Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 144 (всего у книги 152 страниц)

– Кто из них заложит душу дьяволу за то, что форт возьмется за это гиблое дело?

– Я.

Жорж залпом проглотил стакан виски и дождался, пока бармен выложит на стол конверт и заберет поднос, на котором графине подавалось письмо.

– Хреновая ситуация, – согласился он. – Твои друзья, во главе с господином Шутовым, поругались со всем белым светом и теперь собираются найти на него управу. Они ухитрились повздорить даже с Ангелом, которого ты послала их защищать.

– Среди Ангелов тоже есть идиоты. Мне надо было понять это сразу.

– Как ты сказала?

– В семье не без урода. Ангел тоже имеет право быть трусом и неврастеником.

– Второго такого неврастеника, как твой физик…

– Оскар занимается своим делом, в отличие от Эккура.

– Не понял, – признался Жорж. – Сто лет мечтал понять, каким делом занят твой Оскар, сто лет не удавалось.

– Этот парень хочет узнать, как устроен мир, и не терпит, когда ему указывают пальцем на нужную страницу учебника.

Жорж кинул кристалл в конверт и заклеил его, в надежде, что графине не придет в голову писать долгое ответное послание, но та и не собиралась.

– Как фамилия Джулии? Шутова?

– Какая разница?

– Действительно, какая?.. – Жорж черкнул два слова, подозвал официанта и положил купюру поверх конверта. – Срочной почтой в Россию, – сказал он и не стал обращать внимание на удивленно приподнятые брови молодого сотрудника ресторана. – Срочно – это бегом, – уточнил он и обернулся к графине, которая продолжала безучастно смотреть на закат. – В конце концов, судьбу дольмена будет решать прямой наследник по достижению совершеннолетия. С этим ничего не поделаешь. Немногие дольмены на Земле принадлежали людям. Боюсь, что этот последний. Нарушим ритуал – потеряем и этот.

– Левке четыре года, – напомнила Мира. – Когда он станет взрослым, он будет считать своими близкими совершенно других людей. Он не вспомнит, сколько слез пролила матушка Розалия, таская его по больницам, и вряд ли захочет променять на нее богатую няньку.

– С какой стати он должен менять родного отца на матушку Розалию?

– С той стати, Жорж, что она от него никогда не отказывалась, в отличие от Копинского. И не планировала его использовать в коммерческих целях.

– Макс тоже не отказывался от сына.

– Девять месяцев беременная Эльза бегала у него перед носом в надежде пристроиться замуж. Макс в это время искал самку с породистой родословной. Знаешь, сколько дур от него забеременело в тот год? Ему нужен был не ребенок, а продолжение своего великолепного «Я». От проститутки разве может быть продолжение?

– Демонизируешь личность Копинского.

– Зачем ему Левка? Никто, кроме моих физиков, не научит ребенка обращаться с дольменом.

– Пусть учат крошку.

– Крошка не наследник. Левка – наследник. Крошка, в лучшем случае, его брат. В худшем – никто.

– Крошка твой – здоровенный балбес, который и без дольмена в жизни не пропадет. Сколько лет ты будешь бегать за ним с бутылочкой молока? Надо ему кидать к черту теннис и учиться морскому делу в реальных школах. Скоро специалисты по дехрональной навигации будут зарабатывать больше банкиров.

– Отстань от крошки. Лучше посоветуй, как добраться до Макса. Где его искать? С тех пор, как он смылся из форта, о нем не знает никто. А смылся он сразу, как только открылась история с Левкой.

– Что ты собираешься сделать с моим консультантом по бизнесу?

– Прибить! – сказала графиня. – Сделаю то, что не закончил Шутов. Возьму палку потолще и дам по башке со всего размаха. Поверишь, Жорж, без всяких угрызений совести.

– Сейчас? Когда я вложил все деньги в технологии выживания? Кто, кроме Макса подскажет, когда их забрать? Хочешь пустить меня по миру без штанов, подруга?

– Я подскажу. Забирай сейчас и вкладывай в похоронный бизнес. Когда я убью Копинского, за его гробом пойдут все торгаши планеты. Увидишь, как подпрыгнут акции ритуальных контор.

