Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 152 страниц)

Глава 5

– Здесь физическая лаборатория, а не гостиница! – напомнил профессор Боровский графине Виноградовой. – Ты взрослый человек, Мира, должна понимать! Оставить на ночлег постороннего! Я от кого угодно мог ожидать…

– Натан Валерьянович, он сегодня же съедет!

– Скоро сесть будет негде из-за гостей. Осталось только вашего Ханта дождаться для теплой компании, а следом за ним пожалует пресса и телевидение. Этого господина я видеть не хочу. Достаточно того, что я о нем наслышан.

– Он и не дойдет, развалится по дороге.

– Все, – подвел итог Боровский, – здесь достаточно постояльцев. Не знаю, как Привратник вас терпит, а с меня хватит. Сегодня же проводи этого человека в село! Иначе я сам его провожу.

Боровский ушел, и Даниель выглянул из-за ширмы.

– Что сказал этот грозный мужчина?

– Сказал, что рад был познакомиться, – ответила Мира, – что жаль с тобой расставаться.

– Он мне тоже понравился, – признался Даниель, застегивая рубашку. – Я бы с удовольствием остался с ним наедине… С ним и с видеокамерой.

– Тише…

Боровский вышел из дома, разминувшись в дверях с Борисом. Профессор был сердит и не поздоровался с гостем. Борис был сердит еще больше и шел сюда не для того, чтобы упражняться в любезностях.

– Где французы? – спросил Борис двух странников, уплетающих вчерашние макароны. Странники указали вилками в потолок. – Они думают возвращаться?

Голова сердитого Бориса вынырнула на втором этаже.

– Даниель, я тебя умоляю, – воскликнула Мира, – одевайся и проваливай. Натан меня выгонит!

Даниель, не торопясь, натянул штаны.

– Отчего так возбудился твой страстный Натан? Оттого, что мы спали в одной кровати? Так больше негде.

– Он знает, что мы «подружки». Застегивайся и проваливай!

– Я не причесался.

Даниель наблюдал в зеркале, как Мира выходит из себя. Чем больше раздражалась Мира, тем старательнее Даниель расчесывал локоны.

– Зачем ты дал ему адрес? – обрушилась Мира на сердитую голову Бориса. – Я же просила…

– Они привели полицию, – ответила голова. – Мы так не договаривались… Они сказали, что ты в розыске. Мне угрожали.

– Тебя брали на понт!

– Откуда я знаю? На вас не написано, что вы честные люди.

– Уведи этого «француза» обратно, Борис! Уведи его с глаз долой! – Мира вытолкала товарища из дома мимо завтракающих странников прямо за дверь. – Учти, – предупредила она, – ты меня не видел! Не нашел, блуждал по горам, устал, решил вернуться…

– Я не умею ему врать, – признался Даниель.

– Учись.

– Не хочу.

– Придется.

– Будет только хуже…

Молодой человек обернулся с надеждой, но Мира только поцеловала его на прощанье.

– Береги Ханни, – приказала она. – Не оставляй старого дурака одного надолго.

Две фигуры скрылись за холмом. Время остановилось. Неуверенная в своем будущем, юная дева превратилась в бальзаковскую даму, неуверенную в своем прошлом. Мира представила, как прошлое будет жить без нее, изредка забредая в гости, засиживаясь допоздна, залеживаясь до обеда. И каждый раз, провожая его, время будет замирать у порога. Будет замирать все вокруг, только стрелка барометра никогда не перестанет дрожать и биться под стекляшкой, предупреждая о ненастной погоде. О том, что будет гроза. О том, что на Слупицу идет туча. Мира не боялась гроз. Минуту назад она совсем ничего не боялась.

– Обиделась? – спросил Артур.

– С чего это вдруг? – удивилась Мира.

– На Валерьяныча. Разве он не ругал тебя?

– Я, милый друг, обижаться не умею, – призналась графиня. – Я умею прощать или бить в челюсть. Третьего не дано.

Стрелку барометра профессор придавил к циферблату веткой, чтобы не раздражала слух и не мешала работать. Он взял палку, чтобы отогнать ворону от приборов, зарытых у стены дольмена. Птица растопырила крылья, и пошла на профессора.

