Текст книги ""Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: Максим Злобин,Ярослав Горбачев,Вова Бо,Ирина Итиль,Диана Рахманова,Валерия Корносенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 190 (всего у книги 350 страниц)

Эгир был тяжело ранен, и она не хотела его оставлять, поддерживая ускользающую жизнь, так что Рему оставалось только бежать. Когда он поднялся на холм к старому кладбищу, то невольно обернулся на зияющую в небе рану. Нидхёгг никуда не торопился, и его чудовищные когти с диким скрежетом крошили образовавшийся на реке лед. Рем, дрожа, отвернулся, подумав, что если он увидит Червя Корней целиком, то умрет на месте от страха. Эта картина казалась ему нереальной, каким-то кошмаром или видением. Он не мог поверить, что полумифическое чудовище вот-вот вырвется из Утгарда и разнесет город.

Сережка Локи на веревочке перевернулась и била его по спине, словно подгоняла, хотя Рем и так бежал со скоростью поезда.

По всему городу то там, то здесь раздавалась одна и та же мелодия, заставляющая драугров вылезать из щелей и слепо следовать за звуком, словно за дудочкой Крысолова. При этом они теряли агрессию и даже не обращали внимания на проходящих мимо людей, если те были достаточно осторожны. Где-то недалеко от Биврёста Рем наткнулся на баррикаду и чуть не получил пулю от перепуганного юного солдатика.

– Идиот, я человек! – заорал Рем, указывая на дыру от пули в деревянном ящике баррикады в полуметре от себя. – Лучше за дорогой следи!

– Приказано никого не пускать!

– Я от Матери Гиафы, – рыкнул Рем, – если ты меня задержишь еще на секунду, нас всех сожрет дракон!

Солдатик открыл и закрыл рот, но Рем не стал ждать, пока он сообразит, юркнул между ящиками вниз и спрыгнул на мостовую. Пробежал еще квартал и наткнулся на апатично стоящих в сквере драугров. Биврёст был в двух шагах: Рем видел одну его башенку. Обходить – это потерять как минимум еще полчаса, ведь рядом все было перегорожено заборами. Он лихорадочно озирался, ища хоть какую-то зацепку, какую-то щель, в которую мог бы пролезть. Драугры начали принюхиваться. Рем весь взмок.

– Эй, – вдруг окликнули его откуда-то сверху.

Рем вскинул голову, и ему на лицо упал тяжелый кусок ткани. Из окна третьего этажа высунулся острый старушечий нос.

– Мне на ту сторону надо!

– Лезь! – зашипела старуха, указывая на две простыни, связанные вместе и исчезающие в недрах квартирки.

Недолго думая, он, пыхтя, кое-как забрался наверх. Перекинув дрожащие от страха и усталости ноги через подоконник, понял, что оказался в тихом старушечьем жилище, состоящем сплошь из воспоминаний, горечи и тихой надежды. С массивного комода на него строго взглянул рыжеусый молодой военный. Фотокарточка была старой, перевязанной черной лентой.

– Ты залез? – Из кухни раздалось какое-то бряцание. – Отвязывай простыню и иди сюда.

Рем с трудом распустил узел, привязанный к батарее. Неловко зайдя в кухню, он увидел, как старушка двигает стол, заставленный тем, что было на подоконнике.

– Давай сюда, сейчас приделаем. – Рем отдал ей простыню, и она ловко повязала ее к батарейному стояку и перекинула наружу. – Вот так. Давай, дружок.

– Спасибо, бабуль, – запоздало пробормотал Рем, уже свесившись с опасно покачивающейся простыни.

– Давай уже, я тебя держу.

Спускаться было страшнее, чем подниматься, поэтому Рем пялился в потрескавшийся кирпич. Нащупав ногами землю, он счастливо выдохнул и подергал за простыню-веревку, показывая, что все в порядке. Простыня мгновенно взлетела на третий этаж, и из окна высунулся острый нос. Старуха махнула ему рукой на прощание и захлопнула окно. За это Рем и любил Хеймдалль: никогда не знаешь, кто тебя предаст, а кто поможет.

