Текст книги ""Фантастика 2025-4". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

Соавторы: Владимир Брайт,Рик Рентон,Игорь Лопарев,Игорь Чиркунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 343 страниц)

Не присматриваясь, метнул свой нано-сюрикен в выезжающий из-за поворота механизм. Сюрикен влип в его обшивку, и почти сразу после этого в меня полетел косматый плазменный ком.

Я шмыгнул за угол, не желая испытывать судьбу. Поле отчуждения, это оно, конечно, хорошо, но зачем его перегружать, расходовать энергию, когда можно просто уклониться?

За поворотом послышался какой-то беспорядочный лязг, надсадный вой движка робота, скрежет гусениц по композитной поверхности пола.

Работают мои малютки, мои маленькие наниты…

Огромный робот в раскоряку застыл поперёк коридора. Все лампочки, светодиоды и прочие индикаторные огоньки погасли, и то, что совсем недавно было умной и опасной машиной, превратилось в неподвижную груду бесполезного металлолома…

Но, как выяснилось, этот робот был не более, чем попытка отвлечь нас от главного.

Дело в том, что пока мы возились с этим агрегатом, группа уголовников пробиралась по направлению к палубе, к которой стремились и мы.

Их замысел легко читался. Они рассчитывали успеть раньше нас к ангарам, где стояли спасательные боты.

И, если их попытка увенчается успехом, то мы будем заперты на этом проклятущем рудовозе. А это меня не устраивает совершенно.

Независимо от того, где мы вынырнем, мне хотелось бы сохранить возможность перемещаться в пространстве.

Там же, вроде как звезда типа G2 должна быть, а это значит, что и пригодные для жизни планеты могут оказаться. Не факт, конечно, но вероятность такая есть… И, может так случиться, что нам придётся срочно покидать это корыто, в кишках которого мы сейчас плутаем…

Ведь мы не знаем, что за гости к нам начнут стучаться, когда мы прибудем в точку назначения…

Значит, нам надо, кровь из носа, успеть раньше бандитов к ангарам.

Я дал команду членам нашей группы, и мы быстро втянулись в один из отнорков, который, как показал мне Боня, должен привести нас к ангарной палубе кратчайшим путём.

Глава 14
Юрген все

Минут двадцать, наверное, мы, сдавленно матерясь, протискивались по узким техническим тоннелям. Причём матерились все поголовно.

Даже Лиза, что с ней случалось достаточно редко.

Всё-таки она достаточно неплохо вжилась в образ наивной безобидной дурочки. Эдакого, знаете ли, оранжерейного цветочка, к жизни вне парника совершенно не приспособленного.

И делала она это по вполне понятной причине.

Дурочек охотнее берут замуж, ошибочно полагая, что так оно и есть на самом деле.

Тут мне, кстати, вспомнилась фраза кого-то из древних: «Это какой же надо быть умной, чтобы быть дурой».

Да, но сегодня у Лизы приключился срыв, и, грубо задвинув на задворки сознания наивно хлопающую глазками пай-девочку, наружу вылезла та самая, наглухо оторванная, хулиганка, которая с самого рождения жила в её душе.

Хотя, я смотрю, Кирилл не расстраивается. И, раз ему всё нравится, то пускай сестрёнка матерится, душу отводит…

Что же касается меня, то я ощущал себя какой-то, с позволения сказать, глистой, ползающей по бесконечным извивам кишечника огромного металлического монстра, несущегося в гиперпространстве…

Но, наше путешествие таки подошло к концу.

Открыв очередной люк, мы по одному спрыгнули вниз, на небольшую площадку перед огромными шлюзовыми воротами, ведущими на интересующую нас палубу.

Боня доложил, что группа уголовников находится минутах в пяти хода от нас.

И, что меня особенно порадовало, так это то, что стремились они к ко входу, перед которым мы сейчас и стояли, а не к какому-нибудь другому.

А это сильно упрощало нашу задачу, так как в случае, если они придут сюда сами, нам не придётся вылавливать их по всему кораблю. Мы их тут всех и прижучим.

