Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 152 страниц)

– Чего просить?

– Чего хочешь, Артурчик. Проси все, что пожелаешь… Тебе же есть, о чем попросить. Ну, проси…

– Я не знаю, давай, ты первая… видишь, он на тебя смотрит.

Мира поднялась на колени перед существом, застывшим между колес, как тело паука между огромных лап. Она не умела просить. Даже не знала, как это делается. До сего момента ей больше приходилось требовать и повелевать. Чего просить, она тоже не знала. Существо глядело на нее сверху вниз, нервно дергая веком. Мира опустила взгляд и приняла позу, в которой, по ее мнению, надлежало произносить молитву правоверным христианам.

– Господи, – попросила она, набравшись скромности, – дай мне силу. Пожалуйста, сделай так, чтобы я ничего не боялась, ни выстрелов, ни одиночества, ни проблем… ни своих, ни чужих. Пожалуйста, сделай так, чтобы я больше никогда… Никогда в жизни не чувствовала себя маленькой и беспомощной идиоткой. Сделай меня воином, Господи, самым храбрым на свете. И ты увидишь, я им всем покажу… – она украдкой обернулась к Артуру. – Чего ржешь?..

– Не-не, – поддержал графиню Артур, – я тащусь! Классно говоришь…

– Прошу тебя, Господи, дай мне силы защититься от всего мира, и я не разочарую!

Странное существо в седле потянулось к багажнику, стало перебирать железки, перекладывать ружья и топоры. В его коллекции Мира заметила меч с двумя рукоятками, который она вряд ли смогла бы оторвать от земли. Графиня замерла и приготовилась к позору, но к ее ногам шлепнулось копье с обрезанным наконечником. Благодетель с чувством исполненного долга выпрямился в седле. Мира подняла предмет. Это было хуже сломанного копья. Палка оказалось металлической трубой, легкой, пустой и такой же бесполезной, как вся ее жизнь.

– Спасибо, – сказала она, и существо развернулось к Артуру.

– Теперь ты, – Мира пихнула Артура в бок.

– А я тут причем?..

– Проси! Видишь, на тебя смотрит?

– Так я же…

– Проси, пока смотрит.

Артур переминался с колена на колено.

– Господи, – произнес он, – я даже не знаю чего просить…

Мира взяла его за ремень, чтобы он не вздумал бежать.

– Прекрати нести бред, – прошипела она. – Одно твое желание сбудется. Всего лишь одно. Ты же хочешь вспомнить свою прошлую жизнь?

– Да я не знаю, может, уже не хочу…

– Быстро проси! Ты же хочешь чего-нибудь? Ну, хоть чего-нибудь!

– Чтоб твои голубцы от тебя отлезли, – прошептал он на ухо Мире, словно это она бралась исполнять желания.

– Ты совсем дурак? – рассердилась графиня. – Причем здесь мои голубцы? Проси для себя. Проси немедленно, или я не знаю, что я с тобой сделаю!

Существо не спускало глаз с Артура. Артур оглядел оружейный склад за селом, оглядел транспортное средство и пулемет.

– Господи, – произнес он, – я хочу такую же тачку, как у тебя.

Существо не смутилось, оно также уверенно потянулось к багажнику, также туго заскрипели под ним крепления седла, также лязгнули железяки. Существо достало палку подлиннее, но вместо того чтобы бросить ее к ногам, размахнулось и треснуло страждущего по голове.

– Нет! – вскрикнула Мира, но было поздно.

Тот, кто исполнял желания, налег на педали, пустыня содрогнулась от грохота. Не прошло минуты, как черная точка, похожая на паука, скрылась у горизонта.

– Артур!!! Артурчик, миленький!

Деев приподнялся, потирая макушку.

– Во, гад! – произнес он. – Видела, гада?

– Ты жив?

– Ты видела, да?

– Посмотри на меня? Голова кружится?

– Ничего себе «кружится». Тебя бы так по башке! «Проси, проси…» Я говорил, заткнись и помалкивай. Чо я сказал-то?

