Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 152 страниц)

Глава 5

– Помнишь, ты спросила меня, что значит Время? Я не ответил, потому что не понял, кто задает вопрос. Для Человека Время – значит оружие смерти. Человеческое время – дорога, по которой он должен пронести свою душу, не потеряв ее. Что значит Время для Ангела? Время для Ангела – есть целительное забвение. Прибежище души, уставшей от бремени бытия. Время для Ангела – это стена, отгородившая его от дороги, по которой бежит Человек. Что значит Время для Бога? Время для Бога есть нить, связавшая единым смыслом жизнь и смерть. И только для Автора Время – материал, из которого можно лепить невидимые миры…

– Ты опять не доволен мною, Валех.

– …невидимые, мерцающие миры, словно вспышки мертвого космоса, творить и погружать в пустоту. Миры, в которых прошлое рождается из последней фразы, а будущее потеряно в первобытной сути вещей. Миры, в которых нет смерти, потому что Автор слишком любит творения, чтобы вести их по жизни до естественного конца. Они остаются брошенными в неопределенности, как детские игрушки.

– Все истинно живое рано или поздно умрет само. Автор не обязан в слезах сопровождать похоронную процессию. Прошлое возникнет из настоящего, потому что память – это только то, что сейчас. А будущее… С какой стати Автор должен думать о нем? Все истинно живое, так или иначе, будет двигаться в направлении будущего, иначе человеческая дорога от рождения к смерти потеряет смысл.

– Боровский должен принять «теорию авторства».

– Нет, не должен, Валех! Я ему не позволю.

– Ты выложила ему все доказательства.

– Какие еще доказательства?

– «Мерцающее мироздание» не есть творение Бога. Все, что мерцает, рябит, дергается и бьется в конвульсиях, есть плод слепого воображения существа, неясно понимающего цель, бредущего из смуты в неопределенность. Изредка оно останавливается в пути и ищет твердь под ногами, но всякий раз находит там пустоту. «Теория авторства» – есть апогей отчаяния мыслящего существа, созданного неумелым подражателем Богу.

– Если я стану подражать тому, кто проиграл Человеку в карты… Тому, кто знает о Времени меньше, чем Человек, и стыдится признаться в этом… Если я начну подражать тому, кто боится «мерцающих миров», порожденных слепой фантазией… Надо мной будут смеяться даже проходные персонажи.

– Ты боишься, что Боровский докажет «теорию авторства».

– Может быть, Боровский займет мое место?

– Может быть, и займет.

Натан Валерьянович выбрал из библиотеки самые занимательные книги с картинками и полезными знаниями, втайне от ученика, сложил в чемодан, замаскировал одеждой, отнес в гараж и погрузил в багажник. Не то, чтобы Оскар с самого начала не доверял Учителю. С самого начала он только подозревал подвох. Чтобы рассеять сомнения, он позвонил Алисе Натановне и убедился, что Учитель не собирается ни в какой санаторий; что Розалия Львовна первый раз слышит о том, что здоровье супруга ухудшилось, что она даже времени не имеет слушать подобные глупости. Мария Натановна быстро бегает и сильно хулиганит, в доме все кувырком, не хватает ни рук, ни сил. Если бы Натан Валерьянович, вместо санатория, посвятил свое здоровье воспитанию младшей дочери, Розалия Львовна простила бы ему все.

Следующую партию книг Натан Валерьянович замаскировал рукописями, над которыми собирался работать во время профилактических процедур, а сверху положил компьютер, который собирался прятать под койкой от медицинского персонала. Оскар ждал Учителя у двери гаража.

– В Слупицу собрались? – спросил он. – По Валеху соскучились?

Натан ничего не ответил, он продолжил складывать вещи в багажник.

– Учитель, вы никуда один не поедете. Только со мной.

– Я полечу на самолете, – уточнил Боровский.

– И я.

– Туда и обратно!

– Только вместе со мной.

– Ты останешься здесь, и будешь дозваниваться до Жени, пока не узнаешь, что с ним. Кстати, – вспомнил Боровский. – Сегодня ты еще не звонил. Надо звонить чаще, потому, что Женя, может быть, не имеет такой возможности. Хотя бы три раза в день.

