Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 152 страниц)

Мира поднесла склянку с жидкостью к указанному участку обочины. Пузыри раздулись. Свечение пропало. Не прошло минуты, как раствор обесцветился, вспенился и вышиб резиновую пробку. Из горлышка повалил дым, повис над травой и начал медленно разрастаться, наливаясь зеленым светом.

– Густав!!! Неси масло! – приказала графиня, но не услышала активности у машины. Зрелище разрастающегося тумана заворожило ее. Адреналин ударил в кровь. Предчувствие удачи на мгновенье помутило рассудок. Мира выхватила из багажника канистру и разбрызгала масло на краю асфальта. – Сволочь! – обратилась она к слуге. – Садись за руль! Если не хочешь помочь – можешь отправляться к себе на маяк сейчас же!

Тишина ответила ей со всех сторон, словно лес прислушался к голосу человеческому. На мгновение замерли даже ветви деревьев.

– Нет… Только не сейчас! – догадалась графиня. – Ты не можешь меня бросить сейчас! Густав, вернись!!! – Но слуга был далеко и не слышал своей госпожи. Ему вослед полетела пустая канистра. – Скотина!!! – воскликнула графиня, села за руль и дала заднего хода. – Ты уволен! Слышишь меня, свинья? Уволен! – Джип буксанул, сорвался с места, как бешеный. Подушка безопасности ударила в лицо, что-то громыхнуло в багажнике, Мира понять ничего не успела, как стена тумана окутала ее со всех сторон и швырнула в пропасть.

Ощущение невесомости быстро прошло. Земля притянула к себе, прижала к сидению. Мир вокруг стал прозрачным и тихим, словно в ожидании чуда, но чуда не случилось. Вокруг стоял тот же лес, свет едва пробивался сквозь кроны деревьев. На панели мигала аварийная лампочка. Кто-то ходил вокруг машины, под чьими-то ногами хрустели ветки. Мира не могла понять, сколько времени была без сознания. Она решила, что Жорж наконец-то настиг ее, но вокруг машины ходил совсем другой человек, тяжело дышал, постукивал веткой по кузову. Мира сделал над собой усилие и выглянула в окно. Мужчина в комбинезоне с ехидной улыбкой чесал затылок.

– Дура, ты дура, – сказал мужчина, когда заметил графиню. – Сама – дура, а кар – ничего. Я б купил…

– Кар не продается. Он в угоне, – предупредила графиня.

– А хоть бы и продавалась. Выйди-ка, посмотри, куда въехала. Выйди, выйди…

Мира с трудом выбралась из-под раздутой подушки, и с болью наступила на ногу. Ее белые брюки окрасились полоской высохшей крови. Колено распухло и плохо гнулось.

– Куда я въехала? – спросила она.

– Глаза-то разуй!

Мира «разула глаза». Передний бампер джипа упирался в два массивных еловых ствола. Такой же ствол прижимал автомобиль сбоку. Сзади торчал валун, высотой в колесо, с другой стороны – куст растопыривал в стороны толстые ветки. В верхнем багажнике застряло молодое дерево и закрыло кроной лобовое стекло.

– Кар на бензине? – спросил мужчина. – Где такой отломила?

Мира обратила внимание на то, что лес стал гуще, небо темнее, а на обочине дороги возник объект, напоминающий фрагмент газопровода, ограниченного с двух сторон стреловидными пробками. Объект приворожил взгляд графини своей необычной формой. Колеса и водительская кабина отсутствовали. Округлый корпус, гибкий как змеиная кожа, переливался неоновой рекламой и отстреливал голограммы, похожие на фирменный логотип. Графиня разинула рот, мужчина еще раз обошел вокруг джипа. Его комбинезон напоминал скафандр на бретельках, закрепленных нелепыми замками. Не хватало только герметичного шлема, но и он, вероятно, был предусмотрен конструкцией, судя по жесткому ободу вокруг шеи. Этот кадр вполне мог управлять истребителем. Нижняя часть его рабочей одежды имела батарею шлангов, предохраняющих тело от перегрузок, а может, обеспечивала гидромассаж. Мира еще раз покосилась на змеевидный объект.

– Я где? – осторожно спросила она.

