Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 152 страниц)

– Неужели ты ни о чем не догадывался? – спросил он. – Неужели Валерьяныч не подготовил тебя?

Оскар продолжал молчать. Женина спина стала покрываться потом.

– Слушай, ну… извини. Моя была идея поближе познакомиться с ней. Мы сами недавно узнали. Нашел ее Карась, между прочим, по своим каналам. Никто его не просил. Он нашел ее, когда собирал на тебя досье. Собственно, он предложил познакомиться. Натан Валерьянович сначала не хотел лезть в такие дела без тебя, но потом обстоятельства изменились. Она действительно серьезно больна. Если б мы не взялись лечить, то Бог знает… Марина – последний человек, который может рассказать, что случилось, когда ты должен был родиться. Кроме нее свидетелей не осталось.

Оскар продолжал молчать. Женя чувствовал, что его речи протекают мимо ушей. Молчание было тягостным. Рекламная пауза не наступала. Чем разрешится этот нервный пузырь тишины, взрывом или умиротворенным спокойствием, – ясности не было. Не было даже намека на ясность.

– Скажи хоть что-нибудь! – психанул Женя. – Ну, отругай, если ты считаешь меня виноватым. Дай по морде, в конце концов, если тебе станет легче. Обещаю, что сдачи не дам.

– Хочешь кофе? – спросил Оскар.

– Чего?

– Только молотый… Я просил растворимый, Юлька все перепутала. Надо на кухню идти. Сейчас я его сварю. Сейчас, погоди…

Глава 2

Возвращение Учителя не внесло перемены в жизнь Оскара. Проще сказать, Учителю было не до него. Молодой человек продолжил нелегально существовать в квартире. На его одиночество никто не покушался, только Юля привозила еду, а Женя – сканеры. Первый сканер не подошел, потому что издавал много шума, второй оказался слишком мал, третий – туп. Женя не задавал вопросов, только добросовестно выполнял инструкции. Натан Валерьянович был занят разбирательством с органами правопорядка по поводу безобразий, которые творятся на даче в его отсутствие. В свободное время он утешал Розалию Львовну, занимался заменой стекол, шифера и установкой поваленных секций забора. Мир существовал отдельно от Оскара и никак не касался его проблем, пока Федор не сообщил Жене о том, что господин Копинский никакой не поляк, а гражданин Соединенных Штатов Америки, настоящим проживающий во Флориде. Зарабатывает на жизнь оказанием консалтинговых услуг в сфере бизнеса и финансов. Территорию России давно покинул, никаких фирм не открыл, ни по каким адресам не регистрировался. Родственников и знакомых не обнаружено. Убыл таким-то рейсом… такого-то числа, месяца…

– Правильно, – согласился Оскар. – В тот же день он и убыл. Почувствовал, гад, что ему здесь находиться опасно. Думает, я не достану его во Флориде? Я теперь богатый и мстительный. Учитель ни о чем не догадался? Он еще не хватился кристалла?

– Он пока хватился только забора и крыши, – ответил Женя. – А Марину Анатольевну готовят к операции. Я еду к ней. Не хочешь за компанию прокатиться? Если не хочешь со мной, можешь заехать к ней завтра один.

Реакции не последовало, из чего надлежало делать какие угодно выводы. На всякий случай Женя оставил адрес, но до операции Оскар в больнице не появился, а после операции было поздно.

Трагическое известие немного встряхнуло всех. Натан Валерьянович перестал метаться и занялся организацией похорон. Женя загрустил. Юля не поверила, потому что надеялась, что подруга Жени поправится и выйдет за него замуж.

Перед церемонией прощания Женя снова навестил Оскара, в глубине души ни на что не надеясь. Оскар ждал его в черном костюме. Этот костюм он купил себе с первой зарплаты и надел всего раз жизни на похороны Учителя. Очнувшись от кошмара, Оскар решил, что черные костюмы приносят несчастья, и спрятал приобретение на дно чемодана до поры до времени. Пора настала, время пришло. Оскар знал: Женя его в покое не оставит, обязательно приедет и вынудит присутствовать на церемонии.

