Текст книги ""Фантастика 2025-4". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

Соавторы: Владимир Брайт,Рик Рентон,Игорь Лопарев,Игорь Чиркунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 234 (всего у книги 343 страниц)

Глава 7
Руйха и Хэч

Со следующего дня Наставник начал постепенно увеличивать глубину, о чём и заявил, когда лодка искала место, где заякориться.

– Думаю, Ученики, вы вполне освоились на маленькой глубине и пора начинать приучать вас к глубине побольше.

По народу прокатился ропот.

– Кажется, вы недовольны? – прищурился дед.

– О чём ты, Наставник? – тут же пионером вскинулся Кай, – Мы, наоборот, рады, что наше обучение идёт согласно твоим планам.

Дед некоторое время смотрел на болтающегося у носа лодки наследничка, видимо, пытаясь понять, шутит тот или нет.

– Помните, с какой глубины встречаются слёзы богини? – Наставник вновь обратился ко всем Ученикам.

– С пятнадцати локтей? – неуверенно подал голос Хэч.

На него волками уставились Мака и Алеки, видимо, малыш их просто опередил. Кстати, Алеки вчера всё же получил по физиономии от Телуа, что не могло не вдохновлять Маку.

– Да, – удовлетворённо кивнул дед, – с пятнадцати. А у вас сейчас только двенадцать. Теперь мы каждый день будем добавлять по три локтя.

– Скажи, Наставник, – неожиданно даже для самого себя я подал голос, – а до какой глубины ты нас будешь учить опускаться?

На меня начали коситься, даже Кай. Видимо, никому этот вопрос в голову не приходил: сказал дед нырять на пятнадцать локтей – ныряем. Скажет на сто – нырнём.

– Я считаю, – важно задрал нос дед, – что Ученик готов стать человеком глубин, только когда он опустится на шестьдесят локтей.

– Сколько?! – у Алеки брови полезли на лоб.

Мака и Тайпен переглянулись. Хеми и Хори, наоборот, демонстрировали равнодушие. Скептически хмыкнула Айха.

– Тебе страшно, Ученик? – отреагировал дед.

– Н-н-не-ет, – заикаясь всё же выдавил парень.

Ага, произвёл я нехитрый подсчёт в уме: сейчас двенадцать, надо шестьдесят, прибавлять по три в день… Значит, нам ещё учиться шестнадцать дней? Но уточнить догадку не успел.

– А на какую глубину вообще опускаются люди касты? – негромко спросил Хеми.

– Я слышал, что великий Акахата, тот, что был отцом глубин до Тайпена – предыдущего отца касты, нырял на сто пятьдесят локтей. Это в Глазе демона, что в самом центре нашей лагуны, – дед вытянул руку, указывая куда-то в середину обширного водного пространства, ограждённого кольцевым коралловым рифом.

Над лодкой прокатился восхищенный вздох.

– Сто пятьдесят локтей, – с расстановкой, словно пробуя на вкус, проговорил Хори.

Я мысленно хмыкнул: согласен, нырнуть на полтинник – это и для меня неплохо, особенно без оборудования, на задержке дыхания. Помню, когда я проводил рекогносцировку с горы, то видел довольно тёмную область, но не в самом центре, а чуть дальше от острова.

– А сейчас кто-нибудь ныряет так глубоко? – послышался заинтересованный голос Айхи.

– Да, Наставник, скажи, – тут же присоединился к вопросу Алеки.

– К сожалению, – дед вздохнул, – когда Акахата оставил этот мир и ушёл к предкам, никто больше не смог нырнуть так глубоко.

– И значит, с тех пор, – Айха говорила с паузами, словно на ходу обмозговывая что-то, – никто так и не опустился в Бездну демона?

Наставник молча покачал головой.

– Значит… – задумчиво протянула Айха, – в этой бездне может быть много жемчужин?

Хм… Я хмыкнул про себя и посмотрел на красавицу: а тебе приходят в голову правильные мысли!

