Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 139 (всего у книги 152 страниц)

Когда, наконец, заработал двигатель, про крошку успели забыть все, кроме Натана. Профессор пошел переодеться для погони, а Женя изъявил желание вместе с Оскаром протестировать аппарат.

– Все так и не так, – сказал он. – В аппарате, на котором я прилетел, обруч опоясывал салон, а в тумбе имелось отверстие. Думаю, в него вставляли флэшку с полетной программой. Ой… – удивился Женя, когда заметил такую же дырку, заклеенную полоской скотча. – Это для того, чтобы Розалия Львовна не надрызгала, когда в следующий раз затеет уборку?

Машина взмыла над крышей, прошла туман, и доктор удивился еще раз.

Над полем облаков, похожих на снег, висело светило. Небо у горизонта было лазурно-синим. В зените поблескивали звезды. Капельки влаги превратились в льдинки на внешней поверхности купола. Оранжевый шар висел над белоснежным горизонтом. Праздничный и нарядный. Женя глаз не мог оторвать от зрелища.

– Первый раз вижу Солнце таким красивым, – сказал он, но Оскар указал на тень, лежащую перед ним на тумбе управления.

– Солнце у тебя за спиной.

Доктор обернулся так резко, что дернул обруч, и флакер совершил внеплановый маневр. За спиной у Жени висело другое Солнце. Еще более яркое. Сначала удивленный доктор вертел головой, потом голова закружилась.

– А это – причина заглючки наших телефонных сетей, – уточнил физик. – Когда шарик активен, сигнал не проходит, и мы отдыхаем от Розалии Львовны. К ночи наступает темная фаза, и мы по очереди отвечаем на вопросы о здоровье его сиятельства.

– Бр…р… – Женя помотал головой, но оранжевое «солнце» осталось висеть над облаками. И то, что сзади, тоже никуда не пропало.

– Так что это? – спросил он.

– Маленький термоядерный взрыв, следствие неаккуратного обращения с огнем и ангельской микстурой. Еще ее называют «желчью дьявола»… как ее только не называют. В Книге Эккура есть формула вещества, если тебе интересно. И описание, как его получить. Но я бы не взялся.

– Все, что осталось человечеству в наследство от Ангелов?

– Не думаю. Шар висит над промзоной. Похоже, пришельцы таким образом охраняют порталы. Ангелы не мешали им использовать дольмен для внутригалактических переходов. А люди… кто их знает, что у них на уме?

– Это оружие против нас?

– Скорее маяк. Даже если закроют зону, шарика хватит для наведения на цель летательных аппаратов. А если надо и баллистических ракет.

– Что значит, закроют зону? Сделают в Подмосковье уральскую аномалию? Разве люди умеют?

– Эзоты умеют. Я продал им техническую документацию на генератор защитного поля. А теперь думаю, не глупость ли сделал?

– Говорят, что они находятся в конфронтации с правительствами великих держав, – вспомнил доктор. – Тебе ничего не известно? Я считал, что они всю жизнь подспудно управляют этими правительствами. Неужели влияние закончилось? Неужели они могут начать творить на Земле, все что угодно? Как-то не хочется верить, но говорят…

– Что говорят?

– Что эзоты так просто своего не уступят.

– Эзоты будут насмерть стоять только за дольмен, который принадлежит человеку. Это их шанс убраться отсюда при самом мрачном развитии событий. На всех частотах они будут оборонять его и от пришельцев, и от правительств. Если в Летающем городе им никто помешать не может, то здесь все очень непросто. Боюсь, они наедут на интересы Америки, а это совсем не игрушки.

– И что они смогут предпринять против ВВС США?

– Понятия не имею. Самому интересно… насколько сильно их тайное лобби в правительстве. Во всяком случае, на территории России они уже творят, что хотят.

– А пришельцы?.. Разве не обнаглели? Шарик наверняка радиоактивный? – обеспокоился доктор. – Повесили над обитаемой территорией.

– Фон, конечно, выше нормы, но это не самый опасный фактор для человечества.

– А кроме радиации? Сдует облака, люди поднимут головы к небу, а там два Солнца.

– Не поднимут.

– А если?