– В заднице ты, – ответил человек. – Рубить тебе стволы до третьего пришествия.

– А второе уже состоялось?

Мужчина внимательно посмотрел на даму.

– Откуда взялась такая тупая? – спросил он.

– Так… покататься решила. Ворону ищу. Тебе не попадалось в лесу говорящих ворон?

– Чокнутая, да? – догадался мужчина. – Не знаешь, что здесь карантин? Мамка с папкой не рассказали, что в лес ходить опасно, или ты не видела ограждений? Или привидения не боишься?

– А чего нас бояться? – удивилась графиня.

– Ты? – не поверил мужчина. – Привидение?

– Для кого как.

– И кар – привидение? Тьфу ты… Чуть не купил!

– А я предупредила, что кар в угоне.

– Шагай вперед, отвезу тебя, куда надо.

– Куда? – спросила графиня.

– Куда надо. Там разберутся, кто ты такая, и откуда угнала кар.

– Никуда я с тобой не поеду. У меня нет времени для поездок.

– А меня не волнует. У меня приказ руководства: все персоны, без разрешения проникшие в зону, подлежат эвакуации и доставке… куда положено. Может, за тебя еще бонус дадут. Давай, двигайся.

Мира выхватила телефон из кармана, но номер Жоржа не отвечал. Она пропустила двадцатикратно отмеченный телефон Василия и стала набирать всех подряд. За каждым номером царила мертвая тишина. Даже Натан Валерьянович, который обещал взять трубку в любых обстоятельствах, испарился бесследно. Номер гонщика Евдокимова Мира набрала последним, чтобы убедиться в худшей догадке, но услышала странный гудок.

– Вася? – спросила она, когда мужской бас ответил «але».

– Кто вам нужен? – спросил человек на том конце связи.

– Вася Евдокимов.

– Кто спрашивает?

– Мирослава. Василий Евдокимов меня интересует. Гонщик.

– Гонщик? Василий Петрович? Он умер.

– Как умер? Когда?

– Давно.

– Почему?

– Ма! – позвал мужской бас. – Когда дед умер? Какая-то Мирослава… А что ей сказать? От старости умер, – доложил внук. – Вообще-то вам с мамой поговорить надо…

– Кто его спрашивает? – повторил тревожный женский голос и, не дождавшись ответа, позвал на помощь супруга. – Иди сюда… она говорит, что это Мирослава… Не знаю… Та самая Мирослава, что ли? Не может быть…

– Ну-ка, дай трубку, – сказал ей третий голос, сильно обеспокоенный звонком покойнику. – Кто это?

Мира в ужасе прервала связь.

– Где я? – повторила она. – Вася умер, внуки выросли, а номер не изменился. Наверно, ждал моего звонка…

– Ничего не знаю. У меня директива начальства. Иди за мной.

– Иди на фиг!

Мужчина схватил графиню за руку и поволок к объекту, стоящему на дороге. Мира схватилась за дверцу автомобиля.

– Погоди! Я сама тебе выдам бонус!

– Ну да! – усмехнулся мужчина. – Твой бонус – такое же привидение, как бензиновый кар. И вообще, мне с такими, как ты, разговаривать запрещается. У меня директива. Знаешь, что такое директива?

– А у меня для тебя кое-что интересное, – графиня отдернула руку, но мужчина схватил ее снова. Схватил и в ужасе отпрянул, когда в кармане зашумел мобильник. Отпрянул так, словно никогда не слышал звонка телефона.

– Да! – крикнула она в трубку и схватила рюкзак.

– Вы та самая Мирослава? – спросил потомок Василия. – Послушайте, женщина, если это не вранье… Если вы действительно та самая Мирослава…

– То что? – графиня нащупала ствол на дне рюкзака.

– То это факт, о котором надо сообщить ученым.

– Сообщи, родной! Сообщи, куда надо, и не забудь получить бонус за сообщение!

– Э… – вмешался мужчина в комбинезоне, – бонус получает тот, кто доставил.

– А ты доставил?

Мужчина отступил еще дальше и не понял, почему бретелька комбинезона вдруг шлепнулась и перестала держать штанину. Он поймал застежку, попробовал ее пристегнуть, но замок превратился в оплавленный кусок пластика. Мужчина не понял, почему стал пятиться от девицы? Зачем у нее в руке труба с фонарем внутри? Чему она улыбается?

