355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Ванка » Сказки о сотворении мира (СИ) » Текст книги (страница 52)
Сказки о сотворении мира (СИ)
  • Текст добавлен: 17 апреля 2017, 09:00

Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"


Автор книги: Ирина Ванка



сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 152 страниц)

Глава 7

Накануне эмиграции с Аркадием Давидовичем Кушниром случилось нервное расстройство: «В этой стране жить нельзя», – заявил Аркадий Давидович и начал подтверждать тезис фактами. Он выражал недовольство качеством продуктов и уровнем образования, его возмущало медицинское обслуживание и общественный транспорт… сам факт существования страны, непригодной для жизни уважающего себя человека, раздражал его особенно сильно. В конце концов, пропаганда достигла цели, Аркадий Давидович убедил себя в том, что ехать надо. Перебравшись за океан, он на некоторое время затих, потом сменил тактику. Новая стадия становления личности Аркадия Давидовича ознаменовалась массированной бомбардировкой ненавистной родины письмами из-за океана. Всех, кто остался в России, Арик считал несчастными недоумками и искренне старался выхлопотать для них хотя бы вид на жительство в соседней Канаде. Арика возмущала медлительность и нерасторопность бывших соотечественников в жизненно важных вопросах. Он отказывался понимать товарищей, которые до сих пор не заняли очередь в американское посольство. В конце концов, он дождался в своей тесной квартире двоюродного брата с семейством, и опять притих ненадолго.

Когда Арик Кушнир поступил в университет, друзья расслабились и совершенно напрасно. Получив диплом и гражданство, Кушнир-младший вернулся в Москву за женой, поскольку американские девы не отвечали его запросам, ни духовным, ни эстетическим. «Правильно сделал, – обрадовались друзья, – здесь ты кто? Богатый иностранец, родовитый потомок! А там ты кто? Дрань голозадая, вот ты кто!»

Никаких особых концепций семейного счастья Арик Кушнир заранее не строил. Он не знал, какую женщину предпочесть, но точно знал, на какой не женится ни за что. Воплощением абсолютного семейного кошмара младшему Кушниру рисовалась подруга Мирослава. Против внешности подруги Арик ничего не имел. Его не устраивал только характер. Размышляя о возможной избраннице, он вспоминал Мирославу: «Если б можно было слепить с ее характера, как с матрицы, противоположный характер… – рассуждал он, – чтобы там, где шипы, были впадины, чтобы там, где ямы – бугры… Получился бы идеал жены для молодого американца».

Первый раз Аркадий Давидович отбыл за океан без супруги, поскольку его запросы оказались значительными, а отпуск непродолжительным. Второй заезд оказался более удачным. Он увез с собой деву из хорошей семьи, с косою до попы. Вслед за девой, заграницу отправилась семья и выжила Аркадия Давидовича из дома, за который ему предстояло выплачивать кредит до конца своих дней.

Арик не опустил руки. Он поработал над ошибками и в третий раз увез в Америку сироту с подозрительным прошлым и отделался только алиментами на мальчика, которого неосмотрительно усыновил. В этот раз Аркадий Давидович крепко задумался о будущем и сделал открытие: «Умный человек должен зарабатывать много денег, – понял Арик, – а дурак – втрое больше». Аркадий Давидович открыл собственную ювелирную контору и стал раскручивать бизнес, подпираясь громкой фамилией отца. Получив известие о смерти родителя, он присовокупил к своему состоянию авторское право на издание книг и квартиру в центре Москвы.

Инспектировать наследственные владения Аркадий Давидович решил неожиданно, без предварительного звонка. Он понятия не имел, кого поселила в квартире подруга, и предвкушал вытянутые лица жильцов, которым он предъявит американский паспорт, но дверь открыл хмурый мужик.

– А французы где? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Арик, – я американец.