Оглядевшись, я вчерне прикинул план засады. И мне он весьма понравился. Мне вообще мои задумки нравятся… Лёгкая форма нарциссизма, не иначе… Но, эту маленькую слабость я могу себе позволить… Наверное…

В общем, если у нас всё получится, то с этой группой негодяев мы разделаемся ещё быстрее, чем со строителями баррикад.

Я потратил минуту драгоценного времени на объяснение своего плана соратникам. Слава Богу, возражений не возникло.

А потому Кирилл подсадил Лизу, и она, встав ему на плечи, змейкой втянулась в отверстие люка, из которого совсем недавно прыгала вниз. Потом она высунулась, ухватила за руку подпрыгнувшего высоко Кирилла, и втянула его в люк.

Всё таки сервоприводы ИМД позволяют делать вещи, которые без них человек сделать не может в принципе.

Втащить в дыру на потолке здоровенного лейб-гвардейца, да ещё и полностью экипированного, это, скажу я вам, не фунт изюму скушать, да…

Пока эта парочка занималась прикладной акробатикой, я приложил свою ладонь к считывателю замка шлюзовых ворот, и Зоэ любезно открыла дверь этой рукотворной пещеры.

Оставив Лизу сидеть наверху, мы все быстренько вошли в ангар, и заняли позиции напротив ворот, которые мы аккуратно закрыли.

Итак, предварительная подготовка позади, осталось только подождать пару минут, пока урки сюда доберутся.

Ну, а как только они ломанутся в ангар, мы и приступим к их утилизации.

Всё получилось в лучшем виде, ровно так, как я и спланировал. Группа товарищей, которых Юрген заслал сюда с целью лишить нас возможности воспользоваться эвакоботами, с громким топотом высыпала на площадку перед шлюзом. Их бугор выудил из кармана ключ-карту и приложил к считывателю.

Значит, всё-таки в экипаже есть у них свой человек, и скорее всего, не один. Кто-то же дал им эту карту… Пока мы знаем только про штурмана, но ничего, дайте нам время, и мы всех этих крысят на чистую воду выведем…

Двери шлюза разъехались в стороны, и в дверном проёме чётко прорисовались силуэты наших гостей.

Я дал команду на открытие огня, и в уголовников, считавших себя самыми умными и хитрыми, полетели комья плазмы и энергетические разряды излучателей.

Примерно половина из них тут же повалились на пол, где, немного поорав и подрыгав в агонии конечностями, быстро успокоились и затихли.

Те же из них, кому повезло не попасть под наш первый залп, предсказуемо отступили назад, на площадку.

Они даже успели активировать ворота шлюза, створки которых опять медленно, словно нехотя, поползли навстречу друг другу.

Наверное они, стояли там, и с безумной надеждой смотрели на то, как толстенные герметичные ворота отсекают от них злобного меня сотоварищи…

Но, мучительная смерть настигла их, как только створки шлюза с мокрым чавканьем сомкнулись.

С потолка вниз, прямо туда, где они стояли, ударил толстенный сноп высокотемпературного колдовского огня.

Как мне потом удивлённо рассказывал Кирилл, бедняги даже и вскрикнуть то толком не успели, не то, чтобы попытаться бежать…

В общем, Лиза его впечатлила по полной программе и добилась если не обожания, то искреннего уважения, это уж точно.

Я опять приложил ладонь к считывателю.

Сестрёнка со своим усатым другом снова ловко прыгнули из люка на покрытый толстым слоем пепла пол площадки, и присоединились к нам.

Что показательно, так это то, что Лизу раньше выворачивало наизнанку, стоило ей только увидеть результаты своей огненной атаки. Но сейчас она скользнула равнодушным взглядом по обгорелым костякам, и, как ни в чём не бывало, прошла мимо.

