Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 105 (всего у книги 152 страниц)

– Оскар!!! – закричала она и почувствовала, как земля зашевелилась, словно из соседних нор полезли на крик любители мяса. Мира хотела выстрелить, но от удара сбилась линза. – Оскар!!!

После пинка в живот уродец отлетел и унес в зубах откушенный лоскут.

– Поранилась? – спросил Оскар, освещая поцарапанную ногу графини.

– Эрнест пропал! Оскар, я его прохлопала!

– Некогда. Быстро в машину.

– Надо его найти.

– Некогда! – повторил он, поправляя на ходу прицел. – Смываемся, пока нас не загрызли обоих.

Графиня прыгнула во флакер и замолчала. Машина понеслась над свалкой, погруженной в темноту. Нырнула в тоннель и стала набирать скорость. Оскар успокоился, когда убедился, что нога графини цела, а ружье исправно.

– Ну? – спросил он.

– Ну… – согласилась графиня. – Самка я усатая, но за Ангелом надо вернуться. Если ты сможешь привязать его рядом с Некрасовым…

На развилке флакер встал, наткнувшись на толпу дикарей, получил по куполу комом горящей смолы. Громадный мужчина, измазанный сажей, подошел к машине и стукнул кулаком по резиновой юбке.

– Не дергайся, – сказал Оскар. Он запустил движок на малые обороты. Машина пошла вперед, распихивая толпу. Факел смоленого кома знаменем взвился над ними. – Если горит огонь, значит верхние шлюзы открыты, – рассудил Оскар. – Если шлюзы открыты, значит, кочевники идут вниз. Если кочевники идут вниз, значит, просто похолодало.

– Как просто, – согласилась графиня.

– Когда аборигены прутся с места на место, они не нападают. Мешки с барахлом несут, самки усатые при них. Зачем рисковать?

– Резонно.

– Твоего бы «автора» сюда на денек.

– А зачем здесь мой Автор?

– Хочу снять шляпу перед тем, кто изобрел этот гадючий хламовник. Здесь и сейчас – самое безопасное место Вселенной. Ни одна живая душа на него не позарится. Если удастся перебросить прибор в Москву, мы с Учителем найдем способ соединить дольмен промзоны с этим местечком. Думаю развернуть здесь серьезную лабораторию и довести до ума Греаль.

– Здесь не работают кристаллы, – напомнила Мира.

– Почему же? Работают.

– Почему они не работали раньше?

– Догадайся. Ответ простой. Все гениальное до обидного просто. Учишься, решаешь головоломки, ночами не спишь, а оно на логике первоклассника. Юлька догадалась. Растолковала мне все, словно дебилу, а комплименты расценила, как издевательство.

Флакер преодолел толпу, домчался до дольмена, и опять наткнулся на человека.

– Кто там? – удивился Оскар. – Аборигены здесь не кочуют.

Испуганный дикарь стоял, прижимаясь к колонне. Нечеткий силуэт на сером фоне. В руках дикаря моталась бумажка. Он был обескуражен необычной машиной, но осмелел, как только опустился купол.

– Вот вы где, – сказал он с характерным южным акцентом и шагнул к свету, протягивая кусок билета с подписью Зубова. – Теперь вы заплатите мне за все!

– Борька! – воскликнула Мира. – Как ты меня напугал!

– Где мои деньги, мадмуазель? – поинтересовался Борис. – Машину забрали, за работу не заплатили. Кто мне заплатит?

– Ну, все… – решил Оскар. – Приплыли.

– Перестань. Я разберусь с ним за две минуты.

– Знаешь, почему Борька здесь? Потому что впереди переменное дехрональное поле. А знаешь, почему оно переменное? Потому что Копинский заблокировал выход.

– Нет!

– Если не Копинский, то кто? Я предупреждал, рано или поздно, нас вычислят.

– Да, ладно! Борька всю жизнь меня достает.

– Он достает тебя там, где есть дехрональные интервенции на частотах, которые имеют прямое отношение к нам, – объяснил Оскар. – К нашему сюжету, если так понятнее. Он тебя достает, потому что ты всю жизнь ходишь по краю дехрона. Это, – сказал Оскар, указывая пальцем на Бориса, – не прописанный толком персонаж, которого твой распрекрасный «автор» не смог применить в дело, а вычеркнуть пожалел.

