Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 152 страниц)

– Не сомневаюсь, но спуститься с крыши все равно надо.

– Я останусь в России до тех пор, пока не найду эту тварь. Яшка – последний человек на земле, который знает его в лицо.

– Спускайся, ваше сиятельство. Здесь, внизу, тоже Российская территория, – уверил графиню Жорж. – Не заставляй меня ждать. У тебя будет более подходящий момент для того, чтобы расстаться со мной. И не один. Сейчас – это, в первую очередь, не в твоих интересах. Спускайся и ты поймешь, что я здесь из чистого альтруизма, также как ты там – не от большого ума.

Мира отпихнула лестницу. Лестница рухнула на асфальт, высадив по дороге форточку в окне заведующего отделением.

– Неумно, – заметил Жорж. – Однако, для конченой алкоголички довольно метко.

– Оставь меня в покое, – приказала графиня. – Может быть, когда-нибудь я сама тебе позвоню, а сейчас сгинь!

– Я бы с удовольствием… подождал, пока ты придешь в себя и созреешь для мирных переговоров, потому что располагаю свободным временем, но мосье Шутов твоего упрямства бы не одобрил. Кто знает, как ему там живется? – Жорж достал из-за пазухи пухлый конверт. – Мне уезжать или сначала прочтешь письмо, которое прислал тебе Макс?

– Кто прислал? – не расслышала Мира.

– Ты обращалась с просьбой к господину Копинскому. Помнишь, с какой именно просьбой ты к нему обращалась? Не желаешь узнать результат, прежде чем порвать со мной навсегда?

Графиня едва не поскользнулась с крыши.

– Стой там! – она кинулась к дамскому туалету, но уборщица уже зарыла окно. Дежурный нарколог в сопровождении санитара шел по коридору. Охранник готовился запереть ворота. – Жорж! – крикнула Мира. – Подними лестницу! Скорее!

– Угомонилась?

– Да.

– Надолго?

– Жорж, пожалуйста, поставь лестницу! Иначе я прыгну.

В машине Мира разорвала конверт и достала журнал, посвященный техническим видам спорта. Закладка указывала на статью, обведенную для верности жирным фломастером. Кроме обводки и закладки Макс не прислал ничего. Ни письма, ни записки, ни полслова для пояснения. Перед глазами прыгали буквы, названия, фамилии, ни о чем не говорящие человеку, далекому от мира моторов. Графиня сделала над собой усилие, чтобы прочесть статью. Все происходящее показалось ей изощренным издевательством, глумлением над проблемой, с которой она в отчаянии билась до сих пор, не давая себе пасть духом. Никто не поддерживал графиню на этом пути, все только насмехались. Статья была посвящена раллийному гонщику по фамилии Евдокимов, прославившему себя в русском ралли прошлого года. В ней говорилось о том, что мастер спорта и многократный призер российских и международных первенств нынешней зимой потерпел аварию на ровном месте и стал пациентом психиатрической клиники.

– Макс издевается надо мной! – решила графиня. – Какая авария? Зачем мне псих Евдокимов? Разве в моей жизни недостаточно психов?

– Надо уточнить место аварии, – посоветовал Жорж.

– Ах, черт! – вспомнила графиня. – Я, кажется, знаю место. Надо уточнить, от чего мужик спятил.

В статье говорилось о том, что гонщик едва не сбил пещерного человека, невесть откуда прыгнувшего ему под колеса. Голого, страшного, обросшего бородой, в ужасных лохмотьях, в точности такого, как в иллюстрациях к каменному веку. Мало того, на месте аварии гонщик беседовал с говорящей вороной, и именно она подсказала ему дорогу обратно. Евдокимов обратился к врачу, чтобы проверить голову и убедиться, что с психикой все в порядке.

– Так отчего же он спятил? – поинтересовался Жорж.

– Оттого, что пообщался с вороной. И не поверил…

– Не общался бы, если не верил.

– Врач ему сказал то же самое. Жорж, если ты не видел говорящих ворон, это еще не повод утверждать, что их нет.

– Я не утверждаю того, что не видел. Более того, я видел разных говорящих птиц, в том числе и ворон. Но чего я точно в своей жизни не видел ни разу… Я не видел, чтобы Макса Копинского подвела интуиция. Если он дает информацию, значит, стоит проверить.