– Да, – кивнул Наставник, – и когда-нибудь у нас вновь появится великий герой, что сможет нырнуть так глубоко! И может быть… – он, слегка прищурившись, осмотрел притихших Учеников, – он сейчас в этой лодке!

Хм, а может и висит на её борту, ожидая начала тренировок.

– Скажи, Наставник, – выкрикнул я, – а если я сейчас нырну в эту бездну? И даже подниму что-нибудь со дна? Я уже стану человеком глубин?

Ответом мне был хохот ребят, разве что Руйха традиционно пнула ногой в голень.

Наставник тоже хохотнул несколько раз, но смеха в его сощуренных глазах я не увидел.

И началась рутина: продышаться, зажать камень коленками, опуститься под весом груза на дно и там ждать второго удара гонга. И так девять раз, на десятый – максимум, потом смена. Кстати, теперь я каждый раз всплывал раньше Кая – терпеливо ждал, пока по виду пацан вот-вот будет готов сдаться и буквально на секунду-другую опережал его со всплытием. Пусть потешит самолюбие, мне не жалко.

Вечером пятого дня, когда смеркалось и весь народ собрался у костра, я отозвал Руйху в сторону.

Мы отошли на берег лагуны, нас отчасти закрывал холмик в центре, плюс горящий огонь создал, так сказать, световую завесу – для сидящих у костра мы просто растворились во мраке южной ночи.

– Посмотри, Скатик, как красиво! – девушка закинула голову и немного покружилась.

Ночь и правда выдалась удачной: луна отсутствовала, зато звезды, не закрытые облачностью, вовсю мерцали в тёмном небе, создавая волшебное ощущение раскинутого над головой плаща с блёстками. Ветра почти не было, лишь ленивый плеск волн да отдалённый рокот ночного океана.

– Видишь, звёзды отражаются в воде, – Руйха нагнулась, зачерпнула воды пригоршней, – а я поймала одну… нет, несколько! Ой…

– Может, искупаемся? – предложил я. – А то целый день в воде торчим да только шныряем по верёвкам вверх-вниз, как…

Я замолчал, не найдя подходящей метафоры. Как же тяжело, когда речь надо фильтровать! Не говорить же ей про челнок или водолазов?

– Не-е-е… ты что-о! – протянула подруга и, обернувшись, взглянула на меня испуганными глазами. – По ночам в воду нельзя! Табу!

– Почему? – но потом догадался. – Ночные монстры?

Вообще-то я по-прежнему каждый вечер, вызывая ухмылки, недоумение и откровенные смешки, плавал. В основном с уреженным или, как Катясемённа говорила, «урезанным» дыханием, когда вдохи делают не на каждый гребок, а на третий-пятый-седьмой – чем реже, тем сильнее в лёгких скапливается углекислый газ, приучая организм жить с его высоким уровнем. Так сказать развитие толерантности к гиперкапнии. Выматывающая штука, надо сказать.

– Да, – кивнула со знанием дела Руйха, – ночные водяные монстры! Ты ничего о них не знаешь? Конечно, ты ж из касты земли! Но ты спрашивай, я тебя просвещу.

– Ты поэтому и ночному небу так рада? – мелькнула ещё одна догадка.

– Да, – опять согласилась девушка. – Мы обычно с наступлением темноты из дома не выходим.

– А сейчас? Не страшно?

– С тобой, – она вновь обернулась, обхватила меня руками и крепко прижалась, – не страшно!

Я обнял её в ответ, потом пробежался пальцами по спине вдоль позвоночника, девушка разве что не замурчала.

– Скажи, Руй, – спросил негромко, мягко, – как твои ушки?

– Да-а, – выдохнула она огорчённо, – болят, клятые. Я бы, наверное, тоже могла три гонга под водой выдержать, но… – подняла на меня виноватые глаза.

Я не удержался и нежно коснулся её губ своими. Мы поцеловались.

Наконец она откинулась назад, чуть ли не прогнувшись в спине, удерживаемая только моими руками, сказала игриво:

– Я помню, ты говорил, надо расслабиться… – и она, дурачась, поджала ноги, полностью доверившись моим объятиям, прикрыла глаза. Потом приоткрыла один, озорно взглянула, = – и ни о чём не думать!..А я не могу не думать!