– Учитель…

– Мы не сделали в Слупице одно важное дело, – ответил Учитель. – Мы не сняли характеристики Глаза в смещенном времени. Если мы своей активностью сдвинули Жене хронал, надо точно знать, каким образом… и подумать, можно ли это исправить.

– Вы взяли с собой Глаз? И не спросили моего разрешения? Так вот, я не разрешаю вам ехать в Слупицу одному.

– Неважно, – ответил Боровский. – Я обернусь так быстро, что стрелок меня не догонит.

– Но Учитель…

– Я взял билет на одну персону. Все! Разговоры закончены! Мне самому надоела неопределенность…

– Мы не могли сдвинуть хронал, Учитель! Чтобы запустить процесс в таких масштабах, нужен генератор с мощностью Греаля.

– Ты посылал Глаз почтой! – напомнил Боровский.

– Ну, посылал.

– Женя держал его в руках.

– Вместе с капсулой. В капсуле он нейтральнее булыжника!

– Надо это проверить.

– Учитель! Я позвоню Женьке прямо сейчас. Подождете?

– Пять минут подожду, – пообещал Боровский, – потом начну опаздывать.

Оскар спустился в лабораторию. Натан Валерьянович убедился, что документы на месте, деньги не забыты и часы, подаренные Сарой Исааковной, все еще идут точно. Он решил остаться в коридоре, чтобы не распылять внимание по мелочам, и не поверил ушам, когда услышал крик из лаборатории. Натан решил, что это галлюцинация на почве невроза или ученик решил его разыграть. На всякий случай Боровский взял параллельную трубку.

– Женя!!! – кричал Оскар. – Ты слышишь меня? Где ты был, я спрашиваю?..

– Болел, – ответил хриплый голос. – В больницу ходил. Колол себе антибиотик.

– Зачем?

– Воспаление легких. На экскурсию ездил, простыл.

– Куда?

– На Луну. Ничего, – успокоил доктор. – Жить буду… некоторое время.

Его простуженное спокойствие только всполошило физиков.

– Почему ты не брал трубку, Женя? – вмешался в разговор Натан.

– Здравствуйте, Натан Валерьянович, – ответил доктор и закашлялся.

– Объясни нам, пожалуйста, что случилось?

– Как объяснить, если я сам ничего не понял? Поезжайте в промзону и посмотрите. Может быть, вы поймете.

– В промзону? – переспросил Оскар. – В Рогачевку?

– Туда, где ты меня однажды искал. Башню котельной видел?

– Видел.

– За ней вдоль дороги стена заброшенного склада, сразу за стеной справа ров… идешь вдоль рва до бетонного колодца, от колодца налево железные ворота, за воротами площадка, заваленная строительным мусором, в углу площадки лестница, утопленная в земле. За лестницей дверь. Замок не заперт. Входишь внутрь и идешь до упора по коридору, до двери с надписью «Электрощит». Запомнил?

– И что там будет? Охрану брать?

– Там никого, – ответил Русый и закрыл трубку ладонью, чтобы покашлять.

– Женя…

– Вернешься – перезвони, – выдавил из себя доктор и прервал связь.

– Вы что-нибудь поняли, Учитель?

– Ничего не понял, – признался Натан, – но съездить надо.

Самолет с Натаном Валерьяновичем на борту должен был приземлиться в Варне, когда искатели выбились из сил и набили синяки, лазая по кучам строительного хлама. Смеркалось. Приборы, которыми физикам запретили пользоваться, не показали ничего аномального. Приборы, которыми физикам пользоваться разрешили, показали незначительное повышение уровня радиации, характерное для развалин комбината, и слабое магнитное возмущение. Описанный Женей маршрут сначала обрывался у рва, потом за воротами не находилось лестницы. Вместо лестницы исследователи нашли помойную яму, а с наступлением темноты, едва не провалились в нее.

Утром те же неприятности преодолел Федор, не вполне уверенный в том, что занят делом.

– Никакой это не прикол, – заверил Федора Оскар. – Мы с Женькой все еще совпадаем по хроналу. Если он ездил в Рогачевку и видел дверь, значит, дверь должна быть.