– Ага, – подумал я, – привыкает сестрёнка супостатов уничтожать, отбросив ненужные рефлексии… Ну да, всё просто, или ты их, или они тебя… И намного предпочтительнее, когда ты их… И то, что от них пахнет палёной шерстью и горелым мясом, это не так плохо. Это же, в конце-то концов, от них пахнет, а не от тебя…

И вообще, один древний властитель как-то сказал: 'Труп врага всегда хорошо пахнет'1. Мысль, надо сказать, очень правильная…

Следующим номером моей программы значилась полная зачистка корабля от уголовников. Не знаю, правда, успеем ли мы с этим закончить. Дело в том, что мы находимся в гипере уже довольно долго, и уже скоро выйдем в обычное пространство.

А там нас, как я подозреваю, с нетерпением ждут те, кто прямо-таки жаждет поставить жирную точку в моей куцей биографии. Но вот хрен им по всей морде, мы ещё побарахтаемся…

Я проинструктировал Боню, и поручил ему ответственнейшее дело. Боня должен был утилизировать самого Юргена.

Юрген, надо сказать, своих быков посылал в бой, а сам наглухо забаррикадировался в кубрике. Он сам и ещё семёрка мордоворотов.

Мордовороты были классические. Широченные плечи, бритые затылки и лица, не обезображенные интеллектом.

Все вооружены излучателями. Кстати, в кубрике примерно по середине сложена баррикада из ящиков, набитых чем-то тяжёлым и плотным. Может даже и той самой обогащенной рудой, кстати.

И плазмомёт на этой баррикаде не поленились поставить. Сразу видно, что Юрген о сохранности шкурки своей беспокоится, и на тот свет не сильно торопится, а напротив, готовится бороться за свою жизнь до последней капли своей рыбьей крови.

Но мы то знаем, хе-хе, что время его пришло…

В общем, Боня стартовал в их кубрик, а мы двинулись следом.

Как раз в этот момент и Светлана на связь вышла.

Голос у неё был усталый, но довольный. Она доложила о том, что в порученном её заботам секторе ни одного живого бандита не осталось.

Мне ничего не оставалось, как похвалить её, и озадачить новыми поручениями.

Я решил, что было бы правильно всем передислоцироваться в ангар, где находились транспортные средства, так как я не представлял себе, с какими угрозами нам придётся столкнуться, когда мы вновь окажемся в обычном пространстве.

Светка спорить не стала, лишь задала вопрос, тащить ли с собой те вещи, что пока оставались в нашем блоке.

Я мысленно отметил её хозяйственность. Мне, например, такая мысль в голову не пришла. Прикинув, что время есть, хоть его остаётся далеко не так много, как нам этого хотелось бы, я дал ей добро на эвакуацию всех наших материальных ценностей.

Тем более, что в её распоряжении было аж шестеро гвардейцев.

Света направилась в наш блок, где скучала Зара со своими мальчиками.

Скучала наша чертовка потому, что не могла предаться, по своему обыкновению, безудержному разврату.

Время у нас теперь военное и надо, в первую очередь, крепить боевую готовность, и не отвлекаться на всякое баловство.

Пока наша группа двигалась по направлению к кубрику псевдовахтовиков, Боня транслировал мне картинку того, как умирал Юрген и его быки.

Боня, как я его и просил, начал с одного из охранников. Он рвал его астральную проекцию с неким, я б даже сказал, сладострастием.

Визуально же результаты действий Бонифация выглядели загадочно и устрашающе.

Представьте, сидите вы в закрытом помещении, в руках – надёжное и не раз проверенное оружие… В общем, как это говорится, ничто не предвещает.

И вдруг стоящий рядом кореш сначала хватается за горло, а потом падает и начинает кататься по полу, вереща, как раненный заяц. Он рвёт на себе одежду, молотит конечностями по полу…

Во взгляде его плещется тоскливое безумие и невыносимая боль. Потом движения его становятся более вялыми, но кровавая пена продолжает обильно пузырится на губах – не иначе, как он прокусил себе язык, корчась от боли, которая накатила на него, казалось бы, совершенно без всякой видимой причины…

И, через пяток минут на полу лежит хладный труп того, кто совсем недавно был абсолютно уверен в своей немеряной крутизне и непобедимости…

Сначала подельники пострадавшего пытались оказать ему какую-то помощь, удержать его, что бы он корчась, подобно эпилептику не разбил себе голову.

