![](/files/books/160/oblozhka-knigi-skazki-o-sotvorenii-mira-si-252726.jpg)
Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"
Автор книги: Ирина Ванка
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 152 страниц)
Глава 4
– …Он думал, что Истина – волшебный сосуд, изливающий гармонию в море хаоса. Он не знал, Истина – чудовище, рожденное проглотить его целиком. Он думал, что Истина в руках Человека изменит судьбу, но судьба изменится без него. Человек бессилен против мира, в котором живет, потому что создал его чужими руками. Теперь его руками творится мир, в котором не будет места для самого Человека. Когда ты узнаешь об этом, будет поздно. Когда ты откроешь гармонию нового хаоса, она никому не подарит счастья. Когда ты научишься управлять судьбой – поймешь, что это обман, но поворачивать назад будет поздно. Ни один Творец не погубит живую тварь, созданную его искусством. Он будет трепетно оберегать чудовище до тех пор, пока не окажется проглочен им. И нет затеи глупее, чем наставлять Творца на путь справедливости.
– Все, чему ты научил Человека, Ангел, это гордыне.
– А чему научил Ангела ты, Человек?
– Человек научил тебя верить в обман.
– Неправда. Мир всегда состоял из обмана. Все, кто жил до тебя, верили, потому что хотели жить; а жили, потому что верили.
– Человек научил тебя надеяться на судьбу, которая ведет в могилу.
– Ты не понял своего предназначения, Человек! Поэтому другие дороги тебе закрыты.
– Человек учил тебя любить, Ангел, но ты возлюбил лишь самого себя.
– Потому что все остальное ты предал. Ты предал себя, Человек, а вместе с собою тех, кто верил тебе, любил и надеялся. Все, чему научился у Человека Ангел – это страх тупого конца.
– Какого конца, Валех?
– Безмозглого, бессмысленного, отчаянного.
Бракоразводный процесс успешно завершился к началу весны. Имущество было разделено между будущими наследниками, на даче Боровских воцарился покой. Натан Валерьянович получил от Розалии Львовны кабинет, гараж и машину. Даже Оскар, признанный членом семьи, получил небольшую комнатку на втором этаже, именуемую «гостевой». Оскар решению суда удивился, но виду не показал, и вещи свои на второй этаж переносить не спешил. Он продолжил занимать жилплощадь возле кабинета Учителя, дожидаясь особых директив. Директив не поступало. Последним неразделенным имуществом осталась квартира в Академгородке, принадлежавшая пропавшему без вести господину Сотнику. Этому господину она продолжила принадлежать. Розалия Львовна махнула на квартиру рукой. Натан Валерьянович сделал то же самое.
Решение суда было встречено взаимным одобрением сторон и увенчалось торжественным ужином, на который Розалия Львовна пригласила всех: и бывшего супруга, и Оскара Шутова, и его подругу Юлию, даже лунатика Женю, которого толком не знала, но была уверена, что бывший супруг не приютит на даче человека, недостойного домашнего ужина.
Перед ужином Оскар отправился к лунатику в пансионат и застал пациента на скамейке в обществе дамы, которая годилась кавалеру в матери. Дама была бледна, стройна и молчалива, что вполне соответствовало Жениному вкусу. Оскар не удивился, только посочувствовал другу. Дама выглядела так, словно пережила столетнюю войну и потеряла все. Взгляд египетской мумии не располагал даже к формальному знакомству, но Женя вполне оживленно общался с подругой, отсутствие взаимности его ничуть не смущало.
– …Так, вот, – рассказывал Женя, пока Оскар выставлял из багажника коробки с гостинцами, – вышел я на балкон, смотрю: подо мной Луна и люди на ней стоят… Стоят и смотрят на меня, как будто я занял единственный сортир и выходить не хочу…
– Тебе в палату занести или здесь оставить? – спросил Оскар.
– Познакомься с Мариной Анатольевной, – представил Женя подругу. – Марина, это мой друг, Оскар. А это его подруга, Юля.
– Очень приятно, – ответила Юля за себя и за грубияна.
– Так что? Нести или сам?..