– Увидят одно Солнце, второе искать не будут.

– А если увидят два?

– О чем мы говорим? Ты на ровном месте не увидел второй объект. Макушку напекло – даже не обернулся.

– Действительно, ерунда… – согласился Женя. – Я ведь только теперь подумал: в нашем мире творится ерунда, которую мы не видим. А если видим, не понимаем…

– В науке это называется словом «хинея».

– Ахинея? – переспросил Женя.

– Кому «А», кому «Б»… Полный набор абсурда.

– Это как Греаль. «Г» – потому что Земля. На Марсе – другой «реаль». На Юпитере – третий… Признайся честно, ядерный шарик – тоже твое изобретение? Кому ты продал документацию? Ангелам или пришельцам?

– Я? – усмехнулся Оскар. – До такой дури бы не додумался. Записал бы на кристалл предельно простую программу и вставил в антенну.

– Продай эзотам идею, – посоветовал Женя, – вместе с кристаллом. Послушай, – осенило его, – значит, магические кристаллы отличаются от обычных тем, что на них записана информация?

– А ты думал, чем?

– Если честно, я думал, ведьмы над ними колдуют.

– Нет разницы, кто колдует над прогой. Главное, чтоб не глючила.

– Значит, ты можешь сделать из обычного камня – магический?

– Зависит от сложности задачи, – ответил Оскар. – Что бы Юлька обо мне не болтала, я не волшебник.

Сначала из тумана проступил прямоугольник корта, расчерченный белыми линиями. Потом показалась крыша. Натан Валерьянович бегал по двору, размахивая полотенцем. Вскоре отчетливо стала видна машина, которую угнал Эрнест.

– Спускайтесь, спускайтесь, – торопил Натан. – Послушайте, что он придумал…

– Крошку взяли во французскую сборную, – сообщила Юля, укладывая в машину сумки. – Мы поедем или полетим?

– Разумеется, мы поедем! – распорядился профессор. – И вы поедете. Мы безотлагательно едем в Москву. Оскар! Эрнест взял у тебя ключи от лаборатории. Зачем он роется в сейфе? Поди, скажи, чтоб немедленно прекратил!

Натан Валерьянович успел надеть костюм и побриться, пока ученик осмысливал информацию.

– Французы? – удивился Оскар. – В команду? Кого… Мазилу с реактивной подачей? Он же на радостях продырявит корт.

– Ты представляешь… – соглашалась Юля и демонстрировала товарищу пакет, – выдали ему форму и лайбы рекламные велели наклеить заранее. Нашли француза, да?

– Не говори!

– Неужели Гиды забрали всех приличных игроков с собой?

– Цирк уехал, клоуны остались. Хоть бы и зрителей забрали тоже. Меньше позора.

– Ребята!.. О чем мы? – возмутился Женя. – Надо ехать и болеть за французов!

Стадион оказался набитым до верхних рядов, словно вся Москва вдруг, бросив дела, пришла болеть за своих. Натану Валерьяновичу стало не по себе при виде публики, вооруженной барабанами и дудками. Профессор испытал неловкость. Он решил ни за кого не болеть. Просто смотреть игру, тем более, что дети бросили его одного на трибуне. Женя помчался в институт и обещал вернуться к концу второго сета. Юля пожелала осмотреть корт сквозь очки, которые Оскару заменяли компьютерный монитор. Оскар же, дождавшись начала разминки, исчез.

То и дело Натану Валерьяновичу мерещился силуэт, похожий на тень. То на скамейке для игроков, то у судейской вышки. «Зачем здесь так много народу?» – не понимал он. У профессора сложилось впечатление, что на улице не осталось ни души, даже метро закрыли за отсутствием пассажиров. Но Женя явился раньше, чем обещал, и сообщил, что метро исправно работает.

– Даже ездит быстрее, чем раньше, – сказал доктор. – Правда, остановки пропускает.

– Почему?

– Наверно, для скорости. Одна электричка идет через две остановки. За ней другая, через одну. Потом идет экспресс через четыре остановки сразу.

– А они не наезжают друг дружке на хвост? – испугался Натан, чем немало озадачил доктора Русого. Тот почувствовал себя первокурсником, провалившим зачет.

