Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 152 страниц)

Ирина Ванка
СКАЗКИ О СОТВОРЕНИИ МИРА

О Космосе я не знаю почти ничего,

О Земле – того меньше.

Человечество останется загадкой не только для меня,

Но и для себя самого.

Я начинаю роман о великой цивилизации, которая пережила себя,

О тех, кто искал, нашел, и не оставил наследства.

С трепетом, преклонением, благоговением и надеждой…

Со страхом и восхищением,

С любовью и благодарностью

Ангелу-Хранителю моему посвящаю.

Первая сказка. АВТОБУС ВНЕ РАСПИСАНИЯ

Глава 1

– Помнишь Бакинский ураган начала семидесятых? Дома стояли без крыш и стен, мы бессовестно глядели в чужие квартиры. Тебе было страшно, но я сказал, что если в доме нет крыши, в нем больше звездного неба; если нет стен, звездного неба еще больше. Пригородный поезд увез тебя в новую жизнь, туда, где электрички длиннее, звезды выше. Ты выросла. А я и сейчас вижу желтое небо, гранатовый сад, бассейн, в котором сидят напуганные дети, и вышку, искрящую проводами. Я вижу, как спелые гранаты падают в бассейн, чую с летней кухни жареный баклажан и аромат керосина…

– Зачем ты разбудил меня, Валех?

– Хотел представить тебя Луне, выманить на веранду в ночной рубашке, чтобы Луна увидела Человека, который будет жить на Земле вопреки ураганам потому, что боится жизни больше, чем смерти. Человека, который хочет жить вечно, но не знает, как остановить время, несущее планету по черной бездне. Человека, который хочет все знать и ничего не помнить, потому что знания делают его сильным, а память причиняет боль.

– …Человека, который напрасно прожил свой век и должен уступить планету кому-то еще?

– Что прожито – того не было. Если б люди помнили прошлое, Земля бы не вращалась. Мир, перестав повторять себя, замер бы в совершенстве и скончался под тяжестью собственного величия.

– Ты разбудил меня, чтобы напомнить о конце света?

– Прежде чем на Земле появились люди, ее укрывали пески. Горячие волны катились по ней, поднимая смерчи. Я искал себе могилу и молился: «Господи, – просил я, – позволь мне жить или отпусти. Вечность тяготит меня, неопределенность сводит с ума. Я омерзителен сам себе, потому что стал пессимистом. Таким пессимистом, Господи, что всякая тварь издохнет вблизи меня, и всякая твердь, куда ступит нога, превратится в пустыню». То, что я увидел перед смертью, потрясло меня больше, чем вся предыдущая жизнь: руины; испуганные дети в бассейне; гранаты, падающие в воду. Одна граната оказалась в моей руке, чека осталась на ветке. Мне больше нечего было искать, теперь могила искала меня сама, ибо бытие, измеренное временем, потеряло смысл. Тогда я понял человеческий страх. Я подумал, что жизнь – она и есть граната с сорванной чекой. Граната, брошенная путнику в пустыне. Брошенная во спасение от бесконечности. Надо принять ее с благодарностью, ибо большего не получишь.

Сначала свет появился в конце коридора. Белый Ангел танцевал в лучах, прижимая к уху телефонную трубку. К нему слетались такие же эфирные сущности, порхали вокруг источника света. Человек приблизил глаз к замочной скважине, свет проник в коридор, и холодный огонь ослепил человека. Белые люди забегали, застучали каблуками, закричали друг на друга. Сначала мужчины закричали на женщину, потом женщина перекричала всех, доказывая свою правоту. Голоса удалялись и возвращались, словно волны накатывались на берег, освещенный одинокой звездой. Человек приоткрыл дверь и прочел вывеску на кафельной стене коридора: «Выдача тел производится с 13.00 ежедневно кроме воскресенья». Боль пронзила человеку бок. «Тела воскресших не выдаются», – догадался он и забился под умывальник.