– Ну, я же не знала…

– Чо я такого сделал, чтобы сразу по башке? – психовал Артур. – Жалко тачку – так и скажи. Зачем драться-то? Я и сам могу врезать!

Он поднялся на ноги.

– Ну, ты тоже хорош. Думай, что болтаешь и с кем… На, вот, обопрись, – Мира предложила товарищу палку.

– Сама опирайся.

– Тогда обопрись на меня.

– Да пошли вы все… – выругался Артур и побрел к дольмену, придерживая себя за макушку.

Мира виновато поволокла палку за ним следом, прочерчивая линию на пустынной карте неизвестной планеты. Сначала она хотела бросить ее в песке, воткнуть на месте, где состоялась встреча, и нанизать на нее деевский башмак, чтобы памятник напоминал путешественникам дехрона, что на этом этаже мироздания их ждут сплошные обманы. Она уже воткнула ее, но вдруг передумала. Какой-никакой, а все-таки подарок. К тому же палка оказалась достаточно прочной, чтобы с ее помощью свернуть ворота с петель.

– Ваша теория «авторства» не укладывается ни в одну концепцию мироздания, – объяснил Учитель Привратнику. – Идея больше годится для написания художественных романов. Но я готов принять ее с одним условием…

Привратник перемешал колоду.

– Сдавай, Валерьяныч.

– С одним условием, – повторил Натан, – что Автор – это я сам.

– Ты упрощаешь жизнь, Человек. Думаешь, так ее легче будет скушать, а потом удивляешься, как далеко от истины это блюдо. Автор – это тот, кто усложняет жизнь, чтобы подкрасться к истине незаметно.

– Тем не менее, я самостоятельный человек, свободный в выборе и поступках.

– Ты в лучшем случае претендент на соавторство своей судьбы, который получит отказ и будет разжалован из профессора в лаборанты.

Учитель взглянул на карты с четырьмя козырными тузами.

– Вы шулер, уважаемый… – расстроился он и смешал колоду. Привратник убрал со стола руки. – Если я буду разжалован, то только потому, что не согласился мешать науку с мистикой. В этом моя принципиальная позиция. – Учитель разбросал карты и открыл козырную масть. – Никакой мистический Автор не заставит меня отступиться от принципа, на котором выстроена наука.

– Наука, которая не объясняет Бога, – заметил Привратник. – Наука, которая ищет основу жизни, и находит водородную бомбу… Твоя страсть к упрощению сводит на нет мои усилия познать человеческий мир. Я боюсь, что с той же принципиальной позицией ты доберешься до моего мира, Человек, и сильно меня огорчишь.

– Я доверяю очевидной реальности и математическим доказательствам, – подтвердил свое убеждение профессор. – Все прочие «миры» для меня производные человеческой фантазии, а я не фантаст.

– Откройся, венец природы…

Учитель открыл карты. К нему пришло пять тузов и все козырные.

– Не знаю, как вы это делаете, – вздохнул он, – а главное, зачем? Что вы хотите мне доказать, Валех? Это просто игра в дурака!

– Нет, не просто…

Привратник закатал рукава до локтей.

– И от стола отодвиньтесь, пожалуйста, – попросил Натан, пересчитывая карты в колоде. – Для вашего понимания мира не требуется физики. Не нужно науки как таковой. Вас, в качестве оппонента, устроит только неуч и демагог.

– Ну вот, теперь ты упростил мое понимание мира.

– Нет, Валех, если вы будете качаться на стуле, я отвлекусь. Сидите спокойно. – Учитель разложил колоду по мастям и не нашел лишних карт. – У меня нет оснований отказываться от своих убеждений. Материал накоплен, в лаборанты я пока еще не разжалован…

– Вот и работай на свои убеждения. Мне нужен Человек, способный работать на истину. Если твоя наука встанет на дороге у такого Человека, я отдам ему ключ. Я отдам ключ от храма любому, кто готов идти поперек судьбы.

– Сдаю?

– Сдавай.

Натан разложил по шесть карт на две кучи и поглядел на неподвижного Привратника, отверженного от стола.