– Не знаю, – ответил он. – Мне, как человеку далекому от математики, в голову б не пришло. Может, они где-то разъезжаются по разным веткам?

Профессор задумался, разбил задачу на составляющие, синтезировал результат и отрицательно покачал головой.

– Мирослава бы сказала, что у нашего Автора трудности с математикой. И в этот раз я бы с ней согласился.

– Никаких трудностей, – раздался голос с заднего ряда и собеседники вздрогнули, потому что не ждали появления Оскара за спиной. – У «автора» с математикой все в порядке, просто электрички меняют функции, – профессор с доктором обернулись, чтобы выслушать разъяснение. – Идет одна электричка через две остановки. Когда экспресс ей упирается в хвост, они меняются функцией. Первая теперь идет как экспресс, а вторая через две.

– А люди? – спросил Натан Валерьянович. – Прыгают на ходу из одной в другую?

Теперь задумались три ученые головы, но Оскар первый нашел решение.

– Нет, не прыгают, – сказал он. – Люди меняют функции легче, чем поезда. Выходят из дома, чтоб поработать на благо отечества, а потом… пьют кофе с врагами народа. Эккура видели утром в буфете отеля, где поселились французы.

– Пил кофе? – догадался Натан.

– Если б только… Еще и ел круассан. Объявится Мирка – скажите, что крошку он опекает исправно, пусть не волнуется. Лучше любого Гида. А Юльке скажите, чтоб не смешила народ. Очки ей не помогут увидеть Ангела, который возомнил себя человеком.

– С твоими очками нужно работать, Оскар, – заметил Натан. – Ты настроил их на себя. Нужно поработать над универсальной настройкой.

– Человек не видит Ангела не потому, что у него плохие очки, – сказал Валех, – не потому, что он глуп и не страшится кары небесной. Человек не может видеть Ангела даже через самый изощренный прибор… Не потому, что Ангел не готов показаться. Человек не видит Ангела потому, что сам придумал его. Как может Человек видеть то, что взялось из его головы? Даже Вселенная, принадлежащая ему по праву рождения, и та висит вверх тормашками до тех пор, пока Человек не решит, где у нее верх, а где низ.

– Все не так, мой Ангел. Все, что ты сейчас сказал – абсолютная чепуха. Просто в давние времена Ангелы с людьми соседствовали на Земле вполне открыто и могли видеть друг дружку, когда пожелают. Люди могли общаться с Ангелами в быту, но те страшно любили поучать, а люди не хотели слушать советов. На этой почве Ангелы с людьми однажды повздорили, и Ангелы ушли в высший мир. Теперь они могут советовать Человеку, оставаясь невидимыми. Советовать и руководить так, чтобы их директивы Человек принимал за собственный внутренний голос. Ангелы же продолжают потешаться над людьми безнаказанно. Поправь меня, если я допустила ошибку.

– Нет, Человек! Ты не допускаешь ошибок в своих речах, когда, не срамясь пред Господом, ахинею городишь. Все, что ты говоришь и делаешь, все, что ты думаешь, чувствуешь, созерцаешь и постигаешь рассудком – есть великое заблуждение. Дело было совсем по-другому, потому что никогда Человек не делил этаж с Ангелом. Он обращался к Ангелу за защитой, потому что знал, что ему, существу беспомощному и бесправному, положен Защитник. Но если Человек не нуждался в помощи, то, даже споткнувшись об Ангела, не видел его в упор. Все потому, что в сытости ты, Человек, не видел дальше своего набитого брюха. А дело было совершенно иначе. Сначала был Бог, который подготовил этот мир к появлению Ангелов. Потом появились Ангелы, чтобы подготовить мир к пришествию Человека. Потом пришел Человек, чтобы подготовить мир к катастрофе.

– Полный бред! Ничего похожего не было даже близко. Кто появился здесь раньше, Ангел или Человек – большой вопрос. Бог пришел в этот мир для того, чтобы справедливо разделить его между Человеком и Ангелом, а не для того, чтобы подчинить одного другому. Наше непонимание друг друга со временем зашло далеко и сделало невозможным совместное проживание. Тогда Бог развел нас по разным этажам мироздания и наказал виновных. Ангелу вменил в обязанность опекать людей, как младших братьев своих, а Человеку вменил в обязанность не дерзить Ангелу и обращаться к нему за советом.

