Текст книги ""Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Соавторы: Максим Злобин,Ярослав Горбачев,Вова Бо,Ирина Итиль,Диана Рахманова,Валерия Корносенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 186 (всего у книги 350 страниц)

Восстанавливая дыхание, Эгир провел рукой по лицу и понял, что из носа течет кровь. Усмехнувшись, он уставился на окровавленные пальцы и не сразу понял, что дверь его камеры открыта и на пороге, морщась от запаха, стоит Нарчатка.

– Идем, малыш Эгир, – пробасила она.

– Куда? – Он встал, неловко зажимая нос.

– Приведешь себя в порядок.

Она действительно сопроводила его в матросскую душевую, тактично подождала за дверью, пока он помоется и побреется. На скамье лежала стопка чистой одежды и белья.

– Совсем другой вид. И запах, – хмыкнула Нарчатка, когда он вышел в идеально отглаженной рубашке и брюках. Влажные светлые волосы он зачесывал назад.

– Итак, казнить меня ты не собираешься. Или это чтобы потом я красиво смотрелся в гробу? – спросил он.

– Идем, малыш Эгир. – Нарчатка чуть толкнула его в плечо. Он слишком хорошо ее знал и видел, что она взволнована, хоть и пытается скрыть это. – Он не любит ждать, ты же знаешь.

Эгир был готов, но все равно сжимал зубы, так как к такому нельзя подготовиться. Нарчатка сопроводила его куда-то вглубь, в гудящее и рычащее сосредоточение «Нагльфара». Инженеры и рабочие, обслуживающие эту махину, носились мимо, почти не обращая на них внимания. А потом он оказался в крошечной каюте капитана: аскетичной, заваленной книгами, картами, пособиями, какими-то механизмами и деталями. Дверь за Эгиром закрылась с тихим щелчком, словно клацнули зубы дикого зверя. Нарчатка осталась снаружи, строгая и равнодушная.

Хейм сидел над столом и вдохновленно решал какое-то огромное уравнение и даже не поднял головы. Эгир чуть не расхохотался. Столько лет прошло, а Хейм все еще пытается его воспитывать, все еще заставляет его ждать, неловко переминаться с ноги на ногу. Но на Эгира такие трюки больше не действовали. Он лениво рассматривал склоненную седую голову, орлиный нос, мелькающую в порыве вдохновения левую руку. Хейм был амбидекстром, но писал обычно правой.

– Как видишь, правая стала совсем плохой, – будто прочитав его мысли, сказал Хейм. Он отложил ручку и указал на синие прожилки, расползающиеся уже выше локтя. – Левой пишу не так хорошо, не успеваю за мыслью. – Он взглянул мимо Эгира, куда-то за его плечо, – и того будто ледяной водой окатило. – Это теорема о «Хвосте Рататоска». Всю жизнь пытаюсь ее решить, но так и не нашел красивого решения. Есть частные для некоторых условий, но общей так и не нашел, как ни пытался.

– О чем эта теорема? – спросил Эгир, стараясь скрыть дрожь в голосе. Сесть ему не предложили, но он все равно опустился на дрожащий от вибрации мотора табурет.

– С каким ускорением духу-белке надо бегать по ветвям Вседрева, чтобы оторвать свой хвост от смолы, прочно закрепившей Игг? Если рассчитать ее скорость, то можно будет построить корабль и отправиться на другие ветви Иггдрасиля.

– Ты говорил о частных решениях. Какие они?

Хейм впервые взглянул ему в глаза. Он сам походил на старое изуродованное дерево, измененное болезнями, но все еще могучее.

– Главная проблема – это смола Игга. Но если белка начинает свой путь из Утгарда, то смола ей не помеха. Отсутствие Игга – вот что нужно для решения этой теоремы.

– Значит, Игг мешает твоим планам на решение этой небольшой математической задачки? – спросил Эгир.

– Игг – то, ради чего я стараюсь решить эту задачу. Ради него я все еще дышу и думаю. Разве это не главная задача вардена – сохранять то, что дало нам Вседрево? Мы же все – его дети.

– Кажется, ты стал слишком религиозным. – Эгир пытался не показывать, насколько его ужасает весь этот разговор. Видеть, каким стал его отец, было… на удивление больно. Ум, обменянный на безумие, – вот кем стал Хейм Иргиафа.

