Текст книги ""Фантастика 2025-4". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

Вперёд не смотрел, чтоб не напрягать шею, поэтому жгучая боль в правой руке, пробившая уже начинающее мутнеть сознание оказалась неожиданностью. Твою мать! И тут же обожгло левый бок! Непроизвольный всплеск адреналина, так не нужный сейчас. Я огляделся по сторонам.

Мама дорогая! Да я же прошиваю скопление медуз!

Я задрал голову и еле-еле увернулся ещё от одной, здоровенной, чуть не влетев в неё лицом. Потом, почувствовав, как начинает неметь правая рука перехватил сверток с добычей в левую. Гребок.

Напоследок обожгло стопу, но тоже не сильно. Задрав голову, я как заворожённый, уставился в приближающийся борт лодки. Мир сузился до размеров этого небольшого куска коры. Не было ничего – ни медуз, что ещё продолжали висеть тут и там белесыми зонтиками, ни лиц склонившихся с борта людей. Только борт, как тёмное пятно в затухающем сознании, и поверхность воды, отсекающая меня от глотка воздуха. И моя рука, вытянутая в попытке поскорее дотянуться. Одна.

Я уже не осознавал, как вцепился в борт, как подтянулся на руке и, буквально выдернув голову из воды, сделал вдох. Сознание на секунду всё-таки отключилось.

Но лишь на секунду, ибо, придя в себя, я почувствовал, как чьи-то руки удерживают меня за плечи, не давая вновь соскользнуть в волны.

Наставник и шаман, два старых пня.

На губах шамана играла улыбка, будто он в лотерею выиграл. Не меньше, чем «Волгу».

Взгляд Наставника… Удивление, смешанное с неверием. Что, дед, что-то невозможное увидел? Сошествие инопланетян? Заговорившую рыбу?

А над стариками, выпрямившись во весь рост, со скрещёнными на груди руками стоял Ситу. Странно. Ни ярости, ни злобы или обиды. Сухой, ничего не выражающий, не мигающий взгляд.

Я спохватился, заозирался.

– Где? Вы видели? Я же поднял…

Ситу наклонился, что-то подобрал со дна лодки. Повертел в руках свёрточек с маленькой морской звездочкой… и выбросил её в воду!

– Видели, – дёрнув щекой буркнул Ситу. – Поднял… Я подтверждаю.

И отвернулся.

Старики помогли мне влезть в лодку.

– У тебя кровь, – показал шаман взглядом.

– Где? – тупо переспросил я, мазнул руками по правой стороне головы.

На пальцах кровь. И тут же, словно включили боль. Ай, бл…

– Ни чё, старый друг, – усмехнулся Наставник, приходящий в себя, – зато теперь я вижу перед собой почти готового человека глубин. А уши? Уши у нас у всех такие…

* * *

Правая рука шлёпает по воде. Она ещё плохо слушается, и её приходится просто бросать, сделав гребок. На предплечье наверняка останется шрам, сейчас там багровый рубец – след от ожога медузы. Бок и нога пострадали меньше и почти не болят. Тупо ноет правая сторона головы. Боль уже не резкая, терпеть можно.

А ещё сильно горят новые татушки – по одной косой черте от того места, где косточки образуют ключичную впадину, и сантиметров по пять, в направлении сосков.

Способ нанесения заставил меня содрогнуться – сначала надрезали кожу небольшим костяным ножичком. Больше всего мне он напомнил зуб акулы, со сколотым для остроты краем. А потом втирали в кровоточащие бороздки растительный краситель, смешанный с золой. Да тут половина, от заражения крови завтра откинется! Но, судя по виду окружающих, такой способ никого не удивил.

– Представляешь, Хеху, мы стали людьми глубины! Вот бабушка обрадуется. ещё никто из моих предков не был ныряльщиком, а я – стал!

Глазёнки малыша сияли от счастья.

– Ты сначала обучение пройди, – снисходительно бросил один из друзей Кая. – Да получи вторую такую. Вот тогда только, ты станешь настоящим человеком глубин!

– А если не пройду? – округлил испуганные глазёнки Хэч.

– У тебя и эти сдерут.

Хотел было подойти к Руйхе, поздравить, но рядом с ней неотлучно находился немолодой, немного скрюченный ныряльщик. Отец? Вроде девушка про отца говорила.

Зато боковым зрением поймал короткий, заинтересованный взгляд первой красавицы племени. Впрочем, когда повернул голову в её сторону, Айха тут же стёрла с лица интерес и ответила таким холодным недоумением, типа: «Ты что за червяк?» Но, похоже, эта игра взглядов не укрылась от влюблённого Ромео.