– Проверю, – согласилась графиня. – Где этот автоклуб? Я хочу познакомиться с Евдокимовым.

– И я бы не отказался с ним познакомиться.

– Зачем?

– Есть вещи, которые надо знать точно: скорость, с которой он вылетел в мир иной, время суток…

– Жорж!.. Давай хоть раз начистоту? Зачем ты ввязался в историю вместе со мной? Хочешь помешать или помочь? Или ты настолько не веришь в успех, что тебе все равно?

Жорж выдержал паузу, пока машина не выехала на шоссе, и убедился, что погони нет.

– Шутов мне нужен не меньше, чем тебе, – сказал он.

– Для чего?

– Хочу убедиться, что он жив и счастлив. Только при условии, что он жив и счастлив, я могу расслабиться. Пока я в этом не убежден, покоя не будет. Если его нет в живых, значит, его место занял кто-то, кого я не знаю, и мне предстоит та еще работенка. Если он несчастлив, он будет ковырять физику мироздания, пока все вокруг не взлетит к чертям. Чем больше я о нем знаю, тем спокойнее мне живется.

– Кто займет его место? Натан Валерьянович уже забился под лавку. Ты его туда забил! Кроме Натана…

– Никто, кроме Шутова, Греаль повторить не сможет.

– Что ты сказал?

– А Шутову я не позволю.

– Конечно, не позволишь. Разве ты позволил в этой жизни кому-нибудь сделать что-нибудь путное? Надо было отдать Греаль Яшке. Он по крайне мере гнобит самого себя, а ты – всех вокруг. Ты не позволил ему даже опубликовать несчастную книжку. А, между прочим, Натан считает, что его книжка совсем не тупа. По крайней мере, на фоне того, что сейчас публикуют…

– А что сейчас публикуют? – поинтересовался Жорж.

– Авантюрные романы. Как некоторые картежники выигрывают в дурака святые горшки, а пользоваться не умеют, только мстят за свою беспомощность… в основном невиновным.

– Позволь тебе дать разумный совет.

– Как-нибудь обойдусь!

– Если твой раллист не сошел с ума и сможет указать координату прохода… Если из той дыры действительно вышвырнули Яшу Бессонова, а не пьяного егеря забыли подобрать у дороги… Если в зоне сохранилось дольменное поле нужной плотности, и если ты действительно найдешь Шутова с той стороны, – упаси тебя Бог тащить его назад через коридор. Получишь нового Борьку Слупицкого со всем вытекающим маразмом.

– Я сама разберусь, что мне делать.

– Не в этот раз, – сказал Жорж. – Сегодня мне придется выполнить обязательства, данные твоему лечащему врачу.

– А что ты ему обещал? – испугалась Мира.

– Наказать тебя и запереть на крепкий замок.

Хмурый мужчина по фамилии Евдокимов не захотел говорить о воронах с незнакомой женщиной. Мирослава застала его в гараже, где гонщик отмывал черные руки вонючим раствором и тихо материл автора статьи, опорочившей его честь. Графиня поняла, что не с той стороны подкатилась. Нужно было поинтересоваться историей русского ралли, напроситься в гости, чтобы посмотреть чемпионские кубки и фотографию на стене… в обнимку с министром физкультуры. Не стоило нагружать психику автогонщика. Надо было предложить свою помощь в уборке гаража, в починке машины, стоящей без колес и без фар. Мира поняла, что налетела на человека не вовремя и напомнила не самое приятное событие, чем загубила свой без того невеликий шанс.

Отчаяние взяло графиню за самое горло. Усталость последних дней, дремучее пьянство, вонючие номера дорожных отелей и полная безнадега почти доконали ее. Графине стало так тошно, что она села на бетонный пол и расплакалась. Гонщик Евдокимов отложил вонючую тряпку.

