Текст книги ""Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: Максим Злобин,Ярослав Горбачев,Вова Бо,Ирина Итиль,Диана Рахманова,Валерия Корносенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 324 (всего у книги 350 страниц)

– Смирение – это отличный навык, который пригодится вам в дальнейшем, – не смог удержаться Куцевич. – А ещё экономность, неприхотливость и хорошая актёрская игра.

– Что? – будто в прострации поднял непонимающий взгляд Несвицкий. – Какая ещё актёрская игра?

– Обычная. Иначе вам никто не подаст. Итак…

Юрист взял распечатку активов и погнал перечислять. И тут же нарвался на «хитрую хитрость» Несвицкого, которую мы разгадали ещё тогда, во время боя с роботами.

– Боюсь, что дом отдыха на Алтае уже не принадлежит моей семье, – развёл князь руками. – Вы не можете претендовать на то, что мне не принадлежит…

– Ну вот! – воскликнул Иммануил Абрамович. – Прекрасно! Обучаетесь в процессе! Я даже почти верю, но…

Тут он снова пошебуршал в бумагах и взялся за другие распечатки. Сперва зачитал о нескольких странных операциях, а затем поведал о том, какая ответственность может лечь на князя за финансовые махинации. И ведь… умудрился Величество притянуть!

– И получается, что? – улыбался Куцевич, – Получается, что вы решили распродаться и спрятать деньги под матрас прямо перед тем, как казна взыщет с вас, как с проигравшей стороны? Поступок, уголовно преследуемый и явно недостойный аристократа. Предлагаю забыть его. Вы не против?

И не дожидаясь ответа, снова побежал по имуществу Несвицких, при этом поглядывая на Иру. Сеструха тоже без дела не сидела и успела составить список своих личных хотелок. Что-то она называла убыточным, на что-то говорила: «Оставьте себе», – а вот что-то, например, фабрику по артефакторике, на которой производились пресловутые гандамы, хотела отжать с утроенной силой.

– Так! – в какой-то момент заорал Несвицкий и аж с кресла вскочил. – Мне надоел этот цирк! Это притянуто за уши!

Видать, осознал, наконец, что бить его никто не собирается, и осмелел на этой почве.

– Мой род ведёт дела непрерывно! Что-то продаёт, что-то покупает! Умерьте свои аппетиты, Скуфидонский, иначе мы будем говорить в суде!

– Ага, – Куцевич отложил бумаги и повернулся ко мне. – Ну что ж, Василий Иванович, сторона обвинения хочет судебного разбирательства. Придётся, видимо, отправить князя на эшафот за измену.

– Что⁈

– За измену, – повторил юрист. – На основе трофейной техники, о которой рассказывал Василий Иванович, я могу сделать вывод о том, что вы прятали от Империи стратегически важные наработки военно-промышленного характера…

– Это секреты нашего рода! Это наши разработки, мы не обязаны никому их предоставлять!

– Во-о-о-от, – протянул Куцевич. – А суд решит по-другому. И даже если он согласится с тем, что такие разработки можно считать разработками рода, то его заинтересует другое. Зачем они вам?

– Что значит…

– Ну представьте. Какой-то гений-самоучка собирает в гараже атомную бомбу. Зачем она ему? Что он собирается с ней делать?

– Я не понимаю, о чём вы…

– Устроит теракт, может быть? Или же начнёт шантажировать власть в попытке государственного переворота?

– Да что вы такое говорите⁈

– То, что думаю, – честно признался Куцевич. – Вы за спиной у Его Величества собирали армию. И я повторяю вопрос: зачем? Поймите, Ваше Сиятельство, никто за вас не вступится. И более того, даже ваши самые преданные друзья после начала такой заварухи постараются от вас отгородиться. Судя по имеющимся у меня материалам, «самоуничтожиться» успело далеко не всё. Подобные разработки относятся к классу «А» Имперской безопасности и могут быть на вооружении только у государственных подразделений, но никак не в частных руках. А это уже ни что иное, как Государственная измена…

– Но…

Несвицкий открыл рот, наверное, чтобы сказать, что всю эту технику произвели сами. И что, несмотря на то, что по закону производители оружия должны предоставлять в Минобороны всё на уровне чертежей и проектов, никто так не делает.