А потом пришло осознание того, что их теперь стало меньше на одного.

И смерть эта выглядит совершенно беспричинной и необъяснимой.

Юрген и его люди в недоумении смотрели то друг на друга, то на лежащий посреди помещения труп. Наконец один из них догадался закрыть глаза умершего, в которых застыло нестерпимое страдание.

– Что с ним случилось? – спросил один из быков, для ясности тыча пальцем в распростёртого на полу мертвеца.

И, вместо ответа, ещё один уголовник, то ли всхрапнув, то ли всхрюкнув, схватился скрюченными пальцами за горло, и, выпучив глаза, стал рвать обкусанными ногтями щетинистую кожу давно немытой шеи…

Бандиты опять попытались удерживать обречённого, который бился, хрипел, подвывал и скулил от боли… Но на этот раз в их глазах, вместо удивления и растерянности, поселился страх.

Очередной страдалец скрючился на полу…

Смерть, это вообще, отвратительно. Врут те, кто её романтизирует, пытается окутать костлявую неким мистически-таинственным флером и найти в ней некий смысл. Смерть – это грязь, боль, дерьмо и гной.

Вот и под трупами. Лежащими на полу начала расползаться зловонная лужа и в воздухе появился характерный запах экскрементов…

И теперь даже эти тупые бивни понимали, что один раз – это может быть случайностью, второй раз можно списать на совпадение, но никто из них уже давно не верил в такие совпадения…

Все, кто там находился в ужасе переглядывались.

Каждый из них был уверен, что кто-то сейчас обязательно закричит, завоет и начнёт рвать свою же глотку от невыносимой боли.

И их уверенность материализовалась. Ещё один из них, здоровенный мужик, который, наверное мог лом завязать бантиком, заорал и схватился за правый бок…

И через пять минут трупов в помещении, ставшем внезапно удивительно тесным, стало уже три.

А три раза – это уже тенденция. Даже оленеводы из отдалённых полярных кочевий знают об этом.

И все это знали. И никто из присутствующих в кубрике не хотел становиться очередным трупом.

– Вы как хотите, – прохрипел один из них, – а я пошёл, – и метнулся к двери.

Но, как только он попытался сдвинуть в бок металлическую плиту, перекрывавшую выход из кубрика, его выгнуло дугой и он страшно заскрежетал зубами, растирая зубную эмаль в порошок.

Юрген и его подельники смотрели на это выпученными глазами.

Но, надо отдать должное Юргену, он быстро преодолел панику, накрывшую их всех и заорал:

– Открывайте дверь, придурки! – и сам бросился к двери, уронив на пол орущего от боли, но всё ещё пытавшегося устоять на ногах подельника, – надо уходить отсюда!

Но Боня, которому предложили полакомиться такой замечательной, а, главное, совершенно беззащитной перед ним, дичью, был, хоть и зверем, но очень предусмотрительным зверем.

Он заблокировал дверь. Не знаю, как это ему удалось, возможно, он, развиваясь, освоил умение влиять на материальные объекты, но факт остаётся фактом.

Дверь не поддавалась. Бандиты исступлённо долбили по ней, пытались выбить эту металлическую преграду из пазов, рвали ручку. В надежде как-то всё-таки открыть для себя дорогу…

Но тщетно. Вот один из оставшихся вдруг упал на колени и зарыдал в голос, размазывая по небритой харе слёзы и сопли…

Но это его не спасло, и его рыдания плавно сменились визгом подсвинка, за которым гоняется по двору поварёнок, размахивающий свинорезом.

Юргена, как вы понимаете, Боня, с моей подачи, оставил на сладкое.

При этом он решил поиграть с ним. Бонифаций, уничтожив последнего его бодигарда, взял небольшую паузу.

Паузу, достаточно длинную для того, чтобы Юрген, пребывающий в этот момент на грани сумасшествия, начал верить в то, что всё закончилось, и чаша сия его миновала…

Сначала олн затравленно зыркал по сторонам, руки его нервно перебирали края одежды, а во взгляде плескался страх пополам с обречённостью.

Но, по мере течения времени у него стала появляться надежда на то, что ему опять повезло, и судьба сжалилась над ним.