Провожающих было пятеро: Оскар в черном костюме, Юля, Женя да Натан Валерьянович с незнакомым мужчиной, на которого поначалу никто внимания не обратил. Все приняли его за немца. Все знали, что немецкие издатели не дают Натану Валерьяновичу прохода. А этот не просто преследовал известного ученого, он положил глаз даже на ученика, который ни строчки не написал по делу. Во время процедуры прощания, «немец» буравил Оскара взглядом. После церемонии Натан Валерьянович отвел обоих в сторону и представил друг другу:

– Познакомься, – сказал Натан. – Кирилл Гаврилович, твой дядя. Родной брат твоего отца. Прилетел из Америки сегодня утром для того, чтобы познакомиться с тобой и пригласить в гости. Если Юля захочет, можете поехать вдвоем.

– Давно хотел познакомиться с тобой, – сказал дядька Кирилл.

Оскар ничего не ответил. Ни секунды своей жизни он не мечтал познакомиться с братьями отца, поэтому просто пожал дядьке руку, вышел на улицу, сел в машину и отвернулся к окну.

– Поедет, – уверил Натан Валерьянович Кирилла Гавриловича. – Если Оскар сразу не протестует, значит согласен.

– Удивительно, – обрадовался дядя Кирилл. – Его отец был таким же. Сначала говорил нет, потом думал. Тот же невозможный характер.

Долго уговаривать Оскара не пришлось. Он собрался молниеносно и ни разу не вспомнил про ужасные самолеты, которых боялся больше смерти. Оскар собрался так быстро, что не успел попрощаться с Юлей, даже не вспомнил, что дядя Кирилл пригласил их обоих. Просто пропустил эту фразу мимо ушей. Пропустил раз, пропустил два, на третий Натан Валерьянович задумался. Он взял с дядьки Кирилла честное слово, что тот не спустит с племянника глаз и будет подробнейшим образом в курсе душевных переживаний молодого человека, а, если что, немедленно отправит обратно. Дядя Кирилл оказался человеком понятливым, но через две недели американских каникул случилось то, чего Натан в глубине души опасался.

Женя вернулся домой и застал на лестничной площадке несчастного Учителя.

– Прости, что без предупреждения, Женя! Не смог тебе дозвониться. Я постучал в квартиру и дверь открылась… Что происходит? Забыл запереть или тебя ограбили?

– Натан Валерьянович, – смутился Женя, – мы могли бы поговорить в машине? Лучше в вашей.

– Что происходит? – напугался Натан. – Мне кто-нибудь объяснит, наконец, что случилось? Где Оскар? Почему он увез оружие? Где он пропадает?

– Не знаю, – ответил Женя и забрался в машину. – Вам звонит Кирилл Гаврилович. Мне вообще никто не звонит. Я как будто до сих пор на Луне.

– Ты должен мне рассказать, что он задумал. Я знаю, он что-то задумал… Слава Богу, я знаю Оскара не первый год. Где он? Что у него за одноклассник, которого он отправился навестить во Флориду и отключил телефон? У него нет никаких одноклассников. Вы можете дяде Кириллу морочить голову, но не мне.

– Я ничего не знаю, – повторил Женя и съежился.

– И Юля не знает? Вы встречались на той неделе. Зачем вы встречались?

– Компьютер покупали. Оскар оставил деньги и попросил помочь.

– Откуда у Оскара деньги?

– Я же говорил, что он продал машину.

– Не морочь мне голову, Женя! Машина Артура денег не стоит.

– Он и вам положил на счет, но вы не взяли…

– Конечно, не взял. Как я могу взять деньги, если не знаю, откуда они? Почему ты прячешься? Кто живет у тебя в квартире?

