Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 151 (всего у книги 152 страниц)

– Дождик пошел, – сказала она. – Специально к твоему возвращению. Здесь много лет уже не было никакого дождя. Мы думали, с тобой приступ случился в городе. Думали, пришельцы тебя забрали, как Сотника. Или эвакуатор увез. Боже мой, мы столько всего передумали за эти дни…

– Юлька… Я знаю, о чем ты думаешь. Но тебе пора на занятия.

– Я обещала Жене, что не отойду от тебя до его возвращения.

– Поезжай. А вечером ты вернешься и увидишь, что жизнь изменилась к лучшему.

– Тебе надо работать? – догадалась девушка. – Так и скажи.

Оскар дождался, пока подруга нарядится, пока спустится вниз, пока машина с пушкой на капоте выкатится за ворота. Дождь продолжал моросить, словно кто-то там, наверху, спохватился и решил пролить на Землю все, что задолжал ей в последние годы. Не стало видно двора и перекошенной вышки. Перевернутая скамейка стала серым пятном на прошлогодней траве. Оскар вынул из-за пояса пистолет и положил на стол.

– Умеешь пользоваться? – услышал он.

– Слава Богу, ты здесь… Хвала всем Авторам, чудеса творящим.

Оскар почувствовал, как внутри него взорвалась Вселенная. Он понял, что дождь за окном – это благословение неба, а перевернутую скамейку можно легко поставить на место. Он увидел цветы, разинувшие пасти от восторга. Самые красивые цветы на свете…

– А кроме, «Слава Богу»? – спросила графиня. – Второй патрон для меня припас или как-то совсем не подумал?

– С чего ты взяла, что я собираюсь стреляться? На… – молодой человек отодвинул оружие на край стола. – Спрячь, у меня от него синяк на интимном месте.

– Женькину аптечку зачем потрошил?

– Искал таблетки от головной боли.

– С каких это пор ты начал разбираться в таблетках? Кстати, в коробке из-под «ежиной отравы» Розалия хранит порошок для чистки ковров. Ежики из поселка смылись раньше, чем люди. Если хочешь, чтоб тебя как следует пронесло, разведи в стакане две ложки.

– Ты забыла про бельевую веревку и мыло, которые я брал с собой в душ. Там же лежат мочалка с шампунем, но это реквизит из другого спектакля, так?

– Я сама знаю, где какой реквизит.

Оскар улыбнулся, потому что увидел отражение графини в стекле.

– А я боялся, что ты опять убежала.

– Пойдем. Если хочешь избавить человечество от своей одиозной персоны, доверь это мне. Марина подарила нам машину Эккура, а я обещала, что лично выдворю тебя из сюжета.

– Мирка, нет никакого реального мира. Там еще один вымысел, который нам с тобой хотят скормить на десерт, потому что всяким другим враньем мы сыты по горло.

– Прекрасно, – ответила Мирослава. – Хороший десерт может скрасить впечатление от всех предыдущих блюд.

– Там я не смогу тебя защитить. Я просто не знаю, как жить в фальшивой реальности. Но мне придется туда вернуться.

– Разве я просила защиты? Я просила пошевелить задницей, пока не размыло дорогу.

– Я должен уйти без Греаля. И это билет в один конец, потому что последний Ангел, знавший сюда дорогу, уже не вернется.

– А пистолет зачем?

– Пусть будет. В том мире другие приборы не работают. Мирка… там я не позволю тебе прыгать в пропасть вниз головой. И напиваться, как свинья, ты будешь только под моим контролем.

– И все условия?

– Я еще не начал их выдвигать.

– Что будет, когда я начну выдвигать свои? Идем, омин. У меня задание форта, избавить мир от тебя.

Оскар сел за руль машины с затемненными стеклами, но невидимая рука вытолкнула его под дождь.

– Пусть Густав ведет, – Мирка заняла место рядом с водителем. – Пусть… Он прибьет тебя, как только окажется за спиной. Пусти его за руль, мне будет спокойнее.

Машина тронулась по дороге, избитой дождем. Калитка осталась открытой, но никто не вышел проводить человека в последний путь. Только старая ворона прыгнула на забор и долго смотрела вслед.

– Ты бросишь курить, – сказал Оскар. – И начнешь заменять свой матерный лексикон приличными выражениями.

– Слышал?.. – обратилась к Густаву Мирослава. – Какая жизнь меня ожидает!