– Думаешь, Макс?..

– Хотел бы я ошибиться. Юлька опять записала код на коленке? Конечно! Я же ей запретил! Ну, коза! Вернусь – убью! Конечно, Копинский сунул камеры во все сортиры колледжа! Конечно, однажды этим должно было кончиться!

– Эй! – напомнил о себе Борис. – Французы! Мне негде обналичить ваш чек. Его не принимают банки. Давайте налом.

– Сейчас я ему обналичу… – предупредила графиня и закатала надкушенную штанину. – Сейчас, я обналичу ему так, что он перестанет узнавать цифры.

– Погоди!

– Ничего с ним не станет. Дойдет до границы поля и растворится.

– Нельзя его отпускать. Глаз Греаля у Юльки! А у нас только этот… Другого индикатора нет. Я не вижу переменные поля, зато хорошо вижу Борьку. Вот, что мы сделаем: пока я не разберусь с дольменом, ты возьмешь ружье, и будешь караулить грека. – Оскар огляделся на площади, достал из кармана мел и нарисовал на полу греограф. – Смотри, где он!

Графиня вытянула шею, чтобы разглядеть узор.

– Вон сидит, – Борис указал пальцем в угол. – Так что? Кто из вас мне заплатит?

Мертвый Ангел сидел в углу. Начерченный мелом греограф, указывал на него острием, похожим на стрелку, но Оскар не дал рассмотреть рисунок. Быстро затер его подошвой ботинка.

– Ждите здесь оба, – сказал он.

– А я? – поинтересовался Борис. – Господа французы, в чем дело? Понимаю, что у вас неприятности. Но у вас всегда неприятности, а я не могу вернуться домой без денег.

– Иди за мной, – приказал Оскар, – и веди себя тихо! Иначе вернешься домой без башки.

Прежде чем принять приглашение, Борис поглядел на графиню.

– Иди, родной, – согласилась она, – Оскар не француз, он заплатит. Хоть поучаствуешь в сюжете романа.

– Только учти, – обернулся Оскар, – я за твоим «автором» безработных персонажей пристраивать не обязан. Пусть думает о вознаграждении.

Тишина вернулась на площадь, и графиня почувствовала себя одинокой. Мертвый Ангел не дышал, не шевелился, словно под одеждой не было никого. Тело исчезло, не изменив очертаний тряпья, а душа последовала за ним. Мира долго ждала, прежде чем начать разговор. Ощущение одиночества не отпускало ее, словно перед ней была пустая стена. Она тронула Ангела за плечо, чтобы убедиться: ей не почудилось, он действительно вернулся на зов, чтобы продолжить обучать человека азам альтруизма. Науке, которой никто никогда не учил гражданочку Виноградову, потому что не нашлось среди педагогов специалиста этой редкой и удивительно сложной профессии.

– Страшно? – спросила графиня. – Не бойся. Когда возвращаешься домой из загула, самое сложное осознать, что ты дома, а не в гостях у родителей. Я тебе дам предмет, с которым нестрашно показаться мамочке. У Ангелов есть мамы?

Эрнест поднял голову, чтобы взглянуть на Стрелу.

– Брось это там, где нашла.

– Вообще-то мне ее подарили.

– Верни. Никакое оружие не спасет человека от себя самого, а иной беды ему не грозит.

– Значит, Стрелы твои, – пришла к выводу Мира. – Еще бы! Только сумасшедший Ангел может отказаться от Стрел. Возьми, дома рассудок к тебе вернется.

– Невозможно понять человека рассудком. Здесь, среди людей, я могу каждый миг прикасаться к загадке и надеяться ее разгадать. Если ты прогонишь меня – жизнь потеряет смысл.

– Один потеряешь – другой найдешь. В твоей жизни появится новый смысл. Никто, кроме тебя, не защитит нас от ужасных загадок, к которым мы прикасаемся. Видишь, – графиня указала на царапины, – одна из них чуть не откусила мне ногу. Где ты был? Где прятался, когда должен был меня защищать? Ангел, который собирался похлопотать обо всем человечестве…

– Человек, который пришел ко мне, тоже просил о защите, но я не слышал его, потому что был глух. Теперь я не должен слышать тебя, человека-воина, бросившего вызов судьбе. Мое жалкое покровительство станет тебе обузой.

