Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 152 страниц)

– Поймет, поймет…

– Я реальный!.. – возмутился Иван. – Я человек!

– Именно человек, – согласился Учитель. – И заблуждаетесь чисто по-человечески, считая себя реальным объектом. Заблуждаетесь, прежде всего, в оценке самого себя. Человек, дорогой мой Иван Павлович, – есть процесс. Не объект, не субъект и не иллюзия. Это процесс, имеющий размытые временные рамки, пространственные границы и доминирующие частоты. Многоуровневый процесс воспроизводства и обмена энергии и информации, который не может адекватно анализировать самого себя и окружающее пространство, потому что теоретическая вероятность такого процесса… Вернее сказать, переменная величина, определяющая сложную формулу энерго-информационных превращений, имеет гораздо более широкий диапазон, чем мы с вами можем адекватно усвоить и обработать в данной системе восприятия, которая называется субъективным или объективным анализом… Или, простите меня, галлюциногенной аналитикой инохронального субстрата.

– Вот! – подтвердил вышесказанное Оскар Шутов. – Теперь дошло? До него не дошло, Натан Валерьянович. Объясню для продвинутых: ты проходной персонаж, ясно? Ты пришел и уйдешь. Для таких, как ты, не сочиняются биографии. Для таких, как ты, не придумывается имя, потому что оно тебе ни к чему. Дошло?

– Дошло, – ответил циркач.

– Что до тебя дошло?

– Дошло, – повторил он и встал с табурета.

Безымянный персонаж направился к двери, а Боровский за кошельком.

– Погодите, вы не взяли денег на дорогу.

– Какую дорогу? – обернулся «Иван».

– Просто так, на расходы возьмите.

– Зачем?

Натан Валерьянович растерялся.

– Куда вы уходите среди ночи?

– Никуда, – ответил обиженный гость и хлопнул дверью.

– Шекспир вас всех обманул, – сделал вывод Валех. – Жизнь – это цирк, и люди в нем – клоуны. Их роли написаны и распределены. Их выход на манеж ограничен регламентом. Их лица скрывают маски. Я искал квинтэссенцию бытия, чтобы в одном представлении показать тебе жизнь, но в жизни ты разобралась еще меньше, чем капитан Карась в первичных полях.

– Там не было живых людей, Валех. У всех одинаково бледные лица, в глазах не отражается свет. Они замерли и молчат. Они – манекены.

– Я дал тебе волшебство оживлять манекены, а ты живых людей превращаешь в чучела. Кому ты не веришь на этот раз, себе или мне?

– Во что мне верить, Валех? Кому мне верить? Какая разница, как называть этот мир, если внутри него такая же пустота, как снаружи, только более пестрая и шумная.

– Пустота есть обязательный атрибут бытия на ранней стадии становления. И, пока вокруг полный зал восковых фигур, артист счастлив. Он должен творить, вдохновленный идеей, что его искусство кому-то необходимо. Пока он будет верить, его бытие будет наполняться смыслом. А когда поймет, что один во Вселенной, вера потеряет смысл, как само бытие.

Глава 4

Спросонья Оскар Шутов не узнал капитана. Он много работал, поздно лег, и, вероятно, не отключил компьютер. Галлюцинации и прежде охотно посещали дачу Боровского, а также бродячие привидения, потусторонние отражения и фантомные сущности бывших обитателей поселка, покойных и ныне здравствующих. Оскар решил, что пришел фантом: бывший сосед Натана Валерьяновича собрал мешок позапрошлогодней картошки и решил по-соседски впарить его Боровским. Когда он понял ошибку, было уже слишком поздно.

– Вы арестованы, – сказал «фантом» и обрел черты капитана госбезопасности.

– Нет!

– Руки! – крикнул капитан и больно схватил полусонного физика. Наручники щелкнули на запястьях. – Обыщите его! К приборам не прикасаться! Ни к чему не прикасаться без моего разрешения. Шутов, вы подозреваетесь в преднамеренном убийстве, краже государственной собственности и покушении на должностное лицо при исполнении служебных обязанностей. Кто находится в доме, кроме вас?

– Никто, – пискнул Оскар.

Человек в камуфляже взял его за ворот пижамы, протащил по двору и швырнул в машину.