– Я видел смерть слишком близко и… слишком часто. И именно поэтому я должен закончить то, что начал двадцать четыре года назад. Я умираю, сын мой, – он сказал это спокойно, сухо, просто констатировал факт, который был и так известен. Где-то в груди у Эгира кольнуло, какие-то давние тайные чувства. – Я должен закончить свою работу.

– И что же это за работа?

– «Нагльфар» должен пробудить духа, который обитает здесь долгие столетия. Ты знаешь, что это за дух.

Кровь ударила Эгиру в лицо.

– Но… как?.. Еще не было печати такой мощи, чтобы можно было, еще не рождалось вардена, который мог бы совладать с этим… – Он понял, что потерял над собой контроль, что ему трудно дышать. Хейм устало и холодно изогнул губы в какой-то змеиной ухмылке. Его глаза под седыми бровями запали так глубоко, что походили на подводные пещеры, в которые простому смертному лучше не заглядывать. – Как у тебя получилось?

– Сила вардена дана нам Вседревом. Это милость его и проклятие. Это его способ отдалить свою гибель. Дети продолжают родителей. Мы – его дети, мы перенимаем дела и заканчиваем их. Но иногда божественная сила нуждается в научном подкреплении. Иногда только ученым удается приблизиться к божественной силе. Я искал ответы в Хели. Они, лишенные Утгарда, в чем-то понимают Вседрево лучше нас. Теоретики, но не практики. Вместе мы проникли в Утгард и увидели Лист, вмерзший в ледяную глыбу. Последнее, что осталось от Эпохи Листопада.

Эгир оторопел.

– Но… этого не может быть… Листьев на Древе единицы, они завяли от холода космоса…

– Его кончик, самый краешек был спилен. Это порождение человеческих рук.

– Не может быть…

– Тем не менее это так. Кусочек этого листа, кусочек самой жизни здесь, в сердце Хеймдалля, основа его основ.

– Так значит, этот броненосец действительно духовник, – прошептал Эгир.

– Да, сын мой. Это духовник, с помощью которого я приручу величайшего духа этого мира, одного из трех драконов.

– Нидхёгг, злой Червь, пожирающий корень Вседрева, – догадался Эгир. На его лбу выступила испарина. Первым порывом было вскочить и ударить отца по лицу, сжать на его морщинистой шее руки и держать до тех пор, пока глаза не закатятся. Это же действительно полнейшее безумие! Нидхёгга нельзя контролировать, ему не то что нельзя приказывать – его даже молить невозможно. Да и снизойдет ли великий змей до разговора с человеческим ученым, слишком сильно заигравшимся в спасителя этого мира?

– Тогда для чего нужны были они? Все эти дети? – Эгир совладал с голосом.

– Они нужны для завершения проекта Джона Смита. Ты знаешь, что в Хельском городке Пряжки половина жителей «смиты» и почти все они не родственники? Даже поговорка существует: Смиты из Пряжек лишат тебя подтяжек. На хельском звучит, конечно, забавнее. Так вот, Джон крайне амбициозен, несмотря на прошлые неудачи. Настоящий ученый. Мне очень жаль… дети вряд ли переживут то, что там произойдет. Жаль… Кагерасу и особенно Рейвен были достойными детьми моего Дома, настоящими его наследниками.

– При чем здесь они? При чем здесь мои дети?

– Ты не знаешь? Они оба вот-вот прибудут в Кромежник, в Институт Джона Смита.

– Что. Ты. Задумал? – чеканя каждое слово, процедил Эгир вскакивая. Хейм встал из-за стола, все еще возвышаясь над ним, все еще не считая его равным себе.

– Когда-нибудь трещина Утгарда дойдет до ветки, на которой покоится Игг. Все те щепки, попавшие к нам, тому доказательство. Неважно, через сто или через сто миллионов лет, но ветка оторвется и наш мир погибнет вместе с ней. Время против нас. Но мы можем обмануть его, переселиться в мир смерти. Мои «Очи» и «Копья» перенесут целое здание в Утгард. Точка отсчета эпохи, когда великая философская проблема Новака будет решена. Мы не будем дожидаться смерти. Мы сделаем ее жизнью.

– И мои дети… погибнут? – глухо спросил Эгир.

– Да. – Хейм положил здоровую руку ему на плечо, будто хотел утешить, но Эгир ощутил, что это не искренне. Хейму было все равно, он просто придерживался принятых норм.