– Ты чего? – удивился мужчина.

– Ничего. Костюмчик интересный. Ну-ка сними, хочу посмотреть с изнанки.

Мужчина остановился, но из ствола вылетел светлячок и оплавил вторую застежку. Комбинезон соскользнул с хозяина, обнажив исподнее. Мужчина едва успел перехватить штаны у колена.

– Ты чего? – повторил он с нарастающим возмущением, но схватить графиню не смог. Руки были заняты ниспадающими одеждами.

– Садись в свой кар, – сказала Мира. – Я хочу посмотреть, как он едет.

– Я те щас…

– Садись, – спокойно повторила графиня и на всякий случай нацелила ствол туда, где обвисшие штанины соединялись, образуя мешочек с застежкой. – Не надо ссориться. Делай, что тебе предписано техникой безопасности, а не директивой. Сейчас самое время уносить ноги.

Мужчина развернулся к объекту, мало похожему на дорожный транспорт. Графиня последовала за ним. Она была готова к тому, что эта штука взлетит, зароется в землю, просто испарится на месте. Она готовилась стать свидетелем фантастической истории, но дверь кабины опустилась на землю прозаично, как трап самолета. Внутри засверкали панели компьютера.

– Ты чего? – повторил мужчина, поддерживая штаны.

– Ничего. Смотрю. Там крылья или колеса? Полезай, родной, заводись, а я посмотрю, как ты тронешься.

Мужчина в комбинезоне, не отпуская штанов, встал на ступеньку и вознесся на эскалаторе. Корпус закрылся. Машина тронулась бесшумно и плавно, словно большая гадюка, обтекая неровности дороги. Корпус приподнялся и обнажил колеса: связки мягких шасси на каждые три метра машины. Объект немного отполз и встал. Графиня снова подняла ствол. Трап отошел. На верхней ступени возник герой, вооруженный устройством, издали похожим на ракетницу. Он уже не держал себя за штаны, потому что был подпоясан скотчем. Он не задавал вопросов, потому что перечитал директивы и знал, как действовать. Мужчина в комбинезоне не верил, что оказался в критической ситуации, а может быть, размер бонуса значительно превышал зарплату.

– Ты кто такая? – спросил он графиню нервным тоном и задергал щекой. – Ты чего тут порядки наводишь? Одичала, да? Давно мужика не видела? Я те ща покажу…

– Уезжай, – повторила графиня, – после покажешь.

Она послала луч в ствол ракетницы. Предмет вспыхнул у человека в руках. Оружие возмездия стукнулось о ступеньку и выпало на асфальт. Расплавленный ствол загнулся крючком. Мужчина посмотрел на ладони и в считанные секунды закрыл кабину. Змеевидный объект набрал скорость и вильнул хвостом из-за поворота.

В кармане графини снова зашумел телефон. Она вернулась к джипу, уткнула ствол в камень, который держал машину в ловушке, и огненный шар прожог сквозную дыру. Валун растаял как глыба льда. Графиня перевязала распухшую ногу, стащила с багажника дерево, отрезала подушку, которая занимала место водителя, и запустила мотор, а мобильник продолжал трещать. Он не смолк до тех пор, пока черный джип не выкатился задом к обочине, и не растаял в зеленом тумане.

В следующей раз графиня потеряла сознание, когда ударилась о руль, и снова не смогла понять, сколько пролетело лет, прежде чем она открыла глаза? …Прежде чем услышала шаги у машины? И это опять был не Жорж. На сей раз, она попросту не увидела никого.

– Когда Господь творил Человека, он предложил ему выбор: крылья или руки? – спросил Человека Бог, – что ты хочешь получить от меня? Руки позволят тебе решить проблемы, крылья – подняться так высоко, чтобы проблемы казались ничтожными. Одни выбирали крылья – другие руки. Люди до сих пор не пришли к согласию, зато получили повод возненавидеть друг друга: те, у кого есть руки, считают крылатых бездельниками; те, кто крылат, потеряли свое место среди людей и не обрели смысла жизни на небесах. Вместо смысла они обрели иллюзию жизни. И на небе им также пусто как на земле.

