Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 152 страниц)

Глава 2

К предстоящей встрече капитан Карась готовился ночью и заслужил отличной оценки. По крайней мене, он перечитал все конспекты, писанные студентами с неформальных лекций Боровского. Там, где невозможно было понять ни черта, капитан Карась прочел трижды, и оформил шпаргалку с вопросами, на которые ученый был обязан ответить. К утру у капитана распухла голова. Не откладывая дело в долгий ящик, он сел за руль, отправился в Академгородок и скоро пожалел, что не выспался. За каждым поворотом капитана Карася подстерегали иллюзорные флюиды первичного поля, у каждого перекрестка ему мерещились пространственно-временные трещины. Солнце в тот день взошло для капитана не с той стороны. Он заглядывал в карту… тормозил у обочины и убеждался в том, что Академгородок не сгинул с лица Земли. Он презирал сомнения и синие светофоры, пешеходов и автобусные остановки, растущие из проезжей части. Капитан был уверен, что движется по правильной стороне, пока ему в лоб не вышел КаМАЗ. В конце концов, капитан Карась проехал нужный поворот.

Дорога опустела. Старые указатели поблекли и покосились. Только пара живых гвоздик да плакат на обочине свидетельствовали о том, что данный участок иногда используется по назначению. Капитан развернул машину и еще раз проскочил поворот. На третий раз он не думал ни о чем, кроме злосчастного поворота к дачному кооперативу Академгородка, ясно обозначенному на карте, но проскочил его еще раз. Капитан остановил машину возле плаката. «Мемориальный комплекс жертвам авиакатастроф… 100 м», – было написано на крашеной фанере, и обозначен поворот. Через сотню метров из канавы издевательски торчал километровый столб с цифрой «100». Предыдущий столб показывал «98». Капитан Карась не считал себя идиотом и абсолютно доверял спидометру. Он еще раз изучил схему въезда в кооператив, начерченную когда-то бывшей вдовой, а ныне супругой воскресшего профессора, с подробностями извилин и закоулков, которые должны были встретиться на пути. Капитан Карась помнил, что поворот был. Но справа от капитана простиралось до горизонта ровное поле, слева возвышался еловый лес. Девяносто девятый километр вместе с мемориалом мифическим образом испарился.

Капитан Карась вышел из машины и заметил такого же растерянного мужчину, одетого не по погоде легко. Вероятнее всего мужчина ждал транспорт, но остановка автобуса не была обозначена ни расписанием, ни убогой скамейкой.

– Прошу прощения, – обратился капитан к незнакомцу. – Не подскажете, где свернуть к дачному кооперативу университета? Меня интересует Приозерная улица.

Мужчина пожал плечами. Капитан Карась уже собрался уехать, но что-то насторожило глаз сыщика.

– Могу я помочь? – спросил он. – У вас все в порядке?

– Машину угнали, – пожаловался человек.

– Надо заявить об угоне как можно скорее. Документы на машину при вас?

Человек приблизился к Карасю и вместо документов подал обрывок авиабилета.

– Я хочу получить с них деньги, – объяснил человек.

– С кого?

– С того, кто уехал на моей машине. Я думал, французы – приличные люди. А они от полиции прячутся и машины воруют. – Мятый листок трепетал в руках незнакомца. В пустую строку была вписана сумма со многими нолями. Под суммой стояла подпись.

– Да, неприятная история, – согласился капитан и оглядел пустое шоссе.

С детских лет он не видел в Подмосковье столь безлюдных дорог. Грешным делом капитан решил, что началась война с марсианами, и неожиданно для себя напугался.

Глупая мысль отозвалась дрожью в коленках. Карась вернулся в машину, но страх не прошел. Шоссе было мертвецки пустынно, девяносто девятый километр отсутствовал. Мятый авиабилет навевал мистические подозрения и прекрасно укладывался в теорию иллюзорной памяти. Пот выступил на лбу капитана. Липкий, холодный пот животного страха, ничем не мотивированного ужаса вменяемого мужчины, вооруженного табельным пистолетом.

– Садитесь! – крикнул он и распахнул дверцу.

На обочине не было ни души.

Неисправный прибор с похищенной деталью капитан Карась в тот же день перенес в кабинет. Он больше не доверял железным дверям. Профессиональный опыт подсказывал следователю, что чудеса – не к добру. Как только в ходе следствия начинали происходить необъяснимые вещи, он все предпочитал держать под контролем.