– Кыш! – топнул ногой Боровский. Птица зашипела, отпрыгнула, снова пошла в атаку. – Кыш, сказал… – профессор записал показания датчиков, сверил часы и собрался идти, но ворона клюнула его ботинок. – Нечистая сила! – выругался Натан и заметил Привратника, сидящего на камне.

– Пожалуй, Солнца сегодня не будет, – сказал Привратник. – Пожалуй, будет гроза. Не вини меня, Человек! И не проси предотвратить неизбежное.

Натан Валерьянович подошел поздороваться, но Привратник повернулся к нему спиной.

– Я не умею влиять на погоду, – предупредил он. – И не должен влиять. Ни на что и ни на кого. Иди своей дорогой, Человек! Не спрашивай о том, чего я не знаю.

Профессор обошел высокую фигуру, не желая разговаривать со спиной.

– Что случилось, господин Валех? – спросил он. – Наши гости скоро разойдутся, вы сможете пользоваться библиотекой. Почему вы сидите здесь, а ворота открыты?

– Потому что я никудышный Привратник!

– Кто обидел вас?

– Я должен был стать Хранителем, но понял, что взялся за гиблое дело, – ответил Валех. – Легко хранить Человека, который соответствует человеческому облику. С любым существом, нашедшим себя в иерархии, приятно иметь дело. Твой Автор с рождения не желал ничему соответствовать.

– Мой автор? – удивился Натан. – Разве он человек?

– Это существо не захотело стать Человеком, и я вынужден был сменить тактику. Ради него я стал вахтером, презираемым по обе стороны этой презренной вахты.

– Мой автор вас рассердил? – догадался Натан.

– Теория, которая не соответствует физическому явлению, должна умереть; формула, которая содержит ошибку, не может применяться в расчетах; но почему Человек, не соответствующий человеческим канонам, остается в человеческом мире и продолжает выдавать себя за Человека?

– Он действительно человек?

– На этот вопрос есть два ответа, – признался Валех. – Ты предпочитаешь положительный или отрицательный?

– Его фамилия Зубов? – Валех улыбнулся. – Зубов Георгий Валентинович? – уточнил Натан. – Человек, которого я считал другом Артура? То есть, усердно поискав, его можно найти среди нас?

– Чтобы искать Автора, одного усердия мало, – ответил Валех, – надо знать, что ты будешь делать потом со своей находкой.

– Вы знаете, где его найти?

– Знаю, – ответил Привратник. – Найди в своем окружении Человека, способного влиять на тебя помимо твоей воли, и укажи на него пальцем. Надеюсь, он вздрогнет. Вспомни, кто принимал решения за тебя, кто заставлял тебя совершать безумные поступки…

– Разве что Артур, – вспомнил Учитель. – По логике здравого смысла, я не должен был встретиться с этим человеком…

– С любимчиком Автора, его посланником, баловнем судьбы, Человеком во всех отношениях недостойным и малоприятным, который увлек тебя безумной идеей. Ты увидишь, как он вознесется по жизни! Ты увидишь истинное лицо Автора, который сделает героя из ничтожества.

– Я знаю, что у Артура сильный Хранитель.

– Автор – хуже Хранителя, – сказал Валех. – Хранитель не лепит людей из фантазий. Он хранит то, что есть.

– Автор – Зубов Георгий Валентинович? – упорствовал Натан.

– В твоем окружении есть Человек, который всегда молчит, потому что все вокруг говорят его словами? Который делает только то, что хочет, и больше ровным счетом ничего не делает? Который хочет все сразу, не вставая с дивана; который умеет быть незаметным, если хочет покоя, и в центре внимания, когда жаждет славы. Все, что желает это существо, происходит само собой. В твоем окружении есть Человек, который все берет на себя, считает себя ответственным за вселенский потоп и солнечное затмение?

– Не понимаю, о ком вы?

– И я не понимаю, зачем персонажу искать Автора? Я еще могу понять Автора, который ищет персонаж. Большинство из вас доживают до эпилога, ни разу не увидевшись с ним.

– Позвольте мне задать лишь один вопрос, – попросил Натан.

– Сам ищи ответы на свои вопросы, Человек. Открой учебник физики и ищи. Там написано понятным тебе языком.

– Не всегда, – заметил Натан. – Давайте, я все-таки скажу, а потом мы с вами будем рассуждать логически…

– Давай, – согласился Привратник. – Я буду рассуждать, а ты ищи логику: Автор – это человек, имеющий свойства двух ипостасей. С одной стороны, он физический объект, его можно потрогать, измерить и взвесить. Другая ипостась возникает спонтанной волной, может перемещаться сквозь время, может огибать препятствия со всех сторон сразу, может исчезать, не объясняя причин.