– И никакой войны. Воин девятого дольмена будет похоронен на этой частоте.

– Слышал, Густав? Он хочет, чтобы с его дрянным характером справилась домашняя курица в кухонном переднике. Даже скалку взять в руки не разрешит.

– Скалку можно.

– Какой ужас… – произнесла графиня, осматривая пейзаж. – Население планеты наконец отравилось витаминами «Интермеда». – На горизонте возвышалась гора, похожая на муравейник. На горе сидели промокшие до нитки гуманоиды с Ниночкиными глазами и чего-то ждали. Может быть, летающую тарелку, которая испугалась нелетной погоды. А может, давали человечеству шанс убраться с планеты, прежде чем основать здесь колонию. – Помнишь, как Жорж учил нас в начале событий? Если не хочешь потерять контроль над объектом, смотри на него, не моргая, пока глаза не высохнут. У Автора высохли глаза смотреть на то, что он сочинил.

– Скорее иссякла фантазия.

– Ни скажи… Вся Его фантазия сейчас не на шутку мобилизована для того, чтобы расправиться с нами, а мы еще дергаемся, делаем вид, что живем. Знаешь… мне кажется, Автор ждет от нас тотального суицида. Мир, который Он сочинил, из последних сил старается сдохнуть, но ежиной отравы на всех не хватает.

– Мирка…

– Нет уж, теперь моя очередь выдвигать условия, твоя – слушать.

Вереница машин, груженных хламом, потянулась навстречу. Люди везли шкафы и диваны. Торопились продать свой скарб в другие романы, новым Авторам, которые только обставляют интерьеры будущих сцен. Все решили, что именно их старье будет задействовано в сюжетной линии. В город ехала одна машина с антенной на крыше.

– Густав! – обратилась к слуге графиня. – Ты хотел спросить Оскара кое о чем… Он не дорубает, где двигатель, – пояснила она, после недолгой паузы. – Открыл передний багажник – пусто. Открыл задний – пара книжек и пустой мешок. Я обещала, что ты ему объяснишь.

– Густав! Устройство, которое стоит на крыше, если ты заметил, работает на оружейном кристалле, – объяснил Оскар. – Его энергии хватает не только для кручения колес, но и для маскировки. Так что не стесняйся пользоваться красной кнопкой, когда уходишь от погони. А педаль, которую зачем-то прикрыли коробкой, позволит левитировать, если вдруг сорвешься с обрыва. Мирка… я убил Ангела, – признался он. – Только теперь начинаю понимать: я ведь сбил его с частоты. Назад ему не вернуться.

– Ты всю жизнь мечтал это сделать.

– Помнишь, я говорил, что роман написан про нас? Ничего подобного. Его писали друзья Эккура. Для больного Ангела, который не смог ужиться «на небесах». А я… мало того, что испортил сюжет, еще и убил его.

Мраморный столб торчал из развалин вестибюля, похожий на сломанный зуб. У колонны стояла Марина Анатольевна. Заметив Оскара, она спряталась под зонтиком и не высунулась из укрытия, пока тот не отошел от машины.

– Возьми… – женщина сунула сверток в окно. – Теплые носки для него, бритва, мыло, еще кое-какие мелочи и главное справка. Смотри, не потеряй ее!

– Что за справка?

– О том, что он идиот. С ней в полиции бить не будут. Пусть держит ее при себе. А денег ему не давай. Что не отнимут – то потеряет. Справку береги – вот главный ему оберег.

– Интересно, куда меня Оська пошлет с твоими дарами?

– Что ты! – замахала руками Марина. – Это все для Эккура. Оське твоему оберегов не нужно. От него самого нужны обереги. Передай Эккуру вещи, присмотри за ним там. Скажи, что мы всегда его помним. Скажи, что мы любим его.

– А Оське… ничего не сказать?

– С этим делай, что хочешь, только себя береги! – наказала Марина. – Погляди, до чего Натана довел! А какой славный был дядька. А какие лекции нам читал… – женщина указала на фигуру грустного профессора, укрывшегося от дождя под навесом.

– Натан Валерьянович?.. – Мира вышла из машины.

– Обожди! Пусть поговорит со своим любимцем. Пусть вложит ему ума. Мы знаем, что ключ дольмена никому не завещан. Мы знаем: там, куда вы идете, ключ ни к чему.