– Кто за вашими гробами пойдет, хотел бы я знать. В конце концов, эзотерики вас убьют, когда поймут, что с Шутова толку не будет. Убьют, чтобы дать дорогу новым персонажам. Чтобы Автор не зацикливался на ленивых «героях». А если за вашими гробами никто не пойдет – я разорюсь.

– Знаю, – согласилась графиня. – Я всегда понимала, что бесполезных персонажей привлекать к сотрудничеству – гиблое дело. Особенно тех, кто по статусу своему обязан помогать человеку, но не хочет этого делать. С недавних пор я вообще не верю в посредников между землей и небом. Вот если б я знала, как привлечь к сотрудничеству самого Автора. Кинь идею – дам твоему Копинскому немного пожить.

– Немного это сколько? – поинтересовался Жорж. – Я успею заработать на технологиях?

– Пусть гарсон принесет вина, – распорядилась графиня, и улыбка посетила ее впервые с тех пор, как злополучное письмо на подносе занесло в ее жизнь.

Жорж кивнул официанту, стоящему у колонны, который глаз не спускал с загадочных русских, и тот молниеносно выставил на стол бутылку с бокалом.

– Перечитай мифологию, – посоветовал Зубов графине. – Все народы мира использовали верный прием: Боги, очарованные женской красотой, спускались с небес и вступали в связь… На земле рождались герои, которые решали много проблем человеческих, в том числе, и неверия в посредников между землей и небом.

– У нас женских персонажей только я, да Юлька. Да еще Розалия Львовна, которая и без Автора самая счастливая женщина на свете. Юлька влюблена, как кошка, в алхимика, а я… девушка нервная, могу убить раньше, чем Автор успеет снять портки в моей спальне.

– Тебя пока никто не ангажировал. И с чего ты взяла, что Автор мужчина?

– А кто? – удивилась Мира. – Ты что-то знаешь или морочишь мне голову?

– Не с проста мужчин-персонажей у нас больше, чем женщин. Есть из чего выбирать. Просто галерея самцов.

– Трусы, торгаши, карточные шулеры, ботаники очкастые и черные оппоненты, – конкретизировала графиня. – Покажи мне среди них хоть одного мужика. Разве что Крокодил… Но Крокодил мне пива не даст, если я подпишу его на такой проект.

– Как хочешь, – развел руками Жорж. – Не говори, что я не кидал идею.

Глава 6

Телефонный аппарат Собек поставил на стол и вернулся, чтобы запереть дверь, но толстый шнур не позволил этого сделать.

– Оставь! – сказала графиня и сняла трубку.

Ржавый диск отвалился от циферблата, но графиня воткнула его на место.

– Проще было зайти в порт и звонить с мобильного… – ворчал Крокодил, но графиня все продумала и не нуждалась в советах.

– Помолчи, – попросила она и замерла в ожидании гудков. – Алло! Савелий Некрасов? – На секунду в апартаментах графини наступила тишина, потом из трубки прорезался хриплый скрежет. – Кто? Виноградова беспокоит, если помнишь такую. – Трубка заурчала, как брюхо дракона, проглотившего пакет молока. Захрипела, забулькала, защелкала и умолкла. – Я тоже безумно рада слышать тебя, Савушка. Скажи, пожалуйста, предложение о покупке рукописи Бесстыжева-Юдина еще в силе? Ах, извиняюсь! Бессонова-Южина… Нет, Сава, это я ошиблась, ты был прав. Если интерес не пропал, куда мне подъехать? – Прежде, чем трубка снова издала скрежет, графиня пережила неприятный момент, похожий на внезапную невесомость. – Хорошо, жду тебя в гости. Только не откладывай. Знаешь ведь, в какие времена живем. Сейчас денег нет, завтра появятся. Сегодня есть совесть – завтра неизвестно куда девалась. Во сколько? – графиня посмотрела на часы. – Проверим твою пунктуальность, – сказала она и обрушила трубку на рычаги.

Собек приготовился собирать запчасти, но аппарат устоял.

– Вот! А ты не верил, что клюнет! – торжествовала графиня.

– Когда ждать?

