Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 152 страниц)

Седьмая сказка. ХОЗЯЙКА МАЯКА

Глава 1

– Бог дал Человеку все, что смог, а взамен того, что не смог, дал желание иметь… и способность требовать. Требовать внимания, участия… имени и отчества; благопристойной и героической биографии, которую можно описать в мемуарах. Кто они, творения для творца? Процесс, который постоянно требует того, чего не имеет. Человека можно лишить желаний. Можно лишить желаний все человечество, можно уничтожить в нем веру, чтобы не предъявляло претензий… не раздражало творца вопросами, на которые тот не знает ответа.

– Творец – это тот же процесс, Валех. Только медленный и ленивый. Ты научил меня медленно жить. Помнишь? Ты мне сказал: если долго-долго смотреть на звезду, можно увидеть, как она плывет по небу. У тебя под ногами вырастет трава и завянет, тебе на голову выпадет снег и растает, но ведь движение звезды того стоит? Или уже не стоит, Валех?

– Каждому процессу свое предназначение, каждому предназначению свое время.

– Нет. Сначала докажи мне, что время есть. Докажи так, чтобы я поверила и не задавала вопросов.

– Вера недоказуемой истине не является признаком интеллекта. И вера в Бога, как любая вера, ставит под сомнение интеллект, но доказательство абсурда ставит под сомнение смысл человеческой жизни.

– Доказательство абсурда? Единственно возможно времяпрепровождение Человека на Земле… То самое, в чем Человек преуспел и достиг совершенства; то, что научился делать вдохновенно и виртуозно…

– Что ты хочешь от меня, Человек?

– Я хочу, чтобы ты пересмотрел свое отношение к человечеству!

– К кому именно?

– Хотя бы ко мне. Давай, я прыгну с парашютом, чтобы ты убедился в том, что я не трусиха.

– Даже, если ты прыгнешь без парашюта, ты ни в чем меня не убедишь. Ты боишься писать – это страшнее, чем зажмуриться и шагнуть в пропасть. Ты боишься писать о времени… переступать черту, за которой не видно опоры. Ты боишься падать, если не уверена, что под тобою твердь. И вечный полет тебя пугает больше, чем смертельный удар о землю. Что будет, если тебе в руки придет Греаль?

– Не знаю, что будет.

– А я тебе расскажу.

– Расскажи.

– Ты убедишь себя в том, что это придворный кубок эпохи Ренессанса, предназначенный для возлияний, который не имеет исторической ценности, поэтому родственники отдали его тебе при дележе наследства.

– Инструкция по эксплуатации к кубку, разумеется, потерялась…

– Затребуй сразу технический паспорт. Имеешь право.

– Да… было бы неплохо и гарантийный талон.

Компас весил, как зрелый арбуз, и не лез в чемодан. Боровский предположил, что им пользовались пираты средиземноморья, а расхитители музейных сокровищ решили использовать ученого для переброски контрабанды на Запад. Записка, которая прилагалась к компасу, тоже казалась странной. Необходимость ее писать явно застала автора в шторм. Русский язык изобиловал ошибками и чудными анахронизмами. Автор сообщал «господину Натану», что по прибытии в Лондон экспедиция не должна использовать транспорт. Она должна продвигаться на север самоходом строго по Гринвичу, не отклоняясь от стрелки компаса. Если условие будет выполнено, на северной оконечности острова, вблизи залива Виктории, лодка под названием «Гибралтар» возьмет их на борт. Курьер учтиво улыбнулся и спросил, понятен ли господину Натану смысл послания? Не нужно ли что-нибудь уточнить?

– Нужно, – ответил Натан, и курьер был смыт толпой прибывающих пассажиров.

Некоторое время «господин Натан» ожидал. Надеялся, что пропавший объявится, но толпа схлынула. Озадаченная фигура Боровского стала привлекать внимание. Подозрительный предмет у него в руках издали напоминал самодельную бомбу. Боровский отошел.