– Что еще «мы» знаем?

– Он должен отдать ключ.

– Не думаю, что Оська вам должен.

– Не нам. Учителю, который воспитал из него человека.

Оскар устроился рядом с профессором.

– Не делай этого, – попросил Натан. – Оскар, сынок, никого не слушай. Уходи и забирай прибор от греха. И Мирославу свою забирай. Вам обоим давно здесь не место. И нам из-за вас жизни нет. Как только ты отдашь мне Греаль, они убьют тебя. Прямо здесь, на моих глазах. Это худшее, что может произойти со мной в жизни.

– Знаю, Учитель.

– Так чего же ты ждешь? Никто не сможет помешать вам уйти. Пока Греаль у тебя, они бессильны. Попробуй… Если получится, значит, не напрасно мы прожили эти годы.

– Все будет нормально, Учитель. Я обещаю.

– Ничего не будет нормально, пока ты здесь. Они попрятались, но это не значит, что их нет. Они всюду.

– Учитель…

– Все будет хорошо, когда ты уйдешь, потому что им нужен ты. Мы без тебя никчемные люди, которые не могут представлять опасности никакому Миру, ни новому, ни старому. Им даже убивать нас смысла не будет. Главное, чтобы у вас все сложилось. Там хорошо?.. – спросил Натан и дождался неуверенного кивка головой. – Вот и славно. Попробуй подтвердить диплом, когда все устроится, попробуй поступить в аспирантуру… Дай мне слово, что ты не будешь нарываться на конфликт, даже если коллеги не сразу примут тебя.

– Не буду.

– И не обижай Мирославу.

– Я не враг своему здоровью.

– Вот и чудесно. Сходи в парикмахерскую, прежде чем работу искать. Смотри, как оброс. На лесное чудовище стал похожим.

– Схожу, – пообещал ученик.

Натан Валерьянович вынул из сумки пакет.

– Возьми на первое время. Продай ювелирам, – Оскар заметил кусок золотой фольги, смятый в лепешку. – Наследство Сары Исааковны, – пояснил профессор. – Кое-что из сакральных вещиц мы изрядно порезали для приборов. Кое-что целое, будет стоить дороже. Кое-что, конечно же, пропадет, потому что я не уверен… Может не сакральная была вещь. Возьми, – настаивал он, заметив нерешительность ученика. – Мне будет спокойнее. На первое время все равно придется где-то занять. А где? Не хочу, чтоб ты лез в долги к чужим людям.

– Спасибо, – сказал ученик.

– Там внизу… кто-то есть.

– Знаю, Учитель. Я все просчитал. В этой ситуации для меня сюрпризов не будет.

– Вот этой ерундой ты занимаешься с третьего курса! – занервничал Натан Валерьянович. – Что значит, просчитал? Почему ты полагаешься на расчеты, не имея проверенных исходных данных. О чем мы с тобой говорили, когда ты учился? Нельзя просчитать придуманные миры. Нельзя делать вывод о будущем, которого нет. Помнишь, о чем мы с тобой говорили?

– Тогда я обиделся на вас, Учитель, и ушел к кибернетикам.

– А я при кибернетиках тебе повторил, что нет машины, которая может просчитать все на свете.

– Я сделал ее.

– Натан Валерьянович… – обратилась графиня к профессору. – Можно я вам Густава подарю? А то сопьется мужик. Подарю вместе с машиной, можно? Он возить вас будет, помогать Розалии Львовне по хозяйству.

Натан Валерьянович обернулся.

– Как же так? – испугался он. – Неужели я больше вас не увижу?

– Решено, – обрадовалась графиня. – Слышал, Густав? Натан Валерьянович согласился взять тебя на работу. Только имейте в виду, что он трус и алкаш! А еще ворюга. Не оставляйте открытым бар.

Оскар помог профессору встать. Графиня распахнула дверцу машины.

– Пожалуйста, запирайте бар на ключ. А лучше храните в сейфе все, что имеет градус.

– Ребятки мои…

– Натан Валерьянович, – строго сказала Мира и поцеловала профессора на прощанье. – Долгие проводы – лишние сопли.

– Поезжайте и не оглядывайтесь, – добавил Оскар. – Постарайтесь не вспоминать и не думать о нас в дороге. Учитель… Спасибо за все.

