Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 127 (всего у книги 152 страниц)

– Все будет хорошо.

Юля взглянула на молодого человека глазами полными слез.

– Что ты хочешь с ним сделать?

– Если Эрни хреново так же, как Левке, значит он в диссонансе с собственной частотой. Значит крошка наш сейчас в своем естественном возрасте. Усекаешь?

– Не может быть!

– Другого объяснения нет. Надо просто сбить его с частоты. Сдвинуть хронал в любую сторону. Зачем, ты думаешь, Мирка увезла его в форт? Ей хватило одного загубленного детеныша.

– Сдвигай, – согласилась Юля. – Пусть лучше опять станет взрослым подонком, чем так… А ты уверен?

– Успокойся. Парень попал в свой хронал, оттого ему и дурнеет. Я, дурак, виноват: выставил режим на портале – не подумал. Теперь, по крайней мере, известен реальный возраст. Уже легче.

– Выходит, он ровесник Лео Боровского?

– Тебя это не наводит ни на какие идеи?

– Боже мой, в моей голове ничего кроме паники.

– Надо было думать этой самой головой. В крайнем случае, позвонить. Человек без судьбы никак не может существовать в своем мире. Сдвинь его на любую соседнюю частоту – все нормально: оголтелый инохронал без роду и племени.

– Лишь бы только все получилось. Нет, я не верю в такое счастье, – вздохнула девушка, прижимая к себе заспанного ребенка. – Я просто не верю. Если получится, сама позвоню Натану и все ему объясню. Боюсь, что он уже сходит с ума. Боюсь, что он уже едет в Америку.

– Молись, чтобы он ехал в Америку, а не к нам.

На чердаке «мастерской Анри» малыш проснулся, но в себя не пришел. Он не захотел покинуть Юлиных рук и захныкал, когда оказался один на матрасе. Пока Оскар занимал у Фреда деньги, чтобы расплатиться с таксистом, ребенок рассматривал потолок.

– Такого раньше никогда не бывало, чтоб Эрни сутки лежал, – переживала Юля. – Посмотри на него, разве этот малыш похож на нашего графа?

Оскар поставил Греаль на крышку компьютера и налил воды. Над чашкой образовался туман, засветились кристаллы, воздух наполнился светом. Девушка засмотрелась на облако и немного отвлеклась от проблем.

– Пусть работает, – сказал Оскар.

Не успел он отвернуться от аппарата, как крошка-граф решительно поднялся на ноги. Его бледные щеки порозовели, глаза наполнились азартом, губы сжались, а брови нахмурились.

– Ой!.. – Юля всплеснула руками.

Малыш сделал первый уверенный шаг в сторону чаши, сделал другой уверенный шаг, схватил ее за подставку и вылил на пол. Прежде чем Оскар, успел подскочить к малышу, он выковырял из отлетевшей крышки кристалл и сунул за щеку.

– Боже мой… – прошептала девушка. – Ожил! Господи, спасибо тебе за все.

Оскар приподнял ребенка за шиворот.

– Ну-ка плюнь! Сейчас же плюнь сюда! – Обслюнявленный камень вывалился на ладонь. – Еще раз сделаешь такое, я тебе всыплю! Понял? – Мальчик надулся и засопел от обиды. – Помнишь русский язык, паршивец? – для острастки дядя шлепнул ребенка по попе. – Только попробуй!

– Зря стараешься, – предупредила Юля. – В следующий раз он сделает это нарочно.

– Тогда он узнает, что такое ремень. Я ему не дядя Натан! – Оскар нагнулся к крошке, чтобы его слова как можно точнее достигли цели. – За мной не заржавеет!

Мальчик уполз за ширму и ненадолго затих. Оскар поставил чайник. Юля медленно приходила в себя.

– Съешь что-нибудь? – предложил хозяин чердака подруге.

– Не могу.

– Надо. Совсем исхудаешь.

Из-за ширмы послышалась сдавленная возня.

– Честно, не хочу. Просто не лезет.

– Тогда выпей чаю.

Юля придвинулась к журнальному столику, и прислушалась к возне за ширмой.

– У тебя там кабель? Мне кажется, он его сейчас оторвет.

– Не беспокойся, он обесточен. Пей и ложись, поспи. Тебе надо отдохнуть.