Потому что за чертежи и проекты заплатят в разы меньше, чем за настоящего робота, который может шагать и делать дыщь-дыщь! Но… Теперь у него нет роботов… нет заводов… нет прикормленных людей в конкурсных комиссиях… Несвицкий осознал это, поскольку напрягся всем телом и мелко задрожал.

– Всё ещё хотите судебного разбирательства?

– Я… Я… Я…

– Да хорош уже! – рявкнул я. – И сядь ты уже, наконец! В глазах рябит!

Короче говоря, князь Несвицкий был окончательно сломлен и раздавлен. Но не разорён, насколько я понимаю. Ирка вообще не пацифистка, никогда не замечал за ней такого, но, кажется, она его чуточку пожалела.

Так я подумал сперва…

А потом по хитрым переглядкам моей сестры с юристом и финального документа, по которому Несвицкие продолжают существовать как род, но платят нам пожизненные репарации, всё понял. Никого она не пожалела. Просто оставила князю то, за что не хочет браться сама. Либо убыточные предприятия, которые князь за неимением лучшего ринется развивать, либо же что-то такое, само владение чем вызывает у владельца жгучую боль в жопе.

Пару ресторанов в центре столицы, к примеру. Явно же не ради дохода их держат, а ради понтов или «отмывки капиталов». Теперь понтоваться не перед кем, «мыть» нечего, придётся взаправду народ кормить.

Что ещё было в этом документе?

Княжеский род должен принести публичные извинения. Не извинения даже, а опровержение, поскольку в СМИ моя фамилия не светилась, и хорошо бы, чтобы так и продолжалось дальше.

Короче…

Князёк должен был заявить о том, что это его отпрыск создал опасную для окружающих ситуацию, за что и поплатился.

Всё.

Род Несвицких не имеет никаких претензий ни к роду Скуфидонских, ни к группе «Альта» и в дальнейшем не собирается мстить, злоумышлять, распространять слухи и далее, далее, далее…

Очень пожалел, что Куцевич не присутствовал на махаче с демонами. Уж он бы Чамару развёл по самое не балуй.

Куда там три желания, она бы до конца времён потомкам Скуфидонских тапочки приносила.

– Ну что ж, Ирина Ивановна, поздравляю вас, – хохотнул я уже на крыльце Несвицких. – Вы теперь крупная промышленница.

– Спасибо, Василий Иванович, – шутливо поклонилась она. – И вам того же.

– Кстати!

Чего откладывать в долгий ящик? Прямо сейчас и сообщу Владим-Санычу о том, что у него поставщик сменился.

– Алло! Владим-Саныч, привет! Скажи, а тебе нужны гандамы? Да нет… с чего ты взял? Трезвый я. Погоди-погоди… не понимаю… при чём тут твоя вазектомия? Роботы, спрашиваю, нужны? Большие такие, боевые, пиф-паф, бы-ды-дыщ. У меня сестра массовое производство запускает. Решила потрудиться на благо Империи ещё и как промышленница. Ага. Ага. Ну тогда приезжай в Удалёнку, покажу опытный образец. Будешь? Отлично. Ну всё тогда, пока.

Так…

Гринёв уже давно в курсе всего, прямо сейчас со студентиками работает. Вот только не знаю, какими методами. То ли подписку о неразглашении под подпись сунет, а то ли под гипнозом память сотрёт.

Владим-Саныч в курсе про роботов.

Державин, значит, остался. Надо бы ему трупешники демонов сгрузить и насчёт Дольче пошушукаться. Чтобы всё дело её замял и уничтожил. Нам очередные «Свидетели Ада» ни к чему.