– Храни вас Бог, – ответил Натан и отвернулся к размытому дождем окну.

Машина унеслась в чужую Вселенную, бросив беглецов на руинах. Графиня была бы не прочь отправить туда же Марину Анатольевну, но от застенчивой дамы остался лишь сверток.

– Марина сказала, что мы будем прокляты, если ключ не окажется у Натана.

– Как мне повезло, что она бросила меня в приюте. Не представляю, как бы я прожил жизнь рядом с ней.

– Ты бы стал другим человеком. И она, вероятно, тоже.

– Мирка… я еще могу вернуть тебя в форт. Подумай… Пока у меня есть возможность не включать тебя в контур.

– Ты даешь, омин… – удивилась графиня. – Разве я до сих пор не в контуре?

– «Реальность» не то место, куда бы я с радостью тебя пригласил.

– Наша жизнь будет такой, какой мы ее сделаем.

– Тогда идем.

Вслед за Оскаром графиня спустилась по эскалатору, вслед за ним поднялась по лестнице в переход. За каждой колонной ей чудились лакеи Нового Мира, похожие друг на друга, как резиновые куклы. Лакеи, которые стали невидимыми, но не утратили своих дурацких улыбок. Графине не верилось в удачный исход. И реальный мир представлялся ей чепухой для учебника физики. Маленьким электроном, который нельзя разглядеть в микроскоп, можно только поверить. Поверить, что Земля круглая, а Вселенная не имеет границ. Мира вытащила пистолет из-за пазухи и спрятала в рукаве, чтобы товарищ не принял ее сиятельство за трусиху. С пистолетом походка графини обрела былую уверенность. Вслед за Оскаром она протиснулась между створок ворот. Кольцевая уже виднелась в глубине тоннеля, когда за спиною лязгнул засов.

– Копинский? – крикнул в темноту Оскар. – Выходи, зачем прятаться?

Луч фонаря выхватил из глубины коридора человека в черных очках.

– Макс?.. – удивилась графиня. – А говорили, ты сел. Говорили, надолго.

– Даже пожизненный срок однажды подходит к концу, – заметил Копинский. – Здравствуй, Шутов. Давно не виделись. Наверно, думал, что избавился от меня навсегда?

– Вижу, ты соскучился.

– И я вижу, что соскучился, – согласилась графиня. – Нет, Макс! Греаля ты не получишь! Сакральный прибор, добытый шантажом, работать не будет!

Копинский усмехнулся в ответ.

– Я заказчик. Имею право взять то, за что заплатил. Шутов, ты же не будешь спорить, что получил с меня все до цента?

– А кто тебе сказал, что мы оставим прибор?

– Ваше сиятельство… В реальном мире за эту плошку в ломбарде немного дадут. Собственно говоря, я с вами разговаривать не обязан. Я – тот человек, который имеет полномочия взять Греаль в руки.

– Ах, вот зачем тебя отпустили… Тогда напрасно трудились. Я заказала прибор гораздо раньше тебя.

– Не пререкайся с ним, Мирка, не трать время. Идем…

– Идите, – разрешил Копинский, – идите с Богом, но имейте в виду, если Греаль не останется на платформе, напряжения для разгона не хватит. Имейте в виду, что все переходы блокированы. Не надейся меня перехитрить, Шутов. Я тебя, шакала, вижу насквозь, – Копинский приблизился к Оскару и внимательно осмотрел его сумку. – Золотишка сакрального прихватил? Разумно… А ваше сиятельство? Кроме шерстяных носков никакого добра не нажили?

– Хочешь, тебе подарю? – предложила графиня. – Хочешь справку из дурдома тебе отдам? Прилагается в комплекте к носкам.

– Справка у меня есть. У меня есть все, чтобы комфортно пережить конец света. А тебе, Шутов, самое время драпать! Говорят, там рай для полтергейста. Говорят, все бесплатно: пиво в магазинах и опий в аптеке.

– Да, мне пора… – согласился Оскар. – С тобой страшно становится жить в одном мире. Храбрость, которая от глупости, опасная штука.

– Можно узнать на прощанье, Макс… – поинтересовалась графиня, – зачем эзотам Греаль, который все равно не будет работать?

– Моих хозяев интересует ключ. Когда реальный портал будет открыт, Греаль уничтожат. А вы что подумали, дети наивные?

– Как это… уничтожат? – не поверила Мирослава.