Разумеется, он предпочел бы конкретный и ясный адрес маяка, а заодно расписание катеров, курсирующих между островом и большой землей. Но пришлось довольствоваться бессодержательной запиской и компасом, который компрометировал его перед таможней больше чем нужно. «Если уж связываться с контрабандой предметов старины, – подумал Натан, – то не с такой вопиющей и бессмысленной. Неужели в Лондоне нельзя купить компас?» «…Строго по Гринвичу, – настаивал неизвестный автор записки, – по нулевому меридиану, согласно стрелке прибора…»

Посадка на Лондонский рейс была объявлена. Оскар занял очередь на регистрацию. Натан Валерьянович волновался зря. Таможня не проявила интерес к прибору, и совершенно правильно сделала. Проблемы путешественников касались только самих путешественников и никак не пересекались с интересами посторонних лиц.

Первую карту Британских островов Натан Валерьянович купил на борту и прошерстил подробнейшим образом. Ничего похожего на залив Виктории в северных землях он не нашел, ни на нулевом меридиане по Гринвичу, ни на каком бы то ни было отдалении.

– Плохи наши дела, Оскар, – заподозрил Учитель.

– Пока летим – ничего, – возразил ученик. – Вот когда падать начнем, тогда будут плохи.

Впервые в жизни Оскар Шутов летел на самолете. Все, что будет после посадки, представлялось ему далеким, почти несбыточным, а потому не стоящим разговора.

Вторую карту Натан купил в Хитроу и удивился несоответствию. «Интересно, – спросил он самого себя, – приходилось ли мне когда-либо прежде, в нормальной жизни, сверять карты одной и той же местности?» Спросил, но ответить не смог. В прошлой жизни ему бы в голову не пришло подобных вопросов.

Машину напрокат Натану Боровскому выдали без документов. У него не спросили фамилии, не предложили заполнить карточку, не выписали страховку, зато заранее знали, какой «болид» устроит серьезного человека, путешествующего на север. Натан Валерьянович поблагодарил, но, увидев машину, опешил. Он не понял, что это, и каким образом данная техника приходит в движение. Он только предположил, что транспортное средство годится ему в прадеды, но клерк уже заперся в офисе, и сменил табличку. Что было написано на новой табличке, Натан Валерьянович также не понял.

– Все, – сообщил он Оскару, – обратного пути у нас нет.

Северное шоссе тянулось точно по нулевому меридиану, но закончилось развилкой через пятьдесят миль. Путешественники посмотрели на компас. Прибор советовал двигаться вперед, преодолевая газоны и ограничители.

– Так дело не пойдет, – решил Натан и встал у обочины.

Ехать было надо, во что бы то ни стало. Жаловаться было не кому. Третья карта, которую он приобрел на заправке, имела выраженные несоответствия двум предыдущим.

Боровский взял сигарету, вышел из машины, но вместо того, чтобы закурить, сжег карту дотла и получил замечание от проезжающего водителя.

– Учитель, – выглянул из окна Оскар. – Руль сам повернулся влево. Это нормально?

– Сам? – удивился Натан и поглядел на переднее колесо. – Действительно, повернулся. Значит, нормально… – ответил он и вернулся в машину.

В следующий раз путешественники остановились, чтобы сжечь оставшиеся две карты, но замечаний не получили. На шоссе им не встретилось ни одной машины, за бензин с них не взяли ни фунта потому, что некому было взять. Когда Учитель с учеником зашли в придорожный маркет, там не оказалось ни одного продавца.

– Мы оставим деньги на прилавке, – решил Натан, – и возьмем все, что нужно.

– А давайте, Учитель, возьмем что нужно и не оставим денег, – развил идею ученик.

– Нет, – возразил Боровский, – оставим.

Оскар поднес к машине запас питьевой воды и открыл багажник.

– Натан Валерьянович! – закричал он. – Идите сюда! – В багажнике рядом с рюкзаками путешественников стояли три ящика шотландского виски. – Это вы положили? – спросил Оскар.

– Нет, не я.

– Тогда кто? Здесь этого не было.

– Не было.

– И что теперь делать?

– Ничего, – ответил Боровский и запер багажник. – Мы не будем обращать на это внимание. Положим воду в салон.

– А виски оплачивать будем?

– Разумеется.

– Учитель! – возмутился Оскар. – Банкомат не работает, налички не хватит… Может, выгрузим их?..