– И о чём же ты думаешь? – спросил чисто на автомате.

– О нас. О том, как станем настоящими людьми касты, как будем вместе ходить на лов жемчуга… Ты, я, папа…

О как!

Видимо, она что-то почувствовала, собралась, встала на ноги, но из кольца моих рук не освобождалась.

– Смотри, я всё придумала!

Блин… В который уже раз в своей жизни я слышу эту фразу!

– Сначала мы поживём у папы. Он уже старенький, и ему нужна помощь. Попросим Ситу, чтоб он нам дал общий участок, чтоб вместе выходить в лагуну… Мой папа – очень опытный ныряльщик, он многому тебя может научить!

Я дипломатично промолчал.

– А потом, когда у нас будут дети, мы поселимся в своём доме! В нашей деревне есть свободные дома, там никто не живёт. Но только недалеко от папы!

– Да-да, я помню, – прервал я поток энтузиазма, – папа старый, папе надо помогать.

– Точно, ты у меня такой заботливый! – она вновь откинулась назад и мечтательно прикрыла глаза.

– Слушай, Руй… – начал я опять осторожно, – я всё-таки хотел опять про уши.

Она выпрямилась, вздохнула, слегка поджала губы.

– Скатик, ты опять за своё? – сказала с укором. – Послушай меня. Тебе сказочно повезло. Ты можешь стать… да ты почти уже стал человеком глубин. Да на этом острове все даже мечтать о таком не смеют! Ну зачем ты дёргаешь акулу за плавник? Зачем злишь Наставника? Уши что? Уши болят у всех. Но ведь от этого не умирают?

Хм, пронеслось в голове, как сказать. Отит, воспаление, а мозг то рядом… А тут не то что про антибиотики, про банальный аспирин не слышали… Кстати, у нас то его из коры ивы добывают, а тут из чего?

– Но ведь можно, чтоб не болели, – сказал аккуратно, стараясь как можно проникновеннее смотреть ей в глаза.

– Скат… – Руйха вздохнула, помолчала. – Скат, ну почему ты такой?

– Какой?

На самом деле я и сам периодически задумывался. Ну почему я просто не могу помолчать, когда дед порет херню? Хэчу я и потом всё объясню, Руйхе… Да и Руйхе тоже. Или это дурацкое состязание с Каем. Ведь решил же – нафиг! С кем мне мериться, с пацаном? Смешно! И всё же нет-нет да и срывался. Думаю, это доставшиеся от юного тела гормоны изредка взбрыкивают.

– Ну вот зачем тебе всё это? – она высвободилась из объятий. – Послушай меня, Скат. Да, у меня болят уши. И у отца моего болят уши, и у мамы моей болели, и у бабушки… Послушай, – она стала серьёзной и убедительной, – моя бабушка родила мою маму и ещё троих детей. Другая моя бабушка родила отца и двоих его братьев. Моя мама родила только меня… Роды это больно. Это очень больно, не сравнить с какими-то ушами. Так что мне, не рожать? Скажи, мне не рожать?

Блин… Вечно эти бабы со своей кривой логикой!

– Так я же не о том!

– А о чём, Скат? Боль – это наша плата. Плата за детей, плата за слёзы Атарапы, за то, что ты – человек касты глубин, понимаешь?

– Блин, да ты просто послушай! – я начал терять терпение и схватил её за руку.

– Я слушаю, – сухим тоном сказала она.

– Просто. Когда будешь опускаться на дно. Зажми нос. Вот так, я показывал, – я изобразил как. – И попробуй немного выдохнуть через него, будто… будто… – твою мать! «Шарик надуваешь?»

Несколько секунд Руйха молчала.

– И всё? – с подозрением посмотрела она на меня.

– Всё.

– Ладно, – насупленный выдох. – Хорошо, – губы сжались с линию. – Я попробую! – пауза. – Ты за этим меня сюда звал?