Мира подняла глаза к небесам и увидела Ангела. «Наконец-то, – подумала она, – допрыгалась», но Ангел склонился к человеческому уху и тихим голосом задал вопрос:

– А ты чего хочешь, Человек? Руки или крылья?

– И то, и другое, – ответила Мира.

– То и другое дано только Ангелу. Человеку приходится выбирать.

– Тогда ничего.

– Несчастное дитя, – вздохнул Ангел. – В следующей жизни быть тебе червяком.

– Нет, – испугалась Мира. – Следующей жизни не будет. С меня достаточно этой.

– А это уже не червяку решать.

– Тогда я выбираю крылья.

– Крылья?

– Крылья, именно крылья, а на кончиках крыльев малюсенькие ладошки, чтобы цепляться за жизнь. Совсем незаметные, совсем крошечные, цепкие лапки на самых кончиках крыльев. Такие маленькие, чтобы Бог не увидел с неба, а человек с земли.

– Значит отныне ловить тебе на лету насекомых. Проси у Бога цепкие ноги, Человек, рукокрылому существу надо хорошо держаться за сук.

– Разве ноги не подразумевались сами собой?

– Нет, – улыбнулся Ангел. – С чего бы им подразумеваться? Само собой в этом мире не подразумевается ничего. В каждую былинку под ногами, во все вложен труд Творца.

– Тогда, может быть… Хотя, нет!

– Что «может быть», Человек? Скажи и будет…

– Может быть, не надо следующей жизни?

– Отчего же не надо? Каждый должен донести свой крест до Голгофы. Не получилось с первой попытки – пожалуйте на второй подход…

– Этот «крест» я как-нибудь донесу, – пообещала Ангелу Мирослава, – а другого не надо.

– Тогда вставай и неси.

– Куда?

– Куда дует ветер. Крылья понесут тебя сами. Если ты не станешь цепляться за то, что тебе не принадлежит, маленькими ладошками на кончиках крыльев, твоя дорога будет легка и свободна.

– Мне не надо туда, куда ветер. Мне нужно в лес, в котором живет ворона. У меня там проблема, которую надо решить.

– У человека не может быть проблем, – возразил Валех, – ибо сосуд сей не по размеру проклятья. Истинные проблемы могут быть только у Ангела, – сказал и страдальчески воззрился на небеса.

– Тогда, может быть, я смогу вам помочь? – предложила Мира. – А вы – мне? Скажите, что за проблемы, я что-нибудь придумаю.

– У Ангела одна проблема, – ответил Валех. – Она называется Человек, который не нашел согласия с самим собой. Человек, которому сколько не дай, хочет большего. Человек, которого сколько не убеждай – все равно не верит. Человека, которого сколько не удивляй, всему найдет объяснение. Человек, заблудший в противоречиях чуждой Вселенной, который продолжает верить, что мир создан для него одного.

– Этот мир не создан для человека, – возразила графиня. – Этот мир создан для развлечения того, кто его создал. Пусть тот, кто это сделал, объяснит мне, зачем. С ним я буду говорить, а ваши заумные речи мне уже не помогут. Произносите их, пожалуйста, перед Натаном Валерьяновичем.

Сначала Мира надеялась, что Ангел останется ей помочь. Она еще рассчитывала, что Густав вернется или Жорж найдет ее по следу протектора, но вскоре поняла, что надеялась зря. Графиня подобрала с земли канистру, отряхнула чумазые штаны от хвои и потащилась к дороге. Елки шатались вокруг, зеленый туман разъедал глаза даже там, где его не было. Мире всюду мерещились туманы, один цвет плавно перетекал в другой, из разноцветных облаков выезжали заблудшие самосвалы и шарахались от нее на обочины. С опозданием, графиня поняла, что Ангел прав. Обратной дороги нет, как нет нормальной заправки, где ей нальют немного бензина и масла. Пришел день, когда заправщик шарахнулся от графини дальше, чем самосвал, не признав в ее внешности человеческий облик. Заправщик решил, что леший спустился с елки понюхать зелья и завалиться в кайф. Мира посмотрела на себя в зеркало и не стала никого осуждать. В другой раз продавец запчастей шарахнулся от денег, протянутых окровавленной рукой в окошко. Графиня поняла, что придет день, когда вокруг нее не останется никого, кроме Ангелов, и ничего, кроме качающихся елок. Ангелы будут ее поучать, елки бить колючками по лицу. Графиня сообразила, что остаток дней она проведет здесь в одиночестве и отчаянии.