Капитан принес прибор в кабинет, и на душе стало легче. Он бы успокоился окончательно, если б смог запереть вещдок на замок, но агрегат не лез в сейф ни вдоль, ни поперек. Каждый раз предательские полтора сантиметра не позволяли запереть дверь на ключ. Карась освободил пространство от секретных бумаг, которые не имел права хранить в кабинете, но мера не помогла. Дьявольский генератор торчал из сейфа уже на полсантиметра, не давая двери замкнуться. Капитан вспотел. Он перестал подходить к телефону и оставил без внимания информацию о посетителе, который ждал его у бюро пропусков. Капитан измерил длину прибора, глубину сейфа и решил, что кто-то издевается над начальством. Либо вещдок, либо сейф.

– Федор! – обратился капитан к помощнику. – Освободи мне нижнюю полку шкафа.

– Там же материалы отдела, Валерий Петрович! – удивился Федор.

– Полежат на полу!

– А посетитель?

– Ларионов? – уточнил Карась.

– Наверно.

– Пусть подождет.

Валерий Петрович задвинул генератор на полку и пришел в ярость: те же полтора сантиметра не позволили капитану поступить по инструкции. А именно: изолировать от посторонних глаз вещественное доказательство, представляющее потенциальную опасность.

– Давайте, разберем его на запчасти? – предложил помощник.

– Не хотелось бы.

– А если набок перевернуть?

Прибор лег набок, выпятив наружу рычаг. Коллеги увлеклись и не заметили, как в кабинет проник посторонний, бледный молодой человек с воспаленным взглядом. Валерий Петрович не заметил посетителя даже тогда, когда вернулся к столу за отверткой. Федор снял крышку корпуса с рычагом, и только усложнил задачу: по отдельности крышка и корпус в заданном пространстве вполне умещались, но не сразу вместе. Ни в какой геометрической комбинации эти два предмета не становились на нижнюю полку шкафа. Верхние полки для этой цели не годились тем более, потому что были значительно уже и не запирались ключом.

– Помочь? – тихо спросил посетитель.

– Кто вы? – удивился Карась. – Что вам нужно?

– Если собрать корпус, повернуть рычаг и надавить, он войдет внутрь и втянет ствол со штативом. Показать?..

Человек от волнения задыхался, его руки дрожали, распухшие веки готовы были брызнуть слезой.

– Покажите, – разрешил Карась и поднялся с ковра. – Федор, унеси отсюда бумаги и спустись к вахте, узнай, кто меня ждет и по какому вопросу.

Молодой человек наклонился к прибору, приподнял край фольги и замер. Ужас застыл в его глазах, бледное лицо сделалось совсем прозрачным. Капитан испугался, что человек упадет в обморок прямо в его кабинете.

– Где?.. – прошептал человек – Капсула с камнем где?

Капитан Карась выложил на стол лист бумаги.

– Будьте любезны, опишите подробно пропавший предмет.

– Разве он не у вас? – с надеждой в голосе спросил незнакомец.

– Чем точнее опишите, тем проще будет искать.

В следующий момент произошло то, чего капитан Карась меньше всего ожидал, поэтому здорово растерялся. Неизвестный молодой человек, невесть откуда взявшийся в кабинете, упал на пол рядом с прибором и, как мальчишка, залился слезами.

Капитан вытряс из графина остатки воды и подошел к рыдающему.

– Выпейте, – предложил капитан. – Успокойтесь. Расскажите мне, что пропало. Опишите деталь, назовите ее примерную стоимость.

– Стоимость? – воскликнул молодой человек.

– Примерную стоимость камня.

– Сколько, по-вашему, стоит жизнь на этой чертовой планете? Разделите сумму на три и занесите себе в протокол.

– Вы в состоянии объяснить, что пропало?

Человек нервно выглотал половину стакана, другую половину разбрызгал по ковру.

– Маленький, прозрачный, красный камень, похожий на гранатовое зерно, – сообщил он, вытирая сопли. – Он у вас?

– Что за камень?

– Он у вас? – повторил человек. – Нет!!! Только не говорите, что его не было! – воскликнул он и залился слезами, пуще прежнего.