– Все, что ты говоришь, Человек, не содержит в себе ни крупицы Истины. Потому что все было совершенно иначе. Бог действительно разместил Человека и Ангела на разных этажах мироздания. Но не для того, чтобы пресечь между ними драку. Как малым детям нечего делать ночью в родительской спальне, так смертному существу не годится наблюдать жизнь тех, кто прожил миллионы лет от начала света. По этой причине Человек и Ангел никогда не смогут жить рядом.

– Ерунда, Валех! И ты прекрасно знаешь, что сказал ерунду. Это не Человек, это Ангел никогда не сможет ужиться среди людей, потому что в человеческом мире принято трудиться, чтобы постигать истины. В мире Ангелов, принято изрекать догмы, не утруждая себя доказательством. Но когда на страшном суде мы будем все стоять на одной линейке перед взглядом Создателя, тогда будет ясно, кто и для чего пришел в этот мир. Тогда будет очевидно, что никакой ни Господь поручил вам заботиться о Человеке, как о брате меньшем. Сами додумались сесть Человеку на шею.

– Очень было надо!

– Да, мой Ангел, додумались, когда поняли, что вы по сравнению с Человеком – лодыри и бездельники.

– Заблуждаешься, Человек!

– Гораздо проще нашептывать на ухо полезные советы, чем вместе вкалывать на стройках коммунизма. Да, мой Ангел, чем валить тайгу, лучше ограничиться общим руководством, а потом заявить, что если б не благосклонность высших мира сего…

– Без поддержки своих Хранителей, Человек, ты бы дерева в тайге не свалил. Разве только себе на голову.

– Без вас Человек бы построил коммунизм за одну пятилетку и уже сто лет как отдыхал бы на курорте египетском, вместо того, чтобы решать головоломки, которые Ангелу решать лень. И зачем напрягаться, если есть Человек непритязательный и покорный? А теперь… сказать, почему вы решили смотаться из этого мира?

– Скажи, Человек, – разрешил Валех. – Ты сказал много глупостей. От того, что еще одна капля вольется в море позора, оно не выйдет из берегов.

– Вы смотались, потому что поняли: Человек, наконец, достиг уровня, когда вполне способен обойтись без советов с верхнего этажа. Вы ушли и разрушили за собой стены и крышу, потому что решили, что без верхних соседей жизнь в доме остановится, все дожди потекут Человеку на голову, и тогда он придет, чтобы упасть вам в ноги.

– Когда-нибудь так и будет.

– А если нет? Если конца света после вашего ухода не будет? Если мы сможем построить новую крышу и сами заживем наверху. Если твой род, Ангел мой, устанет скитаться и решит, что напрасно покинул наш некогда общий дом?

– Тогда, Человек, мы вернемся, чтобы прогнать тебя с верхнего этажа.

Глава 2

Подпольная лаборатория физиков показалась доктору Русому самым загадочным местом на свете. Она уже ничем не напоминала промозглое помещение, где его пытались вызволить из дехрона. Оскар все устроил уютно. Мягкий свет над рабочим столом, очки-монитор и перчатка-мышь, брошенные на странице огромной книги. Тут же доктор с удивлением обнаружил чернильницу с пером, остро отточенным снизу и хорошо погрызенным сверху.

– О… – заметил он, – дописываешь Книгу Эккура? Молодец, – он присмотрелся к каллиграфически выполненным греографам. – Вот бы еще чего-нибудь в этом понять.

Женя сунул нос в сейф, который Оскар держал открытым во время работы.

– Ух, ты… Бриллианты? Такие крошечные. Можно мне коробочку подержать? Руками трогать не буду.

– Этот мусор надо продать ювелирам.

– Почему? – удивился доктор, перекатывая блестящие капельки по дну коробки. – Они тебе не подходят?