– Новый Мир не станет подвергать себя риску. Ему нужна только дверь, чтобы смыться отсюда.

– Мирка, идем, – Оскар взял графиню за руку.

– Никто не рискнет работать с Греалем… – рассуждал Копинский, следуя за беглецами, – Но Шутов… если ты не хочешь, чтоб твоя работа пропала, можем обсудить проблему. Слышишь? Может, договоримся?

– Макс, тебе жить надоело? – спросила Мира. – Интересно, на сколько лет ты подписал страховку со своей клиникой?

– С тех пор, как познакомился с поклонником вашего сиятельства… – ответил Копинский, – я свою жизнь дальше, чем на день вперед, не планирую. Шутов! Слышишь меня? Постой, поговорим. Неужели ты хочешь пустить под пресс такую ценную вещь?

– Он хочет открутить тебе голову, Макс! Не видишь, что ты его рассердил?

Оскар стащил подругу вниз по лестнице и усадил на скамейку в тускло освещенном вагоне.

– Не болтай, – сказал он. – Здесь все пишется.

Копинский тоже вошел в вагон и расположился напротив.

– Камеру я нечаянно заслонил спиной, – сказал он. – Транслятор, выданный мне, вдруг сломался. Не думаю, что ремонтник спустится сюда раньше, чем Греаль окажется у меня в руках… – Оскар узнал машиниста, который быстрым шагом прошел по платформе и занял место в кабине. Человек поседел с тех пор, как впервые прокатился в компании физика. Нервная походка говорила о том, что пережитый опыт не доставил ему удовольствия. – Видишь… мои хозяева держат слово. Никто не заинтересован тебя сердить. Всем интересно, чтоб ты убрался из этого мира.

– Решил обмануть хозяев? – догадался Оскар. – Получить Греаль и присвоить его?

– У меня свои счеты с конторой. Не твое дело, какие. Если хочешь, могу на тебя поработать. Только представь, что толпа дикарей скоро ринется по вашему следу. Предлагаю сделку: ты назначаешь меня хозяином прибора, а я гарантирую его сохранность и обещаю не использовать во вред человечеству. Ну? Соглашайся, физик! Не совсем же ты ополоумел от злобы. Стоп!.. – Макс насторожился, когда Оскар поставил сумку на колени. – Не вздумай! У меня тоже кнопка в кармане. Я должен видеть твои руки. Никаких скрытых манипуляций. Лучше не провоцируй меня!

– Возьми, – Оскар поставил сумку к ногам оппонента. – Мне нужно напряжение на рельсе. Тебе прибор. Бери и катись.

– Я не услышал заветного слова.

– Дарю тебе эту чашку. Можешь пить из нее коньяк, потому что работать все равно не научишься. Если я не смог научить тебя пользоваться простейшей персоналкой… Лучше не пробуй, Копинский, здоровее будешь. Что-то еще?

Копинский с опаской расстегнул замок, извлек из сумки прибор, наполненный жидкостью, и внимательно посмотрел на графиню.

– Мирослава… Я чего-то не понимаю?

– Извини, я тоже не понимаю в этой технике ничего. Только мне кажется, что ток уже пора бы дать. По-моему, ты обещал.

– Физик… Ну-ка, повтори еще раз, что ты мне подарил? Где Греаль, чудик? Понимаешь, что я не выпущу тебя отсюда без прибора, или до сих пор не дошло? Ты считаешь меня идиотом?

– Если честно, то да, – ответил Оскар. – В жизни не встречал второго такого же дурака.

– Не слишком ли много ставишь на карту? Я в курсе, что ты мастер патовых ситуаций, только сейчас она не в твою пользу. Так мы здесь досидим до судного дня. Где прибор? Куда ты его запрятал? Пока я не выйду из вагона с Греалем, поезд не сдвинется.

– Так бери и иди… – предложила графиня. – Тебе ж его подарили.

– Вы не поняли меня, ребята.

– Макс, – строго сказала Мира. – Бери прибор и выходи из вагона. Изобрази на своей физиономии удовольствие и поднеси чашу к камере, которую ты «случайно» закрыл спиной. Пусть хозяева хорошенько ее рассмотрят.

Копинский заметил в руке ее сиятельства пистолет. Черное дуло смотрело в его слепые глаза.

– Мирослава… – Макс поднял брови, нервная улыбка задергалась на его лице, рука потянулась в карман.