Биврёст был совсем близко. Рем почти без труда проскользнул мимо военных, которые были заняты большой кучкой драугров. Ползком он преодолел последние метры до забора, вздрагивая от любого резкого звука, и юркнул в кусты сирени рядом с тяжелым старым кленом, задыхающимся у обочины. Тяжело дыша, Рем похлопал себя по груди, успокаивая сердце, и быстро огляделся, выискивая способ перелезть через высокий забор. Клен подошел идеально. Измазавшись в смоле, Рем долез до толстой ветки и скептически оценил расстояние до забора. Стянув куртку, он забросил ее первой, чтобы не мешалась. Выбирать было не из чего: сцепив зубы, он раскачался, сотрясая дерево до основания, и, взмыв на мгновение в небо, перелетел через забор. Приземлился на цветочную клумбу и почувствовал острую боль в руке. Все-таки одна из пик его зацепила и оставила длинную кровоточащую полосу от плеча до запястья. Кровь уже начала стекать по пальцам. Помотав головой, он подхватил куртку и прихрамывая поплелся через огромную территорию Биврёста к главному входу.

Возле распахнутой мастерской он остановился как вкопанный. Ему же надо как-то выкорчевать эту табличку. Перевернув мастерскую, Рем остановился на топорике, который заткнул за куртку, повязанную на поясе.

Под его грязными кроссовками ломалась замерзшая трава и хрустел свежий лед. Рука горела огнем, нога тоже ныла при каждом шаге – должно быть, он ее вывихнул при падении, а ведь еще надо было вернуться к Ифингу. Усталость била в голову, растекалась по позвоночнику, делала мышцы кисельными и заставляла двигаться все медленнее. Мягкая гравийная дорожка провела Рема мимо огромных оранжерей к аллее с разномастными деревьями. Но его внимание привлекло лишь одно дерево, старое, крепкое, мощное. Ясень. Его темно-зеленые листья и кора отливали серебром. Рему вдруг захотелось заплакать, потому что ясень весь был в соцветиях и готовился вот-вот расцвести. Почему-то это напомнило ему о матери. Он почти не помнил, как она выглядела: ее образ постепенно ускользал и стирался, а фотография, которую он успел забрать с собой из дома, давно потерялась. И этот ясень был будто из прошлого, из тех дней, когда он чувствовал себя в безопасности, когда он был окружен любовью и заботой, а не занимался вечным выживанием. И Рем понял, что хочет это вернуть. Любой ценой.

– Эй, пацан, ты как сюда попал? – Рем вздрогнул. Его окликнул патрулирующий территорию академии даже не военный – полицейский. – А ну иди сюда!

Рем понимал, что у него нет времени объяснять, и сиганул через кусты мимо патрульного.

– Фарман, лови его! – заорал полицейский. – А вдруг он чумной?

Рема сграбастали огромные руки. Он завизжал и закрутился, вырываясь, благо опыт имел огромный. Напоследок укусил за волосатые пальцы.

– Шульц, Шульц, он меня укусил! Укусил! – заверещал Фарман.

– Что тут происходит? – рявкнули так громко, что даже Рем, который собирался укусить Фармана еще и за ногу, застыл.

Очень рослая и очень худая женщина в строгой твидовой юбке осматривала их с высоты роста так, что даже полицейские испуганно переглянулись. Высокая прическа, визуально делающая ее еще выше, очки-половинки, идеально выглаженная блузка, презрительный взгляд и брезгливо скривившийся рот – Рем ее узнал. Мать Вера Эйстла-ас. Он должен был действовать быстро. Быстрее этих идиотов.

– Мать Эйстла-ас! Я от Матери Гиафа! – Рем подскочил с земли, поправляя топорик за поясом. – Мне нужна ваша помощь! Мне нужно ко входу.

То ли его голос, то ли имя Гиафы, но Вера не стала задавать лишних вопросов. Только глянула проницательными колючими глазами.

– Идем. А вы двое делом займитесь, – рыкнула она напоследок.

– Есть, мэм, – промямлили оба нестройно.

Мать Эйстла шла размашистым шагом, за которым Рем не поспевал. Каблуки ее туфель скрежетали по мощеной дорожке, очки яростно сверкали. Они обогнули главный корпус и подошли к мосту, перекинутому через большой ров, который охраняла пара военных. Рем видел ее, табличку на другой стороне, и хотел было уже рвануть, но тяжелая крупная рука легла ему на плечо.

– Что ты собираешься делать, юноша?