– Э… – сказал он. – Девушка! Не надо бы сидеть на полу, плащик испачкаете. Плащик-то новый совсем, дорогой, и брючки на вас… недешевые. Жалко… пропадут. – Графиня зарыдала пуще прежнего. Евдокимов поднялся с табуретки. – Э… слышишь? Ты это кончай тут сырость разводить. Ну, что такое? Что случилось? Давай-ка, поднимайся, нельзя тебе сидеть на бетоне. Застудишься. Этого еще не хватало… – Он хотел поднять рыдающую даму на ноги, но побоялся испачкать плащ руками. Мира даже не подумала встать. Наоборот, вдобавок к новому плащу она вымазала о пол свои светлые джинсы и обмакнула край сапога в черной лужице, натекшей из-под капота. – Слушай… – испугался гонщик, – ты откуда вообще взялась? Ты кто такая? Что ты от меня хочешь?

– Какая разница, – всхлипнула графина, утирая сопли. – Какое тебе дело до моих проблем? Я сегодня умру и перестану портить жизнь вам всем…

– Да ну… – не согласился с графиней гонщик.

– Я в полном дерьме и мне никто не хочет помочь, – рыдала графиня. – Зачем мне жить?

– Да ну тебя… Красивая девка, а смотреть тошно. Давай, поднимайся с пола, пока не очумазилась вся. Ты посмотри, на что стала похожа? Разве так можно? Умрет она… Зачем же так говорить? Это грех. Даже думать грех!

– Я искала тебя трое суток! Не спала и не ела, чтоб вот так вот…

– Может, ты есть хочешь? – не дожидаясь ответа, Евдокимов вынул из сумки пакет с бутербродами, приготовленный супругой на всю рабочую смену.

Графиня посмотрела на бутерброды и поняла, что страшно проголодалась. Что все три дня, ушедшие на поиск Евдокимова, ей даже в голову не пришло купить себе такой бутерброд. Графиня увидела еду и поняла, что мимо нее пролетела вся жизнь, чужая, но такая настоящая и трогательная. Она испугалась, что если откусит кусочек запретного пирога, ее вывернет наизнанку, и гараж Евдокимова превратится в кунсткамеру привидений.

– Может, кофе хочешь? – предложил Евдокимов.

Графиня приняла из его рук крышку термоса с горячей жидкостью, поднесла ко рту, и зубы застучали по жестяному ободу. Дрожащими руками, она закинула в себя глоток, но обливаться слезами не перестала.

– Подавишься, – испугался гонщик. – Ох, ё-моё! Что ж это делается… – Еще немного, и он готов был звать на помощь, но гостья наглоталась кофе и притихла. Не то чтобы она перестала обтирать гаражный пол дорогим плащом, просто закончила рыдать и сосредоточилась на своем несчастье. Гонщик Евдокимов рискнул приблизиться к гостье. – Ну?.. – спросил он.

– Страшно подумать, что со мной будет, – прошептала графиня, – чем больше стараюсь выбраться из этого болота, тем глубже засасывает. Конечно, я не права. Ты здесь ни причем. Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Потому что… если в сущности разобраться, проблема, с которой я пришла, только моя проблема. Я должна сама… Я вообще не должна была сюда приходить.

– Да, ладно, – смягчился гонщик, прикручивая крышку к термосу. – Со всяким может случиться беда. На то мы и люди, чтобы помогать друг другу. Не твари же мы…

– Меня зовут Мирослава.

– Василий, – представился мужчина.

– У меня действительно горе, Вася.

– Так я ж… чем могу – так… пожалуйста, – согласился он.

Мира без промедления вынула из кармана карту, почерканную Натаном Валерьяновичем во время операции в аномальной зоне. Самую подробную карту местности, составленную военными картографами по заказу капитана Карася.

– Помнишь этот участок ралли? – спросила Мира. – Можешь показать место, где вылетел с трассы?

Василий взял карту в руки.

– Помню, – подтвердил он. – На этом участке и вылетел. Если быть точнее… вот, у этого поворота, – Василий указал место, где дорога делала резкий зигзаг, чтобы уклониться от прямого выхода на пещеру.

– Васенька, милый, вспомни, как дело было! – попросила графиня.

– Ядрен питон! – вспомнил Вася. – Выбежал, черт, прямо под колеса. Откуда взялся?! Прямо под колеса кинулся, говорю! Весь голый, рваный, как дикарь все равно… Я руль вывернул и по тормозам. Думал, кувырнусь. А куда денешься? Деться-то некуда: колея да сугробы. Машину занесло. Я не понял, куда лечу…

– Так… и что?

– Что?.. Все!