Чтобы прогнать от себя злые мысли, она села за руль и снова выкатила джип из тумана. Зеленое облако оседало в траву, баллончик аэрозоли был пуст. Мира оставила себе еще пять попыток, но сбилась со счета, и завалила машину на бок. В следующий раз, когда она пришла в сознание, к ней не приблизился даже Ангел. Мира еще ждала, что Творец придет попрощаться с ней, прежде чем закончит главу похоронами, но Творец не думал ее хоронить, он решил, что сойдет и так. Кучку костей под елкой скоро прикроет хвоя. Мира перестала верить в Творца. Она смотрела на небо и не верила в то, что жива. Она верила только в макушки елей высоко над землей. Над лесом проносились ветра, проливались дожди, снова поднималось Солнце… слева направо. Потом справа налево. Потом наступила ночь и все закончилось, но к Мире не подошел никто, и она поднялась с травы, чтобы подумать, как перевернуть на колеса здоровый автомобиль.

– Иногда Человек заходит тупик, из которого выхода нет, – сказал Валех, – если нет мудрого Творца, готового помочь заблудшему, вопреки логике здравого смысла. Настало время, когда надо помочь…

– С какой стати?

– Ты привела ее в отчаяние. Тебе выводить обратно, к надежде.

– Даже не собираюсь. Во-первых, она сама себя привела… Точнее, ее бессмысленное упрямство. А во-вторых… с какой стати я буду нарушать логику романа? Мой роман хорош именно логикой. Боюсь, что ничем другим он так не хорош.

– Ты дашь ей умереть – и я перестану читать роман.

– Твое дело.

– Лишишься читателя.

– Она меня достала, Валех! Пусть выпутывается сама. У нее был выход, но эта дама все решает самостоятельно. Когда она принимает решение, ей никакой автор не нужен. Пусть теперь сама выпутывается. Я не собираюсь делать из сюжета мыльную оперу только потому, что тебе ее жаль. Мне не жаль! Все! Разговор окончен.

– Ты хочешь убить ее потому, что она на тебя похожа.

– Она на меня не похожа, Валех. Она ни в чем на меня не похожа!

– Ты хочешь убить ее потому, что боишься признать, как сильно она на тебя похожа.

– Я не собираюсь менять сюжет ради персонажа, который ни разу, ни в чем не послушался автора. А ты, если откажешься читать, пропустишь самое интересное. В конце концов, роман совсем не о ней. Тем более не о том, как сделать второй Греаль. С меня одного Греаля вполне достаточно. Второй зачем-то понадобился ей, моему роману он не нужен. Для этой дамы, Валех, писалась другая роль. Между прочим, эпизодическая, а она вломилась и перелопатила весь сюжет. Не проси меня! Она сама забралась в этот лес. Пусть делает там, что захочет.

– Смысл человеческой жизни заключается в том, чтобы убежать от судьбы, написанной для него. Если Человек делает первый шаг, его Ангел-Хранитель приходит к Творцу и просит милости для отступника, потому что судьба – это узкая дорога, невидимая в темноте. Идти по ней – значит верить в справедливость и милосердие. Ангел иногда подходит к заблудшему Человеку, чтобы предложить ему помощь.

– Если не ошибаюсь, она послала тебя куда подальше. Ты не ее Ангел, Валех. Ты мой Ангел.

– Прежде чем стать твоим Ангелом, я также просил за тебя Творца, который не понимал, зачем ты появилась на свет. Он тоже боялся, что ты испортишь сюжет. Он также позволял тебе умирать, потому что сотворил этот мир не для того, чтобы отвечать на твои вопросы.

– Не жалоби меня, Ангел! Мир не изменится оттого, что я зарыдаю. Если тебе жаль мамзель, помогай ей сам.

– Она верит только тебе. Ни в Бога, ни в адское пламя она не верит так, как в тебя. Все, что осталось живого в ее душе – это вера в твою справедливость.