– Вот оно что, – воскликнул Карась, открывая тяжелую дверь лаборатории. – Так я и думал! Что-то подобное я и предполагал. – За ним в лабораторию вошли сотрудники в штатском. – Ничего не трогать, – предупредил Карась и вытащил коробку, задвинутую под компьютерный стол. В коробке лежал неоднократно похищенный аппарат. Собранный и упакованный как с конвейера. Внутри корпуса присутствовала даже пустая капсула для кристалла. Вместо фольги внутренности прикрывала нормальная крышка, рычаг и линзы были аккуратно втянуты внутрь. В сложенном виде прибор мог легко уместиться в ящике письменного стола. – Слава Богу! – вздохнул капитан и закрыл коробку. – Ни к чему не прикасаться! Может быть смертельно опасно. Задержанного обыскали?

– Так точно, Валерий Петрович, – доложил помощник.

– Раздеть и осмотреть еще раз! – приказал Карась. – Чтобы ни одного подозрительного прыща!.. Ни одного лишнего провода или кнопки, если вам дорога ваша жизнь.

– Будет сделано, господин капитан.

Карась вернулся к машине, чтобы лично присутствовать при обыске.

– Где Боровский? – обратился он к раздетому молодому человеку.

– Уехал.

– Куда?

– Не… не знаю.

– Сейчас узнаешь! Сейчас ты мне все расскажешь, изобретатель хренов. Сейчас я тобой займусь, как положено! Пришло мое время задавать вопросы!

Карась спустился в лабораторию, где сотрудники в штатском неподвижно стояли над тазом с вогнутой зеркальной плоскостью, похожей параболическую антенну.

– Не трогать! – повторил он. – Даже не смотреть! Помещение обесточить, опечатать, выставить круглосуточную охрану. Шутова в камеру с видео наблюдением. Круглосуточным видео наблюдением! – уточнил капитан. – Вы останетесь здесь до особых распоряжений… Ты, Федор, поедешь со мной.

Помощник вышел во двор вслед за Карасем и достал сигарету, но получил строжайшее предупреждение.

– Этого взяли, Валерий Петрович, и того возьмем, – заверил Федор начальство. – Вопрос времени.

– Вопрос времени, – ответил Карась, – самый сложный вопрос современной науки. Пока не взяли профессора, никаких перекуров. Даже когда возьмем, не советую расслабляться. Без меня задержанного не допрашивать, – предупредил Карась коллег и умчался на служебной машине.

С той минуты жизнь Оскара Шутова переломилась. Если до ареста он был счастлив и беззаботен, не отдавая себе отчета, то после – Оскар Шутов был только несчастен и озабочен целью: как можно скорее вырваться на свободу, раствориться в толпе, залечь на дно, поселиться в лесу, чтобы никогда больше не попадаться на глаза правоохранительным органам. Оскар Шутов не ел и не спал. Он ждал приглашения на допрос. В его голове работал компьютер, перебирал возможные комбинации обвинений и оправданий. Компьютер не выключался даже на ночь, поскольку не находил решения. Решения, которое позволит ему из обвиняемого превратиться в счастливого и беззаботного гражданина.

Первые сутки казались Оскару бесконечными. На вторые – он потерял счет времени, ибо оно растянулось так, что чуть не разорвало пространство, чуть не погрузило несчастного арестанта в состояние бесконечного ожидания. Никто не шел навестить страдальца. Никто не желал его допросить. На третьи сутки Оскар смирился с судьбой и уснул. Точнее, забылся под утро на пару часов, а, придя в себя, не понял, которое теперь время суток. На четвертый день Оскару стало все равно. Его должны были выпустить, осудить, или расстрелять, или задушить, на худой конец, забить до смерти при допросе, но в коридоре стояла тишина. До Оскара Шутова дошло, что он не простой арестант. Что на таких как он законы не распространяются, что таким как он не положено человеческих церемоний. На пятые сутки Оскар понял, что ему конец.

