Текст книги ""Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: Максим Злобин,Ярослав Горбачев,Вова Бо,Ирина Итиль,Диана Рахманова,Валерия Корносенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 350 страниц)

Глава 19
Красный – цвет опасный

Конечно, я опасен. Я полицейский. Я могу делать ужасные вещи с людьми безнаказанно.

«Настоящий детектив»

Очень странное чувство – я помог обезумевшим от горя родителям спасти дочь и, может даже, спас ее жизнь, но в ожидании полицейского опера нервничаю, как будто самолично спланировал и осуществил похищение. Этот вроде бы иррациональный страх имеет вполне реальное обоснование: наших стражей правопорядка, да и вообще людей в погонах, мы опасаемся порой посильнее, чем самых настоящих преступников.

Напротив, с будущими преступниками мы растем в одном дворе, учимся в одной школе, так или иначе имеем знакомых в этой среде или сами порой преступаем закон, то избегая налогов, то нарушая правила дорожного движения. Опять же романтика «Брата» и «Бригады», популярные полукриминальные герои боевиков… А теперь погуглите картинки по запросу «мент»: карикатурные пузатые гаишники, хамоватые полицейские, загнанные бухающие опера…

В общем, я не жду ничего хорошего от встречи с Игоревичем и пока пью кофе, читаю в сети статьи о том, как себя вести в такой ситуации. Советы сводятся к одному и тому же: если ты подозреваемый, то молчи, все отрицай, терпи давление и, если будут, пытки. Если свидетель – отвечай на вопросы, и если скрывать нечего, говори как было, иначе можно схлопотать за дачу заведомо ложных показаний. И, конечно, требуй своего адвоката.

Адвоката у меня нет, а говорить как было… С чего тогда начать? С того последнего завтрака с Яной? С «Первой Марсианской»? Или что? Да кто поверит?

На улице светает. Я хоть и не выспался, но дебаф недосыпа снят. Не имею понятия, где меня будут допрашивать, дома или увезут в отделение, но на всякий случай решаю одеться и позавтракать. С запасом насыпаю корма Ваське с Ричи, себе на скорую руку готовлю яичницу и успеваю съесть почти все, как в дверь звонят, и Ричи начинает лаять. Открываю и вижу двух парней в штатском, оба коротко стрижены. Один повыше, с заостренными чертами лица, второй – коренастый. Они не делают попыток войти, но не думаю, что из-за собаки.

– Панфилов Филипп Олегович? – спрашивает тот, что повыше.

Взгляд у него неприятный, цепкий, оценивающий.

– Да, это вы звонили?

– Оперуполномоченный городского уголовного розыска Головко, – он показывает мне свое удостоверение и протягивает повестку. – Вам звонил старший следователь майор Игоревич. Возникли вопросы по вашему участию в нахождении Воронцовой, вам надо проехать с нами в отделение.

Читаю повестку: «…для допроса в качестве свидетеля».

– Девочку нашли?

– Все вопросы к следователю.

– Вещи собирать? – я все-таки задаю еще вопрос.

– Ничего не надо, только паспорт.

В отделение мы едем на старенькой грязной иномарке. Салон прокурен. За рулем коренастый опер, который не представился. Я сижу на заднем сиденье вместе с Головко, который спокойно сидит рядом, боковым зрением контролируя меня. Коренастый мусолит во рту сигарету, но не закуривает.

Сердце частит, я волнуюсь. Чтобы как-то очеловечить оперов, изучаю информацию о них – они моложе тридцати, женаты, у обоих дети, добились относительно высоких уровней социальной значимости. Высокие показатели интеллекта, харизмы. Восприятие – так вообще намного выше среднего, как и коммуникабельность с лицемерием. Да, залезть людям в душу – это надо уметь. В списке способностей вижу развитый навык самоконтроля, у меня такого вообще нет. В общем, это совсем не те толстопузые менты из интернет-мемов, скорее, волки. Смотрю на этих ребят с проснувшимся уважением.

Пока доехали, уже рассвело. Выхожу из машины.