– Ну… Не только.

– Неважно. Я устала и хочу есть.

– Ладно, – выдохнул я, – Пойдём. Пока без нас всё не съели.

* * *

На шестой день Руйха с самого утра со мной не разговаривала. Ну и ладно. Только пусть попробует продувку и, если поможет, тогда посмотрим, как ты дальше запоёшь.

Погода была отличная, лёгкий ветерок обдувал тех, кто в лодке. Сама пирога покачивалась на незначительной зыби. Опять в стороне, среди других лодок касты глубин я заметил одинокого ныряльщика. Интересно, он вообще отдыхает? Шесть дней подряд нырять. Это вообще-то неполезно!

Дед опять добавил глубины. Сегодня первыми ныряла смена Хеча, а мы страховали в лодке. Хотя как сказать страховали? Просто вытягивали обратно грузы да подавали их тем, кто ныряет… Интересно, а этот, одиночный, он что, и груз сам поднимает, и сам себе его из лодки достаёт? Хм, видимо так, дистанция всё ещё была великовата, чтоб разглядеть в деталях.

Когда пришла пора нырять нам, я, уже вися на борту лодки, покосился на подругу.

– Нос. Зажми, – проговорил одними губами.

Наставник подозрительно взглянул в мою сторону, но ничего не сказал.

Руйха покосилась на меня, кивнула.

– На дно!

Вновь зеркальная поверхность воды сомкнулась над нами, отсекая от воздуха, от шума ветра и плеска волн. Вновь в уши словно вату натолкали: глухой рокот, какие-то незнакомые, неясные звуки. Да пульс в ушах бух-бух-бух.

Я, погружаясь, развернулся к подруге. Демонстративно зажал нос.

Где-то на середине погружения, а сегодня ныряли метров на восемь, она наконец зажала кончик носа…

Серебристая вереница пузыриков порскнула к поверхности.

Я помотал пальцем у её лица: дескать, не так! Ещё раз целиком, а не самый кончик, зажал нос, изобразил.

Руйха попробовала снова. И снова пустила пузыри!

Мы успели опуститься на дно.

«Ничего» – явственно выражало лицо подруги, она даже руками развела.

«Смотри как надо!»

«Отстань!» – и она отвернулась.

Я в сердцах развернулся и тут же встретился со смеющимся взглядом Кая. Мака с другого края «коробки» корчил рожи. Понятно, наша пантомима не осталась незамеченной.

И как бы ни был раздосадован, непроизвольно усмехнулся про себя: со стороны кто посмотрит – сумасшедший дом! На восьми метрах глубины в прозрачной голубой воде на коралловом дне стоят шесть человек, от которых наверх уходят верёвки, и корчат друг другу рожи!

Всплыли.

– Послушай, – начал я шёпотом, – попробуй первую продувку сделать ещё наверху, и потом каждые три локтя.

– Из-за тебя я чуть не утонула! – так же шёпотом набросилась Руйха на меня. – Я же чуть весь воздух не выпустила!

– Зажимай нос полностью.

– А как же я тогда выдохну?!

– Так ты не выдыхай, а просто надуй нос!

– Эй, голубки! – над нами навис Наставник. – О чём вы так яростно спорите?

– Да… – чёрт! Как он неожиданно подкрался! Я на миг даже потерялся, не найдя что ответить.

– Мы спорим, как лучше всплывать, – невозмутимо заявила Руйха. – Я считаю, что надо перебирать по верёвке руками по чуть-чуть, так сил меньше расходуется. А Скат говорит, что надо делать полный мах.

– Вот как? – брови Наставника прыгнули вверх. Но потом он всё же нахмурился, ткнул себя пальцем в грудь. – Меня надо спрашивать, понятно? Если что-то хотите узнать, задавайте вопросы мне. Я здесь Наставник!

Блин…

– Ну так и как же надо? – я нагло уставился деду в лицо.

Пауза.

– Правильно ты говоришь, надо в полный мах себя поднимать, – Наставник изобразил, как рука пошла вверх, полностью вытянулась над головой, а потом вниз аж до колен. – Вот так.