– Только попробуй…

– Это глупо. Физик, скажи ей.

– Ничего не могу поделать, – ответил Оскар. – Она меня не послушает.

– Напомни подружке, что у меня страховка.

– Я помню, Макс, помню… Но у меня сакральный пистолет. И пуля тоже сакральная. Когда она вынесет тебе мозг, ни один медик не возьмется отскребать его от стены. Привык обходиться без глаз – привыкнешь без головы.

– Может, он еще и заряжен?

– Хочешь, проверим?

– Ребята… Вам конец. Живыми вам отсюда не выйти.

– Откуда ты знаешь? – удивился Оскар.

– Мы выйдем отсюда живыми, – уверила графиня. – И ты выйдешь, если будешь хорошо играть свою роль. Твоя задача сейчас не выделываться перед нами, а убедить товарищей по борьбе, что прибор настоящий. Они должны верить в это до той поры, пока ты не унесешь свою задницу в безопасное место. Оська, я правильно говорю?

– Лучше не скажешь. Можешь еще добавить, что все его предательские откровения я записал и с удовольствием передам инквизиторам Нового Мира, если нас привлекут за убийство.

– Что, Макс? – спросила графиня. – Не хватило времени продумать операцию? Уже жалеешь, что транслятор «сломался»? В следующий раз не спеши.

– Когда-нибудь, ребята, я до вас доберусь, – пообещал Копинский, вооружаясь чашей с камнями. Бледное лицо исказила гримаса, похожая на улыбку. – Когда-нибудь, я навещу вас в аду. Будем пить коньяк и вспоминать, как весело прожили жизнь.

Он шагнул на платформу. Вагон загудел, задрожал. Двери захлопнулись. Поезд дернулся с места. Графиня держала врага под прицелом, пока не потеряла из вида.

– Что меня всегда восхищало в этом проходимце – это умение проигрывать, – признался Оскар. – С таким достоинством, словно сам подарил победу. Все, Мирка! Все! – он выхватил из рук ее сиятельства пистолет. – Поиграла и хватит.

– Чаша была фальшивкой?

– Конечно.

– Оська, они же могли нас убить! Боже мой, они могли нас убить за фальшивку.

– Не могли.

– А если на следующей станции…

– Следующей станции не будет. Я не для того проторчал здесь день, чтобы вляпаться в простую ловушку. Оставим ее нашим друзьям-друидам. Вообще-то я делал муляж для крошки, когда он был мал, дурен и крал у меня приборы. Вот, не думал, что пригодится. Что случилось, Мирка? Чего ты так испугалась?

– Они могли нас убить.

– Меня убить, – уточнил Оскар. – На это я и рассчитывал, когда строил планы. Когда не думал, что ты захочешь уйти со мной. А теперь, я бы голыми руками его придушил.

– Дурак ты… Сколько тебя знаю, всегда дураком был, дураком и остался.

– Дурак, – согласился Оскар. – Совсем забыл, что отдал тебе пистолет. Ты мне весь кайф обломала. Я бы с удовольствием поиздевался над этой сволочью. Зачем схватилась за ствол? Как ты протащила его мимо Копинского, я не понял?

– И не поймешь!

– Прятала в рукаве, когда он изучал наши ребра рентгеном?

– Спрятанное оружие – отягчающее обстоятельство, – объяснила графиня. – Оружие в руке – аргумент.

– Молодец. Крокодил бы тобой гордился.

– Оскар, как ты мог рисковать в такой ситуации? Даже я бы не стала! Даже желая смерти, я бы подумала! Просчитал он все на свете… – злилась графиня. – Счетовод хренов. Тебя в колхоз бухгалтером не возьмут с такой математикой. Отойди, видеть тебя не могу!

Графиня прошлась по вагону, который плавно набирал скорость, встала у окна, за которым тянулись серые кабеля. Следующей станции не было. Только ощущение невесомости, зыбкого равновесия между жизнью и неизвестностью. Воздух в вагоне мутнел. Графине хотелось зажмуриться, провалиться в дехрон и вспоминать свою жизнь, как когда-то давно прочитанный роман с интересными приключениями. Главное знать… главное, быть уверенной, что все описанное происходило не с ней. В помутневшем стекле она увидела отражение Оскара, почувствовала, как он ее обнял, но все это случилось не с ней.