– Через полчаса. Десять минут они будут искать меня своими радарами по планете. Пятнадцать – на трансфер. И пять минут на всякие неожиданности в дороге. Савка так возбудился от перспективы овладеть Яшкиной писаниной, что лишился ума. Он не мог не знать, что я в форте. Дам ему еще пару минут, чтобы прийти в себя.

Графиня не ошиблась. Ровно через две минуты аппарат разразился настойчивым треском.

– Да, Савушка… – ответила Мирослава, – мы ждем тебя. Как? Очень жаль, очень жаль. Не думала, что это составит проблему для вашей организации. Нет, я все понимаю… Ужасно печальная история… Тогда вот что, петух ты драный: прекрати передо мной павлином ходить. Жду приглашения в штаб-квартиру. Никаких нейтральных территорий не будет. Сделку будем заключать в головном офисе организации, на которую ты ишачишь. И не с тобой, а с ответственным лицом, наделенным нужными полномочиями. Имей в виду: еще раз кто-нибудь из вас понадеется на то, что я дура, – обижусь. – Графиня не успела швырнуть трубку на рычаги. Она только размахнулась ею, чтобы у собеседника вылетели перепонки из пустой головы, как утробный треск зазвучал еще громче и пронзительнее. – Да, слушаю! Будет ждать машина на трассе… Это уже разговор. Помню дорогу на Эверглейдс. Что дальше? Встретит человек, который знает меня в лицо. Замечательно. Но… – графиня обратила внимание на Крокодила, который бил себя в грудь кулаком, – сразу предупреждаю, со мной будет телохранитель. Совершенно нейтральное лицо. Извини, я трусиха! Да, трусиха, но отнюдь не дура. Да, такое мое условие. О цене я буду говорить не с тобой, Сава. С тобой мы ни о чем не договоримся. Конечно, вы согласны на любую цену, а куда же вы денетесь? Нет… если б я сомневалась, разве бы позвонила? Значит, машина будет ждать на дороге.

– Порядок? – спросил Крокодил, когда трубка легла на рычаг.

– Они не откроют флоридский дольмен даже в режиме транспортного портала. Боятся. Не дольмена боятся, они просто не знают, как это сделать. Боятся спросить у мистера Шутова, как обращаться с порталом в хроно-константе, – усмехнулась Мира. – Думают, мистер Шутов им двойку поставит. Пойдешь в кабак – скажи Густаву, что к завтрашнему утру лодка должна быть готова прошвырнуться до Флориды и обратно. Спросит, зачем – скажи: идем охотиться на медуз. Будем из них заливное готовить. Скажи ему, классная закуска должна получиться. Только зайдем в Сен-Тропе, прихватим моих подружек.

– Аппарат верни, – напомнил Крокодил, – на него очередь.

– Попозже, – графиня еще раз сняла трубку с ржавых рычагов.

– Боже мой, Мирослава!.. – воскликнула Юля.

Звонок застал девушку в университетской курилке, где она пряталась от проповедника, который сгонял в аудиторию студентов, не занятых делом, и надеялась, что Женя заедет за ней по дороге домой. Юля так растерялась, услышав графиню, что понесла ерунду. На простой вопрос, как дела, она сообщила графине все последние новости. Пожаловалась на слишком высокие требования, которые предъявляют к студентам российские педагоги; на то, что зачет ей не сдать, если, конечно, сам Натан Валерьянович не поправится к тому времени, чтобы поставить ей отметку по блату. Но Натан, даже если поправится, в науку уже не вернется.