– Мой брак с Ран… наши с ней дети… это все было частью твоего плана?

– Да.

Эгир понимал: здесь нужно сделать то, что он умел лучше всего. Сделать вид, что покорен.

– Я хочу быть частью твоего нового мира, отец. Хочу увидеть мощь Асгарда в Утгарде.

Слабая улыбка промелькнула в уголке морщинистого рта.

– Я знал, что ты настоящий Иргиафа, сын. – Рука еще раз сжала его плечо. – «Нагльфар» скоро тронется вниз по Ифингу. Ведь нужный нам Лист все это время находился прямо под нашим носом, здесь, в Биврёсте.

Назад Эгир шел уже не под конвоем, а как сын и соратник Хейма Иргиафы. Нарчатка почтительно вернула ему духовник и проводила до небольшой, но удобной каюты, где Эгира снова оставили наедине с тяжелыми мыслями. Он метался по узкому пространству, словно зверь в клетке, предчувствующий беду. «Нагльфар» готовился к отплытию: матросы, наемники и рабочие заметались по трапам, как муравьи в развороченном муравейнике. Хейм исчез, Эгир не ощущал его присутствия. В иллюминатор он видел кусочек мутной реки и далекий лесистый берег. Скоро в глазах зарябило и, смаргивая слезы напряжения, он понял, что пошел снег.

Утром, четырнадцатого мая, Эгир проснулся от какого-то переполоха. Нарчатка, караулившая его дверь (она, скорее, караулила, чтобы он не шастал), пересказала, что Крысолов, очередной любимчик его отца, устроил показательное выступление. Одного из пленников выволокли на палубу и подвесили вниз головой, но неожиданно вмешался Хейм.

– Как там была его фамилия? Ан?.. Анге… – Нарчатка составляла ему компанию за завтраком.

– Ангейя? – подсказал Эгир.

– Да, точно. Все пытался напасть на Крысолова, грозился убить всех. – Она отпила глоток кофе из крошечной фарфоровой чашечки. Эгир отметил, что она все еще питала любовь к красивым изящным вещам, которых в ее бедной деревне в глаза не видели. – Я слышала, что он старый друг господина Хейма.

– Мой отец завел когда-то много друзей. И не всем понравились его, гм, планы. Чем все закончилось?

– Ангейю отправили обратно в камеру. А господин Хейм покинул «Нагльфар» до вечера.

– Он успеет до отплытия броненосца?

– Если не успеет, то догонит нас у места назначения.

Они помолчали, заканчивая завтрак. Потом Эгир заговорил:

– Я хочу увидеться с доктором Санни Ай. Это возможно?

– Зачем? – Нарчатка искренне удивилась.

– Затем, что она долго жила в моем доме и однажды меня предала.

– А не слишком ли это?

– Я не собираюсь ее убивать, если ты об этом. Просто беседа.

Нарчатка не выглядела убежденной, а наоборот, напряглась. Все-таки Санни Ай была на особом счету у Хейма и она, Нарчатка, обеспечивала и безопасность доктора тоже.

– Пять минут, – поспешил вставить Эгир, пока она не отказала.

– Ладно. Пять минут.

Она резко отодвинула стул и вышла, тяжело припадая на левую ногу. Видимо, какая-то старая рана. На всякий случай Эгир запомнил это.

Санни вошла без стука, тонкая и бледная, как тень. Некогда золотые волосы теперь походили на сухую солому, а на исхудавшем лице чуть ли не просвечивал череп.

– Говорите, что надо, – безжизненным голосом сказала она без предисловий.

– Ты же ненавидишь все это, верно? – Санни даже не моргнула, но Эгир продолжил: – Ненавидишь меня и Хейма?

– Если вы вызвали меня для этого, то я пойду. – Она развернулась и взялась за ручку двери.

– Он убьет моих детей.

Санни замерла.

– Он готовил их на заклание все это время. Если… если ты испытывала к ним хоть немного привязанности… помоги их спасти. Я был ужасным отцом, но я не хочу их смерти. Они не должны отвечать за мои грехи. Ошибки Дома Гиафа должны закончиться на мне.

Санни не ушла, замерла, опустив глаза, и он продолжил.

– Она снилась мне недавно. – Он лгал. – Смешная черноволосая девочка. Упрямая, гордая, смышленая. Она смеялась и… держала меня за руку. Хотела показать мне корабли на Ифинге.

– Вам не снятся сны, – сухо заметила Санни.