– Только этого не хватало… – вздохнул капитан.

Он вышел в коридор с пустым графином и отправился вниз, в надежде, что вменяемый физик Ларионов его дождался. Возле бюро пропусков топтался только рассеянный Федор.

– Шутов? – переспрашивал он дежурного. – Паспорт предъявил на фамилию Шутов… И что? Уже ушел?

– Нет, – ответил дежурный Федору, – поднялся к вам. Я объяснил, где вас найти. А что? Валерий Петрович?.. – заметил он капитана. – Не надо было пускать?

Когда капитан Карась с пустым графином взмыл вверх по лестнице, было поздно. Посетитель исчез. Умалишенного не смутила ни охрана, ни сигнализация. Разграбленный прибор покинул кабинет вместе с ним.

– Опять ревел? – спросила Алиса. – Или опять простудился?

Оскар высморкался, и спрятал в карман носовой платок.

– У меня аллергия на человечество, – ответил он. – Езжай быстрее!

– А! За тобой опять гонятся?

– Черный Мерседес видишь? – Оскар обернулся. – Черт… от самой Москвы пристал. Твоя кошелка лупоглазая может проворачивать колеса быстрее?

Алиса добавила газа, но интерес к своему пассажиру не потеряла. Ни к нему, ни к сумке, которую пассажир отказался положить в багажник и всю дорогу не выпускал из рук.

– Покажи, что украл?

Черный Мерседес поравнялся с «кошелкой». Упитанный мужчина критически осмотрел Алису и подмигнул, продолжая ехать по разделительной полосе. Встречные машины сигналили, Оскар Шутов зеленел от страха.

– Ну, покажи! Жалко тебе? – Алиса притормозила, и Мерседес в мгновение ока скрылся за горизонтом. В зеркале заднего вида мелькнули синие маячки. – Ну, вот! Готовь кошелек, – предупредила девушка. – Сейчас штраф платить будешь.

Оскар Шутов судорожно полез в сумку. Вместо кошелька он вынул тяжелый предмет, обернутый брезентом, и затолкал под сидение.

– Что это?

– Спрячешь.

– Где я спрячу? – растерялась Алиса.

– В гараже закопаешь… в камере хранения, где угодно, только не дома, поняла?

– Поняла. А что это?

– Поменьше вопросов!

Синие мигалки подперли багажник. Зеркала машины налились синевой. Сирена заглушила мотор. Оскар сполз с сидения. Испарина выступила у него на лбу.

– Перестань! – махнула рукой Алиса. – Заплатим штраф и поедем дальше…

– И это спрячешь, – прошептал молодой человек. Алиса почувствовала, как в карман ее куртки ввалился тяжелый предмет. – Рукам не трогай, – предупредил Оскар. – К свету не подноси, даже не разворачивай его, поняла?

– Поняла. – Алиса нащупала кристалл, похожий на сосульку, и прибавила газа. – Девяносто пятый километр, если тебе интересно, – сообщила она.

– Что? – Оскар подпрыгнул в кресле. – Тогда какого черта мы тут застряли? Давай, разгоняй! – он достал из сумки ноут-бук и надел очки, заклеенные светонепроницаемой пленкой. На переносице едва уместился радиодатчик с припаянной микросхемой, из-за ушей к компьютеру потянулись провода. Оскар развернул ноут-бук на коленях.

– Разгоняйся, сказал!

– Ты на Фантомаса похож.

– У нас мало времени!

– Очки тоже дашь спрятать?

– Молчи и смотри вперед.

– Уже виден туман? – догадалась Алиса.

– Да, виден!

– Дай посмотреть.

– Послушай, Алиса Натановна! – рассердился Оскар. – Если ты не наберешь хотя бы сто пятьдесят километров, мы пролетим мимо зоны. Тогда пеняй на себя.

Зад убежавшего Мерседеса возник из-за горизонта. Мигалки отстали. Оскар взялся одной рукой за руль.

– Если пролетим мимо зоны, я останусь без прав, – предупредила Алиса. – Будешь на метро разъезжать со своими сумками.

– Будешь сама делать курсовые, – пригрозил Оскар, – Обгоняй его!..

– Я, конечно же, обгоню. Только штраф от этого удвоится. Сколько метров до тумана? Он вращается или стоит?

– Обгоняй!