От ее тона училки Рема перекосило, но он ответил предельно вежливо:

– Собираюсь отнести Матери Гиафе-ас эту табличку. Вы меня не остановите, – на всякий случай пригрозил Рем. Эйстла вздернула бровь: они оба знали, что это пустая угроза, но сделала вид, что повелась.

– Ну раз так…

Рука исчезла с его плеча, и Рем сорвался с места. Он очутился возле таблички с девизом «Соединяя два берега – соединим миры». Точнее, прочитать ее Рем не мог, это был старый асгарди, но содержание знал. Эти слова Киарана Блосфельда значили многое не только для Асгарда, но и для всего варденского мира. Создав место для обучения варденов со всего света без привязки к полу, расе, вероисповеданию, Киаран хотел подчеркнуть, как важны связи между людьми. Только вместе вардены могут остановить энтропию и отдалить смерть.

Рем схватился за топор: руки его задрожали, но он покрепче перехватил топорище и обрушил на табличку удар за ударом, пока верхняя часть с девизом не отвалилась. Отбросив топорик, Рем обернул деревяшку в куртку и сунул под мышку. Военные переглянулись.

Мать Эйстла никуда не делась, она стояла там же.

– Эй, – она кивнула одному из солдат. – Вызови кого-нибудь с машиной. Надо подвезти этого юношу…

– К старому кладбищу, – подсказал подошедший Рем.

Военные засуетились, вытащили рацию – и через пару минут возле моста уже пыхтела старая бронированная машина. Рем залез вперед, не успев даже поблагодарить Мать Эйстлу. Она, кажется, была совершенно равнодушна к его судьбе и уже исчезла. Старый знакомый выглядел уставшим.

– Капрал Йохан Левски, – представился он на этот раз официально, когда они выехали с территории Биврёста и углубились в сеть улиц, не перегороженных баррикадами.

– Снова вы, – пробубнил Рем.

– А ведь можешь просто назвать свое имя, – вздохнул Йохан.

– Рем Хугин.

– Где твои родители? – вдруг строго спросил капрал, и Рем решил, что сейчас самое время выскочить из машины и убежать.

– Они давно умерли.

– Мне очень жаль, – вдруг мягко отозвался он. – Мои тоже умерли. Но у меня хотя бы был… есть младший брат. Ты знаешь его: Джет.

– Был?..

– Он пропал. Знаешь, вроде такой разумный парень, но такой честный. Сбежал из дома и наверняка кого-то спасает.

Капрал говорил это спокойно, но Рем заметил, как он до скрипа стиснул руль. Остаток пути провели в молчании, Рема аж разморило. Возле кладбища капрал резко затормозил.

– Это что еще за хель?

Рем встрепенулся. Он почти забыл о том, что с холма открывается отличный вид на реку и на коготь Нидхёгга. Рана на небе стала шире, лед уже не ломался. Рем вывалился из машины, перехватывая табличку поудобнее.

– Спасибо, капрал Левски, сэр. Дальше я сам.

– Эй, стой, что это за штука?

– Без понятия, сэр, но если она вырвется, то нам всем конец.

– Я не могу отпустить тебя. Одного ребенка я уже подвел! – Левски хлопнул дверью, достал табельный пистолет и махнул рукой. – Веди.

Рем не стал спорить: не до того было. Он почти скатился с холма и обнаружил, что Эгира Гиафу перенесли с пирса за ларек с ватой, а тело великанши запорошило снежком. Рядом смирно сидела женщина в белом халате. Ее лицо скрывал накинутый на голову шарф. Пулеметная очередь с «Нагльфара» заставила их закатиться за укрытие. Из-за пулемета высунулась стриженая рыжая голова, и Мори радостно замахал руками. Рем чуть не завизжал. Он бросился по скользкому от наледи трапу, запинаясь о собственные ноги, и стиснул его за ребра так крепко, что он сдавленно захрюкал и заойкал, хватаясь за бок.

– Охохо, полегче, Рем, братишка, чего так долго?

– Долго? Да я через драугров пробирался, придурок! – рявкнул Рем в ответ. – И какой я тебе «братишка»?..

Конец его фразы потонул в крепком объятии. Большая ладонь Мори опустилась Рему на голову, и он чуть не разревелся.

– Теперь моя очередь, братишка.

– Что происходит? Где Мать Гиафа-ас? – Капрал с трудом его догнал и на секунду растерялся, но тут же вытянулся по струнке. – Капрал Йохан Левски. Чем я могу помочь?