– О, чайник привез!.. – заметил Женя и нехотя поднялся со скамейки. Марина Анатольевна грустно поглядела на коробки. Что сортир на Луне, что электрический чайник от Натана Валерьяновича… даже если на лужайку перед корпусом высадится отряд марсиан, в жизни этой женщины не случится никакого события. Скорее мумия улыбнется археологу, чем ее лицо удивится чему-нибудь.
– Пойдем… – скомандовал Оскар. – Бери одеяло и за мной.
– Я хотел тебе кое-что рассказать…
– Идем, поговорить надо. – На лестнице Оскар прижал хворого товарища к стенке. – Ты чего несешь? Какие люди? На какой Луне?
– Марина – свой человек, – оправдывался Женя. – Она не расскажет. Ей некому рассказать.
– Какие люди тебе мерещились на Луне, доктор? Але? Ты в своем уме?
– Думаю, те самые люди, что раньше населяли Москву. Думаю, они все в один момент ушли туда, будто подчинились приказу. Мы с Мариной Анатольевной считаем, что им никто не переключал частоту. Просто остановилось время и все, кроме меня, получили приказ убраться с Земли. Они бросили все и как зомби пошли на Луну. Потому что… я тебе говорю, кто-то манипулирует нашей жизнью. Я хочу понять, кто.
– Это ты Учителю расскажешь! – пригрозил Оскар. – Всю брехню, что рассказал сейчас мне. Только ничего не напутай!
– А я уже рассказал.
– И что Учитель тебе ответил?
– Что это брехня, – признался Женя. – Что все это мне мерещилось на почве невроза, и мне пора полечиться. Учитель сказал, что по Луне гулять нельзя, потому что там отсутствует атмосфера, но я же не знал. Вернее, я знал, но как-то не подумал об этом. Я только подумал, что холодно очень.
– И простудил мозги, – согласился Оскар. – Действительно, пора лечиться, а то вы с Мариной… как ее?
– …Анатольевной.
– С Анатольевной горазды рассуждать об экскурсиях по Луне. Только Юльке зачем это слушать, я не понял?
– Действительно, зачем Юльке слушать, о чем болтают два психа? Нечего было ее возить туда, где болтают.
– Идем, – Оскар свалил гостинцы в палату товарища и выглянул в коридор. – Вот что, фантаст, собирайся к Розалии отмечать развод. И поприличнее оденься.
– Я не могу. Я пригласил Марину на ужин.
– В больничную столовку на тарелку каши?
– Зачем каши? Женщин я обычно приглашаю в ресторан.
– С каких это пор у нас в рестораны пускают психов?
– Мало ли, кого куда пускают.
– Одевайся, Учитель велел тебя доставить при параде.
– Не могу, – упрямился Женя. – Марина уже приняла приглашение. Она месяц со мной не разговаривала, а тут согласилась.
– Горжусь тобой.
– Я сам собой горжусь.
– Только статью поменяй, – посоветовал другу Оскар. – У тебя не невроз, у тебя симптомы маньяка-геронтофила!
– Приятно повеселиться у Розалии! – обиделся Женя и вернулся к Марине Анатольевне на скамейку.
Повеселиться Оскару действительно не пришлось. В тот вечер он не мог сосредоточиться на тарелке потому, что занял неправильное место за общим столом. Прямо перед ним на стене, за головою у будущего мужа Эльвиры Натановны, нимбом висело серебряное блюдо, подаренное бабушке Саре поклонником. На блюде был изображен солнечный диск с расходящимися лучами. В центре диска – лицо, поражающее своим спокойствием на фоне общего безумия мироздания, словно вся гармония Вселенной проистекала на свет через эти черты, умиротворенные и безучастные.
Пока подавались закуски, Оскар мучился, стараясь понять, чем зацепил его данный предмет. Вспомнив, он мучился вопросом, как быть? Почему сейчас? Почему он раньше не вспомнил и даже не подумал об этом?.. Почему до сих пор ему ни разу не приходила в голову простая и гениальная мысль. Оскар не мог усидеть на стуле. Не мог дождаться минуты, когда Учитель выйдет на балкон покурить, но Розалия Львовна преградила молодому человеку дорогу.
– И ты закурил, Оскар? – удивилась она. – Безобразие! Надо немедленно избавиться от этой привычки. Ты же не хочешь, как Натан Валерьянович, в пятьдесят лет умереть от инсульта?