Хозяин вошел и потерял дар речи. Его элитная жилплощадь оказалась битком набита странными личностями. Сначала Арик решил, что дурдом на ремонте и сердобольная Мирослава разрешила временно разместить пациентов здесь. Потом Аркадий Давидович вовсе перестал соображать. Один придурок не переставая натирал тряпкой ботинок; другой выстругивал ножичком из деревяшки фигуру, похожую на пистолет; третий сидел на шкафу; четвертый писал иероглифы гвоздем на обоях; пятый дежурил с топором у дверей кладовки. Аркадий Давидович насчитал двадцать штук пациентов и сбился со счета. Люди присутствовали во всех комнатах, выглядели странно, странно реагировали друг на друга, странно себя вели. Аркадий Давидович собрался было навести в квартире порядок, но позабыл родной язык.

– Итс май праперти! Фак офф!!! – скомандовал он.

Заторможенная публика встрепенулась. Аркадий Давидович прошагал в прихожую, распахнул дверь и сердито нахмурился. – Фак офф!!!

Люди прекратили возню и подошли к хозяину территории. Засучив рукава, Арик принялся выпихивать на лестницу одного за другим. Постояльцы не сопротивлялись, только пялились вокруг невидящими глазами и задавали вопросы, на которые наследник отвечать не собирался. Управившись, он прошелся по комнатам и убедился, что никто не застрял под столом и не затаился в кладовке. Он заперся в квартире на все замки, накапал себе остатки коньяка, брошенного на кухне, опустился на пол и схватился руками за голову.

На прием в серьезное учреждение графиня Виноградова предпочла легкомысленный туалет. Она натянула короткое платье и высокий каблук, не поленилась посетить парикмахера и час провела у зеркала с косметичкой. Старания не пропали даром. Впечатлительный Федор, увидев нарядную даму в своем кабинете, приподнялся со стула. Карандаш покатился со стола и грохнулся на пол, галстук надавил на кадык. Федор взмок и растерялся, словно сам пришел на свидание. Он позабыл, где работает и чем занят, единственная мысль в его голове вытеснила все остальные: «Я ей не пара, – решил он, – никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах эта женщина не согласится выпить чашку кофе с таким парнем, как я».

– Известно ли вам, молодой человек, – спросила графиня, – где находится ваш шеф, Валерий Петрович Карась?

– Известно, – ответил Федор. – Он обследуется в психиатрической клинике.

– Зачем? – удивилась графиня.

– Хочет убедиться, что он не псих, – доложил Федор, как положено по уставу, четко и развернуто.

– Значит, он в Москве.

– Так точно, в Москве. Со вчерашнего дня.

– Каким образом?..

– Был снят с верхушки маяка норвежскими пограничниками и доставлен к посольству.

– И что он делал на верхушке?.. – спросила Мира.

– Разбил лампу, заперся и ждал, когда его заберут.

– Действительно, псих! Рубильник же на видном месте. Красного цвета.

– Не могу знать…

– Густав меня убьет!

– Что, простите? – спросил Федор и еще выше приподнялся со стула.

– Я говорю, псих твой начальник. И выпустят его нескоро.

– Скоро! Валерий Петрович утром звонил, сказал, что вечером зайдет, просил отнести материалы в архив. Видите, инвентаризацией занимаюсь, устанавливаю наличие, проверяю сохранность… – Федор нагнулся под стол за упавшим карандашом, – а то у нас материалы во сне пропадают, а предчувствия плохие наяву развиваются.

Взгляд графини упал на папку с надписью «Сотник 1910 год».

– Дело физиков еще не пропало?

– Пока нет. У нас же в основном ксерокопии, – доложил Федор. – Только несколько оригинальных бумаг… А вы откуда узнали?

– Я здесь как раз по делу физиков, – сообщила графиня, открыла сумочку и убедилась, что синяя кнопка горит.

– Вы принесли материалы?

– Нет, я поймала преступника. Передайте шефу, что в квартире Кушнира заперт убийца. Надо бы его забрать и посадить куда-нибудь понадежнее.

– Убийца Кушнира? – не поверил Федор и выскочил из-за стола. – Я сейчас же позвоню Валерию Петровичу, – пообещал он. – Он сейчас же приедет. А вы… подождете его? У вас есть время? Кофе хотите?