– Он разочаровался в науке, – жаловалась Юля графине. – И в жизни тоже. Ему говорят все врачи одно и то же: речь не восстановится, если не пробовать говорить. Нет, уперся, как баран, и молчит. Определенно, есть у них с крошкой общие черты характера, и чем дальше, тем больше это заметно. Генетика – страшная наука. Даже Оскар открыл учебник по генетике и ни черта в нем не понял. Что говорить о нас, смертных? Натан Валерьяныч считает, что сначала должна восстановиться мысль, потом речь. Но чтобы сидеть на вышке, мыслей не надо. Он залез туда и спускаться не хочет. С утра до вечера смотрит на мячики. Счет показывает на пальцах: один палец – пятнадцать очков, два – тридцать, три – сорок. Большой, соответственно, выигранный гейм, а кулак – аут. Бедный Натан Валерьяныч, – вздыхала Юля. – Они с крошкой теперь похожи, как никогда прежде. Два упертых носорога. Валерьяныч, оказывается, в юности неплохо играл в футбол, но когда тренер вызвал его отца для беседы, тот и слушать не стал: «Мой сын будет только ученым и никакого футбола!» А теперь… хочет наверстать все, что было в жизни упущено. Лучше бы помогал Розалии Львовне. Она, бедняжка, сначала очень переживала, а теперь стала ездить в Москву. Организовывает фонд по возвращению детей, украденных у родителей. Оказывается, она не одна такая. Какие-то странные кражи по всему миру творятся, и только наша Розалия додумалась объединить информацию в базу данных и качать права. Ей так легче жить. Она теперь активистка, а мы ей гордимся. Розалия верит, что закон поможет. Все посылает и посылает запросы во Флориду. А запросы все возвращаются и возвращаются. Мира, ради Бога, будьте там осторожнее!.. Что я несу?! Я веду себя как сектантка… Все пошли слушать проповедь, и меня загонят в аудиторию, если Женька не заберет. Мира, я уже не могу. Весь курс ходит на проповеди регулярно каждую пятницу и на меня косо смотрит. Скоро разговаривать со мной перестанут. Что делать?

– Иди на проповедь, – посоветовала графиня. – Все идут, и ты за ними иди.

– Но ведь это полная дурь…

– Откуда ты знаешь, если не слышала? Иди на проповедь! – настаивала Мирослава. – Никому не позволяй слушать твоими ушами, видеть твоими глазами и думать твоей головой! Никому и никогда не позволяй это делать вместо тебя.

– Хорошо, я пойду, – согласилась Юля, – только вы, пожалуйста… Мира, умоляю, будьте там осторожны. Я молюсь за вас каждый день.

В сопровождении Крокодила и красотки Элизабет Хант графиня ступила на берег Флориды, пустынный и дикий. Она бы решила, что оказалась здесь раньше Колумба, если б не военные катера, снующие там и тут. Причалы, выходящие в акваторию лазурного моря, зарастали лианами. Брошенные на берегу ящики из-под фруктов рассказывали о прошлом цивилизации, которая хорошо жила и не к сроку сгинула. Кроме военных судов, им повстречался только мальчишка с удочкой, забредший в воду по пояс. Он заметил выплывающий из тумана «Рафинад», когда тот вплотную приблизился к берегу. Заметил, вскрикнул и убежал, бросив снасти. «Добро пожаловать во Флориду! – было написано на ржавой арке забора. – Рай на земле – это здесь!»

– Там, где есть заборы, – решила графиня, – должна быть и дорога.

Она прошла по заросшим тропинкам сада мимо брошенной хижины, миновала склад лодок, перевернутых кверху брюхом, и оказалась на шоссе. «Эверглейд», – гласила надпись на дорожном щите, но стрелка указывала в обе стороны сразу. Уморенный сиестой таксист дремал под щитом. Старомодный кабриолет украшал логотип транспортной компании. Лицо шофера не показалось графине знакомым, но других машин на дороге не было.

– Уважаемый… – обратилась Мирослава к шоферу.

Таксист захлопал глазами. Утирая слюни, принял вертикальное положение. Его рука автоматически проверила наличие ключа в замке зажигания и бумажника за пазухой.

– Спасибо, что выбрали нашу фирму, – сказал он, – надеюсь, путешествие будет приятным.

Зарычал мотор, гулкий и трескучий. Кабриолет запрыгал на месте, затрясся, загремел капотом.

– Раз уж вы так любезны… В Майами, пожалуйста.

– Простите?.. – не понял шофер. – Это где?

– Мы во Флориде?

– Да, мэм.

– Не знаешь такого города?

– Знаю Флориду с детства, мэм.

– Чего и следовало ожидать, – согласилась графиня. – Значит, едем, куда глаза глядят. Доедем – увидим.