– Мать Гиафа-ас сдерживает Нидхёгга. Ушла повыше и пытается делать свои материнские дела. На броненосце почти нет охраны: разбежались, как только она, – кивок в сторону тела Нарчатки, – вышла из строя. Остался только идеологически верный состав и пара инженеров. Один у меня. Поймал за шкирку, когда он пытался переплыть Ифинг, но немного пошел ко дну. Помочь вы, капрал Левски, можете, вызвав скорую помощь. – Он кивнул и отошел в сторону, чтобы настроить рацию. – Рем, дружок, я немного устал, тебе придется найти Мать Гиафу. С этим, – он кивнул на табличку, – она придумает, что делать.

Рем вздохнул.

– От господина инженера я узнал, что где-то внутри находится в плену генерал Ангейя. Он там что-то придумал насчет «Нагльфара» и ждет нашей команды.

– Где конкретно Мать Гиафа? – пробурчал Рем устало.

Ран сидела на кладбище, в тишине падающего снега, прямо под позеленевшей от времени статуей женщины в плаще с капюшоном. Статуя наклонилась вперед, выставив руки, будто хотела схватить крошечную фигурку Матери. Ран выглядела плохо, но была спокойной. Рема она почувствовала издалека и терпеливо поджидала, когда он подбежит.

– На «Нагльфаре» генерал Ангейя, он что-то придумал, я принес табличку, надо что-то сделать… – Рем выпалил все слова, что накопились, пока бежал, и теперь никак не мог отдышаться.

Она коротко улыбнулась.

– Спасибо, я знала, что ты справишься. Мне очень жаль, что тебе приходится исправлять ошибки нас, взрослых.

– Мне не нужна ваша жалость. Просто не мешайте нам идти вперед. И направьте.

Ран тяжело сплюнула кровавую слюну. Сдерживание Нидхёгга давалось ей с трудом.

– В этой табличке есть кусочек Листа Вседрева. То, чего так жаждет Червь корней. Мы не можем больше держать его здесь, в Игге, это слишком опасно. «Нагльфар» – огромный духовник, связывающий самого сильного вардена нашего мира с легендарным духом. Чтобы разрушить эту связь, нужно либо убить вардена, либо уничтожить духовник. Но Червь корней не остановится, он чует Лист, ему обещанный. Мы уничтожим духовник, броненосец. Но для начала отдадим то, что он хочет.

– Вы хотите сказать… – опешил Рем, когда Мать бережно забрала у него табличку, завернутую в грязную куртку.

– Перед концом я отдам ему Лист. Вместе с генералом Ангейей-асом подготовьте все, что нужно. У меня есть рация, Мори знает частоту. Я жду вашей команды.

Рем вернулся к броненосцу и увидел рядом с Мори, который скрючился возле борта и, заметив его, тут же распрямился, высокого одноглазого пожилого мужчину. Выглядел он потрепанным, но оживленным. Рядом с Эгиром Гиафой хлопотали врачи. Молодая женщина с шарфом на голове пропала.

– Малой, иди сюда, познакомься с генералом-фельдмаршалом Ангейей… – весело начал Мори, подпрыгивая на месте от нетерпения.

– Не до того, Мори, просто Бен, – поморщился генерал, и Рем отметил, что улыбается он открыто и очень тепло. – Что сказала Мать Гиафа-ас?

Рем коротко пересказал то, что она ему выдала. Бен поморщился, но в итоге кивнул.

– Она права, нельзя оставлять это просто так. У меня все готово к взрыву – пару вентилей крутануть. Крысолов, как оказалось, все это время ходил по броненосцу и потихоньку портил что мог. Даже он в итоге понял, что Хейм, увы, сошел с ума.

– Вы сказали, пару вентилей?.. – вдруг понял Рем. – Значит, кто-то должен открутить? А он успеет спастись? Сколько будет времени?

Мори и Бен переглянулись. Неожиданно крепкая рука капрала Левски обхватила Рема поперек груди.

– Рем, ты же знаешь, что всегда был мне как брат? – очень серьезно спросил Мори. Рем дернулся раз, другой, но рука капрала держала крепко. – Ты – лучшая семья, что у меня была. Я хотел бы, чтобы ты смог жить хорошо. Чтобы выучился и вел честную жизнь на честной работе. Но я же хорошо тебя знаю, тебе это наскучит быстро. Мы – дети Нифльхейма и любим свободу больше всего. Живи счастливо. – Он снял с головы свою щегольскую шляпу с полинявшим пером и опустил Рему на голову.