– Кто к тебе приходил?

– Человек, который нашел объяснение чуду, потому что не смог поверить в него. Потому что понял: все пути земные, ведущие к истине, кончаются заблуждением. Предчувствие войны заставило его пойти другою дорогой, а я не увидел дороги там, где шел человек, потому что был слеп. Люди, которые пришли ко мне, знали: познавшему себя, покорится мир. Тогда я не знал человека, а когда узнал, было поздно.

– Кто приходил? Экспедиция Лепешевского? – догадалась графиня. – Кого ты имеешь в виду?

– Ко мне пришли мудрые люди, которые видели будущее.

– Что хотели?

– Двигаться дальше. Три поколения ученых людей должны были выжить в мире, полном вражды. Выжить, чтобы защитить человеческий род перед концом света. Три поколения надежды. Три поколения последних, отчаянных смельчаков, потому что четвертое может оказаться последним.

– Кто с тобой говорил? Лепешевский? Илья Ильич?

– Его сын должен был появиться на свет, чтобы понять, где истина, где заблуждение, – объяснил Ангел графине. – Внук – исправить ошибки наук, и разгадать природу вещей, непонятную даже Создателю. Правнук – был призван открыть глаза человечества в новый мир. Только очень мудрые люди могли понять, что без покровительства этот путь преодолеть нельзя. Только очень смелые могли придти сюда, чтобы говорить с Ангелом.

– Они просили оружие?

– Оружие Ангелов не может принадлежать человеку. Лишь самый храбрый и самый великодушный воин из рода людского сможет взять его в руки. Я сказал им, что воин еще не родился, а Ангел может быть только посредником между землею и небом. Если он примкнет к одной из сторон, кто же будет молить победителя о пощаде поверженным?

– Они искали чашу Греаля?

– Чаша не может принадлежать никому, кроме мастера. Человек, в руках которого она оживет, не отдаст ее никому. Я сказал, но представить не мог, что человеку дано великое чудо, с которым не сравнятся ангельские дары. Если мы пришли в мир ради истины, почему же прячем ее друг от друга и охраняем священные тайники? Разве свет померкнет, когда слепой узнает, что в мире есть Солнце?

– Илья Ильич был историком. Он не разгадывал природу вещей и сыну завещал: не совать нос в запретные темы. Что за заблуждения наук?

– Человека, который говорил со мной, похитили, и я не успел его расспросить.

– Значит, это был Сотник, – осенило графиню. – Человека, который говорил с тобой, украли, пока ты читал ему проповедь?

– У человечества, – уточнил Мертвый Ангел, – украли надежду на спасение в войне, которая станет последней страницей нашей великой книги.

– Конечно, это был Сотник! Ильич старший никогда бы себе не позволил… Как же ты допустил?

– Оружие Ангела не может выстрелить в человека.

– Сотника похитили люди? Какие? Низкорослые, глазастые существа, за которыми ты полез в портал у военной базы?

– Почему они это сделали, Мирослава? Откуда они пришли? Кто они?

– Ты спрашиваешь об этом меня? Кто должен знать, что за сброд шатается по дольмену в твое отсутствие?

– Вопрос останется без ответа, потому что великая книга, о которой рассказала мне ты… Книга, написанная про наши жизни, задумана не о нас.

– О чем же? О неудавшемся сговоре Ангела с человеком?

– О судьбе династии, которую я не смог сохранить на Земле. Человек пришел ко мне ради сына, который лишился судьбы раньше, чем появился на свет. Первые, самые важные главы, оказались вырваны из романа, и его потомки, вместо истин, постигали превратности заблуждений.

– Ты решил дописать недостающие главы? Бросил дольмен на попечение Бессонова и ушел мастерить Греаль?

– Мне следовало понять, почему безоружный человек оказался сильнее меня? Как можно защитить людей от самих себя, если только не встать между ними и не получить стрелу в сердце? С кем вы собираетесь воевать? – спросил я людей. – Ради чего? Кто угрожает человеку больше, чем он сам себе угрожает? Кто его ненавидит так люто, как он сам себя ненавидит? Если я перестану быть человеком, я перестану понимать…

– Но если не перестанешь, то спятишь! Ты уже спятил, мой маленький Ангел!