– Пожалуйста, спрячь от него Греаль, прежде чем я лягу. А то он все кристаллы проглотит, потому что они похожи на леденцы. Он уже съел мои стеклянные бусы.

– Я разберусь.

Юля отпила немного чая и уронила голову на подушку.

– Если б ты только знал, как я измучилась. Компьютер тоже, пожалуйста, унеси, потому что скоро ты его не узнаешь. И, если можно, запри на ключ лаз с чердака, а у окошек открути ручки, чтобы он не открыл и не вылез на крышу. Не смотри, что он маленький, он что угодно открутит.

Хруст оторванного от стены кабеля заставил Оскара серьезно отнестись к словам Юли. Малыш, не удержал равновесие, стукнулся попой о деревянный пол и на некоторое время затих, словно решал, стоит ему реветь по поводу жесткого приземления, или это вовсе не повод.

– Не обращай внимание, – прошептала Юля. – Пока он не расшибет себе что-нибудь, не угомонится. Он же сутки не поднимался на ноги. Энергии много накопилось. Ты спрашивал, откуда у него ссадины? Вот… еще на жопе будет синяк.

– Я не буду обращать на него внимание, но тебе надо выспаться.

Когда ширма рухнула на пол, Оскар, как и обещал, даже не повернул головы. Только заметил краем глаза, что обиженная гримаса ребенка сменилась торжествующим злорадством. В три прыжка Фред заскочил на чердак.

– Что у вас тут? – крикнул он, но увидел ребенка над поваленной ширмой, сонную Юлю, и понял, что влез не в свои дела.

У Оскара появился повод запереть чердак, который до этого не закрывался ни разу. Он даже не знал, имеется ли на крышке люка замок.

– Пусть буянит, – разрешил Оскар, – завтра я его накажу за все сразу.

– Если б ты видел, во что превратилась квартира, – жаловалась девушка. – Теперь ее не узнать.

– Как ты достала из него бусы?

– Никак. Сначала думала, опять придется вызывать спасателей. Еще раз приедут – все! Меня в тюрьму, а его в приют. Такого хорошенького усыновят сразу. Нет, потом его, конечно, вернут, но сколько нервов людям потреплет.

– Спасателей вызывала… Зачем?

– Натан позвонил… – припомнила Юля. – Блин, на минуту от него отвернулась. Крошка успел натянуть кастрюлю на голову, схватил швабру и давай носиться по квартире, изображать рыцаря, орать по-французски на весь дом. А потом своей окастрюленой башкой влетел в зеркало. То, что в спальне. Представляешь, что было?

– О, да!.. – согласился Оскар.

– Он весь в осколках, весь в порезах, орет, кастрюлю снять с головы не может, но шваброй размахивает. А тут… Натан Валерьянович звонит, интересуется, все ли у нас «зашибись»? Оскар, я не знала, что ему врать. Сначала врала, что крошка на тренировке, потом врала, что крошка на соревнование поехал, хотя куда ему… Натан уже мне не верил, а как сказать правду? Он сорвется и прилетит в тот же день. Еще немножечко и инсульт готов. Пожалуйста, объясни ему сам.

– А что с кастрюлей?

– Ничего. Приехали спасатели, поймали его, скрутили и срезали специальными ножницами, а потом еще удивлялись, как он умудрился ее на башку натянуть. Это ладно… Когда в следующий раз приехала та же бригада, я не знала, куда глаза прятать.

– А в следующий раз что?..

– Ничего особенного. Он сломал клетку, вытащил Сару Исааковну за хвост, чтоб запускать ее с балкона, как самолетик. Но Сара Исааковна не бумеранг. Она умная птица. Перелетела на соседний балкон. Сидит, смотрит. А этот дурак полез за ней и застрял в решетке. Ни туда, ни сюда. Визг на весь дом. Французские маты такие… Я благодарила судьбу за то, что живу в Майами, а не в Париже. Оскар, я думала, это конец! Пришла дама с нижнего этажа, стала меня жизни учить. «Если у тебя, – говорит, – больной ребенок, своди его к детскому психиатру.» А я водила. Я что не водила? Водила два раза, да только без толку. Даже нянечку наняла с медицинским образованием, думала, хоть полдня отдохну, приведу в порядок дела, в магазин схожу, потому что в магазине он вести себя не умеет, а на детскую площадку, его не берут. Там его уже знают. С ними занимается пожилая кубинка, которая почти не говорит по-английски. Я у нее даже спросить не смогла, что он там вытворял.