«…Длинный, худой, с черепно-мозговой травмой, – объясняла медсестра по телефону, – после автокатастрофы… Что? Расскажите это родственнику, который ждет в приемной! – злилась женщина. – Нет, это вы будете отвечать! Когда я сдавала смену, он находился здесь!» Лицо человека покрылось потом. «Ограбили», – решил человек и снова подполз к двери. Петли скрипнули. Пронзительный звук расколол Вселенную на две части. Воцарилась первобытная тишина. Время остановилось. Шаги утихли. Сердце человека заколотилось, вырвалось из груди и плюхнулось в горшок с хлоркой, испустив прощальный пузырь. Дверь поехала прочь на скрипучих петлях, наполняя светом чулан. На пороге столпились люди. Они не причинили вред несчастному человеку, не сказали о нем плохого слова, только вытаращились на голое тело, обернутое казенной простыней. Минута молчания растеклась в вечность.

– Кто подписал свидетельство о смерти? – спросил мужчина в белом халате и чепчике.

Никто из стоящих за его спиной не признался в содеянном. Дверь закрылась, открылась снова с той же делегацией на пороге. Человек не использовал шанс, не превратился в галлюцинацию, не испарился с места события, только глубже укутался простыней. Человека трясло от холода.

– Что за фокусы? – обратился к человеку врач, но тот лишь стучал зубами.

– Разрешите… – мужчина в костюме растолкал зевак и склонился над человеком. – Как вы себя чувствуете, друг мой? Кто вы? Помните, что произошло? Можете назвать свое имя?

– Его зовут Деев Артур, – ответил за пациента врач. – Все что известно о данном субъекте.

– Мы нашли его водительское удостоверение в кармане брюк, – объяснила женщина.

– Артур! – мужчина потряс несчастного за плечо. – Артур! Вы слышите?!

Костюм мужчины превратился в пятно, смешался со стеной, с кафельными лицами наблюдателей. Блеклый ком полетел вперед по темному коридору без Артура Деева, голоса померкли, красный занавес упал на сцену, отделившую жизнь от смерти. «Меня побили, наверное, – догадался человек. – Пес я бездомный. Если меня побили, значит, так мне и надо».

– Я просил сделать перевязку! – возмущался над телом голос мужчины в костюме. – Я не просил заказывать панихиду…

В следующий раз человек открыл глаза под белым потолком. Его череп стягивал бинт, его рука, обильно смазанная зеленкой, торчала из полосатой пижамы, а тело было укрыто до подбородка. Рядом с кроватью сидел субъект, что тряс его за плечо. Костюм субъекта был небрежно прикрыт медицинским халатом.

– Не закрывайте глаза, Артур. Меня зовут Зубов Георгий Валентинович.

Георгий Валентинович приподнял над подушкой забинтованную голову человека и влил в него стакан воды. Больной не собирался пить. Жидкость пахла травой, булькала в горле. Человек выпучил глаза и едва не поперхнулся, но благодетеля это не волновало.

– Кто вы? – спросил Зубов. – Помните, что с вами произошло? Фамилию назвать можете? Вчера вечером вы ехали в сером пригородном автобусе… Ну, вспоминайте! – больной стиснул зубы, чтобы не выронить лишнего слова. – Почему вы бросились из автобуса на мосту? – уточнил посетитель, и человек замотал головой. – Ситуация скверная, Артур. Ваши дела гораздо хуже, чем кажется. И ваше молчание работает против вас. Еще раз повторяю вопрос: что произошло вчера вечером в сером автобусе у развилки?

– Ничего… – прошептал больной. – Я не знаю…

Дознаватель позволил себе минутный тайм-аут и глоток воды, прежде чем продолжить беседу.

– Часто ездите этим маршрутом? Снимаете квартиру за городом?

– Ну…

– Адрес?

Артур болезненно сморщился.

– Не надо адреса. Место работы назвать можете?

– Временно не трудоустроен.

– Сколько времени не трудоустроен? Помните, где трудились в последний раз?

– Послушайте вы… Я ничего не сделал, и денег у меня нет…

– Разве я спрашивал о деньгах? – Зубов поднялся со стула и склонился у изголовья больного. – У вас есть семья? Друзья? Родители? Кто-нибудь, кто может подтвердить ваше присутствие в этом мире, кроме фальшивых водительских документов?

– Честно… – простонал Артур. – Я ничего не знаю…

– Честно? – рассердился посетитель. – Если честно, господин Деев, я должен был оставить вас в морге, потому что пользы от вас, как от живого свидетеля, меньше, чем от покойника!