Счетчик клацал колесиками циферблата проворнее мотора, но шофер ни словом не обмолвился о гонораре. Дорога была одна, без развилок и перекрестков. Солнце нещадно пекло головы пассажиров. Из-под капота пробивался легкий дымок. Шоссе повернуло налево, прибрежная полоса перестала мелькать между стволами пальм и развесистыми кустарниками. Графиня поглядела на Собека. Потеряв береговую линию, он перестал ориентироваться и задремал. Дорога теряла разметку и обрастала высоким бордюром. С правой стороны пейзаж провалился в туман. Такой густой, что плотные облака местами наползали на трассу. С левой появился обрыв, за которым небо соединилось с морем ровной полосой горизонта. Графине показалось, что машина въехала на мост к Ки-Бискейну, но дорога снова сделала крюк, прошила низкое облако и понеслась по парку, усаженному юными пальмами.

– Домой хочу, – подала голос Лиза. – Ты обещала, что мы недолго.

– Какой интересный туман, – заметила Мирослава. – Наверно, макулатуру жгут. Человечество написало так много глупостей, что огню не справиться.

– Торф горит, – пояснил шофер, которого никто не спрашивал. – Засушливое лето было, болота высохли. Теперь дымятся. Военные тушат.

– Вот почему их так много.

– Да, – подтвердил таксист. – Военных здесь много. С воздуха тушат, с моря, танками огонь топчут. На пожарных не хватает денег. Они дорого ценят свои услуги.

– Машины, я вижу, теперь недешевые. Где такую рухлядь добыл?

– Мой отец на ней работал таксистом, и дед, и прадед…

– Да ты не с Кубы ли сюда плыл на этой замечательной развалюхе?

– Нет, мэм, я родился во Флориде, – ответил человек с внешностью латиноамериканца. – И машина в превосходном техническом состоянии.

– А что дымит под капотом?

– Двигатель, – не без гордости сообщил владелец машины. – Я выменял его на телевизор. Совсем бензина не жрет. Я расширил багажник за счет бензобака.

– Что же он жрет?

– Пресвятая Дева Мария! – воскликнул шофер. – Только воздух и ничего кроме воздуха. Правда, пар зеленый от него исходит, но вы не пугайтесь, скоро приедем.

– Скоро Майами?

– Простите, мэм, но здесь все дороги заканчиваются. Дальше, если желаете, идите пешком.

Графиня задумалась.

– Хм… А что начинается там, где кончаются все дороги?

– Не знаю, мэм, – ответил шофер. – Нам, простым людям, знать не положено.

Сначала красный прожектор мигнул на обочине и скрылся в тумане. Следом рампа прожекторов ударила в глаза. Машина подскочила, наехав на парапет. Плакат, растянутый над дорогой, предупреждал о том, что в этом месте кончаются не только пути человеческие, но еще и пространство, время, сама Вселенная перестает существовать через несколько метров, и всякому заехавшему сюда надлежит сбросить скорость и развернуться. Но машина проскочила под плакат и затормозила перед бетонной стеной, едва не задев человека.

– Лопни мои глаза! Борька, ты ли? Тебя ли я вижу?

– Ну вот, – обрадовался Борис, – наконец-то. Господа французы, почему не включаем противотуманные фары? Полагается штраф…

– Сколько денег тебе дать, чтобы ты убрался из моей жизни?

– Я на государственной службе. Нам не положено.

– Тогда чего тебе надо?

– Получил особое распоряжение встретить вас и доставить по адресу.

Борис отдал водителю деньги, и тот умчался, лихо развернувшись на узкой площадке.

– Следуйте впереди меня и не смотрите по сторонам, – сказал Борис и указал проход в бетонной стене.

Графине бы и в голову не пришло смотреть по сторонам, если б не строгое предупреждение. Целая гвардия вооруженных людей, одетых в черную форму, встретила делегацию на той стороне. По краям дороги тянулась колючая проволока, стояли заградительные шипы. Приборы, похожие на локаторы, были направлены к небу. У гостей никто не спросил пропусков, никто не задал вопросов, но испуганная Лиза схватила за руку Мирославу.

