Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 152 страниц)

– Счастливо перезимовать! – попрощался Хант и хлопнул дверью, забыв в прихожей Даниеля, навьюченного багажом.

– Тебе надо было позвонить. Мы решили, что тебя похитила русская мафия.

– Но у меня сел мобильник, – оправдывалась брошенная женщина, – а на даче нет телефона.

– Ты ж его знаешь… Приезжай через неделю в Сен-Тропез, раньше он не оттает.

– Да пошел он…

Мира распахнула перед Даниелем дверь, тот шагнул на лестницу, и еще раз грустно улыбнулся.

– Тебе все же стоило позвонить…

Такси отъехало от подъезда, Мира расплакалась. От обиды и усталости, оттого, что проблемы решились, не позволив ей самой навести порядок в семействе. Больше всего на свете Миру бесила несправедливость окружающего мира и невозможность на него повлиять. Несправедливость, которая повторяется из года в год и опять повторится. Все повторится в точности. Еще один дубль ее жизни, роль выученная наизусть, роль тряпочной куклы, которая только что торчала по пояс из-за кулисы, а теперь повешена на гвоздь до следующего представления.

В прошлый раз Хант выгнал ее вместе с Даниелем. Выгнал за то, что оба вызывающе себя вели, оставшись наедине, не спросив благословения «папочки». Выгнал, и слушать не стал. Даниель придумал эту глупую сцену с единственной целью – развеселить Ханта, но дважды рогоносец не развеселился. Он так рассвирепел, что проклял обоих наследников. За время скитаний любимчики растратили карманные деньги и пристрастились к суши с уличного ларька по два франка за штуку. Мира экономила бюджет, Даниель соблюдал фигуру на японской диете. Оба продолжали издеваться над Хантом, сидя под дверями его апартаментов с покаянными минами. Случалось, что засыпали там же, и Юрген, возвращаясь с вечеринки, вынужден был переступать через сонные тела. Миру такая жизнь утомляла, Даниель был в восторге, соседи в ужасе, полиция в недоумении. В конце концов, Юрген простил обоих, потому что в глубине души был человеком незлопамятным.

«Через неделю в Сен-Тропез? – вспомнила Мира и вытерла слезы. – Интересно, что если я не появлюсь там через неделю? Что если не подойду к телефону? Он заговорит по-русски, чтобы объяснится с матушкой, или пришлет кого-нибудь из посольства? Когда-нибудь я брошу его сама, – пообещала женщина. – Мое решение будет окончательным».

Идея расстаться с Хантом посетила Миру не впервые. Сначала она была уверена, что виной всему разница в возрасте. Юрген годился ей в отцы, но с годами Мира все больше вживалась в роль мамы распущенного подростка, которая желает быть современной и во всем потакает отпрыску. С появлением Даниеля Мира взвалила на себя обязанности тещи. Она уже не была влюбленной поклонницей. Ее любовь перестала быть слепой и обрела способность к самоанализу. Ни тогда, ни теперь Мира не чувствовала себя сколько-нибудь важным человеком в жизни маэстро. Она понимала, что такого человека нет и не будет. Сначала Мира винила себя за то, что не смогла стать якорем в жизни любимого мужчины, потом винила самого Юргена. В конце концов, нашелся настоящий виновный – старый волчара Хунт, благочестивый и безупречный отец семейства. Вернувшись из русского плена, он взялся воспитывать сына, но было поздно. В трехлетнем возрасте Юрген Хант был вполне состоявшимся лодырем и хулиганом. Отцовский ремень позитивного результата не достиг.

Отец презирал все, что делал сын с юных лет. В детстве Юргену влетало за безобразное поведение и нежелание учиться, в юности за то, что выбрал не ту профессию, которую должен выбирать разумный молодой человек, уважающий семейные традиции. Отца бесило все, что делал сын, его взбесила даже «Пальмовая ветвь» Каннского фестиваля. Впервые в жизни это чудовище Мира увидела в гробу. Она понятия не имела, что все эти годы у Ханта был жив отец, потому что сам Хант не вспоминал отца никогда. «Если бы мы встретились в другой жизни, – решила Мира, – в другое время, при других обстоятельствах, на другой планете… Нет, мне надо было родиться лет через сто после смерти Ханни. Я бы повесила его фотографию над письменным столом и была счастлива».