– Как занесло машину? – спросила графиня.

– Закрутило, ё…

– Сколько раз? С какой скоростью? В каком направлении?

– Зачем тебе? – удивился Василий. – Ну… Если руль пошел вправо – значит…

– Перевернулся?

– Не, так понесло. Как по льду. Крутануло раза два не меньше. Все бело кругом было, да вдруг черно стало…

– С какой скоростью ты вылетел на обочину, вспомни? С какой скоростью ехал, когда мужик кинулся под колеса?

– Да я вообще не понял, куда летел. Я ж говорю, сугробы везде по пояс, а меня носит, как по гололеду.

– Скорость, Вася?

– Какая там скорость? Километров шестьдесят, не больше.

– А скорость вращения?

– Вращения? – Василий с удивлением посмотрел на гостью. – Вот, не думал, что пригодится… Не сориентировался. Уж извини, врать не буду. Обложило все вокруг, хоть глаз выколи… Как в порошке.

– Обложило зеленым туманом?

– Кто тебе сказал? Я такого не говорил.

– Вася, был зеленый туман или нет?

– Вроде был…

– Был или в глазах зеленело от страха?

– Ну, был.

– Точно? Вася, это очень важно.

– Был, – уверенно повторил Василий. – Я обратно в тот же туман поехал. Больше некуда было. Деревья вокруг. А облако это зеленое стоит, никуда не уходит. Тогда я подумал: колея идет ровно из облака. Если я выехал из него, так и въезжать по тому же маршруту. Дороги нет, ориентиров никаких и радиостанция у меня в машине заглохла.

– Дорога была и пропала? Снег был и пропал?

– Вот, и ты не веришь… и никто мне не верил.

– Верю, Вася, верю, говори…

– Когда я в себя пришел, смотрю: чего-то не то… Решил дождаться ребят. Думал, хоть кто-нибудь проедет мимо меня, увидит. Никто не едет. А не едет почему? Потому что ни снега, ни колеи, ни дороги. То ли я отлетел дальше, чем думал, то ли что? Елки вокруг одни, мох на земле и непонятно, где я.

– Так…

– Ну вот… Вышел я, посмотрел: машина цела, я жив. Чего думаю, ждать? Кроме как назад, в туман, ехать некуда.

– Ворона тебя надоумила?

– Опять ворона, – обиделся Василий. – Далась вам эта ворона!

– Была ворона или не было?

– Так важно?

– Очень! – воскликнула графиня. – Ты себе не представляешь, как это важно! Была или нет?

– Ну, в общем… – признался Василий, – птица была. Говорить, конечно, не говорила…

– Да, ладно! Если говорила – так и скажи.

– Лишнего не скажу! Чего не было, о том не знаю. Только ворона была какая-то ненормальная. Подошла ко мне как-то по-человечески и смотрит. Странно так смотрит, и стоит совсем близко. Я не привык, чтоб вороны ко мне подходили. А эта – смотрит в глаза, как будто спросить хочет, меня жуть взяла… просто в мистику начал верить.

– И что?

– Я подумал, хватит ждать у моря погоды, завел мотор и рванул на авось.

– И ворона ничего не сказала?

– Так я ничего не спросил. Я ж не псих. Зачем?

– Когда въезжал обратно в туман, тебя не крутило?

– Нет. Ровно въехал, вылетел прямо на шоссе. Тут самое интересное и началось. Зарылся я носом в сугроб. Скорая помощь стоит, ребята по лесу рыщут, по снегу лазают. Смотрят на меня, а глаза квадратные. «Вася, – говорят, – где ты был двое суток? Имей совесть!»

– Какая была скорость, когда ты зарылся в сугроб?

– Веришь тому, что я говорю?

– Даже не сомневаюсь, что так и было. Скорость, Вася?

– Да та же, примерно… шестьдесят. Больше по мху даже на гвоздях не разгонишься. Ты действительно веришь? Навскидку… не больше получаса прошло. Если быть точным: двадцать восемь минут. У меня же в машине часы, календарь… так я мужикам не поверил. Думал, разыгрывают. А они домой позвонили, жена успела доехать от матери из Челябинска. Тогда я решил – лучше помалкивать. Молчание, как говорится, золото.

