Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 152 страниц)

Жорж вынул из саквояжа папку, перевязанную тесьмой.

– Возьми… – сказал он. – Позаботься об Артуре.

Машина тронулась. Оскар Шутов бежал за ней до поворота. Он бежал бы дальше, но Жорж поддал газу и оставил молодого ученого на дороге со связкой бумаг. С последней надеждой Шутов развязал папку, наполненную газетными вырезками. «Сан-Франциско, – прочел он. – Разводом закончился скандал в семье Филсберри после того, как миссис Филсберри обнаружила, что ее супруг, мистер Филсберри, годами скрывал от нее фамильные драгоценности, полученные после кончины сестры, мисс Филсберри, которые прятал в дупле сосны у поворота на ферму…» У Оскара не хватило терпения.

– Ур-род… – бросил он в след беглецу и пошел домой.

– Ты спрашивал, во что я верю, Валех? Не знаю, верю ли я во что-нибудь. Люди рассказывают много историй. Я слушаю, потому что мне интересно. Как понять, верю ли я вообще? Одни истории кажутся правдоподобнее других, но разве обязательно верить? Разве недостаточно просто слушать? Ты требуешь от меня веры в то, чего я не видела и не знаю? Конечно, глупая получилась развязка, но ведь все это ради них… потому что они мои дети. Ты знаешь, что такое дети, Валех? Это иллюзия, что в будущей жизни состоится то, что в этой было упущено. Что более совершенный Человек, идущий за мной, получит все, чем меня обделили…

– Чем же обделили тебя?

– Чудом, Валех! В моей жизни никогда не было чуда. Я не видела летающих тарелок, вокруг меня не происходили события, которые можно было бы назвать аномальными… Мои мечты никогда не сбывались. Пусть сбудутся хотя бы у них…

– Своими ли ушами я слышу?..

– Знаю. Знаю, что загубила роман. Мое преступление можно оправдать только отчаянием.

– Разве я тебе не объяснил, к чему ведет превышение власти? Разве не сказал, что иметь силу и пользоваться ею – отнюдь не одно и то же. Разве я не предупредил тебя, что творение, увидевшее творца, обречено на смерть.

– Я даже согласилась с тобой, но не предполагала, что хаос так безнадежен.

– Хаос – не есть конец. И власть творца ничего не стоит, если не может распорядиться хаосом. Если тебе дорого творение, огради его от своего общества. Ты собрала команду штурмовать истину, но не дождалась похода.

– Я хотела узнать, как устроено время, надеялась на тебя, но поняла, что ты не собирался мне помогать.

– Я не держал тебя за руку, когда ты убегала с уроков физики… Не держал, потому что учил тебя верить собственным синякам больше, чем книжным формулам… но, не научив верить, не научил ничему. Я также как ты, однажды превысил власть. И теперь, вместо того, чтобы повести тебя вперед, могу только не дать заблудиться. Помнишь, как ты заблудилась в бане?

– Не помню.

– Сколько лет тебе было? Лет пять. Ты была самостоятельной девочкой, сама пошла в буфет за лимонадом, а когда вернулась, забыла номер душевой кабины. Все двери казались тебе одинаковыми, их количество было бесконечным, коридор – темным и страшным…

– Валех…

– Ты ломилась с бутылкой лимонада во все кабины подряд! Помнишь?

– Представляю, как тебе было весело.

– Я хотел, чтобы ты раз в жизни достигла цели упрямством. В одной кабине ты застала голую тетку, в другой – дядьку, в третьей и дядьку, и тетку вместе… я думал, что в этот день ты узнаешь о жизни больше, чем надо пятилетней девочке, но каждому новому персонажу ты задавала один и тот же вопрос: «Где… моя… мама?..» Помнишь?

– Не помню. И что?

– Ничего. Напишешь другой роман. Пусть время останется для тебя загадкой.

Вторая сказка. ПЛЕННИКИ ДЕХРОНА

Глава 1

– Помнишь… Последний день перед изгнаньем с Земли. Ты шел по песку, волоча за собой обожженные крылья, воздух катился горячими волнами, до смерти оставалось два шага, когда появился Он…

– Прошлого не бывает! – заметил Валех. – И крылья – лишняя метафора. Где ты видела Ангела с крыльями?