– Не могу записать на них информацию так, как надо. Десять штук испортил. Осталось двадцать. Это к вопросу о том, почему я «не хочу» закончить Греаль. Для полного пояса нужно шестнадцать синхронно работающих программ.

– А если испорченные камни попадут в ювелирные украшения? Они будут влиять на судьбы хозяев?

– Не думаю. В худшем случае хозяев ждет презрение высшего общества.

– Потому, что ты пишешь на шестнадцать кристаллов все грехи человечества?

– Потому, что бриллиант слишком мелкий. Женя, ты сможешь узнать Эккура, если еще раз увидишь?

– Конечно, – уверил доктор, возвращая коробку в сейф. – Такую персону не узнать невозможно. Он на голову выше толпы. Хочешь его увидеть или наоборот спрятаться?

– Смотря с какими целями он сюда заявился.

Тень поползла по стене. Дверь лаборатории приоткрылась бесшумно, и Женя вздрогнул.

– Оба здесь? – спросила Юля. – Игру смотреть не хотите? Эрни привез французов. Они собираются пару играть. Столько народу примчалось на них поглядеть! Натан Валерьянович последними досками пожертвовал для скамеек.

– Откуда французы? – удивился Оскар. – Разве крошка не убедительно продул? Разве не ясно, что против русских им дергаться бесполезно?

– Оскар! – возмутилась девушка. – Мальчишка так переживает…

– Видел, как мы бездарно продули? – спросил Оскар доктора.

– Да, ну! Парень играл отлично. Просто соперник был неудобный. И потом, когда весь стадион орет и свистит тебе под руку…

– Стадион ему мешал! Соперник ему мешал! Ракетка ему не мешала? Юля, какого черта он притащил французов сюда?

– Только не злись, хорошо? Выслушай спокойно. Дело в том, что результаты турнира аннулировали.

– Как это? – не понял Оскар.

– Вчера собрался спорткомитет, а сегодня вынесли решение: переиграть. Теперь они тренируют Эрни на пару. Ведь он не один продул. Все французы продули, а крошке просто не хватило времени подготовиться.

– Что за чушь? Кто разрешил аннулировать результаты?

– Сейчас стали часто меняться правила.

– Да, – подтвердил Женя. – Сейчас меняют правила, как хотят. Не только в спорте.

– Так вы идете? – спросила Юля. – Подходите, пока не заняли все скамейки.

Оскар дождался, когда подруга поднимется по лестнице, и заглянул в сейф.

– Ну! Так я и думал. Правила у них меняются… Правила сами по себе не меняются никогда!

– Стащил у тебя прибор? – догадался Женя. – Нет, парень у вас натурально отморозок. Никогда не встречал таких. Разве что графиня… Не могу сказать, что хорошо ее знал. Как-то не складывалось у нас понимание. Странно… – доктор задумался, – обычно я легко общаюсь с людьми, а с ней – даже не пойму, в чем проблема. Тебе не кажется, что они с Эрнестом похожи? Оба живут так, словно мир существует только для них, и только на один день. Или я лезу не в свое дело?.. Или тебе наплевать?..

Оскар закрыл сейф на ключ.

– Идем, посмотрим, как позорится наше сиятельство. Никогда не видел, чтобы крошка пару играл.

– А может теперь так надо жить всем? – осенило доктора, пока он поднимался по лестнице. – Ведь меняют правила, как хотят. Даже светофоры убирают, если они раздражают кого-то. Помнишь автобусную остановку рядом с моей редакцией? Помнишь дом рядом с ней? Одного ненормального деда бесили люди, что вечно топчутся у него под окнами. Вышел дед с топором, зарубил к чертовой матери остановку, выдрал из асфальта столб с расписанием и кинул в кусты. Нет больше остановки. И хоть бы кто-нибудь возмутился. Оскар, может, ты зря подумал на Эрни? Может, эзотерики гонят с конвейера такие приборы? Настало их время выходить из тени. Появятся среди людей – я хотя бы на них посмотрю.

Корт оказался облеплен со всех сторон. Не то, что сидячих, даже стоячих мест, пригодных для наблюдения, не осталось. Оскар встал в стороне. Зрительская этажерка, наспех сколоченная из досок, была как на ладони. Крик болельщиков заглушал удары мяча. Особенно ярые махали тряпками над головами и раскачивали конструкцию. Толстая задница массажиста французской команды громоздилась на вышке.