– Нет! – воскликнул Артур и подскочил на кровати, но боль сковала его налету. – Нет! Я ничего не делал! Зачем морг? Я не брался за руль! Авария не моя! Клянусь, не моя!

– Что за авария? – удивился гость. – Разве я спрашивал про аварию?

– Про автобус, что полетел с моста…

– Нет, – уверенно ответил посетитель, – ничего кроме вас с моста не летело.

– А где?..

– Что «где»? С чего вы взяли, что автобус должен летать? Разве автобусы делают не для того, чтобы на них ездить?

– Ага, – согласился Артур и улегся на подушку. – Ну, так я ехал…

– Только ездить, друг мой! Никак не для того, чтобы прыгать из них на ходу.

– Ага… – повторил больной и закрыл глаза.

– Согласитесь, чтобы прыгать на ходу из автобуса, должна быть особенная причина.

– Ну… – подтвердил Артур.

– Не будете ли вы любезны, мне рассказать, что вас испугало в салоне?

– Ничего. Я вышел на остановке и поскользнулся. Имею право поскользнуться на остановке.

До ночи в палате Артура Деева не появился ни один врач. Только нянечка принесла кашу, но подать не решилась. Оставила на табурете и убежала. Больной нашел под кроватью костыль и пошел на поиски сигареты. На этаже лежал один дедушка. Лежал долго, выздоравливать не спешил и сигаретой страждущего угостить отказался, только просветил молодого человека о вреде никотина. Деев вышел на лестницу и прижался к стене ушибленным боком. Предложить несчастному сигарету было некому. Больница обезлюдела, медсестры заперлись в своей комнате. «Я псих, – подумал несчастный. – Как же так? Автобусы не летают, а невиновного человека допрашивают. Невиновного допрашивают – права отбирают. Права отбирают, а они фальшивые, они фальшивые, а я еще не в тюрьме… Хоть бы я чего-нибудь понял. Я бы понял, если бы точно знал, псих я или не псих! – Артур поглядел вниз с третьего этажа. – С костылем ночью по городу в больничной пижаме… – подумал он. – И что? Пусть доказывают, что я выжил. Скажут на поминках, что водила – ас… Так и скажут! Ни один «чайник» еще не падал с моста на автобусе. А если он из долговой полиции?» Артуру нестерпимо хотелось курить, но комната медсестер по-прежнему была заперта, когда стук костыля приблизился к двери, в ней погас свет. На этаже не нашлось даже пепельницы, где страждущий мог бы разжиться окурком.

Утром Артура Деева пригласили на перевязку. Медперсонал караулом стоял у стены, пока больной волочил ушибленную ногу по коридору. Никто не предложил помощь, только старшая медсестра была добра и разрешила бедняге посидеть рядом. Человек провел день и ночь в одиночной палате наедине с ужасными мыслями, но медсестра не стала его утешать. «С костылем по городу в бинтах и пижаме… – размышлял Артур. – Или в дурдом? Или в тюрягу?… Что там, что здесь, пижамы одинаково полосатые».

– Не холодно? – спросила сестра и почему-то захохотала. – Не мерзнешь под тройным одеялом? – В перевязочной было душно, зато преобладало женское общество. – Ладно… – спохватилась сестра. – Посидел и иди к себе! Видишь, девицы зайти боятся? А у них работы по горло.

Деев убрался на лестницу. Подошел к окну. У пищеблока разгружалась машина. Задний двор запирался воротами без охраны, под которые можно было легко подлезть и подсунуть забинтованную конечность.

– Как самочувствие, Артур?

Деев вздрогнул, услышав за спиною знакомый голос. Зубов вышел из темноты, словно не покидал больницы, словно точно знал, когда и в каком месте будет совершен побег.

– Вот что, – заявил Артур, – как вас там… я без протокола ничего не скажу, и на протокол скажу то же самое: ничего не знаю. Вышел из автобуса, очнулся в больнице.

– Закуришь? – Зубов развернул сигаретную пачку.

– Чего?

– Кури, Артур.

– Я?

– Угощайтесь, господин Деев. – Деев вынул сигарету и жадно всосал огонек зажигалки. – Я ехал за вами на машине и видел все, что произошло.