– Не вижу логики, – ответил Учитель, но встретил недоверчивый взгляд Привратника. – Вы взяли у Оскара учебник физики и творчески подошли к теории света. Если вас интересует мое мнение, никакой аналогии с фотоном я в ваших рассуждениях не нахожу.

– Потому что ваша наука никуда не годится, – согласился Привратник. – Вы не оставили в ней места для мыслящего мироздания. Повторили путь патологоанатомов: изучили человеческие потроха, а мозг отложили на полку, потому что ничего не поняли.

– Физика изучает простые структуры и простые процессы, – заметил Боровский.

– Упрощает, – поправил Валех. – Пригибает ветви к земле, чтобы снять плоды, но ломает древо познания.

– Потому что человек ограничен во времени! Его способ познания оправдан желанием больше успеть за короткую жизнь.

– Ты объясняешь сложные процессы, Человек, и сложные структуры, но используешь для этого простые слова, поэтому быстро бегаешь и медленно думаешь. Вчера ты меня убеждал, что движение – это перенос информации, а время – способ ее дешифровки. Сегодня ты хватился Автора. «Кто такой дешифратор? – спросил ты себя. – Источник или наблюдатель? Или другое обстоятельство?» Из твоей вчерашней теории, Человек, следует, что мир – это толстая книга, написанная о нас, на языке, которого мы не знаем. Нам некогда учить языки. Мы сразу требуем Автора. Или уже не требуем?

Учитель ушел в себя. Привратник задумался, глядя на погост, ветер зашуршал по траве, на небо надвинулась туча.

– Пожалуй, я пойду… – произнес Натан.

– Иди, – согласился Валех.

– Пожалуй, еще успею до грозы в село и обратно.

– Обратно всегда успеешь, – ответил Привратник.

С первыми каплями дождя Оскар стал готовить дом к концу света. Он обесточил электроприборы, на всякий случай разрядил аккумуляторы солнечных батарей. Артур нашел в шкафу керосиновую лампу и поставил на стол, но Оскар приглушил огонь лампы.

– Чтобы сидели тихо, как мыши под веником! – предупредил он и отправился запирать ставни.

– Что представляют собой шаровые молнии? – спросила Артура графиня.

– Загадку природы, – ответил Артур.

– Неразгаданную даже Валерьянычем?

– Черт его знает, этого Валерьяныча.

– Такое впечатление, что они здесь докопались до ада… и послали парочку чертей на анализ в университет. Если они не знают, что это за молния, почему так боятся?

– Это такая хрень, похожая на шарик, – объяснил Артур. – Если от электричества запитается, долбануть может… скажи, Оська? – Оскар снял плащ в прихожей и запер дверь на засов. – Молнии вам крышу разворотили? – любопытствовал Деев.

– Откуда они берутся, Оскар? – спросила Мира.

– С улицы прилетают. Начнется гроза – по полу ногами не топать.

– Если не топать, они не влетят?

– Вон, Деева спроси, – кивнул на товарища Оскар. – Он у нас мастер топать по кладбищу, покойников тормошить.

– Артур?.. – удивилась графиня.

– А чего Артур? Покойники тоже люди, если с ними по-хорошему. Только попугают, да стекла побьют. Им даже дверь сломать мощности не хватает.

– Храбрый ты, Деев, когда ничего не помнишь. Пасечник, между прочим, давеча с дубиной ходил, тебя спрашивал.

– Зачем? – удивился Артур.

– Ты ж пристрастился его бабу тискать. Он и пришел потолковать.

– Как это, пасечник? – удивилась Мира. – Разве он жив?

– Мы, ваше сиятельство, изволите ли припомнить, в аномальной зоне живем, – объяснил Оскар, пристраивая барометр с внутренней стороны окна. – Это они сейчас покойники, а когда-то были живыми. Тут, представьте себе, злопамятно активное поле. Не только покойника, самого птеродактиля отрисует, если хорошо попросишь. Думаешь, зачем я занес в дом прибор? Один уже сперли. Утром на кладбище нашел. Натурально торчал из земли весь ржавый.

– Оскар, они и в дом зайти могут?