– Зато какая красивая!..

– Литературу погубят лишние слова, а Человека – лишние мысли.

– Хорошо, я соглашусь убрать крылья, а ты в подробностях вспомнишь тот день…

– Я не о крыльях. Я о прошлом…

– Ты шел по песку, изнемогая от зноя, когда над горизонтом поднялась уродливая машина. Ты разглядел педали под ногами Этого Существа и волосы, стоящие гребнем ото лба до затылка. Ты услышал, как громыхает под седлом Его фляга, и гул пустыни наполнился металлическим рокотом. На Его поясе моталась связка гранат, через плечо пролегали пулеметные ленты, голову охватывал обруч с прицелом, из-за Его плеча торчал автомат, на шее висел бинокль. За машиной тянулась тачанка, вязла в песке колесами. И ты закрыл глаза. Что?.. Не так хотел выглядеть на Страшном суде?

– Воистину, Господь был прав, когда запретил Ангелу говорить с Человеком, – вздохнул Валех. – Для его же, ангельского, спокойствия.

– Для спокойствия вам дали крылья, но вы отказались от них!

– Когда Господь творил Ангела, Он был юн.

– Надо было учиться летать. Осваивать фигуры пилотажа. Ты ограничился «штопором» – поэтому слушай, как было на самом деле… Машина встала. Он сидел между огромных колес, подобных утопающему в земле Солнцу. Его радужная шевелюра была причесана ветром, Его тело пылало зноем. Ты упал перед Ним на колени. «Отпусти меня, Господи, – сказал ты. – Дай мне умереть, ибо вечность тяготит меня, неопределенность сводит с ума. Я омерзителен сам себе, – сказал ты, – потому что стал пессимистом! Таким пессимистом, Господи, что всякая тварь сдохнет вблизи меня, и всякая почва, куда ступит нога, превратится в пустыню. Или дай мне уйти или оторви крылья, чтобы я познал все страсти человеческие в один миг, который называется жизнь…»

– Ангельские крылья были безобразны по замыслу и природе своей. Бессмысленны, как метафоры дилетанта, желающего познать суть в иллюзиях своих бестолковых…

– Еще раз прошу, не мешай работать над предисловием.

– Познать суть пустующих форм, чтобы наполнить их бессмысленным содержанием.

– …И тогда в твою ладонь упал холодный предмет. Божественная машина заскрежетала прочь. Ты увидел в руке гранату… понял, что чека осталась у Него. Скажи дальше сам…

– Я никудышный Ангел!

– Не то, Валех! Гранаты взрываются через три секунды. Вспоминай скорее!

– Я виноват! Не надо было доверять тебя школе! Ты прогуляла свой главный урок!

– Ты сказал, что бытие, измеренное временем, не имеет смысла! Что жизнь – и есть граната с сорванной чекой. Граната, брошенная путнику среди пустыни. Брошенная во спасение от бесконечности. Что надо принять ее с благодарностью, ибо большего не получишь…

– Если не хочешь, чтобы взорвалась граната, не швыряй ею в ближнего своего. Я сказал, сожми ее в кулаке и держи крепче. Держи до тех пор, пока хочешь жить.

«Уважаемые пассажиры, – взревел динамик. Человек очнулся и вздрогнул, – наш полет подходит к концу, пожалуйста, займите свои места, пристегните ремни безопасности… – человек закрыл глаза, но не смог вспомнить сон, который видел только что. Он был уверен, что видел особенный сон… Что в этом сне к нему явился посланник из будущего и предупредил, что баловство с боеприпасами может кончиться плохо; что человек, обнаружив оружейный схрон, радоваться не должен, а должен немедленно идти в полицию… – Температура воздуха восемнадцать градусов, – надрывался динамик, – командир корабля и экипаж поздравляет вас с прибытием в Москву, столицу Российской Федерации и благодарит…»