Тем временем капитан Карась был катастрофически занят. Хуже, чем занят. Капитан изучал вопрос. С этой целью он удалился в архив и бросил узника на растерзание страхам. Капитан Карась выгреб из архива все, что можно и все, что нельзя. Документы с грифом «совершенно секретно» не помещались в сейф и складировались на рабочем столе. Он изучил не только вопрос, но и родословную фигурантов по делу вплоть до мирового потопа. У капитана Карася критически не хватало времени. Он подключал помощников, но работы меньше не становилось. Капитан устраивал консультации со специалистами во всех интересующих его областях, но беседы больше походили на ночные допросы. Реки мутной информации стекались к нему со всех сторон, пока не переполнили чашу: после беседы с почитателем священных камней и тайной библейской доктрины, капитан сломался. Первый раз в жизни он изменил принципу и напился допьяна один, запершись в квартире. Наутро Валерий Петрович был свеж и как всегда работоспособен.

Перед тем как вызвать арестованного на допрос, он вернул в архив лишние документы. Все, что капитан решил приберечь до времени у себя, поместилось на полке сейфа и прекрасно заперлось на ключ. Капитан выпил крепкого кофе. Ему надо было понять, в каком ключе вести разговор со скользким типом по фамилии Шутов.

– Где проживаете? – спросил капитан, заполняя лист протокола.

– Где придется.

– Место работы?

– Безработный.

– Семейное положение?

– Сирота.

– Образование?

– Я законов не нарушал. Вы знаете, что Коробова застрелил наемный убийца. Так вот, не я его нанимал. Не я!

Карась отложил ручку.

– А Кушнира? – спросил он.

– Кого?

– Давида Самуиловича, огранщика и ювелира, убитого неделю назад в своей квартире… Вам знаком этот нож? – кинжал в полиэтиленовом мешке, отнятый профессором Боровским у студентов, лег перед подозреваемым на стол. – Знаком, – повторил капитан с утвердительной интонацией. У меня все основания подозревать, что господин Боровский всадил его в глаз ювелира… Вы действовали в сговоре?

– Что? – воскликнул Оскар. – Нож в глаз? Учитель? – Его лицо налилось кровью, руки задрожали, веко задергалось. – Как вы смеете подозревать Учителя! Вы, несчастный идиот! Если вы хоть пальцем тронете этого человека, я вас уничтожу! Клянусь, я убью вас всех!!!

Оскар пришел в себя на столе от оплеухи. Как он взобрался на стол и за что получил, обвиняемый сознавал невнятно. Ему на голову была выплеснута вода из графина. Злобное, небритое лицо капитана, склонилось над ним.

– Что за камень у тебя украли, парень? Откуда ты его взял? Что тебе известно о «философских камнях»? «Ангельских…» «Библейских…» Как еще вы их называете между собой? Каким образом они попадают сюда и для чего?

– Не знаю, – промямлил Оскар.

– Кто похитил у Кушнира кристалл?

– Не знаю. Не знаю я никакого Кушнира!

– Врешь! Ты вооружил убийцу ножом и назвал адрес?

– Не я! Не мы…

– Кто кроме вас?

– Не знаю! – расплакался Оскар. – Не знаю…

В камере Оскар Шутов оценил свое гнусное положение. Во-первых, он нагрубил следователю, накричал на него и, возможно, побил. Во-вторых, он понятия не имел, кто такой покойный Кушнир. «И почему опять в глаз?! – удивился Оскар. – Почему нельзя убить человека ножом в какое-нибудь другое место?» «Нож! – вспомнил он. – Нож-то Учителя!» Оскару опять захотелось плакать. Он бы и рад помочь следствию, но ни имени, ни фамилии, ни адреса проходного персонажа под кодовым названием «циркач» он так и не создал. Зато своими руками выпустил на свободу с оружием. Всю ночь Оскар размышлял, а утром попросился на допрос, но в кабинете следователя уже сидела молодая дама. Запуганная и заплаканная.

– Узнаете? – спросил Карась даму.

Дама подняла на Оскара мокрые ресницы и покачала головой.

– Нет, – ответила она.

– Не торопитесь. Посмотрите внимательно. Когда-нибудь этот человек бывал у вас в доме? Может быть, вы встречались с ним где-то еще? Возможно, Давид Самуилович поручал вам передать ему…

– Нет, – упорствовала молодая особа. – Я не знаю…

– Уведите!