Миру разбудил звонок в дверь.

– Не спишь? – склонилась над ней мать. – Совсем разболелась, девочка моя? Фашист тебя заразил…

– Никто меня не заразил, я простудилась в электричке.

– Телеграмма пришла от него, поганца. Никак тебя в покое не оставит. Вот, читай.

«Немедленно подключи мобильник», – было написано в телеграмме.

– Разбежалась… – ответила Мира. – Видишь, как ты мужика запугала! Боится звонить в твою квартиру.

– Мира, может, тебе лучше вернуться в Париж, показаться своему врачу? Пусть он обследует тебя. Или сходи в нашу клинику.

– Уеду я, не волнуйся, – огрызнулась Мира и отвернулась к стене.

Расстроенная Клавдия ушла на кухню, но вместо чая с медом принесла дочери телефон.

– Уже звонит сюда, – сообщила она. – Злой как черт! Я не хочу с ним общаться!

– Скажи, что меня нет дома.

– Сама скажи…

– По-русски скажи, если не хочешь позориться. Он поймет.

Клавдия уединилась с телефоном на кухне, но вскоре вернулась.

– Ругается, – сообщила обескураженная женщина. – Мира, поговори с ним сама. Он меня по-русски ругает.

– Ты не знаешь, куда по-русски послать?

– Дочка, – изможденная Клавдия присела на кровать. – Телефон на кухне. Он, наверно, прозвонил состояние.

– Положи трубку…

– Что толку? Он звонит и звонит. Может, он тоже болен?

– С каких пор ты жалеешь фашистов? – рассердилась Мира и пошла к телефону. – Ну? – спросила она телефонную трубку.

– Сейчас же собирайся, – рявкнул Хант. – Жду тебя в Люксембурге! За тобой уже едет машина!

– В Люксембурге пожар?

– Узнаешь.

– Ханни, ты все еще в Люксембурге? Что случилось?

– Я сказал, собирай барахло и тащи свою задницу в аэропорт. Я кое-что решил насчет тебя. Ты знаешь, как тяжело я принимаю решения! Еще не поздно передумать.

– Не может быть! – воскликнула Мира. – Неужто для меня нашлась роль?

– Я сказал, собирайся и не забудь поцеловать мамочку на прощанье.

Клавдия Виноградова в спешке паковала чемодан и поглядывала в окно.

– Вот как… пальцем тебя поманил и бежишь, – причитала она. – Больная бежишь, мать бросаешь…

– Если он нашел деньги, надо снимать, пока не ушла натура, – объяснила дочь. – Он не успеет найди другого ассистента. Там сложный сценарий…

– Знаю я этот сценарий. Ох, как знаю. Роль, небось, обещал и опять обманет. Мира, если бы он стремился сделать тебя актрисой, давно бы нашел подходящую роль. Он использует тебя, девочка.

– А я его, – согласилась Мира, – и попрошу нам не мешать друг друга использовать.

– Откуда же он взял деньги вот так вдруг?

– Ограбил Люксембургский банк. Если он торчал там все это время, наверняка пил с банкиром.

– Мира, таким людям верить нельзя! Ты посмотри в его глазенки бесстыжие! Разве это человек, которому можно верить? Разве такой мужчина должен быть рядом с тобой в жизни и в работе?

– Мне все равно придется с ним встретиться, – ответила Мира. – Не сейчас так позже.

Мира чуяла подвох и без материнских слез. Люксембург не то место, где Ханта окрыляло вдохновение. Там он, как правило, получал по шее за пущенный на ветер бюджет картины. Если Хант принял решение относительно будущего своей подруги, речь, скорее всего, пойдет о новой редакции завещания.