– Бесполезно, – пришел к выводу Женя. – Если б Эккур был здесь, его было б видно издалека. Уж больно колоритная рожа. Или ты шифруешься из-за дела алхимика? Думаешь, узнают?

– Терпеть не могу толпу.

– Можно попробовать влезть на крышу. Оттуда корт будет виден.

– Обрати внимание на мужика в серой куртке, – Оскар указал на человека, застывшего у трибуны. Человек не то, чтобы очень болел, но смотрел напряженно. Не то, чтобы следил за игрой, скорее размышлял о своем. И руки человека были скрещены на груди, как у охранника, которому нечем заняться. – Типичный эзот. Можешь подойти, посмотреть. Можешь познакомиться. Спроси, где он живет и работает, а после проверь и убедись, что такого персонажа в природе нет.

– Да… что-то в нем не от мира сего, – согласился Женя. – Что он здесь делает? Помогает французам?

– Меня пасет. И вон… на верхней скамейке, который хлопает и улыбается по-дурацки… из той же команды. Думаешь, почему они оба так напряглись? Решают задачу высшей степени сложности: как натолкать жучков и камер к Учителю в дом.

– А ты? – испугался Женя. – Ничего не предпримешь со своей стороны?

– Почему же?

– Оскар, ты выкладываешь мне секреты один за другим. И не думаешь, что меня подкараулят, схватят, вгонят в транс и выудят информацию. Ты не подумал, что под гипнозом я бессознательно начну работать на них?

– Ты давно работаешь на эзотов, чудик, – ответил Оскар и отправился в дом.

– Не понял… – удивленный доктор последовал за физиком. – Кто работает на эзотов?

– Кто, по-твоему, Жорж? Волонтер из благотворительного общества? Или он под гипнозом платил тебе зарплату все эти годы? Или он уволил тебя не для того, чтобы отправить в Москву?

– Оскар…

– Иди сюда, – Оскар втащил доктора в лабораторию и запер дверь.

– Я, честное слово…

– Не надо клятв. Мне надо, чтоб ты понимал ситуацию. Кого угодно могут схватить. С кого угодно могут считать информацию. Не почувствуешь даже легкого головокружения. И Юльку, и Учителя, и тебя… Кого угодно, кроме, крошки-графа. С этого толку не будет. Мне надо, чтобы ты понимал так же, как все они. Никаким другим способом я не могу защититься, кроме как вашим полным пониманием ситуации.

– Оскар, я сегодня же сниму квартиру в Москве! Я сейчас же уеду…

– Сядь, – велел физик и подставил доктору кресло. – Чего ты этим добьешься? Тебе откажет в приеме мединститут, вот и все. Пока ты выполняешь программу, ты в системе, в потоке. Как только начнешь размахивать ластами, тебя живо вышвырнет на берег. Забыл, чем это кончается?

– Я даже не подумал про Жоржа! Оскар! Они же могли вкрутить мне в мозги любую программу. Пожалуйста, не говори больше ни слова. В конце концов, я мог неосознанно пронести сюда камеры и жучки.

– Даже если ты приведешь сюда делегацию физиков из их секретных лабораторий и покажешь расчеты, они все равно ничего не поймут. Кишки у них тонкие. За утечку информации не бойся. Все, что они могут сделать – это заставить меня работать на них. Заставить! Поэтому они делают все, чтобы подогнать поближе ко мне людей, которым я доверяю. Не знаю, что они задумали. Не имею представления, что надо делать. Постарайся не расслабляться, потому что провокации будут.

– М… да, – согласился доктор. – Хорошо, что ты сказал мне об этом. Очень хорошо, что сказал об этом сейчас. Ситуация, конечно дерьмовая. Я должен подумать…

– Думай.

– Конечно, конечно… провокации будут, но только не через меня. Или ты соглашаешься на них работать сам и оговариваешь условия, или придется тебя спрятать.

Оскар помотал головой.

– Нереально ни то, ни другое.

– Почему?