И, наконец, он поверил, что всё закончилось, и он уйдёт из этой комнаты ужасов своими ногами.

Он начал сначала подхихикивать, но скоро его мелкое хихиканье переросло в безумный хохот.

И в этот самый момент Боня решил поставить точку в этом дурно пахнущем представлении.

Юрген вдруг схватился за голову и издал вопль, который заставил меня вздрогнуть…

В общем, когда наша группа подошла ко входу в логово бандитов, всё было кончено.

Мы постояли в дверях, брезгливо осматривая открывающееся нам зрелище…

– Да, подумал я, – труп врага должен пахнуть хорошо, так почему тогда от этого запаха у меня рвотные позывы-то возникают?

– Ну, с этими мы закончили, – подвёл я итог нашей операции, – всем спасибо…

– Все свободны? – спросила Истер

– Нет, – ответил я. – сейчас мы пойдём к пилотам, и попробуем выяснить, что или кто нас ожидает, когда мы выйдем из гипера. И, кстати, точно узнаем, когда это случится…

– Согласна, – Истер посмотрела на меня, и добавила, – а дурное предчувствие меня так и не оставляет…

– Ну, так мы же ещё и не приехали, – хмыкнул я, – так что, давай не будем гадать о том, что нам уготовано в грядущем. А попробуем расспросить тех, кто может быть немного в курсе того, что нас ожидает.

И я решительно повернулся к тому проходу, который должен был привести нас в ходовую рубку.

1 Слова римского императора (69 г н.э.) Авла Вителлия

Глава 15
Чуть– чуть не успели

Мы шли быстрым шагом. Молча. Мне показалось, что у каждого из нас появилось ощущение того, что время нашего относительного спокойствия неумолимо истекает.

В общем, какая-то нервозность прослеживалась, да…

Но, вот мы и у цели. Перед нами поблёскивает металлом плита, перекрывающая вход в жилой блок, занимаемый экипажем и техническими специалистами.

Особо умилила табличка «Посторонним в»…

Это всё, что можно было на ней прочесть. Всё остальное было густо замазано краской.

– И кто же там, хе-хе, себя Пятачком ощущает? – спросил я сам себя, глядя на это, – сейчас мы его, хе-хе, на шашлык-то и пригласим…

Дверь я решил сразу не вскрывать, а попробовать попросить открыть нам эту дверь представителей корабельной команды.

И сделать это я хотел, чтобы удостовериться в том, что меня там видеть не хотят от слова «совсем».

Я нажал сигнальную кнопку и принял позу ожидания. Прошло минуты три и… Ничего не произошло! На мой зов вообще никто не откликнулся… Интересно, хммм, что у них там творится…

Но, для того, чтобы это доподлинно выяснить, надо попасть внутрь блока, так что я снова приложил к считывателю свою ладонь.

Тут, видимо, криптозащита была более изощрённой, нежели в других помещениях корабля.

Зоэ провозилась со взломом чуть меньше четырёх минут, и при этом издавала какие-то странные звуки в моей голове.

Воспринималось это, как натужное пыхтение, и мне даже послышалось что-то типа: «Это зачем же они её так крепят?», хотя слов «Аглицкая вещь» я так и не дождался.

Но, так или иначе, Зоэ удовлетворённо хмыкнула, и толстенная дверь начала втягиваться в переборку…

Я переступил через комингс, и двинулся вглубь жилого блока. По пути я не заметил ни одной открытой, или, хотя бы, приоткрытой двери. Всё было наглухо задраено, при этом около считывателей помаргивали красные огоньки, сигналя о том, что дверь заблокирована.

– Не хотят тут нас видеть, и разговаривать, как я понимаю тоже, – пробормотал я себе под нос, – не желают. Ну ладно…

Народ следовал за мной молча. Приданные гвардейцы нервно тискали свои штатные излучатели, девчонки тоже молчали и подозрительно озирались по сторонам, опасаясь какой-нибудь внезапной гадости.

– И это правильно, – подумал я удовлетворённо, – находимся мы, похоже, на территории, где по отношению к нам настроены негативно, а потому бдительность будет совсем не лишней.