– Не снятся, – согласился Эгир. – Это был не сон. Это было воспоминание. Я забыл об этом дне совершенно, но… вспомнил, когда в Доме Ангейя она наставила на меня катану. Это как будто было ненастоящим, будто бы из сна. Тогда я чувствовал себя отцом.

– На моей спине вашей дочерью выжжено «Око».

– Мне жаль.

– Нет, – она усмехнулась. Эгир нахмурился. – Это наказание за мою слабость. Я не смогла уничтожить свои творения в колыбели, я привязалась к ним, растила, будто своих. Но они никогда мне не принадлежали. Они порождение Хейма. И моих глупых амбиций.

– Это ты надоумила ее бросить мне вызов, – догадался Эгир, подавляя закипающий гнев.

– Да, – не стала отпираться она. – Ее сила росла, становилась пугающей. И я просто рассказала все, приняла ее гнев и ярость.

– Помогло?

– Нет. Но я поняла, что терять мне нечего, и устроила ее побег, снабдила именами и информацией. Она оказалась очень смышленой. Настоящая Гиафа.

– Не хочешь ли ты сказать, что все это время она подбиралась к Джону Смиту?

– Не думаю. Она не хотела мести. Она всегда хотела лишь свободы.

Молчание. Между ними протянулась тонкая нить понимания.

– Надо уничтожить «Нагльфар» до того, как Хейм найдет в Биврёсте Лист Иггдрасиля. Хотя бы замедлить, – наконец выдавил Эгир.

Он отлично знал космодревологию и то, что до Эпохи Игга была Эпоха Листопада: ветви сотрясались от веса смолы и свежих трещин Утгарда и листья падали так часто, что на Игг почти не попадало солнечного света. Змею Нидхёггу, грызущему корни Вседрева, понравился вкус упавших листьев. Когда падалица кончилась, он стал подниматься все выше, но не мог из-за плотно оплетающих все корней. Он еще помнит вкус листьев, и если Хейм предложит ему хотя бы крошечный кусочек, то им ничего не поможет.

– Я вас поняла. – Санни склонила голову в коротком поклоне и оставила его наедине со стенами и тяжелым чувством в груди. Он провел рукой по лицу и с удивлением увидел, что та дрожит. Сжав кулак до боли, он медленно разжал пальцы. Эгир мог бы сказать Санни, что любил ее, но они оба знали, что это неправда. Эгир любил только старинные карты.

* * *

«Нагльфар» тронулся на рассвете пятнадцатого мая, скрежеща боками по тонкой корке льда, намерзшей от близости Утгарда. В этот же час Кагерасу ступил на земли Хели, удивляясь, что границы стран ничего не значат для облаков и дождя.

Рем с Мори приехали на машине в Хеймдалль ночью в сопровождении старшего лейтенанта Рига Реймара. Мужик он был неплохой, но уж больно беспокойный: все переживал, суетился, извинялся. Рем с трудом понимал, как он стал военным. Такому бы больше подошла роль бухгалтера или банковского менеджера. Полковник Риан, разъяренная тем, что ее подопечная сбежала, все еще оставалась со своей семьей, надеясь, что Локи позвонит и хотя бы отчитается, что жива и здорова.

Хеймдалль встретил их блокпостом, и только военная карточка Реймара позволила им проехать в закрытую на карантин столицу. Их предупредили о чуме и внезапно появившемся Хейме Иргиафе, посоветовав не оставаться на юге, а сразу ехать в центр. Возле каирнов круглосуточно дежурили члены Дома Атла, присматривая за наспех запечатанными гробницами, а солдаты и ополчение из варденов пытались локализовать драугров, сгоняя их на северо-восток, к болотам, где было меньше людей. «Уничтожить мертвеца можно только выстрелом в голову и огнем. Они не очень переносят свет, вылезают ночью и слоняются до утра. Но лучше всего бежать. Ваши ноги – лучшее спасение», – посоветовал пожилой усатый капитан, посеревший от усталости.

Мори возбужденно вертел в руках шляпу, чуть ли не подскакивая на своем сиденье: ему не терпелось увидеть драугров. Рем его радости не разделял, взволнованно вертя колечко-сережку, висящее у него на шее на шнурке. Прощальный подарок сестрички Локи.