Женя совсем поник, втянул голову в плечи. Его лицо приобрело страдальческое выражение, но Натан Валерьянович был настроен решительно.

– У тебя хранится дома уникальная книга, а ты не запираешь дверь. Или у тебя кто-то живет?

– Я запираю.

– Ты отсканировал книгу?

– Нет еще.

– Нет, потому что не занимаешься делом, а морочишь мне голову. Вы с Оскаром сговорились морочить мне голову. Так?

– У меня в квартире Марина, – признался Женя. – Я не знаю, что делать.

– Какая Марина?

– Покойница, Марина Анатольевна. Она жила у меня несколько дней. Наверно, понравилось. Решила вернуться.

Натан опешил.

– Марина живет у тебя? – не понял он.

– Живет и старается мне угодить. Просыпаюсь утром, а чашка стоит на столе и чайник греется. Ванну мне набирает, когда прихожу, выключает телевизор и сидит у кровати. Я так больше жить не могу. Она не отходит от меня даже ночью.

– Боже мой!..

– Не знаю, что делать. Я пробовал договориться с ней по-хорошему – ничего не выходит. Она считает, что должна обо мне заботиться.

– Боже мой, – повторил Натан. – Да что же такое творится…

– Может быть, вы поговорите с ней, Натан Валерьянович? Вас все слушают, меня не слушает никто никогда.

– Конечно, поговорю, но разве это поможет? Марина совершила в своей жизни ошибку, поэтому душа не может угомониться. А как ей помочь, я не знаю. С ней должен говорить священник, а не мы с тобой.

– Я двести раз ей объяснял… показывал документы. Я ведь старше Оскара на шесть лет! Никаким мистическим образом я не мог у нее родиться. Не верит! Она продолжает считать меня своим сыном. Она решила, что мы придумали всю историю для того, чтобы Оскар мог получить книгу, потому что это тема его диссертации. Они оба два упертых барана, что мать, что сын. Оба не желают признать друг друга!

– Надо найти Оскара и в первую очередь поговорить с ним.

– Вы думаете, я не пробовал его убедить?

– Сначала его надо найти, потом думать, что делать дальше.

Спорщики помолчали, подумали, но не придумали ничего хорошего.

– Вы считаете, что священник поможет? – спросил Женя.

– Пожалуй, нет. Пожалуй, я сказал не подумавши, – признался Натан. – Если Марина готовит для тебя завтрак и набирает ванну, это хуже, чем душа неприкаянная. Это полностью разрушенная структура на том уровне, где священник ничего не сделает. Теперь у меня нет сомнений: с Мариной произошло событие, которое сдвинуло ее с естественной частоты. Грубо говоря, возник устойчивый дубликат человека на уровне полей, которые могут долго держать информацию. Людям с такой аномалией трудно уйти. А Марине вдвойне трудно. Я понял, чем занималась группа ученых, в которой работали родители Оскара.

– Чем, Натан Валерьянович?

– Они занимались водой. Несомненно, именно водой! Я изучил личное дело каждого и пришел к выводу, что это единственно возможное объяснение: гидрологи, химики, физики, которые защищали диссертацию по расщеплению водорода, даже художник, который вычерчивал формы кристаллов воды с удивительной точностью. Если применить творческое мышление, то в каждой снежинке можно прочесть текст, а каждый кристалл воды разобрать на греографы.

– Разве книга посвящена воде?

– Если мы поймем предназначение книги, мы многое поймем. Она явно сложнее, чем просто словарь. Она словарь со смыслом, но с каким? Даже Марина нам вряд ли ответит. Об этом может знать Эккур, но я не уверен, что он желал поделиться информацией с человечеством. Скорее всего, Марина просто украла книгу. Скорее всего, Эккур отомстил за предательство всем, кто на него работал. В том числе и самой Марине. Вот тебе и душа неприкаянная. Ни на том, ни на этом свете ей покоя не будет.