– А я знаю! – воскликнул Оскар. – Я понял, что надо делать и где искать!

– Пусть ждет в коридоре, – приказал капитан и арестованного вывели прочь.

– Вы уверены, что кроме камня ничего не пропало?

– Ничего, – подтвердила девушка. – Он не взял даже деньги и золото. Вся коллекция камней на месте.

– В квартире часто бывают посетители?

– Что вы? Совсем нечасто. В последний год Давид Самуилович старался не приглашать…

– В последний год он работал дома?

– Он часто работал дома.

– Над специальными заказами?

– Не знаю. Мне не разрешалось прибираться в мастерской. Дядя Давид всегда сам…

– Почему он показал вам кристалл? Он всегда показывает вам камни, приобретенные для коллекции?

Девушка расплакалась, закрыла лицо руками.

– Ну, ну… Маша! Не стоит… – Карась налил в стакан воды из графина.

– Давид Самуилович был так счастлив, что купил его, – всхлипнула Маша. – Вы не знаете, что такое для коллекционера редкий камень. Он уникальный. На территории России нет ничего похожего.

– Что рассказывал о камне Давид Самуилович?

– Что его ученик работал в экспертной лаборатории и позвонил ему сразу. Он мог позвонить кому угодно. Давид Самуилович не единственный коллекционер в Москве. Красные алмазы – большая редкость, а люди, которые принесли его на оценку, решили, что это рубин. Они нашли камень и решили продать.

– Этот человек бывал у вас в доме? – Карась показал девушке фотографию профессора Боровского в траурной рамке.

– Нет, не бывал.

– Вы видели его прежде?

– Нет, – ответила девушка и заплакала.

– Ведите Шутова! – приказал капитан, и задержанного снова завели в кабинет. – Мы вызовем вас для опознания, – предупредил капитан заплаканную Машу. – До тех пор прошу не уезжать из Москвы…

– Никакого опознания не будет! – заявил Оскар, и присутствующие с интересом поглядели на арестанта. – Вы не найдете убийцу! И в тюрьму его не посадите.

– Почему же не посадим? Посадим, – пообещал капитан.

– Потому что я понял, кто он такой. А вам не скажу.

– Почему же не скажете?

– Потому что я передумал.

Седьмой день заключения прошел без допроса. Капитан Карась переключился на более разговорчивых свидетелей. На восьмой день задержанный Оскар Шутов исчез из запертой одиночной клетки, снабженной камерой круглосуточного видео наблюдения.

Капитан побагровел от ярости, слушая невнятный рапорт дежурного.

– Запись!!! – воскликнул он.

– Запись велась.

– Где?

– Уже передали…

– Я приказал, не прикасаться к пленке до моего распоряжения! В какой отдел вы ее передали?

– В ваш! – ответил дежурный. – Кассеты лежат у вас на столе.

– Кто видел?

– Никто. Сегодня утром изъяли и сразу же отнесли.

Капитан поднялся по лестнице, ворвался в кабинет, увидел две кассеты, сложенные стопкой на рабочем столе, и холодный пот выступил у него на лбу.

– Федор! Меня нет! – закричал он в телефонную трубку. – Нет, и сегодня не будет!

Первая запись, сделанная во внутреннем дворе в день побега, оказалась особенно «содержательной». Камера была направлена в стену, вернее сказать, на окно, за которым томился необыкновенный арестант, но в день побега рабочий, производящий наружный ремонт, пихнул ее лестницей и не вернул в исходное положение. Этого капитан Карась ожидал и боялся. Рабочий показался Карасю подозрительным. Он взял себе на заметку проверить личность, и вторую кассету вставил в магнитофон без особой надежды. Освещение в камере было тусклым, пространство сильно выпяченным, поведение арестованного – тривиальным. Сначала Оскар Шутов лежал на нарах, потом поднялся, словно испугался резкого звука. Дверь открылась сама. Полоска света из коридора легла перед ним, и узник просто ушел на свободу. Он не прошел как привидение сквозь стену, его не вытянуло сквозняком в вентиляцию, он даже не превратился в мышь, чтобы ускользнуть в нору. Необыкновенный арестант удалился через обыкновенную открытую дверь.