– Нет, не хочу, – согласился молодой человек.
– Тогда не надо дышать этой дрянью.
– Я только хотел спросить…
– О чем?
– О блюде, которое висит у вас на стене.
– О блюде? – удивилась хозяйка. – Блюдо – старинная вещь. Оно было подарено бабушке Натана Валерьяновича и должно перейти дочерям по наследству.
– Неужели по наследству? – у молодого человека от стыда запылали уши. – Розалия Львовна, не могли бы вы подарить это блюдо Учителю, – проблеял он, – за место моей комнаты в доме. Я бы заплатил, но у меня нет столько денег.
– Зачем? – не поняла Розалия.
– Надо проверить, что за металл. Может быть, он имеет свойства, которые… не должен иметь.
– Ты полагаешь, что держать его в квартире опасно?
Оскар вынул из кармана прибор, которым с утра проверял электропроводку машины, и Розалия Львовна схватилась за сердце. Стрелка прибора была окрашено в ужасающе красный цвет, цифры шкалы отсчитывали последние дни семейства, но в комнату вошла Алиса Натановна, и страшный прибор скрылся в кармане.
– Я хотел бы проверить, – прошептал Оскар, – но при всех неудобно.
Во время десерта Оскар почти успокоился. Он не смотрел в глаза Розалии Львовне, чтобы не краснеть от стыда. Он сосредоточился на креманке с желе и взбитыми сливками, но все равно краснел. Зато Розалия Львовна бледнела от страха. Ужин подошел к концу. Оскар наелся так, что не мог согнуться, чтобы завязать шнурки. Натан Валерьянович с Юлей вызвали лифт, старшие дочери вышли на лестницу попрощаться. Оскар сидел на тумбочке, путаясь в шнурках, пока Розалия Львовна оборачивала блюдо полиэтиленом и совала в сумку.
– Убери в багажник, – просила она. – Ради бога, не держи в руках. Ты ведь знаешь, как важно соблюдать меры безопасности?
– Знаю, – кивнул молодой человек.
– Позаботься о том, чтобы этот предмет никогда не попал в хорошие руки.
«Предмет» Натан Валерьянович заметил только на подъезде к даче и только потому, что Оскар не выпускал его из рук. Заметил, соотнес с чрезмерной задумчивостью ученика и ничего не понял. Он свернул в поселок, высадил Юлю, раскланялся с Юлиной матушкой. Оскар был так задумчив, что не заметил возможную тещу.
– Что с тобой? – спросил Натан, когда машина выехала из поселка. – Что у тебя в руках?
– Блюдо. Подарок Сотника Саре Исааковне.
– Почему оно у тебя?
– Розалия Львовна подарила. Оно ей больше не нужно.
– Удивительно.
– Только не сердитесь, Учитель, я сказал, что оно радиоактивное.
Натан Валерьянович улыбнулся, но ничего не ответил. Он свернул с шоссе, доехал до поворота на дачу и понял, что напрасно не вник в ситуацию.
– Зачем тебе блюдо? – еще раз спросил Натан и нахмурился.
– Металл, Учитель. Металл реального мира, который имеет те же свойства, что дурацкий лунный значок, купленный лунатиком на Луне. Его массы должно хватить на каркас.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Теперь нет выхода. Хотите работать на оборонку грядущего века? Я не хочу.
– Если мы не захотим, нас никто не заставит.
– Откуда вы знаете, что они «никто»? Почему вы решили, что нас будут спрашивать? Подпишут указ и вперед.
– Надеюсь, что ты ошибаешься.
– Я в тюрьму не хочу. Пусть я ошибаюсь, но каркас у нас будет. На всякий случай.
– Надеюсь, ты ошибаешься с природой металла.
– Если я ошибаюсь с металлом, Учитель, я съем свой диплом.
– Ты не наелся сегодня, – предположил Натан.
Машина преодолела пустырь с мемориалом, двинулась вдоль забора. Попутчики замолчали. Каждый из них был недоволен по-своему, но долгий день подошел к концу и для конструктивной полемики сил не оставил. Молчание прекратилось, когда Натан заметил у ворот чужую машину.
– У нас гости, – предупредил он.
Оскар на минуту выпустил блюдо из рук, но только для того, чтобы спрятать его под сидение.