Меня тоже изрядно нервировала гулкая тишина коридоров и тревожное мерцание красных индикаторов на дверях. И только тут я понял, какого дурака свалял.

Надо было просто отправить Боню посмотреть, что творится в многочисленных каютах принадлежащих членам экипажа. И сделать это надо было прежде, чем, вообще, сюда соваться.

И уже, исходя из данных разведки, планировать свои действия.

Но, слава Богу, ничего пока не произошло, а потому ещё не поздно Боню нашего этим озадачить.

Ну, и заодно, пусть он тогда посмотрит, что в ходовой рубке делается. Мы же как раз туда и направляемся, так что имеет смысл разузнать всё, что возможно…

Картинка, которую транслировал Боня, меня изрядно озадачила.

В заблокированных каютах мирно посапывали члены команды корабля.

Они спали, лёжа в своих противоперегрузочных капсулах.

– Ага, – подумал я, – легли они, значит, перед разгоном, как положено, а тут, откуда ни возьмись, из вентиляции усыпляющий газ вместо свежего воздуха повалил…

Но, если всех тут усыпили, значит, это кому-то было нужно.

Я сказал Боне, чтобы он не тратил время на осмотр всех этих спящих на боевом посту космонавтов, а вместо этого отправлялся бы прямиком в рубку.

Так или иначе, но ответы на все наши вопросы мы сможем получить только там.

В рубке наблюдался, мягко говоря, беспорядок. Можно, я думаю, и пожёстче выразиться… Там был бардак.

Судя по всему, там имело место быть столкновение тех, кто желал уйти с маршрута, и тех, кто хотел этому самому маршруту следовать и в дальнейшем.

Победили, судя по всему, те, кто был более мотивирован, то есть те, кому заплатили за этот прыжок в сторону.

И заплатили, похоже, хорошо. Из пятерых членов экипажа, находившихся в рубке, трое сидели перед пультами и, тихо переговариваясь, давили на сенсоры, осуществляя подготовку к манёвру выхода в обычное пространство.

Ещё два члена экипажа, перетянутые липкой лентой спали под стеночкой. Рядом с ними валялось две пустые ампулы и пневмоинъектор.

Всё понятно, когда курс был изменен волевым решением штурмана, те, кто не был предупреждён об этих шалостях начали возмущаться.

Ну, а поскольку они были в меньшинстве, их быстро подавили. То есть слегка побили, обездвижили и усыпили…

Гуманно, а могли бы и грохнуть…

– Надо бы этих, хе-хе, верных присяге, – я посмотрел на расслабленные лица чуть полноватого парня и невысокой женщины, которые и спали в уголке, – не забыть, а лучше сразу, как разберёмся с вредителями, переместить их в занимаемый нами ангар с эвакуационной техникой… Остальных с собой прихватить просто не успеем, одна побудка несколько часов, наверное, займёт. А у нас времени, по моим ощущениям, хорошо, если час остался, а, скорее всего, намного меньше.

Ну, ладно, им или повезёт, или нет… Всем помочь, к сожалению, невозможно.

Мы, наконец, подошли к двери, ведущей в ходовую рубку.

Тут я не стал проявлять ненужную вежливость, а с ходу приступил к принудительному вскрытию помещения, приложив руку к считывателю.

Дверь сопротивлялась не долго, и, протестующе шипя, уползла в переборку.

Когда я входил в рубку, на мне пересеклись взгляды всех троих бодрствующих членов экипажа. И не сказать, кстати, что в этих взглядах читалась радость от возможности лицезреть меня во всей моей красе.

Во взглядах этих изумление неумолимо сменялось растерянностью, густо замещенной на страхе.

– Ага, – злорадная мысль возникла у меня сама собой, – чует кошка, чьё мясо съела.

Только вот в этом случае наказание, ожидающее этих хмырей, будет гораздо более жёстким, нежели наказание проштрафившегося домашнего животного.

И они, похоже, полностью отдавали себе отчёт в этом. Я это понял, когда они, все трое, как по команде, потянули дрожащие пальцы к табельному оружию.

