Текст книги ""Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24 (СИ)"

Автор книги: Данияр Сугралинов

Гиафа яростно раздул ноздри и отвернулся от сестры в сторону железной дороги. Брес предупреждающе положил руку ему на плечо, но он и не собирался по-идиотски сбегать.

– Прекрати, турс. Я никуда не денусь.

Лорел чуть хмыкнул и на вопросительный взгляд турса утвердительно кивнул. Брес тяжело вздохнул и убрал руку.

– Двигаемся! – бодро приказала Рейвен, указала на мини-автобус, припаркованный у склада, и закинула катану на плечо.

– Куда мы едем, мэм? – осторожно спросил Брес, когда из машины вылез хмурый приземистый тип в замусоленной восьмиклинке, надвинутой на глаза, и пожал Иргиафе руку.

– Увидишь, Брес! – пропела пребывающая явно в хорошем расположении духа Рейвен.

Она запрыгнула на водительское сиденье, повернула ключ зажигания и дождалась, пока остальные залезут следом. Впереди сел тип в восьмиклинке, Каге прижал к окну Брес, Лорел и Миста расположились напротив, на разных сиденьях. Автобус тронулся. Водила Рейвен ужасно. Кагерасу пытался в окно высмотреть названия улиц или какие-нибудь знаки, но вскоре его укачало и он смежил глаза, борясь с тошнотой, подкатывающей к горлу. Единственное, что он мог сделать сейчас, – это не выблевать ужин. Приоткрыв окно, он носом ловил невероятную смесь из аромата сирени и канализационной вони. Во время поездки им почти не встретилось машин, а в салоне не разговаривали. Тип дымил в окно, Миста дремала, Лорел медитировал, даже Брес уронил голову на грудь, борясь со сном. Через сорок минут они оказались на месте. В Огмийской библиотеке.

Серое здание с двумя игольчатыми башенками по бокам примостилось возле университета, словно подобострастный слуга. Символы девяти в одном, выложенные на кирпичной брусчатке круглой площади перед главным входом, подстерлись от времени. Неухоженные кусты сирени и рябиновые деревья ютились под решетчатыми окнами, а над высоким каменным крыльцом свисало уродливое железное чудовище, зеленое от окисления и белое от птичьего помета. Каге даже успел увидеть за ухом у твари опустевшее гнездо. Одноглазый фонарь освещал старинную вывеску, написанную на старосвартаи, которого Кагерасу не знал.

Они вышли из машины, и молчаливый тип перебрался за руль, чтобы припарковать автобус за зданием возле аптекарского садика. Рейвен поднялась по ступенькам и дернула на себя тяжелую дверь. Каге задрал голову и успел заметить бледное лицо, промелькнувшее в окне второго этажа. Испугаться он не успел, но на всякий случай решил не расслабляться.

Внутри было на удивление светло, хоть и прохладно. В маленькой буферной комнате их встретил потеющий толстый мужчина в черной форме библиотекаря с изящной серебряной брошью в виде дерева на воротнике-стойке. Его нервозность подсказала Каге, что Рейвен здесь тайно и тайна эта связана с делами «Ока». Круглые очки были мужчине маловаты.

– Вы можете отдохнуть в крыле работников, я п-провожу вас до комнат, Иргиафа-ас, – неожиданно низко и уважительно сказал он.

– Не робей, Шимус. – Рейвен постучала его по плечу. – Проводи моих ребят, а я потолкую с твоим начальством. Надеюсь, профессор Кребан у себя?

– Д-да. Слушаюсь.

Рейвен кивнула и скрылась за деревянной дверью сбоку, даже не взглянув на брата. Шимус обвел всех чуть рассеянным взглядом и повел в дверь, противоположную той, в которую вошла Иргиафа. Пыхтя, он вел на последний, шестой этаж и, кажется, болтал с альвом, который рясой монаха располагал к разговорам. Каге не прислушивался, потому что ощущал только усталость. Сонно перебирая длинными ногами, он пару раз споткнулся на лестнице, обитой ковром. В третий раз остановился и понял, что откуда-то потянуло сквозняком. Повертев головой, он понял, что это из-за огромной картины на пролете. Пасторальные игривые овечки грубо контрастировали с обрывом и уродливым деревом, за которым в тени притаилась бледная светловолосая девушка в нежном бежевом пеньюаре, окруженная призрачными волками. Пеньюар вихрился у ее ног, как щупальца тумана, а на лице девушки застыло испуганное выражение. Внизу, у рамы, размашисто было выведено «Леди Жюстина, автопортрет».