Капитан сверил время, дату и еще раз отмотал пленку. Определенно, Шутов удивился и не сразу перешагнул порог. Едва различимые тени из коридора отрисовались на светлом пятне. Капитан остановил кадр и вгляделся. По его прикидкам, как минимум двое заговорщиков пришли вызволять арестанта, но изображений своих для следствия не оставили.

Запись была отвратительна, картинка искажена, контур фуражки едва читался в размытом теневом силуэте. Капитан Карась еще раз просмотрел пленку в замедленном темпе.

– Никто не заходил в мое дежурство, Валерий Петрович, – доложил сотрудник, охранявший подъезд в тот злополучный час. – И не выходил никто. Я никуда не отлучался…

– А этот? – Карась предъявил фотографию Боровского и дежурный задумался.

– Точно, этот… Да, да! Именно в десятом часу!

– Он был один?

– Один.

– Что хотел?

– Хотел… – дежурный напрягся, стал отчаянно тереть лоб.

– Он спросил, в какой камере находится Шутов? – помог капитан.

– Точно! – осенило дежурного. – Боже мой…

– И попросил ключ?

– Нет, он попросил…

– Что?

– Я не дал ключ. Я сказал, что не положено. Тогда он попросил меня открыть дверь. Боже мой, Валерий Петрович! – на лбу молодого человека выступил пот.

– И ты открыл.

– Сам не знаю, что на меня нашло.

– Открыл?

– Так точно. Виноват.

– Черт!!! – воскликнул Карась.

– Прикажете писать рапорт?

– Отставить! Никаких рапортов до моего особого распоряжения.

– Каждый искатель истины, заявившись на свет, считает, что именно он дежурит у небесной оси, вокруг которой вращается мир.

– Боюсь, Валех, что ты прав.

– Зачем же маленькой трусихе нужна большая небесная ось?

– Затем, чтобы убедиться в своем ничтожестве. Постоять рядом с чем-то великим. Оценить свое присутствие в этом мире, пока есть такая возможность. Потому что однажды придет некто большой и храбрый, возьмется двумя руками за ось, станет мотаться на ней как флюгер, а я отойду подальше, чтобы не получить по голове ботинком. Говорят, что аплодисменты – это слуховые галлюцинации на почве головокружения от успеха. В любом случае, он, а не я, унаследует мир, странный и бестолковый. А я отойду еще дальше, чтобы не ослепнуть в лучах его славы.

– Мир это что? – спросил Валех. – Это букет цветов, сваленных на твою могилу? Или батюшкин ремень, который учил тебя жить, когда не помогали книги?

– Скорее, ошибки тех, кто жил до нас.

– Человечество кушает истину из сундука с нафталином?

– И запивает ересью научных теорий от шарлатанов, обруганных официальной наукой. От первого у него запор и понос. От второго похмелье и головные боли.

– А что ты хочешь предложить взамен? Фантомный десерт из мироздания, которого не существует? Кому ты хочешь его предложить?

– Тому, кто объелся прокисшими истинами, Валех, и перестал хмелеть от пустых обещаний.

– Воистину, неведение – есть благо человеческое, ибо оно хранит от соблазнов и позволяет видеть мир в его единственно приемлемой ипостаси.

– Что за ипостась такая, Валех?

– Отстань от меня, Человек, живущий в пустоте с иллюзиями. Лучше подумай, что будешь делать, когда иллюзии покинут тебя?

– Буду жить в пустоте без иллюзий. Не волнуйся за меня, Ангел. Я выживу.

Глава 5

Ранним, погожим, ничем не примечательным осенним утром пенсионерку Тамару Васильевну, одиноко проживающую на окраине города, нежданно-негаданно, незвано, непрошено, ни с того ни сего, посетила черная дыра.

Старушка не верила в чудеса. Она визжала так, что рюмки звенели в буфете. В кухонном окне ей померещился гуманоид, белый свет померк, земная твердь пошатнулась, холодная могила едва не распахнулась под ней. Дыра возникла в чашке с утренним чаем, кипяток пролился на стол, вытек на пол, ошпарил ногу Тамары Васильевны.