Человек и без динамика знал, что Москва – столица России, но зачем он прибыл сюда, не вспомнил. Человек вдруг поймал себя на мысли, что не помнит о себе ничего. Как он оказался в самолете? Зачем? Напрягшись, человек осознал, что не может назвать себя по имени. Ужас обуял человека. В желудке образовалась невесомость, уши заложило. Человек испугался так, что не смог попасть рукою в карман и заблудился в собственном пиджаке. Испарина выступила на лбу человека. В горле пересохло, человека парализовал страха. Он огляделся и понял, что в самолете, идущем на посадку, просить о помощи некого. Можно только надеяться на чудо. Если вдруг кто-нибудь случайно узнает его и найдет слова, чтобы успокоить… Человек вытряс из кармана ворох бумаг и квитанций, но не понял ни слова. Среди бумаг лежала записка: «Убью суку Деева, – было написано незнакомым почерком, – найдешь первым – убей сам!» Человеку не хотелось никого убивать. Он понятия не имел, где скрывается сука Деева, и готов был простить этой суке любую пакость, если она напомнит ему что-нибудь из недавнего прошлого. В другом кармане человек нашел распечатку с цифрами, и опять не понял ни слова, потому что пояснение к цифрам приводилось на чужом языке. Возле его ног стоял дипломат, на полу валялась газета, которую человек читал, прежде чем уснуть.

Человек расстегнул дипломат и увидел зонт, пачку купюр в банковской упаковке, и проспект с рекламой отеля. Он выхватил из пакета бритвенный прибор, посмотрел на себя в зеркальце и не узнал лица. Небритый подбородок человека намекал, что он давно не пользовался этим предметом. Человек нащупал за пазухой бумажник и чуть не порвал паспорт, листая его дрожащими пальцами.

«Артур Деев», – прочел человек и сверил фото с отражением в зеркале.

– О, нет! – прошептал он и еще раз посмотрел в зеркало. – Нет! Нет! Нет!

Паспортный контроль господин Деев проходил последним, прикрыв газетой лицо. В зале прибытия встречающих не осталось, только одинокий чемодан плавал по кругу на транспортере. Деев сверил квиток. Это был его чемодан. Большой, черный, чужой, соответствовал номеру абсолютно точно.

– Ну, пойдем, – сказал Деев чемодану, взял за его ручку и покатил мимо контроля, мимо таможни, мимо взмыленной тетки с табличкой в руках, на которой Деев прочел название отеля. Это название он уже читал на рекламном проспекте, но на всякий случай отвернулся и прибавил шагу.

– Господин Деев? – воскликнула женщина и погналась за ним. – Господин Деев, обождите! Дорогой господин Деев, добро пожаловать! Машина ждет вас. Как долетели?

Человек остановился. Женщина перестала шуметь и махать табличкой.

– Вы господин Деев? – спросила она.

– Верно!

– Тогда идите за мной! – дама пошагала к стоянке. Артур убедился, что хвоста нет, и пошагал следом. За Артуром покатился черный чемодан. – Я боялась, что пропустила вас. Мы приготовили люкс. Все как просили. Шампанское уже поставлено в лед. Вы сможете нанять машину прямо в отеле, у нас богатая экскурсионная программа. Все достопримечательности Москвы. Билеты в Большой театр уже заказаны. Вы путешествуете один или ожидаете спутницу? На всякий случай, для вас заказано два билета.

Водитель принял у гостя багаж. От расставания с чемоданом Дееву стало грустно. Это был первый предмет, признавший его на чужой земле. Именно в нем могли находиться ответы на вопросы, интересующие потерянного человека.

– …К вашим услугам клуб, казино работает круглосуточно… – докладывала дама. – Что с вами? Плохо переносите самолет?

Женщина проникла за господином Деевым в номер и продолжила хвалить отель, который человек совсем не выбирал. Портье внес чемодан и, не дождавшись чаевых, удалился. Человек наполнил бокал пеной шампанского и предложил даме выпить, но та отказалась.

– Что вы, что вы… я на работе!

– Так уволься с такой работы, – посоветовал гость и опорожнил бокал. – Слушай, – обратился он к разговорчивой женщине, – а переводчик с иностранных языков в вас есть?

– С каких языков?

Дев вынул из кармана стопку квитанцией. Женщина побледнела, изучая бумаги.

– Что там написано?