– Не дрефь, ваше сиятельство, – успокоил графиню физик. – Они к Дееву имеют вопросы. Нам с тобой главное не попасть под раздачу.

– Боже сохрани, – перекрестилась графиня.

Она поднялась в библиотеку с керосиновой лампой и вернулась, прижимая к груди молитвенник. В горах послышались первые раскаты грома, небо полыхнуло сквозь щели ставней. На душе у графини похолодело.

– Артур, а если пасечник войдет в дом? – спросила она.

– Отгребет твой Деев, понятное дело, – ответил Оскар, – за растление покойниц.

– Заткнись! – пригрозил Артур.

– У пасечника было шесть жен. На том свете одной не досчитался. Вот он и ходит. Пятерых, между прочим, сам уморил, а шестая его на тот свет отправила. Теперь боится его тяжелой руки, и, между прочим, правильно делает.

– Она живая или мертвая, его шестая жена? – уточнила графиня.

– Ха! – ответил физик. – Как выражается наш Привратник, на этот вопрос есть два ответа. Тебе положительный или отрицательный?

Громовые раскаты приближались к дому беспокойного пасечника. Мира вздрогнула, ей показалось, что кто-то постучал в окно, резко и сердито. Кто-то, вышедший из холодной могилы, попросился на огонек. Артур поднялся.

– Не надо, – воскликнула графиня, – не открывай.

– А если там Валерьяныч?..

– Валерьяныч так не стучит. Вы хотите, чтобы я умерла от страха? Артур, сядь!

– Привыкнешь, – сказал Артур и вышел в прихожую.

Оскар осмотрел двор в прорезь ставни. Новый удар грома едва не лишил дом крыши. Захрустела черепица, задрожали стекла, эхо покатилось в стороны и вернулось. Оно не успело утихнуть, как новая вспышка озарила лицо Оскара, и новый удар заставил Миру погрузиться в молитву. Стук повторился. Удары в ставни стали отчетливей, сначала в гостиной, потом незваный гость остановился у входной двери и пнул ее сапогом.

– Открой! – крикнул Оскар.

– Не открывай, – взмолилась Мира, но Деев уже вытащил засов из петли.

– Свита твоя вернулась, ваше сиятельство! Борька с гомиком!

Заплутавшие вошли и натоптали в прихожей, налили лужу под коробку с аккумулятором.

Их лица были бледны и напуганы. Дождевая вода пропитала одежду насквозь.

– Что за идиотские шутки? – возмущался Борис. – Я помню, где оставил машину! Я же помню!

– Украли его машину, – перевел Даниель для Мирославы, с русского на французский. – И церковь тоже украли. Мы пришли… как в прошлый раз с тобой, Мирей. На ту же поляну, а этот дурак на меня заорал. Объясни ему про магнитные линии.

– Борис, в чем дело?

– Пусть француз объясняет.

– Даниель!.. – обратилась Мира к «французу».

– Француз говорит, что я заблудился, – ворчал Борис, – а я говорю, что вы мне за машину заплатите, – не стесняясь дамы, он стянул с себя мокрую рубаху и выжал на пол.

Оскар усмехнулся.

– Чайник поставь! – приказала Мира. – Видишь, люди промокли?

– Когда это я к вашему сиятельству нанимался в прислуги? – обиделся молодой человек.

– Вот дурак! – Мира поставила чайник на печку и достала малину, которую Розалия Львовна дала мужу в дорогу на случай простуды. – Заприте же вы дверь, – умоляла она, но мужчины продолжали ругаться в прихожей.

Графиня не выпускала молитвенник из рук, расставляя чашки. Руки графини дрожали, крышка чайника бряцала, струя заварки проливалась мимо. Компания медленно и неохотно перемещалась в гостиную.

– Ты, ваше сиятельство, только и умеешь, что бить посуду! – выругал ее Оскар. – Сядь, я сказал, и замри.

Мира положила молитвенник на колени и стала читать подряд случайно открытые строки. Когда она отвлекалась от чтения, гром подбирался к хутору, когда произносила молитвенные слова, гром отступал. Земля дрожала, небо горело, ее душа уютно покоилась между страниц.

– На, – Оскар поставил кружку перед Даниелем, – скажи ему, пусть пьет, пока горячее.