– А нянечка?

– Та сбежала сразу, даже отказалась от денег. Оказывается, крошка-граф ее укусил.

– Крошка еще и кусается?

– Да, и довольно больно.

– Сара вернулась?

– Вернулась, когда крошка уснул, но он ее утром снова из клетки вынул и начал драть перья, чтобы делать из себя индейца. Сара его недолго терпела, клюнула в лоб, а крошка с ней драться полез. Представь? Драться с вороной! Сара Исааковна ему тогда хорошо натрескала. У него на плече до сих пор шрам от когтей. Как я ей была благодарна! В больнице ему вкололи лошадиную дозу успокоительного. В тот день я последний раз выспалась. Смотри, смотри, он разломает компьютер.

– Пусть ломает. Не обращай внимание.

– Обратно не соберешь. Он ведь проглотит половину деталей, а другую половину спрячет.

– Не пробовала посадить его в клетку?

– Я посадила. Купила детскую кроватку, чтобы он не падал во сне. Каждую ночь раза три его приходится подбирать с пола. Он вываливается даже из огороженной кроватки. Потом я поставила на ночь камеру, чтобы понять, как он это делает. Я тебе потом покажу… Короче, кроватка ему не понравилась и теперь он спит только со мной.

– Как же ты пережила это все? – удивился молодой человек и увидел, как сервировочный стол, на котором стоял электрический чайник, медленно кренится на бок. Оскар уже не успевал наперехват и решил сделать вид, что ничего не заметил.

Когда в следующий раз Фред взбежал по лестнице на чердак и стукнулся головой о закрытую крышку, терпение Оскара лопнуло. Он вытащил крошку из-под осколков посуды, нашлепал по заднице, отнес на матрас и накрыл с головой одеялом.

Душераздирающий рев заставил замолчать даже музыку в итальянском кафе. Не переставая вопить, малыш выкарабкался наружу, залез на колени к Юле, обнял ее и затих лишь тогда, когда девушка погладила его по голове и поцеловала в макушку. Рев уступил место хлюпам и жалобному нытью.

– Оскар, – попросила Юля, – пожалуйста, обещай, что не ляжешь спать, пока я не проснусь. Боюсь, что у него опять остановится сердце.

– Ложись, – Оскар достал второе одеяло и хотел укрыть подругу, но крошка отпихнул его и снова заныл. – Мало тебе всыпал? Добавить? – Малыш с укоризной поглядел на дядьку, но решил не продолжать войну и крепче прижался к Юле.

– Я сама дура, – призналась девушка. – Надо было сразу, в первый же день дать ему теннисную ракетку. Додумалась только тогда, когда он начал гонять лимон по квартире мусорным совком. Что-то он все-таки помнит из будущего. Удивительно, как работает его голова. То не может вспомнить букву, мучается бедняжка. Потом вдруг раз – и прочел все слово, даже несколько слов подряд, да так бегло. В его возрасте дети не читают. Разве что Лео-вундеркинд. Не знаешь, где здесь купить ракетку? Мы все оставили дома.

– Узнаю.

– Конечно, с чердака все ценное придется убрать, потому что он бьет по мячику очень сильно. А главное метко. Опять же, смотри: его еще никто не учил играть в теннис.

– Как знать.

– Надо хотя бы футбольный мяч. Натан Валерьянович играл с ним в футбол. Ему нравилось. Ты умеешь в футбол играть?

– Разберемся.

– И мелкие предметы, пожалуйста, убери. Знаешь, сколько таких повылетало из наших окон? Пропала вещь – я даже не ищу. Иду к бассейну и спрашиваю дежурного. Иногда он подбирает и складывает в пакет. Весь дом в курсе, что у меня буйный ребенок. Господи, как Мирка с ним справлялась?

Малыш уснул, уткнувшись сопливым носом в плечо Юле, но девушка не могла ни спать, ни есть, ни выпить немножечко пива, которое могло ее успокоить. Она боялась пошевелить плечом, чтобы не разбудить малыша.

– У меня никогда не будет детей, – сказала Юля. – Решено. Лучше одиночество в старости, чем инфаркт в расцвете лет. Надо позвонить Алисе, спросить, как дела. Если Натан Валерьянович, как следует, не полечится – крошка его доконает. Как он справится с таким маленьким дураком?