– Не могу. Дороги не видно.

– Встречных уже не будет! – закричал Оскар. – Набирай… набирай скорость!

Алиса отпихнула товарища от руля и вылетела на встречную полосу. Оскар не обманул. Шоссе действительно опустело, если не считать Мерседес и мужика с банкой пива, наблюдающего маневры «кошелки». Когда дамочка возглавила гонку, мужик поперхнулся.

– Сто сорок… еще, еще… – умолял Оскар, рассматривая дорогу в слепые стекла.

– Сколько до тумана? – допытывалась Алиса.

– Набирай!.. Еще набирай!

Черный Мерседес выскочил вперед, вильнул задом и первым проложил дорогу по закрытому участку шоссе. Машину тряхнуло. Алиса не увидела впереди ничего, кроме искрящего облака. В последнюю секунду она нажала на тормоза, и бампер пнул невидимое препятствие.

– Кретин ты, Шутик! – рассердилась девушка.

Туман отступил. Воздушная волна обозначила форму багажника. Форма наполнилась светом, потемнела. В застывшей массе блеснули тормозные огни. Из машины вышел потерпевший водитель.

– Папа! – обрадовалась Алиса. – Ремонт за твой счет!

– Что происходит? – обратился Натан Валерьянович к Оскару.

– Все пропало, Учитель! Все кончено!

– Что кончено?

– Всё!!!

В кювете, поодаль от машины Натана Валерьяновича, лежал опрокинутый Мерседес и еле-еле вращал колесами.

Водитель выбрался наружу из потолочного люка и отряхнул лужу пива с мокрых штанов.

– Ты че творишь, козявка? – обратился он к Алисе, но встретил строгий взгляд Натана Валериановича.

– Уходите отсюда, – приказал Натан.

– Моя тачка… – задыхался от возмущения мужчина.

– Завтра вернетесь за тачкой. Уходите немедленно, вам здесь находиться опасно!

Вместо того чтобы остаться и бороться за справедливость, мужчина отступил, а потом и вовсе помчался вперед по грунтовой дороге в направлении дачного кооператива Академгородка.

– Не туда! – крикнул вдогонку Натан, но мужчина припустился еще быстрее.

Он побежал так быстро, что не заметил, как соскочил на обочину и угадил прямо в облако. Водитель Мерседеса закрыл глаза. Ноги сами несли его через поле, пока не споткнулись о каменную площадку обелиска.

«Жертвам авиакатастроф…» было написано на мраморе золотыми буквами. Последняя буква «ы», очевидно ушла в металлолом. Информация поплыла перед глазами мужчины, защелкали даты и рейсы, фамилии погибших стали меняться буквами с калейдоскопической быстротой, словно перед ним возвышался не обелиск, а информационное табло аэропорта. От неожиданности, мужчина упал на колени.

– Не туда, – повторил он последнюю услышанную им фразу. – Все кончено… Все пропало… Ремонт за мой счет!

Для Алисы Натановны в тот день ровным счетом ничего не пропало. Не прошло и часа, как она покинула зону без капризов и пререканий. В кошельке Алисы Натановны лежала компенсация за гнутый бампер, и дополнительный материальный ресурс для оплаты штрафа, но девушка демонстрировала образец вождения. Во-первых, она получила задание; во-вторых, на отцовские деньги Алиса Натановна имела другие планы.

– Если бы я знал, что вы сегодня вернетесь, Учитель, – оправдывался Оскар, – я бы выключил поле.

– Поле? – негодовал Натан Валерьянович. – В районе настоящий катаклизм. Ни с каких телефонов сюда не дозвонишься, ни с какой стороны не подъедешь! Ты видел дугу на сотом километре? Ты смотрел на панель, когда регулировал мощность? Чудо, что никто не погиб. Завтра утром осмотришь участок вблизи шоссе. Мало ли кого сюда занесло…

– Утра не будет, – грустно произнес молодой человек.

– Что случилось? Что за паника?

Оскар закрыл лицо руками, и молчал, пока машина Боровского не въехала в гараж. Только в полном мраке он решился произнести слова, от которых у него в сотый раз за день волосы становились дыбом.

– Я Глаз потерял, Натан Валерьянович.

– То есть, как?..