Когда пенсионерка пришла в себя, она первым делом поменяла скатерть и понесла дырявую чашку к соседям, но ей никто не поверил. Она пригласила неверующих к себе домой и показала дырявый стол. Особо сомневающимся Тамара Васильевна предъявила ожог на коленке и синяк, полученный в результате побега с места происшествия.

Утром следующего дня черная дыра Тамару Васильевну посетила снова. Свежая скатерть оказалась дырявой в том же месте, но пенсионерка уже не запаниковала и не стала созывать публику. Она поставила на стол пластмассовый таз и следующим утром обнаружила дырку в тазу.

– Не говорите, что я сумасшедшая, – обратилась Тамара Васильевна к участковому. – Сначала придите и поглядите.

Утром следующего дня участковый пришел поглядеть, но черная дыра не появилась. Она не появилась ни днем, ни вечером. На прощание участковый обвинил пенсионерку в инсценировке события и заявил, что старушка сама, от собственной дурости, проткнула пластмассовый таз каленой вязальной спицей.

Следующим утром дыра опять испортила скатерть, но Тамара Васильевна к участковому не пошла, она написала письмо президенту, стала ждать и дождалась, когда на пороге квартиры появился штатский человек в сопровождении участкового.

– Карась Валерий Петрович, – представил участковый человека, главного специалиста по «черным дырам» и «зеленым человечкам». – Расскажите ему все, как было.

– Было… – фыркнула старушка. – Оно и было, и есть.

– Вернулась дыра? – удивился участковый.

– Вернулась, куда ж ей деваться?

Тамара Васильевна пригласила гостей на кухню. «Зеленый человечек» опять замаячил в окне. Впрочем, он и не думал прятаться. Наоборот, предпочитал держать себя в курсе события, потому что радел за Тамару Васильевну, женщину чуткую и чрезвычайно впечатлительную.

Старушка сняла со стола скатерть, задрала клеенку и маленькую салфеточку, которой был укрыт непосредственный объект аномалии.

– Что ж это такое, скажите на милость? Нет, нет, да появится. Столько скатертей испортило, а еще таз, чашку, резальную доску и салатницу.

– Сколько дней вы наблюдаете явление? – спросил Карась.

– Так оно ж… когда как, – развела руками старушка и стала припоминать. – С утречка пораньше тут как тут. В воскресенье было, в понедельник, во вторник было… В среду и в четверг куда-то девалось. В пятницу опять, на тебе!

– С утречка? – уточнил капитан.

– С утречка пораньше.

– В обед?.. Вечером?.. По ночам… не беспокоит?

– Не припомню, чтобы по ночам…

Капитан Карась измерил диаметр отверстия и угол, с которым «дыра» неведомой силы вонзилась в стол пенсионерки. Он нашел в полу такое же отверстие, незамеченное хозяйкой, чем напугал ее еще больше. Старушка готова была смириться с «черной дырой», но не с массовым нашествием дыр на ее жилплощадь. Прикинув траекторию, капитан Карась обнаружил еще одну дырку в углу потолка, незаметную за тюлевой занавеской. Глазомер подсказывал капитану, что источник события находится либо в подвале, либо на верхних этажах дома, расположенного через дорогу. Капитан раскрыл окно и обратился к «зеленому гуманоиду», который все еще топтал тротуар.

– Ты дворник? – спросил капитан.

– Ну…

– Дом через дорогу – твоя епархия?

– Чего?

– Тебя как звать?

– Анатолий.

– Анатолий, мне нужна твоя помощь.

Дворник опасливо приблизился к незнакомцу и зачем-то снял зеленую кепку. Его лицо потеряло «инопланетный загар» и приобрело нормальный оттенок забуревшего алкоголика.

– Инструмент держишь в подвале? – спросил Карась, указывая пальцем вниз.

– Зачем? Дома держу. Я живу в том дворе…

– А здесь?

– Здесь?

– Что здесь, под квартирой?

– Оно мне надо? Как заперли с прошлой зимы, так замок и висит. Я не лезу. В конторе спроси. Я здесь только мету.

– Каждый день метешь?

– Ну…

– И в среду мел, и в четверг? Ну-ка вспомни.

Анатолий напрягся. Его бурый лик исказила мыслительная гримаса.