– Это банковское извещение, – ответила она, возвращая розовую бумажку владельцу. – Здесь написано, что вы задолжали большую сумму. Это неоплаченный счет за машину, арендованную на ваше имя, а также счета за ремонт и за уничтоженное имущество… Здесь не указанно, какое… Это долговая расписка, тоже на ваше имя. А это – повестка. Вас просят явиться в полицию… – женщина попятилась. – Могу я помочь?

– Значит, говоришь, взять машину прямо в отеле?

– У нас предоплата.

Деев распечатал пачку с купюрами.

– Оплати, – сказал он.

– Вы хотите лимузин? – удивилась женщина.

– Почему бы нет. Пусть стоит у подъезда. На всякий случай.

Оставшись один в номере, Деев вывернул чемодан. Вещи разлетелись по холлу. Он выбросил из коробки новые туфли, пакеты и свертки; пачка иностранной валюты рассыпалась у него в руках. Ко дну чемодана был приклеен конверт. «Артуру Дееву от Артура Деева» – было написано на конверте. Деев сел в кресло. Из конверта выпала карта с письмом. «Здорово, кретин! – было написано на дешевой бумаге размашистым почерком. – Если ты вскрыл конверт, значит, опять все забыл. Не вздумай идти к врачу! Не смей обращаться в полицию. Ничего не предпринимай. Если не хочешь быть покойником… если хочешь и дальше оставаться кретином, живи сегодняшним днем, потому что вчерашнего дня у тебя не было, а завтрашнего не будет. Только когда промотаешься, не старайся заработать честным трудом, лучше сразу приезжай в Слупицу за деньгами. И если тебе, идиоту, дорога жизнь, не вздумай расстаться с этим посланием до конца своих гиблых дней».

Артур опешил. Карта содержала подробности географии Балканского региона. Стрелы указывали направление движения от шоссе, тянущегося вдоль побережья. Прилегающие населенные пункты были выделены для ориентира, а неприметная Слупица обведена жирным «бубликом». То есть, отправитель послания допускал… почему же допускал? Был уверен, что новый Артур достаточно туп, чтобы заблудиться, имея точный адрес. Артур вспыхнул яростью. Он с удовольствием ответил бы оппоненту, но прежний Деев был недосягаем и неуязвим. Единственный способ прояснить эту темную историю был указан на карте, но Артур настоящий не зажегся идеей выбежать из люкса и помчаться в горы. Он был взбешен и способен за себя постоять, если б кто-нибудь… хотя бы кто-нибудь поддержал его в незнакомом мире, неожиданно свалившемся ему на голову.

Одиночество овладело душой Артур Деева. Он сел в лимузин, чтобы ознакомиться с достопримечательностями Москвы, но дальше музейного гардероба не продвинулся. «Какая потасканная рожа, – заметил Артур, разглядывая себя в зеркале. – И этакой рожей пялиться на шедевры искусства? Как будто оторвана от бомжа и вставлена в приличный костюм». В чужой одежде, в чужом городе он почувствовал себя отвратительно, и с удовольствием поменялся бы местами с алкоголиком, если б не боялся, что кредиторы будут его искать именно в дешевых пивнухах.

Артуру Дееву понравилось ездить на машине больше, чем гулять по музеям. Дорога успокоила его, привела мысли в порядок. Он катался до вечера с перерывом на обед, и с вечера до ночи с перерывом на ужин. Утром его спугнул телефонный звонок. Артур спустился к администратору и снова попросил машину. Вечером он сильно напился в баре, а когда очнулся, не нашел в своем номере ни часов, ни валюты. Только использованный презерватив красноречиво висел на спинке стула. Он еще раз посмотрел на себя в зеркало. Балканские горы медленно поднимались над горизонтом. Расстояние между ним и Слупицей стремительно сокращалось, подозрительное прошлое Артура Деева готовилось предстать перед ним. «Может, сдаться полиции? – спросил свое отражение Артур. – Они уж точно скажут, кто я такой». Человек опять заказал машину и скрыл свою подозрительную физиономию за темным стеклом.

Утром Артура Деева снова спугнул телефон, а администратор подкараулил на лестнице и напомнил, что номер оплачен только за трое суток.