– Хочу, – неожиданно ответила графиня и улыбнулась. – И рюмочку коньяка для моего слуги, если можно.

– Я мигом! – воскликнул Федор и выпорхнул за дверь, а когда вернулся, графини Виноградовой в кабинете не оказалось.

Вечером в квартиру Кушнира постучали.

– Откройте, – сказал уверенный голос и развернул у дверного глазка удостоверение в красной обложке. Арик смог прочитать половину фамилии, должность, а также название организации, выдавшей грозную корочку.

Арик прочел и похолодел. Именно этого зрелища в дверном глазке всю жизнь боялся его покойный отец. Именно такой визит некогда оборвал блестящую карьеру деда, служившего еще императору. Именно этот страх он генетически впитал вместе с наследственным ремеслом и такой же наследственной склонностью к законопослушанию. Но, вместо того, чтобы принять неизбежное, Арик Кушнир произнес речь на английском языке, подражая булькающему, надменному американскому диалекту, на котором общались с ним коренные жители. Арик сообщил обладателю удостоверения, что он есть иностранный гражданин и знает свои права; что без представителя посольства общаться ни с кем не намерен, и дверь откроет только для того, чтобы выйти из квартиры, сесть в такси и проследовать в аэропорт.

Валерий Петрович диалекту не поверил и обратился к бывшему соотечественнику по-русски:

– Дверь открой, мужик! Посмотри, что на площадке у тебя творится!

– Не понравится – закроешь, – робко добавил Федор.

Арик Кушнир прекрасно знал, что творится у него на площадке, поэтому стойко держал осаду.

– Что поделать, – вздохнул капитан Карась, – Вызывай автобус, Федя. Будем забирать всех.

В тот день ни один разумный житель подъезда не покинул квартиры. Непрошеные постояльцы никуда не ушли, они рассредоточились по этажам: сидели на лестнице большими и малыми группами, катались на лифте, гадили и ловили эхо в шахте мусоропровода.

– …Автобус и ОМОН на всякий пожарный случай, – уточнил Валерий Петрович.

Ночное дежурство в рабочем кабинете капитана Карася сменялось ночными допросами. Одна неприятная информация следовала за другой. Сорок один невменяемый мужик без документов и один психованный американский гражданин довели капитана до того, что тот уснул за рабочим столом, и был разбужен глубоко за полночь, когда невменяемых мужиков стало сорок. Охранник доложил, что «искатель французов» неизвестным способом покинул камеру, продолжил свои поиски на пустых этажах и сгинул совсем.

– Все нормально. Объявится, – сказал капитан и распорядился пересчитывать задержанных через каждые полчаса, но неприятности не позволили ему уснуть. Бледнее полотна, Федор возник у стола начальника с папкой в руке. «Сотник 1910 год», – прочел капитан на папке, и сон как рукой сняло.

– Что еще?

– Валерий Петрович, – обратился Федор к начальнику, – что вы хранили в этой подшивке?

– Отчеты Лепешевского… Ты хочешь сказать, что документы пропали?

– М… М… – начал заикаться Федор. – Может, они тоже объявятся?

– Там были письма… темные ксероксные листы с шифрованным текстом, – Карась выхватил папку из рук помощника. На стол посыпались протоколы допросов свидетелей в аэропорту, никакого отношения к отчетам Лепешевского не имеющие.

– М… Мирослава, – выдавил из себя помощник.

– Так, – от ярости Валерий Петрович выпучил глаза, – хорошенькое дело!

– Виноват, товарищ капитан…

– Виноват… Я тебе запретил принимать людей по делу физиков без моего разрешения! Запретил или нет?

– Я не знал, что она из них! – оправдывался Федор. – Она сказала, что ваша знакомая, что знает, где вы, что хочет помочь.

– Черт бы тебя подрал! Всех Виноградовых Мирослав… мне на стол… с телефонами и домашними адресами… Немедленно!

– Слушаюсь, Валерий Петрович!