– Не хочу туда, – сказала она. – Давай вернемся на лодку, к Нинке. Там туман, и я ничего не вижу.

Бронированный автомобиль ожидал пассажиров. В прежние времена на таком, вероятно, возили президентов и губернаторов. В салоне имелось все, чтобы пережить конец света. Телефоны с блестящими кнопками, бар с телевизором и компьютером, который отказывался работать без пароля. Борис сел за руль. Крокодил разместился аккуратно за его затылком, огороженным толстым стеклом, и продолжил дремать. Скоро полоса тумана была далеко позади. На горизонте лежали заброшенные кварталы пригорода. Дома с помятыми крышами, поеденные коррозией заборы промышленной зоны. Графиня решила, что город пережил войну, за которой следовали голод и эпидемии. Не похоже, что жители Майами просто собрали вещи и ушли, побросав дома, лавки и магазинчики. В этом городе, как будто, двести лет бушевали смерчи, и на обломках цивилизации не выросла даже трава. Слой многолетней пыли припорошил кучи мусора по краям тротуаров. Асфальт, побитый снарядами и гусеницами танков, превратился в кашу. «Все катись к дьяволу!» гласила надпись на бетонном заборе. В том же направлении мчалась машина под управлением Бориса, мягко покачиваясь на колдобинах, плавно объезжая ямы.

– Последний раз, когда я села в машину этого подозрительного персонажа, – сказала Крокодилу графиня. – Я оказалась в другой жизни. Так что спать не советую, если не хочешь повторить мой путь. Я провалилась в параллельное измерение без всяких дольменов, а ее папаша… – Мира указала на Элис, – тут же вышвырнул меня из памяти, как фантик от шоколадки. Тогда я думала, что умерла, и это к лучшему. Как думаешь, Крокодил, может быть смерть, совсем не так страшно?

– Узнаем, – ответил Собек. – Если повезет, то прямо сегодня.

– А если не повезет?

Пейзаж стал меняться, попутчики замолчали. Городские трущобы уступили место пустырю, с которого бульдозеры сгребали строительный мусор, словно расчищали место под стадион. Разбитая дорога выровнялась, поднялась над землей и устремилась к морю. На краю горизонта возвышались многоэтажные руины Майами-бич, засыпанные песком. Мира узнала место по каким-то неведомым флюидам, исходящим из-под земли вместе с пылью и гарью строительной площадки. Центр города с высокими домами и отелями больше напоминал цепь прибрежных холмов из осколков стекла и бетона. На вершине гигантских могил стояли белые коробки, увенчанные антеннами. Локаторы патрулировали небо от горизонта до горизонта. Машина провалилась в тоннель и вскоре вынырнула у побережья. Картина приблизилась. Графиня смогла рассмотреть даже технику, которая насыпала горы на руинах развалившихся небоскребов. Длинные трубы метали струи песка в пустые глазницы домов. Тяжелые машины утрамбовывали обломки. Над стройплощадкой висела черная копоть.

– Домой хочу, – канючила Лиза.

– Заткнись, – приказала графиня. – Сама хочу.

Ей совершенно не понравилась идея спускаться под землю, но машина снова нырнула в тоннель, разноцветные витрины подземных увеселительных заведений понеслись вереницей навстречу. Под землей дорога ветвилась. Графиня хотела расспросить Бориса о судьбе Майами-бич, но машина выехала на поверхность, и ее сиятельство потеряло дар речи.

Посреди залива, оживленного белыми барашками волн, стояла серебристая башня, залитая светом, словно гигантский маяк, открывающий путь в невидимый мир. Сосчитать этажи в этой башне было невозможно. Графине казалось, что крыша ее доставала до неба.

– Гостиница для почетных гостей, – сообщил Борис. – Будете там жить, как в раю, хоть вы и мошенники.