– Спасибо, Наставник! – опять с видом примерной ученицы поблагодарила Руйха. – И прости меня. Я теперь только тебя буду слушать!

– Вот и правильно! – удовлетворённо усмехнулся дед.

Короче, остальную смену, как я ни подавал девушке знаки, она так и не реагировала. Я чуть не психанул в конце. Я тут, понимаешь, можно сказать, рискую вылетом из Учеников, чтоб моя девушка не испытывала ненужной боли, а она? Ну и пусть терпит! В конце концов все её предки терпели, вот и она не помрёт!

Сменились. Залезли в лодку. Руйха, пользуясь тем, что Телуа помогал Тайпен, вообще ушла на корму. Ну и ладно, подуется и отойдёт.

– Поругались? – почему-то виновато, улыбнулся Хэч.

Я непроизвольно потрепал его по голове.

– Не обращай внимания, – отмахнулся, – это у женщин бывает.

Висящая рядом с Хэчем Телуа прыснула. Нависающий над ней Тайпен хмуро покосился на меня, но ничего не сказал.

Нырялка продолжилась своим чередом.

За Хэча я не переживал – парнишка делал всё как надо: дышал, на погружении украдкой прижимал нос, на дне стоял расслабившись и всплывал без сильных последствий гипоксии. Я даже стал меньше обращать на него внимания, позволяя себе оглядываться по сторонам, временами проваливаясь в воспоминания о том, как точно так же… ну почти так же готовили молодняк. Да-а-а… было времечко! Я мечтательно откинулся, разглядывая небо.

Во время очередного всплытия смены мне в глаза бросилась красная шея Телуа.

– Телуа, – я даже щёлкнул пальцами, – ну-ка посмотри на меня.

– Что? – подняла она ко мне лицо с синюшными губами и такими же кругами вокруг глаз.

– О-о-о! Подруга, а ты зачем так напрягаешься? – совершенно не думая, что делаю, я протянул левую руку и пробежался пальцами, проминая шейно-воротниковую зону, – давай-ка, расслабляй.

– Руки! – Тайпен хлестким ударом по предплечью сбросил мою руку.

На рефлексах я перехватил руку Тайпена и на миг зафиксировал. Но тут же отпустил.

– Спокойно, пацан! – той же правой рукой я изобразил успокаивающий жест. – Никто твою подругу не лапает.

– Я ему не подруга!

И:

– Это не моя подруга!

Слились в один возмущенный вопль.

– Не хочешь, чтоб я говорил, – продолжил я, не обращая внимания, – сам ей объясни, что мышечные зажимы под водой жрут воздух. Сам, между прочим, на дне стоишь расслабленно!

– Что там у вас! – проснулся дед.

Похоже, под конец дня он, как обычно, задремал на корме пироги.

– Да всё нормально, Наставник, – усмехнулся я. Добавил, понизив голос, – спи дальше, процесс сам собой идёт.

– По сколько ещё раз осталось нырнуть? – тут же проявил управление учебным процессом дед.

– Ещё два раза, – ответил Фету молодой ныряльщик чуть старше Мауи, выступающий в этот раз водилой пироги.

– Хорошо. Тогда этот два гонга, а следующий пусть сколько смогут сидят. Ты, Фету, присмотри тут, а я что-то притомился.

И он снова откинулся на кормовой штевень.

Крайний на сегодня нырок второй смены.

– Хорошо, Ученики, и напоследок можете попробовать, сколько выдержите сегодня, – заявил Фету, исполняя функции утомившегося деда.

– Давай без геройств там, – уже привычно одними губами сказал Хэчу.

Тот кивнул, мол, знаю.

Погрузились.

Два гонга я фактически пребывал в своих мыслях – рутина. После второго удара наклонился над бортом. Ну как там?

Алеки всплыл почти сразу, ну может капель десять подождал. Видимо, устал уже за сегодня.

Телуа опять улучшила свой результат – всплыла на двести пятьдесят восьмой капле. Через пять секунд вынырнул и Хеми.