– Оставил прибор в квартире. В магазин зашел, аккумуляторы посмотреть, чтобы не таскать его в сумке по городу…

– И Глаз оставил в приборе?

– Да как же я мог подумать? Я же на пять минут отскочил.

– Так, – Натан Валерьянович вышел из машины, нащупал на стене выключатель. Гараж озарился мерцающим дневным светом, слезы потекли по щекам Оскара.

– Коробов меня выследил. Он в прошлый раз угрожал, что сдаст… Говорил, что я его стены в друшлак превратил, а я только раз промахнулся. Я же пообещал, что все заштукатурю и закрашу, а он говорит: «Вместе с пулеметом сдам. Сядешь за покушение на убийство».

– Ты ушел и оставил открытым балкон?

– Да что же я, идиот? Трухлявую дверь гвоздем открыть можно. Я говорил вам, Учитель, что Коробов объявил мне войну. Надо было сразу рамы менять! Я же говорил?.. А вы: «памятник архитектуры…»

– Почему ты не пошел к нему сразу, как вернулся из магазина? Почему не извинился еще раз?..

– Я пошел!!! – закричал Оскар. – А там визги, крики! И труп в кровище… с дырой в голове. Меня чуть не вывернуло!

– А прибор? Ты не осмотрел квартиру?

– Учитель, я от страха ничего не соображал. Потом уже, когда вернулся, там не было ни трупа, ни прибора. Квартиру опечатали. Не надо отключать защиту, Натан Валерьянович. Они сюда приедут…

– Оскар, Оскар, – покачал головой Натан. – Ни на минуту тебя не оставить. Иди в дом!

Боровский поднялся в прихожую и зажег в доме свет. Провинившийся ученик остался в машине.

– Дело передали Карасю, – крикнул он. – Он еще прошлое нам припомнит. Карась человек из ГБ. Ему поручают дела, связанные с техническим шпионажем. У него в конторе досье на каждого физика. Сам видел. Полный шкаф до потолка и стремянка к нему.

Натан Валерьянович спустился в лабораторию и отключил генератор, транслирующий дехрональный хаос на пустынные окрестности дачи. Все говорило о том, что его напуганный ученик держал нешуточную осаду.

– Оскар, Оскар…

– Если они найдут камень, Учитель… Если только у них хватит мозгов разобрать капсулу, Глаз поубивает их всех. Кто будет виноват? Мы будем виноваты.

– Ты выйдешь или будешь жить в гараже?

– Зачем теперь жить?

– Оскар, я завтра же с утра поеду к Карасю и все ему объясню, а сейчас выходи из машины.

– К Карасю? – ученик показался на пороге кухни. – Вы готовы ему объяснить, что это за камень и откуда он взялся? Я никуда не пущу вас, Учитель! Я не хочу, чтобы вы пропали без вести в подвалах Лубянки.

– И что же ты предлагаешь? Ждать, когда камень натворит беды?

– Оставьте поле, я вас прошу, – взмолился Оскар.

– И речи быть не может, – отрезал Натан. – Чего ты испугался? Пусть приедут, обыщут. Пусть убедятся, что мы чистейшие теоретики. В лабораторию они все равно не войдут, если мы их туда не впустим. Мы ведь не впустим? Или ты все кристаллы в город отвез?

– Лучше б я отвез всю лабораторию, – горько вздохнул молодой человек.

Натан чиркнул зажигалкой и прикрыл огонек плиты массивным корпусом чайника.

– Нам надо думать, как вернуть Глаз. Если капитан ГБ нам поможет, то риск оправдан.

– Чем поможет, Учитель? Он доберется до лаборатории и нам конец.

– Локализуй защиту на лестнице в лабораторию, если так тебе будет спокойно. Только не задевай шоссе. Ты видел, как рассеян поток? Какое получается хрональное расслоение… даже встречных машин не видно. Хорошо, если никому из шоферов не пришло в голову остановиться в зоне.

– Локализация на лестницу не поможет.

– Почему же, Оскар? Сколько раз мы проверял эффект у билетных касс? Кто-нибудь занял очередь в наше окошко?

– Мы регулировали прибор на простых пассажирах, ничего не подозревающих…

– Каждый в своей профессии – ничего не подозревающий пассажир.

– Не поможет, Учитель. Я сегодня проверил. На гэбистов не действует.

– Проверил где? – насторожился Боровский.