Хозяева вышли из машины и ужаснулись. Задняя часть автомобиля гостя была раздвинута круглой дырой, словно пластилиновый предмет столкнулся с ракетой класса Земля-Марс. Заднее стекло не оплавилось, оно растянулось и застыло, багажник приобрел ровную вмятину, задний левый фонарь превратился в плюшку, выпятив наружу ядовитый глаз.
– Свои, – сказал Оскар. – Чужие на таких машинах не ездят. Подождите-ка, Учитель, я гляну в окно.
В кухне горел свет, за столом сидел водитель мятого транспорта. Пил чай, ел батон, слушал музыку. Заметив лицо в окне, он вскочил со стула и выдернул из ушей гарнитуру.
– Привет демонстраторам классических поз! – поздоровался Оскар. – Давно ты здесь не позировал.
– Наконец-то! – обрадовался гость. – А я вот… ехал мимо, решил навестить. Дай, думаю, проведаю… от нашего сиятельства привет передам.
– Сиятельство как было «с приветом», – заметил Оскар, – так «с приветом» осталось. Что еще за новости ты привез?
Артур выглянул за дверь.
– Она не звонила?
– Нет, – встревожился Натан. – А что? Должна была позвонить?
– Мимо не пробегала? Куда подевалась, не знаете?
– Этого, дружочек, никто наверняка знать не может.
Часы пробили полночь, когда Артур доел батон и досказал историю, приведшую его на дачу Боровских в автомобиле сомнительного стандарта. Он опустил подробности прохождения таможни, не стал цитировать графиню, объятую ужасом при виде дыры, не стал описывать изумление постовых и случайных прохожих. Артур ни словом не обмолвился о деньгах, которые ему предложил за машину поляк, и о том, что послал поляка подальше. С самого начала Артур решил пригнать автомобиль сюда, чтобы профессор Боровский, не верящий в чудеса, воочию созерцал феномен, и потрудился его объяснить. Боровский долго не размышлял:
– Тому, что случилось с автомобилем я вижу одно объяснение: – сказал он, – неаккуратность. Да, именно неаккуратность обращения с оружием, не предназначенным для человека, даже такого неординарного человека, как Мирослава. Да… – вздохнул Натан. – Значит, ты поставил Греаль на место? На ту же полку?
– Ага, поставил, – ответил Артур. – Мирка сказала, что без мозгов он работать не будет. А мне зачем задницу подставлять? Я без задницы тоже не труженик. А у меня с деньжатами… не особенно. Натан Валерьянович, вы не одолжите на первое время? Я устроюсь на работу и все верну.
– Классическая поза номер один, – отметил Оскар.
– Правильно сделал, что вернул Греаль, – Натан достал кошелек. – Молодец, Артур, что не привез его.
– Да я бы и не успел. Мирка удрала, Густав посидел-посидел, за ней погнался, даже толпа разбрелась. Чего мне торчать одному с этой банкой? Сначала поехал за ними в Грасс, потом в Ниццу, по ювелиркам прошвырнулся. Стал спрашивать – ихнего сиятельства никто не знает. И камня такого, как надо, не видели. Я же описал: крупный, прозрачный и острый, как стрела. Правильно?
– Правильно, – подтвердил Натан.
– Я опять в клуб вернулся, полез как дурак в унитаз… И там ничего. Я звонил. Но разве ж их сиятельство берут трубку? Это ниже их графского достоинства. Ага, мерси, Натан Валерьянович, – поблагодарил Артур, складывая купюры в пустой бумажник. – Я летом заработаю.
– Скажи мне, Артур, что случилось? Как вышло, что Георгий бросил Греаль?
Деев пожал плечами.
– Мирка сказала, у него времени не было. Он спешил на секретные переговоры в секретное место.
– Вероятно, это место в смещенном поле. Если Мира была уверена, что оттуда он за ней не следит… Интересно, что за секреты, ради которых надо бросать Греаль в парфюмерной лавке?
– Не знаю. Мирка не говорит, я не спрашиваю. Я даже не понял, можно мне обратно в Европу или лучше залечь на дно? Натан Валерьянович, вы не возражаете, если я поживу здесь, пока она не объявится?
– Классическая поза номер два, Учитель!