– Я не знаю, что вы называете судьбой, Валех, – ответил Натан. – Идти поперек судьбы – такая же судьба, ничем не хуже иных судеб.

– Нет, – возразил Валех. – Человек, готовый менять свои убеждения, отвечает только за собственное несовершенство. Я говорю о людях, готовых менять реальность вокруг себя.

– Слишком громко сказано для нашей тривиальной действительности. Может быть, в вашем мире дело обстоит именно так, только у нас с Мирой одна реальность на двоих. Даже вернувшись из храма, она не изменит в своей жизни ничего. – Натан открыл карты и насчитал сразу шесть козырных тузов. – А чтобы карточные трюки принимать за искаженную реальность, мало быть дураком, надо быть конченым идиотом!

– Чтобы жить в твоем мире надо быть конченым идиотом, – возразил Привратник, – надо считать себя абсолютным центром мироздания. Ты знаешь, что за проблемы привели твою девочку в мой дольмен?

– Девочка влюблена в звезду, – объяснил Натан. – Ей уже за тридцать. Она не ждет от будущего ничего хорошего, поэтому надеется изменить прошлое.

– И ты не смог ей помочь?

– Как? Познакомить их? Он известный человек, а я не Господь Бог. Я не общаюсь с богемой, не знаю, как его найти, а если найду… разве ж он станет меня слушать?

– И после этого ты смеешь называть себя Автором? Несчастный Натан, что ты знаешь о страстях человеческих? Ставлю ключ от ворот против твоих убеждений. Однажды ты так насытишься наукой доказательств, что будешь мечтать окунуться в хаос. Нет! Твои убеждения того не стоят. Ставлю ключ против твоего хронометра, что эта девочка выкопает могилу для твоей теории, сложит туда наработанные материалы и тебе же подаст лопату.

– Ключ от храма дехрона? – не поверил Натан.

– Если девочка вернется в свой прежний мир, – ты и Автор, и ключник!

– Я не утверждаю, что мир будет прежним. Мира такой же наблюдатель, как я. И такой же Автор своей реальности. Прежним останется мой мир, и ее несчастная любовь останется в нем такой же несчастной. Я говорю о том, что для меня не изменится ничего, потому что я сыт по горло ее проблемами!..

– Конечно, – улыбнулся Валех.

– Вы неверно истолковали саму идею. Иллюзорная память хороша тем, что оставляет нам право выбора. Эта девочка вошла в мою жизнь из хаоса. В мою, – подчеркнул профессор. – Она может вернуться обратно в хаос, но моей реальности изменить не может.

– Ты уморил меня, Человек! Эта хулиганка вернется в твою реальность, и я отдам ключ, а пока сдавай карты.

Учитель вынул из кармана часы: «Любимому внуку от бабушки Сары в честь поступления в университет», – было написано на внутренней стороне крышки. Натан отстегнул цепочку от жилета и бережно выложил часы на стол.

– Я верю в разумный порядок вещей, – сказал он. – Мою теорию можно опровергнуть только шулерским приемом.

Привратник поднял вверх руки.

– Сдавай в открытую, – предложил Привратник. – Я отвернусь. Сдавай!

Дверь распахнулась. Оскар Шутов ввалился в дом и кинул на вешалку мокрый плащ.

– Явились! – доложил он. – Набегались и явились! – Следом в прихожую вошли промокшие Артур и Мира. – Что вы думаете? – продолжил Оскар. – Они еще и вылезать не хотели. Я им фонарем свечу… Я им кричу… а они притаились, как тараканы.

Мира поставила под вешалку трубу и прислонилась к печке.

– Где моя сумка? – спросила она и заметила в гостиной Привратника. – Здравствуйте.

– Здравствуй, – ответил Валех.

– Где Хант? Где Даниель?

Боровский положил колоду на стол. Не стоило открывать карты, все тридцать шесть козырных тузов были на месте, как и абсолютный дурак, непобедимый и окончательный. Валех положил ладонь на часы.

– Что ты спросила, Мира? – Боровский обернулся к графине. – Повтори, пожалуйста.