Даниель без перевода догадался, что делать. Его не смутил даже пристальный, критический взгляд Артура. Даниель так устал от Бориса, что перестал реагировать на людей и на привидения.

– Он у тебя совсем ни бельмес по-русски? – спросил Деев графиню.

– Не совсем… – ответила Мира.

– Не совсем мужик, не совсем баба… Даже свалить отсюда насовсем не смог. Надо же, соскучиться не успели. Где ты это чучело откопала? – Даниель глотал чай с малиной и помалкивал. – Нет, ты скажи, что ты за человек? – обратился к нему Артур. – Не поймешь, как к тебе относиться, как больному или как дураку? И зачем бицепсы накачал, если все равно голубой? Терпеть не могу голубых качков!

– Во-первых, – ответила Мира, – Даниель не «голубой», а бисексуал, и ему плевать, как ты к этому относишься, так что не старайся. Во-вторых, он модель, поэтому должен держать себя в форме. И, в-третьих, этот «не совсем мужик», как ты выразился, в отличие от тебя, профессиональный стилист. Между прочим, с мировым именем. Среди его клиентов такие люди, которые с тобой на одну яму не сядут.

– Еще чего! – ответил Артур. – Голубцам не место на моей яме.

– А в прошлом году, если тебе интересно, он стал победителем конкурса парикмахеров в Лос-Анджелесе.

– Ну… и побрить сумеет? – не поверил Артур, глядя на продрогшего Даниеля.

– Ты столько не зарабатываешь, чтобы бриться у Даниеля, – ответила Мира и снова опустила глаза в книгу.

– И бритвы у нас тупые… – добавил Оскар.

– Даниель может тупой бритвой побрить и подстричь так, что вы сойдете за приличных людей.

Присутствующие посмотрели на Даниеля, который продолжал пить чай, не понимая, что именно подняло его имидж в глазах компании.

– И еще, – добавила Мира, – когда вы среди ночи, промокнув, попросите убежище в доме Даниеля, он не станет над вами издеваться на языке, которого вы не поймете.

– Разве ж я издевался?.. – удивился Деев.

– А если вдруг Даниель предложит тебе, Артур, заняться любовью, ты имеешь полное право ему отказать.

– Что я такого сказал? Я же это… Я же на улицу его не выгоняю, пусть сидит… Он что, обиделся? – Присутствующие еще раз посмотрели на Даниеля. Тот удивился, заметив внимание к себе. – Обиделся, – сделал вывод Артур. – Я ему сейчас самогоночки набрызгаю… виноградной. Будет?

– Не будет, – категорически заявила Мира.

– Это мы проверим, – поддержал идею Оскар и достал из-под стола бутыль.

Артур плеснул в стакан, отломил кусок брынзы. Перед Даниелем возникла емкость с прозрачной жидкостью, которую он тут же проглотил, как микстуру. Борис облизнулся.

– О! – обрадовался Артур. – Свой мужик!

– Дураки вы, ей-богу, – обиделась Мира.

Артур достал еще четыре стакана.

– Вашему высочеству наплескать? – спросил он.

Обиженная графиня отошла к окну. «Какое счастье, что Ханни не заявился, – подумала она. – Уже началась бы драка. Да такая, что шаровые молнии побоялись бы сюда сунуться». Она взглянула в щель ставни и обомлела. Плазменный шар похожий на облако висел в дождевых потоках. Серебристый и мягкий солнечный зайчик в кромешной темноте. Графине показалось, что струи прошивают его насквозь, как луч маяка из чужого мира. Шар едва дрожал в воздухе, словно ведомый чьей-то нервной рукой. Мира припала к стеклу. Она насчитала с десяток плазменных пузырей на склоне горы. Они прыгали, как мячики, взлетали и ныряли в траву, словно прятались друг от друга. Мира глазам не поверила. Ей показалось, что невидимые существа резвятся шарами, как дети, и того гляди, попадут в окно. Серебристый объект у окна терял яркость и форму. Новая вспышка озарила небо. На месте молнии возникла обнаженная женщина. Она оказалась так близко, что Мира отпрянула от стекла. Дама с длинной косой, выложенной на бюст, дежурила под окном. Высокая, статная… Зрелище казалось Мире нереальным: дама смотрела на нее без страха и любопытства. Она не пряталась, не просилась в дом, даже не пыталась укрыться от ливня. Графиня вернулась к столу и залпом выпила полстакана.