Уж не знаю, это, или прочая «личная неприязнь» подтолкнули Кая на очередную выходку.

Мы успели отгрести метров триста, может четыреста. Я, как обычно, отпустил основную толпу вперёд, чтоб не затолкали в каше, и отправился следом. Пришлось идти кролем, в локте правая рука сгибалась плохо, хорошо хоть плечо работало, позволяя проворачивать её на гребок.

Все лодки – с родителями, с «первыми лицами» – ушли сопровождать толпу. Как я заметил, плыли только Ученики. Тех, кому не повезло, везли в лодках.

Тогда-то на меня и набросились, сразу четверо.

Кто-то вцепился в пострадавшую руку, выламывая её в суставе. Двое вцепились в ноги и стали тянуть вниз. Наверно, среди этих двоих был и Кай, так как четвёртый его приятель, навалившись, стал обеими руками вдавливать мою голову в воду.

Вот этому не повезло первым из их четверки. Вместо того, чтоб пускать пузыри, пытаться позвать на помощь, вырываться, короче – всячески расходовать воздух, я подловил момент, когда его тушка заняла наиболее выгодное положение, относительно меня, и влепил ему хороший апперкот с левой. Что называется: «под дых». И тут же второй, в печень. Теперь уже просто потому, что так удачно подставился.

Руки с головы тут же исчезли.

Воздух, это самое необходимое, когда ты в воде. Не иметь возможности сделать нормальный вдох, когда до ближайшего берега с полкилометра – это неприятно. Мысль, что после такого удара можно и не доплыть, отрезвляет любую горячую голову.

Мы успели погрузиться достаточно, метр над нами был точно, когда я занялся тем, кто выкручивал мне правую руку.

Набедренная повязка слабая защита яиц. Вернее – совсем не защита. Бить не стал, есть движение покороче, и более экономичное, с точки зрения расхода воздуха. Я просто протянул левую и сжал в кулак бубенцы противника.

Ну, уж простите, я, вообще-то не из тех, кто хватает мужиков за причинные места, но сейчас не до сантиментов или гомофобии. Зато, бедолага тут же выпустил мою многострадальную руку и, опрометью, бросился на воздух.

Минус два.

Время заняться любителями цепляться за ноги. Я сложился в поясе. Двое пацанов, вцепившихся мне в голени, прижимали их к груди, а сами выпучились на меня. Потянулся к Каю, но тот, тут же, отпустил ногу и порскнул на поверхность. Его приятель повторил манёвр.

Я тоже всплыл.

На поверхности один из нападавших судорожно пытался вдохнуть, из последних сил удерживая голову над водой. Второй хапал воздух и тут же пропадал – так его скрючило. А двое других набросились вновь.

Всё-таки силы были не равные. Я один, с бессильно обвисшей рукой, против двоих, не пострадавших…

– А ну, прекратили! – раздался почти над головой грозный окрик.

– Не мешай! – яростно выкрикнул Кай и, вдруг, словно с разбегу в стену врезался: дёрнулся, обернулся… – Но… папа…

Над нами возвышался Ситу, во весь рост стоя в раскачивающейся на хорошем волнении лёгкой лодочке.

– Я сказал, прекратили! – не терпящим возражений тоном повторил Отец глубин. – Кто решит не внять мне… Пусть идёт рыбу ловить или… – губы скривило презрительной усмешкой, – в земле ковыряться, – добавил, кривясь. – Сегодня в касте земли освободилось местечко.

Драка в воде, как по волшебству, прекратилась. Двоих, того кому я пробил «под дых» и второго, болезненно сжимающего коленки подняли в лодку. Ситу протянул руку и мне.

– Ну, – сказал выжидательно. – В лодку. Ученик глубин.

– Спасибо, – бросил я как можно независимее, – но вождь сказал, что на обратном пути места в лодке для меня не будет!

– Я вижу, у тебя одна рука не работает, – Ситу говорил, словно, через силу сохраняя равнодушие.

– Можно подумать, я и с одной не доплыву, – не меняя тона, ответил я. Потом добавил, чуть тише, – Но, всё равно, спасибо.

– За предложение?

– За то, что отозвал этих придурков, – я презрительно взглянул на скорчившихся в лодке пацанов. На тех двоих, что остались в воде. – Не придётся их убивать… Ведь племени нужны ныряльщики?

И, развернувшись в сторону рифа, я продолжил плыть. Фигня какая! Плаванье кролем, одной рукой – моё любимое упражнение! Ещё Катясемённа задалбывала им в своё время, можно подумать, я каких-то полкилометра не одолею!