– Не надо мне верить. Все и так достаточно справедливо. Не надо придавать слишком много значения моей скромной персоне. И тебя никто не заставлял за меня просить! Лучше будет, если каждый из нас самостоятельно ответит за свои поступки: я за себя, ты за себя, и графиня пусть сама за себя отвечает.

– В этом случае наше совместное бытие в общем мире теряет смысл.

– Разве оно имело смысл? Не ты ли меня убеждал, не искать смысла в человеческой жизни? Не ты ли мне говорил, что Человек – неразумная форма материи? Поди теперь в лес, полюбуйся на графиню и поразмысли еще раз над своим отношением к Человечеству. Когда поразмыслишь – сообщи мне об этом.

Прежде чем умереть, Мира обратила внимание на разбитое колено, из которого сочилась кровь, и на то, что ее штаны перестали быть белыми и об их внешнем виде больше можно не беспокоиться. Она заподозрила, что на ноге сломан палец. Сломан давно, поэтому и на палец можно не обращать внимание, однако колено перевязать стоит, пока вся кровь не вытекла в землю. Мира не освоила управляемого заноса, зато измазала весь салон и лишилась последней заправки, которая брала американские доллары. Все остальные деньги графиня давно истратила, карточки потеряли кредитоспособность, на разбойный налет не хватало сил, потому что заправщики на этом участке трассы давно укрепили двери и повесили решетки на окна, а потом и вовсе сбежали, закрутив за собою краны. Графиня долго мучилась, но заправить джип не смогла и поняла, что все кончено. Но то же самое озарение посещало ее достаточно регулярно, чтобы привыкнуть и перестать обращать внимание на мысли о смерти, как на испачканные штаны и сломанные пальцы. Она ждала, когда исчезнет туман, но облако все еще стояло у обочины, питая ее бессмысленной надеждой. Стояло, как распахнутые ворота среди пустыни. Графиня села за руль, чтобы исполнить управляемый занос на сухом асфальте и опять перевернула машину, только теперь поставила ее вверх колесами. Стекло разбилось, Мира выбралась на теплый мох. Торопиться было некуда, из бака вытек последний бензин.

Графиня вынула стекляшку, застрявшую в плече, и поняла, что перестала чувствовать боль. Она забылась без сновидений, спала без чувств, вокруг качались елки, макушки ходили ходуном от ветра, но внизу на подстилке из мха было тепло и уютно. Графиня мечтала спать вечно, но утром Солнце снова появилось над ее головой.

– Господи, на что я истратила жизнь? – спросила Солнце графиня и поняла, что не хочет видеть никого, ни Оскара Шутова, ни святого лика, протянувшего длань с облаков.

Графиня поняла, что глава похоронами не закончится. Ее кости сгниют у креста, не донесенного до Голгофы. Сюжетная линия плавно обтечет ее личность и двинется к новым героям. Она въехала в черновик недописанного романа, недодуманного, выброшенного на помойку, возможно, спаленного в огне, но ели зеленели вокруг, источая аромат, которым с непривычки можно было отравиться. Недопитая Густавом бутылка коньяка шлепнулась из-под сидения на потолок перевернутого автомобиля, и Мира вздрогнула. Если б она верила в знамение, возможно, настроение бы поднялось, но Мира больше не верила ни во что, поэтому подползла к машине, достала бутылку и хорошо приложилась. Тоска разбавилась огненной жидкостью. Боль, наконец, пробилась к ноге. На потолке бензобака, временно превратившемся в дно, плескались жалкие остатки бензина. Мира не представляла, как перевернуть эту груду металлолома с крыши на колесо, но точно знала, что справится. Что эта задача будет самой легкой из всех поставленных ею за прошедший год, но недостаточная для возвращения в роман, который был ей так дорог и ненавистен.

Асфальта не было видно, полотно мха, изрытое колесами автомобиля, простиралось между крепких стволов. Графиня пошла по колее, искать зеленый туман, но облако пропало. Колея оборвалась. Дверь за персонажем по имени Мирослава, наконец, захлопнулась навсегда.

– Вот, коза! – удивилась графиня. – Сколько ж раз меня сюда заносило, а я и не помню.