– В чем я ошибся, когда бросил Стрелу и пошел искать города? Откуда мне было знать, что за оружие нужно людям? Что может защитить человека, если его убивает все, что послано во благо? Огонь испепеляет жилье, знания – душу.

– Надо было спросить у мудрых людей! Зачем ты спрашиваешь меня?

– Люди сказали, что жизнь, которая однажды закончится, не стоит дорого, если не ставить перед собой недостижимых целей. Если не воевать с врагом, которого нельзя победить, и не решать задач, которые не имеют решения, она прожита впустую. Жизнь бессмысленна, – сказали мудрые люди, – если ее конец не является началом чего-то более совершенного. Тогда я задумался, и открыл себе истину, постижимую только человеческим разумом, потому что никто кроме людей не обладает сокровищем, ради которого стоит придти в этот мир глухим, беззащитным слепцом. Мне открылась Вселенная, принадлежащая человеку по праву рождения. Вселенная, в которой он творец и творенье, в которой он – благословение самому себе и проклятье; искатель сокровищ и жемчужина, спящая на дне океана; автор и герой своего романа… Я понял, что жизнь человека – бесконечный, удивительный мир, в котором есть место ответам на все вопросы, потому что на все вопросы человек способен ответить сам. Когда я узнал, что людям от рождения дано оружие во сто крат сильнее Ангельских Стрел, я понял: Вселенная слишком велика, чтобы я мог ее защитить. Все остальное потерять не жалко. Пришло мое время явиться к людям, чтобы просить покровительства и защиты.

– Ты заблудился в этой Вселенной, Ангел. Чтобы жить в человеческом мире и чувствовать себя человеком, надо привыкать с первых дней. Надо улыбнуться раньше, чем открыл глаза; надо полюбить ближнего прежде, чем узнал, какая он сволочь. Надо чуять опасность быстрее, чем понимать ее. С первого вдоха надо знать, как жить в этом мире. И то не всегда получается. А что сделал ты? Ты пришел мудрым старцем, и стал безмозглым мальчишкой!

– Не гони меня, Мирослава.

– Эрнест! Тот, кто пришел в твою пещеру, искал информацию, которой не должен обладать человек. Сотник был похищен, потому что много хотел. Думаешь, он не понимал риск, когда шел сюда? Никакую истину здесь не искали. Ни к какой войне не готовились. Экспедицией, которая морочила тебе голову, руководил алчный интерес: слава, сенсация, куча денег! И Сотник был тем еще карьеристом. Если бы он загадочно не исчез в пещере, его бы вышвырнули из университета, как профана и авантюриста. Сотнику нечего было терять. Он поплатился за то, что хотел прибрать к рукам академию тогдашних наук, которая обещала ему респект и богатство. За меньшее он не встал бы с дивана. Конечно, я не имела дел с господином Сотником лично, но некоторые свойства характера этого хитреца передались по наследству, и хорошо мне знакомы. Возьми свою Стрелу, Ангел! Возьми, от греха, и ни о чем не печалься. Вселенная, могучая и прекрасная, которую ты в себя затолкал, не принадлежит никому. Каждый, кто возьмется ее присвоить, получит койку в наркологическом диспансере. Я попробовала. Больше не хочу и никому не советую. Возьми Стрелу…

– Брось ее там, где нашла, – повторил Эрнест. – Верни тому, от кого получила в подарок, сделай то, что не удалось сделать мне. И тогда я уйду навсегда.

– Уйдешь? – не поверила Мира. – Куда?

– Уйду, куда скажешь. Только пообещай…

– Вторая попытка сговора между Ангелом и человеком, только роль просителя не тому досталась.

– Я прошу… – согласился Ангел. – Исполни мою миссию на земле.

– Говори, что делать?

– Защити их вместо меня, пока не вышли все сроки.

– Кого?

– Род искателей истины, который я лишил судьбы и опоры. Кроме тебя им некого просить о защите.

– Я знаю только сына, но этот тип способен сам за себя постоять.

– Ты знаешь всех.

– Нет, у сына Сотника, хвала Создателю, нет потомков.