– Нехило ваше сиятельство кочегарит… – заметил Оскар и поднес ей кусочек брынзы на хлебе. – Извольте-ка теперь закусить.

– У вас под окнами голая тетка, – произнесла Мира, когда обрела дыхание. – Посмотри…

– Понятное дело, тетка, – согласился Оскар, не глядя.

Деев бросился к окну. Борис последовал за ним, даже Даниель вытянул шею, не зная, что за зрелище его ждет.

– Слышишь, Оська! – предупредил Артур. – Я умер! Уехал в Австралию! Женился на кенгуру.

– Ивонна, – убедился Оскар и занял позицию у окна. – Приперлась, бесстыдница. Эх, Учителя нет!

– Ее, ограбили? Изнасиловали? – спросил Борис.

– Ограбили, но пока еще не насиловали. Вот она и стоит.

Борис вернулся к столу.

– Больше меня не нанимай, – предупредил он Миру. – Я сказал, ни за какие деньги меня сюда не заманишь.

Оскар остался разглядывать женщину.

– Впустить ее что ли?

– Рискни здоровьем!.. – пригрозил Артур.

– Ох, бесстыжая! – восхищался Оскар.

Даниель дождался своей очереди у щели.

– О… – произнес он. – Мирей, почему они не приглашают мадмуазель?

– Она мадам, – ответила Мира.

– О… – повторил Даниель, – Даная…

– Точно, Даная, – согласился Оскар, – я-то думал, кого мне эта дура напоминает? Ой! – он оттолкнул Даниеля от окна и задернул штору. – Полиция! Народ, там мужик с автоматом! Честно!

Грохот в прихожей подтвердил его слова и заставил протрезветь любителей виноградного самогона. Новый гость не стал церемониться, он сразу решил выбить дверь, но дверь устояла.

– Может, с Учителем что-то случилось?.. – испугался Оскар. – Народ, что делать-то?

В следующий раз приклад автомата едва не сорвал ставню. После грохота в доме наступила тишина.

– Хрень какая-то, – прошептал Артур. – Если полиция, надо открыть.

– Я в полицию не заявлял! – заверил присутствующих Борис. – Это ваши дела.

Посетитель перестал ломать дом, но оцепенение не прошло.

– Оська, – шепотом спросил Артур, – у тебя пулемет нигде не припрятан?

Ему в ответ раздалась автоматная очередь. На пол посыпались стекла и щепки. Несколько пуль вонзилось в потолок, одна зацепила плафон и он, расколовшись пополам, стал мотаться, как маятник. Неизвестный разбойник выбил раму и влез в окно. Следующая очередь прогрохотала над головами людей, распластавшихся на полу.

– Камни сюда, Деев! – закричал бандит. – Узнал меня? Это я, Гусь! Камни, живо!

Никто не пошевелился. Грабитель подсветил комнату новой автоматной очередью, плафон рухнул, обитатели хутора лежали тихо. Ничем не отличались от ковриков Розалии Львовны, которыми Натан Валерьянович устелил гостиную. Только Артура Деева событие застало на ногах и разбитый барометр, укрепленный на толстом штативе, отлетел как раз ему в руку. Артур взял прибор, циферблат выпал из корпуса, Гусь, развернувшись в прыжке, пригвоздил его к стенке дулом автомата.

– Убью, сука! – закричал Гусь в лицо Артура и затрясся. – Ты тварь, Деев! Ты никто, понял?! Ты… говно, я сказал, что достану тебя? Сказал, нет? Если Гусь сказал, что ты тварь, значит…

– …Тварь, – согласился Артур, понюхав пороховую гарь.

– Я сказал, камни сюда! Понял, сука?

– Понял, – подтвердил Артур, чувствуя ребрами автомат. – Только я не понял, какие камни? Их здесь до черта…

Гусь отпустил Артура и направил автомат на Оскара, распластавшегося в осколках стекла. Несчастный физик заткнул ладонями уши, чтобы не слышать собственного расстрела.

– Считаю до трех! – пригрозил Гусь. – Камни сюда! Всех перебью, гадов!

Растерянный Артур перестал соображать совсем. Коробка с камнями, собранными Натаном Валерьяновичем на горе, валялась в библиотеке, дожидалась отправки в лабораторию, но вряд ли представляла ценность. Артур готов был отдать ее без вопросов.