Это субботнее утро – лучшая реклама грядущего лета: кругом тишина, нарушаемая трелями птиц, улицы без спешащих на работу горожан и потоков машин, свежий прозрачный с легкой прохладцей воздух, умытая ночным дождиком зелень. Я глубоко вдыхаю и не хочу идти ни в какое отделение! Мне хочется взять Ричи и пробежаться с ним по парку, потом приготовить вкусный завтрак и насладиться им в компании интересной книги, потом часок поработать по фрилансу, если есть заказы, и сходить на тренировку в тренажерный зал, после чего заняться интерфейсом, оптимизацией навыков и улучшением характеристики; а вечером угостить Вику ужином и сводить ее в кино. Отличный субботний план, который я сам себе поломал звонком по случайно увиденному объявлению!

– Пройдемте, – говорит Головко.

Мы идем – я за ним, а коренастый за мной – через дежурную часть по лестнице на второй этаж, выкрашенным синим коридором и доходим до кабинета следователя. Мы с коренастым остаемся в коридоре, а Головко заходит и докладывает:

– Товарищ майор, доставили свидетеля.

– Панфилов?

– Так точно.

– Пригласите.

Самоконтроль у меня точно ни к черту, есть мандраж. Засовываю руки в карманы легкой курточки, которую накинул перед выходом, откашливаюсь и захожу. Сорокалетний лысеющий Игоревич выглядит уставшим. На спинке его стула висит снятый галстук, верхняя пуговица рубашки расстегнута, а глаза покраснели – бессонная выдалась ночка.

– Доброе утро.

– Доброе, Филипп Олегович. Проходите, присаживайтесь. – Майор сама любезность, он привстает и протягивает руку. – Я старший следователь майор Дмитрий Игоревич. Я вам звонил.

Не могу сказать, что мне приятно с ним познакомиться, поэтому просто жму руку и киваю.

– Я вас пригласил в качестве свидетеля, ведь мы нашли Оксану Воронцову благодаря вашему звонку… – Он делает паузу и изучает мою реакцию.

– Как она?

– В порядке. Это все, что я могу сказать. От лица всей разыскной группы выражаю вам нашу благодарность за содействие!

Отслеживаю индикаторы: у него прекрасное настроение и очень высокий интерес ко мне. Ответа на благодарность он не получает. А что мне ответить? Это был мой гражданский долг? Через паузу майор продолжает:

– Давайте перейдем к моим вопросам…

Следующий час он расспрашивает меня обо всем: где я родился, где учился, на кого, где и кем работал. Он тянет из меня всю подноготную моей жизни, ниточку за ниточкой, после чего переходит к тому, ради чего он меня вызвал.

– Вчера вы позвонили родителям Воронцовой и сообщили точный адрес ее местонахождения. Откуда вы звонили?

– Из дома родителей.

– Кто это может подтвердить?

– Родители, старшая сестра.

– Адрес дома родителей?

– Вербицкого, 76, квартира 15.

– Вы ранее бывали в Листвянке?

– Не бывал.

– Где вы были вечером в субботу двенадцатого мая этого года?

– Дома, играл на компе.

– Лица, могущие это подтвердить?

– Моя жена Яна, – отвечаю я, чуть запнувшись. – Мы подаем на развод, в настоящее время она проживает не со мной.

– Контактные данные супруги?

Я диктую ему телефон и адрес родителей Яны. Вот же влип!

– Откуда вы знаете Сергея Романовича Лосева?

– Я его не знаю. Кто это?

– Подумайте хорошо.

– Я его не знаю.

– Так… Свидетель утверждает, что не знаком с Лосевым… – бормочет майор, записывая показания. – При каких обстоятельствах вы познакомились с Воронцовой?

– Я с ней не знаком.

– Тогда как вам стало известно точное нахождение потерпевшей?

– Я не знаю, что сказать… Вы не поверите.

– Наше дело не верить, а проверять. Итак, как?

– Я это увидел.

– Увидели что?

– Сначала я увидел объявление о розыске по телевизору. А потом… Потом почувствовал, что как будто знаю, где она.

– Это как? – зевает майор.

– Да вот так. У нас был семейный ужин с родителями. После ужина племянник переключал каналы, и на одном из них я увидел фото пропавшей Оксаны. А через мгновение я знал, где она.

– Да вы что! – Игоревич удивляется вполне серьезно, и я бы ему поверил, не будь у него навыка лицемерия уровня «Бог». – Ничего себе, какой талант у нас пропадает!