Рему будто дали под дых. Капрал Левски грубовато забросил его на плечо, отдал честь генералу и четким шагом спустился с трапа. Шляпа сползла Рему на глаза, и он не увидел, как широкая улыбка Мори сменилась гримасой боли.

– Как твоя рана? – спросил Бен.

– Кто бы мог подумать, что он там держит драугров? – хихикнул Мори. – Продержусь, сколько потребуется. Главное, уничтожь печать эту, генерал.

– Надеюсь, моя смерть хоть немного исправит то, что я натворил в своей слепоте.

– Она ничего не исправит, – Мори безмятежно улыбнулся. – Смерть лишь возвращает то, что было даровано нам Вседревом.

– Пусть тогда моя смерть отсрочит возвращение даров других людей. Я должен был умереть еще тогда, во время «Регинлейва». Но почему-то не умер, а вместо меня погибли мой сын и моя внучка. Несопоставимо. Церковь Девяти говорит нам, что мы живем, чтобы исполнять некий замысел. Свой я наконец-то понял.

Когда взорвался «Нагльфар», Рем стоял рядом с капралом Левски возле ограды кладбища и комкал в руках шляпу. Он хотел бы заплакать, но глаза его были сухими, а из груди будто вытолкнули весь кислород. Он задыхался. Ловил ртом воздух с каким-то хриплым звуком и даже не сразу понял, что нечто сине-зеленое по дуге пронеслось по небу и чудовищная рана начала затягиваться. Ран Гиафа и ее кирин выполнили то, что требовалось. Медленно, нехотя, под канонаду догорающего «Нагльфара» небо снова стало целым.

Рука капрала Левски задрожала на его плече. Рем поднял голову и увидел, что он плачет: горько, по-детски рыдает, прижимая к груди потрепанную фотокарточку. «Прости меня, Кая», – смог разобрать Рем и наконец-то тоже заплакал, цепляясь за руку капрала Левски.

На Хеймдалль спускались сумерки, пахнущие гарью, дымом, сыростью и смертью. Но ветер поменялся, разогнал туман и принес едва уловимый запах весны: будущей зелени, теплой земли и солнца. Высыпали дрожащие яркие звезды, которые давным-давно запутались в ветвях Вседрева. Великий Червь Нидхёгг получил желаемое и отправился во тьму и холод корней, в свое жилище снова нести службу: избавлять Вседрево от паразитов. Ослепленный светом, он все же сумел рассмотреть величайшее творение Вседрева – людей и духов, действующих вместе как единое целое – и понял, что еще можно предотвратить прорицание вёльвы и спасти Иггдрасиль. Нельзя постоянно думать о смерти, забывая при этом жить. Пока есть люди, понимающие это, – есть надежда.

Арка пятая. Утгард

Глава 16. Расколотый город

Путешествие вниз по реке Ижице Локи помнила смутно. Сначала они собирали сведения и совещались, как лучше пробраться в Кромежник, и в итоге все же решили делать это по реке, как и настаивал Фергас Лонан. Локи вместе с Даану расковыряли старый завал, ведущий под крепость. Там действительно обнаружились небольшая пристань и несколько ржавых сухогрузных барж. Ал и Морна с энтузиазмом привели одну из барж в чувство, утверждая, что те страшные звуки, которые издает мотор, в порядке нормы.

Даану с опаской взошла на борт, ступая так осторожно, будто пол под ее ногами мог провалиться. Ки же, наоборот, был в полнейшем восторге и приставал к «Дроздам» с просьбой порулить и объяснить, что значит тот или иной рычажок. Тобиас помогал таскать ящики с медикаментами и продовольствием, ворчал на мешающуюся под ногами Локи и всячески рвался вперед. Закрепленный договор с духом шел ему на пользу: он выглядел бодрым, словно наконец выздоровел от затяжной болезни, ушла вечная бледность. Кайлах отжала себе целую каюту, заперлась там и в деятельности отбытия не участвовала, настраивая какие-то приборы и чиркая сложные математические расчеты в записной книжке.