– Как он с большим дураком справлялся?

– Я пробовала действовать его методом, но крошка переходит на французский и делает вид, что не понимает. Не знаю, прикидывается он или на самом деле. Иногда он прекрасно говорит по-русски, особенно, когда ему надаешь по заднице. А иногда – двух слов связать не может. Интересно, что он в любом возрасте французский знает гораздо лучше.

– Весь форт говорит по-французски. По-русски – лишь избранная компания алкоголиков.

– Надо было послушать Натана и возвращаться в Россию. Америка не та страна, где детям позволено ходить в порезах и синяках. Две недели я была уверена, что живу в аду, но потом поняла, что все еще только начинается.

– Что случилось потом?

– Он начал болеть. Уставится в потолок и лежит.

– Забудь!

– Думаешь, в Майами этого не повторится?

– Крошка будет жить здесь. Хватит, побаловались.

– Оскар!

– Что, «Оскар»? В зеркало на себя посмотри! Надо было не слушать вас, а забирать его сразу. Сбили меня с толку два выдающихся педагога. Больше не собьете. Разбаловали, погляди на него! Дальше некуда. Особенно Учитель хорош. Крошка ему на шею сел, а он ремень взять в руки боится.

– Ты не справишься.

– Посмотрим.

– Натан Валерьянович не разрешит.

– Кто будет спрашивать разрешения?

Рано утром Юля в ужасе вскочила с жесткого пола. Девушку бросило в озноб. Матрас под ней сдулся до основания, поскольку получил ножевые ранения в трех местах. Из последней дырки красноречивой уликой торчали ножницы. Юля сбежала по лестнице в мастерскую и увидела крошку-графа на подоконнике. Ребенок мучил игрушечного зайца, стараясь оторвать ухо. Он необыкновенно старался, пыхтел и кряхтел, чем до слез умилял рыжеволосую девицу, которая сидела с ним рядом. Юля хмуро посмотрела на мадмуазель. Мадмуазель настороженно посмотрела на Юлю.

– Эрни оплевал Фреда йогуртом, – сказала она. – А Фред убежал в слезах и соплях. А меня зовут Таня, а ты наверно Джулия из Флориды?

– Где Оскар?

– Не знаю, – пожала плечами рыжая Таня. – Он не говорит, куда ходит.

– Больше Эрни не натворил ничего?

Ухо, наконец, с треском оторвалось от заячьей головы.

– Вот! – с гордостью воскликнула Таня. – Наконец-то получилось. Браво, Эрни! Ты мастер! Как вы к нему обращаетесь дома? – спросила она.

– Его сиятельство граф Виноградов, – представила крошку Юля и вернулась на чердак, чтобы привести себя в порядок.

Очень скоро оплеванный Фред прибежал обратно с новой порцией йогуртов и детских десертов. Внизу началась возня, болтовня, из которой Юля не поняла ни слова. Только догадалась, что Эрни опять плевался. В спешке она не взяла с собой ни грамма косметики и теперь не могла подвести глаза, чтобы выйти к людям, но в мастерской все было просто и незатейливо. Счастливый, дважды оплеванный йогуртом Фред, сидел на полу и размахивал безухим зайцем, напевая французскую песенку. Рыжая Таня черпала ложками что-то из баночки и вкладывала его сиятельству в рот.

– Вообще-то он может сам пользоваться ложкой, – заметила Юля, но никто не придал значения ее замечанию. Только Эрни сопроводил наставницу взглядом с верхней ступеньки до самой двери. – Я скоро вернусь, – предупредила Юля, но никто и не требовал у нее отчета – На одну минуту отлучусь и обратно.

Никто бы не возражал, если б «Джулия из Флориды» вообще не вернулась. В мастерской воцарилось полное согласие и взаимопонимание родственных душ. Джулия вышла на улицу и вздрогнула, когда услышала за спиной треск разбитого стекла. Официант, убирая со столика, уронил бутылку, но девушка отказывалась верить в такое счастье. «Это фатально, – решила она. – Это рок».

Когда Юля вернулась, рыжеволосой Тани в мастерской уже не было. Сидя на полу в неудобной позе, Фред счищал краску с ботинка. Его сиятельство граф Виноградов стоял над ним с длинной кистью и намазывал желтую краску Фреду на волосы.