– Зачем же спрашивать, если видели?

– Не уверен, что вы вышли на своей остановке. Я бы назвал ваш трюк экстренной эвакуацией, катапультированием в неизвестность.

– В сторону его повело на мосту, вот и все. Я знаю мост. Там метров пять высоты.

– Почему его повело в сторону?

– Не знаю.

– Меня интересует ваше мнение, Артур. Вы находились ближе всех к эпицентру события.

Деев пожал плечами.

– Может, колесо лопнуло, может, подвеска…

– Почему вы боитесь сказать правду?

– Я все сказал!..

– Не все. Если быть точным, вы ничего не сказали.

– Допрашиваете? – заметил Артур. – Если вы полицейский, то я по вашей части еще не прокололся. Если делаете из меня дурака, предупреждаю, у меня в роду все умные!

– Ваше здоровье вне подозрений, – ответил дознаватель, – и отношения с законом…

– Классные отношения… И с законом, и с головой… Я хоть и ушибся об асфальт, но пока что в своем уме и права знаю.

– Ушиблись? – удивился Зубов. – Друг мой, прежде чем ушибиться об асфальт, вы влетели в мою машину через лобовое стекло, а вылетели через заднее, опрокинув крышу. Хорошо, что я вовремя покинул салон. Только потом вы кувыркались по асфальту, пока я не остановил вас.

– А тачка… не была застрахована? – догадался Артур.

– Это мои проблемы. Ваши – гораздо серьезнее.

– Значит, не была… значит, мне и за тачку платить!

– Если я узнаю, что напугало в автобусе психически здорового и чистого перед законом человека, мы закроем тему. Артур, вы шофер. Если вы видели, что с машиной что-то не так, вам стоило подойти к кабине.

– Я ж грузовик водил…

– Разве у автобуса другой руль? Вы пережили сильнейший стресс. Помогите мне понять ситуацию, и мы расстанемся друзьями. – Зубов держал паузу. Взгляд Артура бегал по больничному двору, пальцы нервно тискали сигарету. – Что случилось? – настаивал посетитель.

– Да не видел я… – отмахнулся Артур. – Какая разница, где я был, если все равно ни хрена не понял?

– Не видел или не понял? Может, я помогу понять?

– Не надо мне помогать! Я просто ехал…

– Почему вы кочуете с места на место? С комбината вас уволили. Ни постоянного адреса, ни банковского счета. Паспорт с фамилией Деев не зарегистрирован в местном муниципалитете… Кто вы такой, Артур?

– Даже если никто, не имеете права допрашивать.

– Я занимаюсь частным расследованием. К вашей темной биографии оно отношения не имеет. Более того, я могу забыть, что вы превратили мою машину в кабриолет. Учитывая обстоятельства, я сам готов платить за информацию, если вы перестанете изворачиваться, и у нас состоится доверительный разговор.

Деев затянулся сигаретой, выпустил облако, подождал, пока оно развеется на сквозняке, и опять затянулся. Собеседник терпеливо дожидался признаний.

– Ну, проехал я до моста… – сообщил Артур. – Вижу, он на бордюр прет, я и прыгнул. Ну…

– Ну…

– Ну и сколько стоит моя информация?

– Ложь – недорого. Если б вы прыгнули, Артур… Вы прыгнули так, что чемпион мира по прыжкам в длину вам бы аплодировал. Сколько вы хотите за правду?

– Честно? – спросил Деев. – Свалить отсюда хочу…

– Никто лучше меня вам в этом не поможет.

Зубов вынул из бумажника купюру, вложил ее в водительское удостоверение и сунул Дееву в карман пижамы. В тот же карман опустилась сигаретная пачка и спичечный коробок с эмблемой отеля. Деев удивился, но благодарить не стал. Жизненный опыт ему подсказывал, что за просто так деньги и сигареты никому в карман не кладутся.

– В том, что вы не дружите с законом, уважаемый Артур, виновато ваше юношеское легкомыслие. А в том, что не дружите с головой, виновато ваше недоверие к себе и к людям, которые желают вам добра. Если хотите, чтобы вас оставили в покое, примите совет: когда сюда придут полиция с прессой, и станут спрашивать, какого рожна вы разнесли головой машину, не упоминайте об автобусе вообще. Врите, как врали. Скажите, что вы мой родственник и ничего не помните, а я, если надо, смогу подтвердить, что провалы памяти беспокоят вас с детства. – На прощание Зубов похлопал Деева по здоровому плечу. – Поправляйтесь, друг мой.