– Значит, туман стоял полчаса, не меньше. Он появился, когда тебя закрутило, а исчез…

– Я не понял. Исчез он или остался… Ты мне лучше объясни, где я был двое суток? Выходит, там, где я был, время идет быстрее?

– Нет, Вася, время идет примерно везде одинаково. Точнее, везде примерно неодинаково.

– Тогда я не понял.

– Время сжимается или тянется, когда ты проходишь ворота тумана.

– Почему? – удивился Василий.

– Как тебе объяснить… Природа нового частотного поля как бы переформатирует, растворяет тебя и собирает заново из флюидов, которые даже частицами не называются. То есть физики их как-то называют, но я не помню. Сколько времени занимает процесс – зависит от активности поля, от того, каким ты вошел и каким должен выйти. Понял?

– Не понял.

– Сколько времени ты тратишь на починку машины? – спросила графиня, указывая на развалину посреди гаража. – Зависит от того, в каком она виде и сколько у тебя свободного времени, так?

– Теперь понял. Как только я увидел скорую помощь – сразу понял, что со мной чего-то не то.

– Назови мне точное время, когда тебя занесло в туман.

– Назову. Вышел на трассу в полдень, до поворота – четверть часа, значит, в четверть первого оно случилось. А вернулся – смеркалось. В лесу сумерки наступают быстрее, значит, по измененному времени где-то в пятом часу. Тоже важно?

– Не знаю, что важно. Надо брать машину и пробовать все: вращение по часовой стрелке на скорости шестьдесят километров, и так далее. Нужен скользкий асфальт, иначе перевернуться недолго.

– Выброси из головы! – испугался Василий.

– Вася, помоги! Заплачу, сколько скажешь. Давай еще раз повторим трюк… Мне очень надо попасть в лес. Туда, откуда выскочил бородатый неандерталец. Мне человека одного найти надо.

– Ты ненормальная?

– Я везучая. Проскочим, Вася, обещаю.

– Точно, ненормальная. Я сразу понял, что ты чокнутая. Не надо было с тобой разговаривать. И думать забудь.

– Тогда одолжи машину.

– Если узнаю, что полезла в тот лес повторять фокусы, сам позвоню, куда следует! – пригрозил автогонщик. – Может быть, там тебя образумят!

– Звони, – согласилась Мирослава и поднялась с грязного пола. – Звони куда следует и когда следует. Как следует звони, только не опоздай. Вечером сюда подъедет иностранец на черном джипе и предъявит фальшивое удостоверение сотрудника госбезопасности. Тогда звонить будет поздно. Ты меня очень выручишь, если полиция будет здесь до его приезда. Если его задержат за подделку документов хотя бы на сутки… Даже на два часа, пока он не найдет, кому сунуть взятку, – уже хорошо.

– Так я и знал, – укрепился в своей догадке Василий. – Ненормальная!

Глава 3

– Если случится чудо, – сказал Валех, – Человек остановится и поймет, что он – камень, брошенный в пропасть. Он создал свой мир, чтобы падать вниз, не оглядываясь на небо. Он камень, брошенный в туман, и полет его быстротечен. Сколько камней уже скопилось на дне? Как скоро они наполнят бездну до края? Тогда и жизнь закончится, ибо смысл ее состоит в полете к дну бездны.

– Ты сочиняешь фантастику, Ангел мой. Тебе ли, знающему наперед, заниматься неблагодарной работой? Оставь ее Человеку, летящему в пропасть, ибо только в полете приходит мысль, что бытие устроено не так, как кажется тем, кто стоит ногами на тверди.

– Бытие устроено так же, как с начала творения. Порядок вещей не менялся, менялся бардак на полках вечного дома, называемого природой вещей.

– Еще один камень в огород человечества.

– Если Человек однажды остановится в своем безумном полете, он поймет, что настоящее чудо – он сам. Чудо – это дар зрения, а не то, что видно глазами. Чудо – дар разума, а не то, что сочинил себе на досуге бездельник. Чудо – жить в странном мире, летящем в пропасть, а не искать в нем порядок и смысл.

– Закон всемирного тяготения придумал не Человек.

– А кто? Пока на Землю не пришел Человек, здесь не существовало законов. Человек пришел в неведомый ему мир и создал закон, чтобы этому миру проще было понять Человека. Он хотел расширить границы своей свободы, но расширил лишь заблуждение, потому что выбрал путь, ведущий в тупик.