– И где она?

– Не знаю. Надо местных пьяниц спросить, – предложил физик. – Или наркоманов.

Следующим утром в промзону Федор выехал с поисковым отрядом, а вечером пошел в народ за проводником, но вернулся ни с чем. Деревни в окрестностях одичали. Уцелевшие алкоголики, услышав о зоне, отказывались общаться и запирались в домах. Вечером измученный сотрудник спецотдела приехал на дачу Боровского, чтобы еще раз посмотреть в бессовестные глаза физиков. Предъявить им новые доказательства в пользу здравого смысла, который они упрямо отрицали.

– Дверь должна быть, – стояли на своем физики.

– Русый мог пошутить?

– Русый, конечно, мужик с юмором, – согласился Оскар, – но не до такой степени.

– Аномальная зона, Федя, – напомнил Натан Валерьянович.

– Мне ваша аномалия уже во снах снится, – пояснил Федор и выложил на стол планы местности, составленные во время поисковых работ. Каждый новый план разительно отличался от предыдущего. Федор почувствовал, что устал. После двух бессонных ночей он понял, что самое время вздремнуть, но что для этого нужно сделать, забыл. По какому адресу прибыть и к кому обратиться, вывалилось из его замороченной головы. Впервые в жизни Федор забыл, где живет. Дом родной в Подмосковье, где прошло его детство и юность, стерся, как лишний файл с перегруженного диска, чтобы уступить место другой информации. – Что со мной? – испугался Федор.

– Обыкновенный поличастотный диссонанс, – успокоил товарища Оскар. – Последствие контакта с неустойчивым полем. Я сам такие «волны» пускал… – напомнил он. – Пускал и покруче. Машины сбивались с маршрута на прямом шоссе, в поля сворачивали. Учитель, может попробовать перебить частоту и выровнять фон?

– Сначала нужно ее измерить и определить источник, – ответил Натан. – А как это сделать, если частота за нашим диапазоном?

– Если она действует на человека, должна быть в близком диапазоне. Надо подъехать туда еще раз с оборудованием.

– Нет, Оскар, там не возмущение фона, там что-то другое. Сначала надо понять, что…

Федор достал из бумажника паспорт и не узнал адреса. Ни улица, ни номер дома ему ни о чем не напомнили. Ноги подкосились у молодого человека, дыхание сбилось от страха. Ни разу прежде Федор не пугался родного паспорта.

– Натан Валерьянович, – сказал он. – Вы не поверите, но я забыл, где живу.

– Ничего удивительного, Федор, – ответил Натан. – В последние дни ты слишком редко бываешь дома. Странно, что имя еще не забыл.

– Что же мне делать?

– Ложись спать у меня в кабинете.

Ночью Федор то и дело вскакивал с дивана. Сквозь сон он слышал, как физики обсуждают технические детали поиска, как вычисляют возможные неприятности и спорят, кому попадет, если поисковая группа по их вине провалится в дехрон и не вернется оттуда. Федор приказал себе забыть о доме, как забывал о нем прежде. Но потерянная душа бродила по чужим переулкам, заглядывала в чужие окна. Только под утро Федор сумел вернуть себя на диван в кабинете Натана, забыться в кромешной пустоте и очнуться к началу рабочего дня. Физики продолжали общаться на кухне.

– Вот что, друзья, – заявил Федор. – При всем моем уважении к вам, как к ученым, я должен сообщить, что мерцающие поля и скрытые в них объекты – это антинаучная чушь. Если дверь есть, значит, она будет найдена. Если мне понадобится прочесать каждый сантиметр, он будет прочесан. Я обещаю, что завтра вечером здесь, на столе, будет лежать подробный и достоверный план территории комбината имени Черта Рогатого.

В тот день на объект отправился автобус поисковиков. Вечером Федор на даче Натана не появился, он отправился прямиком на доклад к начальству.

– Дело дрянь, – доложил Федор капитану Карасю, – надо вызывать Настеньку Комарову.

– Надо – вызывай, – ответил Карась.