– Может быть, вам сторож нужен для охраны хозяйства? А то ведь дом отгрохали, а я его пальцем открыл. И участок отхватили нехилый. Тут свору собак держать надо, чтобы не ограбили. Хотите собаку?
– Деев, ты не слишком обнаглел? – возмутился Оскар. – Здесь тебе не Париж. Здесь чтением детективов в голом виде не заработаешь. Обратите внимание, Учитель, с каждым годом наглеет.
– Живи, – разрешил Натан. – Стало быть, Георгий должен был вернуться позавчера.
– Ну, – подтвердил Артур. – Вот я и спрашиваю про сиятельство? Живое оно или как?
– Артур, послушай меня внимательно и запомни, для своей безопасности запомни такую вещь: никогда, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не следует прикасаться к таким вещам, как Греаль. Даже если тебя попросила об этом Мирослава. Даже если очень попросила, ты не должен поддаваться на провокацию. Греаль можно взять в руки только в том случае, если об этом просит лично Георгий, и ни при каких других обстоятельствах.
– Я-то понял.
– Я не уверен, что смогу объяснить тебе степень опасности, которой вы себя подвергали. Поверь мне и пообещай, что больше так делать не будешь. В этот раз обошлось, но я не уверен, что Жорж не узнал о ваших проделках. Может быть, Мирославе позволено больше, чем нам… Мирославе, не нам с тобой. Однажды Георгий нас простил по неведению. Больше такого не повторится. Если б ты привез Греаль сюда, ты поставил бы всех нас в сложное положение.
– Вот-вот, Натан Валерьянович! Разве я не понимаю? Вечно Мирка меня с толку собьет. Я же ей говорил, а она… разве слушается? Она думает, если я не привезу сюда банку, конец света начнется. Вы про одно, она про другое. Никакого порядка у меня в голове. Кому верить?
– Мне, – ответил Натан.
– Тихо… – шепнул Оскар. – В дверь стучат или мне послышалось?
Стук повторился достаточно выразительно. Гость даже дернул за ручку, чтобы проникнуть в дом, но засов устоял.
– Валерий Петрович, – предположил Натан и пошел к двери.
– Машина не подъезжала, – предупредил Оскар, – я бы слышал.
– Кто мог придти к нам пешком? Разве что родственник погибшего пассажира заблудился.
Оскар прилип к окну. Боровский вышел на веранду. Артур, на всякий случай вооружился сковородой и притаился за дверью.
Графиня прошла в дом и первым делом заметила сковороду, потом Артура. Она не удивилась ни тому, ни другому.
– Нашествие мертвецов? – спросила графиня. – Опять по кладбищу ногами топали? Где объект?..
– Чего? – не понял Артур, но сковороду опустил.
– Вещь!
– У Жоржа твоего, я думаю.
– Ну, все! Приплыли! – вздохнула графиня. – Теперь мосье Джи знает обо мне все. Мой лучший друг, Артур, подставил меня в лучшем виде, – она закрыла глаза и на минуту притворилась спящей, но не успели присутствующие осознать угрозу, как графиня очнулась в ярости. – Я тебя просила возвращать посудину?.. – набросилась она на Артура. – Что ты натворил, дубина?!
– А что я должен был делать? – оправдывался Артур. – Ты пропала! Я тебя искал, между прочим! Ты где была? Где ты была, я тебя спрашиваю?
– Нет, вы слышали, Натан Валерьянович? Он меня спрашивает! Сначала сдал с потрохами, теперь устроил допрос!
– Может, вашему сиятельству кофе? – предложил Оскар.
– И бутерброд с сыром, – распорядилась графиня.
Съев бутерброд, Мира стала приходить в себя. Она смирилась с утратой и с подставой, без скандала выслушала все, что Боровский думает о проваленной операции. Графиня не могла согласиться с тем, что услышала, и съела еще один бутерброд, но скоро поняла, что жизнь потеряла для нее вкус.
– Я не хотела портить машину! Я даже написала на стволе, где верх, где низ, – оправдывалась Мира, – а оно переворачивается само как хочет. Натан Валерьянович, ствол абсолютно симметричен, когда ему это выгодно. Я просто забыла посмотреть заряд на кристаллах. Сам виноват. В его дурацкой машине не развернешься.