От мысли: «А может, напрямки, в деревню?», – пришлось отказаться. Когда, наконец, догрёб до барьерного рифа, откуда можно было пешком вернуться на «большую землю», ноги уже не держали. Я, шатаясь, выбрался из воды, плюхнулся на задницу и бездумно уставился вдаль.

Все лодки, сопровождавшие плывших Учеников, разворачивались, держа курс на деревню. Некоторых счастливчиков взяли в лодки. Забрали и Кая с последним его приспешником, Айху увёз отец, кто увёз Руйху, не заметил. Может тоже отец?

Ножками в деревню отправились я, болтушка Алеки, малыш Хэч, и парень, что уже представлялся, когда мы только собирались переходить к пронырам. Оказалась с нами и девушка, единственная, кроме Айхи и Руйхи, прошедшая испытание. Две другие провалились.

– Давайте познакомимся! – несмотря на усталость Алеки, похоже, не потерял способности молотить языком. – Нам ведь предстоит вместе учиться! И потом… возможно…

– Зачем, Алеки? – удивился третий парень. Он, в отличие от болтуна был немногословен. – Мы с тобой выросли в соседних домах, и Телу́а я с детства знаю.

Точно! Со скрипом шевельнулись извилины, они же все из одной деревни!

– Ну и что? – пожал плечами неунывающий Алеки. – Мы знали друг друга как кто? Как люди касты сетей? И, тем более, мы тут не все знакомы.

Взгляды скрестились на мне.

– Я Хэч! – радостно заулыбался малыш.

– Я помню, Хэч, – кивнул я парнишке, от чего его улыбка стала ещё шире, – а ты, Алеки, – показал утвердительно на болтуна. – А ты… Хеми… кажется. Извини, если напутал, устал сильно.

– Ты прав. Я – Хеми.

– А вот как зовут тебя, – посмотрел я на девушку, – извини, не знаю… Хотя могу догадаться. Ты, Телуа?

– Да, – немного смущённо подтвердила та.

Непроизвольно я задержал взгляд. Ну… девушка, как девушка. Не представительница касты земли, конечно, но даже до Руйхи далеко. Невысокая, худенькая. Маленькая грудь скрыта платьем из растительных волокон – рыбацкие женщины не сильно отличались по одежде от представительниц моей прежней касты. Бёдра почти не выделяются. Личико миловидное, но ничего особенного.

– А ты Хеху? – не спросил, а скорее уточнил Хеми.

– Да, меня так звали… Раньше, – кивнул я. – Но я предпочитаю, когда меня зовут Скат.

* * *

Вечерело. Солнце вот-вот должно было закатиться, и, по традиции тропиков, на остров тут же опустится ночь.

В деревне явно готовились к празднеству. Прямо на пляж рядом с лодочными «ангарами» вытащили циновки, посередине будущего застолья начали складывать дрова. Ого, у нас ещё и костёр будет! Лучше б дали пожрать, прямо сейчас. С утра ни крошки. Тяжкий день выдался.

И он, похоже, не закончился.

– А ну стой, червяк! – прямо на меня, сверкая белками вытаращенных глаз, бежал Каналоа, тот самый «рядовой-безухий». При этом он размахивал даже не дубиной, скорее наскоро выломанной палкой, кое-как очищенной от веток.

Я, на автомате, проследил его путь. И, конечно же, на краю пляжа, у ближайших пальм уткнулся взглядом в довольного Кая. Эх, вот ты никак не уймёшься!

– Стой, крыса! – воина переполняла злоба и радость. – Не беги, и ты умрёшь быстро!

Я успел оттолкнуть подальше шедшего со мной бок о бок Хэча, в который уже раз поднырнул под занесенную с дубиной руку, на проходе подставил подножку. Каналоа ожидаемо растянулся на песке, уронив дубинку.

Внезапно, словно чёртики из коробочки, откуда-то возникли двое воинов, парня тут же скрутили.

– Каналоа! – рык Аты резанул по ушам. Отец войны в сопровождении ещё двоих-троих бойцов не торопясь подходил к месту происшествия. Позади виднелась любопытствующая мордочка Айхи. – Тебя изгнали из людей войны! Как ты посмел взять в руки оружие?

– Отец войны! – удерживаемый за руки бывший воин с безумно-радостной улыбкой уставился на Ату. – Я смог! Я поймал его! Ты видишь? Смог! А-ха-ха-ха! Я снова стану воином, – заорал он, задрав голову, словно обращаясь к небу.