– Хочешь поругаться со мной? – спросил молодой человек. – Ругайся. Хочешь побить – побей. Только не убегай от меня больше. А если решишь убежать, сначала выстрели мне в сердце.

– Вообще-то, я собаку хочу, – ответила Мирослава. – В том мире, куда мы бежим, есть собаки?

– Нет собак.

– Просто ты невнимательно смотрел. Собак везде полно. Помоек тоже нет?

– Помоек навалом.

– Если есть помойки, должны быть собаки. Может, скажешь, что там нет котов?

– Не интересовался.

– Боже мой, я связалась с человеком, который не интересовался котами. А с чего ты взял, что там вообще будет жизнь? Будет еще одна иллюзия. Здесь она хотя бы мерещилась наяву. Там будет только сниться. И ты будешь сниться, и собака большая лопоухая, и рыжий котенок…

– Знаешь, как переводится с Языка Ангелов слово «вагафа». «Воскрешающая мертвецов». Неправда, что вагафы – самые сильные ведьмы мира. Они создают миры, потому что не могут влиять на те, в которых живут.

– Не могу поверить, что мы отделались от Копинского.

– Слышишь, о чем я тебе говорю? Если у нашей жизни есть Автор, то, вероятно, я знаю его в лицо.

– Я не боюсь ведьм. Я боюсь, что Макс доберется до крошки раньше, чем тот получит Греаль.

– Вот тогда он нарвется, как следует. Никому не советую стоять между Греалем и крошкой.

– И это ты вычислил?

– Поверил. И хочу, чтобы ты мне поверила. Один знакомый Ангел сказал, что вера открывает любые двери, но это не так. Вера открывает всего одну дверь и ту со скрипом. Знаешь, куда ведет эта дверь? – спросил Оскар подругу. – В твою Вселенную она ведет, Мирка. В нашу с тобой Вселенную, если конечно, ты меня в нее пустишь.

Когда графиня очнулась, вагон вовсю грохотал колесами. Воздух очистился от тумана. Лампочки горели на потолке. Графине показалось, что она только что родилась. Ни одной мысли о прошлой жизни в голове не нашлось. Только пустота, предчувствие неопределенности и ритмичное покачивание тележки, на которой ее везли в палату для новорожденных. А, может быть, в реанимацию для тех, кто получил по голове кирпичом. Графиня закрыла глаза и увидела лицо матушки Клавдии, склонившееся над каталкой. «Ну, вот, Мирослава, ты и допрыгалась, – сказала матушка. – Теперь-то понимаешь, что неправильно прожила свою жизнь, черт тебя побери… пьяная сволочь!» Графиня раскрыла глаза и снова увидела лампы на потолке вагона.

– …скотина безрогая! – услышала она. – Вставай сейчас же!

Оскар поднимал с пола человека с растрепанной седой шевелюрой. В вагоне не было ни души. Человек вяло реагировал на помощь.

– В хлам пьяный, – объяснил Оскар, заметив недоумение графини.

Он усаживал тело спиной к двери. Пустая бутылка водки каталась по вагону, расплескивая последние капли. Тело все время стремилось лечь на пол. Когда состав стал тормозить перед станцией, Оскару удалось поставить пьяницу на ноги. В итоге оба вывалились на платформу к ногам охранника.

– Эккур! …твою мать! Опять напился… – мужчина в форме взялся за переговорное устройство. – Спустись! – с раздражением сказал он и приподнял Эккура за шиворот. – Еще раз увижу, что пьешь в вагоне, сядешь у меня как миленький!

Ангел поднялся на четвереньки. С помощью Оскара ему удалось доползти до скамьи, но охранник не ослабил бдительность.

– Что в карманах, выкладывай… – приказал он.

Графиня обшарила карманы пьяного Ангела раньше, чем тот услышал приказ. Пока полицейский потрошил кошелек, она выбросила на рельсы все, что сочла подозрительным. Второй охранник в сопровождении дежурной по станции спускался ему на подмогу. Графиня развернула справку и вложила в руки Эккуру.

– Неужели они нас не видят? – спросила она. – Неужели можно укусить его за нос, и ничего за это не будет?

Два охранника склонились над пьяным.

– Смотри-ка, справку достал… – заметил один, вырвал из рук бумагу и сунул в карман. – Как будто мы не знаем, что он больной.