Машина въехала в тоннель под морем. Им навстречу тянулись фуры, везущие на материк пустые цистерны. Под морем была настоящая жизнь с дорожными указателями, тротуарами, лавочками, похожими на музеи искусств, и стоянками транспорта. Под водой графиня увидела парк с фонтаном, освещенный естественным светом через прозрачный купол, поднятый к поверхности океана. И, чем глубже уходила дорога, тем веселее она казалась. Лимузин свернул на указатель «отель» и графиня поняла, что путешествие подходит к концу, но это не радовало ее. Все, что она запланировала на командировку в Майами, сыпалось к черту. Случись спасаться бегством из этого гостеприимного места, у нее не было бы шансов. Еще меньше их было у Лизы. Но одна мысль все же согревала ей душу: пока не произошло ничего… ровно ничего такого, что вынудило бы ее прыгать в воду с гигантской башни.

На парковке гостиницы ждал лакей, одетый в строгий костюм. Существо с лучезарным взглядом и ничего не выражающим лицом.

– Ваше сиятельство… – сказал лакей, кланяясь графине и не обращая внимания на сопровождающих лиц, – мне выпала честь проводить вас в апартаменты. Прошу…

– Скажи-ка, любезный, как называется этот город, и что за прекрасные люди в нем проживают?

Лакей выпрямился, вытянулся по струнке, приподнялся на носках, чтобы звонко щелкнуть каблуками о мраморный тротуар, но вдруг опять согнуться в поклоне, оголяя белые зубы.

– Ваше сиятельство, мне выпала честь проводить…

– Понятно.

По дороге графиня приметила несколько таких же субъектов с фарфоровыми зубами. Каждый был занят работой. Кто-то открывал двери, кто-то драил и без того начищенный пол, и каждый, завидев издали делегацию, гнулся в пояснице и скалился вслед.

– Халё, – отвечала им Мирослава, передразнивая гостиничную прислугу, – халё…

Когда-то ее сиятельство до смерти напрягала обязанность улыбаться в ответ каждому разносчику полотенец, и повторять одно и то же неблагозвучие. Теперь – забавляло поведение этих милых существ. Зомби, не обученные реагировать на нестандартные выходки гостей, моментально вытягивались в струнку, еще сильнее натягивали улыбки.

– Охренеть… – произнесла Мирослава, остановившись на веранде номера с видом на побережье.

Графиня не доплыла б до земли даже на весельной лодке. Береговая линия с трудом проступала в тумане. Несколько неровных холмов, следы на воде от черного катера, кажущегося сверху букашкой… Графиню поразили размеры сооружения. Целый город, вбитый гвоздем в океанское дно, со всех сторон окруженный водою, выходящий во все стороны света балконами дорогих номеров, которые одновременно выполняли функцию внешнего коридора. В апартаментах имелся персональный лифт, два уровня и все атрибуты роскоши.

– Охренеть, – повторила графиня. – Чего я только в жизни не видела. Если это тюрьма, я хочу получить пожизненный срок. Как думаешь, Крокодил, этот город описал неизвестный фантаст, которого не хотели печатать? Или нарисовал архитектор, которому не дали защитить диплом?

Даже Лиза прекратила канючить и стала осматривать номер глазами первопроходца. По сравнению с ним, шкаф Даниеля стремительно падал в рейтинге.

– Готовься к переговорам, – посоветовал Крокодил.

– Оставь меня, рептилия! Я в нирване. Еще немного и я наймусь к эзотерикам на работу. Как думаешь, им нужны менеджеры по уговору мистера Шутова?..

– Думаю, к тебе визитер.

Собек занял место на подоконнике, с которого открывался вид на прибрежные строительные холмы. Визитер действительно шел. Неторопливо перебирая ступеньки, с толстым портфелем в руках, в гости к ее сиятельству продвигался собственной персоной Савелий Некрасов, представитель украинской торговой компании. Продвигался неспешно, словно не был уверен в своих намерениях. Часто останавливался, чтобы промокнуть лысину носовым платком. Деловой костюм Некрасова мало гармонировал с жаркой погодой.

– Скотина! – рассердилась Мира. – Сказала же, что с ним иметь дел не буду. Нет, прется!

На пороге Сава поклонился хозяйке номера и был приглашен в холл без лишней учтивости. – Я сказала, что буду разговаривать с ответственным лицом? – спросила хозяйка у посетителя. – Может, я не доходчиво выразилась?