– Да, Валех, самый длинный и трудный путь. Он выбрал его потому, что других путей не было.

– Он выбрал путь самообмана.

– Да, Валех, потому что на этом пути ему никто не мешал. Во всей Вселенной нет другой формы жизни, согласной лететь камнем в пропасть.

– Он выбрал свой путь, понимая, что обречен.

– Понимает тот, кто имеет выбор. Тот, кто рожден для полета в бездну – просто несет знамена и стучит в барабан.

– За барабанами идут слепые. За знаменами идут те, кто оглох от барабанов. Но после того, как прошла колонна, улицы пустеют.

– Пустеют, Валех, потому что тот, кто не ослеп и не оглох, прячется в подвалах домов и не знает, куда идти.

– Нет, он просто живет.

– Человек живет для того, чтобы однажды задать себе вопрос, для чего?

– И задает вопрос для того, чтобы снова выйти улицу и поднять еще одно знамя. Человек не хочет понять, что жизнь – это чудо, которое стоит того, чтобы просто жить, не решая задач, которые не имеют решения.

Мира проснулась от страха, оттого что стала маленькой и потеряла в городе маму. Затем нашлась и получила втык за то, что терялась. Мира плакала прямо во сне. Плакала от боли и страха, пока не проснулась, помятая, будто по ней проехал парад бронетехники. Голова раскалывалась. Тело колотил озноб. Горячая вода в гостинице просто так не давалась, надо было будить дежурную, просить ключ от душа, вместо того, чтобы просто запереться в ванной и согреться под теплой струей воды. Нужно было выслушать хамство и немножечко доплатить. От этой мысли графиня расплакалась наяву. Наплакавшись, она отправилась на поиски бутылки, спрятанной Густавом, но наткнулась на телефон, который бесшумно вибрировал в кармане плаща. Вибрировал с вечера, с тех пор, как графиня отключила звонок, чтобы лишний раз не оправдываться перед Жоржем. Она была уверена, что кроме Зубова ей звонить некому, но на экране светился незнакомый номер. Этот номер звонил ей за ночь раз двадцать, пока графиня рыдала во сне и искала мамочку, чтобы получить втык. Номер принадлежал кому угодно, только не «мосье Джи». Этот мосье не имел терпения на двадцать звонков.

– Кто это? – крикнула Мира в трубку.

– Мирослава! Наконец-то! – услышала она. – Это Василий. Вася Евдокимов. Ты ко мне приезжала…

– Ну, приезжала.

– У меня был человек в черном джипе.

– Знаю, что был, – ответила Мира и успокоилась. – Тоже мне, открытие века.

– Теперь он едет к тебе.

– Знаю, что едет.

– Ты знаешь не все. Мне пришлось ему рассказать, о чем мы с тобой говорили, потому что он приехал не один. Он приехал с начальником дорожной полиции в сопровождении заместителя прокурора области. Я обязан был рассказать. Хочу, чтобы ты знала…

– Я знаю. Для этого надо было будить меня среди ночи?

– Ты знаешь не все! Они поручили своим сотрудникам связаться с мотелями и частными гостиницами по дороге к целлюлозному комбинату, и сообщить, как только ты остановишься где-нибудь на ночлег.

– И это знаю. Не волнуйся за меня, Вася, я все равно когда-нибудь попадусь.

– Человек из черного джипа предупредил, что девушка хитра, может подселиться с чужой фамилией или придумать другую хитрость. Они обязали разослать твои фотографии во все ночлежки, где имеется душ с горячей водой, а таких у нас на трассе немного.

– Немного, – согласилась Мира. – Значит, я попадусь очень скоро. Меня возьмут прямо в душе. Чистенькую и тепленькую. Тебе-то что за дело?

– Я виноват, – сказал Василий. – Скажи, где ты находишься. Я сделаю так, что они тебя не возьмут.

– Далеко придется ехать. Да и не виноват ты ни в чем, выброси из головы.

– Неважно. У меня дело принципа. Они меня развели, как кролика. Меня, взрослого мужика! Кто-то должен за это ответить. Тебе я верю – им нет. Говори, где ты? Говори, Мирослава, они выехали час назад.