– В отличие от вас с Артуром, Георгий нелегкомысленный человек, – предупредил Натан. – Надо было предположить, что он застраховался, прежде чем оставить кубок. Надо было хотя бы позвонить мне.
– Чтобы вы меня отговорили на месте? Если бы я звонила вам перед каждым шагом, я бы до сих пор ходила с косой и работала учительницей французского! Вы хотели Греаль! Хотели или не хотели?
– Мы не хотели, чтобы ты украла его у хозяина, – ответил Натан. – Ты рисковала, Мира.
– Я не рисковала! Собрания Жоржа надежнее могилы. С того света он меня достанет проще, чем с собрания. Да они его не отпустят.
– Кто они?
– Не знаю, как их назвать, Натан Валерьянович. Я не уверена, что это люди. Они на нас смотрят, как на мартышек в зоопарке. Уставятся и… ни слова, ни жеста, ни выражения лица. Вы бы их видели. Привратник рядом с ними – просто душечка.
– Мира! – Боровский почувствовал озноб, словно на мгновение вернулся в кабинет Карася и предстал перед взглядом начальника. – Послушай меня, девочка…
– Я поняла, Натан Валерьянович, мне вообще ничего делать не надо. Мне надо вернуться в Монте-Карло! Пить коктейли и играть в теннис. А вы мучайтесь, разбирайтесь сами, как работает Греаль, изобретайте велосипед, а я посмотрю, можно ли на нем ездить.
– Мира…
– Вы думаете, мне одной надо? Просто я раньше вас поняла необходимость и не собираюсь ждать, когда поймут остальные. А они поймут, когда будет поздно!
– Мира! Расскажи мне все, что ты знаешь о людях из собрания, которое посещает Георгий. Все, что можешь нам рассказать. Поверь, моя девочка, для нас с Оскаром эта информация сейчас важнее Греаля.
Графиня опешила.
– Об эзотериках?
– Опять эзотерики.
– Ну… это кому как.
– Кто такие эзотерики? Кто те люди, которые так себя называют. Эзотерики – слишком общий термин. Это христианская секта?
– Да, прямо!.. Никакого отношения к религии они не имеют. Хотя, если глубже копнуть… Может быть, когда-то и баловались массовой идеологией. Сейчас времена не те. А что?
– Что за проблемы их занимают сейчас?
– Не знаю, и знать не хочу. Вам бы пришло в голову задавать Валеху вопросы?
– Валех – другой случай. Ангел не имеет права отвечать на вопросы людей. Он имеет право только спрашивать, но из его вопросов иногда можно узнать больше, чем из ответов некоторых мудрецов. Мира, ты уверена, что эзотерики – люди?
– Люди бывают разными, – ответила Мира.
– Не понял тебя.
– Вы заметили, как изменился взгляд москвича? Они теперь не смотрят в глаза, они смотрят сквозь вас в пустоту. Нигде в мире люди не смотрят друг на друга так, как в Москве. Я приезжаю сюда и мне страшно. Не знаю, кто такие эзотерики, Натан Валерьянович, но взгляд у них точно нечеловеческий.
– Так я и думал, – вздохнул Натан.
– И я, – подтвердил ученик.
– Какие задачи ставят перед собой эзотерики, тоже не представляешь? Ты никогда не говорила с Жоржем на эту тему?
– Почему? Говорила.
– Ну и?..
Мира удивилась сначала тревожному взгляду Натана, затем растерянной улыбке Оскара.
– А что стряслось?
– Ты когда-нибудь присутствовала на их собраниях? Бывала в их офисе?
– Нет, конечно! Они закрыты от всех, а офиса у них принципиально нет.
– Почему принципиально?
– Таким образом, они подчеркивают свою непричастность, и очень любят заявлять о том, что человечество их не волнует. На самом деле очень даже волнует! Вы себе не представляете, как сильно их волнует человечество. Они снимают клуб, выгоняют оттуда персонал и отдыхающих, чтобы только перемывать кости человечеству.
– Обсуждают проблемы влияния на цивилизацию? – предположил Натан.
– Не знаю. Мне кажется, просто экспериментируют, а Жорж ничего конкретного не говорит. Жоржу, как Ангелу, бессмысленно задавать вопросы.
– Правильно, – согласился Натан.