«Что-то произошло, – пугала себя Мира. – Неужели действительно роль?» Главная роль в картине предназначалась для сестры Даниеля, которая была профессиональной актрисой и подчинялась Ханту беспрекословно, потому что была влюблена в него, как Мира в юные годы. «Или поругался с Даниелем? – осенило женщину. – Неужто Даниель его бросил?» – Мира не знала, стоит ли радоваться. Когда-нибудь это должно было произойти. Когда-нибудь старый придурок должен был остаться наедине со своими проблемами и комплексами. Когда-нибудь он должен был нарваться на новую Франческу, которая вынесет из его квартиры остатки имущества, и заставит опять надеть эсэсовский мундир, чтобы заработать на жизнь.

– Храни тебя Бог, – сказала Клавдия, прощаясь с дочерью.

– Ты чего? – удивилась Мира.

– Ничего. Я всегда молюсь, когда сажаю тебя в самолет. Молюсь, чтобы увидеть снова.

Тревожно стало Мире после прощания с матерью. Она представила себе сценарий авиакатастрофы и отвлеклась от Люксембургских загадок. «Вот она, моя роль… – догадалась Мира, – заставить безбожника поверить в судьбу и смириться». В жизни Ханни было три пророчества, но только одно сбылось: он прославился-таки на весь мир, его лицо стало узнаваемым, личность обсуждаемой, фамилия – часто произносимой. Со вторым пророчеством дело обстояло хуже: «С той минуты, когда алые цветы лягут перед тобой на черную землю, – предупредила гадалка, – никогда не садись в самолет. Смерть будет ждать тебя в небе до тех пор, пока близкий человек не сядет в самолет с твоим билетом и не заберет проклятье с собой на тот свет». Хант обожал летать, но и предупреждением пренебрегать не стал. Он исключил из своей жизни провожающих с цветами, летал часто, охотно, но никогда не позволял близким использовать свой билет. Если поездка отменялась, он даже не сдавал билет в кассу, просто рвал его и выбрасывал в урну. Со временем это стало забавным ритуалом, о происхождении которого никто не знал. Только однажды в пьяном откровении он признался Мирей, что до смерти боится красных цветов, что половину своих картин он не снял, потому что съемки требовали перелетов; половину друзей растерял на разных континентах по той же причине; но главное дерьмо его жизни приключилось на Мальорке. Трусишка отказался от прогулки над Балеарскими островами только потому, что на клумбе аэропорта цвела какая-то алая дрянь и одурманивающе пахла. Такого позора Хант не смог себе простить никогда.

Третьим пророчеством его жизни стала знатная дама, которая, на старости лет должна была утешить его, внести в мятежную душу мир и покой. С дамой у Ханта был полный порядок. Вокруг него каждый день вертелось по меньшей мере с десяток знатных дам, желающих привнести себя в жизнь маэстро, но Хант предпочитал накачанных парней и слышать не хотел о старости и покое.

Мира летела в Люксембург с предчувствием катастрофы, словно видела красные цветы, упавшие на черный мрамор собственной могилы. Она не боялась смерти, она боялась переступить черту, за которой не повторится ни единого дубля предыдущей жизни. «Я буду человеком, который сядет в самолет вместо него, – решила Мира. – А если ничего не произойдет… Если злой рок не разлучит нас сегодня, я дождусь случая и распрощаюсь с ним сама! Навсегда! Окончательно. Я вышвырну этого человека из своей судьбы и научусь дышать без него. Я заново научусь ходить по земле, и наши дороги уже не пересекутся». Эта мысль скрасила Мире время в полете. О будущей жизни без Ханта она с удовольствием мечтала всегда, когда мчалась к нему на свидание, но от больного горла на высоте заболели уши. Мира попросила у стюардессы снотворное и уснула в мечтах.

Юрген встретил Миру в Люксембурге без Даниеля.