С погрузкой разобрались вечером четвертого июня. Баржа кашляла и дрожала под ногами, ожидая отправления. Фергас Лонан покрикивал на «Дроздов», чтобы шевелились расторопнее, а то они отстают от графика; «Дрозды» покрикивали на Фергаса Лонана, что он сам виноват.

Локи вцепилась в борт, подрагивая от нетерпения. Каждая минута промедления была мучительной. Ей казалось, что она не успевает, что вот-вот опоздает, и чтобы немного сбросить тревожность, крутила в ухе сережку Рейвен, спасенную со дна рюкзака Каге. Когда баржа тронулась в ночь на пятое июня в свете дрожащих носовых фонарей и покинула сырую подземную пристань, Локи уже поняла, что легкого путешествия не получится. Ее мгновенно укачало. Следующие двадцать часов она провела в каюте-лазарете Виктора Хольма вместе с такой же зеленой от тошноты Даану. Но сварте хотя бы средство от укачивания помогало, а вот Локи свернулась калачиком на жесткой койке и серьезно задумывалась выпрыгнуть за борт, доплыть до берега и бежать за баржей пешком. Ки и Тобиаса, заглянувших ее проведать, Виктор вытолкнул за дверь, заявив, что ему надоел этот проходной двор.

Локи с трудом разлепила сухие глаза, уставилась в потолок, состряпанный из металлических заплат, и не сразу поняла, что ее желудок больше не бунтует. Сев, она схватилась за ватную голову и опустила босые пятки на ледяной пол. От этого стало лучше. Она дошла до рукомойника, плеснула в лицо водой и даже смогла умыться. От сладковато-мятного вкуса зубного порошка ее снова затошнило, но она тщательно прополоскала рот – и сразу полегчало. Натянув грязные цваральгские ботинки, она ощутила себя увереннее. Локи толкнула всем весом тяжелую дверь каюты и прошла по короткому коридору на палубу, щурясь от света. Баржа проходила узкое место: справа высоко возносилась крутая стена с базальтовыми шестигранниками, а слева открывался вид на небольшое плоскогорье, которое переходило в далекую равнину.

– Впечатляет, правда? – Откуда-то возник Тобиас, растрепанный и какой-то излишне довольный. – Вот там, – он указал на восток, – дорога на Среднеозерск. А во-оон там на юго-востоке Яромир. Я там был пару раз, ничего хорошего от столицы не получил.

– Понимаю, – хрипло согласилась Локи, жадно глотая живительный речной воздух. Ветер приятно охлаждал голову и вызывал мурашки по спине. – Хотя, – она задумалась, – сейчас я бы все отдала, чтобы снова увидеть Хеймдалль. И… моих близких.

– Когда тебя кто-то ждет, возвращаться намного приятнее, – согласился Валецкий.

– Тебя никто не ждет, Тобиас? – без обиняков спросила Локи, обхватывая себя руками. Все же в футболке было прохладно.

– Возможно, ждут, чтобы высказать, как ненавидят меня. – Он пожал плечами. – Я это заслужил.

– А ты пробовал просить прощения? Может, простят.

Тобиас глянул на нее и расхохотался.

– Какая же ты все-таки… ох, насмешила. – Он вытер выступившие на глазах слезы. – Все немного сложнее, чем ты думаешь.

– По-моему, это ты все усложняешь. Пока ты жив, еще можно все исправить.

– Даже жизнь? – Он больше не улыбался.

– Даже жизнь, – подтвердила Локи и машинально прикоснулась к сережке Рейвен.

– Эй, ас, ты выздоровела? – Ки наскочил серым ураганом и схватил ее в охапку, вышибая дух. – Фергас Лонан говорит, что еще пара часов – и мы будем на месте. Ну и сложные эти штуки – корабли, Морна пыталась мне объяснить, но я ничего не могу запомнить в этих терминах. А вот Киллин – умница, все схватывает на лету… Даану ты видела?..

Его болтовня и утомляла, и успокаивала. Локи, посмеиваясь, выбралась из объятий и потрепала Ки по голове.

– Что еще говорит Фергас Лонан?

– Мы постараемся подойти как можно ближе к городу, чтобы нас могли встретить люди госпожи мэра.

– А кто такая госпожа мэр?

– Довольно жесткая, если судить по ее решению с дамбой, – подала голос Даану. Все еще бледная, но раздраженная и решительная. Ветер рвал ее длинные волосы. – Тут все только на ее воле и держится.