– Скажи ему по-французски, чтоб прекратил, – попросила Юля.

– Говорил уже. Ну его… – махнул тряпкой Фред, – пусть балуется. Я сегодня на пляж собрался. Хочешь с нами? Только не на городской. Мы ездим на дикие пляжи.

На спине у Фреда уже имелся свежий узор, похожий на руническое письмо. Желтые узоры имелись также на коробках с готовой продукцией, которую Фред собирался продать магазину. На полу, на лестнице, на ботинках и на брюках Фреда, также имелись пятна свежей краски. На железном станке с большим колесом, который был скрыт под чехлом, и на чехле… Прежде чем его сиятельство открыл для себя желтую краску, он пользовался оранжевой и зеленой, о чем также имелись повсеместные свидетельства. «Рунические письмена» тянулись по ступенькам до чердака мастерской, залезали на подоконник, расползались по стеклам.

– А… – еще раз махнул тряпкой Фред. – Ерунда. Придет Татьяна и все помоет.

Юля пожалела, что смотрела на рыжеволосую девушку с презрением, и в душе посочувствовала ей, но помочь не взялась. Юля представила себе, сколько времени уйдет на приведение мастерской в первозданный вид, и поняла, что ей потребуется, как минимум, вид на жительство.

– Можно тебя спросить?.. Где продаются детские теннисные ракетки? Мы забыли свою во Флориде, а взрослые для него крупноваты.

– А сам он не мал для тенниса?

– Все великие теннисисты в его возрасте начинали.

– Тогда отдай его в секцию.

– Я б с удовольствием, – вздохнула Юля, – но кто же его возьмет?

Вслед за ней в мастерскую вернулся Оскар и не удивился ничему.

– Допрыгались! – сказал он. – Принимайте гостей.

Девушка обернулась к двери. Прямо перед ней с чемоданом в руках стоял немолодой и очень сердитый мужчина. Он смотрел на Юлю сквозь темные стекла очков. Шевелюра на макушке мужчины торчала дыбом, под глазами от бессонницы и хронического волнения образовались круги, щеки ввалились, галстук напоминал петлю беглого висельника.

– Здравствуйте, Натан Валерьянович, – прошептала Юля. – Как ваше здоровье?

Оглядев растерянную девушку с ног до головы, мужчина прошел в мастерскую и ознакомился с помещением. Художество на стенах не впечатлило его так сильно, как личность художника.

– Так, – сказал мужчина и выбрал чистое место на полу, чтобы поставить чемодан. – Примерно так я и думал. Приблизительно это я себе представлял… – в мастерской Анри воцарилась немая сцена. Даже Фред перестал отмывать ботинок и поднял взгляд на Учителя. – Собирайся, – объявил Натан его сиятельству, – мы едем к Розалии Львовне.

– Но Натан Валерьянович… – растерялась Юля.

– Едем, Юля, едем. Никто кроме Розалии Львовны с этим ребенком не справится. Даже хорошо, что так все случилось, потому что Левушке скучно без братика. Даже к лучшему, что случилось именно так, потому что Розалия Львовна не таких разбойников усмиряла. Все дети Розалии Львовны кроткие и послушные, потому что по-другому и быть не может.

При многократном упоминании о Розалии Львовне крошка-граф бросил кисть и полез за коробки. Прошмыгнув под стеллажом, он скрылся из глаз прежде, чем взрослые успели опомниться. Никому не хотелось разбирать склад. Растерянные взрослые подошли к узкому проходу между стеной и коробками, заглянули за стеллаж, но не увидели ничего.

– Как съездили, Натан Валерьянович? – поинтересовалась Юля.

– Зря.

– Ваша кровь для Левушки подошла?

– Совершенно не подошла. Эрнест, мы тебя ждем…

– Эрни, – позвала Юля. – Приехал дядя Натан.

Ни звука не донеслось из-за склада коробок.

– Ничего страшного, – сказал Натан Валерьянович, снял пиджак и выбрал чистую вешалку.

Он закатал рукава, подтянул штанины и полез под стеллаж вслед за крошкой.