Пришла ночь, санитарка выключила в палате свет, и сомнения принялись за Артура Деева с новой силой. «Вдруг мужик не брешет? – спросил себя Артур. – Вдруг он не полицейский, не страховщик?.. Тогда чего пристал? А если пристал, почему не верит? Что сделать, чтобы поверил? Морду ему набить? Валить отсюда надо, вот что. Валить, пока не поздно, – сделал вывод больной. – Предпочтительно за границу. А как ты свалишь без денег и без машины?» Холод мешал больному человеку сосредоточиться на деньгах. Он укутался одеялом, но не согрелся. Он заметил открытую форточку и встал с кровати. За окном стояла душная южная ночь, спираль обогревателя раскалилась, но не могла согреть замерзающего. Холод отделялся от костей и растекался по телу. «Беги за границу, Деев, – ответил человеку внутренний голос. – Беги, быстрее согреешься. Кому ты здесь нужен, кроме своих кредиторов? В кои-то веки к тебе по-человечески обратились, а ты жлоб, Деев! Настоящий жлоб. Вдруг хорошему человеку нужна помощь?» Артур хотел закрыть форточку и не смог. Рука задрожала, ноги подкосились, он схватился за раму и распахнул окно настежь. «Встань на подоконник и прыгни в низ, – посоветовал голос. – Прыгни и все станет просто. Все грандиозные проблемы легко уместятся в гробу».

Несчастный упал на пол и пополз от окна, чтобы не смотреть в могилу. Пополз вперед без оглядки так быстро, что бинт оторвался от ран. Пополз вперед по скользкому полу, и Земля показалась ему ледяной пустыней, у которой нет ни конца, ни начала. Ничего, кроме адского холода, потому что холодом веяло даже от раскаленного Солнца. Человек полз и полз, пока ладонь не наткнулась на теплый предмет, нежный, как стебель молодой травы, и зыбкий, как утреннее видение.

Артур пришел в себя от визга дежурной сестры, которая, вздремнув на рабочем месте, была схвачена за ногу ползущим по полу пациентом. Женщина кричала так, что Деев вынужден был очнуться и отпустить щиколотку, чтобы заткнуть уши. На шум сбежались люди со всех этажей. Все, кто не спал, столпилось вокруг нелепой фигуры, распластанной по полу.

Ни полиция, ни пресса к Дееву не пришли, и Зубов в больнице больше не появился. В камере хранения Артуру выдали чужие брюки, в регистратуре – справку о смерти, адресованную в отдел кадров мясокомбината. Артур пожаловался на жизнь гардеробщице, но та ушла обедать, и слушать не стала. Он попросился к сторожу на ночлег, но сторож готовился сдавать смену. Несчастный сел на скамейку, закурил и подсчитал наличность. Гонорар за чистосердечное признание показался ему щедрым, благодетель – до крайности подозрительным.

Для начала Артур купил пиво и изучил коробок, на котором был указан гостиничный номер. Ни фамилии, ни телефона, ни должности важного господина Зубова. «Так не бывает, – решил Артур, и его подозрение многократно усилилось. – Он сам врет, скрывается от полиции, – осенило бродягу, – не иначе, подломил банк и хочет расплатиться ворованным. Ворованного не жалко. Или он подставить меня решил? Интересно, сколько стоят мои «чистосердечные» в иностранной валюте?» – подумал Деев, но его язык неожиданно прилип к небу. Две дороги распростерлись перед Артуром Деевым в разные стороны: первая – дорога забвения, ведущая к прежней, беззаботной жизни; вторая – дорога сумасшествия, ведущая в лечебницу узкого профиля.