– Раз! – отсчитал Гусь, и автомат дернулся у него в руках.

– Зачем тебе камни, придурок?

– Два…

На счет «три» из-за печки вылетел утюг и попал точно в голову автоматчика. Разбойник сел на пол. За утюгом из того же угла блеснули глаза Даниеля. Следующая автоматная очередь разворотила печную кладку.

– Сука!!! – заорал Гусь, придерживая ушибленную макушку, и выпустил в потолок последнюю пулю.

Молния осветила пол, усыпанный осколками. Громовой раскат уже не был ни страшным, ни громким. Оскар достал зажигалку из кучи стекла и осветил помещение своим бледным лицом. Комната была пуста. Деев сидел на крышке погреба.

– Гвозди неси, – шепотом попросил он. – И молоток.

Оскар выполз в прихожую за гвоздями и на всякий случай прихватил топор.

– Где? – спросил Оскар. Артур примерил гвоздь крышке погреба. – Деев, он там?

– Ну…

– Живой?

– Откуда я знаю?

– А ствол?

– С ним, – ответил Артур, прибивая гвоздь.

– Заряженный? А если палить начнет?

– Заткнись, – предложил Артур товарищу и поплевал на ушибленный палец.

– Как ты его туда завалил?

– Сам завалился.

– Бог мой! – вздохнул Оскар. – Там целый окорок, банки с помидорами… Деев, лучше б я туда завалился. Смотри-ка! Француз живой! – обрадовался он, заметив Даниеля.

– Окно, идиоты! – сказал живой «француз» двум товарищам.

– Чего это с ним? – не понял Деев. – Ты чего сказал?

– Окно!!! – повторил Даниель, указывая во двор сквозь прореху, извергающую потоки дождя.

– Посмотри-ка у француза вся морда в крови. Наверно, хочет, чтобы мы за фельдшером побежали?

Даниель за шиворот поднял Оскара с пола и подтащил к подоконнику. Артур бросил инструмент и последовал за ним. На поляне, под проливным дождем стояли обнаженные люди. Их лица были укоризненно сосредоточенны, их руки сжимали палки и камни, их бледные тела озаряли молнии и сотрясали громы.

– Мать твою… – вымолвил Оскар и сорвал со стола скатерть вместе с остатком посуды. – Закрывай к чертовой матери!

Даниель с Оскаром подняли стол, поставили на подоконник, и в комнате наступила абсолютная темнота.

– Деев! Прибивай его к стенке! – закричал Оскар.

Первые камни ударили в столешницу вместе молотком. На каждый меткий камень защитники крепости отвечали гвоздем, вбитым в дряблую штукатурку. Столешница отваливалась от стены с гвоздями. Силы были не на стороне осажденных. Даниель выхватил молоток из рук Артура и кинул на пол.

– Держи так! – сказал Даниель и подпер Артуром падающую столешницу.

– Чего это он? – спросил Оскар. – Эй, француз?

Из прихожей послышалась возня, запахло керосином. В руках Даниеля вспыхнула горящая тряпка. Защитники бросились в стороны, стол рухнул, факел вылетел из окна, зашипел под дождем, разворачивая дымовую завесу. Для следующего факела было использовано одеяло. Зарево, ярче утреннего рассвета, полыхнуло под окном. Канонада утихла.

– Где они? – спросил Оскар.

Дым рассеялся. Толпа обнаженных агрессоров отступила, замерла в ожидании. Облако пара поплыло над травой как туман. Осажденные задернули горелую занавеску.

– Английский знаешь? – спросил Даниель. Оскар отрицательно замотал ушами. – Итальянский? Немецкий?..

– Немного английский, – все-таки признался физик.

– Что эти люди от тебя хотят? – спросил Даниель. – Ты их обидел? Что им надо?

– Не знаю, – замялся Оскар. – Не знаю, как сказать. Я читать могу хорошо… А говорить не пробовал, – ответил он английскими словами. – Понимаешь? Практики не имею.

– Надо делать что-то, пока они не вернулись. Понял?

– У тебя кровь, – Оскар указал на лицо Даниеля. – Посмотри в зеркало. Твое лицо в крови. – Он подвел раненого к умывальнику и положил ему на плечо полотенце. – Мира! Где ты? – спохватился он. – Деев, где их сиятельство?

– Здесь, – ответил Артур из-за дивана.

– Жива?

– Жива.