– Стой! – Федор затормозил у порога. – Найдешь – держись от нее подальше, встретишь – не подходи. Заговорит – заткни уши!

– Слушаюсь, – повторил Федор, вылетел в коридор и помчался среди ночи мимо запертых кабинетов в неясном направлении с неопределенной целью.

Оставшись один на один с проблемой, капитан задумался. Чем может грозить подобная утечка информации? В формулах и шифровках, оставленных профессором Лепешевским после экспедиции по Уральским пещерам, сам Лепешевский не смыслил ни черта, откуда взял – не признался. Тем не менее, верный ассистент хранил бумаги, как сокровище. Валерий Петрович не рискнул показать их физикам, проверенным и надежным. А распущенная девица, любительница виски из горла, глазом не моргнув, отнесет их прямо к Боровскому.

Волосы встали дыбом на макушке Валерия Петровича, он трижды себя проклял, что не проконсультировался с Ларионовым… что не сдал материалы перед отъездом в Лондон, что доверил эту работу бестолковому Федору именно в тот день, когда Мирославе пришло в голову сдать убийцу. В такую длинную цепь совпадений капитану верилось туго.

«Или все потихонечку обойдется, – решил он, – или трибунал». Он схватил со стола трубку звонящего телефона и рявкнул в нее… Валерий Петрович был уверен, что Федора понесло на новые приключения или, того хуже, раздавило под тяжестью миллиарда адресов девиц с искомым именем и фамилией.

– Валера, привет! – ответил приятный женский голос. – С учетом пикантных обстоятельств нашего знакомства, я буду на «ты». Не возражаешь?

– Кто это? – удивился Валерий Петрович.

– Мирослава. Если помнишь такую.

– Мирослава? – капитан не поверил правому уху и приложил трубку к левому.

– Вспомнил?

– Ну, как же… Разве можно забыть… – ответил он и потянулся к столу, за которым сидел убежавший помощник. Стол был пуст. Валерий Петрович привстал, чтобы догнать Федора в коридоре, но шнур не подпустил его к двери. – Приятно слышать, Мира. Не ожидал…

– Ну, уж скажешь, не ожидал…

– Надеялся…

– Уже ближе к теме.

– Как поживаете, Мирослава? То есть, как поживаешь?

Валерий Петрович вынул из кармана мобильник, набрал два слова: «вернись срочно» и послал вдогонку непутевому помощнику.

– Ты подарок от меня получил? Я имею в виду циркача.

– Аж сорок две души, – ответил Карась.

– А лишнего не прихватил ничего? Отпусти Арика, Валерий Петрович, будь человеком. Он ни в чем по вашей части не прокололся. Он вообще не в курсе моих проблем, и что я делала в квартире его отца, сына никак не касалось. Если ты рассчитываешь вытрясти из него информацию, то зря тратишь время и мучаешь невиновного.

– А сама не хочешь зайти ко мне… пообщаться?

– Нет, – ответила Мирослава, – не хочу. Пока ты не перестанешь сажать в клетки хороших людей, на мое общество не рассчитывай.

– Я сажаю в клетки людей, которые могут представлять опасность!

– А я представляю опасность, – призналась графиня. – Понятно? Это я представляю опасность, а не Арик Кушнир… и не Натан Валерьянович с Оськой. Я!

– Понял, – ответил капитан.

– Но тебе пока что не угрожаю. По-человечески прошу, отпусти Арика Кушнира.

– Ты готова опознать убийцу?

– Боже мой! – воскликнула графиня. – Ты циркача не узнал?

– Во-первых, они все похожи на Бельмондо, – заметил капитан, – все на одну рожу. Все примерно одного возраста, телосложения… все любят баловаться с ножами и, возможно, метко стреляют. Как я должен был выявить подозреваемого?

– А во-вторых? – спросила графиня.

– Во-вторых, кто-то должен опознать его при понятых и подписать протокол. Я думал, мы договоримся.

– Вот дела… – расстроилась Мира.

В кабинет ворвался Федор с бешеными глазами. Карась указал на телефон и жестом попросил пробить номер…

– Ты боишься прийти ко мне, Мирослава?