– Нет у меня никакого таланта, такое со мной впервые.

– Спокойнее, Филипп Олегович, не волнуйтесь. Вот, выпейте водички.

– Спасибо, не хочу.

– Тогда я выпью, – он делает пару глотков и отставляет стакан. – И все-таки… Вы сами как-то можете объяснить, что с вами произошло?

– Понятия не имею. Я даже звонить не хотел, чтобы лишний раз не давать надежду ее родителям.

– Зачем же тогда позвонили?

– Отец настоял. Ему я, правда, не стал говорить про это «знание», пришлось придумать, что я по работе ездил в Листвянку и видел там эту девочку.

– Кто был с вами?

– Когда?

– Когда вы ездили в Листвянку.

– Я туда не ездил. Я так сказал отцу, чтобы не пугать его своими видениями, он бы решил, что у меня с головой не все в порядке. Что вы там пишете?

– Ничего. А зачем вы туда ездили? По работе?

– Я туда не ездил.

Он крутит свои подачи с разных сторон, задавая мне одни и те же вопросы по-разному, цепляется к мелочам и выспрашивает все, даже то, доел ли я вчера мамину солянку. На это у нас уходит еще около часа, и я прихожу к мысли, что наш разговор близится к завершению, и единственное, что меня беспокоит, – это понять, копает ли он под меня, чтобы притянуть к соучастию в преступлении, или он как-то заинтересован выяснить способ, которым я определил местонахождение девочки.

Майор закуривает и протягивает мне пачку:

– Угощайтесь.

– Спасибо, бросил.

– Хорошо. Вы утверждаете, что в Листвянку не ездили, с Воронцовой не знакомы, Лосева не знаете и все, что вас привязывает к этому делу, это ваш звонок с абсолютно достоверными данными того, где искать девочку. А я вам скажу, как было на самом деле.

Игоревич заглядывает в свою папку, гасит сигарету и пьет из стакана. Его кадык двигается с каждым глотком, словно вколачивая гвозди в крышку гроба, который я сам себе построил. Допив, он встает из-за стола и, накручивая круги по кабинету, с энтузиазмом рассказывает свою версию:

– Итак, вечером двенадцатого мая в кафе «Перчик» вы познакомились с жителем Листвянки Лосевым Сергеем Романовичем, восемьдесят восьмого года рождения.

– Бред! Двенадцатого мая я был дома, как и все остальные дни той недели, будучи безработным.

– Не перебивайте, Филипп Олегович. Вы мне свою версию уже рассказали, теперь дослушайте мою. Мы договорились? Хорошо, тогда я продолжу. Со своим новым знакомым, будучи в нетрезвом состоянии, вы проезжали мимо сорок девятой средней школы на автомобиле «Лада Калина», госномер такой-то. На обочине вы увидели голосующую девушку, остановились и подобрали ее. Вы предложили ей поехать с вами, якобы на день рождения друга, и в дороге напоили алкоголем. Доехав до дома Лосева в Листвянке, вы поочередно вступили с ней в половую связь. В разговоре выяснилось, что девушка несовершеннолетняя, в связи с чем вы с Лосевым, дабы избежать наказания, приняли решение убить девушку и скрыть тело. Однако, не решившись исполнить задуманное в ту ночь, вы заперли уснувшую потерпевшую в подвале дома, а сами, поймав попутку, уехали в город якобы по делам и не вернулись…

Майор, находясь за моей спиной, замолкает. Ждет моей реакции? Ему от меня что-то надо, но что? У них же никаких улик на меня нет и быть не может, но тогда зачем он мне все это рассказывает? Все-таки считает меня соучастником похищения? Или надеется, что я поверю в их всезнание и во всем признаюсь? Решаю, что главное сейчас – это сохранять спокойствие, но это непросто. Сердце колотится и рвет грудину, система шлет алерты, а он спокойно продолжает, непринужденно переходя на «ты»:

– Ты надеялся, что ни твой новый знакомый, ни девушка не смогут тебя опознать, если ты затеряешься в городе. Возможно, ты также надеялся на то, что Лосев сам осуществит убийство и скроет улики… – Он опять умолкает, ждет какой-то реакции, не получает и продолжает: – Шло время, ты успокоился и зажил своей прежней женатой жизнью. Но в твое отсутствие Лосеву стало жаль Воронцову, в связи с чем он не убил ее, а наладив доверительные отношения, стал с ней сожительствовать. Девушка, по ее словам, боялась сообщать родителям о том, что с ней произошло. Кроме того, чтобы ее не узнали, большую часть времени она проводила дома…

– Вы закончили? Если бы было так, как вы рассказываете… Кстати, а почему вы тыкаете? Считаете, что мы уже достаточно знакомы для этого? Короче, если бы было так, зачем мне звонить ее родителям?

