Текст книги "Сказки о сотворении мира (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 152 страниц)

– Кажется, Натан Валерьяныч знает немецкий.

– Даже ты не смогла разобрать ее болтовню… – махнул рукой доктор. – Собирайся, поедем в райцентр звонить «сволочи». Ты ему скажи, что принимающая сторона все гарантирует на уровне интуриста: и пикничок, и шашлычок, и водочку, и селедочку…

– Подожди, – остановила его графиня, – дай-ка подумать.

– Чего там думать? – удивился Женя. – Как будто у нас есть выбор.

В тот день телеграфистка райцентра Виноградовка второй раз в жизни услышала живой французский язык.

– Что ты от меня хочешь? – не понимал Хант. – Чтобы я приехал в Сибирь?

– Ты только доставь свою задницу в аэропорт и возьми билет до Екатеринбурга.

– Подожди, я должен посмотреть карту…

– Не смотри, голова закружится. Просто возьми билет и ни о чем не думай.

– Это смешно, Мирей!

– Ханни, мне нужен переводчик с «баварского» языка на какой-нибудь человеческий…

– Я что, последний немец на свете? Поближе никого не нашлось? Найми, я все оплачу.

– Ты не понял. Мне нужен переводчик, которому небезразлична судьба Элис. Может, тебе неинтересно, но у меня появился шанс ей помочь.

– Не надо считать меня идиотом! Я потратил на врачей состояние. Медицина ей ничем не поможет.

– Разве я о медицине? У меня есть идея, как помочь девочке. Для этого мне нужен переводчик, которому я могу доверять, которому ее будущее небезразлично так же, как мне.

– Мирей, я боюсь этих русских, – признался Хант.

– Я сама их боюсь, но ехать надо. Причем срочно. Ханни, что за припадок ксенофобии? Русские такие же придурки жизни, как ты. Дело верное… если, конечно, выгорит. И русские тебя не укусят. Я им не позволю тебя кусать.

– Ты – другое дело. Ты хотя бы знаешь язык…

– Ну и что? Ханни, поверь, что из всех моих знакомых ты больше всех похож на русского, просто не имел случая об этом узнать. Ты должен был родиться в России, но вместо тебя здесь оказался ни в чем не повинный баварский сосисочник, который вынужден жить по Конституции и заниматься сексом по Камасутре.

– Мне поздно менять свою жизнь.

– Послушай, ты, пирсингованый пупок мироздания! – вышла из себя графиня. – Кто говорил о тебе? О чем мы вообще говорим? Пару дней назад ты собирался травиться. Неужели тебе сложно заглянуть в Сибирь по дороге на небеса? Неужто это такой страшный крюк? Ты будешь гордиться, что совершил сафари!

– Допустим, у меня изменились планы.

– С каких это пор?

– Может быть, именно сейчас у меня есть смысл задержаться на этом свете.

– Ну-ка, дай сюда этот смысл. Сейчас же позови его к телефону.

Мира услышала в трубке голос Даниеля, и камень свалился с ее души.

– Мирей, не могу поверить, что слышу твой голос. Почему ты не отвечала на мои звонки? Ты забыла меня?

– Послушай, сладкий мальчишка, мне нужна твоя помощь. Кроме тебя мне в этой жизни не на кого рассчитывать.

– Если ты позовешь меня в гости, я приду пешком даже на Северный полюс, – прошептал Даниель, прикрывая трубку ладонью. – Скажи мне, что я могу для тебя сделать?

– Сейчас старый дурак примет решение. Думаю, минут через десять-двадцать. Очень важное решение в своей жизни. Ты должен будешь его поддержать. Предложи ему свою компанию в путешествии, но не раньше, чем он решится на это сам. Если Бог с нами, скоро свидимся.

– Это все, о чем я мечтаю.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, Даниель?

– Я буду несчастным человеком, когда перестану верить в это, – ответил Даниель, и графиня, не прощаясь, положила трубку.

– Что? – спросил доктор Русый. – Он согласился?

– Я сделала для твоего человечества все, что смогла.

– Ну и диагноз… – улыбнулся доктор. – С таким оптимизмом только в патологоанатомы.