– Без помощи «Дроздов» им не продержаться, – вздохнул Ки. – Я раздобуду у Морны карту города, надо подумать, что делать будем мы.

Локи вздрогнула. Она долго откладывала это решение, а ведь знала же, что придется.

– Я вот что хотела сказать. Ки, Тобиас, Даану. Дальше я пойду одна. – Ки вытаращился, а Даану скорчила недовольное лицо. – Я не знаю, что нас ждет в Кромежнике, но готовлюсь к худшему исходу. Я знаю, что придется драться с Рейвен. В прошлый раз она чуть меня не убила, – Локи вспомнила, как сестрица Гиафы приставила к ее голове пистолет. – Она… безжалостна. И не в себе. Все это путешествие – глупое, спонтанное и случилось просто потому, что я испытывала вину.

– Рейвен Иргиафа? – нахмурился Тобиас, будто понял что-то.

У Локи в горле встал комок. Все молчали, ожидая, когда она продолжит.

– Вернуть Каге – моя задача. Я освобождаю вас от гейсов и обещаний. Никто из вас не должен идти на… смерть ради моей прихоти. Ки, ты оберегал меня все это время. Даану, твой гейс Каге уже не имеет значения. Тобиас, ты не причинил мне вреда, как и обещал. Вы вольны делать то, что хотите.

– Ангейя, ты такая дура, – протянула сварта сварливо, складывая руки на груди. Она злилась. – Я тут не из-за вшивого гейса, а из-за тебя.

– Я тоже, – просто сказал Ки. – Я уже говорил, что ты моя сестра.

– А я не могу сказать, что очень доволен всем произошедшим, но ты мне помогла, – тихо добавил Тобиас. – Конечно, я хочу пырнуть мечом Джона Смита, но…

Локи невольно засмеялась, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.

– Пока ты не притащишь своего Гиафу обратно в Хеймдалль, и не думай от нас избавиться, – подытожил Ки, широко улыбаясь. – Есть вещи важнее магических договоров и клятв, важнее городов и звезд. Те связи, что возникают между людьми, нельзя разрубить мечом и так просто выбросить. Уж поверь мне, турсу без клана и дома.

Локи вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Тогда нам нужен план.

– Само собой, – ухмыльнулась сварта.

* * *

В заходящих лучах солнца север Кромежника изрыгал в небо дым от тлеющих пожаров. Ветер гнал вонь от затопленной части города и разносил далеко по реке. Юг выглядел глянцевым, притихшим, затаившимся, и от этого становилось не по себе.

Баржа причалила прямо на речном вокзале, наспех починенном после наводнения. Они проплывали мимо зияющей дыры дамбы и скелета разрушенного моста, но не встретили никаких препятствий. Морна связалась по закрытой частоте с Домом Змей и сообщила, что баржа «Яломитшетранс» скоро прибудет.

Вдоль набережной тянулись изуродованные обстрелами дома, зияя чернотой выбитых окон. Несколько раз Локи показалось, что за ними следят, и эта нервозность отдавала в позвоночник. На пирсе баржу ждала небольшая делегация из десяти солдат под руководством заросшего щетиной молодого мужчины. Пока главный в потрепанной темно-зеленой форме всходил на борт, солдаты окружили баржу и нацелили на них винтовки. Фергас Лонан невозмутимо стоял, заложив руки за спину и расправив плечи. Локи невольно оглядела пирс, здание речного вокзала, склад и готова была поклясться, что увидела снайперов в темноте выбитых окон.

– Подполковник Томаш Горак, – представился мужчина на асгарди, обращаясь сразу к Фергасу Лонану.

– Фергас Лонан, командир наемников «Черный дрозд». «Фонтан журчит, а где-то за окном…»

Подполковник Горак невольно смерил всех на палубе сомневающимся взглядом, но кивнул и жестом приказал убрать оружие.

– «…милуются Юрате и Каститис». Прошу прощения за это представление, но сейчас мы не можем ошибиться.

– Мы здесь, потому что умеем решать проблемы.

– Папуля! Ну наконец-то! – Под локтем подполковника проскользнула смуглая высокая девушка с короткими серебристыми кудряшками, одетая в грязную майку, тяжелые ботинки и плотные камуфляжные штаны. За ее спиной угрожающе качнулась снайперская винтовка. Девушка повисла у Фергаса Лонана на шее, болтая ногами в воздухе.