– Ваша кредитная карточка аннулирована, – сообщила Артуру кассирша, – пожалуйста, свяжитесь с вашим банком…

Артур Деев понятия не имел, который из банков его, и спросить не решился. Только взбодрился от предчувствия свободы, словно в каменные джунгли мегаполиса проникло дыхание морского ветра. Он вернулся в машину, вытряс из карманов остатки наличности и приказал везти себя на юг, но водитель лимузина довез клиента до кольцевой дороги и вышвырнул на обочине.

– История человеческой науки есть история парадоксов, – сказал Учитель. – Сначала мы придумали сказку о трех китах, а потом не могли поверить, что Земля круглая.

– Поверили? – удивился Привратник.

– Это было невероятно, но поверить пришлось. Только в этом случае наше мировоззрение сводило концы с концами.

– И продолжаете верить, что она круглая, до сих пор?

– Отказаться от этой идеи будет еще сложнее… человеку, который фотографировал Землю из космоса.

– Ерунда! Сначала он фотографировал землю плоской, и то, как Солнце падает в море, тоже фотографировал… С тех пор техника фотографии продвинулась вперед, но не повлияла на понимание бытия.

– Вы считаете науку заблуждением?

– Дорогой мой Человек, когда ты сочинял закон всемирного тяготения, твой Ангел пил валерьяну; когда ты ковырял атомное ядро, Ангел держал дубину наготове; но когда ты связал пространство и время в единое целое…

– Ангел рассмеялся, – продолжил Учитель.

– Если физика идет по такому пути, то ступай и проповедуй. Зачем тебе нужен мой храм? Фотографируй Землю из космоса, только не удивляйся, если однажды на снимке проявится то, чего твоя физика объяснить не сможет.

– Человек принял правила игры, которую ему навязали. Если профессор истории лжет с кафедры, глядя в глаза студентам, это называется публичной политикой. Но когда профессор физики делает то же самое, это сговор с сатаной, и я не хочу в нем участвовать.

– Что же ты скажешь студентам, если вернешься?

– Я скажу им, что жизнь коротка, что надо успеть построить дом, завести семью, научиться печь хлеб. И большинство из них воспользуются советом.

– Меня интересует меньшинство, – уточнил Привратник.

– Оставшимся я объясню, что время – философская категория, я же занимаюсь квантовой физикой.

– И понадеешься, что тебе поверят?

– Они от меня отвернутся, – вздохнул Учитель.

– Нет. Они будут ждать каникул, чтобы послушать на природе лекции о свойствах магнитного поля, которое влияет на ход часов, об аналогиях магнита и хронала…

– Нет, нет, я не проводил аналогии, – запротестовал Учитель. – Я лишь предположил, что время – это физическое поле, которое возникает в процессе движения так же, как магнитное поле возникает под действием тока. Я только допустил, что эти поля схожей структуры. Я бы предложил студентам сделать расчет, чтобы они сами убедились в несостоятельности моих суждений…

– О сходстве магнита и хронала? – уточнил Привратник.

– Их родстве… если магнит рассматривать, как частный случай хронала. В конце концов, не важно, что движется: частица в вакууме или табун по прерии… разница в характеристиках поля, которое движение образует вокруг себя.

– Не уловил философии, – признался Привратник. – Пока что мне видится чистая физика.

– Движение порождает время… или время порождает движение? Что первично? – задал себе вопрос Учитель и улыбнулся.

– …Смешно?

– Вопрос риторический. Одно без другого существовать не может. А пространство – пустая абстракция, частный случай… идеализация системы, состоящей из времени и движения… Чего вы опасаетесь, господин, Привратник? Что мои ученики научатся управлять хроналом? Вы боитесь, что человек сам откроет «ворота дехрона»?

– Скорее Ангелы растопчут вашу планету в блин и положат обратно на спины китов.

– Тогда почему я не могу вернуться на кафедру?

– Твоя кафедра, Человек, висит над пропастью вверх тормашками.

– Этот человек так долго мечтал о бессмертии, что заслужил право рискнуть. Все человечество заслужило такое право.

– А что оно может поставить на карту, твое человечество? – спросил Привратник. – Хижину с женой и детьми? Каравай в печке? Сие недолгое удовольствие…

– Потому драгоценное, – возразил Учитель. – Не сомневайтесь, Господь Бог щедро наделил нас способностью заблуждаться.