– Именно поэтому я здесь, – ответил густой бас… уверенного в себе, но очень уставшего человека. – Исключительно потому, что ваше сиятельство предпочитает обходиться без церемоний. – Визитер положил на стол портфель с документами и жестом пригласил графиню в кресло напротив.

Мира утонула в шелковых подушках.

– С кем имею честь? – спросила она.

– Глава департамента внешней торговли, член кабинета министров, уполномоченное лицо по заключению соглашений купли-продажи ценного имущества Нового Мира. Если вас интересует имя…

– Меня не интересует имя человека, наряженного в чужую шкуру.

– Мы рискуем больше, принимая вас здесь, – заметил уполномоченный. – Вы, как человек, не утративший связи со Старым Миром, можете представлять опасность.

– Меня интересуют условия, на которых вы собираетесь приобрести рукописи.

– Назовите сумму.

– Деньги Нового Мира мне не нужны.

– Назовите сумму в любой валюте.

– Мне нужен Лев Натанович Боровский, который по недоразумению оказался у вас в гостях. Хочу вернуть его родителям, пока они не убились с горя.

Уполномоченное лицо исказилось кривой улыбкой Некрасова, которой тот никогда не баловал собеседников. Улыбкой, полной снисхождения и сарказма, после которой можно было закончить переговоры и освободить номер. Но покупатель не спешил отказаться от сделки.

– Ничего не знаю про этого человека.

– Ну, так… – развела руками графиня, – узнайте. Что ж так плохо подготовились, уважаемый? Выговор вам.

Ответственное лицо побледнело, но самообладания не утратило.

– Как вы сказали?..

– Боровский Лев Натанович. До встречи, – графиня поднялась с кресла и лично открыла дверь.

Когда первый раунд переговоров завершился провалом, Крокодил печально покачал головой, но от комментариев воздержался.

– Предупреждала же по-хорошему. Не надо делать из меня дуру. Нет! Не дошло.

– Он действительно мог не знать о ребенке.

– И ты туда же? Они знают обо мне даже то, чего я сама не знаю. Крокодил, не будь наивен. Они знают все о целях моего визита. И зачем здесь Элис, им тоже известно. Смотри-ка, – удивилась графиня, – пульт от телевизора вижу, а самого аппарата нет. Где его прячут? – она нажала кнопку на пульте, и экран развернулся на светлой стене.

– Что желаете посмотреть? – спросил графиню угодливый юноша безупречной наружности, – список каналов и передач был дополнен полной мировой фильмотекой. Ее сиятельству предлагалось выбрать даже тембр голоса комментатора, который будет минимально ее раздражать.

– Когда мы вернемся на лодку? – спросила Лиза.

– Хочешь посмотреть кино, которое наснимал твой папаша?

– Нинка ждет. Давай скорее уедем.

– Подождет, – решила графиня.

Собек не слез с подоконника. Он решил дождаться второго тура переговоров в той же позе, с выражением лица человека, готового уснуть, как только ему позволят закрыть глаза. Графиня не успела найти в номере бар и откупорить бутылку, как уполномоченный в образе Савы Некрасова снова возник на пороге.

– Правительство Нового Мира в моем лице выражает соболезнование семье Боровских в связи с потерей ребенка и приносит извинения за то, что не может помочь. Мальчик не был приглашен, не был похищен, не удерживается насильственно…

– А поискать, – намекнула графиня. – За время, пока вы ходили за угол позвонить начальству, организация могла бы найти ребенка на краю света. И похитить… для того, чтобы выменять на Яшкины бумажки. Не догадались?

Уполномоченный не дрогнул. «Костюмчик» Некрасова на нем порядком обвис, не везде соответствовал габариту, плохо реагировал на движения и несуразно смотрелся, но покупатель «бумажек» держался уверенно, как небоскреб посреди океана.

– Найти? – спросил он.

– Почему бы нет? Будем считать, что в обмен на рукописи Бессонова, вы оказали мне большую услугу. Вам не накладно и мне приятно. Повторяю еще раз: бумаги не продаются. Они меняются на человека. Откуда вы его достанете, меня не волнует. Освободите из ваших подземных укрытий или поймаете в Подмосковных лесах… Ребенок мой, рукопись ваша, проблема исчерпана.