– Они есть, ты знаешь их, и только ты защитишь их в человеческом мире, потому что человек человеку доверяет больше, чем Ангелу, не смеющему ступить за порог своих предрассудков. Никто, кроме тебя… ибо только человек достоин чести сражаться за справедливость.

– Ах ты, черт! – осенило графиню. – Не может быть! Как я не подумала?! Погоди… – она поднялась с пола, – посиди минутку, никуда не девайся. Мне надо посоветоваться. – Мира направилась к круглому лазу в стене дольмена и обернулась, прежде чем оставить Ангела одного. – Сиди здесь, не двигайся, – приказала она. – Я скоро.

Вместо «флоридского» столба цвета бурого мрамора, графиня наткнулась на железную дверь и слегка оробела. У двери стоял такой же робкий Борис с билетом в руке, и понятия не имел, куда отправился злобный омин, с какими целями, и как скоро вернется. Мира задумалась. Вопросы кишели в ее голове, один глупее другого.

– М…да! – сказала она Борису. – Как тебе нравится? Поработать личным телохранителем на три поколения да еще без ствола. Неслабая работенка, особенно, если знать, чем занимаются эти люди!

– Без предоплаты не соглашайся, – посоветовал странник. – Обманут.

– А если я полжизни уже отработала?

– Требуй деньги. В полицию на них заяви.

– Нет, для начала я хочу знать, на что подписалась. На что меня подписал наш писака, не предупредив об ответственности?

– Правильно! Вот я однажды пошел на аферу, и где я теперь?

– Не говори! Я еще не пошла, а уже… там же.

Лязгнула дверь, и собеседники приумолкли. Порядком продрогший Оскар сошел с порога навстречу графине, закрыл переходную камеру, и вопросы, что роились в голове графини, уступили место пустоте, чреватой взрывом новой Вселенной.

– Навестил наших старых друзей, – ответил Оскар, не дожидаясь вопроса. – Нашел интересный объект: вентиляционные шахты подземного города, закрытые голограммой сплошного песка. Ну и мощная там структура, я тебе скажу.

– Нам надо поговорить на деликатную тему. Идем.

– Послушай, подруга, я работаю! Отсюда самолеты в Майами не летают. Надо как-то ломать дольмен. Где я просил тебя подождать?

– Пять минут!

– Не могу. Процесс пошел. Я плюнул жвачкой в шахту, поэтому не имею лишней минуты.

– Зачем? – удивилась графиня. – Глазастым это понравится.

– Надеюсь, что не понравится.

– Они же придут за тобой.

– Надеюсь, придут. А их появление собьет частоту, если я что-нибудь понимаю в квантовой физике. Пожалуйста, выйди. А Борька пусть постоит. Ему терять нечего, – он обернулся к стене, у которой минуту назад стоял бледный Борис, и ужаснулся. Слупицкий странник на его глазах превращался в светлое облако.

Оскар кинулся к графине, но было поздно. Он успел лишь подтолкнуть ее к лазу в стене, когда ноги перестали повиноваться. Время замедлило ход и превратило воздух в вязкую карамель. Падая на пол, Оскар успел осознать ошибку: не стоило так подробно и тщательно рассматривать трубы. Плюнув в отдушину, следовало сразу уносить ноги. Он недооценил реакцию головастиков и не принял в расчет графиню, которая лезет на каждый шорох, и каждый раз уверена в своей правоте. Пока Оскар падал, он вспомнил, что не учел еще один фактор: оружие Ангелов больше не принадлежит человеку.

Трое глазастых вышли из тумана раньше, чем человеческие тела успели распластаться по полу. Их серые фигуры налились светом. Существа приблизились к людям и застыли в раздумьях. Оскар продолжил работу над ошибками, а графиня задумалась над словами Эрнеста: Вселенная, которая существовала внутри нее, обладала достаточной мощью, чтобы смести с лица земли головастиков, и навсегда повесить замок на железную дверь. Вселенная внутри нее обладала колоссальной силой, достаточной, чтобы уничтожить планету бурого песка, потому что планета принадлежала той же Вселенной. «Конечно…Причем здесь Зубов!? – решила графиня. – Много чести для легкомысленного мосье. Конечно… Какая я дура!» – подумала она, и решила сама задать вопрос: куда пришельцы девали основателя рода? За что обрекли династию постигать заблуждения, и когда прекратятся бессовестные интервенции на ее родную планету?