– Я спросила, где Юрген с Даниелем? Уехали без меня?

– Проспорил – отдай… – обратился Привратник к профессору. Золотая цепочка змейкой скользнула по скатерти к победителю. – «Любимому внуку от бабушки Сары…» – прочел гравировку Валех. – Готовился передать по наследству?

– У меня все еще есть наследники? – спросил Боровский.

– Не знаю, насколько ты крепок в своем заблуждении. Теория твоя, реальность тоже…

Привратник спрятал часы в карман и ушел на второй этаж. Профессор побледнел.

– Может, ты мне скажешь, где Хант и Даниель? – обратилась Мира к Оскару.

– Кто?… – удивился Оскар.

Минута молчания воцарилась в комнате.

– Очень смешно! – графиня поднялась к себе и застала у книжных полок Валеха. – Где Хант? – спросила она.

Привратник присматривал себе книжицу. Он был гораздо ближе к разгадке тайн Атлантиды, чем к проблемам человека, брошенного товарищами в горах. Мира спустилась вниз.

– А Борис? Ушел с ними? Натан Валерьянович, почему вы молчите? – испугалась графиня. – Что происходит?

– Слышишь… – обратился к ней Артур. – Ваше сиятельство, ты только не реви, сейчас всех найдем…

Мира выбежала под дождь.

– Юрген!!! – закричала она в темноту, на зов вышла обнаженная женщина с косой на груди. Вышла и встала перед Мирой, молчаливая хозяйка пасеки.

Валех уходил из гостей с охапками книг или не уходил вообще. Обитатели пасеки привыкли к тому, что его визит в библиотеку предваряет прощание, и старались пополнять ее при каждой вылазке в город. Опасались, что Привратник заставит их самих сочинять романы. В этот раз Валех открыл для себя географический атлас, спрятанный в столе, и его ничто не держало в компании физиков. Только труба, принесенная Мирой из храма, привлекла внимание гостя:

– Зачем тебе это? – спросил Привратник графиню. – Эта игрушка совсем не для девочек.

– Пожалуйста, – попросила Мира. – Позвоните Ханту, пусть приедет. Я хочу домой.

– Откуда у тебя это? – Валех подошел к несчастной женщине с трубой в руке.

– Пожалуйста, я ничего не скажу. Никто не узнает, чем вы тут занимаетесь, только позвоните ему, скажите, что я еще здесь.

– Ну, ну, будет тебе… – Учитель обнял графиню и повел ее в комнату мимо Привратника, мимо удивленного Оскара и мокрого Артура. – Все образуется…

– Мы ее не украли, – ответил Валеху Артур. – Ей мужик подарил. Честно! Она попросила – он дал.

– Совсем сбрендил… – вздохнул Валех и поставил палку на место. – А ты чего выпросил?

– Ничего. Только по башке получил, – сообщил Артур. – Ни за что!

– Ну, – развел руками Привратник, – получить – не потерять. Главное, чтобы на пользу пошло.

Боровский повел расстроенную Миру наверх. Артур приложил мокрое полотенце к ушибленному черепу и сел на лестнице. Оскар дождался, когда Привратник уйдет, и стал пялился в щель на Ивонну. Больше всего на свете Оскар боялся выйти из дома, пока бесстыжая стоит у крыльца. Оскар боялся всех женщин на свете, особенно голых, но не тогда, когда надо было идти на гору и снимать показания с датчиков. Он даже обул резиновые сапоги, но обнаженная Ивонна стояла у крыльца, и ее роскошное тело блестело от влаги. У Оскара Шутова пылали уши и дрожали коленки. У Артура Деева болела голова. Мало того, что болела, еще и плохо соображала. Артур ждал, когда графиня Виноградова оправится от шока и позовет его, чтобы выплакаться. Сидел на лестнице, пока не уснул, прижимая к голове полотенце. Учитель разбудил его, спускаясь вниз.

– Что? – спросил Артур.

– Не тревожь Мирославу, пусть спит. И сам ложись…

– Она плачет?