– Затем, что вчера, увидев Воронцову по телевизору, ты забеспокоился. Может быть, тебе даже стало жаль девушку, ведь то, что она все еще в розыске, значило, что, скорее всего, Лосев ее убил… И тогда ты решил успокоить свою совесть, позвонив ее родителям. Я даже знаю, как ты рассуждал: «Убил-то ее Лосев, так что и вина вся будет на нем!» Еще ты думал, что за давностью событий и с учетом алкогольного опьянения тебя наверняка не опознают – ни Лосев, ни Воронцова. Вот такой примерно ход событий. Ну что, будем признаваться?

– Мне не в чем признаваться.

– Отрицаешь участие в похищении и изнасиловании? Ты понимаешь, что тебе светит с твоими статьями, Панфилов? Я же тебя прям щас закрою, понимаешь? Засажу в камеру, ты же к обеду уже кукарекать начнешь!

Ему не надо меня пугать, мне и так страшно. Пустые у него угрозы или нет, но перспектива провести хотя бы день в изоляторе с уголовниками по подозрению в такой статье в восторг не приводит. Игоревич же может задержать как минимум на трое суток. Черт, по глупости засунул пальчик, и теперь бездушная машина просто затягивает меня полностью под пресс, чтобы перемолоть в комок кровавой слизи. Пытаюсь собраться с мыслями, которые мечутся в черепной коробке в поисках хоть какой-нибудь зацепки вылезти из всего этого, и у меня получается. Меня отпускает.

– Товарищ майор, просто покажите меня Оксане. Уверен, она меня не узнает.

– Смысл? Она не помнит, как ты выглядишь. Девочке четырнадцать! Моей дочери столько же! Вы ее водярой напоили! Что она может помнить?

Нет у него дочки, только сын. Абсолютно точно исполняет. Театр одного актера. Чего он добивается? Поймав следователя на лжи, я окончательно успокаиваюсь. Соврал в этом, может, соврал и в остальном – и нет никакого знакомого у Лосева. Тогда к чему это все? В любом случае злости во мне сейчас больше, чем страха.

– Хорошо, Лосеву меня покажите. Допросите жену, она подтвердит, где я был в тот вечер!

Майор ехидно улыбается. Я делано вздыхаю и предлагаю:

– Или давайте я попробую найти кого-нибудь из ваших потеряшек? Кто у вас в розыске?

– А давай! – легко соглашается майор.

Он вытаскивает какую-то папку, перебирает листы и выдает мне несколько из них: все пропавшие дети и подростки. Изучаю первый – пропавший семилетний мальчик Никита. Я перевожу взгляд на Игоревича, он замер, словно борзая, почуявшая след. Данных достаточно для поиска по карте интерфейса. Я прикрываю глаза, чтобы не выдать себя, и по запросу вижу в одном из городских домов метку мальчика. Значок серый, и при фокусе на нем система отображает: «Останки». Смотрю следующего ребенка. Девятилетний Егор – «Останки». Шестнадцатилетняя Кристина обнаруживается в Дубае. Еще одного подростка разбросало по двум разным городам. Распилили на органы?

Мне хочется помочь и дать майору все данные, что мне открылись, но я не хочу помогать так – вытащенный из дома под утро, под давлением и угрозами. Я помогу на своих условиях и не только ему, но не сегодня. Сейчас он при желании может привлечь меня по всем этим делам и повесить несчастных детей на меня.

Смотрю на майора:

– Ничего.

Он все-таки не может скрыть разочарования. Вижу, как снижается его интерес ко мне и падает настроение.

– Я пытался, товарищ майор. Видимо, это так не работает.