– Нет, – отрезал Привратник, – к пекарям я тебя не пущу. До тех пор, пока пекари делают физику времени, мне спокойно.

– Мои ученики слишком молоды, чтобы осознать свое право управлять временем или отказаться от этого права. Мой долг помочь им сделать выбор, вырастить поколение ученых, способных за этот выбор отвечать. Научить ответственности сейчас, потому что мое поколение этому вовремя не научили.

– Ты прав, Человек. Молодость дана, чтобы научиться чему-то; зрелость, чтобы понять, чему научился; старость, чтобы решить, какими знаниями стоит поделиться, какими не стоит. А смерть дана, чтобы ученики не успели задать вопросов. Ты понял меня, Человек?

– Боюсь вас понимать, господин Привратник.

– Забудь, с чем пришел! Я не пущу тебя к людям.

– Что за хрень?.. – воскликнул Деев, увидев раскопанную могилу на склоне горы. Он остановился на кладбищенской тропе. Перед ним из травы торчала лопата. Рядом с лопатой зияла яма, в яме лежали ноги в кроссовках. – Что за хрень тут у вас? – повторил пришелец. Он нагнулся к ногам, но трогать не стал. – Ей, парень, – обратился он к телу. – Парень, ты чего? Умер? – Ноги дернулись и снова замерли с вытянутыми носками. – Ты… это! Завязывай так расслабляться! Слышишь? – Деев потаскал «покойника» за штанину. – Ты чо? Наширялся?

Нога лягнула Деева, задергалась, зашевелилась, из норы на свет показалась джинсовая задница, за ней спина и голова в шапочке, из-под которой торчали провода наушников. Испуганные глаза блестели на чумазой физиономии.

– Деев!!! – воскликнул молодой человек и сорвал с себя шапку. – Какого черта, Деев?!

– Ты меня знаешь? – удивился Артур. – Знаешь, кто я?

Человек вытащил из норы устройство, похожее на магнитофон, и железный прут, постучал пальцем по прибору, на котором дрожала стрелка.

– Деструктивная ты личность, Деев, вот ты кто! Деструктивная и злокачественная! – ответил молодой человек и полез обратно в нору. – Какого черта ты здесь топаешь? Я тебя просил, над сейсмографом не топать! Просил или нет? Я сказал, еще раз топнешь, когда я снимаю показания, прибью! Все, Деев, ты покойник!

Человек поднялся. Невысокий и щупленький, он злобно посмотрел на Артура, сложил приборы в коробку и вытер рукавом лицо.

– Чего приперся-то? – спросил он. – Деньги кончились? Ну, идем. – Гостеприимный владелец сейсмографа двинулся по тропе, волоча за собой лопату. Артур остался на месте. – Чего? Ах, елки зеленые… – догадался молодой человек, – опять? Ничего не помнишь? – он сунул коробку под мышку и пожал гостю руку.

– Оскар, – представился он. – Шутов.

– Деев, – ответил Деев, – Артур.

– Что? Совсем ничего?.. – догадался Оскар. – Ладно, идем… Тебе же деньги нужны? Ты же за деньгами приехал?

– Нужны… – подтвердил изумленный Деев.

– Ну, так идем, – с раздражением повторил Оскар, – горе мое…

Странный тип по имени Оскар Шутов жил неподалеку на хуторе, в избушке, заросшей высокими сорняками. Хозяин перешагнул яму, вырытую у крыльца, преодолел лестницу, в которой отсутствовала каждая вторая ступенька, и пригласил гостя следовать за собой. «Боже мой, – подумал Артур, – неужели здесь выдают зарплату?» Внутри деньгами даже не пахло. Пахло печкой и капустой, заквашенной в ведре у порога. На столе стояло разобранное устройство, от которого тянулись провода к потолку…

– Не споткнись, – бросил на ходу Оскар. – Это для солнечных батарей. Помнишь, мы весной поставили батареи? Я их отключил для профилактики, а заняться некогда!

Деев не вспомнил. Он не вспомнил назначение еще двух ящиков с кнопками и проводами, задвинутых под кровать. Оскар взбежал по лестнице, ведущей в мансарду, но гость не торопился следовать за ним.