Боровский сел рядом. Он привычным жестом полез в карман за хронометром, но не нашел его. Полез в другой карман за очками, чтобы разглядеть будильник…

– Половина второго, – помог Артур. – Она заснула?

– Надеюсь… – Натан Валерьянович нахмурился. – Девушки иногда влюбляются в известных людей, – объяснил он Артуру. – Особенно в артистов. Как видишь, сильно влюбляются. Если эти чувства остаются неразделенными, они придумывают истории, в которые начинают верить. Если привыкают верить, испытывают потребность поделиться с другими. Я хочу попросить тебя, Артур, чтобы ты был с Мирой деликатнее. Может, иногда стоит подыграть, дать человеку выговориться и сделать вид, что поверил…

– Вы о чем это, Натан Валерьяныч? – не понял Артур.

– У вас такие теплые отношения, – объяснил Учитель. – Ты как никто должен поддержать ее сейчас.

– Что-то я ни фига не понял…

– Пойдем, я постелю тебе на кровати за печкой. Нам всем надо выспаться.

Оскар вернулся с горы, когда свет в доме погас. Вынул из кармана тетрадь с карандашом, снял плащ и битый барометр, который носил на шее. В доме стояла тишина, даже Учитель не встречал его с ночной вахты. На кровати за печкой вместо Боровского спал Деев. «Что я сделал не так? – спросил себя Оскар. – Чего она разревелась? Чего это Учитель устроил всенощное бдение над графской постелью? Надо было оставить дамочку в храме, в объятиях Деева! В страстных объятиях Деева! Была бы счастлива и довольна!» Оскар кинул на диван одеяло, вернулся в прихожую, убедиться, что дверь заперта, и заметил под вешалкой пятнышко света. Оскар хлопнул себя по карманам. Неоновый фонарь, с которым он по ночам выходил из дома, был при нем. Пятно в углу продолжало светиться. Более того, пульсировало светом, похожим на затухающую свечу.

Оскар вынул из-под вешалки трубу, которой Деев ломал ворота храма, и удивился еще больше. Внутри этого предмета вращался плазматический винт. Яркий и едкий, похожий на туман внутри колодца дольмена. Оскар заглянул в трубу с другого конца. Плазма вращалась, свет становился ярче, обороты чаще. Он поставил предмет на место и накинул на него плащ. Источник света снова превратился в тусклое пятно на ткани.

Дом спал и дождь утих. Оскар не знал, что именно произошло в его беспокойном мире, но точно знал, что-то произошло. Оскар Шутов обладал фантастической интуицией на неприятности. Если радостные события заставали его по жизни врасплох, то напасти он чуял издалека. Он имел свойство предчувствовать любые гадости: от катастрофы космического корабля до заурядной простуды. Пятно на плаще не отпускало его.

– Что же за дрянь такая?… – спросил себя Оскар и опять заглянул в трубу.

Странный предмет он выставил за дверь на крыльцо, вынул из чулана пленку для спектрального анализа, аппарат, сунул в карман ключ от мастерской и задел локтем пустую канистру. Емкость гулко стукнулась о стену. Оскар замер. Ни одна пружина не скрипнула в комнате. Дом продолжал спать.

Запершись в мастерской, Оскар стал искать спички, подсвечивая себе трубой. Тем же способом он отыскал впотьмах керосиновую лампу и обнаружил, что дополнительный источник света уже ни к чему. Труба освещала мастерскую ярче неоновой лампы. Оскар воткнул ее в земляной пол и остолбенел. Из отверстия трубы вырвался огненный шар и повис под потолком сарая. Рука дернулась, у молодого человека не хватило сил оторвать ее от трубы. Вслед за большим шаром вылетел шарик поменьше. В глазах у Оскара Шутова потемнело. Яркий свет свернулся в черный тоннель и кинулся прочь от него на бешеных скоростях.

Оскар пришел в себя на полу от сильного удара в дверь. Он увидел щель под дощатой стеной сарая, вдохнул из нее чистый воздух и снова потерял сознание.

– Оскар!!! Оскар!!! – кричали ему с улицы. – Горишь! Открой дверь! Оскар!