Глаза Федора сделались еще больше. Он испарился на цыпочках, не скрипнув ни дверью, ни половицей.

– Не хочу осложнять тебе жизнь. Я пришлю служанку Кушнира. Кого надо она опознает, а ты отпустишь Арика. Идет?

– Нет, не идет. Впечатлительная девочка может опознать убийцу в любом из них. Мне нужен вменяемый человек, уверенный в своих показаниях. В суде твои показания, Мирослава, будут выглядеть гораздо убедительнее.

– Послушай, он ведь сознался сам…

– Они сознались все до единого.

– Ты их пытал?

– Идиотов пытать не имеет смысла. Среди них нужно только опознать убийцу и освободить лишние камеры.

– Он такой замученный, молчаливый, в джинсах и серой рубашке…

– Они все в похожих рубашках, все замученные и все неболтливы. Мира, я уже допросил Кушнира. Завтра оформят бумаги, и он покатится на все четыре стороны. Если ты не хочешь прийти ко мне в кабинет, скажи, где мы можем встретиться? Возможно, мне удастся тебя убедить…

– Боже мой, неужто кроме меня некому опознать бродягу?

– Боровский Натан Валерьянович может сделать это вместо тебя, и Шутов…

– Ни того, ни другого ты не получишь! – заявила графиня. – Даже думать забудь!

– Если в ближайшие трое суток объявятся родственники стрелка, мне придется его отпустить.

– Родственники? Не смеши меня, Валера! Родственники могут явиться за кем угодно, только не за стрелком. Раздай всех – он один останется, и опознавать не придется.

– Мне показалось, ты заинтересована в том, чтобы посадить его по статье за убийство или на худой конец отправить в охраняемое лечебное учреждение.

– Как следует запереть в одиночной палате, – уточнила графиня, – и поставить охрану у двери. Эта сволочь еще пригодится.

– Родственники могут объявиться у каждого человека.

– Циркач – не человек.

– Твое упрямство приведет к тому, что убийца окажется на свободе.

– Не надо брать меня на понт, гражданин начальник.

– Мне кажется, что мы проще поймем друг друга, если встретимся…

– А мне кажется, – заметила графиня, – что ты зря тянешь время. Не пытайся вычислить меня по номеру телефона. Тебе это ничего не даст.

– Я хочу объяснить…

– Валера! Запри циркача и ни о чем не волнуйся. Запри всех, если сомневаешься, и не бери в голову… За циркачом не придут. А если придут, позвони. Любопытно будет взглянуть, кто это, – сказала Мира и связь прервалась.

– Валерий Петрович! – ворвался в кабинет взволнованный Федор. – Ничего не вышло. Номер засекли, а где сама?..

– Здесь она… – осенило капитана. – Была… Вот же хитрая бестия! А я болван!

– Никак нет, Валерий Петрович.

– Болван, болван! Она стояла под окнами. Видела же, что горит свет, иначе не стала бы звонить ночью по служебному телефону.

– Так я метнусь…

– Метнись, – кивнул капитан. – Может, успеешь перехватить ее… где-нибудь на окраине города.

Лязг замка разбудил Аркадия Давидовича ранним недобрым утром. Дверь открылась, в камеру никто не вошел. Задержанный выглянул в пустой коридор, вернулся на нары и стал дожидаться охранника, но дождался рассвета. Он еще раз сунулся в коридор. Коридор по-прежнему пустовал. Арик вышел на лестницу, спустился к дежурному и объяснил ситуацию.

– Ну и что? – ответил дежурный арестанту.

– Я что же, могу идти?

– Как фамилия?

– Кушнир, – представился Арик, дежурный выдвинул ящик стола.

– Аркадий Давидович? – уточнил он, доставая бумаги.

– Он самый.

– Расписывайтесь.

– Что это?

– Подписка о невыезде.

– Не имеете права! Я иностранец.