– Ну? Узнаешь? Это же твой дом. Деев зажмурился и снова открыл глаза. – Это твой дом! – повторил Оскар. – Ты его купил и сдал мне. Поднимайся сюда.

Артур зашел на второй этаж, который разительно не отличался от первого, и увидел в руках у Оскара папку с бумагой, которая, однако, не производила впечатления кошелька.

– Мой дом? – не поверил он.

– Не вспомнил?

Кроме них в комнате находился еще один человек. Он стоял у книжных полок в монашеской одежде, высокий, задумчивый и отстраненный, как посетитель библиотеки. Человек был поглощен разнообразием книг, сложенных стопками от пола до потолка. Отдельные экземпляры уже оттопыривали ему карман, но Оскар Шутов не замечал присутствия постороннего. Или не хотел замечать. И то и другое показалось Артуру до крайности странным, и он указал пальцем на высокого человека. Оскар обернулся.

– Что? – спросил Оскар, переходя на шепот. – Даже Валеха не помнишь? Валеха надо помнить! Бог мой, да ты не помнишь совсем ничего?

Артур растерянно помотал головой и еще раз указал на монаха.

– Что он делает?

– Чего-чего… Книги ворует. Он чокнутый на книгах. Живет один, ему скучно, вот и пристрастился.

Деев застыл. Поведение Оскара показалось ему таким же странным, как присутствие в доме молчаливого книжного вора. Деев не вспомнил никакого Валеха, он был уверен, что с такими личностями водиться не мог.

Вор взял еще одну книгу и пошел к лестнице, которую загородил Артур. Не то, чтобы Артур хотел задержать преступника. Просто его ноги отказались подчиниться и приросли к половой доске, мышцы отяжелели, голова закружилась. Страх охватил его, пробежался от сердца до пяток, вернулся и поднял дыбом волосы на макушке. Монах усмехнулся, развернулся перед остолбеневшим Артуром, и стал спускаться сквозь пол, нарочито точно печатая шаг по воображаемым ступенькам и издевательски цокая языком.

– Что он взял, не заметил? – спросил Оскар и пробежался взглядом по переплетам. – Шпренгера-Инститориса взял. Ой, не к добру это, Деев! Ой, не к добру! – Оскар оттащил гостя от лестницы за рукав. – Даже не смотри в его сторону.

Артур вытер испарину.

– Кто он?

– Ай, – отмахнулся Оскар. – Места здесь дикие, нормальному человеку здесь жить вредно для здоровья, садись, обсудим наши финансовые дела… – Артур свесился с перил и увидел, как странный монах вышел на улицу сквозь стену, немного промахнувшись мимо открытой двери.

– Чего это с ним? – не верил глазам Артур. – Он болен?

– Я же сказал, не смотри! Сядешь ты, наконец? – рассердился Оскар.

– Я, пожалуй, пойду…

– Нет, ты никуда не пойдешь, – хозяин силой усадил гостя за письменный стол. – Что? Мутит с непривычки? Хочешь, вино принесу из погреба? Окосеешь, все встанет на место.

– Нет, я пойду, – Деев вскочил, но Оскар преградил ему путь. – Смотри сюда, – он показал Артуру фотографию, перечеркнутую траурной полосой. На ней был запечатлен немолодой, утомленный жизнью человек с укоризненным взглядом сумасшедшего… или контролера… или банковского охранника.

– Учителя помнишь, Деев?.. – спросил Оскар. – Моего Учителя тоже не помнишь? Ну же, смотри внимательно… – Сумасшедший с траурной фотографии улыбнулся и подмигнул, после чего стал еще более угрюм и серьезен. Деев отпрянул. – Что? – удивился Оскар. – Это же Учитель! Мой Учитель – самый гениальный физик в истории человечества, Деев. Ты не можешь забыть Учителя просто так!

– А… – Деев открыл рот, глядя на портрет. – А почему?…

– Что «почему»?

– Замученный он какой-то…

– Ты ж его и замучил, Деев! Ты мучил моего Учителя, ты довел его до цугундера… Ты, только ты и никто, кроме тебя!