– Я ждал, – сказал он. – Не хотел уезжать без тебя. Купил билет в Париж, но не смог улететь один…

– Вы поссорились? – догадалась Мира.

– Пойдем отсюда куда-нибудь. Здесь кругом журналисты.

Они остановили такси у края каньона, вышли на смотровую площадку. Странная парочка, похожая на отца и дочь, которые встретились, обсудить дела. Он оживленно говорил, сопровождая французскую речь итальянской жестикуляцией, она висела над пропастью между берегами. Над ними по небу полз самолет, жирный как шмель, шел на посадку, сверкал полированными боками. Так низко, что можно было потрогать пальцем маленькие шасси… так медленно, что иногда зависал в воздухе… у Миры закружилась голова.

– Что? – спросил Юрген. – Тебе противен мой голос?

Небо поплыло перед глазами, словно Мира все еще была на борту, а самолет висел и висел. До удара о землю оставалась вечность.

– Мирей?..

– Мне дурно от высоты, давай спустимся?

По лестнице оба шли молча, также молча присели на скамью у фонтана, Юрген достал из кармана бархатную коробочку, и раскрыл ее.

– Бриллиант, – сказал он. – Мой подарок в честь нашей помолвки. Да! Не смотри на меня так. Я хочу на тебе жениться… здесь и сейчас, – кольцо оказалось на пальце Миры, головокружение повторилось. – Я понял главное, Мирей, что не могу тебя потерять. Если ты откажешь, в моей жизни не останется ничего святого.

– Где Даниель? – повторила вопрос Мира.

– Опять Даниель? – Юрген опустился на колено перед избранницей. – Ты мне откажешь?

– Не знаю, – вздохнула она. – Дай подумать.

– Подумать? – тревожная улыбка исказила лицо жениха. – Ни в коем случае, детка!

– Мне страшно, когда я не понимаю тебя.

Юрген отошел к фонтану, достал сигарету. Мира положила кольцо на ладонь и поднесла к лицу. Ни одной целой мысли не осталось в ее голове, только отблески бриллиантовых граней… ничего не значащее, ничего не стоящее предчувствие пустоты за вспышкой иллюзорного счастья.

– Это вся моя роль? – спросила Мира. – Ханни, зачем ты это затеял? Нашел способ отомстить матери за то, что не встретила тебя с караваем? Разве я не была твоей женой до сих пор?

– Ты будешь законной женой, – сказал Хант, – или уберешься из моей жизни. Больше никаких любовников и любовниц. Только ты и я.

– Значит, чертов флорентиец тебя бросил…

Хант промолчал. Только швырнул окурок, растоптал его и ушел не простившись.

Странный человек позвонил в номер через неделю. Мира смотрела в окно, телефон лежал на ее коленях. В последние дни она не расставалась с ним, но человек позвонил в гостиничный номер и с ужасающим русским акцентом сообщил, что нашел бриллиантовое кольцо, которое было описано в объявлении. На том самом месте, в то самое время.

– Говорите по-русски, – попросила Мира. – Я понимаю. – На том конце воцарилось недоумение. – Хорошо, говорите, как вам угодно, только не вешайте трубку.

– Тогда надо встретиться, – сказал незнакомец.

– Подходите к отелю, я жду вас…

– Лучше завтра в «Мак-Дональдсе». На площади, на углу…

– На каком углу, какой площади?

– Э… – задумался незнакомец. – Там, где оркестр играет.

– Поняла.

– Буду ждать на втором этаже завтра в десять. Приходите одна.

– Приду, – пообещала Мира. – Завтра в десять. Как вас узнать?

Вопрос запоздал, незнакомец успел бросить трубку.

Мира узнала его прямо с лестницы. На втором этаже в такую рань посетителей не было. У окна за столиком возвышался длинноволосый тип, похожий на бомжа. У его ног валялся рюкзак, ботинки были в дорожной грязи, которую в центре Люксембурга не отыскала бы даже ушлая свинья. По всему было ясно, что тип приезжий, а значит, в любой момент сорвется с места и бедной женщине ни за что не узнать, на какой дороге искать следы его ужасных ботинок.