Вновь прибывший по второму кругу обшарил карманы.

– В отделении отоспится, – решил он.

– Облюет нары.

– Дык… куда его?

Оскар позволил телу упасть на скамейку, и охранники отступили на шаг.

– Наверху телефонная будка, – шепнул он на ухо графине. – Вызывай скорую. Быстрее… Я не дам утащить его в отделение.

– А ты уверен, что скорая меня услышит?..

– Мирка! Бегом…

Графиня выбежала под ночное небо незнакомого города, распахнула дверь телефонной кабины, вынула из нее тщедушного подростка и бросила на асфальт. Мальчишка не сопротивлялся. Все происшедшее он принял как должное, только, обретя равновесие, полез обратно, не понимая, что кабина уже занята. Графине пришлось стукнуть его по лбу телефонной трубкой.

– …Хрен знает, какая станция! – кричала она дежурной. – Хрен знает, сколько лет и как зовут! Хреново человеку совсем…

– Пиво… – сказал подросток, обращаясь к висящей в воздухе трубке. – Там… мое пиво внизу стоит.

Графиня подняла с пола недопитую банку и кинула ему в руки.

– …Нет, ни на что не жалуется. Теряет сознание.

– Мои сигареты… – потребовал юноша.

Пачка, лежавшая на автомате, полетела мимо хозяина. Юноша встал на четвереньки, чтобы отыскать ее, но выводов для себя не сделал.

– Что? – спросила графиня, когда его физиономия снова возникла в кабине. – Может, ты здесь и бабу свою оставил?

– Мои очки… – попросил паренек и пощупал графиню за руку. Пощупал, прищурился и отступил на шаг, чтобы свет фонаря не слепил глаза.

Графиня осмотрела кабину, но очков не нашла.

– В карманах поищи. Давай… топай отсюда. Иди домой, к мамке! – приказала она. – Дорогу видишь?

– Ну… – кивнул юноша, осматривая темную улицу.

– Идти можешь?

– Ну…

– Может, знаешь, как станция метро называется?

– Ну… знаю.

Двери станции закрыли на ключ прямо перед носом графини, а ей не хватило сил их сломать. На стук пару раз выходила дежурная, но никого не увидев, возвращалась на место. Даже не ругалась, потому что некого было ругать. Мира вышла на улицу. Стояла глубокая ночь. На небе висела Луна, похожая на лик очень нервного человека, который корчился от боли и готов был кричать. По ровным дорогам рядами носились машины. Фонари светили так ярко, что болели глаза.

– А говорил, не будет Луны, – вспомнила Мирослава. – Обманывал девушку…

Она еще раз спустилась в метро и еще раз подергала дверь. Дежурная снова вышла на шум, но открыла только врачам скорой помощи.

– Опять этот кадр… – сказал врач, осматривая Эккура издалека. – И опять в мою смену.

Два охранника взяли Ангела под руки, понесли к эскалатору.

– У него есть родные? – спросила графиня Оскара. – Кто-нибудь, кому стоит сообщить?..

– Там непримиримые противоречия.

– Ну, еще бы!

– Не уверен, что он хотел бы сообщать о себе. Не думаю, что это будет для них откровением.

– Покажешь, где живут?

– Не знаю, Мирка, надо ли это делать. Эккур бы не стал.

– Почему непутевый Ангел с диагнозом «идиот» должен сам распоряжаться собой? – медицинская машина съехала с тротуара на проезжую часть. Красные фонарики на ее «спине» растворились в огнях ночного шоссе. – Этот псих жизнь мою раскурочил, и ты думаешь, что я стану с ним церемониться? Все! Его развеселое существование закончилось на этой бутылке. Он еще не понял, с кем связался. Оська! Теперь я знаю, к чему себя применить. Надо бы еще узнать, в какую больницу его забрали.

– Для таких, как он, больница известна. Там забор по всему периметру.

– Забор – не бункер. Должна же я вручить ему шерстяные носки. Покажи, где живет его стая. Покажи мне сейчас же…

Оскар отвел графиню с середины дороги, чтобы припозднившийся прохожий не налетел на фантом.

– Будешь переходить улицу, – предупредил он, – десять раз посмотри вокруг. Учти, что машины не затормозят, чтобы тебя пропустить. Будешь ездить в общественном транспорте – не садись. Обязательно кто-нибудь сядет сверху…