Портрет опять улыбнулся и подмигнул, поймав взгляд испуганного Артура.

– Все! С меня хватит! – заявил Артур постояльцу и ринулся к выходу.

– Деев, ты куда? Сидеть, Деев! Стоять! – Оскар выскочил следом за беглецом на крыльцо, с папкой в руках, но Деев мчался прочь, не оглядываясь. – Деев, а деньги? Тебе не нужны деньги? Вот урод, – произнес постоялец вослед убежавшему. – Ну, побегай, побегай…

Оскар вернулся в дом, спрятал папку, но оптимизма не потерял. Напротив, он постелил на стол свежую скатерть, собрал аппаратуру с пола, унес в сарай и принялся чистить картошку для ужина в самую большую кастрюлю. «Ну и дурак, – ругал он беглеца, – с каждым разом все дурнее. Просто прогрессирующий дебил. – Оскар задумался, глядя на очистки в мусорном ведре. – Или он меня за дурака держит? Если пришел, значит, помнит дорогу. Если помнит дорогу, может, еще чего-нибудь помнит?» Он вытер руки, достал папку, спрятанную второпях, и выложил ее на видное место. «Ничего, – утешил себя молодой человек, – нагуляется, прибежит».

Хозяин плотно поужинал в одиночестве, настроил приемник на последние новости, но поймал помехи. Он снял показания приборов, висящих на внешней стене, и не стал вносить их в статистическую таблицу, потому что показания не укладывались в статистику. Все говорило молодому ученому о том, что ночью будет гроза, а стало быть, дорога, ведущая в село от хутора пасечника, свернется в петлю и приведет обратно бестолкового путника.

– Слышишь, рыжий… – окликнул его голос из-за сарая, – как тебя? Оскар? Я тут переночую, а утром это… покажешь дорогу.

Оскар вынес из погреба бутыль, оплетенную лозой, и поставил на стол стаканы. Артур продрог, устал и созрел для ночлега с привидениями. Его лицо выражало отрешенность и спокойствие, характерное для постоянного жителя Слупицы.

– Первый раз, когда ты заявился сюда, Деев, – рассказывал Оскар, – Валех тебя убил, но твой Хранитель велел тебя откопать и доставить в больницу. Учитель сказал, что если Привратник сам кого выкопал, тому бояться по жизни нечего. Тот, считай, двести лет проживет. – В бокале с вином отражалось пламя свечи, на полке лежала фотография Учителя, замученного Деевым. Оскар выпил и распустил язык. – Все потому, что у тебя сильный Хранитель, Деев. Он Привратника предупредил: «Еще раз тронешь моего Артурчика – все! Тебе не жить! Земля под тобой гореть будет, и камни на голову падать!» Они сначала из-за тебя ругались, потом договорились, а о чем договорились, не знаю. Мы не должны им задавать вопросы, потому что, во-первых, не имеем права, а во-вторых, они все равно не ответят.

– За что он меня убил? – не понял Артур. – Что я ему сделал?

– Да ничего. Ты, Деев, отродясь никому ничего полезного не сделал. И вредного тоже. Ты у нас личность только потенциально опасная, потому как деструктивная. Валех сразу тебя распознал. Он мужик привередливый. Терпеть не может придурков. Он любит посидеть, за жизнь поговорить… Он, когда киснет от скуки, даже к пастухам ходит. А с тобой… о чем с тобой говорить, Деев? Ты все равно ни хрена не помнишь. Ты даже книжку не привез в подарок, и хочешь, чтобы Валех тебя уважал.

– Какую книжку?

– Какую-нибудь потолще… с приключениями и картинками. Он до этого дела страшный фанат. Ему надо ночным сторожем в библиотеке работать, а не храм охранять.

– Он тоже живет в моем доме?

– Видел за кладбищем постройку из камня? Так ты туда лучше не ходи. А то опять головой стукнешься. В следующий раз, когда с Валехом поругаешься, лучше при себе иметь какие-нибудь индийские сказки… или английские детективы. Дай ему книгу, дождись, пока он ею заинтересуется, и утекай на все четыре стороны. Здесь только так, – уверил Оскар, – место конечно паршивое, но небезнадежное.