Она затруднилась сосчитать количество полос, продавленных покрышками. Их было определенно больше, чем надо. Простая арифметика казалась графине чрезвычайно подозрительной. Она опустилась на четвереньки, чтобы изучить обстановку. Широкая колея джипа мягко и равномерно давила мох. Та, что поуже, выкорчевывала из мха куски, словно рыла гвоздями.

– Что за ерунда? – удивилась графиня, отказываясь верить глазам. – Не может быть! Не может быть, чтобы Васька… Здесь не могло быть такой машины! Это не гоночный протектор. Я видела шипы, они совершенно другие. – Нет!!! – воскликнула она и упала, впившись пальцами в мох. – Все обман! Все!!! От начала и до конца в этой жизни обман. Этот гнилой роман все равно не дойдет до издателя. Я не позволю… потому что это не роман, а дерьмо! Настоящее дерьмо! Истинное дерьмо! Все вранье, от первой до последней буквы! Не верю! Не верю…

Когда графиня вышла к человеческому жилью, Солнце уже поднялось над лесом. За ее плечами висел рюкзак, тощий, как верблюжий горб после перехода через пустыню. По земле волочился чемодан на веревке. Кое-как отстиранные штаны еще не высохли и были закатаны выше колена, рана перевязана бинтом, использованным много раз. Из чистой одежды на графине была только рубаха размером больше необходимого, зато из прачечной. Прежде чем выйти к людям, графиня купалась в реке с поразительно чистой водой, и это придало ей сил. Она имела в руках подробный план местности, нарисованный пьяным Яшкой, но готова была идти на край света, и чуть не прошла мимо неприметного дома, сложенного из блоков, словно из детских кубиков.

Первый этаж без фундамента вырастал из земли. На плоской крыше стоял куб чердака с узкой дверью. Мира никогда не видела таких домов, только слышала от Бессонова, но не верила. В действительности же все соответствовало описанию: материал, похожий на бурый мрамор, узкая тропинка к реке. Веревки натянутые поперек двора, на которых сох кусок ткани. Неподалеку – постройка из того же конструктора, только ниже этажом, словно удивительный дом врос в землю по самый чердак. Строения не впечатляли архитектурным изыском, но графине понравилось, что их расположение идеально совпало со схемой. Река текла так, как нарисовал Яков, песчаный берег имел небольшой обрыв, и бревно, утопленное в воде, находилось на месте, потому что на нем стирали белье: привязывали веревкой, а река без мыла и мотора выполняла работу стиральной машины. Мира подошла к бревну и увидела в стремнине корзину с тряпками.

– С Богом! – сказала она себе. – Этим шагом мы открываем первую главу нового романа, который станет бестселлером, и авторами его будем мы, – сказала и постучала в открытую дверь.

– Ой! – воскликнула девушка, увидев на пороге гостью.

– Можно?

В глазах хозяйки царил растерянный ужас.

– Что случилось? На вас напали? Вас били?

Графиня вошла в холл, подпертый четырьмя колоннами, кинула багаж, опустилась на циновку у столика и закрыла руками лицо.

– Хотите, я перевяжу вам рану? – спросила девушка, бледнея от страха. – Кто вы? Вы Мирослава?..

– Я Мирослава! – ответила графиня.

– Да, это вы…

– Тогда, может быть, у вас найдется горячий кофе? С утра не емши, не похмелимшись…

– Ой, а у нас нет кофе, – смутилась хозяйка. – У нас даже чая нет. А похмелиться… только бражка не очень хорошего качества. Не такого, к какому вы привыкли.

– Откуда ты знаешь, к чему я привыкла?

– Хотите, я заварю стружку коры? Она хорошо тонизирует. Хотите, дам спирт, обработать раны?

– Пожалуй, дай для начала коры. И погрызть… какой-нибудь корешок.

Юля убежала за ширму к окну, графиня подтянула повязку на разбитой ноге. Ее взгляд мутился слезой, и все вокруг казалось нереально похожим на правду в пьяном бреду. Сочетание аскетичного быта хозяев с фантастическими технологиями строительства. Графиня встала на больные ноги, чтобы потрогать руками эту мутнеющую реальность. Удивительный дом был собран из теплого полимера без гвоздя и цемента, без обоев и батарей. Поверхности были гладкими, стыки ровными, двери прятались в стенах и не имели замков, а ширмы плавно скользили между полом и потолком, позволяя менять планировку. В доме не было даже камина. Он и без камина был теплым. За соседней ширмой Мира увидела склад циновок, которые вероятно служили кроватью, и сложенный рулоном матрас. Материал оказался мягким и легким, как кокон шелкопряда. Все в точности так, как описывал Яша. Отсутствовал только главный злодей, который бил, унижал и, в конце концов, выгнал из дома академика всех наук.