Артур прицелился в урну окурком: «Попадет – значит, судьба, – решил он, – и будь что будет». Окурок описал зигзаг и угодил точно в «вазу» на той стороне тротуара. Стрелок удивился. Прежде он был уверен, что по сложной траектории летают только пилотируемые аппараты. «Кривая какая-то у меня судьба», – сказал себе Артур и проникся дурным предчувствием. «Нет! – воскликнул он так громко, что напугал пожилую даму. – Я ничего не видел! Ничего не делал, не знаю… И знать не хочу! Это не мое дело, ясно? – дама вытаращилась на Деева. – Я нормальный, здоровый мужик. Почти здоровый и почти нормальный!»

На деньги Зубова Артур купил рубашку, коробку конфет и цветы. Свое отражение в витрине он нашел подходящим для углубления знакомства с барышней средних лет, обделенной мужским участием. Вкус домашних пирогов уже мерещился Артуру Дееву, но медсестра встретила его прохладно. Женщина приняла извинения за ночную вылазку, и конфеты с цветами приняла, но знакомство «углублять» отказалась:

– Тебе лечиться тебе надо, парень, а не шляться по бабам, – сказала она. – Ты весь светишься.

– Я здоров как буйвол, – сообщил Артур. – Просто ни черта не жрал со вчерашнего дня.

– Здоров? Сначала ты лежал в холодильнике, мертвее мертвеца, теперь светишься по ночам в темноте, как фосфором натертый. Шел бы ты к врачу, который тебя не знает, и лечился бы как следует… А ко мне не ходи. Вдруг, ты радиоактивный, а у меня ребенок.

– Я люблю детей.

– Тем более, лечись, а то своих не будет, – заявила женщина, и выставила поклонника.

Обескураженный Деев остался на улице без денег и без ночлега. Адрес отеля на спичечном коробке порядком истерся, но пожилой прохожий прищурился, даже надел очки, чтобы прочитать буквы.

– А… – сказал он, – это ж недалеко! Садись на автобус в сторону центра и смотри направо. На отеле должна быть вывеска. Мимо не проедешь.

Больше всего Артура Деева разозлил автобус, который тут же подошел к остановке и ждал, когда человек в бинтах заберется в салон. Человек и не думал ехать. Автобус стоял. Артур делал вид, что не замечает автобуса. Водитель проявлял настойчивость, пассажир нервно топтался на остановке.

– Едешь? – спросил водитель.

– Мне в другую сторону, – ответил Артур.

– Здесь один маршрут.

– Слышь, мужик! – психанул пассажир. – Валил бы ты по маршруту, пока не отгреб!.. – Дверь с грохотом захлопнулась. – Достал!!! – выругался Артур и пошел пешком, прихрамывая на больную ногу.

Прогулка по вечернему городу согрела и успокоила нервного человека. «Чем я рискую? – подумал он. – Мое темное прошлое Зубова не волнует, мое светлое настоящее – тем более. При таких-то кошельках, я бы тоже не волновался». «Выложишь все на чистоту – получишь кошелек… – обещал Артуру внутренний голос. – Будешь врать – по шее получишь. Зубов тебя мигом раскусит. Он тебя уже раскусил, осталось только разжевать и выплюнуть».

Последние сомнения Деева обуяли на пороге отеля. «Я же опять навру… – решил он. – Как же я могу сказать правду, если сам не знаю, правда оно или нет?» Чувство голода толкало молодого человека к дверям отеля, чувство страха гирями висело на его ногах.

– Чтоб я еще раз сел в автобус… – выругался Артур и переступил порог.

Последней надеждой стал верзила в ливрее. «Если выгонит – значит, не судьба», – сказал себе Деев и притормозил у верзилы. Швейцар покосился на бланш под глазом посетителя, на его разбитую голову, облепленную полосками пластыря, на тертые брюки… Деев нарочито нагло сунул руки в карманы.

– Если вы к Георгию Валентиновичу, – сказал швейцар, – нужно идти на второй этаж, затем повернуть направо.

Дверь номера оказалась открыта.

– Эй… – Деев заглянул внутрь.