– Чтобы воплотить мечту иногда мало одной человеческой жизни, – сказал Валех. – Порой случается так, что много поколений строит космический корабль только для того, чтобы убраться с планеты, потому что этот побег является целью и смыслом их жизни на протяжении всех поколений. Они убираются с планеты для того, чтобы потомки в далеком космосе начали строительство другого корабля, который всех вернет на Землю. Вернувшись на Землю, новое поколение людей будет строить новый корабль, чтобы убраться отсюда, потому что если не мечтать, то и жить незачем.

– Я вижу, Ангел, ты проделал большую работу, постигая суть души человеческой. Смахнул всю пыль со старых стеллажей. Подобным образом рассуждали о людях, когда они строили лодки, чтобы переплыть океан. Подобным образом рассуждали о людях, которые собирались сбежать из рая. Тебе бы в голову не пришло, что они заселят новые земли и не захотят возвращаться. Ведь, в сущности, для чего нужен Ангелу Человек, если не рассуждать о его примитивной натуре? Это Ангелы существа загадочные. А Человек… Достаточно бросить беглый взгляд свысока, и с ним уже все приблизительно ясно.

– Вся разумная Вселенная развивается по общим законам. Ты, Человек, в этой иерархии не исключение.

– Батюшки мои! Что ж это делается! Ты, мой Ангел, разглядел Человека в иерархии разумных существ?

– Человека, строящего корабль для того, чтобы навсегда убраться с этой планеты.

– По-твоему, все разумное стремится убраться отсюда подальше?

– Убежать от себя самого, – сказал Ангел, – От себя, как от самой большой и неразрешимой загадки мироздания, потому что весь дикий космос кажется ему доступней и проще.

– Ты опять ничего не понял, мой Ангел. Человек строит корабль не для того, чтоб бежать. Человек это делает только потому, что ему нравится строить корабль. Когда он строит, его жизнь приобретает иллюзорный смысл. Когда достигает цели – иллюзорный смысл исчезает.

– Вот и я говорю: нет разницы, кто ты есть, Человек, откуда пришел и куда вернешься. Главное строить корабль, а бежать на нем или наоборот, возвращаться – вопрос веры. А знаешь ли ты, Человек, что может быть на свете важнее веры?

– Чтобы она была истинной. Не иначе.

– Ничего подобного, – возразил Валех. – Главное, чтобы ты, Человек, понимал, во что веришь. А что истинно для тебя, что нет – неизвестно даже Создателю.

По каменистому берегу, по самой кромке воды, бежал мальчишка с разбитыми в кровь коленками. Бежал, перепрыгивая острые камни, спотыкался, падал, поднимался и снова бежал. Оскар оторвался от Книги, чтобы не пропустить деталей. Мальчишка бежал очень быстро и совсем не плакал, обдирая о камни руки и ноги. Мальчишку не смущали ни сумерки, ни кровавый оттенок неба. Он бежал неистово, целеустремленно, словно за ним гнались все воспитатели мира, вооруженные розгами и ремнями. Мальчишка бежал, словно спасал свою жизнь, и Оскар не стал ему препятствовать. В следующий раз ребенок шлепнулся в воду и заметил дядю. Присутствие взрослого человека располагало к истерике. Велик был соблазн переложить проблемы на чужие плечи и посмотреть, как они будут решаться, но у мальчика не было времени. Он посмотрел на Оскара, не нашел в его лице ни грамма сочувствия, вскочил на ноги и продолжил бег, но путь ему преградила скала.

Обежать ее было совсем невозможно, потому что скала стеной выступала в море. Перелезть скалу было сложно, потому что она была высока. Мальчик собрался бежать обратно, но было поздно. Следом за мальчиком по кромке моря неслась Юля. Ломала каблуки, спотыкалась и посылала проклятия в адрес родителей беглеца, но упрямо преследовала мальчишку.

Увидев Оскара, Юля притормозила.

– Сбежал, – сказала она. – На перекрестке выпрыгнул из такси. Оскар, я его однажды убью. Натан Валерьянович позвонил домой. Розалия ждет. Там такая детская программа для них с Левушкой намечается, что мне и то завидно, а этот неблагодарный… Боже мой, – Юля обомлела, глядя, как малыш карабкается по отвесной скале.

– Оставь его в покое.

– Оскар, но он лезет к дольмену.

– Вижу. И что? Дай нашему сиятельству убедиться, что эта вершина не для него. Сядь.