– Конечно, правильно, Учитель! Они экспериментируют с человечеством. Лепешевский говорил, что дохлый таракан может изменить судьбу сверхдержавы, если сдохнет в супе у жены посла.
– Ничего не знаю про таракана, но идея хорошая, – согласилась Мира.
– Ну, хотя бы короля африканской страны заменить на диктатора они могут? – настаивал Оскар.
– А толку-то с африканского короля? Меняют даже президентов сверхдержав на чурки кленовые, и что? Эзотерики виноваты в том, что человеку грядет конец?
– Мира, что ты понимаешь под экспериментами над человечеством? – спросил Натан.
– Возможно, компания, которая приглашает Жоржа, может заменить бананового президента на нефтяного. Возможно, технически это несложно, но в отличие от нас, они имеют возможность увидеть результаты такой замены через сто лет, двести… тысячу. И если что-то не так пойдет, вернуть бананового короля обратно. В мире иногда творятся необъяснимые вещи, нелогичные и неразумные, но простому смертному никогда не понять причины, даже если он гениальный аналитик. Точнее ничего сказать не могу. Одно знаю точно: эзотерикам очень дискомфортно оттого, что у Жоржа Греаль. С Жоржем они предпочитают не ссориться.
– На кого они работают, Мира?
– Об этом спросите вашего любимого собеседника, уважаемого Валеха. Наверняка на него и компанию его соплеменников. Ради чего Ангелы терпят в дехроне людей? По той же причине, по которой вы терпели в своем доме рабочих, когда они клали стены и заливали бетоном подпол, чтобы вы заперли в нем свои компьютеры. Я не знаю, что ответить, Натан Валерьянович. Я могу только предполагать.
– Допустим, я давал работу людям, которые в ней нуждались, – рассудил Натан. – Возможно, и Ангелы дают человеку шанс?
– Зачем?
– Хороший вопрос. Но, боюсь, что Валех нам на него не ответит. Не я один подозреваю, что миром правят не президенты, и даже не главы нефтяных корпораций… И не те, кто подписывает исторические документы, определяющие наше развитие.
– Миром правит Большой Бардак! – заявила графиня. – И никто, кроме Большого Бардака. Этот мир допрыгался до того, что кто угодно может ткнуть в него пальцем, и он покатится к чертовой матери. Так что вы напрасно с ним церемонитесь, с этим миром.
Натан Валерьянович поставил чайник и порезал остатки сыра в гробовой тишине. Учитель задумался, Артур решил, что самое время воткнуть в уши плеер, Оскар, от греха подальше, запер на щеколду входную дверь.
– Поиск идеального человеческого общества не имеет смысла, – сказал Боровский. – Идеального общества не бывает.
– Типичный физик! – заметила Мира. – Ну, откуда вам знать, чего бывает, а чего не бывает? Машину времени еще не изобрели и даже не пытались… а уже доказали, что она невозможна.
– Возможна! – возразил Натан. – Возможна…
– Уже прогресс! А изучением цивилизации вы пока что не занимались, зато уверены…
– Машина времени возможна при одном условии, – уточнил физик. – При условии, что невозможен физический мир такой, каким мы представляли его до сих пор.
– Ладно, гуру! Вас не переспоришь, – махнула рукой графиня. – Я рассказала все, что смогла. Теперь признавайтесь, каким образом вас достали милейшие эзотерики? Почему вы начали собирать о них информацию?
– Ты говорила, что эти люди выглядят как-то особенно? – спросил Боровский.
– На нормальных людей непохожи.
– Сможешь узнать одного из них, если увидишь?
– Я-то смогу. Главное, чтобы он меня не узнал.
– Завтра утром мы подъедем в одно учреждение.
– К Карасю? – догадалась графиня.
– Да, к Валерию Петровичу. Я хочу, чтобы ты посмотрела на его шефа. Мира, оттого, что ты скажешь, зависит много. Сейчас это важнее Греаля. Ты должна увидеть его, а потом будем думать, что делать и как вести себя дальше.
– Карась о нем что-нибудь знает?