– Очень прискорбно для тебя, Панфилов, – говорит он, возвращаясь за стол.

– Вам виднее.

Какое-то время майор, зевая так, что сворачивает челюсть, перечитывает протокол допроса. Затем дает мне ознакомиться и подписать. Я смотрю, что там написано, и спотыкаюсь на том моменте, где Игоревич описывает, как я узнал, где Оксана: «После просмотра телевизора, где я увидел объявление о розыске Воронцовой О., мне было видение с точным местом ее нахождения, включая адрес».

– Видение?

– Ну а что еще? Думаешь, ты первый? Сейчас этих экстрасенсов столько развелось – сами чуть не каждый день пишут письма. А нам все проверять. Но такое, чтобы прям в точку, до номера дома, – такое впервые.

Впервые за все три часа допроса я вижу его почти искренним. Если только это не очередная попытка раскрутить меня. Хотя видно, что его интерес ко мне упал до минимума.

– Майор…

– Да?

– Там реально был сообщник у Лосева?

Ответа я не получаю. Вместо этого он звонит кому-то:

– Кофе мне можешь захватить? Ага, спасибо.

Дочитав протокол, я не нахожу в нем ничего для себя криминального, только мои ответы на его вопросы.

– Дочитал, замечания есть?

– Нет. Все вроде верно.

– Подписывай.

Я подписываю и жду, что будет дальше.

– Спасибо, Филипп Олегович, вы свободны, – Игоревич встает и прощается. – Всего доброго!

– И все?

– А что вы хотели? – удивляется он. – Посидеть в ИВС?

– Товарищ майор, тогда к чему это все было?

– Что?

– Вы придумали какую-то нелепую историю с моим участием, угрожали, что-то о петухах говорили…

– Помилуйте, я просто изложил вам версию следствия.

– Так у него все-таки был сообщник?

– Пойдемте, Филипп Олегович, прогуляемся на воздух. Душновато здесь!

На улице у меня кружится голова – после прокуренного кабинета следака кислород действует словно доза наркотика. Часы показывают начало десятого.

– Отложите свой телефон на ту лавочку, – просит майор. – Не бойтесь, не украдут.

Заинтригованный, я делаю, как он сказал, и возвращаюсь к нему. Игоревич снова переходит на «ты», видимо показывая, что разговор неформальный.

– Видишь ли, Филипп… С девочкой история понятная – переходный возраст, конфликт с родителями, проблемы в школе. С Лосевым они познакомились, когда он остановился ее подобрать на дороге. В общем, разговорились, быстро сошлись и поехали к нему домой. Секс, конечно. Потом Лосев узнал, что она несовершеннолетняя, запаниковал и запер ее в подвале. Все это выяснилось только сегодня, после твоей наводки. Получается, что ты физически не мог знать, где она, хотя бы потому, что света белого она не видела ни дня в Листвянке. Но как-то же узнал? Как?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Ты же не экстрасенс? Не маг? Может, колдун или ведун какой?

– Я продажник, какой из меня ведун, – улыбаюсь, кажется, в первый раз за эту ночь.

– Вот и я о том же! Но такие вещи могут случаться спонтанно, во время стресса, например. Понимаешь?

– Стрессу нагоняли, что ли?

– Ну, извини, работа такая… В общем, подумалось мне, а вдруг получится у тебя? Ты бы видел всех этих несчастных родителей! – майор срывается и чуть не кричит. – Они уже и не надеются, что их дети живы, но хотя бы тело найти! Похоронить по-человечески!

– А получилось бы? Тогда что? Под замок и трудиться на благо Родины?

– Да нет, конечно. Обращались бы время от времени. Коллеги, бывает, обращаются ко всяким ясновидящим, неформально, понятно.

– Ясно. Ладно, я пойду.

– Погоди… Без обид?

– Без обид. Удачи, майор.

– Филипп, спасибо тебе, короче, – он бросает сигарету и протягивает мне визитку. – На случай, если будут новые видения. Бывай.

Он уходит. Я кручу в руках визитку, и мне стоит труда не побежать за ним, чтобы дать координаты всех пропавших. Я сделаю это, но иначе.