Я с кривой усмешкой наблюдал за их конвульсивными движениями, не предпринимая пока никаких действий.

А что дёргаться, если на всех на нас надеты высокотехнологичные доспехи, защита которых укреплена полями отторжения?

Тем более, что те полугражданские пукалки, заряды которых сейчас растекались по плёнке наших защитных полей ни при каких раскладах не могли преодолеть защиту.

Некоторое время они с остервенением жали на спусковые сенсоры своих излучателей, но, убедившись в том, что смысла это никакого не имеет, просто застыли в своих креслах.

И на лицах их проступил неподдельный ужас. Они ожидали того, что я сейчас со зверским выражением лица на них наброшусь, и натурально головы им по-откручиваю.

Но я то был уверен в том, что пока корабль на абордаж никто не взял, головёнки этим субчикам я в любой момент по-отшибать смогу.

А потому я скроил приторную физиономию и начал разговор:

– Судя по вашей реакции, вы надеялись, что я до вас не доберусь… – и сделал выражение своего лица ещё более дружелюбным.

Но, похоже, это моё дружелюбие напугало их аж до судорог. По крайней мере у того, что сидел справа от меня, начал дёргаться левый глаз.

А тот, что сидел прямо напротив попытался выдавить из себя какие-то слова, но в результате мой слух уловил какой-то нечленораздельный хрип.

– Значит так, господа пилоты, – я сменил голос и теперь в нём позвякивал металл, – ваши судьбы теперь зависят только вашего желания поделиться со мной нужной мне информацией.

Ну и лицо моё тоже сменило выражение на более устрашающее.

– Готовы ли вы со мной ею поделиться? – я вопросительно приподнял правую бровь, – Или вас нужно дополнительно простимулировать?

И тут пол под нами едва ощутимо качнулся, и всё как-то неуловимо поменялось. Так бывает, когда корабль выходит из гипера в обычный космос.

Ответ был для меня несколько неожиданным:

– Мы уже в обычном пространстве! – это прорезался голос у того, кто сидел от меня левее, – и ты сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь!

Он вскочил с кресла и обличающим жестом ткнул в направлении меня указательным пальцем.

В голосе его сквозили истерические нотки, а в глазах разгорался огонёк безумия.

Надо же, какая у него оказалась хрупкая и ранимая натура… При первом же стрессе кукуха поехала… И как это его до полётов то допустили то с такой неустойчивой психикой?

Ну да ладно, допустили, и хрен с ним… А то, что крыша у него прохудилась в самый неподходящий момент, делает его совершенно бесполезным для нас.

Хотя, нет, не совсем бесполезным, это я немного утрировал. Разговаривать с ним сейчас действительно, уже не о чем. Но он нам всё равно поможет.

Его судьба станет уроком для оставшихся двух его подельников.

На его примере они увидят, что шутки закончились, и лучше отвечать на мои вопросы быстро и исчерпывающе.

Иначе…

– Так вы отказываетесь отвечать на мои вопросы? – я постарался сконструировать поистине людоедскую улыбку.

– Да! Да! Будь ты проклят! Ты сдохнешь! Сдохнешь! Сдо… – это истерическое словоизвержение я прервал самым радикальным образом.

Голова оратора разлетелась мелкими красно-серыми ошмётками по помещению. Ещё бы, армейский излучатель, это штука внушительная. И результаты его использования по незащищённым целям могут серьёзно поразить воображение.

Я обернулся к двоим, оставшимся в живых. Они сидели с застывшими лицами, по которым медленно стекало то, что совсем недавно было мозгом их товарища.

– Ну так что, – я устало улыбнулся тому, что сидел напротив, – говорить то будем? – и подмигнул ему, для того, чтобы он думал, что я наглухо оторванный маньяк, и происходящее для меня не более, чем забавная игра.

– Б… Б… Будем, – сказал он полузадушенным голосом, бегая взглядом по сторонам.

– Не иначе, как будет тянуть время и врать, как сивый мерин, – такой вывод следовал из того, какие невербальные сигналы подавали его глаза и поза.