– Я не смогу сделать работу, которую они требуют. Даже если бы смог, не стал бы. Открыть реальное измерение логически невозможно.

– То есть, выражаясь языком Мирославы, Автор не может присутствовать в своем романе, как персонаж… если это, конечно, не мемуары. Оскар, тебя однозначно надо прятать на какой-нибудь дикой частоте, где тебя не найдут.

– Эзоты найдут. Мне спокойнее, когда не ищут, когда знают, где я. И с вами спокойнее, чем одному в лесу.

– Значит, надо прятать не в лес, а в бункер. Если ты уверен, что через Эрнеста не будет провокаций, пусть он будет единственным доступным тебе человеком. Интересно, почему Эрнест? Потому что он – человек без судьбы? Потому что в его голову не вшита программа, которой можно манипулировать? А в наших вшита… – рассудил Женя. – И в мою… Как здорово, что ты сказал. Как замечательно, что вы с Натаном Валерьяновичем разъяснили мне ситуацию. Сейчас я чувствую себя прозревшим. Просто ужас берет… Оскар! А может нормальный человек послать свою программу куда подальше?

– Попробуй. Ты можешь выкрасть из моего кармана ключ, вскрыть сейф и спереть прибор?

– Да ты что? – ужаснулся Женя. – Никогда! Ни за что на свете я не сделаю этого!

– Видишь, как жестко стоит программа. Если б я мог так же насмерть записать ее на кристалл, проблем бы не было.

– Но это же свинство! Мы же не звери, а люди!

– На смену человеку придет зверь. Библию почитай, там все написано. Твари без принципов и тормозов. Реальные отморозки. Один из них уже здесь. Я надеялся, что он будет единственным и неповторимым, но ошибся. Будет целое поколение. Оно же последнее, я надеюсь… Что делать? Это нормальный итог цивилизации.

– Люди без судьбы появляются благодаря замедлению поля?

– Благодаря аномалиям поля. Того звереныша, что играет на корте, мы сделали своими руками. Добаловались с дехроном. Сейчас, когда открылись порталы, с дехроном балуется все человечество.

– Оскар! Сделаешь ключ дольмена – забери меня с собой.

– Куда?

– В какой-нибудь мир, подальше от этого поколения. Я их реально боюсь. Забери меня туда, куда собираются слинять эзотерики.

– Они не понимают, что их ждет в этом мире.

– А ты понимаешь?

– Стараюсь понять.

– И как?

– Пока не могу.

– Если даже ты не понимаешь таких вещей… Всегда хотел спросить тебя, Оскар, что будет, если человек зайдет в параллельный мир и встретит в нем себя самого? Скажи мне, как ученый человек, разве такое возможно?

– Вполне.

– И что?

– Скорей всего он об этом забудет.

– А если нет?

– Значит, будет считать это нормой.

– Так жестко вбита программа… – согласился Женя. – Удивительно. В ней даже запрограммирован автоматический сброс информации. А у Эрнеста, стало быть, жесткой программы нет. Это значит, что он видит мир таким, каким его создал Автор. Интересно было бы узнать, что он видит. Как ты думаешь, это возможно?

– Смотря, что ты хочешь от жизни, доктор. Еще раз угодить в дурдом хочешь?

– Если честно, – признался Женя, – я хочу понять, кто такой человек и какой фигней он занимается на Земле все это время.

– Тогда постарайся не ссориться с графом, как ссорился с Мирославой. И учи на пятерки свою медицину, чтобы быть ему хоть чем-то полезным.

– А еще… я до смерти хочу во Флориду. Шлепнуться на пляж возле теплого моря, забыть обо всем хоть на пару часов…

– Надевай плавки, бери с собой полотенце.

– Опять не понял?

– Ты сказал, что хочешь в теплое море. Плавки надевай, полотенце бери. И Юльку зови. Она купальник новый купила. Во Флориде таких не видели.

– Слушай, физик ты чертов, – обиделся Женя, – я не понимаю, когда ты шутишь, а когда серьезный.

– Боже тебя упаси понимать. Я бы сам с удовольствием окунулся, пока Учитель не видит. Думаю, играть будут все пять сетов. Полчаса вы будете собираться. Минут двадцать ловить такси. Минут тридцать до ближайшего пляжа. Окунуться успеем. Ну, так что? Идем или нет?