В последний день сотворения мира из хаоса графиня Виноградова была довольна собой и пребывала в расслабленном состоянии духа. Она взяла у бабы Симы урок безграничного альтруизма и выдержала экзамен на «отлично». С тех пор как Хант купил билет в Сибирь, Мира ни разу не психанула на человечество. Она гуляла в лесу вместе с девками и самозабвенно складывала в корзинку кусочки истлевшей коры, шишки и заячьи какашки. Ей нечего было доказывать самой себе. Ее жизненная задача упростилась до минимума: девок нужно было подержать в лесу, пока работяги устанавливают телефонную антенну на избушке Симы. Ниночка не должна была попасться на глаза приезжим. Достаточно того, что о ней болтали в окрестных поселках. По окончании работ Женя обещал вывесить на заборе белую тряпку, вместо тряпки в кармане графини зазвонил давно забытый мобильник.

– Попробуй перезвонить в Москву, – предложил доктор.

– Отсюда?

– Конечно. Если не будет связи, я им денег не заплачу.

Вместо Москвы Мира набрала номер Даниеля, услышала гудки и поспешно оборвала связь.

– Элис, – обратилась она к девушке, сидящей на муравейнике. – Завтра приедет твой папа. Скажи об этом подружке.

Элис равнодушно глядела на графиню. Мира заподозрила, что ребенок не знает, кто такой «папа».

– Папа – это тот человек, который знает немецкий язык, – объяснила графиня. – Возможно, он даже любит тебя, только сам не подозревает об этом, – добавила она по-русски.

– У него есть конфеты? – спросила Элис. Практичность она явно унаследовала по материнской линии.

– Черт его знает. Насчет конфет сказать не могу, а вот дядя у него точно есть. Очень красивый дядя. Думаю, тебе понравится.

Доктор Русый выехал в ночь, чтобы встретить иностранных гостей, а Мира Виноградова решила поработать над остатками синяка, чтобы придать коже здоровый оттенок. Баба Сима замесила тесто. Последние сутки тянулись особенно долго. Подозрительные личности не проходили мимо дома, не поприветствовав его обитателей.

– Что это я смотрю, машины к вам зачастили, так и пестрят, так и пестрят по дороге, – заметил проезжавший мимо дядька на велосипеде. – Они вам связь делали? Дорого?

– Дорого, – ответила за хозяйку графиня. – А на той неделе скважину бурить будут. И тоже недешево.

– Ну?.. – не поверил сосед и причалил к забору.

Графиня подала ему бутылку водки.

– Дядя, езжай отсюда, пожалуйста.

Сосед проявил настойчивость и заглянул во двор, где Сима пасла кур.

– Ты что ли гонишь меня, хозяйка?

– Сейчас немцы приедут. Тебе здесь быть ни к чему.

– Видал я немцев, – ответил сосед.

– Видал, вот и езжай себе, куда ехал…

– Правду в поселке говорят, богатые родственники у Симы нашлись? Это немцы что ли?

Мира взяла с подоконника вторую бутылку.

– Порадуйся за нас, дядя, исчезни…

– Ну, что ж, – согласился сосед. – Нужен буду, ты знаешь, где живу.

Оскар с Артуром встретили иностранцев в Москве и пересадили на следующий рейс. Артур первым освоил связь с Сибирским поселком.

– Твои голубцы такие задумчивые, – доложил он графине. – Но я ничего… я не проболтался. Это Шутов язык распускал. Он так быстро тарахтел, что я ни фига не понял. Как будет по-французски сказать что-нибудь типа «летите с миром…»

– Хорошо, что ты этого не сказал, – вздохнула графиня. – Хорошо, что Оскар согласился съездить с тобой в аэропорт. У меня появилась надежда, что они сели на нужный рейс.

Графиня спрятала косметичку с глаз подальше, чтобы девки не стащили пудреницу. Заретушированный синяк на фоне сибирской природы показался ей большей пошлостью, чем естественная желтизна. Она взяла телефон, чтобы напомнить доктору про конфеты, и почувствовала себя в эпицентре событий, которые не пройдут бесследно в истории человечества, если, конечно, подвыпивший сосед не надумает вернуться, чтобы выпить с немцами на брудершафт. Впервые в жизни ей было наплевать, чем кончится авантюра, ей было наплевать на все человечество и даже на саму себя. Равнодушие сменилось апатией. И только бывшие синяки под глазами продолжали раздражать графиню своей неистребимой желтизной.