– Поторапливайся, малец, – буркнул Брес, чуть подталкивая Гиафу в спину. Выглядел турс недовольным и уставшим, так что Каге решил не спорить.

Еще раз обернувшись на картину, он запомнил пролет и почти взлетел по ступенькам, догоняя Мисту. Ее неудобный лук был разобран и лежал в тубусе, за поясом кинжал, тоже духовник.

– Чего? – буркнула она. Они наконец вошли в длинный коридор с грязными стрельчатыми окнами справа и дверьми слева, ведущими в комнаты библиотекарей. Деревянные половицы повизгивали под ногами, а на стенах заплясали удлиненные тени. Каге непроизвольно заметил, какие доски под грузным библиотекарем не скрипят.

– У тебя два духовника? Два духа? – Он понял, что сказал это несколько… ревниво? И Миста это поняла, хмыкнув уголком тонкого рта. Она вообще состояла из углов и теней – настоящая птица, уязвленная вынужденной несвободой.

– Что, богатый наследник завидует силе простой хеймдалльской сироты?

– Нет. Я завидую твоему мастерству.

Миста удивленно моргнула, сбившись с шага. Каге смотрел прямо ей в глаза, довольный, что нашел нужную точку.

– Мой дух… как вода. Переменчив и легко приспосабливается. На два духовника хватает, – неожиданно призналась она и, вынув кинжал, показала пустое место для печати.

– Она… съемная? Но как? – Каге опешил. Он никогда не слышал о подобном. И то, как Миста покраснела, доказало ему, что она придумала это сама.

– Особая огранка печати, перераспределение линий для правильной циркуляции энергии…

Договорить она не успела. Шимус открыл им комнату на пять коек, пропахшую книжной пылью и лавандой.

– Ваша скромная, но удобная обитель. Р-располагайтесь на ночь. Соседняя дверь – душевая с туалетом. Ох, не представляю, как вы проделали такой путь на поезде. Ненавижу эти громыхающие железки, только все портят…

– Отлично! – Брес протиснулся мимо толстяка, бросил на пол сумку и с хрустом размял шею. – Альв, я сплю первым, моя очередь.

– О, не беспокойтесь, вы здесь в безопасности, никто…

Брес так зыркнул на болтливого библиотекаря, что тот сконфуженно умолк и поторопился открыть соседнюю дверь для Мисты. Она бросила на Гиафу задумчивый взгляд и ушла за Шимусом. Лорел, как настоящий непривередливый монах, сел в кресло, прикрыв глаза в медитации. Брес, бурча, что альву не мешает бы хоть иногда мыться, первый ушел в ванную. Каге присел на узкую кровать, застеленную свежим бельем, и чуть не уснул сидя, смежив на минутку веки. Дернулся от испуга, когда Брес тронул его за плечо, и с трудом заставил себя разлепить глаза и смыть в крохотном душе грязь.

Он заснул, как только голова коснулась подушки, и видел во сне, как отец пытается обучать его бальным танцам. Каге не попадал в такт, и за это ему прилетало боккеном по ногам. Рейвен стояла рядом в военной форме Джона Смита и поучительно кивала. Наконец, отец не выдержал неуклюжести сына и попросил Рейвен преподать ему урок. Сестра широко ухмыльнулась, обнажая рот, полный клыков, и вцепилась Каге в горло. Мозг проснулся раньше тела, и, сдавленный паникой и невозможностью пошевелиться, Гиафа терпеливо ждал, когда приступ пройдет. Успокоившись, резко разогнул колени, прислушался к привычному храпу турса и всмотрелся в силуэт Лорела. Откинул одеяло, сел, опустил ноги на холодный пол и тихонько натянул джинсы. Прокравшись мимо монаха, он, стараясь не скрипеть, открыл в ванной кран и плеснул в лицо холодной воды. Утеревшись рукавом, Кагерасу выглянул в коридор. Царившая в нем темнота казалась неестественной, а тишина – зловещей. Искаженные окнами прямоугольники лунного света падали на паркет и стену, загоняя тьму в симметричный капкан. Каге так долго всматривался в даль, что ему показалось, будто одна из теней обогнула свет по потолку и притаилась чуть ближе. Моргнув, он замер, до боли вцепившись пальцами в дверь ванной. Еще движение. Сердце заколотилось как бешеное, страх сжал горло и сдавил грудь, не давая толком вдохнуть. Часто дыша, Каге усилием воли заставил себя сжать руку с зеленым платком, завязанным выше локтя, в кулак, чтобы дать отпор… чему-то. Не имея возможности использовать духовник, он все же потянулся к Утгарду и с удивлением понял, что видит его трещины. И то, что напугало Каге, как раз юркнуло в одну из них.