Хозяин не ответил, и гость позволил себе войти. На полу заряжался аккумулятор видеокамеры, открытый ноутбук стоял на столе, там же были разбросаны снимки ландшафтов, вырезки из газет и журналов. Артур прикинул стоимость компьютера, умножил на процент вероятности скрыться безнаказанно и поделил на свою хромоту. Риск выглядел непривлекательно, а Зубов не производил впечатления столичного растяпы, непуганого провинциальным ворьем. Артур обратил внимание на прибор, похожий на переносную радиостанцию, который с лихвой покрыл бы его задолженность квартирной хозяйке. Он прикинул размер своего возможного вознаграждения, разделил на вероятность обмана: «Пятьдесят на пятьдесят», – решил Деев и не стал делать резких движений, чтобы его «кривая судьба» совсем не затянулась петлей на шее. Деев решил до появления хозяина не делать вообще ничего, даже не садиться на стул и, на всякий случай, заложил руки за спину.

«Энтропия хронального поля», – прочел он заголовок журнальной статьи, развернутой на столе. Статья содержала формулы, и он не стал вникать в суть. Рядом лежала распечатка лотерейных выигрышей двадцатилетней давности с подчеркнутыми номерами, и гость принял к сведению, что хозяин данного имущества сам не вполне здоров головой. «Квазианомальные искажения активных хрональных зон», – было написано в газетной вырезке, согнутой пополам и почерканной маркером. «Вот это я попал!» – удивился гость, рука сама потянулась к бумагам.«…Новый Орлеан 1875 год. Загадочное исчезновение парохода «Айрон Хилл» наблюдали, по меньшей мере, полторы сотни свидетелей. Спустя полвека, вниз по течению реки местные жители видели пароход, выплывающий из тумана…» Деев развернул папку. «Девонширский призрак… – почел он заголовок. – 1895 год. Бакфастлей, графство Девоншир. Доктор Суэйн, навестив пациента, сел в кэб и бесследно исчез. В ту ночь стояла ненастная погода, шел ливень, порывы ветра ломали деревья. Сорок лет доктора Суэйна считали погибшим… его кэб узнал на болотах постаревший пациент, но не смог приблизиться… Необычный кэб наблюдали в болотах Хэйфорда еще несколько очевидцев…» Артур взял следующую статью. «6 августа 1980 года при посадке в Эр-Рияде неожиданно пропал с радаров пассажирский «Боинг» Саудовских авиалиний. Останки самолета не были обнаружены, пассажиры, находившиеся на борту, считаются пропавшими без вести». Артур задумался. «20 октября 1991 г. поезд-призрак появился на станции Заполье вне расписания…» – сообщала следующая статья, но голос за спиной заставил гостя отдернуть руку от чужой собственности.

– Я разыскиваю вас по городу, – обрадовался Зубов, – поставил на уши врачей и полицию, а вы уже здесь! Вводите себя в курс дела?

– Да! – воскликнул Артур. – Именно призрак! Именно! Я сразу понял, с этим автобусом какая-то хрень.

Зубов запер дверь и включил диктофон.

– Слушаю вас внимательно. Как вы попали в автобус?

– Остановил на шоссе, – признался Артур.

– Прекрасно! И не заметили ничего необычного?

– Допотопный какой-то он… И дверь не сразу открылась. А что было делать? Я опоздал на экспресс. Этот… шел до Слупицы. Мне надо в Димитрово, Слупица дальше, и я подумал, если он остановит здесь, остановит и там.

– Итак, автобус остановился…

– Я зашел, и охренел: восемьсот… Это ж ни фига себе, такса! Я больше пятерки в жизни за проезд не платил.

– И что?

– Я ж не больной. Кондуктора нет, автобус едет. Меня уже тогда дернуло линять оттуда.

– Тарифу, который вы видели на кабине водителя, по меньшей мере, пятьдесят лет. Это цены до деноминации. Продолжайте, Артур.

– А чего рассказывать-то?

– Кроме вас в салоне были пассажиры?

– Нет. То есть, наверно, нет. Я не смотрел. Я думал, если старый автобус, значит фермерский, если фермерский – значит, кондуктор не зайдет. Если без кондуктора, нечего глазеть по сторонам.

– Как вы чувствовали себя внутри?

– Ой, хреново, – признался Артур. – Мне как схренело от таксы, так я больше и не прочухался! Если б я понял, что автобус того…

– Не могу поверить, что вы остановили его на дороге. Это удивительно, Артур! Почему никому кроме вас не пришло в голову это сделать? На остановках всегда есть опоздавшие…

– Откуда ж я знаю?! Я часто езжу автостопом, и сам подвозил, когда в карьере работал.