О!

Вспомнишь оно, вот и оно. Сам звонит.

– Степан Викторович, здорова. А я как раз сам собирался тебе звонить. Угадай, по какому поводу? – улыбнулся я.

И подумал ещё, что, наверняка, у министров какой-нибудь свой зашифрованный чатик есть, в который они смешные картинки скидывают, фотки еды и перетирают последние новости. Так что Державин уже должен быть в курсе всего.

– Хе, – как-то неуверенно посмеялся Державин мне в ответ. – Хе-хе-хе. Вряд ли из-за родительских дней.

Я пока что замолчал, потому как вообще не понял, о чём речь.

– Скуф?

– Да? Чего? Какие ещё «родительские дни»?

– А тебе разве не говорили? – и снова этот смех провинившейся гиены. – К тебе сегодня после полудня делегация приехать собирается.

– В смысле «собирается»? Куда она собирается? С какого хрена она собирается?

– Слушай, не злись, я тебя умоляю. Институт во многом спонсируется за счёт комитета попечителей, и во главе этого комитета стоит Её Сиятельство Елизавета Григорьевна Фонвизина…

– Фонвизина⁈ – я аж крикнул.

– Что? – тут же отозвалась Оля.

– Ничего-ничего, – я зажал телефон ладонью. – Елизавета Григорьевна – это матушка твоя?

– А что⁈

– Едет к нам.

– Твою мать! – шарик над плечом Ольги Сергеевны вспыхнул, как адские врата; и да, я теперь знаю, как эти самые врата выглядят, поэтому могу прибегать к подобным сравнениям.

– Алло, – вернулся я к разговору с Державиным. – Продолжай, пожалуйста.

– Ага. Продолжаю. Её Сиятельство и без того очень активная и деятельная особо, а поскольку у тебя ещё и дочка её практику проходит, то вот она и решила к тебе в гости наведаться. Официально это дружеский визит, а по факту проверка. Будут смотреть, как живут курсанты, где спят, чего едят, не ущемляешь ли ты их и…

Я молча сбросил вызов. Очередной раз убедился в том, что Державин – сутулая собака, а затем начал судорожно вспоминать, что у нас там дома происходит и…

– Трупы! – вырвалось у меня. – Гандам! Кабачки! Кактус!

И чердак у меня… скажем так, не для посторонних глаз. А ещё ведь:

– Шестакова⁈

– Да, Василий Иванович?

– Ты ничего запрещённого дома не хранишь?

– Ну-у-у-у, – протянула альтушка. – Смотря что считать запрещённым?

– Аа-а-а-ай, блин!

Я бегло глянул на часы. Время чуть перевалило за десять. Час на дорогу и час на то, чтобы настроить идиллическую картинку происходящего.

– По машинам! – крикнул я, а сам тут же начал звонить Кузьмичу, чтобы на всякий случай ещё несколько замков на чердачную дверь навесил…

Глава 19

Ненавижу суету.

Ненавижу суетиться.

– Оль, ты хотя бы примерно представляешь, сколько человек в этом комитете?

– Без понятия, Василий Иванович! – ответила Её Сиятельство, перекрикивая льющуюся воду.

Вся с ног до головы в пене юная княжна в темпе рио-рита драила посуду. Не знаю как, но за время вчерашнего ночного бдения альтушки умудрились перепачкать всё. Вот прямо вообще всё, вплоть до венчиков и шумовок. Искренне не могу понять, что они ими делали, но факт есть факт.

– Так что? – ожидал моего решения Кузьмич. – Сколько комнат подготовить?

Кузьмич!

Кузьмии-и-и-и-и-ич!

Словами не передать, как же мне повезло с камердинером! К тому моменту, как мы доехали от Несвицких до Удалёнки, у меня дома уже был полный порядок. За исключением некоторых мелочей, которые мы исправляли в последний момент, Вильгельм Куртович в одно лицо подготовился к приёму дорогих гостей. Да чего уж там⁈ Он даже додумался отзвониться в кафе «У Алёшина» и заказать каравай, курьер должен был приехать с минуты на минуту.

– Готовь все комнаты! На всякий случай.

– Понял…

А вот обиталище альтушек к проверке было совершенно не готово.

– Стоять! – тормознул я пробегающую мимо Шестакову с чёрным мусорным мешком в руках. – Всё собрала?

– Всё собрала, – кивнула та.

– Точно?

– Точно.

– Показывай.

– Ну, Василий Иванович…

– Показывай, говорю!

Кадет Шама распахнула мешок. Так… чемоданчик с покерными фишками, карточные колоды в ассортименте, напёрстки, миниатюрная рулетка, набор отмычек…

– Терминал для безналичной оплаты?

– У меня ИП, – отмазалась Шестакова.

Но едем дальше: парочка самодельных балаклав, наручники, кляп из секс-шопа, несколько ножей, телескопическая дубинка и литровая банка вазелина.

Джентльменский, блин, набор.

– А вазелин-то зачем?

– У меня губы сохнут.

– Ф-у-у-ух, – выдохнул я. – Так! Стоп! А это что?

Среди вещей я заметил торчащий краешек чего-то, очень уж сильно напоминающего паспорт. Причём не один. Причём не только Российской Империи.

– Кармелита Мальдонадо, – прочитал я, истово охреневая, и открыл второй. – Гульнур Абдукаримова, – и третий: – Азуми Мусасимару⁈

– Хы-хы, – ответила Шама и улыбнулась, мол, дело-то житейское.

– Не хочу знать…

– Спасибо, Василий Иванович.

– Стой! У Дольче хлыст отбери и засунь туда же.

– Поняла, Василий Иванович, – кивнула шаманка и побежала дальше.

Всё это добро было решено прикопать на заднем дворе. Благо, места там теперь полно, потому как боевого робота Иринка уже увела. Пока всё не закончится, договорился с Макаром Матвеевичем запарковать гандам в хлеву, а тот и не против.

Дед Макар, разумеется, не против, а не гандам.

Вроде как до сих пор косяк за собой чувствует.

– Василий Иванович! – появилась в окне запыхавшаяся Стеклова. – Гляньте, так нормально⁈

Я высунулся и осмотрел газон.

– А ещё зеленее можешь?

– Зеленее⁈ – страдальчески вытаращилась на меня друидка. – Зеленее только если покрасить.

Так… ну до такого мы, наверное, доводить не будем. Или будем? Жаль, что Кузьмич уже убежал, надо бы спросить, не завалялась ли у нас случайно банка-другая зелёной краски. Или чёрт с ним?

– Ладно, нормально, – сказал я и тут же:

– Уэ-э-э-э! – донеслось из-за угла.

А потом крик Риты Смертиной:

– Отстань!

– Уэ-э-эээ-ээ!

– Отстань, говорю! – а потом: – Василий Ива-а-а-а-аныч! А Миша трупы кусает!

Час от часу нелегче. Лёхин медведь, как и подобает медведю, очень уважает тухлецу. А потому домотался до останков демонов, как пьяный до радио. Я дал Смерти задание перегнать их куда подальше, куда пусть сама придумает, чтобы их институтские потом забрали, а медведь ей мешает.

И вообще…

Какого хрена он здесь до сих пор делает⁈ Не мог даже представить, что эта скотина настолько настырной окажется! То ли дело Тамерлан. Выслушал, понял, что нельзя ему больше в гараже бомжевать, свернул матрас и ушёл спать в газельку.

– Уэ-э-э-э!

– Иду! – крикнул я и выскочил во двор.

Мишаня в этот момент жевал одного из демонюк за запястье. Время поджимает, и договариваться с медведями по-доброму у меня его нет, так что я шуганул его, слегонца выпустив ауру. Не больно и даже не обидно… неприятно просто, зато действенно.

Кабы мы с медведем не были так близки, он бы, наверняка, испугался воздействия и ломанулся через забор. Но поскольку всё так, как есть, Миша просто отпустил зомбаря и с поникшей головой побрёл прочь с участка.

Обиделся, пошел Лёхе жаловаться.

Ну а я, пользуясь случаем, решил ещё разок перетереть со Смертью.

– Помнишь, кто ты?

– Я? Кто я?

Рита начала хлопать глазами. Так медленно, что я даже думал, в очередной раз во время моргания заснёт. Да, девки были вымотаны последними днями дальше некуда. И на всех усталость влияла по-своему, вот Смерть, например, нещадно тупила.

– А-а-а-а! – протянула она и хлопнула себя по лбу; при этом демоны все как один повторили этот жест за хозяйкой. – Я – артефактор.

– Точно, – кивнул я. – Молодец. Артефактор и ни разу не некромант.

– Ага.

Не знаю, насколько глубоко родительский комитет знаком с личными делами альтушек, но на всякий случай я решил не рисковать. Пускай скажется артефактором. Проверить это никак невозможно, а если вдруг испытать решат, то Ирка нам в помощь.

С Дольче тоже разъяснительные работы были проведены, и она у нас просто огневичка. Ромашка – зверомаг, а все остальные без легенд. За ними вроде пока никакого криминала не числится.

И это «пока» особенно напрягало, поскольку оставляло простор для самых неожиданных сюрпризов.

Так…

Я ещё разок окинул участок взглядом. Всё, что нужно спрятать, спрятано. Всё, что нужно помыть и почистить, помыто и почищено. Кузьмич ответственный за размещение и угощение. Вроде всё. Всё же?

– Бззз-вззз! – завибрировал телефон в кармане.

– Да, Кузьмич?

– Василий Иванович, они здесь.

– Уже⁈

– Да.

Ядрёна мать. Я-то надеялся, что у нас ещё как минимум полчаса в запасе. А хотя хрен с ним… перед смертью не надышишься. Главное, что Риткины зомбари уже перелезли через забор, гандам – в хлеву, а Стеклова выращивает газон над ямой, в которую Шама закопала весь свой шулерский скарб.

– Всё нормально? – уточнил я у Кузьмича.

– Да, Василий Иванович. Встретили хлебом и солью, после чего ваша сестра повела барышень на экскурсию по участку.

– Так… Допустим. И сколько их?

– Трое, Василий Иванович. И в одной из них буквально сразу же угадывается родство с Её Сиятельством Ольгой Сергеевной. Удивительное сходство, просто сверхъестественное.

– Понял…

Трое – это не четверо. И даже не пятеро. С другой стороны, трое – это не двое. Так… мне бы тоже часик сна не помешал. Но к чему я это начал? К тому, что троих мы у меня в доме разместим безо всяких проблем, даже учитывая то, что Ирка в гостях.

И будут уважаемые ревизоры поближе ко мне и подальше от альтушек. И это хорошо, потому что я гораздо более предсказуем. Для себя самого – так вообще открытая книга.

Короче, нормально.

– А ты сам чего делаешь? – спросил я у камердинера.

– Я переношу вещи в дом.

– Отлично. Ждите, скоро буду…

* * *

Итак.

Кузьмич не соврал и даже не преукрасил. Елизавета Григорьевна Фонвизина действительно была точной копией своей дочери. И более того! Выглядела она до того хорошо, что, не зная, кто передо мной, я счёл бы её старшей сестрой.

Ну тридцать два дал бы. Ну тридцать… три? Но никак не больше.

Такая же рыжая, такая же статная, со слегка вздёрнутым носиком и нефритово-белоснежной кожей.

Вот только более округлая в правильных местах. Более, так сказать, созревшая и аппетитная.

И кстати! Загадка такой хорошей формы и не загадка вовсе. От Фонвизиной-старшей буквально фонило магией, а лекари, они ведь на то и лекари, чтобы почти не стареть. И уж насколько имбалансна Ольга Сергеевна с этим своим дистанционным излечением, а мать так вообще национальное достояние уровня того же Лёхи Чего.

Ставлю девять против одного, что, если копнуть поглубже, окажется, что в списке пациентов Елизаветы Григорьевны значатся сам Его Величество и лидеры дружественных стран.

Что до характера княжны, то об этом делать выводы рано. До сих пор она всё больше помалкивала и оценивающе оглядывала всё вокруг. На Кузьмича вот, например, смотрела с неприкрытым одобрением. Но оно и понятно, австрияка успел зачесать бороду гелем, напялить на себя пиджак с длинными задними фалдами и вёл себя безупречно с точки зрения этикета. А вот на мой мотоцикл Фонвизина фыркнула.

Зараза такая.

Ну а теперь о других членах «дружественного визита».

Анна Ивановна Болховская. Сдобная и с виду вполне себе добродушная женщина чуть за сорок. Тоже из князей, тоже при деньгах, но первое моё впечатление – а не верить ему никаких причин нет – было таково: кажется, Анна Ивановна срать хотела и на Институт, и на группу «Альта», и на нас с Кузьмичом. Весь её визит был нацелен на то и только на то, чтобы поплотней закорешиться с Её Сиятельством Фонвизиной.

Во всяком случае её немигающий взор был устремлён именно туда – Елизавете Григорьевне в рот. И на мотоцикл она, кстати, тоже фыркнула! Но только после того, как фыркнула Фонвизина. А это значит что? Это значит, поддакнула.

Ну и, наконец, Вероника Витальевна с фамилией настолько говорящей, что мне было дело даже показалось, что я угодил в водевиль. Суматоха. Так её звали. Ну или как минимум, она так представилась.

Вероника Витальевна Суматоха.

Насколько я понял, баронесса. Высокая, тощая, очень подвижная. Не лишённая женской красоты и привлекательности, но своим поведением буквально уничтожающая любое обращённое в её сторону мужское либидо. Даже представить себе не могу, как трудно жить, любить, да и просто радоваться под этим взглядом.

Цепкий, внимательный, этот взгляд выхватывал косяки и недочёты даже там, где их нет. Ну а если есть, то и подавно.

– А где у вас огнетушители? – поджав губки спросила Суматоха, рыская взглядом по моей кухне.

– Ваше Благородие, боюсь, у нас нет огнетушителей.

– Как так⁈ А безопасность девочек⁈

– Дело в том, что это мой дом. Жилой. Частный. Девочки расположились не здесь.

– Но зато здесь расположились мы!

– Поверьте, дамы, я в силах защитить вас от пожара. И от пожара, и от чего бы то ни было ещё…

– Вот! – крикнул Кузьмич, отворив дверцу под раковиной и указывая на красный баллон. – Ещё один на втором этаже, один на чердаке, один в гараже и в каждом санузле по единице. Ну и в бане, само собой. Как можно в бане и без огнетушителя?

– А…

– Сроки годности в полном порядке, – перебил камердинер Суматоху. – Менял пару месяцев тому назад.

– А…

– А старые опорожнил и сдал на переработку. Система улавливания дыма тоже в полном порядке, крайний раз тестировал неделю назад. Могу предоставить журнал с записями.

По правде говоря, всё это стало для меня большой неожиданностью. За тратами Кузьмича я никогда особо не следил и ведение быта доверял от и до, но… огнетушители? Нахрена нам тут вообще огнетушители? Бочка для дождевой воды есть и порядок, я сам себе – прекрасный огнетушитель.

Да и датчики дыма я тоже как будто бы увидел впервые. Хотя… нет. Видел-то я их каждый день и уже довольно давно, а вот осмысленного внимания как-то до сих не обращал.

– Вот, – назидательно потрясая пальцем и глядя мне прямо в глаза, сказала баронесса. – Сразу чувствуется, что Вильгельм Куртович – крепкий хозяйственник. Не то, что вы, Скуфидонский.

Логики в её словах было мало. Кузьмич, конечно, молодец, но хозяйство-то моё.

Но спорить с такими особами, значит опускаться до их уровня.

Тем более барышня.

Баронесса всё-таки.

Тем временем группа «Альта» полным составом выстроилась по линеечке и молча наблюдала за тем, как у Суматохи в жопе под немыслимым углом проворачивается шило. И ведь… Я-то с порога думал показать, как у нас тут всё весело, мило, уютно и по-домашнему, но эта тощая гадость устроила настоящую бюрократическую выволочку.

– Девочки, – тут она вдруг решила домотаться до самих альтушек. – Какой у вас сегодня распорядок?

И тишина в ответ. Ну соврите же что-нибудь!

– Р-распорядок? – спросила сонная Смерть, чуть не падая в обморок. – Какой распорядок?

– Ясно, – опять поджала губы Суматоха и опять принялась испепелять меня взглядом. – Организация на нуле. А как вы тут вообще питаетесь, девочки?

Вот что-что, а про это не надо мне тут это самое! И Дольче вон кашеварить стала, и Кузьмич с мангалом на «ты», и в кафе «У Алёшина» харчи такие, что язык проглотишь! Так что с питанием у нас тут всё нормально!

Было…

Когда-то…

Когда мы жрали-то последний раз?

– Вчера днём шавуху в Мытищах ели, – сквозь зевок ответила Смерть, а потом вдруг выпучила глаза и задумалась. – Или это позавчера было?

– Что⁈

И тут выручила Стеклова.

– Кадет Смерть хотела сказать, что помимо исправного трёхразового питания, организованного Василием Ивановичем по месту практики, иногда в качестве поощрения мы выбираемся лакомиться в точки общепита.

Вот умница Танюха. Вот прям молодец. Но тут даже она отбрехаться не смогла.

– Но зачем нужно было ехать в Мытищи? При том за… как вы сказали, юная леди?

– За шавухой, – опять зевнула юная леди. – Простите. Спать очень хочется, хотя бы на часик к подушке приложиться.

Так…

Рита поплыла.

Её бы увести подальше, или рот чем-нибудь срочно заткнуть. А-а-ай! А кляп ведь закопали уже. Ха-ха… юмор.

Разбор полётов продолжался ещё полчаса, не меньше. Суматоха выясняла, зачем мы ездили в Мытищи – на тренировку, – зачем ели шаурму – по рекомендации цельного графа, – и почему девушки выглядят такими уставшими. Вот на последнее ответить было нечего…

– Засиделись допоздна в телефонах, – неловко улыбнулась Стеклова, стараясь хоть как-то вытащить эту беседу.

– А как же режим⁈ Вы хоть немножечко его соблюдаете⁈ Заведующий практикой…

– Командир.

– Заведующий практикой, – поднажала Суматоха, – хоть какой-то распорядок дня вам организовал⁈

Короче… вот так.

Хорошо хоть, что Фонвизина с Болховской до сих пор просто молчали, и воевать приходилось не с тремя гусынями сразу. Иначе даже не знаю, во что это могло вылиться.

Но едем дальше:

Осмотр дома альтушек был ещё более тщательным и дотошным. Там Суматохе не понравилось вообще всё. Ни сам дом, хотя девки вылизали его до блеска. Ни придомовой участок, потому что в охранном кактусе Стекловой баронесса углядела опасность. Ни соседи…

Но тут, конечно, косяк. Очередное совпадение. Ни позже и ни раньше, Женька Данилов решил зайти в гости и обсудить производство вискаря. Орать про это, как не трудно догадаться, он начал, ещё будучи за забором. А образцы продукции принёс с собой.

К обеду немного реабилитировались.

Фонвизина-младшая взяла подруг под постоянный контроль и как могла вливала в них жизненной силы и энергии, чтобы те хотя бы не падали при ходьбе. Кузьмич организовал роскошный стол, который уважаемая комиссия просто не смогла не оценить по достоинству.

Ну и я…

Подумал: собственно говоря, а перед кем я тут выплясываю и зачем? Расслабился и включил душку-обаяшку. Умею же, как говорится, и практикую.

Рассказал несколько забавных историй из егерского прошлого, шуток несколько пошутил, блеснул знанием вин, аристократки оценили, ну и предложил в качестве культурного досуга выехать на новеньких квадроциклах в чисто поле, полюбоваться красотами.

Фонвизина со второй княжной после всего этого явно ко мне потеплели. Мы даже начали односложно переговариваться. А вот Суматоху – не пронять. Хрен там плавал. У меня сложилось такое чувство, что Вероника Витальевна умудрилась пронести сквозь всю жизнь то самое недовольство, которое случается у младенца во время родов, когда его из тёплой уютной утробы выгоняют в злой, холодный и крайне неприветливый мир.

Заноза, короче говоря. И это я ещё ласково.

– Так, Кузьмич, – после обеда я отошёл на улицу пошептаться с камердинером. – С квадроциклами я сам управлюсь, а ты пока думай ужин.

– Что-то изысканное?

– Само собой. И вино! Про вино мы с княжной языками зацепились, так что пускай поймёт, какой я внимательный к мелочам. Нужно поставить в стол несколько бутылочек…

– Думаю, для барышень нужно что-то полегче. Лучше всего белое. Рислинг или Грюнер Вертлинер подойдёт?

– Рислинг подойдёт, – кивнул я, – его в Крыму выращивают. А национальные сорта к следующему кабачковому спасу подготовишь. Ну всё, погнали ублажать наших гостий?

– Скуфидонский!

Внезапно, крик принадлежал не Суматохе. Уверенной и прямо-таки злой походкой – если походка вообще может быть злой – из дома мне навстречу вышла Её Сиятельство Фонвизина-Старшая. Сдобная Болховская семенила следом.

– Скуфидонский, это последняя капля!

– Простите?

– Я смолчала, когда поняла, что организация у вас явно хромает! Я смолчала, когда поняла, что занятия у девочек идут чёрт-те как и прогресса ждать не приходится! Я смолчала, когда почувствовала в доме некромантку… хотя это, наверное, больше вопрос не к вам, а к Державину. Но это!

– Да что случилось-то, Ваше Сиятельство?

– Охранные артефакты в доме! Вам никто не говорил, что это опасно⁈ Что вы там такого важного прячете у себя на чердаке⁈

– Что? – я аж чуть не поперхнулся.

– Веронику Витальевну ударило сырой магией, когда она решила проверить чердак!

Твою-то мать! Резонный вопрос: а на кой-хрен Вероника Витальевна суёт свой нос туда, куда собака не совала… да ничего она туда не совала⁈

– Я еле её откачала! А если бы туда девочки полезли⁈ Вы… Вы… Вы безрассудный и легкомысленный! – Фонвизина аж ножкой топнула. – Теперь я могу ожидать от вас чего угодно! И будьте уверены, что я сегодня же буду ходатайствовать в Институт о прекращении этой вашей так называемой «практики»!

– Да! – не удержалась Болховская и тоже топнула. Не так грозно, конечно, потому что у неё при этом щёки дрогнули, но всё равно.

– А Веронике Витальевне не говорили, что не стоит лезть туда, где её не звали? – холодно ответил я. – Это мой личный дом, на территории которого я сам обеспечиваю как безопасность гостей, так и приватность отдельных помещений. Или когда она к вам в гости приходит, то в будуаре копается?

– Вы – самодур, Скуфидонский! – взвизгнула Фонвизина-старшая. – Я никогда в жизни не доверю вам безопасность собственной дочери!