О-о-о-о, братан, а с головой-то у тебя проблемы…

Похоже, Каналоа слишком много сил вложил в мою поимку, и на этой почве слегка «поехал крышей». Такое бывает, особенно на войне. Кстати… только сейчас я обратил внимание на большие ссадины у него на щеках. Да это же следы сведения татуировок воина с лица! Интересно, чем оттирали, песком? Какой-нибудь пемзой?

– Каналоа, – продолжал бушевать Ата, – мало того, что ты показал себя никчёмным воином, не способным ни на что, так ты ещё осмелился поднять руку на Ученика глубин? Да, будь ты, после такого, трижды сыном моей покойной сестры, я, всё равно, не буду спасать тебя от смерти!

– Но… Я… Я же поймал его… – уже не так напористо и уверенно повторил парень. Его взгляд с Аты перекинулся на меня, обежал всю тушку и замер на свежих, всё ещё багровых и воспалённых рубцах под ключицами, в местах нанесенных татуировок.

– Но… Я… – повторил он растерянно.

Вдруг его лицо перекосило яростью, резко скрутившись, он оттолкнул одного воина, затем вырвал из-за пояса другого нож и бросился на меня.

Дальнейшее я видел, как в стробоскопе:

Вот Каналоа с выпученными глазами распластался в прыжке, вытянув руку с кинжалом. Воин на заднем плане, упустивший пленника, стоит раззявя рот.

Вот я делаю шаг левой ногой в сторону с линии атаки.

Вот я перехватываю вооружённую руку, а моя правая ступня влетает Каналоа в коленку.

Вот моя левая рука бьет Каналоа в локоть, загибая руку с ножом…

В следующий миг противник уже на коленях, с завернутой за спину вооружённой рукой. Скручивая кисть безумцу забираю деревянный нож. Удерживая левой за вывернутую руку, правой приставляю нож к горлу противника.

Дальше «кино» запустили в нормальном режиме – кинувшийся было вдогонку за Каналоа воин, затормозил в метре от нас. Второй, спустя секунду, присоединился, на всякий случай, перехватив поудобнее дубинку.

– Отлично, мальчик, – передо мной вышел Отец войны. Воины тут же уважительно попятились. – Убей его, и я гарантирую тебе место, среди моих людей. Нашему острову нужны хорошие воины… Может быть, ты когда-нибудь даже сможешь занять моё место…

Мгновенная оценка ситуации: Ата передо мной, Ману сбоку, но тоже в поле зрения. Два бойца за спиной Отца войны. Люди, удивлённые, ошарашенные, начавшие окружать небольшой пятачок пляжа…

– Стать воином? Не, батя… В смысле, Отец войны, – я устало усмехнулся. Выдохнул, словно проколотый шарик. – Вот… – убрал нож от горла неудачника, крутанул в пальцах, привыкая к балансу, и с короткого замаха вогнал его под ноги Ата. – И вот… – отпустив пленника, я пинком отправил бедолагу туда же.

– Я Ученик глубины, – ткнул пальцами в рубцы, на месте будущих татух, – там теперь мой дом.

Видел я, как у вас устроено: та же армейка – казарма, для молодых-неженатых, я начальник – ты дурак, и приказ старшего, как руководство по жизни. Хватит. Мне нужен пляж, шезлонг… Можно какую-нибудь девочку на коленки посадить. И стаканчик чего-нибудь…

– Не хочу я становиться одним из твоих. Я своё отвоевал…

Ата взглянул с сомнением. Потом тряхнул головой, словно говоря: «Да не, послышалось».

Но тут сбоку к Каналоа шагнул Ману.

Раз! За шею вскинул тело вверх.

Два! В руке мелькнул каменный нож…

Три!..

– Это твоё, – Ману протянул мне отрезанное ухо.

– Что?! – я пытался осмыслить увиденное.

– Ты его победил. На поединке, – откуда-то нарисовался вождь, снова в громадном ожерелье и шапке с перьями. – И должен был забрать жизнь. Но зачем-то оставил этому… человеку. Значит, – вождь пожал плечами, – его жизнь – теперь твоя.

– А… – я тряхнул головой, всё ещё не придя в себя, – что мне с ним делать?

– Не знаю, – вождь хмыкнул, – что хочешь. Это твоё.

Он ещё раз окинул взглядом меня, распростёртого на песке Каналоа, стоящих рядом…

– Пойдёмте уже праздновать! – и первый отправился к расставляемой на циновках еде.

– Держи! – настойчиво повторил Ману, по-прежнему протягивая отрезанное ухо. – Это твой трофей. Кстати, – буквально проворчал себе под нос, – надо ещё два отдать, раз твои.

– Спасибо, – ничего умнее сказать не получилось.