– Карась вообще не должен был меня заметить, а он заметил и даже начал задавать вопросы. По-моему, поле на них действует не отвлекающе, а отупляюще. Он сразу должен был меня хватать и допрашивать, а он даже не врубился.

– Ну, Оскар!

– Натан Валерьянович, не ругайте меня сейчас. Потом за все отругаете. Давайте лучше думать, как быть. Иначе, я не знаю, чем дело кончится.

– Давай думать, – согласился Учитель. – Давай, выкладывай, что еще натворил? Разложим факты с самого начала.

– Соседка видела убийцу, – сообщил Оскар. – Говорит, мужик, похожий на Бельмондо. Коренастый, накачанный.

– На кого? – не понял Натан.

– На актера иностранного. Говорит, похож на Бельмондо и ведет себя странно, как стукнутый пыльным мешком. Подходит к ней и спрашивает, где выход? А у самого плащ в крови и пистолет. Разве нормальный человек спросит выход с пистолетом в руке? У нас, где вход, там и выход, а как у них за границей, не знаю.

– Почему за границей? Он иностранец?

– Не знаю. Соседка, дура старая, выбежала на выстрел, думала, шкаф упал, а тут… идет от Коробова это чучело и дверь за собой не закрывает, а за ним по кафелю кровавый след. Она давай орать. Все выбежали, кинулись в квартиру, а дед готов: распластался по полу, и дыра вместо глаза.

– Следователь знает?

– Должен знать, если не идиот! Весь дом знает! Вся улица и прилегающие к ней переулки. Там до сих пор стихийные митинги.

– Скверно.

– Почему, Учитель? Они ведь могли обвинить меня.

– Ты помнишь, Оскар, что у камней Греаля фатальная судьба? Они не терпят случайных рук. Чтобы владеть камнем, человек должен получить его из рук существа, которое имеет право делать такие подарки. Жорж подарил его Мирославе, Мирослава – послала тебе перед катастрофой, как будто предчувствовала…

– Знала, – поправил Оскар. – Иначе бы не послала. Они все равно летели в Москву. Знала, Учитель, знала! Она специально полезла в самолет, чтобы доказать нам всем…

– Все!!! – воскликнул Боровский. – Довольно с меня этой гнусной истории! О чем мы говорим, Оскар? Мы говорим о том, что драгоценный камень дошел до нас простым письмом обычной почтой, потому что был адресован человеком, имеющим на это право. Коробову его никто не адресовал. Попав в случайные руки, Глаз уходит, и возвращается туда, откуда начал путь. Ты не должен был оставлять его без присмотра.

– Я же не думал, что он помчится к Греалю… Я хотел подобрать батареи, чтобы двести раз не ездить в город и обратно.

– О чем тебя предупреждала Мирослава?..

– Натан Валерьянович, но если Греаль лишился хозяина, значит он в спящем режиме. А в спящем режиме он не мог притягивать камни. Коробов – просто несчастный случай.

– Не знаю, – ответил Натан. – Новый хозяин мог объявиться когда угодно. Что угодно могло произойти за истекший год. Вдумайся, что ты сказал: невменяемый человек возник в подъезде, не пользуясь входной дверью, не соображая, что оружие нужно прятать и заметать следы там, где совершил преступление. Убийца даже не вытер кровь с ботинок. Никакой это не несчастный случай, Оскар. Здесь кое-что другое.

– Ну да, – согласился Оскар.

– Чтобы вернуть камень, надо найти преступника. Конечно, будет лучше, если найдем его мы, а не следователь.

– Как, Учитель?! Его морду никто на районе не знает. Откуда пришел, куда ушел – никто не видел. А если он друид?

– Друид не станет красть Глаз, – заявил Боровский. – Друиды знают, что красть камни Греаля смертельно опасно. Только полоумный человек, не ведающий, что творит, может взяться за такую глупость.

– Точно, полоумный.

– Именно полоумный…

– А ведь это идея, Учитель!

– Идея, – согласился Боровский.

– Берется обыкновенный человек, зомбируется, потом ничего не помнит…

Натан Валерьянович встал из-за стола и выключил закипающий чайник.

– Поехали… В Москве есть клиника для зомби, ничего не помнящих. Если мы правы, он обязательно туда попадет.