Капитан не доверил молодому подчиненному чужого ребенка, сам отправился в аэропорт. Семейство Комаровых откликнулось на приглашение полным составом: мама, папа, старшая сестра и бабушка выразили готовность ознакомиться с достопримечательностями столицы. Натан Валерьянович немедленно пригласил семейство к себе на дачу, но капитан Карась запретил.

– Настя – необычный ребенок, – предупредил он физика. – Никакой конфиденциальности я вам не гарантирую. Все питерские школьники будут болтать о ваших параллельных мирах. Оставьте свое гостеприимство, Натан Валерьянович, для более подходящей компании.

Карась взял девочку за руку и повел в машину. Федор отвез семью Комаровых в отель. Натан и Оскар присоединились к девочке с капитаном.

– Ты играла когда-нибудь в «казаки-разбойники»? – спросил ребенка Карась.

– Нет, – ответил ребенок.

– А в прятки?

– Нет.

– А в жмурки?

– Нет.

– А читать умеешь?

– Умею.

– Сейчас мы с тобой поедем искать одну интересную дверь, – объяснил задачу Валерий Петрович. – Если хочешь, чтобы дядя Федор повез вас сегодня вечером в цирк, ты должна слушаться меня во всем и не отходить ни на шаг.

Оттепель не вовремя сменилась морозом. Территория комбината была исхожена и истоптана всюду, где мог втиснуться человеческий след. Развалины напоминали проходной двор, дорожки расползлись, рвы и кочки сравнялись в сплошную мороженую грязь. Настя сразу узнала бетонный колодец, на котором тоже остались следы от сапог. Напротив колодца действительно были ворота.

– Там лестница, – сказал ребенок и указал в угол, заваленный ржавыми балками.

– Нет там лестницы, – возразил Оскар.

– Есть, – настаивала девочка. – Просто у нее ступеньки узкие, поэтому она на лестницу не похожа.

Экспедиция приблизилась к указанному месту. Действительно, узкие ступеньки, похожие на горку детской площадки, спускались к необычно низкой двери, совсем незаметной на фоне панелей недостроенного упаковочного цеха. Точно напротив двери остановились два следа огромных армейских ботинок. Отделились от общего стада, постояли, подумали и вернулись обратно.

– Стоп! – Карась достал телефон. – Никто не спускается раньше меня. Алло… Федор? Кто из твоих орлов носит сорок седьмой размер?.. Кто? Личное дело мне на стол немедленно. Нет, особых распоряжений не будет. До связи.

Валерий Петрович спустился вниз и потянул за дверную ручку. Дверь не скрипнула. Петли были смазаны, замок выполнял роль декоративного элемента. За дверью открылся коридор. В конце коридора горела тусклая лампа.

– Настя, – сказал Карась, – возьми за руку дядю Натана и медленно идите за мной.

Дверь с надписью «Электрощит» капитан заметил сам и решил, что зря потянул за собой ребенка. За дверью был темный тамбур, за тамбуром еще одна дверь. Карась навалился плечом, но поскользнулся на противогазе, брошенном на полу.

– Надо закрыть внешнюю дверь, – предположил Боровский, – тогда откроется эта. Система похожа на ту, что была в нашей старой университетской лаборатории.

– Вы думаете?

– Возможно, будет перепад давления. Смотрите, как герметично закрыто… Надо запереться и подождать в промежуточной камере.

– Настя, – обратился Карась к девочке, – вы с дядей Оскаром подождете нас на улице. Никуда не уходите. Мы скоро вернемся.

Оскар вывел ребенка во двор и поставил у мусорной кучи.

– Стой здесь, – сказал он, – никуда не ходи. За это дядя Федя поведет тебя в зоопарк!

Когда Оскар спустился обратно, в камере не было никого. Он закрыл дверь, немного подождал и потянул на себя холодную металлическую скобу. Воздух в камере зашипел, резиновая прокладка с хрустом отлипла от косяка. Ночное небо осветило пол. Оскар наступил на противогаз и не заметил, что раздавил стекло. Таких звезд он не видел даже в самую ясную ночь. С непривычки стало больно глазам. Прямо по курсу над горизонтом висело массивное космическое тело, укрытое облаками.

– Дядя, – окликнул его детский голос.