Мира не успела поднять головы, как пришельцы вздрогнули. Их непомерно большие глаза раздулись до фантастических размеров, их маленькие рты приоткрылись от ужаса. Звук, похожий на хриплый визг, разрезал вязкую атмосферу. Пришельцы подпрыгнули на тонких ножках, замахали ручонками, их лысые макушки сморщились, подбородки отвисли, плечи сжались. С шипящим визгом они унеслись в туман, и свет погас за ними раньше, чем тело графини отошло от паралича. Эрнест стоял посреди коридора и провожал пришельцев взглядом, полным охотничьего азарта.

– Стой!!! – воскликнула Мира, но было поздно. Мертвый Ангел погнался за беглецами и, когда рассеялся туман, железная дверь вернулась на место. Мира кинулась к двери, но Оскар перехватил ее на бегу.

– Побегает и вернется. Сядь, – сказал он и кивнул на Бориса. – Если «гроза французов» на месте, значит, со стороны Флориды опять блок.

Графиня опустилась на пол. Оскар устроился рядом с ней. Напуганный Борис отошел и издалека демонстрировал графине необналиченный «чек». Он опасался физика и надеялся, что тот тоже уберется в портал.

– Вернется твой грек, – повторил Оскар. – Побегает и вернется.

– Оська, мне надо знать: Валерьяныч не может быть потомком Сотника?

– Понятия не имею! – ответил молодой человек. – Мы с Учителем такие темы не обсуждали.

– Ильич говорил, что Сотник с Сарой хотели жениться.

– Говорил.

– Что еще ты знаешь об их намерениях? Ильич считает, что брак не состоялся, потому что у Сотника не могло быть детей, но это бред, и мосье Джи яркое тому доказательство. Ты не находишь, что Жорж с Валерьянычем внешне похожи!

– Не знаю, – пожал плечами Оскар. – Мне бы в голову не пришло.

– Давай-ка, я сама отвезу в Европу Греаль.

– Не вздумай. Макс тебя выследит. Густава – нет.

– Думаешь, мы вылезем отсюда раньше, чем Копинский до нас доберется?

– Не дрейфь, Мирка! Мы с тобой находили выход из ситуаций похуже. Надо успокоиться и подумать, что делать.

– Куда ты на этот раз собираешься плюнуть? Долго мы будем путешествовать по Вселенной и плеваться жвачками?

– Нужно вызвать эффект тумана, который делают головастики. Где твои Стрелы?

Оскар нагрел кристаллы и дождался неонового свечения, за которым не последовало никакого эффекта. Лишь мелкий плазмоид выскочил из ствола, ударился в потолок и лопнул как мыльный пузырь, окропив свидетелей колючими искрами.

– Нужен Греаль, – пришла к выводу Мира. – Все-таки привычка Жоржа носить прибор при себе имеет смысл. Сможешь вызвать эффект тумана Греалем?

Оскар швырнул на пол ствол и задумался.

– Доведу до ума прибор – первым делом надеру твоему «автору» задницу. Насочиняет черт знает что, а ты сиди и расхлебывай!

– Оставь в покое моего Автора!

– Паранаукой он занимается, умник!

– Перестань! Наш Автор – несчастное, обездоленное существо, достойное сострадания. Он, можно сказать, замыслил великий роман, а в итоге приходится описывать наши тупые разборки с Копинским. Знаешь, о чем замышлялся роман?

– О нас с тобой.

– Ничего подобного.

– Этот роман про тебя и меня, графиня.

– Да, на каком-то этапе, – согласилась Мира, – он скатился до похождений двух лузеров, которые не могут справиться с одним дохлым Ангелом!

– Мы можем все. Как только ты согласишься с истинной концепцией романа, «автор» перестанет подкидывать задачи, которые можем решить только мы вдвоем. Разве не видишь? Он делает все, чтобы свести нас, а ты делаешь все, чтобы от меня убежать.

– Сегодня я Эрнеста отправлю, – пообещала графиня.

– Выброси из головы. Он отправится сам, как только ты перестанешь нагнетать проблему. А не отправится, я ему помогу.