В окно машины Рем видел, как над городом сгущаются очень зловещие тучи, кое-где сверкают молнии и идет густой снег. Недалеко от Биврёста они застряли на нечищеной улице и, пробуксовав минут двадцать, бросили машину.

– Все, дальше – пешком, – сказал Реймар веско.

– Пешком так пешком! – Мори выскочил из машины вперед головой, поскользнулся и растянулся, хохоча как одержимый.

– Мори, прекрати! – сердито зашипел Рем, осматривая пустынные улицы. Холодный ветер больно куснул лицо и забрался под легкую ветровку, забирая тепло.

– Да, ведите себя тише. – Реймар вытащил из багажника рюкзак и устало провел рукой по седеющим волосам. – В Южном районе видели много драугров. Тем более этот случай на вокзале… ужасно.

Мори поднялся, виновато растянул рот в улыбке и принялся отряхивать свои полосатые штаны от снега. Получив по сумке, они пошли следом за старшим лейтенантом, который держал руку на кобуре.

– Куда мы идем?

– В Биврёст, конечно же. Там вы будете в безопасности, а я найду начальство и отправлюсь выполнять свою работу.

Мори задумчиво прыгнул в небольшой сугроб, оставляя длинные следы от носатых туфель. Рем знал это его выражение лица: он что-то задумал. И это что-то Рему уже не нравилось. Все планы Мори были ужасно непродуманными и спонтанными. Впервые они встретились в банде «Цепные птички», к которой Рем прибился вскоре после того, как сбежал из приюта. Мори водил их по Нифльхейму, терпеливо снося побои и презрение. Выглядел он, как несчастная красногривая собачонка, которой нужна всего лишь человеческая ласка и только. Рем, сопляк сопляком, тоже получал: банда специализировалась на мелких грабежах и карманных кражах, и они хотели натаскать его лазить в дымоходы, чтобы грабить и дома. Когда у Рема что-то не получалось – прилетало, и лишь Мори таскал ему горячий суп или помогал сменить бинты. К десяти годам Рем резко стал расти и лазить в дымоходы уже не мог, так что пришлось сменить профессию. Он стал разносить мелкие посылки, подкармливая на эти деньги Мори. А вместе с посылками начал торговать информацией и тайнами. Это позволило откупиться от «Птичек» и вместе с Мори сбежать в другой район города. Мори умел разрядить обстановку и с легкостью, в отличие от ворчливого Рема, располагал к себе людей широкой улыбкой и кажущейся безобидностью. Рем нечасто видел, как он злится, но в последний раз это случилось, когда Эгир Гиафа предложил им найти кое-что в Лофте взамен на свободу. С гейсом, конечно. Рем насилу его уговорил не буянить. И вот теперь Мори хотел исполнить данный гейс.

– Извините, старший лейтенант, но с вами мы не пойдем. – Мори выскочил из сугроба. Они стояли в небольшом сквере с круглой клумбой и аккуратно подстриженной живой изгородью с пожелтевшими от холода листьями. Рем знал, что где-то под снегом должна быть мемориальная табличка погибшим в «Регинлейве».

– Но почему? – опешил Реймар.

– Мы должны найти Эгира Гиафу-аса, – просто ответил Мори без всяких ухищрений. – Я дал ему гейс, время пришло его исполнить.

– Но как вы узнаете, где он?..

– О, мы дети Нифльхейма, у нас есть свои способы, не волнуйтесь. – Он поправил темные очки, где все еще недоставало стекла, которое когда-то выбила каблуком сварта из банды «Воронов».

Возразить старший лейтенант не успел. Сугроб в центре клумбы зашевелился, и что-то быстрое, маленькое, злое метнулось им под ноги. Рем едва успел отскочить. Старший лейтенант оттолкнул зазевавшегося Мори и мгновенно вытащил пистолет, целясь в синюшную человекоподобную тварь. Вторая тварь медленно встала из сугроба рядом, разевая рот, будто в немом крике. У Рема кровь застыла в жилах. Он словно прирос к месту, смотря в провалы глазниц, в которых горела синяя тьма. И стоял так, пока Мори не вытащил трость со львиной головой в навершии из своего безразмерного плаща и не треснул драугра по спине, привлекая к себе внимание. Реймар выстрелил в маленькую тварь один раз, второй, но она проворно отскочила, будто могла угадать траекторию пули, и вскарабкалась на дерево, стряхивая снег с ветвей. Мори в это время припал на колено и ударил второго драугра по бедру, вынуждая крутануться в свою сторону. Другим ударом он подсек под коленями, и пока драугр барахтался в снегу, обрушил заостренный конец трости на его голову. Драугр дернулся несколько раз, и синий огонь потух.