Чуть не рассмеявшись, Каге разжал пальцы и выдохнул. Если это всего лишь дух, то он может с ним договориться.

– Что ты хочешь? – прошептал он, зная, что дух его услышит.

Тень пошевелилась и замерла.

– Ты хочешь, чтобы я пошел за тобой?

Тень колыхнулась, как марево в жаркий день, исчезла и появилась у противоположной двери, ведущей к лестнице. Пытаясь наступать туда, где проходил Шимус, чтобы не разбудить чуткого альва, Кагерасу добрался до ступеней и начал спускаться, вслед за духом-тенью. Остановился перед картиной с девушкой и овечками. Тень просочилась между стеной и рамой, приглашая Гиафу последовать за ней. Он самодовольно усмехнулся, уже забыв, что пять минут назад чуть не сошел с ума от страха, и принялся ощупывать картину в поисках потайной кнопки. Пропыхтев минут десять и изучив, кажется, весь пыльный пролет, он наконец просто подцепил пальцами раму и открыл на себя. В лицо дохнуло холодом, пылью и тьмой. Вытерев грязные ладони о штаны, он решительно переступил высокий порожек, влепился в паутину и, отряхиваясь, с трудом сдержал позорный визг. Злобно заскрежетал зубами и сдавленно ругнулся, прикрывая за собой картину-дверь.

Присев на корточки, понял, что проход привел его на небольшой бельэтаж, заставленный книжными стеллажами. Вниз можно было попасть по приставной лестнице, и, судя по слою пыли на полу, ее давно никто не передвигал. Каге осторожно подошел к краю и перегнулся через перила, рассматривая то, что было внизу. Странный механизм, выглядевший как металлическое дерево с ветвями, увенчанными стилизованным изображением разных животных, и корнями с небесными объектами: Каге увидел Луну, Солнце и узнал принятые в классической философской астрономии изображения звезд и того, что было Девятью Мирами. Поднявшись во весь рост, он осторожно спустился вниз, чтобы рассмотреть поближе. Ствол дерева, разделенный на параллельные секции для вращения ветвей по кругу, стоял на небольшом сферическом возвышении. Расчерченная координатами и рунами деревянная дуга, словно встающее солнце, обнимала механизм и казалась намного его старше. Неподвижные корни свешивались, как гроздья удушливых щупалец, а планеты и звезды топорщились, будто чумные бубоны. Сферу-постамент украшали не только материки Игга, но и широта с долготой, рунные пометки и причудливые звери.

Каге медленно обошел дерево по кругу, оставляя на пыльном полу смазанные отпечатки кроссовок, и остановился возле консоли с рычагами. Первым желанием было тут же залезть по лестнице обратно, забраться под одеяло и не думать ни о каких механизмах. Вздохнув от досады, он медленно подошел к возвышению, судорожно думая, что эта проржавевшая махина перебудит весь Каэр-Огм. На пробу он, чуть поколебавшись, дернул левый рычаг. Убедившись, что механизм ведет себя вполне тихо, методом тыка выяснил, что левый рычаг поворачивает вокруг своей оси секции с ветвями, средний – опускает их и поднимает, а вот правый заклинило.

– Так, так. – Рейвен смотрела на брата сверху, весело свесившись с перил и болтая ногами в воздухе. – Что тут у нас происходит?

Каге отпрянул от рычагов, будто бы она застала его за чем-то неприличным. Стыдясь своей реакции, он исподлобья смотрел, как Рейвен спускается и принимается рассматривать дерево. Широко улыбаясь, она шутливо толкнула брата локтем, будто бы они все еще дети и играют в забавную игру. Она освежилась и переоделась в черную блузку, пиджак и широкие брюки. Без повязки хищное лицо Рейвен смягчилось, а обрамляющие его распущенные волосы превращали ее в копию матери.