– Каким образом?

– Когда я решаю задачу, я не ставлю следствие впереди причины, а ты… наверно прилетела с планеты, где время течет из будущего в прошлое.

– Делай, что хочешь, – согласилась графиня, – только вымани его из-за двери. Позови, как ты сделал это на площади. Может быть, его появление даст туман?

– Чье? Грека? Это что-то новое в исследовании фантомов. Ни черта он не даст. Но если замкнет руками два оружейных кристалла… – Оскар задумался. – Либо вспышка, либо стойкое облако. Эффект должен быть.

– Пусть он сам решится на это.

– Нет, ты не поняла, с кем связалась, – пришел к выводу физик. – Как можно решать проблему, не понимая сути? Смотри… – он нарисовал на стене греограф, похожий на стрелу, повернутую в сторону коридора, и обвел его кругом. Растерянный Эрнест выбежал из-за поворота. Графиня попыталась встать, но ноги не удержали ее.

– Как это? – не поняла она.

– Ну… – обратился Оскар к Эрнесту, – объясни подруге, как тебе удалось переплыть Великую Реку Времени?

– Люди, которые бежали от меня, – ответил Ангел, – спрятались на том берегу.

– А ты куда плавал? – Оскар указал в направлении коридора. – Там поищи, чтоб Мирка не напрягалась. Тебе же все равно, где искать. Главное, найти. Верно? – Эрнест послушно повернул назад и сгинул в «Вавилонском провале». – Поняла, чем фантомы отличаются от разумных существ? – спросил молодой человек, стирая со стены греограф. – Они не парят мозги геометрией. Им что кольцо, что спираль – один хрен.

– Как я устала от жизни, – вздохнула графиня.

– Ты просто не умеешь от нее отдыхать. Надо взять отпуск и сменить обстановку.

– Кто меня пустит? Автор без меня, как без рук. Нет места на свете, где Он оставит меня в покое. Разве что в форте. Там авторствует дичайший маразм, а наш «пара-ученый» маразма не любит. Предпочитает пара-логику. Только рано или поздно, Он и туда доберется. Оська, за дверью же переходная камера, так? Хроно-генератор! Если он скрылся за дверью, то никак не мог появиться с другой стороны. Даже с моими детскими познаниями в физике ясно, что так не бывает.

– Начинаешь соображать… – констатировал Оскар. – А я боялся, что ты в конец отупела. Еще раз показываю, – он нарисовал греограф, похожий на стрелу, повернутый в направлении двери, и Эрнест возник на пороге.

– Где они? – обратился к Оскару Ангел. – Люди с большими глазами, которые только что были здесь?

– Штаны менять побежали. Ждали-ждали тебя, не дождались. Просили привет передать.

– Почему они не хотят говорить со мной?

– Потому что магазин закрывается. С мокрыми штанами о чем говорить? Беги, – физик указал на дыру в стене, за которой стоял вечный мрак городских подземелий, – они заняли тебе очередь. – Оскар подождал, пока Ангел взберется на площадь, и взглянул на графиню. – Ну? Видишь, что за субстанция полощет тебе мозги? Понимаешь, под чье обаяние вы с Юлькой попали? Мертвый Ангел не превращается в человека! Он становится фантомом, у которого в голове ни одной самостоятельной мысли. Нет, он даже не медиум, потому что никому не позволяет пользоваться своей оболочкой. И тебе не позволит. Ты рассчитываешь в чем-то его убедить? Давай. Сейчас он вернется и снова спросит, куда убежали глазастые. Сколько раз повторить эксперимент, чтобы ты поняла?

– Его там побьют.

– Конечно! Потому что… сколько можно с ним нянчиться? Я его терплю только ради тебя! Только из уважения к тебе вожусь с этой сущностью и делаю вид, что так надо.

– Он неспособен самостоятельно мыслить?

– Живые Ангелы паразитируют на общем ментальном поле. Мертвые – на впечатлительных дурах. Высасывают информацию из их голов, обрабатывают и вкладывают обратно. После каждого акта ты пускаешься в бега по Европе, Юлька в слезах валяется на кровати, а я не знаю, что с вами обеими делать. Он паразитирующий фантом!