– Нет. Мы выпишем банковский чек.

К ночи испортилась и погода, и настроение. Зеленые пейзажи сменились скалами. Дорога сузилась и вывела к безымянному заливу, где стрелка компаса вовсе утратила ориентир. Путешественники бросили машину с коробками виски. Вынули из багажника рюкзаки и продолжили путь пешком вдоль берега, пока не заметили яхту.

Тропа рассыпалась. Экспедиция продолжила путь на ощупь сквозь непролазные валуны. Уже занимался рассвет, когда на борту судна стали видны золотые буквы «GIBRALTAR». Огромная черная яхта стояла как вкопанная на гладкой воде. Встречающих на каменной пристани не было.

– Черт? – Оскар споткнулся о квадратный предмет. – Что это?

– Коробки, – заметил Боровский, – которые мы оставили в машине. Все три…

– Чего они к нам пристали?

– Вот что, Оскар, – решил Натан. – Давай-ка занесем их на борт и не будем задавать вопросов, ни себе, ни коробкам. – Учитель взвалил на плечо упаковку с шотландским виски. – В конце концов, мы за них заплатили… – заметил он и понес груз на борт.

Оставшиеся две поднялись над пристанью самостоятельно и полетели по воздуху вслед за Натаном. Компас вырвался из рук Оскара и присоединился к коробкам, приглашая недоверчивого молодого человека подняться на борт. Оскар поднялся, за Оскаром поднялся трап, зарычал мотор, вода под кормой забурлила. Молодой человек вытянул шею, чтобы заглянуть в капитанскую рубку…

– Не ходи туда, – предупредил Учитель. – Не надо мешать.

– Там нет никого …

– Тем более, не стоит туда ходить.

Оскар все-таки осмотрел судно. Прогулялся по палубам, постучал в закрытые двери. Внизу он обнаружил несколько необитаемых кают, наверху – пространство для буфета с пустыми шкафами и баром, забитым крепкими напитками. Под сидением валялась темная бутыль, закупоренная пластилином. Оскар выкатил ее на свет и отряхнул пыль.

– Не трогай, – предупредил Боровский.

– Там записка, Учитель. Думаете, там джин сидит?

– Не дай Бог, он действительно там сидит.

Лодка ревела мотором и проваливалась в тишину, будто застревала в облаке, искрящем как морозный воздух. Будто уходила за край Вселенной, где нет ни красок, ни звуков… ни воды, ни тверди… Натан Валерьянович то и дело выходил из каюты на открытую палубу, чтобы контролировать обстановку.

– На дехрональный туман не похоже, – предположил он.

– Да, не похоже, – подтвердил ученик.

– Похоже на переходное состояние.

– На разреженное, – уточнил Оскар. – Я думаю, Учитель, что в трюме включился другой «мотор», совсем не такой же самый, как… – молодой человек свесился вниз, но пены под кормой не увидел. Все застилал туман, ватная тишина набивалась в уши. – Учитель, наша посудина с интересной начинкой…

– А вот это не наше дело! – заметил Боровский. – Пока что не наше.

Путешественники вернулись в каюту. Убрали с глаз долой закупоренную бутыль. Боровский развернул тетрадь и достал карандаш.

– Давление падает, – сказал он. – Судя по тому, как разболелась моя голова, падает резко. – Он записал примерный перепад давления и поделил на время.

– Стрелка компаса поплыла еще на берегу, – добавил ученик. – Думаю, вокруг нас замкнутый магнитный контур. Если б не туман, был бы ясен радиус …

– От ста пятидесяти до двухсот метров, – сказал Боровский, продолжая делать записи. – Примерно на это расстояние мы удалились от пристани, когда мотор затих первый раз.

– Разреженно-дехрональное поле… на внутренний контур с радиусом полторы сотни… будет примерно восемь процентов мощности потока, если у нас стандартный геомагнетизм. Мы ведь не в аномальной зоне? – спросил ученик, Учитель писал и кивал головой. – Искрение тумана может быть следствием нерастворенных частиц влажной атмосферы… явный гипотермический контраст. Натан Валерьянович, точных замеров, конечно, не сделаем… Возможно, естественное уплотнение поля.