– Мы здесь ради этой штуки? – наконец выдавил из пересохшего горла Каге. Он почти ненавидел себя за робость, которую всегда испытывал перед сестрой.

– О да, братик! – Рейвен оттолкнула его бедром и встала за пульт, с интересом двигая рычаги и слушая, как скрежещущий механизм гоняет зверей по древесному своду.

– Что… что это?

Рейвен холодно взглянула на него и улыбнулась.

– А как ты думаешь, мой недалекий братец?

– Это Вседрево? Это мир?

Рейвен фыркнула, и он почти покраснел от стыда за свой ответ.

– Это и так очевидно. Подумай лучше.

Кагерасу еще раз взглянул на звезды, зверей и планеты, на корни и кроны, покойные и подвижные, на сферу-постамент и на пустую затхлую комнату, залитую лунным светом. Встав спиной к большому окну, он увидел огромную тень, отброшенную механизмом. Бесформенная, жуткая, словно тьма из его кошмаров. Сглотнув вязкую слюну, Кагерасу расфокусировал зрение и взглянул на тонкую завесу, отделяющую Игг от Утгарда. Трещина пронизывала дерево от корней до кроны.

– Ты хочешь то, что внутри.

– Корни и кроны хочу сохранить. Именно!

Рейвен еще раз хмыкнула, довольная ответом, и принялась подбирать комбинацию, что, конечно же, не удавалось. Медленно закипая, она побелевшими пальцами напрасно дергала рычаги. Тени беспорядочно метались по стенам. Каге чувствовал, что от него что-то ускользает, что-то важное. Он чувствовал духа, который привел его сюда, который прятался в трещине и ждал, когда его выпустят.

– Рейвен, стой! – рыкнул Каге, и сестра, удивленная его криком, замерла.

Он подбежал и схватил ее за плечи.

– К-как ты говорила? Про корни?

– «Корни и кроны хочу сохранить, Вёльва в тенету сплетет твою нить…» – затараторила Рейвен. – Детский стишок. Какие-то сказочки от нашей мамаши… Заставляла меня учить наизусть. Я ненавидела это аж до бесячки.

– Нет, не сказки… Это… это!.. Как там дальше? Ты помнишь?

Рейвен взглянула ему в глаза и медленно убрала его руки со своих плеч.

– «Пес и волк загрызут небосвод, это не Хель – это мертвых приход».

На этих словах Каге грубо оттолкнул ее от пульта и заставил ветвь с псом взмыть по дуге и опуститься к корню с солнцем, а волка подтянул к луне. Брат с сестрой замерли. Каге понял, что судорожно дышит, и постарался выровнять дыхание. Что-то щелкнуло. Они потянулись к правому рычагу одновременно, но на этот раз Рейвен перехватила его руку и больно сжала. Он покорно уступил и, склонив голову набок, наблюдал, как она опускает рычаг до упора вниз.

Секции ствола пришли в движение и, замерев на определенной точке, распахнулись, как темный зев чудовища. Дохнуло знакомым холодом Утгарда. Каге словно прирос к полу. Рейвен медленно отбросила его руку и, как сомнамбула, вскарабкалась за сферу и пропала внутри. Долгие секунды ее не было, и Кагерасу, стиснув кулаки, ждал.

Она вернулась, держа в руке что-то завернутое в пиджак. Взглянула на брата почти удивленно, словно забыв о его существовании, и улыбнулась почти так, как он помнил. Будто бы они до сих пор были семьей.

– Теперь все изменится, – хрипло и тихо сказала она. Кажется, ее здоровый глаз увлажнился.

– Что изменится? – прошептал Каге, но она услышала.

– Теперь все будет так, как хочу я. Никто не сможет мне указывать, никто не сможет меня остановить. Даже ты. Думаешь, я не вижу, какими щенячьими глазками ты смотришь на меня? Как ты трясся, когда я хотела пристрелить твою эту Ангейю?

– Рейвен… Что случилось? Что случилось с нами? Почему оно все обернулось так?

Она покачала головой.

– Мы выросли, Кагерасу. Взрослым не положено мечтать и надеяться, что доктор Санни Ай вдруг придет и спасет тебя от тирана-отца и трусливой матери. Единственный раз, когда я понадеялась на справедливость, стоил мне глаза. Нет чести и честности. Только сила дает тебе власть над самим собой.

– Эту силу обещал тебе Джон Смит?