– Не знаю…

– Почему он никогда не спорит со мной? Почему жить не учит и соглашается со всем, что я говорю? Отвечу: потому что я не мыслю эмоциями и не оставляю пространства для маневров в своей голове. Если я говорю, значит, излагаю факты, и не предлагаю дискуссий. А как вы с Юлькой разговариваете? Показать?.. «Как ты думаешь, дорогой Эрнест, правильно ли я поступила, напившись текилы? Не стоило ли мне вместо этого выпить сок и сесть за уроки?» Ты всасываешь фантом в свое поле, Мира! Опомнись! Конечно, он от тебя не отвяжется. Зачем? Он нашел свое место в процессе энергообмена и прекрасно функционирует. Стоит только позвать, тут же явится. Стоит только спросить совета, тут же научит, как жить.

– История его проклятья тоже высосана из моей головы?

– Почему нет? Я вообще не понимаю, откуда ты его «высосала»? Мальчик подошел к тебе на пляже пофлиртовать, а ты его загрузила сюжетом. Так из нормального человека можно сделать фантом.

– Значит, его нежелание возвращаться – плод моего сомнения?

– Из твоих фантазий можно выкроить отдельный роман. Нет, я от вашего сиятельства просто балдею.

– Я сама от себя балдею. Может, подскажешь, что делать, если такой умный?

– Перестань ставить следствие впереди причины. Он не начнет соображать, пока не вернется.

– Оська, если ты знаешь, как отправить Эрнеста домой, сделай это.

– Договорились, – Оскар пошел рисовать греограф, а Мира задумалась, но ни одной мысли не извлекла из своей головы.

– Сделай так, как считаешь нужным, – добавила она и закрыла глаза.

– Где люди с большими глазами? – услышала она голос Эрнеста, похожий на эхо в пустой голове. – Почему они бегут от меня?

– Сдают норматив, – ответил Ангелу Оскар, и графиня отвернулась, чтобы не подвергнуть себя соблазну увидеть развязку. – Хочешь их достать – стрелять учись.

– Нет, – запротестовал Эрнест. – Я не могу взять в руки оружие!

Оскар взял за ворот упрямого Ангела и прижал его к стенке.

– Сейчас ты возьмешь Стрелу, и мы покончим с одной неудачной сюжетной линией.

– Нет, нет! – испугался Эрнест, но Оскар прижал Ангела к стенке еще сильнее.

– Тебе известно, кто я такой? – скрученный ворот сдавил горло и вместо ответа послышался хрип. Графиня заткнула уши, чтобы не слышать. – Вспомни русских ученых, которых ты нанял разбираться в своей голове! Вспомни молодых парней и девиц, которые пошли за тобой, наплевав на все! Ты выбрал лучших! Вспомнил? Самых талантливых, самых преданных, чтобы все как один принесли себя в жертву горшку, украшенному ангельскими камнями. Помнишь Марину, которая влюблена в тебя до сих пор? Алексеева помнишь? Помнишь или нет? – Оскар встряхнул придушенного Ангела, и тот закивал головой в ответ. – Так вот, я – их сын, поэтому пустая болтовня на меня не действует. У меня врожденный иммунитет к речам, дурманящим сознание! Понял, кто я такой? – Ангел закивал головой чаще. – Успокоился? А теперь скажи, какого черта меня должны волновать твои принципы? Может он взять в руки – не может! В зубы возьмешь или… не при даме будет сказано, куда я вставлю тебе прибор! Какое мне дело, что ты себе обещал и в чем клялся? Какая мне разница, что с тобой станет, если ты похеришь свои уродские принципы?.. – Ангел попытался ослабить хватку, но Оскар сильнее сжал горловину, а Мира плотнее закрыла уши. – Разлетись ты вдребезги, я не заплачу! Понял, благодетель? Заливайся соловьем перед теми, кто купил билет в оперу, а мне плевать, как ты справишься с душевной смутой! Сам сожрешь себя заживо или соплеменники составят тебе компанию – мне параллельно! Сколько еще лет Мирка должна бегать за тобой с уговорами, как за маленьким? Самому не стыдно? – Оскар дождался робкого кивка и сунул ствол в открытые ладони Ангела. – Бери, что дают и проваливай. Бери, ибо больше предлагать не буду!