Резкий стук снова привел его в чувство.

– Сейчас же открой!!!

– Ломайте, Натан Валерьяныч! – кричал другой голос!

В дверную щель кто-то выплеснул ведро воды. Образовалась баня. Оскар попробовал оторвать свое тело от земли, но руки дрожали, не разгибались.

– Ломаем, ломаем! – повторял кто-то.

Оскару показалось, что сарай рухнет, и он будет погребен под горящими обломками. Он не мог кричать, не мог шевелиться, не мог даже сообщить спасателям, что жив, потому что не был в этом уверен. Когда он в следующий раз пришел в себя, наступило утро. Оскар лежал на влажной траве, рядом сидела зареванная графиня с полотенцем. Из пепелища на месте сарая торчала копченая труба. Больше на месте преступления не осталось ничего, но Оскара удивило не это. Едва он попытался сесть, картина померкла, голова закружилась, голос графини зазвучал издали совсем тихо.

– Лежи, – приказала она, – и приложила ко лбу больного холодный компресс.

Сначала Оскар созерцал темноту, потом на светлом пятне проявился образ графини. Оскар сел и увидел Солнце, увидел небо и траву, заметил, как с горы ускоренным шагом, не разбирая дороги, спускается Деев Артур, а профессор Боровский погоняет его носилками и осыпает проклятьями.

– Лежи! – с раздражением повторила графиня.

Образы растворились, картина померкла.

– Почему?!.. – негодовал профессор. – Разве ты не объяснил ситуацию?

– А толку-то? – на бегу оправдывался Артур. – Они сказали, что вертолеты только для торжественных стихийных бедствий… Когда иностранное телевидение снимает…

– Разве у нас не бедствие?

– Я сказал, что чувак угорел. Они сказали, что для чувака машины хватит.

– И где же машина? – возмущался Натан.

– У церкви! Они полдороги прошли и встали колом.

– Ты ничего не объяснил этим несчастным медикам!..

– Я сказал, что сгорел сарай, а они не поверили! – отбивался Артур. – Они спросили, как мы умудрились в такой-то ливень сарай спалить? Я сказал, что мы не виноваты, шаровая молния залетела. Так они вообще стали ржать…

– Ну, Артур… – сокрушался Натан. – Ну, как же так!

– Они не верят, что шаровые молнии в сарай залетают. Я им честно сказал, тут их столько, что в сортире невозможно закрыться. Пока от трех отобьешься, четвертая прицелится в лоб. Они уперлись, всучили мне носилки, дальше, говорят, топай сам, а мы здесь покурим. Так я же бежал бегом всю дорогу…

– Эх, Артур, Артур… – переживал Боровский.

Оскар услышал голос Учителя совсем близко.

– Очнулся, – сообщила графиня.

Профессор кинул носилки в траву.

– Как ты? – склонился он над немощным учеником.

Зрение ненадолго вернулось к Оскару, но дар речи пропал.

– Держись, парень! – приказал Учитель. – Держись! Все будет хорошо!

Мира незаметно ускользнула. На ее растрепанной постели валялись бумаги, записная книжка, с выпавшими из нее визитками, развороченная сумка блестела замком из-под кровати. Она достала документы, фотографию матери, фотографии самой Миры: детские, первый паспорт, друг, с которым переписывалась после гимназии. Мира нашла студенческие фото подруг и пачку пожелтевших дагерротипов, хранивших память о ее предках. Репродукция с картины, запечатлевшей генерала Виноградова в орденах, тоже была на месте. Ее оригинал, признанный культурным достоянием России, наследникам не отдали, оставили пылиться в музейных запасниках. Фотографии бывшей фамильной усадьбы Клавдия Виноградова сделала сама, когда работала в музее. Она мечтала пристроить туда же дочь в качестве живого экспоната, но Мира не любила дом предков, чувствовала себя потерянной среди высоких колон и бесконечных комнат. Она не помнила, кем приходятся ей люди на портретах… Единственный раз в жизни она упомянула свой титул в объявлении о пропаже кольца, потому что до смерти испугалась, что не найдет. Она бы не возила с собой реликвий, если бы не настояние матери. Она бы с удовольствием сменила фамилию, например, на мадам Хант, но фотографии Юргена Ханта в чемодане не нашлось, тем более не нашлось фотографий, на которых он вместе с Мирой. В записной книжке не нашлось телефонов Ханта, не нашлось ни одного телефона их общих друзей и знакомых. Мира не узнала записную книжку. Она бы заподозрила подвох, но все листы оказались на месте, даже просроченный билет на самолет был цел, и расписание движение автобусов до Варны… И масса других бесполезных бумаг, наспех сунутых в дорожную сумку, визитки идиотов, которые клеились к ней на курорте, карта Слупицы, нарисованная Артуром… все на свете, кроме самого необходимого.