– А может, не попадет. А может, попадет не туда.

– Правильный персонаж всегда окажется там, где надо, – заявил Валех. – Тем он и отличается от Человека.

– Не каждый Человек пользуется покровительственным участием Создателя. Тем более, не каждый персонаж.

– Существо, лишенное участия Создателя, превращается в монстра и живет по своим законам. Рано или поздно, монстр возвращается, чтобы покровительствовать тому, кто создал его. Не проси у меня защиты от такого покровительства.

– У чудовища четыре Уха, три Глаза, два Сердца и ни одной Души. Оно возникнет из чаши с ядом, разинет пасть и в мире воцарится хаос. Все живое истлеет. Все мертвое подчинится страху, потому что лишится ума, но обретет разум; лишится мудрости, но обретет веру; лишится смысла жизни, но обретет царство божье…

– Воистину, – согласился Валех. – Когда ты исчерпаешь себя в сочинительстве, я найду тебе другую работу.

– Напрасно, Валех. Как только я перестану сочинять фантастику, мой покладистый характер испортится. Из лапочки я превращусь в стерву. Сначала буду ненавидеть себя и всех вокруг, потом возьму автомат и покончу с миром, который меня раздражает. Конечно, у меня не будет денег на адвоката, и ты придешь ко мне в камеру смертников, чтобы научить, как жить дальше.

– Чтобы покончить с миром достаточно одного выстрела.

– Ты уверен, что достаточно? Поклянись, что ты в этом уверен, Валех!

– У чудовища было три Глаза, три Уха, бездонная Пасть и бесконечный Хвост. Оно восстало из небытия, чтобы взглянуть на мир, и мир завертелся вокруг, возникая из хаоса и возвращаясь в хаос.

– А если у чудовища пропал Глаз, Валех? Предположим, было три, стало два?

– Двуглазое чудовище стало называть себя Человеком.

– А если Человек откроет у себя во лбу третий Глаз, он перестанет быть Человеком?

– И разделит печальную участь Творца, – ответил Валех. – Чтобы разделить счастливую участь Творца, Человеку придется ослепнуть на все три Глаза одновременно.

– А если на два ослепнуть, а один оставить?

– Тогда, Человек, мне будет тебя искренне жаль, ибо ты узришь Страшный суд, на котором не будет тебе адвоката. Вместо тюрьмы ты отправишься в адский котел, и будешь молить о смерти, но тебя никто не услышит.

– Я не хочу, чтобы физики знакомились со стрелком. Мне нужно увести от них Глаз Греаля как можно дальше.

– А я хочу. Пусть познакомятся.

В кабинет дежурного врача проникли два посетителя. Ни имен, ни фамилий они не назвали, документы предъявить отказались, свою странную просьбу не мотивировали никак, но ответственный сотрудник точно знал, что случайные люди среди ночи к нему в кабинет не войдут. Ввиду особой важности вверенного ему этажа, сюда войдут только те, кто имеет право входить без стука и не называть фамилий. Посетитель постарше произвел на доктора приятное впечатление. Посетитель помладше сам напоминал пациента, преждевременно выписанного из психлечебницы.

Часы на стене кабинета отсчитывали минуты. Тяжелые шаги дежурного врача утихли в глубине коридора. На этаже воцарилась тишина. Тиканье стрелочного механизма крошило ее на мелкие песчинки, и пересыпало из будущего в прошлое сквозь узкое горлышко иллюзорного настоящего. Шаги вернулись и часы умолкли. Посетителям показалось, что к ним марширует отряд особого назначения, но в кабинет вошли двое. Человек, похожий на боксера, в больничной пижаме, и сопровождающий его дежурный врач. Нос человека был слегка сплюснут, взгляд рассеян, волосы взъерошены на макушке, под пижамой просматривался хорошо накачанный торс.

– Он! – обрадовался Оскар.

– Ваш «Бельмондо»? – улыбнулся врач.

– Наш.

Человек в пижаме выпучился на посетителей, врач сел за стол и приготовился писать бумагу.

– Имя, фамилия?.. – спросил он и вопросительно поглядел на Оскара, – …отчество пациента?

– Иван Павлович. В смысле, Жан-Поль.

– Фамилия?

– Не будем писать фамилию… Ивана Павловича для первого раза хватит, ладно?