Оскар поглядел вверх. Звезды над его головой были похожи на брызги белого солнца. Оскар поглядел вперед и понял, что над горизонтом висит не Луна, а совсем другая планета. Оскар поглядел вниз и увидел следы детских ботинок на нехоженом грунте. Он захлопнул дверь в камеру, кинулся во двор, но замер как вкопанный на середине дороги.

Если б Женя Русый не показывал фотографии Ниночки, Оскар, вероятно, испугался бы. Прямо на него в упор смотрели раскосые глаза гуманоида, засланные пленкой, словно бельмом. «Это человек, – сказал себе Оскар. – Такой же, как я. Нет, не такой же… другой человек». Гуманоид смотрел на него в упор, не моргая. Оскар решил, что это существо озадачено его персоной не меньше. Шок наступил у обоих. Молодой человек, пойманный на месте преступления, хотел убежать, но не смог. Его ноги окаменели, словно застыли в цементе. Существо не убегало, не нападало, не пыталось вступить в контакт. Оскар понимал, что он, как человек разумный, должен сделать что-то, чтобы разминуться с человеком странным, но тело отказывалось подчиниться воле. Он решил пойти на контакт, но не смог повернуть язык. Оскар понимал, что должен объяснить причины своего вторжения, но не находил нужных слов. В голову лезла всякая чепуха: он вспомнил, где живет, чем занимается в жизни, о чем мечтает и переживает, чего собирался достичь… Вдруг в памяти ожили такие подробности, о которых Оскар и думать забыл, словно внезапный информационный смерч пронесся в голове, выметая из закоулков нужное и забытое. От неожиданности у молодого человека потемнело в глазах, голова закружилась, а когда темнота прошла, глазастого существа уже не было.

Оскара едва не стошнило. Он побрел вперед, на воздух, с гадким ощущением, что его использовали, как последнего дурака. И как использовали! Существо не просто пялилось на него, оно впилось прямо в душу, присосалось к информационному архиву и вытянуло все до дна. От унижения Оскар не мог придти в себя. Он был зол, слаб и с трудом стоял на ногах.

– Дядя, – позвала его Настя, – у тебя есть шесть долларов? Дай, пожалуйста, я хочу значок.

– Какой значок? – спросил Оскар, утирая испарину.

– Там дядя продает железный значок для тех, кто побывал на Луне, – объяснил ребенок.

Действительно, рядом с девочкой стоял низенький мужичок в плаще и ехидно скалился. В руках мужичка был лоток со значками и ценник: «шесть долларов».

– Уже со скидкой, – пояснил продавец. – На базаре они теперь по тринадцать.

– Чего по «тринадцать»? – не понял Оскар.

К нему на помощь по лестнице уже поднимались Карась и Боровский, но мужичка компания не смутила. Он подошел с лотком сперва к капитану, потом к Натану Валерьяновичу, и по очереди каждому из них предложил приобрести значок.

– Дядя Валера, у вас есть шесть долларов? – спросил ребенок.

Карась подозрительно взглянул на продавца. Масляная физиономия спекулянта только шире расплылась в улыбке.

– Четыре значка по шесть долларов, пятый – бесплатно, – объявил он.

Натан потянулся за кошельком. Мужичок взбодрился.

– Сколько берем?

– Один для девочки. Местная валюта по курсу устроит?

Металлический значок в виде взъерошенной куклы с квадратным торсом, треугольным лицом и дырками вместо глаз, оказался у Боровского на ладони. На животе у куклы виднелись железные внутренности, словно начинка робота; тонкие ножки и ручки болтались, приделанные на колечках.

– Очень хорошая вещь, – нахваливал продавец. – Не пожалеете. Кто у меня приобрел значки, все счастливы.

Боровский помог Настеньке приколоть странную «куклу» к воротнику. Мужичок в плаще, получив свою выручку, тотчас отстал. Оскар оглядел подошвы детских ботинок. Песок на снегу подозрительно напоминал нехоженый грунт под неведомым небом. Никакого другого песка поблизости не было вовсе, но у Оскара не осталось сил разбираться в деталях.