Не прошло и получаса, как трое туристов стояли на вершине лестницы, нисходящей с пирамиды во все стороны света, и рассматривали фигуру, сидящую на ступеньках. Человек сидел так давно, что не среагировал на появление гостей. Не исключено, что уснул. Он был одет в длинный плащ, несмотря на погоду. На его макушке ветер шевелил волосину.

– Борька! – узнал Оскар.

– О! – обрадовался человек. – Французы явились!

– Тебя только не хватало? Откуда взялся?

– Я… – смутился Борис, прижимая к животу папку, – вас дожидаюсь. Имею поручение передать документы и предупредить, как только появитесь. В общем, довожу до сведения, что использование вами дольмена является незаконным.

– Боря, ты случайно не нанялся на работу?

– Конечно, нанялся, – подтвердил Борис. – И за хорошие деньги. А что было делать? Машину вы отняли, за работу не заплатили. Как мне домой вернуться без денег?

Вот, имею поручение вам передать документы, подтверждающие ваше незаконное владение собственностью.

– Боря, если ты работаешь на «украинскую торговую фирму», не хуже нашего должен знать, что дольмен ничей.

– Ничего такого не знаю, – доложил новый сотрудник, открывая пакет. – Данное строение не принадлежало никому до тех пор, пока не открылись новые обстоятельства. Теперь открылись. И хозяин нашелся. Отныне «имущество принадлежит наследнику господина Копинского», – прочитал он с титульного листа. Я уполномочен только передать бумаги. Будьте добры ознакомиться: заявление самого господина Копинского об отказе от имущества в пользу сына. Иск к господину Боровскому о незаконном усыновлении ребенка…

– Как это, незаконному? – возмутилась Юля.

– Погоди! – Оскар взял у Бориса бумаги.

Кроме перечисленных документов, в папке имелась копия записки неизвестной матери Лео, которую нашли на яхте вместе с ребенком. Предписание, запрещающее использовать строение до окончания судебного процесса. Требование от лица международной фармацевтической компании «Интермед» передать ребенка под ее опеку, заверенное круглой печатью и подписью генерального директора. Тут же прилагалось согласие эзотерического христианского общества «СОРАТНИК» принять ребенка в приют и позаботиться о его дальнейшем образовании… Швейцарский банк, известный Оскару, как самый недоступный для счастья простого смертного, выдал гарантийное письмо на большую сумму, заложенную в данный проект.

– Дарственная Лео в пользу брата решит все проблемы, – успокоил Оскар подругу. – Не переживай. Усыновление сразу станет законным…

– Безусловно, – согласился Борис. – Но только после совершеннолетия. Здесь есть специальное пояснение, адресованное стороне ответчика: все, что будет подписано раньше восемнадцати лет, станет поводом для иска от организации, защищающей права детей.

– Боря, ты молодец! – сказал Оскар. – Немножко ума набраться и готовый юрист. Но сначала твоей конторе придется доказать, что ребенок усыновлен незаконно.

– В деле есть документ, свидетельствующий, что мать отреклась от него в пользу отца, а не в пользу господ Боровских. О том, что женщина изменила решение, никаких, я извиняюсь, свидетельств. Вы присвоили мальчика, скрывали его имя и происхождение, а теперь хотите, чтобы он, находясь в неразумном возрасте, отказался в вашу пользу от наследственного имущества? Мне жаль, но подпись ребенка не будет иметь юридической силы. Господа, мне первый раз в жизни вас жаль. Как долго я мечтал, чтоб вам пусто было, а теперь… самому не хотелось бы оказаться на вашем месте.

– Боря, не зарывайся! – пригрозил Оскар. – Если тебе будет слишком хорошо, я верну тебя домой без машины и денег.

– Да что ж я такого вам сделал? – обиделся Борис. – Да как же вам не стыдно, господа французы? Можно подумать, я вас обокрал и пустил по миру, а не вы меня. Да где ж у людей совесть?

– Короче… мы можем взять с собой папку? – спросил Женя.