Элис с Ниночкой были парадно одеты и высажены за стол. Пироги разложены под салфетками. Последний раз доктор Русый позвонил, чтобы предупредить: делегация повернула к поселку.

– Тетя Сима, эти двое никогда не видели инопланетян и не предупреждены, – вспомнила Мира. – Реакция может быть шоковой. Вы уж наберитесь терпения.

Сима ушла набираться терпения на кухню, но вместо терпения набрала еще один таз пирожков.

Шока не случилось. Юрген Хант, переступив порог гостеприимного дома, сначала увидел графиню Виноградову, потом заметил за столом Элис, и только в последнюю очередь рассмотрел Ниночку, сидящую рядом с ней.

– Я здесь, – сообщил он, словно явился снимать кино, когда вся группа в сборе и ждет указаний.

Даниель не переступил порог, пока не расцеловался с графиней. Только расцеловавшись, молодой человек занял место рядом со старшим товарищем. Путешественники так устали от сибирских пейзажей, что не обратили внимания на гуманоида. Не исключено, что гости приняли Ниночку за местного аборигена, похожего на европейского человека больше, чем папуас. Графиня напрасно ждала вопросов. Симины пироги вызвали интерес куда больший.

Ужин происходил в молчании по причине усталости и напряжения. Мира не верила глазам: маэстро Хант уплетающий пироги в сибирской избушке. Она была уверена, что профессор Боровский не выключил свой глючный проектор, и голограмма ее извращенного воображения распростерлась за Урал, накрыла собою весь континент, опеленала Земной шар. Чувство реальности покидало графиню и возвращалось, ей становилось то страшно, то смешно. Она боялась лишний раз поднять взгляд, чтобы неловким участием не нарушить частоту этой феерической картины. Мира была уверена, что сможет это сделать в любой момент, но сейчас ей хотелось, чтобы Хант, наконец, наелся, и вышел на крыльцо покурить. Именно так он и сделал. Мира пожелала, чтобы в сенях его ждал кот, и Мартин уже караулил старого друга. Мира собиралась послушать, как звучит немецкий, потому что только с котом Мартином Юрген Хант разговаривал на родном языке, полагая, что никакого другого языка животное не знает. Они приветствовали друг друга и прекрасно общались. Графиня не думала им мешать.

– Что ты ждешь от меня, Мирей? – спросил Хант, затягиваясь сигаретой. – Я здесь и хочу объяснений.

– Разве нужны объяснения? Разве не все очевидно?

– Я облетел полмира, потому что у Элис появилась подружка с летающей тарелки?

– Ты здесь, потому что твоя дочь – первый человек в истории Земли, вступивший в контакт с инопланетной цивилизацией. Если с твоей помощью мы расширим круг контактеров, благодарные потомки поставят тебе памятник в России. Как ты считаешь, те, кто летает на тарелках, понимают в медицине больше, чем светила, которым ты показывал Элис в детстве?

– Элис никогда со мной не говорила, – признался Хант.

– Потому что ты никогда не изъявлял желания говорить. Может, пора попробовать? Иди нам ждать еще двадцать лет, пока Сима научит ее говорить по-русски?

Хант в раздумьях докурил сигарету.

– Если она не захочет со мной говорить?

– Тогда они обе не получат конфеты, ты – бутылочку коньяка, а человечество – знание о соседях по Вселенной.

– О чем я должен ее расспрашивать?

– Элис должна рассказать все, что знает о цивилизации Ниночки. Где они? Кто они? Как с ними можно связаться? Какими возможностями они обладают? Словом, все, что сможешь вытянуть из ее детского лексикона.

Первый день работы результата не дал. Элис закапризничала, расплакалась, в ход пошли конфеты и куклы, которые Мира строго настрого запретила. Даже флегматичная Ниночка начала проявлять беспокойство.

– Боится она этого дядьку, – объяснила Сима, – посидела бы ты с ними…

– Меня она еще больше боится.

– Ты – своя, а Юра ей все равно, что чужой… – качала головой старушка.

Мира терпеливо ждала на крыше погреба, в комнату для переговоров не шла. Рядом с ней также терпеливо сидел Даниель и Мартин, который после приезда Ханта, со двора не отлучался. Взгляд Мартина был также напряжен и сосредоточен на окошке с задернутой шторой. Доктор Русый на нервной почве колол дрова.