За ширмой, куда убежала Юля, была собрана самодельная печь из речных камней, обмазанных глиной. Труба выходила в окно, лишенное рамы и стекол. На подоконнике сидела ворона и таращила черный глаз на графиню.

– Привет, птица! – поздоровалась с вороной графиня. Ворона поменяла ракурс и вытаращилась на гостью другим глазом. Наверно графиня удивила ворону. Наверно графиня удивилась бы меньше, если бы ворона первая поздоровалась с ней. – Ты учила ее говорить?

– Пробовала, – призналась Юля, заливая кипятком древесную стружку, – я учила, но Оскар сказал, что вороны не говорят. Только попугаи. Сара все равно очень умная птица.

– Сара Исааковна?

– Оскар так зовет всех ворон, но мне почему-то кажется, что это мальчик. В смысле, самец. Вы не разбираетесь?

– Разберемся.

– Хотите вчерашний пирог? Он не очень свежий, потому что…

– Хочу.

– …потому что здесь нет холодильника. Но ничего, съедобный. Только он не из пшеничной муки, вы не удивляйтесь. Он из зерна, похожего на рис. Вы пока поешьте, а потом я рыбу пожарю. Мы же не ждали вас… Точнее, мы, конечно, вас очень ждали…

– Съем все, что дашь, – пообещала графиня.

Ворона первая получила кусок и унесла его в клюве. Юля натянула на оконный проем занавеску и сняла с огня кипящий сосуд, пахнущий цикорием с мятой. Они устроились завтракать на циновке и пока не поели, молчали, словно попрощались вчера, и с тех пор не произошло никакого значимого события.

– Оскар скоро придет. Вот обрадуется, – сказала Юля. – Как он вас ждал!.. Он сказал, что не сдвинется с места, пока не дождется, потому что вы будете искать его в первую очередь здесь, у пещеры.

– Логично, – согласилась Мира.

– Он сказал, что вы придете за нами, когда придумаете, как нам вернуться… – Юля робко подняла глаза на графиню. – Правда?

– Хочешь назад?

– Хочу.

– Даже если память не будет соответствовать реальности?

– Мы должны были все забыть, но мы помним. Значит, наша реальность не потеряна. Вы не представляете, как Оскар вас ждал. Даже Яша ушел в город, не выдержал. Надо пойти его поискать, сообщить, что вы уже здесь. Наверно ему там плохо…

– Не надо, – сказала Мира. – Плохо будет Яше, когда я его найду.

– А почему?

– Правда, что Оська дал ему в глаз?

– Дал, – подтвердила девушка. – А вы говорили с Яшей? Вы знаете, где он?

– Нет. Но узнаю – добавлю.

– Яша просто не выдержал. Он хороший человек, но немного больной, а Оскар верит только вам. Верит как в Бога.

– Ну и где твой драчун?

– Они ушли вниз по реке смотреть сети. Обычно они возвращаются к вечеру, но сейчас не должно быть много рыбы. Тащить будет легче, вернутся раньше.

– Кто «они»?

– Живет у нас в сарае один абрек. Все время на нас ругается. За что ругается – непонятно. Язык у него странный. Мы за год не научились понимать. Когда он спокоен – немного понятно, а как ругаться начнет – говорит быстро, совсем ничего не разберешь.

– У местных другой язык? – удивилась графиня.

– Нет, не другой. Тот же русский, только говорят непонятно.

– Как интересно!

– А может не русский, но я считаю, что он относится к славянской группе языков, только слова в этом языке почему-то поменяли смысл. Может быть, где-то в городе есть переводчики, но наш абрек здесь один. Его родственники живут возле моря, а городские люди его не любят. Может быть там, в городе говорят по-русски, или хотя бы понимают. Послушайте вы его, может, вы поймете.