– Не успеешь. Спасибо за звонок, я сама о себе позабочусь.

– Кто не успеет? Я не успею? – обиделся Вася. – Даю им фору в сто километров, и пусть достанут!

– Ты тоже знаешь не все.

– Что я не знаю? – удивился Василий. – Я знаю дороги в этих местах лучше них.

– Обыск в гараже был?

– Был. И в квартире был. Только ведь они ничего не нашли. А чего искали – я не понял. Ты ведь не оставляла у меня вещей.

– Ничего не искали. Жучки тебе ставили.

– Я одолжу машину у друга.

– Не дергайся. Их жучки могу быть где угодно, даже под ламинатом водительских прав. Ты документы им предъявлял?

– Предъявлял… – растерялся Василий.

– Тогда вот, если хочешь помочь, садись в свою быстроходную тачку и рви куда глаза глядят. Если повезет – на какое-то время собьешь с толку погоню. Я хотя бы успею помыться в душе.

– Говори, где ты. Я приеду.

Мира сбросила вызов. На секунду она заподозрила Василия в сговоре с Жоржем, потом выбросила из головы и того, и другого. Настроение принимать душ пропало, словно и не было. Она сложила вещи, выбралась через окно к автобусной остановке, и села на чемодан, выкопанный с того света нерадивой мамашей доктора Русого. На чемодане она решила провести ночь, потому что знала: рассчитывать время Жоржа в пути – бесполезное дело. Он всегда приезжает раньше на полминуты, и Вася Евдокимов с амбициями великого гонщика, ей ничем не поможет. Мира вынула из рюкзака и спрятала за пазуху больничную склянку от капельницы. Склянка с желтой жижей светилась во тьме и могла обнаружить графиню в засаде, потому что ткань рюкзака была недостаточно плотной. Свет дехронального раствора пробивался даже сквозь плащ.

– Запри окно, – приказала графиня Густаву, видя, как ветер мотает открытую раму, – вылезешь через форточку. – И дверь изнутри запри, а ключ в дверях оставь. Пусть торчит.

Цель была близка, и графиня знала, как ее достичь. Сначала ей предстояло доехать до города и угнать машину, потому что на стоянке мотеля ночевали только грузовики. Надо было купить масла, чтобы налить его на асфальт и потренировать Густава делать заносы. Кроме прочего, было бы уместно зайти в церковь и помолиться, чтобы ворота остались на старом месте и не поменяли настройку, чтобы их не отнесло на многие километры, и ей удалось повторить событие, произошедшее во время зимнего ралли. Надо было поверить в чудо и убедить в нем Господа Бога. Мира слышала о таких чудесах, но не верила до тех пор, пока жизнь не поставила ее перед выбором: либо верить – либо сдаться и умереть. Она слышала сказки о людях, которые силой воли пробивают коридоры в иные миры и воскрешают мертвых. Она читала о храбрецах, выходящих на битву с драконом, о волшебстве, превращающем воду в огонь, а деревянное полено в говорящую куклу. Пока росла, Мира не верила ни единому слову, а выросла – и поняла, что была глупа. Она обратилась к Богу с молитвой прямо с чемодана, не дожидаясь утра. «Господи, – просила графиня, – дай мне, пожалуйста, спортивную машину и сделай так, чтобы Жорж ее не догнал. А не дашь – я сама возьму, только не называйся после отцом небесным и не требуй от меня послушания».

Сон посетил графиню наяву. Она опять стала маленькой и потерялась в толпе, а вокруг гуляли вороны с человеческими глазами, пролетали машины, проплывали по воздуху самолеты, касаясь крыльями верхушек домов. Ее разбудил свет фар. На парковку въехал джип и встал как раз под окнами ее номера. Мира затаила дыхание. Жорж вышел, направился к парадной двери. Ключ остался в замке зажигания, в салоне тихо играла музыка, мигали лампочки, даже барсетка с фальшивыми документами лежала на сидении. Вокруг не было ни души. Графиня швырнула чемодан на сидение.

– Быстро за руль, – приказала она слуге. – Быстро! Сматываемся!