Только в машине молодой человек стал приходить в себя. Оптимизм возвращался к нему, беспричинная злоба уступала место анализу. Он сумел отвлечься от худших мыслей, но личности гуманоида и гадкого мужичка, продающего безделушки по баснословным ценам, продолжали вызывать отвращение. Натан Валерьянович, который покупал эти самые безделушки, в отличие от ученика, был собою доволен, словно каждый день покупал значки для девочек по шесть баксов за штуку.

– Это тот самый дядя, – сказала Настя. – В длинном плаще. Тот, что был в аэропорту. Помните, дядя Валера, вы спрашивали? Он подпрыгнул, потом исчез.

– Что? – встрепенулся Карась.

– Сначала подпрыгнул, потом пропал, – повторила девочка.

– Да, – подтвердил Натан. – Я тоже сижу и вспоминаю, где раньше видел его? Тогда он говорил с акцентом, теперь без.

На ночь Боровский уехал к семье, Оскар остался в доме один, и неожиданный стук в окно его напугал. В окна по ночам иногда стучали пьяные родственники жертв катастрофы, которые заблудились на ровном месте. Одни не видели в темноте обелиск, от других обелиск бегал по полю. Третьим просто не с кем было помянуть погибших. Оскар привык, но в этот раз ему представился под окном гуманоид. Тот, кто без спросу проник в его душу, собирался проникнуть в жилье. И продавец значков с ним в компании явился впарить товар, не нашедший спроса на рынке. «Самому беспомощному дураку, – было написано на значке, – за проявленный идиотизм и прогрессирующую психопатию», по двадцать баксов за штуку. С тех пор, как с Оскаром случился «контакт», образ глазастого гуманоида не оставлял его в покое ни днем, ни ночью. Он отказался ехать в цирк с компанией Комаровых, проигнорировал приглашение в театр. Он не захотел составить компанию Учителю и поужинать у Розалии Львовны по-человечески, а затем помыться в ванной и поспать в городской квартире. Оскар даже не навестил почтальоншу Юльку, потому что знал: красивая девушка будет терпеть его хандру из жалости и не ответит взаимностью, пока ухажер не возьмет себя в руки, не решит проблемы и не начнет всерьез налаживать личную жизнь.

Услышав возню за окном, Оскар притаился за шторой, и увидел, как Федор, с помощью отвертки и перочинного ножа лезет в дом.

– Опять забыл адрес? – спросил он, когда взломщику удалось открыть форточку.

– Собирайся, – шепнул Федор, – быстро и тихо. И еще… Петрович говорил, не пользоваться всякими штучками? Считай, что ты ничего не слышал. Все, что сможешь вынести незаметно, бери с собой, только не разбуди Валерьяныча.

– Что случилось-то? – поинтересовался Оскар, но Федор уже вернулся в машину, времени, отвечать на вопросы, у него не было, настроения тоже.

Оскар присоединился к товарищу с сумкой. Въехав под фонари, он заметил на заднем сидении еще одного пассажира.

– Стрелок? – узнал Оскар. На запястьях Ивана Палыча блеснули наручники, недовольная физиономия отвернулась к окну. – Куда мы едем такой приятной компанией, могу я узнать, пока жив?

Федор достал распечатку.

– Читай подчеркнутое. Сводка происшествий за вчерашний день. Для служебного пользования.

Оскар пробежал глазами по тексту:

– «…на почве бытового пьянства… тра-ля-ля… смерть наступила в результате проникновения острого предмета через глаз в область головного мозга…» Что?

– Ниже читай. Название деревни читай…

– Рогачевка? – удивился Оскар. – Наша Рогачевка?

– Чует моя душа, что сегодня мы возьмем второй камень, – сообщил Федор.

– А Палыч с нами зачем?

– Пригодится. Чует моя душа, дело выгорит. Ведь, если вдуматься в ситуацию – все сходится, место и время, причина и следствие. Что-то мы взбудоражили. Гоним впереди себя волну, как на заказ. Все, как по лекциям твоего Учителя: человек проецирует необходимость события в окружающее поле. Поле, в свою очередь, реагирует на запрос. Чем ближе к дольмену, тем очевиднее реакция. Ты желал камень, пока торчал в Рогачевке? Желал. Вернись и получи.

– Лекции читал или теорию иллюзорной памяти? – поинтересовался Оскар.