– Вы? – догадался незнакомец, увидев Миру. – Прошу, мадам… – он со скрежетом отодвинул стул. – Княжна Виноградова? Пардон, что не во фраке. То есть, если бы я знал, что встречу такую даму…

– Не беспокойтесь, – сказала Мира и присела к столу.

– Еще раз пардон, – незнакомец учтиво оторвал зад от стула и поклонился, – не хотите ли чего-нибудь прикусить, а то я, знаете ли, ваше высочество, сутки не емши…

– Спасибо, – отказалась Мира. – Если я правильно поняла, вы готовы вернуть мне находку?

– Пожалуй, – неуверенно подтвердил человек.

– Могу я узнать, на каких условиях?

– Дык, видите ли…

– Понимаю. Я заплачу. Вы только назовите сумму.

– Видите ли, – еще больше смутился собеседник. – Я не каждый день знакомлюсь с графскими особами женского полу, может, представимся?

– Мира, – представилась особа.

– Артур, – ответил ее благодетель и еще раз привстал для поклона.

– Артур, прошу вас, давайте решим вопрос. Вы представить не можете, насколько это важно для меня сейчас…

– Кхе… кхе… – ответил загадочный Артур, шмыгнул носом и достал из кармана мятую бумажку, замусоленную и неопрятную, как носовой платок. Мире показалось, что этот тип предложит ей высморкаться первой.

– Читаете по-английски? – спросил Артур и пихнул бумажку в ее сторону. – Читайте, это оценка у ювелира. Если добавите на пропитание бывшему соотечественнику, поклон вам, госпожа, земной. – Мира развернула бумагу и ужаснулась. – Подарок любимого мужчины? – улыбнулся Артур и дождался утвердительного кивка. – Очень любимого? – Мира кивнула еще раз. – Зачем же бросила такую вещь под скамейку?

– Я не бросала, – призналась женщина, – оно упало само. – В глазах собеседника не нашлось ни доверия, ни сочувствия. – Честное слово, я потеряла сознание, а перстень был не на пальце, а в ладони. В больнице сказали, что ничего не нашли… Я просила… Я заплатила им деньги, чтобы искали…

– Не надо снимать с пальца подарок любимого мужика, – назидательно произнес Артур, и у Миры пропало желание откровенничать.

Она еще раз заглянула в квиток оценщика и убедилась, что кольцо действительно дорогое. Дороже, чем она могла предположить.

– Хорошо, – согласилась графиня.

– Такие подарки вообще не надо носить на улицу. Зачем? Только привлекать ворье.

– Он сделал мне предложение… я не успела надеть кольцо. Плохо чувствовала себя в тот день после самолета… Ужасно переношу высоту.

– Ха! – обрадовался Артур. – Я тоже! Так и что?… Сделал предложение и сбежал? Оставил вас с бриллиантами на газоне? – Мира расплакалась, и Артур смутился, вытащил из вазы салфетку. – Ну… ну… Будет… Черт! Ну, я тоже влип с вами в историю. Я думал, психованная графинечка, а тут такие страсти! Ты кто, графиня или княгиня? А то у меня без понятия, как к вам почтительно обратиться?

– Как хотите, – всхлипнула Мира.

– Ваше светлость, я, конечно, глубоко извиняюсь, но и вы поймите, у меня бизнес: ищу клады, выигрываю призы, достаю со счетов бесхозные деньги… но я не хочу, чтобы красивая графинечка так убивалась. Послушай меня, ваша светлость, не стоит он вас. Я бы на вашем месте продал этот несчастный камень и жил себе дальше…

– Я же сказала, что заплачу! Может быть не сразу, но заплачу все до последнего цента! Даю слово!