– Вот вам и хромосомная аномалия Оскара, – продолжил Женя. – Наказана матушка, а на сыне проявилось. У Марины сдвиг на энергетическом уровне, у Оськи – на генетическом. Я же вам говорил, что двадцать первая хромосома самая аномальная.

– А откуда взялись инородные гены?

– Кто вам сказал, что они инородные? Вы хотите сказать, что его отец действительно Ангел? Я, конечно, невежда, но не до такой же степени. Марина настаивает, чтобы я нашел Эккура! А я не могу поверить такому бреду! Если даже я найду Эккура, то в лучшем случае лишусь книги, в худшем – тоже лишусь, но при этом одной неприкаянной душой станет больше. И это будет моя душа.

– Но кроме Эккура никто нам толком ничего не объяснит.

– Где я его найду? Боже мой, эта женщина окончила университет с красным дипломом и зачала ребенка от Ангела? Ущипните меня! Лучше бы она зачала от святого духа! Там по крайней мере был прецедент… Разве Ангел может быть человеческим предком?

– Ты меня спрашиваешь?

– А кого мне спросить? Профессора по генетике? Или богослова?

– Если ты спрашиваешь меня, то я отвечу, что, вероятно, может. С недавних пор я привык допускать вероятность любого вздора.

– Но Оскар ведь похож на отца, которого никогда не видел. Он даже на дядьку похож!

– Во-первых, Марина – психически нездоровая женщина, – напомнил Натан. – Ей в голову может придти что угодно. Во-вторых, не важно, кем и как был зачат ребенок. Если хромосому ему испортил Ангел, а я уверен, что это было так, Ангела можно считать полноправным предком. Кто, если не предки формируют нашу генетику? Прадеды такие же законные авторы генетического наследства, как родители. Если ты говоришь, что в нашем генофонде есть наследство реликтовых вирусов, значит, вирусы тоже могут считаться предками человека. Имеет смысл найти Эккура. Боюсь, что только он рассудит нас, и объяснит Марине то, чего она понимать не желает.

– Хорошенькая задачка для бывшего журналиста с незаконченным медицинским образованием, – усмехнулся Женя, – найти Ангела и взять у него интервью.

– У Оскара был прибор, который позволяет видеть сущности, подобные Марине. Мы проверяли его на Густаве… Кстати, вот тебе похожая ситуация структурного разрушения: на острове, где он обслуживал маяк, находятся остатки дольмена. Достаточно один раз контактировать с полем, чтобы изменить природу. Не удивительно, что там пропадали люди. Удивительно, что сам маяк уцелел. Но… речь не об этом. Я говорю о приборе…

– Я должен отправиться на поиски Ангела в специальных очках?

– Ты будешь чувствовать себя дома комфортнее, если сможешь видеть Марину. С виду это простые очки, но они передают эффект уплотненного воздуха. Ты будешь видеть, где она находится и чем занята. Заедь завтра с утра, я поищу… Если, конечно, Оскар не увез их в Америку. Зачем ему понадобилось оружие на кристаллах, Женя? Мне страшно. Ты не представляешь, как он меня беспокоит! Ведь пропустили же на борт самолета! Куда только смотрит таможня?

– Я заеду, – пообещал Боровскому Женя.

– Заедь. И, пожалуйста, поторопись с книгой. Илья Ильич пригласил меня в гости. Если уж ехать, то не с пустыми руками. Есть у меня, Женя, подозрение, что не только группа Марины работала над книгой Эккура. Там идет историческая периодика. На мой взгляд, весьма странная. Никто, кроме Лепешевского, мне не объяснит… Точнее сказать, никому, кроме Ильи Ильича, я не имею права задавать такого рода вопросы.

– За месяц отсканирую, – пообещал Женя.

– И если от Оскара поступит информация…

– Сразу вам сообщу.