Что-то обрушилось на Рема сверху – что-то, дышащее злобой и холодом. Он истошно заорал и повалился в сугроб, отплевываясь и судорожно пытаясь вдохнуть воздуха. Рядом с его ухом клацнули челюсти. Рем подскочил и пополз на четвереньках, пытаясь встать на ноги, и запнулся о скользкий поребрик, скрытый под снегом. То, что он рухнул лицом вперед, его спасло: мелкая тварь, передвигающаяся, как горилла, промахнулась и вылетела вперед, на клумбу. Мори замахнулся тростью и метнул ее, как копье, пришпиливая тварь к земле, словно коллекционного жучка. Тварь сипло хрипела и булькала, извиваясь и суча лапами до тех пор, пока Реймар не выпустил ей в голову остаток обоймы.

– Рем, Рем, ты цел? – Мори возник рядом и бережно помог ему подняться. – Он тебя не укусил?

– Нет, не успел. – Голос с трудом ему повиновался. Он-то считал, что его трудно удивить, но это чудовище, которое желало только рвать на куски… Рем с трудом подавил приступ тошноты и ощупал шею, которую ему чуть не прокусили. Мори осмотрел его дрожащие руки и голову. – Спасибо, старший лейтенант.

– Не надо благодарности. – Реймар достал запасную обойму и зарядил пистолет. – Вы все еще хотите идти одни?

– Мы должны. – К Мори начало возвращаться расположение духа. Он весело подхватил из сугроба Ремову фуражку и нахлобучил ее ему на голову, вываливая снег за шиворот.

– Эй, – сердито рыкнул Рем, стягивая фуражку и отряхиваясь. – Ты сдурел?

– Дойдемте хотя бы до Биврёста. Уверен, нас ждут новости.

Мори на минутку задумался.

– Да, возможно, в этом есть зерно истины.

До Биврёста они добирались окольными путями, избегая драугров, слоняющихся по улицам, словно стаи бездомных псов. Несмотря на холод, Рем обливался потом, едва завидев их неказистые, неестественные силуэты. Все эти драугры были облачены в старинные кожаные доспехи, шлемы, кольчуги. На некоторых сохранились истлевшие отстатки фалдонов[132]132
  Фалдон – плащ из меха или шерсти, который накидывается на плечи.


[Закрыть], поддоспешников, одежды и обуви. Реймар не подавал виду, но Рем подумал, что ему, должно быть, неприятно видеть воинов Хеймдалля такими: не нашедшими покоя мертвецами. Они стояли или лежали, припорошенные снегом, и смотрели в никуда провалами глаз-дыр, в которые Рем старался не заглядывать. У него разыгрались нервы, и он то и дело проверял, нет ли раны на шее от той твари возле мемориальной таблички.

Биврёст встретил их потрескивающими барьерами Дома Атла. Возле ворот никого не было, как, впрочем, и у моста. Незакрывающиеся несколько сотен лет двери были закрыты. В полнейшей тишине, которую нарушал только свист ветра, Реймар остановился возле моста. Агенты СБ появились словно из ниоткуда. Рем дернулся, когда на него наставили штурмовую винтовку со штыком. Мори незаметно встал перед Ремом, поднимая руки и держа на виду. То же сделал и Реймар.

– Я старший лейтенант ВСБ Риг Реймар, – скороговоркой отчеканил он. – Я служу под началом полковника Морган Риан. Кто руководит обороной Хеймдалля?

Один из солдат опустил скрывающую лицо маскировочную балаклаву. Совсем юный парень.

– Мать Кэрол Гиалп-ас и генерал-майор Беннет руководят обороной. Но кто вы такие? Я знаю полковника Риан. Где она сама?

– Мы выполняли особое поручение Дома Ангейя, – сказал Реймар. – Вы забыли представиться, солдат.

– Капрал Йохан Левски.

– Левски? – вскричал Рем. – Это не у тебя брат? Толстяк… Джаннет, Джонни, Джарет… Джет! Точно, Джет!

Левски клацнул челюстью.

– Ты что-то знаешь о моем брате? Ты знаешь, где он?..

– Нет, – Рем покраснел, – я просто…

– Говори! – рыкнул Левски.