– Эту силу дали мне Эгир и Хейм, – она горько усмехнулась. – И это не та лабуда с генетическими экспериментами. Ненависть к клеткам и жажда самой решать то, кем я хочу быть.

– И кем же ты хочешь быть? – Каге судорожно вздохнул, когда она резко скакнула к нему и клацнула зубами рядом с его носом.

– Поступью Хели, – она хохотнула и отошла. Он ненавидел эти ее закидоны с детства.

– Это не ответ.

– Собой, тупица. Я хочу быть только собой. Разве ты хочешь не того же? Представь, если сложить нашу силу!

Каге снова глянул на зеленый платок на руке. Рейвен перехватила его взгляд и понимающе усмехнулась.

– Это платок твоей дамы сердца? Это она внушила тебе храбрость? Которой не хватило, чтобы сбежать тогда со мной?

Это его разозлило. Рейвен ничего не знает и только пытается поддеть и оскорбить. Никогда не считалась с его чувствами, срывала на нем свою злость и обиду, а он смотрел ей в рот, как на божество.

– Она не называла меня трусом. Она сказала, что не фамилия делает меня Гиафой, а я делаю ее собой. А я не трус. Не тупица. Не идиот и не слабак. Мне было десять. Бояться убежать из дома в десять лет – это не слабость. Бояться наказания – это не слабость. Я не слабый! Я не второй за тобой. Я не твоя тень!

Каге почти проорал последние слова и закашлялся, чувствуя не удовлетворение, а опустошение и першение в горле. Рейвен посерьезнела, стала отстраненной и холодной, как тогда в Доме Ангейя. Молча, все еще держа нечто, завернутое в пиджак, она развернулась на каблуках и полезла наверх.

Когда дверь-портрет хлопнула, Каге содрогнулся, прикрыл глаза и ощутил, как по щеке скатилась слеза. Он вытер ее грязной от пыли рукой. Духа он больше не чувствовал. Дух был в том, что с собой унесла Рейвен.

Остаток ночи Кагерасу проспал без сновидений. Проснулся разбитый, с болящей головой и шеей и желанием на кого-нибудь наорать. Но, увы, орать на альва было бесполезно, а турс куда-то подевался. Ночное происшествие казалось чем-то далеким, будто бы происходило во сне, а не несколько часов назад.

Лорел распахнул шторку, и лучи яркого солнца ударили по глазам. Жмурясь, Каге с трудом сел, придерживая ноющую голову. Альв тут же оказался рядом и прикоснулся холодными руками к его вискам. Его глубоко посаженные черные глаза выражали искреннюю заботу. Гиафа дернулся.

– Стой! Я помогать, помогу, – проворковал Лорел. Сопротивляться не было сил. Каге прикрыл глаза и через минуту понял, что боль ушла куда-то на периферию, оставив легкое ощущение тошноты.

– Ты целитель? – спросил Каге, когда альв отошел, спрятав руки в рукава рясы. Наверное, он должен был заметить, но альв был таким чуждым, что за его обычно странной аурой целительную не увидел.

– Немного. Учился в монастыре. Давно было. Молод, как ти, глуп, наивен. Хотел помогать, спасать тела и души.

Каге невольно усмехнулся.

– И как, получилось? – Он уже натянул штаны и заправил футболку. Снял недосушенные носки с батареи и, морщась, скептически рассмотрел неотстирывающиеся грязные разводы.

Альв указал на свою наполовину бритую голову и пожал плечами. Это могло значить и «да», и «нет», а у Каге не было желания выспрашивать. Зашнуровав кроссовки, он вышел в коридор, чтобы столкнуться в дверях ванной с ужасно выглядящей Мистой: опухшая, с синяками под покрасневшими глазами. На завтрак Шимус привел их в библиотекарскую столовую, где их уже поджидала остывшая яичница, тосты, сыр и чай. В конце трапезы появился Брес, быстро закинул в себя еду, перекинулся с альвом, пьющим свой кофе, парой тихих фраз и снова ушел.

– Что случилось? – спросил Каге. – Где Рейвен?

Альв пожал плечами, а Миста просветлела и впилась зубами в тост с аппетитом, которого раньше Каге за ней не замечал. Напоследок Шимус раздал по куску пирога с жимолостью, и Кагерасу почувствовал себя намного лучше. Их трапеза была почти светской: Шимус вел с Лорелом неторопливую беседу о монашеской паломнической жизни и устройстве альвхеймских монастырей.