– Дык… лило ж два дня как из ведра, – вспомнил Анатолий. – Тут мести было нечего. Все смыло на… к этой матери… И в среду лило, и в четверг.

– А в понедельник и вторник?

– Тогда ж другое дело, – согласился дворник. – Хорошая погода стояла. И я тут стоял, но чтобы кто безобразничал… такого не видел. Если б было что, так я бы сказал.

Капитан Карась прикинул траекторию. Окна верхних этажей новостройки ничем не отличались одно от другого. Половина квартир пустовала. Обитатели заселенной жилплощади уже разошлись по работам. Капитан достал из портфеля подзорную трубу, но источник аномалии разглядеть не смог. Луч света внезапно вынырнул из-за тучи.

– Отойди! Прочь! – крикнул он участковому.

Мужчина шарахнулся в сторону. На его казенной папке, легкомысленно брошенной на столе, появилось сквозное отверстие пятимиллиметрового калибра.

– У, ё!.. – засвидетельствовал участковый.

Тамара Васильевна, закаленная контактом с непознанным, тихо ахнула.

– Вот она, зараза, – прошептала старушка. – Никакого сладу с ней нет. Может, батюшку пригласить? Может, какая нечисть?

– Не нужно батюшку, – ответил человек в штатском. – Мне нужен слесарный инструмент и хороший помощник. Обещаю, в течение дня явление будет ликвидировано, а пока от греха подальше не подходите к столу. Особенно, когда светит солнце.

Весь день капитан Карась шел по следу «черной дыры» в сопровождении участкового. Вооруженный подзорной трубой, с набором отмычек в кармане и инструментом для взлома, добытым в дворницкой Анатолия. Отверстие в балконе новостройки переходило в потолок спальни молодоженов, которым не было дела до «черных дыр». Этажом выше «дыра» врезалась в коридор квартиры, купленной иностранцем, который, совершив покупку, уехал на родину. Капитан решил убедиться в том, что квартира пуста, и вскрыл замок. Внутри не оказалось даже мебели. Ничего, кроме дырки в потолке, уходящей на лестничную клетку этажом выше. Последняя квартира оказалась заперта изнутри. Хозяева не открыли, отмычки не помогли. Ввиду чрезвычайности ситуации в ход пошел слесарный инструмент.

На паркетном полу у окна в луже высохшей крови лежал молодой человек с дырой в голове. Лежал давно, источал неприятный запах. Дыра проходила сквозь мозг из глаза в затылок. В руках молодой человек сжимал увеличительное стекло, рядом с ним валялся опрокинутый стул, на столе горела лампа. Разноцветные стекляшки и металлические проводки были разложены вокруг паяльного инструмента. Незаконченная конструкция, напоминающая люстру, возвышалась из хаоса разбросанных по столу предметов. Перед погибшим в полоске утреннего света, лежал кровавый осколок, величиной с гранатовое зерно. Под осколком в паркете зияла дыра пятимиллиметрового диаметра.

– Не трогать!!! – воскликнул Карась, когда участковый склонился к камню. – Не прикасаться! – он взял со стола чашку, накрыл ею кристалл и задернул штору. – Спасибо за помощь, – сказал капитан, – можно приглашать понятых и составлять протокол.

Когда участковый, обежав дом, нашел двух хозяек, согласных стать понятыми, и уговорил их подняться пешком на двадцатый этаж, капитана Карася след простыл. На полу осталась пустая чашка, «черная дыра» и труп недельной выдержки с простреленным глазом.

От дурного предчувствия Клавдия Константиновна среди ночи вскочила с постели. Ей показалось, что в дом проник вор. Женщина обулась, накинула халат и поднялась на второй этаж. Полоска света пробивалась из-под двери кабинета академика Лепешевского. Хозяйка насторожилась.

– Илья Ильич?… – дверь скрипнула. В кабинете, кроме Ильи Ильича, сидели двое подозрительных личностей. – Не спите? Здравствуйте.

– Здравствуйте, – поздоровались личности с хозяйкой дома.

– Не спится, Клавушка? – заметил Ильич.

– Хотела узнать, не надо ли что?.. – растерялась женщина. – Хорошо ли вы себя чувствуете?