– Эй, полегче, капрал. – Мори мягко влез между ними. – Мы устали, замерзли, голодны и хотим оказаться в безопасности. Я думал, что худшее, что нам предстоит, – встреча с драуграми, а оказалось, что с военной бюрократией. Можете связать нас, если так не доверяете.

– Они могут быть шпионами Имд, капрал, – сказал один из солдат.

– Ну-ну, Имд не настолько глупая, – с сомнением протянул Левски. – Свяжите их.

Реймар выглядел оскорбленным, но покорно дал руки. Они двигались под конвоем по мосту до одной из боковых дверей, от которой шла узкая лестница наверх и длинный коридор, ледяной от сквозняка. Оттуда они добрались к главной лестнице. По ней оживленно сновали военные и медики. Насупленный Рем, которого не связали, но цепко держали за плечо, увидел поднимающуюся наверх старуху с серебряными волосами. Он ее помнил. Шанс был один.

– Мать Ангейя-ас! – взвизгнул Рем, упал под ноги Левски, юркнул под рукой, которая хотела его поймать, и заорал еще раз: – Мать Ангейя-ас!

Она остановилась, удивленно перегнулась через перила.

– Рем Хугин! Вот так встреча! – она хохотнула.

Запыхавшийся Левски снова вцепился Рему в плечо.

– Эй, эй, успокойся, солдат! – Мать Ангейя бесцеремонно спрыгнула с перил и увидела Реймара и Мори. – А это уже интересно.

– Я должен кое-что сказать!

– Хм, тогда давайте не здесь. Идемте за мной. Все вы.

Мать Ангейя привела их в библиотеку, где развернули главный штаб. Рем заметил, что Мать припадает на одну ногу и выглядит в целом неважно, будто недавно сражалась. Возле обогревателя в придвинутом кресле сидела Ран Гиафа, погруженная в изучение длинного факса со списком лекарств. Увидев вошедших, она удивленно улыбнулась.

– Итак. – Ангейя села на неудобный жесткий диван. Мори беспечно опустился рядом, закинул ногу на ногу, Рем присел на краешек табуретки, а Левски и Реймар остались стоять, заложив руки за спины, как почетный караул. – Думаю, вы сейчас расскажете, почему не в Лофте и где полковник Риан. И наши дети.

Рем сглотнул вязкую слюну. Его морозило и потряхивало одновременно. Заговорил старший лейтенант. Он коротко поведал о захвате поезда и о событиях в Херне, о Рейвен Иргиафе и том, что Кагерасу ушел вместе с ней. Ран сжала краешек факса в кулак и с трудом разжала, бледнея на глазах. Когда Рем дошел до того, что Локи сбежала искать Кагерасу, Ран обменялась со Скай странными взглядами. Ангейя все это время очень мрачно молчала. Рем не понимал, как Реймар выдерживает ее пристальный, немигающий взгляд. Настоящая волчица.

– Эту девчонку невозможно контролировать. – Скай сложила руки на груди и откинулась на спинку дивана. – Делает что хочет и не думает.

– Каге тоже хорош, – задумчиво вторила ей Ран, – наконец-то стал поддаваться эмоциям. Что же это? Уж не влияние ли Ангейи?

Скай хихикнула и тут же посерьезнела.

– Мы не властны над ними и их поисками. Они предоставлены сами себе, и поделать мы ничего не можем. Можем лишь надеяться на лучший исход.

– Мать Гиафа-ас… Я же правильно понял, что вы теперь Мать? – встрял Мори, обращая на себя внимание.

– Правильно, – она кивнула.

– Где ваш муж, Эгир Гиафа? Нас связывает гейс, который я хотел бы поскорее исполнить, и – прошу прощения, что не пылаю патриотическими чувствами, – сбежать туда, где потеплее и не бродят по улицам мертвецы.

– Мой муж ищет своего отца, – сухо сказала Ран.

Мори подскочил и поклонился, снимая воображаемую шляпу. Свою он давно где-то потерял.

– Тогда мы с моим дорогим другом Ремом поспешим откланяться, дабы найти его.

– Это слишком опасно, – предупредила Ангейя.

– Увы, опасность – это для нас рутина. – Мори кротко улыбнулся. – Медлить нельзя, гейс нас торопит.

– Я пойду с вами, – вдруг жестко сказала Гиафа. Даже Скай, которая заботливо подталкивала к Рему вазочку с печеньем, удивленно обернулась и вскинула брови.