– Давайте подробно о каждой минуте поездки.

– Я ж смотрел в окно. Чего на кондуктора смотреть, если все рано денег нет?

– Что вы видели за окном?

– Ничего. Туман был неслабый.

– Туман?

– Ну да! Как в молоке.

– Артур! При ветре и дожде не бывает туманов!

– Ни фига себе, – вспомнил Артур. – Точно… Я же почему голосовал… дождь припустился. – Зубов включил компьютер и вывел на экран план местности. – Точно, – повторил Артур, таращась в красный глазок диктофона. – А я ведь тогда не подумал. Я ведь думал, как бы меня до Димитрово оттуда не выперли.

– Куда, вы сказали, направлялся автобус?

– На Слупицу. Так было написано на стекле. Километров двести отсюда, деревушка в горах. Туда вообще-то транспорт не поворачивает… Точно! Там и дороги нормальной нет.

Зубов подвинул карту к свидетелю, и тот восхитился четкостью изображения на плоском как стекло мониторе.

– Найди мне Слупицу.

Деев прочесал взглядом знакомый район и опять ничего не понял.

– Хрень какая-то. Дорога та самая? Или сто лет назад?

– Возьми курсор и поставь точку там, где находится поселок с названием Слупица.

Артур решительно ткнул курсором в дикую гористую местность.

– Уверен?

– Я же мимо указателя ездил, когда песок из карьера возил. Там ясно написано: десять километров. Дорога одна. Причем грунтовка, причем в горах… Нет, автобус там не пройдет.

– Автобус – да, – согласился Зубов. – Но наш объект – совершенно другое дело.

– Что за объект? – удивился Артур.

– Хрономираж. Без сомнения, самый настоящий хрономираж. Абсолютно идентичный, структурированный, четкий хрономираж, на котором вы, уважаемый Артур, рисковали уехать в прошлое. Если б вы вовремя не прыгнули за борт, остались бы там навсегда, потому что в следующий раз объект будет наблюдаться в лучшем случае через полвека.

– Ни фига себе!!! – воскликнул Артур.

– Я предположить не мог, что вы остановили его на трассе. Был уверен, что имею дело с инохроналом, пропавшим без вести полвека назад. Я был уверен, что вы пришелец из прошлого, а вы едва не увязли в хрональном поле. Смотрите, что произошло, – Зубов увеличил на экране развязку, на которой странный автобус переехал бордюр. – Участок трассы под виадуком проложен по старому руслу реки. До того, как каньон осушили и расширили, дорога проходила как раз по краю. Автобус не падал с моста, водитель сворачивал на старую дорогу.

Мурашки забегали по спине Артура.

– Не было там водителя, – признался он.

– Как вы сказали?

– Я же подошел к кабине, я думал, водила уснул. Там задымило…

– Что задымило?

– Черт знает… Я не понял.

– Что вы увидели в кабине, Артур?

Деев развел руками и хлопнул себя по коленкам.

– Это… не знаю, как и сказать, вот что!

– Ну-ка, выкладывайте начистоту.

– Ни хрена не увидел. Не было там водилы. Не было никого. Пустой автобус пер по маршруту и сруливал с моста. Я ж почему подошел… туман был. Я ж дорогу-то знаю. Вслепую ехать могу. Знаю, что место гиблое, мост узкий… Я же видел, что он повернуть хочет. Подошел к кабине и охренел. Пусто.

Зубов улыбнулся, и гость растерялся совсем.

– Смешно, да?! Я похож на идиота?

– Могу вас понять, Артур… Могу даже предположить, что вы старались занять водительское сидение.

– Я ничего не старался… Я взял баранку и все.

– И что же?

– Ничего. Я ж говорю, ни хрена не понял. Только взял баранку и получил по морде. Не верите?

– Почему же не верю? Синяк на вашей челюсти тому блестящее доказательство.

– Все равно не верите, – решил Артур. – Я не обижаюсь. Сам бы не поверил. Только по морде я получил, а кому сдачи давать – не понял. Нет уж, слушайте и не смейтесь! – обиделся Артур. – Не знаю, что это было, но кулак у него с кувалду. Разве б я открыл дверь башкой? Я б сам ему морду расквасил… если б увидел.