Врач пожал плечами.

– Ладно-то ладно…

– Значит, говорите, у железной дороги отформатировался и ничего не помнит?

– Похоже, что так.

– Эти сказки мы уже проходили, доктор. Захочет жить – вспомнит!

– Мы сталкивались с похожим явлением, – добавил посетитель постарше, желая смягчить диалог, но у Оскара Шутова чесались кулаки. Он сам не знал, чего хочет больше: обыскать, допросить или надавать по морде незнакомому человеку.

Медсестра внесла в кабинет мешок с личными вещами больного и поставила на пол ботинки.

– Я должен завизировать пропуск в охране, – предупредил врач и вышел из кабинета вслед за сестрой.

Оскар ринулся к мешку.

– Ну и порядки у них, Натан Валерьянович. Как у Карася в офисе. По блокпосту на каждый этаж. – Он выбросил на стол штаны с рубашкой, обшарил карманы и расстроился.

Боровский поднял с пола ботинок, измазанный грязью. Светлого плаща с характерными следами крови среди вещей не нашлось, как не нашлось и другой одежды, необходимой для данного времени года.

– Вы кто? – спросил «Иван Павлович».

– Какая тебе, на хрен, разница, если ты ни черта не помнишь?! – рассердился Оскар. – Заткнись и молчи, пока не спросили!

– Не кричи… – погрозил пальцем Натан.

Врач вернулся в кабинет с печатью охраны, чтобы окончательно утрясти вопрос, и Оскар накинулся на врача.

– А остальное? – спросил он. – Где белый плащ и все, что было в карманах?

– Не было плаща.

– Спички, сигареты, ключи… штучка такая, размером с авторучку, с красным камушком внутри… Должна была быть. Куда делась?

– Все, что было изъято на хранение, согласно описи, перед вами, – ответил доктор.

– А тумбочку обыскали? Проверили под матрасом?

Доктор умоляюще поглядел на старшего посетителя.

– Мне жаль, – согласился с коллегой Натан, – но лучше удостовериться. Прошу вас, позвольте моему ассистенту осмотреть палату. Пропал опасный прибор, который не должен попасть в случайные руки.

Из палаты Оскар вернулся обескураженным и убитым.

– Разве может быть, чтобы человек совсем ничего не помнил? – отчитывал он дежурного врача. – Он же разговаривает, значит, по крайней мере, помнит слова.

– Может, – уверял физика врач.

– Ерунда это все! Вы не определите, прикидывается он или на самом деле…

– Непременно определим.

– Когда?

– Никто не дает гарантий и сроков. Наши специалисты только начали с ним работать.

– Когда они закончат, будет поздно, – сообщил молодой человек и вытолкал «Ивана Павловича» из кабинета. – Всего хорошего, – попрощался он. – Если что, мы вернемся.

– Всегда к вашим услугам, – ответил доктор и заперся на ключ.

Человек без фамилии не произнес в дороге ни слова. Он не спросил, куда его везут и кто… Он не взглянул в окно. Он не был ни удивлен, ни напуган, словно все, что происходило вокруг, его не касалось. Человек тяжело дышал и кашлял в кулак. Пока машина пробиралась к даче по буграм и канавам, он даже вздремнул, но был немедля разбужен.

– Заходите в дом, – пригласил хозяин.

– Он тормоз, Натан Валерьяныч, – заметил Оскар. – Может, стопочку ему налить для храбрости?

– Выходите. Здесь вас никто не обидит. Вы ужинали в больнице?

Человек пожал плечами. Факт больничного ужина благополучно стерся из его памяти, как и все предыдущая жизнь.

После третьего приглашения, гость прошел в кухню, скромно разместился и стал рассматривать пейзаж с охотником, которым Алиса Натановна украсила интерьер. На картине был изображен мужчина с ружьем, ниже висели рога косули, подаренные коллегами профессору Боровскому. На рогах держались кухонные полотенца. Боровский плохо представлял себе внешность актера, на которого гость оказался похож. У Боровского была отвратительная память на лица. Он толком не рассмотрел ни героя, ни его прототип. Только отметил для себя, что коренастый и загорелый мужчина вовсе не походил на убийцу. Мужчина походил на поклонника спортивных тренажеров, который попал в чужую компанию и замолчал, чтобы не наговорить чепухи.