Черный джип вылетел на дорогу и дал газу. Мира знала, что в багажнике Жоржа есть все! В багажнике Жоржа можно найти даже черта рогатого, если хорошо поискать. Она перебралась на заднее сидение и сразу наткнулась на канистру с маслом.

– Ура! – сказала графиня и вывернула походный саквояж своего недальновидного друга. Мобильный телефон зашуршал в ее сумке, но графиня не собиралась объясняться, потому что Жорж без объяснений должен был знать, где она есть и чем занимается. – Давай, давай, добавь скорости! – просила графиня.

В багажнике Жоржа Зубова было все. Весь мир в своей концентрированной форме был выложен здесь беспорядочной кучей. Мира нашла ноутбук и сменные сорочки, только что полученные из прачечной, подушку, наполненную водой, которая поможет выжить в пустыне, и старую клюшку для гольфа, которая в той же пустыне позволит обороняться от скорпионов. Мира нашла под сидением удочку и порножурналы, стрелы для спортивного арбалета, раскладную табуретку, сушеный акулий плавник и неприличную марципановую статуэтку мальчишки со спущенными штанами и инициалами мосье Зубова на голой попе. Статуэтка была завернута в бумагу с сердечками, на которых расписались все парижские проститутки. Толстая пачка штрафов за неправильные парковки была перевязана шнурком ботинка, а коробка с колодами карт украшена греографами, стилизованными под китайскую каллиграфию. Мира вынула из футляра старую видеокамеру и просто перестала соображать. Чтобы разгадать смысл этого предмета в багажнике Жоржа, нужна была незаурядная интуиция, потому что старая камера не имела ни малейшего смысла. Кроме нее, в машине нашлось несметное множество абсолютно бесполезных в дороге вещей и ничего такого, что могло бы практически пригодится графине. Она мечтала найти инструкцию по использованию дехрональных газов, или хотя бы упаковку от вещества, на которой ясно написано, как обращаться с препаратом, чтобы не причинить себе вред. До сих пор ее познания были весьма приблизительны, добыты из наблюдений и умозаключений. Вместо инструкции Мире попался дневник влюбленной особы, мечтающей раствориться в объятиях картежника Зубова. Дневник изобиловал высокопарной поэзией на прекрасном английском, и весь провонял духами. Графине некогда было наслаждаться лирикой, она отсортировала немногие полезные предметы от бесполезных и не заметила, как Густав пригнал машину к нужному месту, встал у обочины и заглушил мотор.

– Иди со мной! – приказала она, взяла склянку с раствором и вышла на обочину в утренних сумерках.

Асфальт был везде одинаково сер, трава одинаково мята, деревья стояли достаточно широко, чтобы автомобиль, набрав скорость смог боком слететь с дороги и проскользить по влажной подстилке из мха. К слову сказать, никакого мха в лесу графиня не видела, ни сейчас, ни год назад, когда гонялась за привидениями. Она прогулялась по обочине там, где на карте уверенной рукой Василия была прочерчена полоса. Дехрональная жидкость в склянке продолжала светиться и лениво пускать пузыри. Мира встряхнула сосуд и прошлась еще раз. «Нет, – сказала она себе, – ворота не могли закрыться за какой-то несчастный год. Хоть какая-то дыра должна быть». Она поднялась на пригорок и осмотрелась.

– Густав! Иди сюда, бездельник! Иди, поможешь…

К полудню графиня прочесала ближайший лес. Редкие машины притормаживали возле пустого джипа, любопытствовали о причине, заставившей женщину одну бродить вблизи аномальной зоны с «анализом мочи» на вытянутой руке. Но, полюбопытствовав, уезжали, понимая, что пациентка совсем плоха и, вероятно, заразна. Только поселковый шофер выслушал проблему без иронической усмешки и указал на противоположную сторону.

– Там дело было, – сказал шофер. – Там гонщик вылетел с трассы и сгинул. Два дня искали. На третий – нашли.

– Вы уверены, что с той стороны?

– Они же на уши подняли весь поселок. Мы разбили лес на участки и прочесывали сменными бригадами. Как не помнить? Я все помню! Вот здесь обрывалась его колея… Мало ли, что он говорил! Парень был не в себе. Как же он место запомнил, если имя свое – и то позабыл? Я тебе отвечаю: дело было вот здесь! – показал водитель и уехал в поселок.