– Но… – Юля подняла глаза к небу. – Где его потом искать?

Мальчишка выбрал не самую легкую дорогу. Если б он внимательно огляделся на местности, нашел бы неприметную тропку среди камней. Но у ребенка не было времени. Он царапался вверх по почти отвесному склону, и каменная крошка сыпалась у него из-под ног.

– Нет, я этого не выдержу, – прошептала Юля. – Можно заблокировать эту тумбу, Оскар? Он же влезет в нее.

– Пусть влезет.

Так и случилось. Мальчишка добрался до бурой колонны, дверь открылась, облако зеленого тумана вырвалось ему навстречу. Девушка схватилась за сердце. Сначала она ждала, пока туман разойдется. Потом сделала робкий, неуверенный шаг к месту события, а Оскар зашел в палатку, собрал в охапку одежду, найденную на месте дольмена, и начал восхождение вверх по тропе. Юля последовала за ним.

На площадке дольмена в клочьях редеющего тумана лежал обнаженный молодой человек. Из его разбитого локтя сочилась кровь. Разорванная детская майка стянула плечо.

– Оставь его себе, если не передумал, – сказала Юля со злобой.

Джинсы упали на голую задницу лежащего. Рядом упали кроссовки. Человек шевельнулся, попробовал оторвать от камня лицо.

– Вставай, – сказал Оскар.

– Я встречалась с Жоржем, – призналась Юля. – Говорила насчет него…

– И что?

– Приятный мужчина, мы мило поговорили. Жорж сказал, что крошка не его сын. Еще сказал, если очень надо, он может вытащить Мирославу из форта. Но сделает это один только раз. Просил хорошо подумать, прежде чем мы примем такое решение. Знаешь, он произвел на меня очень приятное впечатление. Совсем не так я представляла его по вашим рассказам. Что скажешь?

– Пообщалась и молодец. Рад за тебя.

– Жорж спрашивал, как у тебя дела? Не сделал ли ключ, который заказали эзоты?

– Я понял, как управлять дольменами без ключа.

– Значит, ты можешь проникнуть в форт?

– Не уверен, что это стоит делать.

– Разве ты не хочешь извиниться перед Мирославой?

– Сейчас я нужнее ей здесь.

– Откуда ты знаешь? Оскар, мы должны с ней связаться хотя бы для того, чтобы выяснить, кто такой Эрни, и откуда он…

– Я знаю, кто он такой.

– И молчишь?

– Мирка сама должна рассказать. Я не имею права. Кроме нее не имеет права никто.

– Жорж сказал то же самое. Теми же словами. И кто его родители, тоже знаешь?

– Знаю.

– Оскар, я обижусь…

– Я очень виноват перед тобой, Юлька, но ты на моем месте поступила бы так же. Я знаю, кто он, но не знаю, каким образом… Что могло произойти, чтоб родная мать от него отказалась. Без этой информации никто не имеет права открывать рот. Тема закрыта. Крошка пока останется здесь.

– Если разрешит Натан…

– Даже если не разрешит! Если моя догадка верна, я, а не Учитель должен заниматься его воспитанием.

– А если нет?

– Здесь всего одна комбинация, при которой пазлы складываются в картину. Конечно, нелепая, но только она дает ответы на все вопросы. Почти на все. Есть один, на который не может ответить никто, кроме Мирки. Даже твой бесподобный Жорж. Для решения этой задачи не хватает информации. Лучше забудь, что я завел разговор.

– А что мне сказать Натану?

– Скажи, что я закончу Книгу Эккура.

– С ума сошел?! Он же завалит меня вопросами.

– Скажи, что я нашел частоту реального мира.

– Оскар… Реальный мир – это нереально.

– Нереально туда попасть, но я понял, как его вычислить. У меня есть границы и хрональный масштаб. Этой информации достаточно для работы. Больше не говори ни слова, он все поймет.

– А мне что делать?

– Возвращайся в Майами и отдохни.

– А этот? – Юля указала на молодого человека, распластавшегося на камнях.

– Его сиятельство погостит в Монте-Карло. Подъем! – скомандовал Оскар и подождал, пока Эрнест повернет лицо в его сторону. – Вставай, ваше бесподобие! Надевай штаны. Пойдем играть в теннис. Или поедешь к Розалии Львовне?