– Иден! – Фергас легко подхватил ее и закружил в воздухе, как ребенка.

– Простите, подполковник, сэр, – Иден пыталась сохранять серьезную мину, но сквозь сухие слова прорывалась улыбка. – Это точно мой папуля, в смысле, командир «Дроздов» Фергас Лонан. О, а вот их я не знаю. – Она указала на притихшую Локи со товарищи. Подполковник явно напрягся, но Иден продолжила: – Но раз они с папулей, то все в порядке.

– Предлагаю проверить все по спискам и начать разгрузку, – кивнул Горак, сверля Тобиаса подозрительным взглядом.

– Ал, Морна, помогите с инвентаризацией, – махнул Фергас. Иден повисла на нем, с любопытством рассматривая их небольшую компанию.

– О! – Она указала пальцем на Даану и вопросительно взглянула на отца. – Эй вы, давайте в мою тачку, отвезу вас в Дом Змеи познакомиться с начальством.

– Иден о вас позаботится, – кивнул Фергас Лонан. – Мы присоединимся чуть позже и подумаем, что можно сделать.

– Разрешите, сэр! – обратилась Иден к Гораку.

– Разрешаю. Но будь осторожна, скоро комендантский час.

В бронированном фургоне места хватило всем. Локи села за водительским креслом на привинченную к полу железную скамью и сжала тяжелую катану коленями, чтобы она не укатилась от тряски. Вперед села Кайлах, бормоча, что ей нужен свет, чтобы продолжать решать уравнения. Вместе с ними отправили сопротивляющегося Киллина и, как ни странно, молчаливого монаха. Эрих выглядел безмятежным, но это была обманчивая безмятежность.

Иден лихо петляла между полуразрушенными зданиями, объезжала завалы и баррикады.

– И как долго вы… в таком положении? – Локи плохо видела местность через заляпанное грязью бронированное окно, но могла себе представить воронки от взрывов.

– С месяц. Так просто, оказывается, разрушить древний город: всего несколько недель, – беспечно отозвалась Иден, выкручивая руль. – Держитесь крепче, тут дорога вдребезги. Папуля – в смысле, командир «Дроздов» – задержался, а мы вдвоем смогли прошмыгнуть перед блокадой и навести кое-какие справки. У Джона Смита не так много людей и техники, но вцепились они в юг клещами. Там происходит какая-то жуть: ночами весь Институт светится.

Локи поймала взгляд Кайлах в зеркало заднего вида. Погодная ведьма прищурилась и вернулась к своим вычислениям.

– А что Кадук? – Тобиас заерзал напротив, пристраивая удобнее мешающие ноги.

– Что-что, кадучит, – хихикнула Иден. – Он высоченный, метра три, и в ширину такой же.

– Квадратный? – не могла не съязвить Даану.

– Ну почти. – Иден снова вывернула руль, и сварту швырнуло на Ки. – Он бронированный. И броня эта у него из тела прямо растет. И на роже – маска. Тоже, кажется, прикручена. Я видела его пару раз и только через прицел, но мне хватило. Он к одному нашему танку подошел вплотную, несмотря на прямое попадание в грудь. И дуло ему завернул. Я чуть не описалась от страха, клянусь.

– И снаряд совсем не причинил ему вреда? – допытывался Тобиас. – Какое-нибудь свечение, может быть? Или вспышка света?

– Хм, – Иден задумалась. – Было темновато, но мне показалось, что у него на шее вены синим вздулись. Знаете, не как просто вены. А будто это ему силы придало.

Валецкий выразительно глянул на Локи.

– А так он стал сильнее? – спросила Ангейя. – Ну, кроме того, что он танк в узел завязал?

– Я сказала не «сильнее», а «сил прибавило». Моя пуля, пущенная ему прямо в лоб, просто отскочила.

– То есть оружие не может причинить ему вреда… Но как тогда вы держитесь?

– В смысле?

– Он же просто может пройти, уничтожить все танки, все пулеметы и захватить город.

– У него есть лимит, – сказал Тобиас. – У всех… таких есть временной лимит. Это раз. А два – захватывать город ему и не надо. У меня есть кое-какая теория, но нужно ее проверить на карте.