– Почему он не сказал мне про дочь? – не понимал Даниель. – Зачем надо делать тайну? – Даниель снимал на камеру хутор, готовился рассказать друзьям и знакомым, как выглядит Русская Сибирь, но не находил подходящих слов. Ему, как и Мире, казалось, что мир вокруг лишился здравого смысла, а значит, имеет неправильную частоту воспроизведения. Видеосъемка помогала адаптироваться к сюрреализму происходящего. – Хант считает себя виноватым в ее болезни? – спросил Даниель. – Мне хотя бы мог рассказать?

– Зачем? Чтобы ты не вздумал от него залететь?

– Я иногда его не понимаю совсем.

– Тебе ни к чему его понимать.

– А что у девочки?.. Олигофрения?

– Доктор сказал, что олигофрения – не диагноз, а симптом. По каким причинам она возникла, неизвестно.

– А доктор как считает?

– Не знаю.

– Давай, спросим у Жени?

– Ханни таскал ее по всем светилам психиатрии. Весь этот кошмар творился у меня на глазах. Ни один профессор не смог сказать, отчего это с ней. Ты хочешь, чтобы наш дровосек ответил на все вопросы? Он ответит. За ним не заржавеет.

– А гуманоиды? Откуда им знать о душевных болячках человечества?

– Я надеюсь, что они умнее нас.

– Почему?

– Потому что я так хочу. Когда я сильно хочу, все получается.

Хант вышел во двор до крайности раздраженным.

– Сам подойдет, – одернула Даниеля графиня. – Если не подойдет, так и не о чем разговаривать.

Несчастный отец закурил, посмотрел, как доктор Русый орудует топором, и направился к погребу.

– Элис считает себя нормальной и здоровой девочкой без возраста, – доложил он. – Она мне знаешь, что заявила? Что лечить нужно меня, потому что я умру, а она нет.

– Не так уж она и не права.

– Между прочим, у нее болит зуб, а сиделка даже не знает.

– Женщину, которая согласилась присмотреть за Элис, зовут Серафима Марковна.

– Я понял.

– Понял, так поезжай с девочкой к дантисту, раз уж ты здесь. Женя вас отвезет.

– Она не поедет без Симы, – ответил Хант.

– Отлично! Поезжайте всем колхозом.

– Ваш пришелец, оказывается, видит сквозь стенку, – добавил Хант. – Это тебе интересно?

– Это даже Сима заметила. Какая-нибудь более существенная информация имеется?

Хант затушил окурок и полез в портмоне.

– Где здесь кабинет дантиста?

Вторую половину дня Мира с Даниелем провели на скамеечке у забора. Дом обезлюдел. Ниночка спряталась на чердаке, разложив вокруг себя игрушки. Все затихло, умолк даже новый телефон, по которому без перерыва звонил Артур. Даниель сходил на родник, принес воды и поставил ведра на кухонную скамейку.

– Пойдем к ней, – предложил он, – пообщаемся.

– Бесполезный номер, – ответила Мира.

– Перестань! Когда я еще с гуманоидом пообщаюсь? Пойдем.

– Не надо, Даниель, не пугай ее.

– Пойдем… – он встал на лестницу и пригласил графиню следовать за собой.

– Сима тебя не одобрит, а мне влетит.

– Иди сюда, – шепнул он, пролезая в узкое окно чердака. – Идем, говорю…

Ниночка сидела в углу, поджав коленки, рылась коробочке с дребеденью, которую они с Элис собирали в лесу. Там же Мира нашла свою помаду и тушь для ресниц, которую у нее умыкнули без спросу. Даниель приблизился к гуманоиду по-пластунски.

– Привет, – сказал он, – я Даниель. Я человек… – он обернулся к графине, которая ползла следом. – Слушай, а если по-итальянски?

– Ей что итальянский, что санскрит, что иврит. Говори хоть на языке глухонемых. Ниночка, – обратилась Мира к черноглазому существу, – пожалуйста, пообщайся с нами. Мы тебе ничего плохого не сделаем.

– Да, – подтвердил Даниель.

– Может, мы сможем найти твоих родственников, и они заберут тебя домой. Просто нам интересно знать, откуда ты?