– Слава Богу, переводчик цел. Где она?

Оскар запалил свечу и наклонился к дивану.

– Боже! Как она туда влезла? – он распластался на коврике, но не смог просунуть под диван даже руку. – Ваше сиятельство как туда запихалось-то? – спросил физик. – Вы только на нее посмотрите!..

Мира закрыла глаза, чтобы не видеть Оскара. Она бы с удовольствием отвернулась, но зазор между диваном и полом не позволил маневрировать головой.

– Ни фига себе! Ты чего там делаешь, эй? Валить отсюда надо! Давай, вылазь! Слышишь, Мирослава батьковна?.. Голубя твоего подстрелили.

– Слышу, – огрызнулась Мира.

– Вылезай, говорю.

– Отвяжись.

– Не хочет она вылезать, – пояснил Артур. – Чего пристал? Может, ей там хорошо.

– Надо же посовещаться…

– Ну и совещайся. Переводчик, он и под диваном переводчик.

Даниель застыл у зеркала. Разбитое лицо деморализовало его больше, чем вооруженный налет. Кровь хлестала из рассеченной брови, впитывалась в дорогую рубашку.

– Давай, перевяжу, – предложил Оскар, но доступа к ране не получил.

Даниель продолжал наблюдать свое печальное отражение. Штурм не возобновлялся. Артур расслабился и закурил.

– Мира, – обратился к графине Оскар. – Может, все-таки выйдешь, повлияешь на своего француза, пока он кровью не истек?

– Живы все? – спросила Мира. – Покойников в доме нет?

– Не знаю, – честно ответил Оскар.

– Спроси. Я не выйду, пока они в доме. Пусть уходят на кладбище.

– Если тот выродок в подполе не подох, вроде все живые.

– А Борька? – вспомнил Деев. – Где Борька-то?

Товарищи огляделись, осмотрели дом, заглянули в шкаф. Все ставни были заперты изнутри, прореха, закрытая занавеской, была на виду. Человек с комплекцией Бориса вряд ли мог выскользнуть из нее незаметно. Оскар проверил дверной засов.

– Ты понял, Деев? Может, в печной трубе?..

Товарищи просунули в трубу швабру, но оттуда посыпалась только сажа.

– Ни хрена не понял… – признался Артур. – Он точно был?

– Вроде был.

– Может, не был? Может, на яму пошел?

– На какую яму? Разве что в подпол заскочил вместе с этим…

Товарищи присели у крышки подпола.

– Эй, как тебя?! – обратился к пленнику Оскар. – Гусь, что ли?! Борька с тобой?

– Он его, как заложника взял…

– Погоди, Деев, не каркай. Гусь, хочешь камни – ответь!

В недрах подпола что-то зашевелилось. Товарищи попятились на безопасное расстояние.

– Ты, шиз! Борька с тобой, тебя спрашивают? – повторил Деев.

– Лотерея моя, понял, Деев? – раздался голос из подземелья. – Ты никто, понял! Ты дерьмо!

– Лотерея? – сообразил Оскар. – Знаешь, что за камни он хочет? Слышишь, Гусь? Хочешь выиграть бриллиантовое колье у нефтяного шейха, так и скажи! Но ты ж хрен его вывезешь из страны. Ты, дурак!

– Не твое дело. Камни мои, ясно?!

– Какое бриллиантовое колье? – не понял Артур.

– Через месяц шейх заключит пари, Деев. Ты успеешь долететь до Бахрейна.

– К черту шейха, отдай ему эту лотерейную хрень, – попросил Артур. – Пусть Борьку отпустит. Слышишь, Гусь? Мы тебе всю папку, ты нам Борьку… живого. Годится?

– Погоди… – засомневался Оскар. – Мне эту папку лично Зубов отдал…

– Ну и что? Лучше, если сюда полиция явится? Борьку-то искать будут. Где, думаешь, его будут искать?

– Эй, Боря!.. Пусть сначала отзовется!

– Ща, я те отзовусь, козел плешивый! Скажи спасибо, что я вас всех не порубил.

– Он Борьку ранил! – догадался Артур. – Давай сюда папку! – Оскар поднялся в библиотеку и спустился с папкой в обнимку.

– Хорошо подумал, Деев?

– Я подниму крышку и постою с топором на выходе, – решил Артур. – А голубец с другой стороны подстрахует, о-кей?