– Достань мой телефон, – попросил Натан.

Оскар вынул из рюкзака мертвый аппарат и продемонстрировал его хозяину.

– Батарея разрядилась полностью, – доложил он и дождался, пока Натан Валерьянович выложит мысль на бумаге длинной цепью значков и приблизительных величин. – Гипотермия и гиперуплотнение…

– Сколько миль от северной оконечности Британии до нашего острова? Сразу посчитай в километрах?

– Как посчитать? Вы пожгли все карты, Учитель. А перед этим сказали, что по воде как минимум день пути.

– Ничего подобного, – возразил Натан и вгляделся в расчеты. – В данном состоянии поля при любой смещенной скорости судна, ниже скорости света, мы достигнем острова… точнее, должны достичь маяка в течение полутора часов с момента первого провала. Либо мы зависли, либо я допустил ошибку, либо… я не понял, в чем дело.

– Вы хотите уточнить время прибытия, Учитель? Или узнать, что в трюме, не вскрывая замок?

– Если со всеми допущениями и накладками мы не сбились с расчета, значит, трюм пуст. Нам сделали коридор и ведут по курсу. Если под нами работает моделирующий генератор или устройство подобного рода, фактор времени отпадает сам собой. Мы не можем доверять ощущениям…

– Тогда откуда гиперуплотнение? Почему садится батарея? Вы думаете, что под нами трюм глубиной в километр с фильтрами и рассеивающей оболочкой? Если б модулятор работал под полом, мы бы уже растворились.

– Хорошо, – согласился Боровский. – Не полтора часа, но как максимум два с половиной. Или мы не на этом свете.

– Может, просто взломать трюм и посмотреть, что там?

– Сломать всегда проще, – согласился Учитель и снова проверил расчет.

– Давайте, я… свежим глазом, – предложил ученик и вздрогнул, заметив за спиной фигуру, бесшумно проникшую на борт.

– Ой! – воскликнул он и отшвырнул карандаш.

Боровский закрыл тетрадку и обернулся.

– А я стучала, прежде чем войти! – сказала графиня. – Но мне никто не ответил.

– Мира! – обрадовался Боровский. – Как же мы могли услышать стук, если плотность пространства такова, что гасит звуковые волны на расстоянии полуметра.

– Световые волны тоже гасит? Я уже сто лет стою над вами вплотную! Что случилось, Натан Валерьянович? Может, все-таки поднимемся в дом? В моем доме с пространством полный порядок.

– Поднимемся, – согласился Натан, развернул тетрадь и еще раз просмотрел расчет. – Иногда мне кажется, что в науке первичного поля мы продвигаемся не вперед, а назад.

– Продвигайтесь-ка в дом, профессор, – пригласила графиня и направилась к трапу.

Дом стоял на вершине скалы, увенчанный белой башнею маяка. К нему вели каменные ступени без перил, с которых в ветреный день запросто могло сдуть в море. На мертвом утесе не гнездились даже морские птицы.

Мира поднималась наверх. Неуверенные путешественники следовали ней, хватаясь руками за камни. Никого, кроме самой графини Виноградовой на острове не было видно, но в прихожей под вешалкой уже стояли ящики виски.

– На кухню их, Густав! – приказала графиня, и ящики лениво поволоклись прочь. – Проходите в гостиную, – пригласила хозяйка, и гости, как послушные ящики, проследовали из прихожей в просторную комнату с выбеленными стенами и низким потолком.

Прежде чем сесть, Оскар ощупал руками кресло.

– Нагрей воды, приготовь гостевую, и можешь приниматься за ужин, – отдавала распоряжения графиня в пустой коридор. – Густав! Давай, шевелись! Полдня прогулял, бандит! Ты забыл, что зеркала надо чистить?

– Что за Густав? – шепотом спросил Оскар.

– Слуга, – громко ответила Мира. – Долго вы добирались. Небось, у каждого питейного заведения останавливались?

– На таком тарантасе по компасу? – возмутился молодой человек. – Скажи спасибо, что вообще добрались.

– Что? – не поняла Мирослава. – Вы сами сели за руль? Натан Валерьянович, вы с ума сошли? Зачем? Я же послала Густава. Он водит тарантасы со свистом. Как же так? Мало того, что бездельник напился… он еще и расслабился за ваш счет?