Айха выдержала двести семьдесят три. Крутой результат.

На дне оставался только Хэч.

Паренёк стоял на дне, удерживая груз коленками, свесив обе руки вдоль тела и опустив голову. Видно было, как ходит ходуном грудная клетка в позывах на вдох. Давай, пацан, не геройствуй. Ты и так победил в смене…

Бам-м-м… Третий удар гонга!

Камень плюхнулся на грунт. Паренёк, не поднимая головы, вытянул правую руку вверх, ухватился за верёвку, потянул себя.

А вот левой промахнулся! Даже не вытянув руку полностью, Хеч схватил пустоту, и рука на автомате пошла вниз!

Твою мать!

Не раздумывая, я рыбкой вошёл в воду, а навстречу уже поднимались пузыри воздуха!

Проклятье! Он же выдыхает!

В два гребка настиг парня. Глубина, конечно, плёвая, тело и само вынесет… если в лёгких будет воздух!..А парень выдохнул. Это могло говорить лишь о том, что контроль сознания потерян!

Первым же делом пятерню ему на лицо, одновременно зажимая нос и рот. Развернулся в воде, подхватил за талию. И погрёб ногами что есть сил.

Мысль уже проматывала калейдоскоп вариантов. Вдохнул воду? Да не, он в тонусе, должен был сработать ларингоспазм – судорожное перекрытие голосовой щели, когда туда что-то постороннее попадает. Значит, вряд ли вода в лёгких, уж не говоря про критические 22 миллилитра на килограмм массы тела. Это потом, когда мышцы начнёт отпускать и вода самотёком пойдёт в лёгкие, тогда беда. Но я-то успел!

Вынырнул, переворачивая бессознательную тушку приятеля на спину, чтоб голова запрокинулась и язык не запал в гортань. На всякий слазил пальцами в рот, проверил полость – чисто.

Носогубная область парня начала подсыхать… Вдох! Хэч дёрнулся, закашлялся, поднял голову и повёл вокруг непонимающим взглядом.

– Норм, дружище, – успокоил я, – тебя даже откачивать не пришлось!

– Сколько? – первое, что спросил Хэч, когда более-менее оклемался.

Тишина. Только любопытные мордочки склонились над нами, закрывая своими башками половину неба.

– Три гонга, парень, – сказал я, – три чёртовых гонга.

Хэч вновь откинулся с блаженной улыбкой…

– Так, Ученики, ну-ка послушайте меня! – над нами возник дед, грозно шевеля бровями.

Все головы повернулись к нему.

– Вы ещё не забыли, чем на самом деле занимаются люди глубин? – взгляд Наставника не сулил ничего хорошего.

– Поднимают с глубины слёзы Атарапы? – несмело озвучил общую мысль Алеки.

– Вот! Вот именно! А не соревнуются друг с другом в дурацкой затее доказать, что кто-то лучше! – глаза деда пылали в справедливом гневе. – Посмотрите туда!

Его рука вытянулась в сторону лагуны.

И что я там не видел? Лодки ныряльщиков, так и болтающиеся на своих местах. Кто-то отдыхает на борту, кто-то время от времени показывается над поверхностью воды, дышит и вновь пропадает в глубине… Разве что в одной лодке, ближней к нам, всего один человек. Сам камень вытаскивает, сам ныряет.

– Что вы видите? – продолжил допрос дед.

– Люди глубин… Ныряют… – хмыкнул Тайпен.

– Вот именно! – обрадовался Наставник. – Они ныряют, слышите? Ныряют, а не соревнуются меж собой! И к тому же, – дед опять воздел палец вверх, – они делают так целый день. Слышите? Целый день! А ты? – он развернулся к Хэчу. – Сколько раз ты смог бы опуститься на дно, если бы тебя каждый раз пришлось спасать?

Хэч набычил шею, уставился в воду.

– Я не слышу? – настаивал Наставник.

– Не много… – протянул малыш.

* * *

– Послушай меня! – я попытался схватить Руйху за руку.