Никакой информации от товарища Женя не ждал, потому что знал точно: если Оскар отключил телефон, значит, допрыгался. Женя предполагал, что любимый ученик Натана Валерьяновича уже попался, уже сидит в полицейском участке и дает показания. Объясняет с помощью словаря, зачем напал на американского гражданина. Женя надеялся, что Оскару хватит фантазии с пользой провести время в чужой стране и наконец-то выучить инглиш. Женя верил, что американская полиция недолго будет мучиться с русским разбойником. Что разбойник скоро вернется к дяде, подключит телефон и сам ответит на вопросы Учителя, но Оскар не собирался отвечать на вопросы, даже не пробовал учить язык. Он поселился в гостинице, любовался морем и дожидался в гости Арика Кушнира, который тащился на машине из Миннесоты. Его номер был завален бизнес справочниками и телефонными книгами штата Флорида, плавки и полотенце сохли на периллах балкона, стены были увешаны фотографиями виллы Копинского. Оскар никак не мог вспомнить, на что похож этот странный дом.

Местность, которую Макс Копинский выбрал для поселения, изобиловала странностями архитектуры. Оскар обнаружил там виллу, похожую на рыцарский замок. Другая напомнила ему Капитолий, третья – Бастилию, четвертая – пиратский корабль, выброшенный на берег. Вилла Копинского была похожа на пирамиду, сложенную из кубиков в три этажа. На верхушке сооружения громоздилась стеклянная будка. От фундамента к будке со всех четырех сторон вели прямые широкие лестницы.

Оскар долго наблюдал, много фотографировал, даже оставлял на заборе видеокамеру, чтобы понять, каким образом хозяин проникает в дом, и как этот дом устроен внутри, но кустарные приемы наблюдения результата не дали. Хозяин мог сутки не выходить из дома. Мог долго отсутствовать. Был день, когда господин Копинский покинул дом дважды, а вернулся три раза. Стрелка барометра, которая в Слупице зашкаливала, здесь не сдвинулась с отметки «ясно». Погода во Флориде действительно стояла чудная, солнечная и теплая, но вилла Копинского определенно что-то напоминала. Оскар решил, что мавзолей на Красной площади, но Арик выразил идею точнее:

– Пирамида майя! – воскликнул с порога Арик и подошел к фотографии. – Это частный дом? Ничего себе дом! Я тоже такой хочу.

Арик немедленно пришел в восторг от новой американской архитектуры, он с интересом набросился на фотографии и выразил желание погулять по району, но времени на прогулки не осталось. Арик слишком долго ехал из Миннесоты.

– Нет! – в ужасе воскликнул Арик, не дослушав историю до конца. – Нет! Он застрелит меня из твоего ружья! Ты останешься без ювелира!

– От тебя, как ювелира, толку немного.

– Я башку под луч подставлять не буду! Я видел дыру в паркете… в кабинете отца?

– У Копинского легальная фирма, – сообщал Оскар. – Ты позвонишь ему по офисному телефону, попросишь о консультации. Секретарь запишет твой телефон. Кому нужно стрелять в клиента, если он платит деньги?

– Знаешь, сколько стоит его консультация? Мне придется бизнес продать…

– Знаю. Я же сказал, что все оплачу.

– А если он раскусит меня?

– Не раскусит. Ты собирался продавать свой ювелирный магазин?

– Ну, собирался…

– Вот и спросишь, стоит ли это делать? И куда вложить деньги, тоже поинтересуйся. Не надо врать и не будешь разоблачен. Мне нужно, чтобы ты выманил его подальше от дома и морочил голову, как можно дольше. Скажи, что получил наследство отца и хочешь вложить бабки. Ты получил наследство?

– Ну, получил.

– Одна квартира в Москве – уже состояние.

– Значит, я буду морочить голову консультанту, а ты – чистить сейфы в его жилище?

– Именно.

– Тебя полиция возьмет на взломе замка, а я пойду соучастником?

– Там нет никаких замков.

– Не понял?

– На вилле Копинского замков нет.