Не моргающий взгляд Ниночки остался таким же тревожным и безучастным.

– Ерундой мы с тобой занялись, флорентиец, – сказала графиня.

– Подожди, мне кажется, что мы неправильно себя ведем.

– Это точно.

– Во-первых, она никакая не Ниночка. Наверняка у нее другое имя. Может, она вообще не девочка.

– И я им говорю, это может быть взрослая особь, – согласилась графиня.

– Посмотри, какой у него умный взгляд. Дети так никогда не смотрят. Точно говорю, это взрослое существо.

– Почему же оно не хочет с нами общаться?

– Давай спросим?

– Давай.

– Мосье, – обратился итальянец к пришельцу, – что нам надо сделать, чтобы снискать вашего расположения?

– Дай конфету, – шепотом посоветовала Мира.

– Я дам, оно съест, и что дальше?

– А что ты хочешь?

– Оно же не собачка, чтобы взять лакомство и прыгать на задних лапках. Оно же разумное существо. Смотри, какая голова большая.

– У головастика тоже голова большая, почему ты с ним не вступил в контакт?

– Подожди. – Даниель подполз ближе. Глаз гуманоида слегка прищурился. – Ты понимаешь, что я говорю? Мирей, спроси по-русски…

– Ниночка, когда мы говорим, ты понимаешь, просто не хочешь отвечать, правда?

Ниночка прищурилась еще больше, потому что Мира тоже подползла на недопустимо близкое расстояние.

– Смотри, оно же думает. Оно же реагирует, – заметил Даниель.

– Оно думает, как бы выпихнуть нас со своей территории.

– Неправда. Оно думает, стоим мы того, чтобы с нами вступать в контакт, или не стоим?

Экспериментаторы подползли еще ближе.

– Нина, Элис – человек, и она серьезно больна, – начала графиня. – Пожалуйста, помоги ей вылечиться, потому что люди не могут ей помочь, а твои родственники, вероятно, могут. Если они могут летать быстрее и выше, чем летают люди, значит, и лечить могут лучше. Пожалуйста, помоги Элис.

– Мирей, точно тебе говорю, это взрослый тип, – Даниель перешел на шепот.

– Как ты определил?

– Он похож на моего деда. Ты посмотри в глаза. Это, вероятно, старик. Посмотри, какой мудрый взгляд. Может, они общаются телепатией? Мы в детстве так себя проверяли, угадывали мысли… – Даниель, закрыл глаза ладонью. – Вот так: расслабляешься и цепляешь первую же мысль, что приходит голову. Если наши с тобой мысли совпадут, значит, телепатический контакт есть. Давай попробуем. Спроси у него что-нибудь.

– Ниночка, ты можешь помочь Элис? – спросила Мира и закрыла глаза.

– Ну, что? Почувствовала ответ?

– Ни фига я не почувствовала. А ты?

– А я почувствовал, но не то, что ты думаешь.

– Скажи…

– Знаешь, что учудил мой дедуля?

– Ты никогда не рассказывал.

– Тебе расскажу, – согласился Даниель, глядя в глаза инопланетного существа. – Мой дедуля был человеком мудрым и образованным, а потом загрустил по жизни.

– Как загрустил?

– Очень просто. Ему надоело общаться с людьми, все вокруг стало ему неинтересным, и он удрал к шведам. Просто так, сел на пароход без всяких документов и исчез.

– Ну и что?

– В Швеции он прикинулся идиотом и жил также как этот, на хуторе у какой-то старухи, помогал по хозяйству, учил язык, вникал в местные обычаи, любовался северной природой, а когда освоил язык и осмотрелся, опять загрустил по жизни. Потом он удрал в Японию и там прикинулся идиотом. В Японии-то его родственники и нашли, но дед к тому времени уже знал японский, ему опять стало скучно, он опять куда-то сбежал, но куда, мы уже не узнали.

– Ты это к чему? – не поняла графиня.

– Мой дед был ученым-этнографом, преподавал в университете и, знаешь что… на старых фотографиях у него точно такой же взгляд, как у этого «головастика». Ты его спроси, прав я или не прав, а я скажу, дурак он или прикидывается.