– Читал и то и другое, – не стал отпираться Федор. – Я, если ты заметил, с вами работаю. Как же не почитать? Имею право знать, с чем связался.

– Ну… ты когда узнаешь, – попросил Оскар, – с чем связался, поделись со мной и с Учителем… если, конечно, не затруднит. А то мы до сих пор не поняли, с чем связались.

– Зря смеешься, – ответил Федор. – В отличие от Петровича, я практически все прочел, переварил и усвоил. Имеются, конечно, вопросы. Со временем доберусь и до них.

– Интересно, какие?

– Вот, например: как я могу смотреть в упор на дверь в стене и не видеть ее?

– Ты ее видишь, – объяснил физик, – просто не обрабатываешь визуальную информацию. На ней стоит блок, поэтому мозг не распознает объект.

– По-вашему выходит, что мои глаза видят одно, а голова понимает другое?

– Если перекрыт поток на визуальных частотах, тогда да.

– А если наоборот? Могу я вызвать образ двери из своей головы и спроецировать его на пустую стену?

– Если поверишь, что это возможно. Опыт показывает, что делать такие вещи проще, чем верить в них.

– Издеваешься?

– Коперник тоже издевался, когда говорил, что Земля круглая?

– Но не он же ее закруглил! Или он?

– Поверил один – поверят все, – объяснил Оскар. – Первопроходцам всегда труднее.

– Все! – рассердился Федор. – Шутки в сторону. Объясняй мне, как взгляд наблюдателя может влиять на объект? Объясняй так, чтобы я понял.

– Когда ты смотришь на объект, ты считываешь с него информацию, которая тебе нужна, – объяснил физик. – Не какую попало. И не как попало. В твоей голове включается программа, которая обрабатывает какую-то часть информации, поступающей от объекта. Все зависит от возможности программы, заложенной у тебя в голове.

– Так… – согласился Федор. – А от объекта ничего не зависит?

– Объект, на который ты смотришь, чувствует себя как на допросе у Петровича. Он не выдает бессистемную информацию, он тоже формирует трафик, максимально выгодный для себя. Если возможности твоей программы превосходят информационную защиту объекта, как у девочки из Питера, ты получаешь расширенный доступ. В этом случае объект не может сопротивляться. Он чувствует себя выпотрошенным и раздавленным, как я… после контакта с гуманоидом.

– Не бойся, они ребята незлобные, – успокоил Федор. – Все гадости, которые они делают людям, исключительно от самообороны.

– Откуда ты знаешь?

– Работа такая.

– Они инопланетяне?

– Какая разница? Они всегда здесь жили и будут жить… – ответил секретный сотрудник. – Что ты хочешь? Они заинтересованы в человеке больше, чем мы в их продвинутых технологиях. Для нас их техника – вопрос времени, а мы для них – вопрос жизни и смерти.

Деревенский участковый в ранний час уже был на ногах и встретил посетителей неприветливо. Федор удостоверение не предъявил, он представился родственником покойной, а Оскар не представился вообще. Оскар должен был дожидаться на улице и оказался в кабинете по недоразумению.

– Мужик ее стукнул головой о зеркало, – сообщил участковый. – Пол-литра не поделили. Зеркало треснуло и посыпалось.

– Мужик в бегах?

– Никуда не денется! Побегает и вернется. Надо человеку в себя придти… Кто будет тело забирать, вы или еще родственники объявятся?

– Тело не надо, – всунулся в разговор Оскар, – мы заберем только вещи.

– Хм! Вещи… – удивился участковый. – Ишь, каков родственничек! С вещами отдельный разговор.

Осрамленный физик покинул кабинет. Стрелок дожидался своего часа, пристегнутый наручниками к машине. С отвратительным настроением Оскар поглядел на окна пустого дома, где было совершено злодейство. По нелепому стечению обстоятельств, дом стоял как раз напротив пункта охраны порядка. Федор вышел вслед за Оскаром с ключами.

– Идем… – позвал Федор и хитро подмигнул. – Осмотрим место происшествия, пока начальники не приехали.