– Мы не говорили на эту тему. Вот какая странная история, Мира… У меня всегда была хорошая память на имена. Возможно, профессиональная. После первого семинара я, как правило, запоминал всех студентов по списку. А этого человека мне представили несколько раз. Я старался запомнить, но не запомнил…
– Знакомые фокусы, Натан Валерьянович. Странно, что вы разглядели его лицо. А то, знаете ли, бывает, что говоришь с человеком, говоришь, а образа в памяти не остается. Ладно, подъедем, посмотрим. Что от вас хотел Валеркин начальник? Наверно, решал, стоит ли с вами работать?
– Как ты догадалась?
– Если бы он решил вас использовать, вы бы запомнили имя. Можно, я сначала поговорю с Карасем? Почему вы так всполошились? Даже если он эзотерик… У Валеры сама по себе контора странная, и начальство должно соответствовать.
– Скажите ей, Учитель, – настаивал Оскар.
– Выкладывайте, Натан Валерьянович, – поддержала Оскара Мира, – раз уж начали.
– Не могу утверждать, но мне показалось, что нас с Оскаром зондировали на возможность создания хроно-бомбы. Оружия, несопоставимого по мощности ни с чем. Несопоставимое даже по классу. Они хотели знать, есть ли возможность начать работу над таким оружием прямо сейчас.
– А вы бы молчали, – посоветовала графиня. – Вы же умеете делать идиотов из тех, кто не разбирается в квантовой механике. Вот и продолжали бы делать из них идиотов.
– Но в этом случае…
– Молчите! – повторила графиня. – Молчите, пока вас пытать не начнут. Потом зовите на помощь.
– Но я…
– Ничего не случилось. Вам задали вопрос – вы не обратили внимания. Нормальная позиция уважающего себя ученого. То ли дело я: встретила школьную подругу – и язык развязался.
– Мира…
– Послушайте, Натан Валерьянович! Спускается подруга по лестнице мне навстречу. Вся в бантах и цветах, с выпускного звонка, и жалуется на жизнь, говорит: «Боюсь подавать документы в университет. Мне без стажа ничего не светит». А я говорю: «Любка, подавай. На романскую филологию, конечно, не поступишь, а на педагога младших классов – легко. И в университете поучишься, и замуж выйдешь за дипломата. Всю Африку объездишь со своим корявым французским». Я ей говорю, что все в ее жизни сложится: будет ездить по Москве в белом кабриолете. Любка обалдела. Говорит: «Откуда ты знаешь машину моей мечты? Сны мои видела или дневники читала?» Подошли остальные, стали спрашивать, а я вспоминаю, что с каждым из них стало после школы. Вспоминаю, рассказываю, и тут до меня доходит, что я никакая не ясновидящая. Просто я прожила жизнь, которую они еще не прожили. Просто я сплю, а они мне снятся. И тут я просыпаюсь и думаю: что если Жорж не читает мои мысли и не ставит ловушки? Просто он прожил жизнь, которую я только собираюсь прожить. Я еще придумать не успела, как его обмануть, а он уже знает, как меня наказывать будет.
– Вот, о чем я тебе, Мира, всегда говорил!
– Если шеф Валеры – эзотерик, вы под него не копайте. Он лучше вас знает, что возможно, а что невозможно. И уж точно знает, чем дело кончится. Если вы не согласитесь на него работать, он вам ничего не предложит и воспоминания о себе не оставит. А если предложит, значит, никуда не денетесь. Они найдут аргументы, которые вас убедят, а Оська пойдет прицепом. Когда видишь будущее, как свершившийся факт, не надо ничего предполагать. Логика лежит на поверхности.
– Надеюсь, Мира, что ты ошибаешься.
– Если я ошибаюсь, значит, ваша любимая физика времени никуда не годится. Остается ненавистная вам «теория авторства»: то есть ваши эзотерики, как и мой Жорж, лично знакомы с Тем, кто заранее знает все. Все мы, так или иначе, работаем на Него, только одни сознательно и добровольно, другие неосознанно и по наитию… Ему-то и надо задавать вопросы.
– Вот, кто наверняка не ответит.
– Значит, Сам не знает. В этом случае, надо будет помочь Ему разобраться.
– Вы не поверите! – предупредил Оскар. – Но у нас еще один гость.
Натан Валерьянович успел выключить чайник и подойти к окну. К воротам подъехал джип, из машины вышел мужчина и уверенно направился к крыльцу.