Ниночка вжала голову в плечи, но взгляда не отвела. Все это время она слушала Даниеля также внимательно, как Мира, и также молча. Графиня не успела ничего спросить. Хлопнула дверь, контактеры ползком попятились к выходу и едва успели стряхнуть с себя солому. Сима вывела из машины заплаканную Элис с распухшей щекой, и Ниночка исчезла с чердака вместе с игрушками.

Второй день переговоров отца с дочерью ничем не отличался от первого.

– Красиво здесь у вас, – разглядел наконец-то Хант. С огорода Симы открывался вид на лес и на реку, огибающую пригорок, как средневековую крепость. – Сейчас, – пообещал он, – Сима ее покормит, умоет… я продолжу слушать рассказы о куклах и мячиках.

– А о подружках?

– Подружка – это еще одна кукла, – объяснил Хант. – Элис не считает ее живым существом.

– Элис считает живым все на свете! – возмутилась Мира. – Разве ты не понял? Каждый камушек, каждая травинка для нее живые и разумные существа. Боже мой, о чем с тобой разговаривать, если ты не понял элементарного?!

– Пойдем, – предложил Хант, – сама послушаешь.

Следующий акт допроса происходил в присутствии Миры.

– Спроси у Элис, где ее дом?

– У Марты и Мартина, – доходчиво ответила девочка.

– А теперь спроси, где дом ее подружки Ниночки?

Элис не поняла вопроса. Как они ни бились над картой звездного неба, не удалось выяснить даже примерного направления. Только зря довели ребенка до слез. Элис пора было снова собираться к зубному врачу, доктору Русому пора было успокоиться и оставить свои честолюбивые планы.

– Вот Солнце, – стала объяснять графиня, рисуя в тетрадке желтый круг, – вот наша планета… вот Венера, вот Меркурий… Дальше нас от Солнца…

– Марс, – подсказал доктор.

– Марс, – Мира нарисовала планету красным карандашом и подвинула тетрадь к девицам, – покажите мне пальцем, где Ниночкин дом.

Палец Элис задумчиво повис над солнечным кругом.

– Спроси, Юрген, куда она поедет к Ниночке в гости?

Элис ничего не ответила. Она взяла карандаш и стала стучать по кругу, как дятел, оставляя на бумаге черточки и кружочки. Ей понравилась идея продырявить лист и испортить скатерть фрау Симы, чтобы взрослые, больные люди, наконец, занялись своими проблемами и оставили ее в покое.

Артур позвонил вечером и застал графиню Виноградову в одиночестве сидящую у окна.

– О! – удивился он. – Связь-то работает, а ты не звонишь, ничего не рассказываешь.

– Нечего рассказывать, – сообщила Мира.

– Когда они покатают нас на тарелке?

– Не раньше, чем мы найдем способ выманить эту тарелку из космоса.

– Ниночка не хочет домой? – удивился Артур.

– Сложный вопрос, чего она хочет. Ниночкой здесь занимается только Даниель. Все остальные ездят к стоматологу, как на работу, а я сижу здесь одна. Погоди… – Мира услышала треск лестничных перекладин. – Даниель спускается чердака, – объяснила она. – Я перезвоню.

– Мирей, – радостный Даниель заглянул в комнату, – «Открытое небо», Мирей! Как это будет по-русски?

– Открытое небо, – перевела графиня.

– Запиши транскрипцией, – Даниель кинулся к столу, вырвал листок из тетрадки для детского рисования.

«Открытое небо», – написала удивленная графиня крупными буквами.

– Открытое небо, – повторила она. – Причем здесь открытое небо? О чем ты ее спросил?

– Подожди здесь, – Даниель полез на чердак, и вскоре его счастливое лицо показалось в окошке. – «Открытое небо», Мирей. Все правильно. Я принял информацию, – доложил он и перешел на шепот. – Я спросил, почему она не хочет помочь Элис по-человечески жить на Земле, и получил ответ. Эти два слова. Знаешь, что они означают?

– Что у тебя разыгралась фантазия, парень!

Даниель спустился к Мире и зашептал ей на ухо.

– Она хочет забрать с собой Элис, понимаешь? Раз для Элис «закрылась» Земля, значит небо открыто. Поэтому она и не хочет выкладывать свой домашний адрес.

– Я и говорю, ты всегда был впечатлительным, а сегодня просто перегрелся.