В доме покойницы был порядок. Только шкаф с разбитым зеркалом стоял среди комнаты, осколки разлетелись по полу, запачканный кровью половик валялся в углу. Остальные предметы находились на привычных местах. Даже ящики комода были закрыты. Федор огляделся с порога.

– Не похоже на ограбление века, – сказал он. – Можешь определить, здесь кристалл или нет?

– Если спровоцировать излучение… Потом, по следу дыры, можно искать сам кристалл.

– Отставить «…по следу дыры»! Другие идеи будут?

– Свидетелей допрашивать надо. Если был стрелок, наверняка его видели.

– Стрелки не разбивают шкафы о головы. У них другая тактика. Какие еще идеи?

– Надо подумать.

– Долго думаешь, физик. Ты думаешь, а камень уходит.

Федор вернулся к машине и снял со стрелка наручники. Иван Палыч хмуро поглядел на конвоира, потер запястья, почесал затылок, огляделся по сторонам. Убийца не кинулся убегать. У него не было в этом мире ни дома, ни цели, ни денег, чтобы бегать по миру просто так, но Федор пресек его попытку забраться обратно в машину.

– Убежит – не догонишь, – предупредил Оскар. – Он сильный, гад, и выносливый.

– Пуля догонит. Не смотри на него. Делай вид, что не обращаешь внимания. Давай отойдем…

Товарищи встали у калитки покойницы. Стрелок потоптался вокруг машины, попробовал еще раз забраться внутрь. Сел возле колеса. Идти ему по-прежнему было некуда. Человек замерзал без шапки и рукавиц.

– Знать бы, как запускается его программа… – рассуждал Федор. – Сиятельство ваше не объявилось? Как она собрала толпу таких «циркачей» на лестничной клетке?

– Программу знает тот, кто ее написал.

– Тебе же приходилось ломать программы. Что ты делаешь, чтобы влезть на закрытый сайт?

– Подбираю пароль.

– По какому принципу?

– Вообще-то подбирает пароль автомат. По принципу, пока не найдет нужный.

Иван Павлович совсем загрустил, перестал жалобно глядеть на мучителей. Бедняга не видел для себя иной дороги, кроме той, что ведет в тюрьму на теплые нары. Свобода была ему совсем ни к чему. Не в тему, не по сезону…

– Знаешь что… – осенило Оскара, – ведь у этого громилы не такой большой словарный запас. Можно попробовать поискать нужный переключатель.

– Поищи, если знаешь как.

– Есть одна идея.

– Какая?

– Дай-ка ему свой пистолет.

– Вот еще! Я за каждую пулю головой отвечаю.

– Вынь пули, пока не видит, и дай.

– С ума спятил? А если он убежит со стволом?..

– Да, без пуль не имеет смысла, – согласился Оскар. – Стрелок в оружии разбирается. Мне кажется… Нет, я почти уверен, что это ключ. Дай ему хотя бы нож в руки. Нож есть?

Федор достал из кармана связку ключей с брелком в виде складного ножика, который служил ему в офисе карандашной точилкой.

– Да уж, – вздохнул Оскар, – вооружился ты основательно.

– Я кого просил инструменты взять? Целый портфель набил и ни одного ножа?

– Ты же не сказал, для чего! Ладно… дай, что есть. Посмотрим, как среагирует.

Федор отстегнул точилку от ключей и подошел к стрелку.

– Извини, – сказал он. – Лучше ничего не нашлось.

Иван Палыч поглядел на Федора с укоризной, но ножик взял, отогнул короткое лезвие, оценил его сперва пальцем, потом веткой, подобранной с земли.

– Что он делает? – спросил Оскар.

– Ты спец по взломам – тебе виднее.

– Взлом черепов – не мой профиль. По этому делу твоя контора работает.

– Правильно, – согласился Федор. – Но пока я отвезу его в контору, пока психологи с ним поработают, камушек уплывет.

– Раньше надо было работать!

– Тебе тоже надо вовремя соображать! Мы с Петровичем не виноваты, что твой друг на Луне простыл. Мы виноваты в том, что не повязали вас в прошлый раз за убийство. Сейчас бы все были живы здоровы. Петрович вас пожалел, а, между прочим, майора мог получить… за поимку особо опасных ротозеев.