Артур поднялся наверх, убедиться, что их сиятельство не рыдает.

– Ну, что? – равнодушно спросила Мира.

– Живой, – ответил Артур. – А ты?

– Ты же помнишь Ханта с Даниелем? Ты же видел их здесь!

– Ну, видел… – подтвердил Артур и вышел на улицу.

Мира швырнула фотографии на кровать и закрыла лицо руками. Слез не осталось, за прошедшую ночь они оказались выплаканы до последней капли. Снизу слышались шаги, разговоры. Кто-то хлопнул дверью, вернулся и еще раз хлопнул, но это был не Юрген Хант. Когда шаги удалились, в дом вернулась тишина, полная и окончательная.

«Думаешь, я родился для кино? – спросил ее однажды Хант. – Ничего подобного, детка. Кино – это анестезия. Обман чувств. Способ перетерпеть жизнь, которой меня наградили, помимо желания. И ты должна терпеть. А если станет невыносимо, вспомни о смерти, и полегчает…»

– Моей анестезией был ты, Юрген, – сказала Мира. – И моей жизнью был ты, и моей смертью…

Новое явление Артура заставило Миру взять себя в руки. Ей показалось, что прошло полдня, что ее искали с полицией, бегали по горам и почти что похоронили…

– Ты как? – спросил Артур. – Я возьму твои деньги, ладно?

– Возьми, – вздохнула графиня. – Тем более что это твои деньги.

– Я на всякий случай. Вдруг в больнице понадобятся…

– Можно, я не поеду с вами в больницу?

– Можно, – разрешил Артур. – Рыжий молодцом. Почти очухался, только с глазами что-то…

– Артур, ты ведь правда их помнишь? Ханта и Даниеля… Скажи, ведь мне не приснилась вся моя жизнь?

Артур присел на кровать.

– Если бы я не помнил, тебе бы легче было, да?

– Ты еще голубцами их обозвал, а я обиделась.

– Помню я твоих голубцов.

– Скажи, что видел их здесь своими глазами…

– Ну, еще бы! У меня-то с глазами порядок. Даниель вообще нормальный мужик. Если бы не он, мы бы хрен отбились. Гусь бы Оську пристрелил, а потом меня.

– Спасибо…

Мира не удержала слезы, они снова потекли по щеками.

– Э… – протянул Артур. – Мы так не договаривались.

– Я в порядке.

– Нет, графиня! Дом и так съехал на бок, ты хочешь, чтобы его смыло с горы? Я скоро вернусь… Только до машины их провожу, ладно?

– Артур, спасибо тебе за все…

– Ты погоди. Я за три часа туда и обратно, только доведу до села. Они просили меня взять денег и кое-какие шмотки. Я туда и обратно. – Мира кивнула. – А ты меня подождешь и не будешь реветь.

Мира кивнула еще раз, и Артур убежал. Когда он вернулся, стояла глубокая ночь. Дом был пуст. Разобранная сумка валялся на полу. Пропали только рюкзак и фотографии с документами. Артур примчался к дольмену, стукнул кулаком в закрытые ворота, побежал обратно в селение – никто не видел иностранку с рюкзаком. К утру Артур добрался до аэропорта. Там была тьма тьмущая иностранок, и все с рюкзаками.