– Он хранит камень в доме, который не запирается? – удивился Арик. – Ничего остроумнее не придумал?

– Для начала надо хотя бы осмотреть дом! Чтобы осмотреть дом, мне нужно застраховаться от приезда хозяина.

– На твоем месте я бы подкупил прислугу.

– Там нет прислуги. К нему не ходит никто. Ни слуга, ни садовник, ни разносчик пиццы.

– А Натан Валерьянович знает, чем ты сейчас занимаешься?

– Это моя проблема. Причем тут Натан Валерьянович?

– Я тут тем более ни причем.

– Ты притом, что я тебе деньги плачу. Или ты не хочешь заработать денег? Скажи, я найму кого-нибудь другого.

Оскар погорячился. Может быть дома, в России, он бы нашел пару-тройку относительно надежных людей, но в Америке, кроме Арика Кушнира, нанять было совершенно некого. В этой стране он знал только собственного дядьку, кузину, да носильщика чемоданов, который помог ему найти номер. Арик Кушнир знал половину Америки. Все русскоязычные эмигранты были его друзьями, только Макс Копинский в их число пока не входил. Оскар понял, что Арик прав. Бедный ювелир ко всей этой истории никакого отношения не имеет, а Оскар не имеет права подставлять его голову, даже если с той головы никакого проку. Арик Кушнир будет прав, если развернется и уедет, но Арик никуда не уехал. Даже не перебрался в соседний номер. Следующий день Арик посвятил логическому анализу ситуации и на всякий случай не выходил на улицу вместе с Оскаром, чтобы случайный глаз не запомнил их вместе. Не то, чтобы Арик согласился на авантюру. Арик как раз таки, категорически отказался, но допустил возможность поменять решение. Деньги, которые предложил ему за работу ненормальный физик, еще не усвоились рассудком. Арик бы с удовольствием не поверил, если бы своими руками не пощупал купюры. В задумчивости, он подолгу стоял перед фотографией виллы, которая еще вчера напоминала пирамиду майя. Теперь вилла напоминала мавзолей обоим.

– Говоришь, на первом этаже дверей нет?

– Нет, – подтвердил Оскар.

– И на втором тоже?

– И на втором.

– И окон нет?

– Не знаю. Если только они не закрыты жалюзи под цвет стены.

– А может внутри, как в пирамиде, нет полостей?

– Куда-то же он девается…

– А наверху что? Жертвенный алтарь?

– С забора невидно. Я потом тебе расскажу, когда осмотрю изнутри.

– Нет, что-то меня напрягает в хозяине этого дома. Откуда я узнал про его контору? – спросил Арик. – Такие консультанты не разбрасывают визитки. Я должен назвать человека, который его рекомендовал.

– Телефон офиса есть в справочнике, – повторил Оскар в сотый раз.

– А если он назначит мне встречу на вилле?

– Не назначит.

– А если?..

– А если назначит – извинишься и скажешь, что передумал.

– Надо дождаться, когда он уедет. Ты пойдешь, я на шухере постою. Вдруг там все-таки есть сигнализация?

– Если он внезапно сорвется, ты сразу мне перезвонишь.

– Все равно глупо, – упирался Арик. – Я – не тот контингент, который нуждается в его услугах. Уровень не тот! Он посмеется мне в глаза и уйдет!

– А ты перезвонишь. Мне будет достаточно времени, которое он потратит на дорогу к тебе и обратно. И вообще… где написано, что фирма консультирует только миллиардеров?

– Такие вещи в справочниках не пишут!

Оскар выбился из сил отвечать на вопросы. Арик тоже выбился из сил, но все равно не уехал. Он заказал бутылку вина и ужин в номер. Товарищи выпили по бокалу.

– Все-таки ты ненормальный, – заметил Арик.

– А ты – трус!

– Я не трус! Я рациональная личность. Копинский проткнет меня твоим лучом, как букашку. Я квакнуть не успею, как окажусь на том свете, и что? Ради чего я жил, учился, зарабатывал деньги?