С кухни донесся лязг металлического чайника, в емкость полилась вода. В гостиной воцарилась продолжительная пауза.

– Может, вы еще и яхту сами пригнали?

– Нет, – ответил Оскар.

– Нет, – подтвердил Натан. – Яхту он пригнал действительно быстро. Только, Мира, имей в виду, если твоему слуге понравится пилотировать судно в режиме хрональных ям, в этой зоне начнут пропадать самолеты и корабли. Здесь исследователей будет по штуке на квадратную милю, и поправить ситуацию будет трудно, практически невозможно.

Графиня задумалась. Хлопнула кухонная дверь. Наступила тишина.

– Кто он? – прошептал Оскар.

– Густав? Мой слуга, – напомнила Мира.

– А почему такой?..

– Какой?

– Невидимый…

– Чтобы он рожу мне демонстрировал? С меня довольно характера. Натан Валерьянович, вы рассчитывали срок, когда меня здесь накроют? А я вам помешала?

Боровский достал сигарету и встал с дивана.

– Густав!!! – закричала графиня. – Пепельницу и зажигалку Натану Валерьяновичу, живо! Оставьте церемонии. Здесь все курят в доме.

– Все это кто? – не понял Оскар.

– Вы уверены, что одна яхта способна пробить дыру?

– Мира, ты можешь, рассказать, кто такой твой слуга? – обратился к графине Боровский, и его растерянное лицо стало слишком серьезным.

Огонек вспыхнул перед сигаретой. Хрустальное блюдце взлетело с полки и приземлилось на стол.

– Он при жизни работал на маяке, – объяснила графиня. – Спился, умер, но работу не бросил. Я сама думала, отправить его отсюда подальше… Если б я что-нибудь соображала в технике, Натан Валерьянович! Сюда компьютер поставили, аж два шкафа. Думаете, я в них разбираюсь? Я этого прохвоста почти отправила к предкам, а потом пожалела. Сказала, если перестанешь вонять керосином и освоишь технику, – живи и работай. Нет – пеняй на себя. Что вы думаете? Освоил мигом. Старый компьютер мне починил, новый почти собрал. Сидит, книжки читает про «железо». Как я могу уволить такую умницу?

– Хорошо, – успокоился Натан. – Хорошо, что ты уверена, что он человек.

– Он русский научился понимать за неделю.

– А это плохо. Русский язык для человека слишком сложен, чтобы научиться понимать за неделю.

– Но я подозреваю, что когда-то раньше он знал старый вариант языка, поэтому быстро втянулся. У него частенько всплывают старославянские корни…

– Возможно… – согласился Боровский. – До какой-то степени обнадеживает.

– Натан Валерьянович, он каждый отпуск ездит на могилы потомков. Так, я вам скажу, его правнук упокоился в конце прошлого века. Не будь он человеком, зачем ему чей-то фамильный склеп?

– Ладно, – согласился Натан. – Ты меня почти успокоила.

– А вы меня почти напугали. Мы что, так и будем обсуждать слугу? Нам больше поговорить не о чем?

Гости притихли, когда в гостиную вплыл поднос, груженый печеньем. Оскар поджал коленки, чтобы невидимый слуга подошел к столу.

– Мерси, – сказал он, получив свою чашку, а Натан Валерьянович подал Густаву пепельницу с мятым окурком и пронаблюдал ее плавный полет в коридор.

– Пошевеливайся! – прикрикнула графиня. – И про зеркала не забудь! Я бы сама почистила, – призналась она, – но Густав не любит, когда посторонний на башне. Маяк – штука тонкая. Зеркала старые, на соплях держатся. Я уже одно разбила. Ничего страшного не случится, если сегодня он напьется позже, чем надо.

Невидимое присутствие слуги довлело. С кухни доносилось шипение масла на сковородке и лязг посуды. Грохотали ножи, хлопали дверцы шкафов, включался и выключался вентилятор. Натан Валерьянович предпочел бы видимого слугу хотя бы для того, чтобы точно знать, где он находится. Едва наступало затишье, взгляд сам собой обшаривал комнату: не поднимется ли что-нибудь, не поплывет ли по воздуху…

– Мира, – начал Боровский.