Мы только-только высадились с лодки. Дед, на прощанье сказав нам напутственное слово, зевнув, побрёл в свою посудину. Народ пошёл принимать припасы с болтающейся под берегом лодки Каналоа – на берег он не сходил, так что приходилось заходить в воду по колено.

– Я не хочу тебя слушать! – Руйха вырвала свою руку и обиженно утопала вслед за остальными.

Ну твою же мать! Вот и пойми этих баб! Пытаешься помочь…

– Ты послушай меня!

Меня довольно грубо схватили за плечо, рывком развернули и… На чистом автомате я уклонился от классического «крюка колхозника». Кулак свистнул над головой.

Тайпен.

– Слышь, Тайпен! – я отступил на шаг, поднял руки раскрытыми ладонями вперёд.

Вроде как и мирный жест, но в то же время кистями контролирую верхний уровень, локти если что закроют средний.

– Не начинай. Ваш главный, – я мотнул головой в сторону, куда ушли остальные, – говорил вам не драться со мной!

– А он мне не главный! – сжал челюсти Тайпен.

Шаг… Я легко уклонился одними ногами, снова поднырнув под удар. Блин, пацан, даже нечестно – ты так открываешься!

– Тайпен, давай, прекращай, – я старался добавить в голос миролюбия. – Главный он тебе или нет, мне похер. Но ты же слышал, что он говорил про меня и воинов?

– А мне похер, что он там говорил! Тебе просто повезло, червяк!

И он попытался достать меня прямым пинком.

Бли-и-ин… Ну, пацан! Я же тоже на взводе, мне тяжело себя сдерживать! Особенно когда ты так заманчиво открываешь печень!

– Или это был не ты-ы-ы!!!

Он вновь хотел мне залепить размашистым справа, но…

Надо кончать цирк. Нырок, короткий прямой в подбородок и, дополнительно сблизившись, я подхватил обмякшее тело, аккуратно уложил на песок.

Выпрямился. Вздохнул. Оглянулся.

Нас видели Мака, Хори и Алеки. Алеки, так тот застыл, раскрыв рот. Хори был традиционно холоден, словно буддийский монах, Мака играл желваками.

– Он сам, – предупредительно заявил я.

– Мы видели, – обронил Хори. – Что с ним?

– Да норм, – я махнул рукой, – ща очнётся.

И действительно, почти тут же Тайпен заворочался, несколько раз моргнул, фокусируя взгляд, сел, опершись руками позади себя, и уставился на меня.

– Это был я, – хмыкнул я, отвечая на его последний выкрик. – Давай руку.

Тайпен оттолкнул мою руку, встал сам.

– Тайпен, – позвал я негромко его уже в спину. – Тайпен… Тайпен!

Он словно нехотя обернулся.

– Ты чё завёлся-то? – спросил я.

– Чего завёлся, говоришь? – опять на его скулах вспухли желваки. – Чего завёлся? – он вновь подошёл ко мне, сверля меня яростным взглядом.

– Да, – совершенно спокойно спросил я. – Чего завёлся?

– Что? – Тайпен явно сдерживался, буравя меня глазами, – Одна девчонка отвергла, так решил по-быстрому вторую себя захапать?

Ах, во-о-он оно что! Я чуть не рассмеялся.

– Да не, братан, о чём ты? – почему-то вспомнились стародавние тёрки на авторынке. А Тайпену кожаной куртки и треников не хватает. И цепочки на шею. – Руйха была и остаётся моей подругой. А Телуа… – я вздохнул. – Да она мне уже как сестра! Она же хвостиком за Руйхой бегает. Так что выдохни, успокойся. Не нужен мне гарем, мне бы с одной разобраться.

– Не врёшь? – ожёг мне взглядом Тайпен.

Ну вот что ему сказать? Мамой клянусь?

– Не вру.

– Смотри у меня, червячок. В другой раз так легко не отделаешься! – кинул мне горбоносый и пошёл вслед за корешами.

Я раскатисто рассмеялся ему вслед.