– Ради чего ты все это делал?

– Не знаю, – ответил Арик. – Но я надеялся однажды узнать. А теперь, может так оказаться, что зря надеялся. Да нет, я все понимаю… Кто такой Арик Кушнир? Никто! Просто жил такой парень, неудачно сходил в ресторан…

– Если я не верну кристалл, рано или поздно, Учитель узнает, – сказал Оскар. – Узнает Учитель – узнает Карась. А когда узнает Карась, сопли никому не помогут. Тебе понравилось сидеть в изоляторе? Мне не очень.

– Сбегу я от вас на Луну, – вздохнул Арик. – Определенно, сбегу. Дорогу покажешь?

– Тебе туда, – сказал Оскар и указал пальцем в небо.

Необыкновенное скопление машин у дачи Виноградовых испугало Натана. Он решил, что приехал на похороны Ильи Ильича, но не таков был старик. Натан предположить не мог, что оказался в числе приглашенных на юбилей академика. Все зловещие мертвецы собрались на даче в тот день: видные деятели науки и культуры прошлого века, министры в отставке, писатели и дипломаты, просто почетные пенсионеры c соседних дач, заслуги которых оказались забыты за давностью лет. Кое-кто знал Натана Валерьяновича лично, кое-кого Натан Валерьянович тоже узнал, но старался держаться на заднем плане и не произносить речей, к которым заранее не готовился. Натан высматривал в толпе Клавдию Константиновну, надеялся спросить американские координаты Арика и привлечь его к поискам ученика, но Клавдия Константиновна потерялась между гостиной и кухней. Шведский стол был накрыт от стены до стены, дамы блистали вечерними туалетами, Натан готов был со стыда провалиться. Его печальная фигура никак не вписывалась в торжество, но речи отзвучали, бутылки шампанского опустели, гости принялись работать вилками, а именинник, наконец, обратил внимание на самого незаметного гостя.

– На тебе лица нет, Натан, – заметил Илья Ильич. – Здоров ли ты?

– Мне нужно показать вам кое-что, Илья Ильич. Если позволите.

Илья Ильич открыл кабинет, убедился, что слежки не было, и запер дверь на ключ. Натан достал из портфеля несколько листов распечатанной книги и выложил на стол перед академиком. Лепешевский надел очки. Из гостиной доносилась музыка. Возбужденные гости бегали по комнатам, грохотали посудой. Прошла четверть часа, а Ильи Ильича никто не хватился.

– Не знаю, кто такой Эккур, – ответил Ильич, – вполне допускаю, что он достойная личность. Не знаю, на кого работала экспедиция отца, но они действительно были наняты для какой-то работы. Кем – опять же не знаю.

– Рукописи, которые вы сожгли, были похожи на эти страницы?

Илья Ильич укоризненно взглянул на Натана.

– Не знаю, и знать не могу, – ответил он. – Мне было строжайше запрещено их рассматривать.

– Простите, Илья Ильич, но я вам не верю.

– Вы – бесстыжее поколение, для которого нет ничего святого, никогда не поймете… Меня воспитывали иначе: кто заглянет в сакральные тексты – тот проклят будет на веки вечные, – учили меня и я слушался, поэтому дожил до девяноста лет. А до чего дожил ты, Натан? На тебя же взглянуть больно.

– Обратите внимание, Илья Ильич, на столбец с периодикой. Вы можете объяснить, что здесь имеется в виду? Похоже на историческую периодизацию, но временной разброс больно странный. В любом случае, это по вашей части.