Изнывая от скуки в пыльном библиотечном зале после завтрака, Каге рассматривал раннехеймские трактаты и жития церковников. Ребячески переставил несколько томов местами, полистал исторические хроники короля Хели по прозвищу Синезуб и в итоге упал за стол у распахнутого окна, за которым небо снова готовилось к дождю. Миста уныло сидела на неудобной скамье, подобрав под себя ноги, и развлекалась, ковыряя духовником деревянный стол. Ее пшеничные брови на бледном лице хмурились над светло-голубыми глазами, и только подживающие синяки придавали ему хоть какой-то цвет. Ее незаметная прозрачность скрывала что-то, что он никак не мог разгадать. Это бесило. Каге понял, что нашлась возможность не просто излить раздражение, но и постараться понять эту неприятную девицу.

– Эй, воронья девочка. Миста. Не хочешь спарринг?

Она неохотно обернулась, не выражая энтузиазма.

– Зачем?

– Просто так. Для поддержания формы.

– У тебя нет духовника.

– Это неважно. Я справлюсь с тобой голыми руками, нифльхеймская сиротка.

Это ее спровоцировало. Миста яростно провела рукой по отрезанным волосам и обнажила кинжал. Кагерасу последовал ее примеру и встал в классическую защитную стойку. Миста атаковала первой. Ее суетливые, проворные движения не были лишены грубой красоты. Незнание основ она компенсировала боевым опытом и изобретательностью. Например, там, где Каге ускользнул бы от удара, чтобы перейти в более изящную контратаку, Миста отвлекла его и поставила подножку. Гиафа, конечно, смог удержать равновесие, но это стоило ему нескольких драгоценных секунд, переломивших исход поединка. Теперь он защищался, а девушка, как разъяренная птица, наносила сильные, быстрые удары. Получив рукоятью кинжала под ребра, он, несмотря на боль, ощутил, как губы расплываются в улыбке. Теперь можно было драться и в полную силу. Припав на колено, плечом ударил Мисту в живот, больно заломил ее руку с духовником, оставляя на прозрачной до синевы коже красный отпечаток пальцев. У нее не осталось выбора. Сверкая глазами от злости, Миста прошипела:

– Эйк!

Печать треснула, кинжал открыл Утгард. Пол покрылся изморозью, заставив с интересом наблюдающего за потасовкой альва поднять ноги. Из трещины вышел красавец-олень, с рогов которого капала вода и, не достигая низа, превращалась в снег. Впечатленный, Каге чуть не пропустил, когда олень наклонил голову, чтобы отбросить его рогами от хозяйки. Отпустить Мисту значило проиграть, но быть нанизанным на рога Каге тоже не хотел. Решить он не успел, потому что олень вдруг растаял в воздухе, Миста взвыла от боли, роняя духовник, а Каге мягко отбросило в сторону. Рейвен схватила девушку за воротник рубашки левой рукой, а правой, в перчатке, сдавила горло. Глаза Мисты вылезли из орбит.

– Не смей трогать моего брата, вонючая хеймдалльская крыса, – вкрадчиво и злобно сказала Рейвен. – Ты забыла, для чего ты здесь? Знай свое место, тварь! Поняла меня?

– Рейвен, отпусти ее, – прохрипел Каге, но она даже бровью не повела. – Рейвен, пожалуйста!

– По-ня-ла, – просипела Миста.

– Так-то лучше.

Иргиафа отпустила ее. Миста закашлялась, оседая на пол и смаргивая слезы. Рейвен равнодушно переступила через нее, поддела носком ботинка духовник и взглянула на брата.

– Кто это затеял?

Он выдержал ее взгляд.

– Я.

Рейвен сжала левую руку в кулак и ударила Каге по лицу так, что у него в голове что-то зазвенело.

– Это не увеселительная прогулка. Вы – заложники, а не кучка детей в летнем лагере. Вы в моей власти и милости. Знай свое место. – Выдержав паузу, она добавила: – Выдвигаемся. Машина ждет.

Каге покорно опустил глаза, держась за распухшую щеку. Дождавшись, пока Рейвен уйдет, подошел к Мисте, которая вытирала слезы и одновременно пыталась нащупать духовник. Он протянул руку, предлагая помощь. Миста взглянула снизу вверх красными глазами на покрасневшем лице, пробежалась взглядом по его щеке, что-то решила. И приняла его руку.