– Мать Гиафа-ас, ты серьезно? – протянула она.

– Серьезней некуда. От меня нет большого толка в вашем с Гиалп плане, а вот задержать их обоих, пока Атла отвоевывает вокзал, я смогу. Потяну время.

Они со Скай сцепились взглядами, будто бойцовские псы. Рем чуть не подавился печенькой от потяжелевшей атмосферы и поспешно плеснул себе воды в чью-то чашку с остатками кофе на дне и красной помадой на ободке.

– Вы понимаете, если погибнете, Дом Гиафа останется без защиты.

– Да.

– И все еще хотите идти?

Ран слегка улыбнулась, будто не собиралась объяснять очевидное.

– Тогда оставляю это на вашей совести. – Скай подскочила, засунула руки в карманы брюк и качнулась с пяток на носки и обратно.

Зазвонил телефон. Ангейя подняла трубку и молча выслушала отчет. С каждым словом ее брови все больше сходились на переносице, а губы сжимались в тонкую линию.

– Хейма Иргиафу заметили у болот на севере, – сказала она, повесив трубку.

– Меньше поисков – больше дела, – заметил Мори.

– Про Эгира не ясно, но стоит хотя бы глянуть на Хейма. – Ангейя пожала плечами.

– Разрешите мне вставить слово, Мать Ангейя-ас, – попросил Реймар.

– Ум-м?

– Зачем Хейму болота?

– Новый Каирн?..

– Простите, но нет, не вижу в этом смысла.

– Что вы пытаетесь сказать, старший лейтенант? – прищурилась Ангейя.

– Он нас выманивает из Биврёста.

– В этом есть резон, – заметила Ран.

– К Хейму пойду я, – сказала Скай. Телефон зазвонил во второй раз, и все отчего-то вздрогнули. Ангейя подняла трубку, выслушала и опустила.

– «Нагльфар» пришел в движение.

Мори дернулся, а у Рема в желудке что-то ухнуло.

– Теперь мы точно можем сказать, что нас выманивают, – вздохнул Реймар.

– Но с реки до Биврёста не добраться.

– Разве Хейма это останавливало? – покачала головой Скай. – План не меняется. Я иду к Хейму, навяжу ему сражение. Может, даже дуэль. А ты, Мать Гиафа, проследи за «Нагльфаром». Если Эгир где-то и есть, то точно там. Не дай им приблизиться к Биврёсту.

Ран встала.

– Не дам.

– Капрал Левски! – рявкнула Мать. – Собирайте свой отряд, мы выдвигаемся через двадцать минут. Я пока потолкую с Кэрол. Старший лейтенант, вам я вверяю защиту Матери Гиафы.

– Итак, все карты раскрыты, – бодро зачастил Мори. – Все ходы просчитаны. Начался финальный акт. Пора и нам!

Рем с сожалением запихал за щеку последнее печенье и почти не жуя проглотил.

– Пора! – Рем вдруг увидел, что все это время Мать Гиафа была в кожаном колете и опоясана мечом. Поймав его взгляд, Ран улыбнулась, и Рем испуганно отвел глаза. – Единственное место, где «Нагльфар» может причалить, – это Старое кладбище. Туда мы и направимся.

– А разве там не полно драугров? – хрипло вырвалось у Рема.

– Полно, к сожалению. Но у нас нет выбора. Ты можешь остаться здесь, – мягко предложила она.

– Нет! – Рем вспыхнул от возмущения. – Куда Мори – туда и я!

– Тогда будь храбрым. Игры действительно кончились. Это война.

Как Рем ни хотел признаваться самому себе, но задворки Биврёста произвели на него впечатление. Каменные лестницы, переходы, длинные мрачные коридоры, просторные галереи, тяжелые пыльные портьеры, картины в почерневших от времени рамах и маскароны с головами животных. Больше всего ему запомнился один небольшой зал с рядами белоснежных статуй, изображающих одну и ту же женщину в причудливых боевых стойках. Каждая статуя будто дополняла движение, но у самой последней не хватало верхней части. Рем невольно повторил стойки, семеня за взрослыми.

– Это «Ожерелье Миробели»: девять стоек ее знаменитого удара, разработанного для уничтожения генерала Лу Менга, – объяснила Ран, заметив его интерес. – К сожалению, последняя стойка не сохранилась.