Иду по улице в поисках какой-нибудь кофейни – хочется кофе и передышки, чтобы все обдумать. Размышляю о том, что мне повезло, и будь история такой, как рассказал Игоревич, я стал бы первым подозреваемым на роль сообщника Лосева. Хороший урок, чтобы перестать демонстрировать способности направо и налево, не имея четких тому объяснений. Уже сейчас, если кому придет в голову, можно накопать несколько странностей: знание подробностей из жизни наших дворовых гопников, мое «пророческое» выступление в клинике, выход на Виницкого… Еще и продажа компьютера Травкину – я тогда тоже козырял знанием некоторых подробностей его жизни.

В первой попавшейся кофейне покупаю большую чашку черного кофе и, когда его приносят, беру сахарницу-дозатор в руки, чтобы подсластить, но передумываю. Надо худеть, ведь наверняка лишний вес сказывается на показателе ловкости. Странно, что система еще не повесила дебаф ожирения, или предожирения, как говорила доктор Шведова – что-то с минусом на все.

Неторопливо пью крепкий кофе и изучаю свой список задач:

• Подать на развод с Яной.

• Сходить с Викой в кино.

• Анонимно передать майору Игоревичу информацию о пропавших детях.

• Определиться с видом единоборств для развития навыка рукопашного боя.

• Решить, что развивать из основных характеристик, а что – из навыков.

• Изучить, как можно развить ловкость.

• Сменить квартиру на меньшую.

• Дочитать книгу о продажах.

• Вернуть собаку Ричарда ее владелице Светлане Мессершмидт.

• Связаться со старыми друзьями и вытащить их куда-нибудь посидеть-пообщаться.

Следом смотрю список квестов:

• Работа для Сявы.

• Помощь девочке-студентке.

Выполнение квестов – дело нескольких дней. Уже в понедельник Сяву должны официально принять на работу. С Мариной тоже несложно – рано или поздно мы заключим для нее первый контракт.

По списку задач тоже вроде все просто, но меня удивляет порядок приоритетов, который выставила система. Первыми двумя пунктами идут мои отношения с Яной и Викой, хотя эти задачи абсолютно не критичны. Может, учитывается какое-то подсознательное желание?

На развод мы идем подавать во вторник, и, надеюсь, ночной звонок Яны на это не повлияет. Думаю, стоит ей позвонить сегодня, узнать, как дела и все ли в силе. Надеюсь, у нее все хорошо, как бы мы ни расстались, а чувство сожаления никуда не делось. Возьмись я за ум хотя бы годом ранее, жить не тужить нам с Янкой до старости.

Пропавшие дети и помощь Игоревичу – тоже в топе. Выверты сознания, не иначе.

С детьми решаю надолго не затягивать. Там каждая минута на счету, если говорить о живых, но надо продумать процесс передачи данных. Писать ему на электронную почту с визитки? Слишком очевидно, что это я. Из других вариантов можно отправить обращение через сайт МВД. Я посмотрел, там есть такая функция. Можно сразу указать, кому конкретно обращение, то есть существует шанс, что информация дойдет до Игоревича. А вот как отправить? Может, купить левую симку в переходе, дешевый смартфон и отправить с него? А может, не придумывать ничего, а просто распечатать на принтере и отправить бумажное письмо? Решаю целенаправленно этим заняться завтра.

Света вернется только в следующий четверг, так что задача с Ричи просто откладывается до ее приезда.

Встреча со старыми друзьями… Это пока потерпит.

А вот остальные задачи требуют изучения и проработки. Этим и займусь сегодня после тренажерки.

Я допиваю кофе, вызываю Uber до дома и выхожу из кафе.

В машине мне кто-то звонит. Отвечаю и слышу знакомый зареванный, но счастливый голос:

– Филипп, доброе утро! Это Ирина, мама Оксаны. Просто хотела сказать вам большое спасибо! Храни вас Бог!

Я не успеваю ответить, как она отключается. Пока я думаю, почему Ирина так немногословна – может, все-таки сомневается в моей непричастности, система выдает мне одно за другим пару уведомлений:

Ваша репутация у Ирины Воронцовой повысилась.

Текущее отношение: Уважение 30/120.

Получены очки опыта за важное социальное деяние: 2000.

Очков опыта до следующего уровня социальной значимости: 2160/8000.

Похоже, помочь Игоревичу – не самая плохая идея.