– Ох, – вздохнул Артур. – Ну, Шутов! Ну, сволочь! Это ж как меня подставил, чертов ублюдок! Я же не тварь какая-то, у меня же тоже душа имеется. Графиня, а хотите, я к вашему жениху подкачусь, пусть он заплатит?

– Мы расстались, – призналась Мира, вытирая сопли салфеткой. – Это кольцо – последняя память о человеке.

– Ой, – удивился Артур. – У вас, у богатых, если шиза, то на всю голову… Подумаешь, расстались! Помиритесь! Столько-то делов! Ради таких денег можно покрутить роман еще… Подъедешь к нему, туда-сюда… Простит, никуда не денется.

– Не простит. Это не он, это я его бросила, – призналась Мира.

Артур приблизился к заплаканному лицу графини, вгляделся в ее глаза, выцветшие от слез, и покачал головой.

– Ну, дает… – произнес он. – Была бы у меня такая женщина, я бы не то простил!

– Короче, – Мира отодвинулась от собеседника и раскрыла сумку, – возьмете расписку или поговорите с моим адвокатом? – ее взгляд стал ясным и выразительным.

– Господь с вами, графиня, дайте мне денег на обратный билет и на кинжал, чтобы я прирезал ублюдка Шутова. Я несчастных барышень обирать не приучен.

Мира расплакалась еще раз.

– Сколько вам дать? Я выплачу все, обещаю вам. В ближайшие дни я полностью рассчитаюсь.

– Ну, сколько-нибудь дайте. Сколько стоит билет до Варны? Машину нанять, переночевать хотя бы день в дороге… Ну, и пропитание соответственно, потому как без пропитания я могу чего доброго не доехать…

– Идемте со мной, – Мира бросилась к лестнице, Артур пошагал за ней. – Где вы храните перстень? Надеюсь, вы не закопали его в парке под деревом?

– Обижаете…

– Идемте скорее.

– Ваше сиятельство, я же объяснил, это мой бизнес. Я откапываю сокровища, а не закапываю их под деревья.

Артур облизнулся на стенд с гамбургерами.

– Идемте же… – торопила Мира.

– Вот влип! Вот же влип… – ворчал по дороге кладоискатель. – Зато с графиней пообщался. Ну, Оська! Ну, козел! Я до тебя доберусь!

Банкомат выплюнул кредитную карту, не отпустив ни купюры. Мира втащила своего попутчика в отделение банка, заставила его сесть в углу и не бросаться в глаза охране.

– Ваша кредитка аннулирована, – подтвердил служащий.

– Проверьте, пожалуйста, эти… – графиня вытряхнула на стол все кредитные карты. Одна за другой они прошли через прибор с безрадостным результатом. – Пожалуйста, – взмолилась Мира, – мне не такая большая сумма нужна! Я улажу все вопросы в течение трех дней, обещаю!

– Ничем не могу помочь, мадмуазель, – развел руками служащий.

– Дерьмо! – обратилась Мира к невидимому свидетелю, как к демону, парящему под потолком. – Поймите, он аннулировал счета мне назло! Не имея на это права! Это мошенничество. Я сегодня же разберусь…

– Понимаю, – сочувствовал клерк. – Бывает. Ничем не могу помочь.

Мира готова была вцепиться в его физиономию, но чья-то большая ладонь опустилась на ее плечо.

– Слышишь, графиня, – шепнуло на ухо небритое существо с длинной шевелюрой, – только не реви, ладно? – Что-то скользнуло в карман плаща. Мира нащупала кольцо и затаила дыхание. – Только не реви! Никогда не реви из-за мужиков. Поняла?

Рука отпустила ее, подхватила рюкзак… Мира увидела спину высокого человека, незнакомого и чужого, словно вышедшего из другого мира. Человек открыл дверь и исчез. Когда Мира выбежала на улицу, фигура кладоискателя стремительно удалялась, пересекая в неположенном месте проезжую часть своими несуразными ботинками.

– Артур!!! – закричала женщина так, что охранник вздрогнул. – Артур!!! Сейчас же остановись!!!