– Благодарю вас, мой ангел, – ответил Лепешевский. – Слава Богу. Именно сейчас я чувствую себя превосходно. Меня навестил сын моего покойного друга. Шел мимо, решил проведать старика и представить меня своему талантливому ученику. – За окном стояла непроглядная темь. Стрелки часов перевалили за полночь. Посетители Ильи Ильича были больше похожи на беглых преступников, чем на потомков друзей академика. – Не тревожьтесь, Клавушка. Ложитесь спать.

– Может быть, чайку? – предложила хозяйка. – Тягостная тишина и небритые физиономии пришельцев вызывали желание позвонить в полицию… – С вареньем, – уточнила женщина и почувствовала себя неловко. – Если что-то понадобится, позовите.

Илья Ильич дождался, когда шаги утихнут на лестнице.

– Вы отдаете себе отчет, что натворили, милостивые господа? – прошептал он. – Если ваши энергетические установки начнут функционировать в народном хозяйстве, цивилизации придет конец.

– Почему конец? – возмутился молодой ученый. – Никаких нефтяных кризисов! Идеальная экология! Самое дешевое топливо в мире, полученное из солнечного света с немыслимым КПД! Если продать технологию на Запад…

– Мой мальчик! – ужаснулся Илья Ильич. – Какая разница, где пробить брешь, если мы плывем на одном корабле. Вся цивилизация ляжет на дно.

– Но технология принесет сумасшедшие деньги…

– Энергия, полученная из солнечного света, ничего и не стоит. Отказавшись от нефти, человечество потеряет больше, чем сэкономит, потому что к ней привязана экономика. К нефти, милый мой! Не к солнечному свету! Рухнут цены на бирже, начнется кризис, который изнеженная Европа не переживет. Выживут дикие племена, а европейцы, привыкшие пить на завтрак шоколад и ужинать в ресторанах… носители культуры, как вы, сударь, изволили их назвать… превратят ваше изобретение в оружие массового самоубийства.

– Я ничего не изобретал, – ответил молодой физик, – это свойство кристалла.

– Ни один, даже самый разумный камень на свете, не способен решить за человека его проблемы.

– Этого-то я и боюсь, – согласился с Ильей Ильичем гость постарше. – Именно этого я опасаюсь, но жить на что-то надо. Проекты требуют затрат. Теперь, когда мы лишились камня, затраты увеличились многократно.

– Камень вернется, – с упреком произнес Оскар.

– Наши обстоятельства складываются так, что ждать невозможно, а поиски затевать опасно. Я уже не первый год всерьез задумываюсь об эмиграции.

– Учитель…

– Подожди, Оскар. И, честно говоря, не вижу в ней большого смысла. Ни прежде, ни теперь. Но теперь, когда камень исчез, у меня есть все основания полагать, что он окажется в Европе.

– Почему же в Европе? – удивился Ильич.

– Камень идет к Греалю. Это несомненный факт.

– И ты, Натан, идешь к Греалю по следу камня?

– Хотелось бы, Илья Ильич…

– Я понимаю. Кто хоть раз держал эту штуку в руках, становится в ее свиту.

– Мы не о том говорим.

– О том, о том, молодые люди. О том, что вы не отдаете себе отчет…

– Глаз Греаля опасен, – заступился за Учителя молодой коллега. – Полиция его нейтрализовать не сможет. А мы с Учителем точно знаем, как это сделать.

Илья Ильич задумался.

– Глаз в мир иной, говоришь?..

– Излучение определенной частоты, близкое к солнечному спектру, но не идентичное… – стал объяснять Боровский, – заставляет кристалл пробивать спонтанные дехрональные коридоры. В них аннигилируется материя, записанная в частотах нашего с вами, реального мироздания.

– Да, – подтвердил Оскар.

– Человеческая биоэнергетика различна: в одних руках кристалл нейтрален, в других активен, в третьих – просто непредсказуем.

– И что? – заинтересовался Ильич.

– Мы проделали большую работу, чтобы иметь возможность использовать полезные свойства Глаза и оградить себя от опасности. Представьте, что будет, если он придет в случайные руки? Во что превратится планета, если кристалл начнет гулять, где попало?