Сигналы эти полностью противоречили его словам, что меня, в общем-то, и не особо удивило.

– Истер, – я обернулся к подруге, которая смотрела на меня несколько осуждающе, – сможешь проконтролировать правдивость?

Всё таки, то, что я заставил повредившегося умом пилота пораскинуть напоследок мозгами, её немного расстроило. Хотя, до неё, кажется, брызги и не долетели.

– Смогу, – вздохнула она, – недовольно косясь на лишённый головы труп.

– Ну, тогда начнём, – я снова обернулся к тому, что сидел по центру, – только предупреждаю, что враньё и недостаточная откровенность могут очень плохо сказаться на вашем здоровье. Вплоть до летального исхода.

– Я п-п-понимаю, – выдавил из себя мой невольный собеседник, хотя глазки его бегать не перестали, из чего я сделал вывод о том, что он не верит в наши способности установить степень его правдивости. А зря.

Ну да ладно, моя совесть чиста, я его предупредил…

– И вас это тоже касается, – кивнул я второму, – так что готовьтесь облегчить душу.

Мы с Кириллом на ходу согласовали список интересующих нас вопросов, развели этих бедняг по разным углам, и, повесив над каждым из них акустическое поле, приступили к интервью.

Акустическое поле, как вы понимаете, было использовано для того, чтобы ни один из них не слышал ответы товарища.

Допрос длился около получаса.

Что я могу сказать? Они юлили, врали, кричали от боли, потому, что за враньё я, вернее Боня по моей просьбе, заставлял их испытывать боль. Боль невообразимую, запредельную, жуткую.

Поэтому процент вранья минут через десять снизился до приемлемой величины в десять-пятнадцать процентов.

Но, как вы понимаете, меня могла устроить только их стопроцентная откровенность.

Поэтому приходилось некоторые вопросы задавать по нескольку раз, сравнивать показания обоих допрашиваемых…

Картина вырисовывалась интересная, и, в тоже время, достаточно пугающая.

Как выяснилось, наш Овечкин опять всплыл, и начал гадить.

Я то думал, что ему хватит ума полностью исчезнуть с горизонта, но, как видите, нет.

А из того, что в этой подставе предполагается участие рейнджеров Союза Демократий, то, надо полагать, ноги растут именно оттуда. Никак демократы не успокоятся.

Это говорит о том, что, скорее всего, Овечкину сделали предложение, от которого он отказаться не смог. А, может быть, и не захотел.

Демократы могли предложить что-то, от чего он был просто не в силах отказаться.

Но это, в принципе, не имеет большого значения.

Так или иначе, а когда мы выберемся из этой переделки, надо будет окончательно решить вопрос с Петром Сергеевичем. Уж очень много неприятностей он доставляет.

Что касаемо демократов, то тут намного сложнее, это не отдельные личности, пусть даже и весьма могущественные. Тут мы имеем дело с системой. С государственным механизмом.

И эффективно противостоять этому накату я могу только в том случае, если мои интересы станет защищать государственный механизм другой державы, сопоставимой по своему могуществу и ресурсам. Держава эта, как вы поняли, это Российская Империя. И тут надо сделать так, чтобы мои интересы она защищала бы, как свои…

А для этого я должен стать для Империи, ну, очень важным и нужным человеком.

Это в моих силах, но тут надо, как это говорится, и рыбку съесть, и чешую продать…

То есть постараться обставить всё так, чтобы не быть сильно обязанным Империи. А то Государство Российское во все времена умело выжимать из подданных все соки, если это было необходимо…

Но, что-то я начал растекаться мыслею по древу.

А есть проблемы, решение которых отлагательств не терпит.

Первое, что я сделал сразу же, это, получив необходимые консультации от Зоэ, включил сигнал бедствия.

Штурман, кстати, проследив за моими действиями, скривился, словно ему лимон целиком скормили.

Ведь теперь время на поиски нашей посудины для имперских кораблей, контролирующих безопасность внутриимперского траффика, здорово сократится.

Запеленгуют они наш гиперпространственный сигнал и через считанные часы будут тут.