– Нет, Натан, это как раз по твоей части, – возразил Ильич. – Никакой исторической периодики я не вижу. Эти цифры скорее относятся к состоянию времени. Ты глупости рассказывал студентам на лесной поляне, тебе и разбираться, что это: временные углы, коэффициенты или уплотнения… В чем ты измеряешь время? – спросил Ильич, но Натан проглотил язык. – Еще не придумал? Все нормальные люди измеряют его в минутах, днях… веках, тысячелетиях. Или нет? По моей части здесь только руны, – Ильич указал карандашом в столбец с греографами. – Все остальное меня, как историка, не касается.

– Какие руны?

– Вот эти символы… по моей части, – повторил академик.

– Греографы… – уточнил Натан, – вы называете рунами?

– Рунами я называю руны, – ответил Илья Ильич невежественному физику и еще раз указал на столбец.

– Вы уверены?

– В чем? – не понял Ильич.

– Что это руны?

– Уверен ли я? Рунический строй не изменился с сотворения мира. Человечество изменилось гораздо больше.

– Удивительно! – сказал Натан. – Мне бы в голову не пришло. Я представить себе не мог…

Илья Ильич с улыбкой поглядел на гостя.

– Что не пришло тебе в голову?

– Я слышал… но не представлял, как выглядят руны. Не интересовался, что они из себя представляют. Мы получили эти символы в физической лаборатории совершенно иным путем.

Илья Ильич наконец опустил карандаш.

– Еще бы, – согласился он. – Когда Бог захотел отдалить человека от истины, он разделил ее на науки и развел по разным этажам университета. Интересно знать, какой вавилонский бардак должен царить в голове у физиков, не ведающих основ цивилизации?

В голове Натана царил настоящий хаос.

– Наверно, это древнее письмо?

– Предположить невозможно, насколько древнее. Ни один историк тебе не даст точной датировки. А если даст, то он не историк, а составитель учебника для курсантов военно-политической академии.

– Вы не представляете, Илья Ильич, как мне стыдно, – признался Натан. – Позвольте, я попробую реабилитироваться в ваших глазах хоть сколько-нибудь, а вы, если надо, меня поправите. Итак, – начал невежда, тяжело вздохнув, – время возникновения этих символов не определяется, потому что, вероятнее всего, они старше самого человечества; во-вторых, изобретение символов древний человек наверняка приписывал Богам или Ангелам. С помощью этого языка наши предки, навряд ли общались в быту. Скорее всего, заклинали духов, наводили порчи, исцеляли больных. Верили в магические свойства слов, составленных из такого алфавита.

– Не знаю, старше ли они человечества. Вам, физикам, виднее. В одном ты прав: руны возникли тогда, когда никаких предпосылок для развития письменности не было, не было даже почвы для таких предпосылок. Вот, что удивительнее всего. С той поры основные графические символы почти не изменились. При этом руны разных народов подозрительно похожи между собой: славянские и арамейские почти не отличаются от рун, которыми пользовались друиды. То, что рунам приписывалась магическая сила, ты совершенно прав.

– Все логично. Заклинания писались для Ангелов на их языке. Как же иначе обращаться за помощью?

– Как ты назвал?.. Греографы? – спросил Ильич и подкатился к книжной полке.

– Мне стыдно.

– Дам-ка я тебе одну книжицу. Ночь увлекательного чтения и ты будешь знать о рунах все, что нужно образованному невежде. Вот: «Откуда взялся алфавит…» – процитировал Илья Ильич и положил на стол перед Натаном. – Грамотно и популярно.

– Чрезвычайно вам благодарен.

– Чем еще я могу помочь тебе в горе?

– Скажите мне, мудрый человек, как поступить? Мое неправильное решение может обойтись человечеству очень дорого. Мое бездействие может обойтись еще дороже. Я в полной растерянности.

– Ты просишь совета не у того, у кого следует, – ответил Ильич. – Не надо собирать горелые рукописи, нужно искать Ангела, который хочет помочь человеку. Где его найти – никто не знает, но ты знаешь имя. У тебя есть след его на земле – и это уже непростительно много. Спрячь свою книгу и никому не показывай, если не хочешь погубить ни Ангела, ни себя.