– Жди утра и разбирайся с начальством, – ответил дежурный и подал Арику ручку. – Здесь расписывайтесь… и здесь. Паспорт, бумажник, ключи от квартиры… – дежурный выкладывал из ящика документы, как ненужный хлам, а Аркадий Давидович рассовывал их по карманам. – Что-то еще?

– Ничего.

– Ну, иди.

– Идти?

– Выход там… – дежурный указал дорогу и занялся своими делами.

Освобожденный господин Кушнир вышел из кирпичного здания во дворик, преодолел шлагбаум и продефилировал мимо графини, с ночи ожидавшей у пропускного пункта. Прошел, не заметив, словно не был знаком. Графиня проследовала за ним. Аркадий Давидович остановился у обочины в надежде поймать такси, но в переулке не было ни одной машины.

– Здравствуй, Арик, – поздоровалась Мира.

Аркадий Давидович приветствие игнорировал. От стоянки отъехала старая колымага с затемненными стеклами и медленно поползла по дороге. Арик энергично замахал рукой. Колымага встала, но не избавила его от общества графини. Графиня влезла в машину за ним следом.

– Домой, – приказала она.

– В гостиницу…

– Домой, домой…

Машина тронулась, и Арик понял, что влип. Чтобы убедиться в ужасной догадке, он дернул ручку. Дверь машины была заблокирована. Шофер отсутствовал. Автомобиль ехал сам. Медленно и неуверенно, но в правильном направлении. Именно в том направлении, в котором Аркадию Давидовичу меньше всего хотелось бы ехать.

– Чего задергался? – спросила Мира. – Разве самое страшное в твоей жизни не позади? Разве с тобой уже не случилось то, чего ты боялся больше смерти, и ради чего бежал за границу?

– Что ты от меня хочешь? – спросил Арик, но ответа не получил.

Оказавшись в квартире отца, Арик сам напал на графиню.

– Тебе известно, что я огранкой бриллиантов не занимаюсь? Я вообще завязал с огранкой. Только продажа, консультация и оценка, если тебя устроит… Я не дядя Давид. Сказал «нет», значит, «нет»!

– Конечно, – согласилась Мира, озирая бардак, оставленный постояльцами. – Ты не дядя Давид. С ним я еще церемонилась, имея в виду его мягкий характер, а тебя-то я без проблем обломаю. Не сомневайся, – она оторвала кусок обвисших обоев и улыбнулась. – Узнаешь свою детскую? Старые обои с паровозиками. Вот они… Даже краски не поблекли. Помнишь, как нас английскому учили? У тебя была игра с картинками и словами… если правильное слово приложить к нужной картинке, зажигалась подсветка. Помнишь, как ты шпаргалки рисовал на обоях?

– Что ты от меня хочешь? – повторил вопрос Арик.

– А медведей своих любимых куда подевал? Миню и Лёву? Ну, Лёва, – потому что был желтый и ревел как лев, а Миня-то почему?

– Потому что «ш» не выговаривал, – ответил Арик. – И все-таки, что тебе надо?

– Мне надо, чтобы ты сделал ремонт и поменял замок в мастерской, – сказала графиня. – А я позвоню Машеньке и скажу, что она может вернуться на работу.

– Она не вернется. Я думал продать прислугу вместе с квартирой, но она не захотела работать там, где убили папу.

– Ладно, – согласилась графиня. – Одолжу тебе на время Густава. До тех пор, пока Машенька не одумается. Он наведет здесь порядок, и все расставит по местам.

– Вообще-то, я собирался вернуться в Америку.

– Вообще-то, Густав для тебя слишком жирное одолжение, – рассудила графиня, – мог бы и сам заняться уборкой. Но раз уж я виновата…

– И все-таки, что ты от меня хочешь?

– Не продавай инструменты отца ни за какие деньги, никого не пускай в его мастерскую и еще… Сходи на завод. Там у дяди Давида в кабинете до сих пор стоит твой портрет. Он всем рассказывал, что ты необыкновенно способный мальчик и когда-нибудь вернешься в Москву, чтобы заниматься делом.

– И что?

– Ничего. Я рада, что твой отец оказался прав.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache