Текст книги ""Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: Максим Злобин,Ярослав Горбачев,Вова Бо,Ирина Итиль,Диана Рахманова,Валерия Корносенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 187 (всего у книги 350 страниц)

– А если бы сохранилась?

– Это ничего бы не изменило, – ответила она, а потом улыбнулась. – А может, изменило бы все. К сожалению, нам некогда думать о «если бы». На все воля Вседрева и роста его ветвей.

– Не хочу, чтобы Вседрево определило мою волю, – буркнул Рем. – Я вообще не уверен, что оно существует.

– Тогда тебе действительно надо самому отвечать за свою судьбу, – серьезно сказала Гиафа и слегка прикоснулась к его плечу с какой-то материнской заботой, от которой у Рема всколыхнулось воспоминание о его собственной давным-давно почившей матери.

Старое кладбище располагалось на небольшом холме, с которого хорошо просматривались поля и фермы, простирающиеся южнее. Недалеко от юго-восточного подножия холма Ифинг делал резкий изгиб и подступал довольно близко к городу. Небольшой причал предназначался для прогулочных туристических лодок и сейчас сиротливо топорщился закрытыми лотками и опрокинутыми столиками и стульями. Один из зонтиков лежал беззащитным брюхом кверху, полный подтаявшего снега. Только стайка воробьев весело подчищала остатки кукурузных зерен.

Рем сидел на теплом от выглянувшего солнца могильном камне и напряженно всматривался в бурю, которая подбиралась с севера. Тяжелое облако изрыгало метель и двигалось по течению прямо к ним. Броненосец «Нагльфар», а вместе с ним и небольшой юркий флот. Мать Гиафа была спокойна. Они с Реймаром по очереди наблюдали в военный бинокль за тучей и оставались на местах. Мори рыскал где-то поблизости, появляясь то рядом с заброшенной церквушкой, то снуя среди могил, как дикий дух.

– Я пойду вперед, – сказала Ран, когда броненосец подплыл на расстояние выстрела. – Мори пойдет со мной. Старший лейтенант и Рем, оставайтесь на местах и не вмешивайтесь, что бы ни происходило. Это приказ!

У Реймара дернулся глаз, но он «естьмэмкнул» и припал к биноклю. Рем, обиженный отведенной ему ролью наблюдателя, попытался возразить, но Мори ласково потрепал его по голове и пошел за Матерью Гиафой. Убедившись, что Реймар занят, Рем ускользнул за ними к причалу, по дороге чуть не навернувшись на скользком от грязи склоне. Благополучно спустившись, он притаился с ветреной стороны за ларьком с сахарной ватой. Ран и Мори встали на причале, будто приветствовали вражеский флот, совершенно не опасаясь артиллерии. Рем почти сразу замерз и обхватил себя руками, чтобы согреться, а тем было хоть бы что: Гиафа, вся в черном, с черными блестящими волосами, собранными в хвост, только бледная кожа мерцала в надвигающейся темноте, и Мори – его хоть обрезанная, но рыжая грива, полосатые штаны, щегольские остроносые туфли и длиннополое ярко-синее пальто будто являли собой противоположность строгой простоте Гиафы. Рем больше не видел в нем природной дурашливости, хотя Мори и улыбался. Рем знал, что это самая серьезная из его улыбок. Редкая улыбка, которая означала, что Мори готов драться до самого конца.

Когда броненосец причалил и опустили трап, долго никто не выходил. Метель слегка утихла, и через томительные минуты спустились всего двое. Эгира Гиафу Рем знал. Выглядел он неважно: осунувшимся и дерганым. А вот великаншу видел впервые и не хотел знакомиться с ней близко. Она расслабленно закинула булаву на плечо, цепко всматриваясь в тонкие фигуры Матери и Мори.

– Что ты тут делаешь? – удивленно бросил Эгир, но Мать оставалась спокойной.

– Вы не пройдете дальше, – улыбнулась она. – Как новая Мать Гиафа, законная представительница власти великого Хеймдалля, сердца Асгарда, я требую, чтобы вы сложили оружие и сдались на милость Совета Девяти.

Великанша расхохоталась.

– Я дам тебе шанс уйти, Ран, – угрожающе предупредил Эгир. Его бледное лицо пошло пятнами, но Рему показалось, что в глазах его плещется страх.

– Увы, муж мой, на этот раз я тебя не послушаюсь. Но ты можешь сразиться со мной.

– Я не хочу этого делать.

– Зато я могу. – Великанша сняла с плеча щит и откинула косу на спину. – Отойди, малыш Эгир, я разберусь.

– Нет… – Он опешил от стремительно выходящей из-под контроля ситуации.

Нарчатка взмахнула булавой один раз, другой, проворно для такого веса, и успевала еще и ловко орудовать щитом. Ран оставалось только уклоняться и уклоняться, избегая ударов такой силы, что они оставляли вмятины на стонущем от напора деревянном пирсе. Рему казалось, что волна от удара отдается в его позвоночник. Он пытался уследить за молниеносно двигающейся Матерью, за булавой, за щитом, который раз за разом обрушивался ей на голову, и за тонкой стальной иглой – изящным, как жало, палашом с серебристой гардой. Мори куда-то пропал, и Рем решил, что и хорошо, потому что волноваться еще и за него он бы просто не успевал.

Мать Гиафа начала уставать. Пару раз она опасно чуть не попала под булаву, и, наконец, они с Нарчаткой расцепились, тяжело дыша. Растрепанная Ран медленно выпрямилась и тут же согнулась от приступа продолжительного кашля, от которого на ее губах выступила кровь.

– Ран, прошу, остановись, – Эгир почти взмолился. Кажется, он готов был рухнуть на колени. – Ты уже без сил… Я могу помочь тебе, вывести из города.

– Нет, муж мой, – пропела она, вытирая рот тыльной стороной руки и тем самым размазывая кровь еще больше. – Двадцать пять лет я была примерной женой. Все кончено. Я лучше умру, чем дам тебе разрушить этот город. Это будет искуплением моего молчания: за Рейвен. За Кагерасу. За несчастную Санни. За мою Лару. – На ее глазах выступили слезы, но она сморгнула их.

– Ты ненавидишь меня? – вдруг спросил Эгир. Нарчатка вытерла пот со лба и нахмурилась.

– Нет, я люблю тебя, – ласково сказала Ран. Он дернулся, как от удара. – И поэтому именно я должна тебя остановить.

Нарчатка замахнулась щитом, и в тот же миг Эгир припал на правую ногу и ударил эфесом меча ей под левое колено. Нарчатка рухнула на четвереньки, взвыв от боли и предательства. Эгир подскочил, отбросил ножны и прижал клинок к ее шее, но великанша отвела его кожаной рукавицей. Палаш Ран сверкнул, и огромный, сияющий зеленым и голубым кирин наскочил на Нарчатку, оставляя в дереве глубокие борозды копыт. Великанша с трудом успела заслониться щитом от рогов и под его напором сдала на несколько шагов назад. Кирин исчез, но Нарчатка успела отреагировать и метнула щит в появившегося сбоку духа. Удар был такой силы, что дух рассыпался, как снежная крупа, и ушел в Утгард. Булава отскочила от пристани и упала в воду с громким плеском.

Ран вскрикнула и выронила палаш, оседая на землю. Эгира, пытавшегося встать у нее на пути, Нарчатка смахнула, словно пылинку. Он тяжело упал в ворох пластиковых стульев, наспех составленных друг на друга, ударился головой об угол лотка и затих. Рем увидел красное пятно, расплывающееся под головой Гиафы.

Нарчатка уже стояла над Ран, подняв ее духовник. Мать смотрела твердо, без страха, хотя ноги ее заметно подрагивали от усталости. Выстрел грохнул в тишине, как удар грома. Рем тихонько взвизгнул в своем убежище. Нарчатка недоуменно смотрела, как на ее левой руке расползается кровавое пятно. Реймар, ослушавшийся приказа, сжимал в руке дымящийся от выстрела револьвер. Нарчатка метнула в старшего лейтенанта щит и сбила с причала в темную воду. Револьвер описал дугу в воздухе и упал недалеко от затаившегося Рема. Он сжал голову ладонями, лихорадочно думая.

Эгир Гиафа успел. Он вклинился между великаншей и Ран, заслоняясь от удара правой рукой, как щитом. Меч прошел между костями предплечья и застрял. Левым кулаком Нарчатка ударила Эгира в грудь, вышибая дух. Его окровавленное и перекошенное от боли лицо заставило Рема схватить револьвер и выстрелить по ногам великанши. Ее хватка на палаше разжалась. Значит, он попал. Медленно она осела на землю, пытаясь остановить хлещущую из бедренной артерии кровь, и сразу как-то посерела. Глаза ее закатились, дыхание стало частым и прерывистым. Эгир вынул палаш из руки, упал на колени.

– Ну же, добей меня, малыш Эгир, – прохрипела она. – Ты всегда был с гнильцой. Ненастоящий Гиафа, просто тень своего отца.

– Я хотя бы тень. А вот ты – никто, – процедил он и перерезал ей горло. Она забулькала и вскоре замолчала.

Эгир неловко рухнул на бок, держась за руку. Ран подползла ближе, судорожно пытаясь найти то, что можно порвать на жгуты.

– Не надо, – прошептал он задыхаясь. – Я потерял много крови. Ребра…

– Не смей мне указывать, что я должна делать. – В ее глазах стояли слезы, когда она вытаскивала ремень из брюк и накладывала жгут.

– Набралась у Матери Ангейи? – хмыкнул он, всматриваясь в ее лицо.

– Не разговаривай, – приказала Ран, заканчивая со жгутом и приглаживая испачканные в крови волосы.

– Он убьет наших детей, – сказал он едва слышно.

– Что?

– Он их убьет. Каге. Рейвен.

– Не волнуйся за них. Они сильнее, чем ты думаешь, – твердо сказала Ран, и от этого жесткая складка между его бровей разгладилась.

– Мне так холодно, Ран. Почему так холодно? Где ты? – Она сердито поджала губы, всматриваясь в его лицо. – Я говорил, что люблю тебя? Я… – Он вцепился в ее руку.

– Ш-шш. – По ее щеке скатилась слеза. – Все хорошо, сейчас я тебя согрею. – Она чуть ослабила жгут, не давая крови застаиваться.

– Табличка! Ему нужна табличка из Биврёста! Уничтожь ее, Ран! Это… Лист… Нидхёгг… Я не хочу умирать, Ран. Я хочу все исправить, хочу, чтобы они меня простили. Ты простила.

Ран склонилась над ним, загораживая от всего мира. Рем глупо стоял с пустым револьвером, дрожа от ужаса. Реймар был мертв. Эгир при смерти. Мори пропал, а он снова остался один, забытый всеми. Всего лишь маленький мальчик, который ничего не может поделать.

И в этот миг «Нагльфар» взревел, река всколыхнулась, покрылась коркой льда и снова растаяла. Ее лихорадка длилась недолго, потому что наступила мертвая оглушающая тишина. Параллельно берегу прошла невидимая трещина, вода разверзлась, будто ее разделили, и Рем не видел, где эта трещина заканчивается. Из нее вырвался ледяной воздух, снег – и три исполинских когтя зацепились за край, сминая пространство как бумагу. Каждый коготь был с фонарный столб. Это вылезал Нидхёгг.

Репродуктор на пристани кашлянул, заскрипел и запел тихую, отчаянную колыбельную.

Глава 14. Дикая охота

До рассвета они домой не вернулись. Они вообще не вернулись домой.

Леер нервничала как в первый раз (хотя к такому нельзя привыкнуть) и играла простую пастушью мелодию, высеченную на надгробии Торольва. Драугры замирали. Их высохшие безглазые лица оборачивались на звук, их когтистые лапы опускались. Леер шла спиной вперед, чтобы удостовериться, что все твари ее услышали. Гин держал ее за локоть, не давая споткнуться, Джет с Джейкобом шли чуть впереди, проверяя для Леер путь в извилистых коридорах Нифльхейма.

Десятая Мать отдала флейту с условием, что они избавят город от чумы. До утра они сидели в лагере Матери, в одной из палаток, думая, как лучше использовать этот артефакт, и тогда Джет вспомнил о старой радиосистеме оповещения. На севере, на горе, стояла главная радиовышка, откуда можно провести передачу и выманить всех драугров из города в ловушку.

– На северо-западе торфяники, – сказал Джейкоб после долгого молчания. Он постучал грязным ногтем по карте. – Мы можем заманить драугров туда. И поджечь.

– Но Леер должна быть в центре, она должна их сдерживать! К тому же, как потом это тушить? Нет, даже не думай об этом, – отрезал Гин.

– А что у нас есть, Гин? – вспылила Леер, рассеянно вертя белоснежную флейту в руках. – Это единственное, что мы сейчас можем: купировать драугров до того, как они покусают еще больше людей. Болота сами по себе ловушка, а огонь завершит дело. Я буду там, где потребуется, чтобы сдерживать их. Меня больше беспокоит, как добраться до радиовышки и передать сигнал на весь город.

– Об этом не волнуйся, – хмыкнул Джейкоб. – Нам просто нужно поговорить с ребятами из «Листа М.». Представляю, как они обрадуются, что смогут поучаствовать в таком событии и написать статьи.

– Да вы все продумали, – протянул Гин кривясь.

– Я очень много времени провожу за книгами, сынок. Думать – моя работа.

– Ладно, – оборвала их препирательства Леер. – Как там сказала Мать? Скоро начнется эвакуация. Надо успеть до того, как нас затопчут.

– Поспите пару часов, здесь мы в безопасности. – Джейкоб, устало крякнув, поднялся и похлопал себя по затекшей ноге.

– А вы куда? – подозрительно спросил Гин.

– Потолкую с местными, не волнуйся. Найду нам проводника.

Гина это не убедило, но Джет дернул его за локоть:

– Нам действительно надо отдохнуть, друг.

Гин неопределенно покачал головой, вздохнул, но спорить не стал. Когда Джейкоб ушел, Леер набросила капюшон куртки и свернулась калачиком, прижимая к себе флейту. Парни шепотом договорились посторожить. Гин вызвался первым. Вынырнув из палатки, он упрямо сел у входа, положив духовник на колени. Леер почти сразу же провалилась в тяжелый сон, полный смутных видений: почти лихорадочный бред из теней, коридоров и разрушенных лестниц. Проснулась от руки Гина на плече и от испуга чуть не ударила его в лицо.

– Эй, это я, просыпайся, – шепнул он и отвернулся, чтобы похлопать Джета по спине. Выглядел Гин ужасно: черные мешки под глазами. Не спал, конечно. И Джета не будил.

Снаружи их ждал сырой холод и ведро ледяной воды для умывания, притащенное Джейкобом. Сам он сидел возле дымящейся кастрюли и горы тарелок и тихо беседовал с человеком в грязном пончо. Бледная кожа, покрытая сетью морщин, будто бы светилась, крючковатый нос отбрасывал тень на грудь. Глубоко запавшие черные глаза стрельнули Леер прямо в душу. Она мысленно похвалила себя за то, что флейту спрятала во внутренний карман куртки.

– Умывайтесь, я принес завтрак и привел проводника. – Джейкоб чуть сдвинулся, но Леер все же успела увидеть пару пустых бутылок. Она чуть не рассмеялась: уж перед ними ему незачем притворяться, это его самообман.

После молчаливого завтрака они как раз собирали вещи, когда заскочила Десятая Мать. Выглядела она готовой к путешествию, бодрой и собранной. Сказав каждому тихое напутственное слово, она внимательно взглянула в глаза их провожатому. Молчаливая битва этих двоих длилась недолго, но Леер посчитала хорошим знаком, что проводник отвел взгляд.

– Вот мы и прощаемся. – Мать положила Леер руку на плечо и сжала. – Больше мы не увидимся. Жаль, что наша встреча была такой краткой. Я вижу в тебе сомнение и страх. Это нормальные чувства, но ты должна собраться.

– Почему вы разрешили мне забрать флейту?..

Мать улыбнулась.

– Она мне не принадлежит. Артефакты прошлого не должны красиво лежать, они должны служить людям. Ты справишься. У тебя отличные друзья.

Глаза Леер наполнились слезами. Женщина, которую она знала несколько часов, сказала то, чего никогда не говорила ее собственная мать.

– Спасибо.

Десятая Мать кивнула и вдруг сунула ей монетку.

– Это мой знак. Заплатишь на переправе.

Больше она ничего не сказала и исчезла так же тихо, как и появилась. Леер сжала монетку в кулаке, чувствуя, как рельефное ребро впивается в ладонь, а потом машинально сунула в карман.

Беженцы подтягивались к востоку, а они отправились на север. На этот раз Леер игнорировала красоты старого Нифльхейма, которые таяли по мере путешествия. Древние пути, украшенные мраморными барельефами и маскаронами, сменились неоштукатуренными стенами с редким освещением. От света фонариков возникающие в темноте угольки крысиных глаз с писком и шорохом исчезали в многочисленных трещинах, прозрачные белобрюхие пауки размером с ладонь разбегались из-под ног.

Леер мысленно повторяла мелодию, которую надо сыграть, предоставив Джейкобу и Джету разбираться с выбором пути. Через час блужданий они вышли к монорельсу. Конструкция казалась сомнительной, но выбирать не приходилось. Поэтому они послушно сели на железную платформу и дождались, пока молчаливый проводник запустит механизм. Сам он ехать с ними не собирался, провожая их равнодушным взглядом. У Леер кольнуло в груди: мрачное предчувствие сжало сердце, но она упорно гнала его прочь, нащупывая флейту в кармане. Это было успокаивающее чувство, будто у нее снова появился духовник. Несуществующие пальцы все еще дергала боль, но она будто притупилась, отступила за хрупкую стену решимости больше не быть бесполезной и слабой. Гин, вытирающий стекла очков платком, поймал близоруким беззащитным взглядом ее взгляд и чуть приподнял уголки губ в приободрении. Леер вдруг поняла, что ее друг очень красивый. Это осознание заставило ее отвернуться и уставиться вперед, где свет чуть забирал свое у темноты.

К скрипу монорельса и шуршанию тросов прибавился какой-то новый звук. Джет, тихо болтающий с Джейкобом о библиотечных делах, встрепенулся и удивленно уставился на Гина. Тот пожал плечами, но напрягся. Монорельс резко пошел наверх, набрал высоту, вкатываясь в узкую высокую пещеру. Звуки шли из трещины внизу. Джейкоб сорвал один из фонарей и направил туда. У Леер застучало в висках. В трещине набились драугры. Они издавали сдавленные гудящие звуки, плотно застряв в узкой щели, как люди в трамвае по утрам. Выбраться они не могли, но некоторые стояли с поднятыми руками. И эти руки – синие высохшие конечности с обломанными ногтями – цеплялись за монорельс. Цеплялись намертво. Механизм справлялся, пока это были единицы, но с каждым метром рук становилось все больше: они хватали, оплетали, словно лианы, словно ветви деревьев, словно ядовитые лозы. Монорельс скрипел, пыхтел, полз. Гин ударил по одной лапе ножнами, но драугры не чувствовали боли, и рука хватанула за духовник, чуть не вырвав его у Киоты.

– Они так сломают монорельс, – прошипел Гин, вырывая меч.

– Дайте мне попробовать. – Леер поерзала, устраиваясь поудобнее, вынула флейту, прижала к губам и медленно заиграла.

Руки драугров тотчас же разжались, слепые головы развернулись в ее сторону. Леер до последнего не верила, что это сработает, поэтому от удивления чуть не выронила флейту. Тишина, воцарившаяся в пещере, сдавила голову. Эхо от мелодии разносилось далеко, отражаясь многократно от стен и вторя самому себе.

– Достаточно. – Джейкоб выглядел ужасно довольным, когда они выехали из пещеры без происшествий. Его лоб покрылся крупными каплями пота, редкие волосы топорщились как наэлектризованные.

Леер опустила флейту и перевела дух. Только сейчас она ощутила, что тоже взмокла, и спрятала дрожащие руки в карманы.

– Ты справилась! – Джет обнял ее за плечи.

– Молодец, – подхватил Гин.

– Да я ничего не сделала, – Леер засмущалась от такого внимания.

Монорельс встал. Теперь предстояло идти пешком, и радость от неожиданной победы быстро рассеялась. На севере драугров было больше. Леер играла на флейте, заставляя мертвецов медленно следовать за ними, как послушных овечек, а остальные не давали ей споткнуться или оступиться. Она полностью доверилась руке Гина, ведущей ее за локоть, и, стараясь не смотреть на мертвецов, играла так долго, как никогда раньше. Рот онемел, и пальцы слушались с трудом, а в животе поселилось неприятное чувство тошноты.

Из темных коридоров они вышли в неожиданно светлый грот. Сквозь трещину в потолке пробивался полуденный свет, и в воздухе медленно кружились снежинки, укрывая подпаленные, растерзанные пулями тела драугров. Из-за наспех собранной высокой баррикады из обломков колонны, стульев, столов, остатков торговых киосков торчал пулемет, за которым сидели двое. Очень высокая девушка и невысокий парень, похожие друг на друга всем, кроме цвета глаз. У нее они были цвета прозрачного меда, а у него – серые, словно ледники в горах. Удивленно открыв рот, девушка стянула защитные очки на шею, оставив на щеке грязные следы. Парень выглядел не менее удивленным.

– Эй, вы не мертвецы же? – хрипло спросил он, на всякий случай показывая, что у него на ремне через плечо висит винтовка.

– Как видишь – нет, – хмыкнул Джейкоб. – Десятая Мать сказала, что нас должен встретить некто по фамилии Квасир.

Девушка хихикнула.

– Ну, вообще-то, это наша фамилия, но, думаю, вам нужен деда. – Она кивнула на груду хлама справа от себя. Леер сначала подумала, что это еще один кусок колонны, припорошенный снегом, но груда пошевелилась и вдруг резво вскочила на ноги, чуть пошатываясь. С глухим стуком в разные стороны тут же полетели бутылки, словно осенние листья. Одна добралась до ног застывшего Гина и мягко отскочила.

– О, – оторопело моргнул великан. На нем была погрызенная молью дубленка на голое тело и штаны на подтяжках. Чисто выбритое лицо пересекал старый шрам, приподнимая уголок губ слева, будто великан постоянно ухмылялся. Глаза у него были, как и у девушки: светло-карие. – Виг Квасир, замредактора «Листа М.», к вашим услугам. Мои внучатки: Фьялар, – девушка помахала рукой. – И Галар.

– Предпочитаю Гил, – буркнул парень, облокачиваясь о баррикаду.

– Джейкоб Смит. Гин Киота, Джет Левски. И наша звездочка – Леер Герд.

Леер невольно покраснела под тремя внимательными взглядами.

– Так это благодаря тебе весь день драугров не слышно? – спросил Виг.

– Об этом мы и хотим поговорить с вами, уважаемый Виг, – Джейкоб немного устал от расшаркиваний, тогда как Виг, видимо, не прочь был поболтать. – Надеюсь, вы сможете нам помочь. И всему Хеймдаллю.

– Довольно соблазнительно. – Виг кашлянул в кулак. – Посторожите, ребята? Обсудим вопросики там, где удобнее.

Фьялар и Гил кивнули, с интересом провожая их взглядами, пока они лезли на поверхность по приставной деревянной лестнице. Насладиться свежим воздухом рабочего района и его же потрепанным видом было некогда. Леер лишь украдкой вздохнула от облегчения. Нифльхейм, могила Торольва, Десятая Мать и даже драугры казались кошмаром, страшной сказкой, будто бы происходило это все не с ней, а с кем-то другим. Гин тоже заметно расслабился, а вот Джет выглядел озадаченным.

– Не понимаю я Нифльхейм. Вроде шли на восток, а вышли на север…

– Мы все правильно шли, просто в лабиринтах легко потерять направление, – проворчал Джейкоб. – К тому же дороги там то повышаются, то понижаются – это тоже искажает восприятие. Если переживу наше предприятие, то покажу тебе кое-какие карты.

– Правда? – Глаза Джета вспыхнули от радости. Леер с Гином переглянулись, с трудом сдерживая улыбки. Похоже, их друг нашел свое призвание, не подозревая об этом.

Виг широко улыбнулся и махнул рукой, предлагая обойти здание закрытого шинного завода. Он заметно прихрамывал на левую ногу, но двигался ужасно быстро. Уставшая Леер еле поспевала, мечтая просто упасть где-нибудь и поспать. По дороге постоянно попадались баррикады, на которых дежурили люди в гражданском. Все они кивали Вигу и без слов пропускали.

– А ты полон сюрпризов, господин Виг, – протянул Джейкоб.

– Это район Атлы, – хмыкнул он. – Старуха умеет держать все вокруг в железном кулаке.

– А она сама?

– В Имин Рёге, конечно. Разбирается с другими проблемами.

– Так это вы, – догадался Гин. – «Барьеры Дома Атла».

– А ты не промах, – хохотнул Виг. – В отличие от других старух, Атла не пытается искоренить преступность Муравейника. Она ей хорошо доплачивает.

– А надежно ли это? Не сбегут ли такие наемники при удобном случае? – спросила Леер.

– На такой случай есть гейсы. – Он оттянул дубленку, показывая на плече сложную татуировку из паутины рун. Убедившись, что путники полюбовались, почесал седую волосатую грудь. – Почти пришли.

Слева возвышался холм, на котором стояла радиовышка и находилась редакция «Ока Хеймдалля». Но они свернули направо, прямо к улице, заполненной барами и сомнительными клубами. Окна «Цербера» были предусмотрительно заколочены, но Виг деловито постучал в тяжелую дверь, и она тут же распахнулась.

Народу внутри оказалось немного, и на них даже не особо пялились. Виг жестом пригласил присесть за свободный столик в углу. Леер втиснулась и привалилась к стенке. Проворная официантка тут же принесла чашки и разлила кофе.

– Но мы не заказывали, – удивленно моргнул Гин.

– Друзьям Вига – за счет заведения, – подмигнула девушка и неожиданно чмокнула Гина в щеку. Киота тут же залился краской, оторопело отшатываясь в сторону Леер, – а это от меня, красавчик, – она хихикнула, убегая к бару.

– У тебя тут это, – Джет выразительно постучал по щеке, переглядываясь с давящейся смехом Леер. Гин яростно принялся оттирать помаду. Джейкоб притворился, что ничего не видел, а Виг крякнул в кулак.

– Итак, что у нас там по Хеймдаллю? – вернул великан разговор в серьезное русло.

Джейкоб кратко рассказал, что они задумали. Виг кивал в нужных местах и совершенно не удивился ни могиле Торольва, ни его флейте-печати.

– Подключить систему оповещения к радиовышке совсем не сложно. Мои внуки запросто с этим справятся. Но вот насчет болот я не уверен. Это далеко и рискованно. Сколько ты сможешь играть так?

Леер стиснула зубы, грея руки о горячую чашку.

– Не знаю.

– Вот и я о чем.

– Тогда какой вариант?

Виг достал из кармана скомканную, испачканную в крови и грязи карту Хеймдалля и попытался расправить ее на столе.

– Вот! Старая арена-стадион рядом с радиовышкой. Она давно закрыта как аварийная, так что никому не сдалась. Мы заманим драугров туда.

– И?.. – выдохнул Джет.

– И взорвем. – Виг невозмутимо опрокинул в себя кофе. – Десятая Мать не просто так отправила вас ко мне. Подрывные работы – мой конек.

– Наравне с журналистикой? – не удержался Гин. Помаду он оттер с грязной щеки, поэтому к нему вернулось привычное ворчание.

– Все мои статьи – бомбы, – с гордостью сказал Виг.

Леер поперхнулась кофе от смеха, получив довольный взгляд Квасира.

– Нам нужно несколько дней на подготовку. К тому же придется все-таки оповестить Мать Атлу о том, что мы собираемся делать.

– Она нам не помешает? – с сомнением протянул Джейкоб.

– Она обрадуется, что мы решим проблему за нее.

– Вот и славно. Я займусь подготовкой, а вы пока отдыхайте.

– Я пойду с тобой, господин Квасир, – сказал Джейкоб.

– Я тоже, – вдруг вызвался Гин.

Виг окинул их насмешливым взглядом, допил кофе и кивнул.

– Хорошо, только не мешайтесь.

– Будь осторожен, – сказал Джет, а Леер молча похлопала его по плечу. Гин кивнул.

Задремавшую в углу Леер тронула за плечо официантка. Та самая, что подразнила Гина поцелуем. Она предложила им с Джетом поспать в подсобке на диване, но Леер твердо отказалась. Сон сняло как рукой.

– Мне нужна другая мелодия, – вдруг сказала она.

– Что? – Джет еще не до конца проснулся.

Леер подскочила и решительно направилась к бару.

– Девочка, а не рано для выпивки? – хмыкнул бармен, окидывая ее с головы до ног равнодушным взглядом.

– У вас есть ручка и бумага? Карандаш?

– Ну… да…

– Дайте сюда, – она почти вырвала у него из рук блокнот и карандаш и села за стойку, напряженно хмурясь.

Леер выдохнула через рот, стиснула протянутый огрызок и расчертила лист нотным станом. Все внешние звуки словно отрезало. Перед ней были только бумага, темнота подземелья и нервная дрожь ее пальцев. Через час она попросила еще листков и нож, чтобы заточить карандаш. Она вкладывала все свое знание и то, над чем думала эти дни. Бармен и официантки уже молча наливали ей кофе и подкладывали чистую бумагу, когда очередная исписанная и перечеркнутая гора летела на пол. Леер была будто одержима. Кажется, она действительно заболевала, потому что в глазах все плыло и кружилась голова, но Леер упрямо правила четверти на восьмушки и половинные на целые. Музыка ничем не отличается от математики – сплошной подсчет.

Джет тихонько сидел на соседнем стуле не мешая. Она была благодарна, что он ничего не спрашивает, но находится рядом. Кажется, она все же свалилась в обморок, потому что неожиданно очнулась на диване в полутемной комнате, укрытая теплыми куртками. Ее драгоценные бумаги лежали на тумбочке с отбитыми углами. Леер потерла воспаленные глаза, в которые будто песка насыпали, и подтянула к себе блокнот. И хихикнула. Наверное, в ней что-то переломилось, но Леер больше не ощущала себя беспомощной.

– Давай еще раз, – сказала она себе, подползла на другой краешек дивана под тусклый свет торшера, перечеркнула несколько тактов, которые ей не понравились, и начала сначала.

Через пару часов заглянул Джет с подносом в руках, а вместе с ним – Фьялар.

– Ужин! – объявил Джет и поставил поднос на тумбочку. Леер едва успела спасти свои записи.

– Мы составим тебе компанию, – Фьялар смахнула на пол скомканные бумажки и завалилась на диван, устало вытягивая ноги.

– Спасибо. – Леер поняла, что действительно ужасно голодная. Тушеный картофель с овощами и мясом пах невероятно вкусно.

– От Гина есть новости? – спросила Леер с набитым ртом.

– Пока нет, но там мой деда, так что не волнуйся, он присмотрит за ним, – подмигнула Фьялар, разминая шею до хруста. – Думаю, придут утром, когда драугров будет поменьше.

– Твой брат остался охранять Нифльхейм?

– Ага. – Она откинулась на спинку дивана и сползла, сонно моргая. – Скоро его сменят, а то во сне много драугров не перестреляешь.

Леер застыла с ложкой на полпути ко рту. Рагу капнуло ей на колени, оставляя жирное пятно на штанах, но она даже не заметила.

– Фьялар, да ты – гений!

– Да? – Она аж открыла глаза.

– Вот что мне надо! – Леер опустила ложку в тарелку и начала быстро-быстро что-то строчить в блокноте.

Фьялар посмотрела на Джета и одними губами спросила: «Она чокнулась?» Левски широко улыбнулся и покачал головой.

– Итак, – через десять минут Леер доела остывшее рагу и хлопнула в ладоши, будя заворчавшую от бестактного пробуждения Фьялар, – готово. – Ее лицо сияло.

– Что готово? – сонно прохрипела Фьялар. Ее волосы топорщились от сна, на щеке отпечатался шов куртки.

– «Колыбельная для драугров» авторства Леер Герд, – гордо ответила она, вскакивая и приплясывая от нетерпения. – Надо ее проверить. Фьялар, слушай, это же бар, так? Тут есть записывающая аппаратура? Хоть что-то?

– Хмм, надо спросить у девочек. – Она потянулась. – А зачем?

– Я все объясню потом. Надо проверить!

Когда Фьялар вышла, Леер выдохнула и посмотрела на Джета. Он выглядел помятым, но спокойным.

– У тебя получилось, – он утверждал, не спрашивал.

– У нас, – вздохнула Леер и вдруг выпалила: – Я так боюсь облажаться.

– Не облажаешься, мы же с тобой, – рассудительно сказал Джет. – Я. Гин. Штейн. Локи.

– Надеюсь, что с ней все в порядке, – вздохнула Леер. – Слишком она лезет решать чужие проблемы.

– Локи не из тех, кто запросто вот так сдается. Мы еще услышим, что она спасла какую-нибудь маленькую страну, – Джет пытался шутить, и Леер даже рассмеялась, ощущая в груди тепло.

– Спасибо, что ты мой друг, Джет. – Она смахнула слезу из уголка глаза. – Хель, я стала слишком много рыдать.

– Рыдай, я не буду тебя осуждать. Если облажаемся, то только вместе. Могу поплакать с тобой. Здесь двадцать сортов пива и нет ни одной шоколадки!