– Да, Натан Валерьянович?

– Нам надо поговорить серьезно и конфиденциально.

– Об этом я догадалась, когда пришло сообщение. С тех пор места себе не нахожу. Что случилось? Расскажите, пока я совсем не умерла от страха.

– Ты знаешь, как связаться с Георгием? У тебя есть возможность вернуть ему Глаз?

– Глаз Греаля? Вы смеетесь, Натан Валерьянович? Во-первых, я послала вам камень не для того, чтобы возвращать его Жоржу. Во-вторых, я этого типа боюсь! И на глаза ему стараюсь не попадаться.

– Ты прячешься от него?

– И от него в том числе, – подтвердила Мира.

– От кого еще?

– Не надо, Натан Валерьянович… Вы все равно не воспримете это серьезно.

– Только не говори, что ты прячешься здесь от Автора.

– Я молчу! Вы сами сказали!

– Не думаю, что это разумное поведение, – заметил Натан.

– Мы на территории друидов, – объяснила графиня. – Автор про них ни черта не знает… как выяснилось. Он никогда не был в Англии, поэтому здесь ни одна дорога не совпадает с картой. Автор сюда не полезет, побоится облажаться перед читателем. Все логично. И Жорж лишний раз к друидам не сунется. Все земли от Ла-Манша до северных островов, включая побережье Скандинавии, подчиняются влиянию Греаля постольку поскольку, весьма условно. Мерзла бы я здесь, если бы это было не так.

– А друидов ты уже не боишься? – спросил Оскар.

– Когда это я боялась друидов?

– Кто бегал от графа Сэвиджа?

– Когда это было… Сэвидж сюда не сунется тем более. Скорее Жорж меня отсюда достанет, чем Сэвидж… Сэвидж! – усмехнулась она. – Нашел что припомнить.

– Почему не сунется? – не понял Оскар.

– Потому что твой Сэвидж до обморока боится Жоржа, – объяснила графиня. – До мокрых штанов! Не знаю, как Жоржу удалось его запугать, не мое дело, но с графом Сэвиджем мы покончили еще в Москве. Всех ваших друидов, могучих и грозных, можно одним именем Жоржа изгонять как нечисть. Достаточно на двери написать букву «Ж», чтобы жить на их территории и плевать на них из окна. О чем вы еще хотели узнать, Натан Валерьянович?

– Вы расстались с Георгием окончательно?

– Я – окончательно, он – нет.

– Странно. Мне казалось, что с ним-то как раз можно договариваться, и нужно.

– Вам – может быть, Натан Валерьянович. Ко мне у него совершенно другие требования.

– Требования? – удивился Натан.

– Еще какие… Конечно, мужчине он их не предъявит. Так что вы, профессор, в полной безопасности. Можете договариваться с Жоржем о чем угодно, а меня увольте.

Оскар прыснул со смеху.

– Ну, прости меня за бестактность… – смутился Натан. – Конечно, я не подумал. Моя задача вернуть ему камень, поскольку держать его стало опасно. Нами занялись спецслужбы. Лабораторию опечатали, Оскара держали в тюрьме, мою семью допрашивали. Мы приняли решение, ехать за границу.

– Уже приехали за границу, – уточнила графиня. – Ну и?.. Чего вы ожидаете здесь? Что вам позволят безнаказанно экспериментировать с пространством и временем, как вы это делали под Москвой? С комфортом и пирогами от Розалии Львовны… Удивительно, что вы целы остались.

– В связи с этим, Мира, у меня к тебе огромная просьба.

– Слушаю, Натан Валерьянович.

– Пусть Оскар поживет у тебя некоторое время, пока я не устроюсь, не найду безопасное место. Боюсь, что в Европе ему тоже угрожает опасность.

– Я вас никуда одного не пущу, – воскликнул Оскар и вмиг стал серьезным. – Учитель! Мы так не договаривались!

– А вам? – удивилась Мира. – Разве не опасно бродить по свету?

– Мне, Мирочка, уже не опасно. Меня, как твоего слуги, давно нет в живых.