Я принял… хм, трофей.

– Только! – Ману поднял вверх палец. – Носить трофеи на шее ты не имеешь права. Ты не воин!

– А…

– Твоё дело, – кинул мне «правая рука» и, отвернувшись, зашагал к разгорающемуся костру, вслед за уже ушедшим туда же Атой и вождём.

– И чего мне с тобой делать? – я посмотрел на сжавшегося на песке человечка, зажимавшего кровоточащий порез.

– Я расскажу.

Меня словно холодом обдало. Обернулся как от пинка. Шаман, собственной персоной. Стоит, опирается на посох, в полированном навершии которого пляшут, отражаясь, язычки пламени. Смотрит пристально на меня.

– Ты подарил этому человеку жизнь, несмотря на то, что победил в поединке. Теперь он твой. Вне каст, вне семьи. Твоя собственность.

– А-а-а…

– И вот ещё… Скат. Приходи, когда найдёшь время. Кажется мне, у нас есть о чём поговорить.

И почему-то у меня возникло такое чувство, что седой старик обращался сейчас не к маленькому мальчику, из касты земли. А ко мне, Константину Мантину, отставнику с позывным «Скат» и бывшему владельцу маленького магазинчика «Шины-Диски» на авторынке небольшого сибирского городка.

* * *

– Я поздравляю тебя, Скат. У тебя получилось! Ты, всё-таки, станешь человеком глубин.

Не стал ещё, мысленно вздохнул я. И не «я», а «мы».

– Нет, Скат, ты.

И как же? Я, через какое-то время, стану ныряльщиком, а ты?

– А я? А мне пора…

В смысле? Я аж подобрался. Ты чё, матрос? Куда собрался?

– Туда, куда мы все уйдём, рано или поздно…

Так, стой! Ну-ка, отставить! Ишь, помирать собрался.

– Я так часто умирал, за последнее время, что мне уже не страшно. Даже как-то… привычно.

В смысле: «Часто умирал»?

– Каждое твоё погружение. Я, человек земли, Скат, ты разве забыл? Мне нельзя в солёную воду… Ты же помнишь? «Если крысу сунуть в воду, она умрёт».

Да… Ты что?

– Прощай, Скат. Спасибо тебе за всё. За несколько дней я прожил такую жизнь, которую мне и за век было не прожить. Хотя сколько мне того века было отпущено?

Человечек в моей голове явственно вздохнул.

– Проследи, чтоб первого сына сестры назвали Хеху. И не обманывай Руйху. У вас будет замечательная семья.

Да… Ты что, брат? Ну-ка стой! Поговори со мной, не уходи!

Но мне уже никто не ответил. А, подняв глаза, я вновь уткнулся во внимательный взгляд шамана.

* * *

Ярко пылал костер, разгоняя ночную тьму, освещая пляшущих вокруг костра мужчин. Родители и прочая родня новых Учеников. Радуются.

Я уже набил брюхо и довольный расположился на ещё тёплом песочке. Хорошо!

Изредка я ловил заинтересованные взгляды Айхи. Рухи рядом не было – всех пятерых отпрысков людей глубин забрали родители. Сегодня они проведут последний вечер с семьями на земле людей глубин – на маленьких островах в дальней части лагуны. Ведь с завтрашнего утра все мы отправимся на риф Учеников, чтоб сойти с него людьми касты глубин… Или не сойти совсем.

По-хорошему, и я сейчас должен был быть со своей семьёй, в посёлке людей земли, но… Ради Хеху я может быть и пошёл бы туда, а сам? Нет. Нет у меня на этом острове родни… Ну, разве что, сестра.

Идти на разорённую базу тоже не хотелось. Что мне там, совсем в одиночку сидеть? Раньше, хоть собеседник был…

В общем, я позволил Хэчу уговорить меня остаться сегодня вечером с его семьёй. Отец, невысокий, щуплый рыбак, уже пожёванный жизнью, хоть и не старый. Мать, такая же маленькая, невзрачная словно мышка. И младший братишка, лет пяти наверно, любопытный и подвижный.

Впрочем, где-то недалеко, с видом побитой собаки и совершенно потерянный, ещё приткнулся Каналоа. Я замотал ему рану на голове, приложил компресс из листьев. Даже попросил накормить. А что теперь делать с этой, внезапно обрушившейся на мою голову обузой? Завтра разберусь, не колыхайте меня сейчас.

Самого меня накормили от пуза жареной рыбой и печёным бататом. Запивали всё простой водой. Эх, где мои кокосовые коктейльчики? И вообще, люди! У вас тут фруктов валом, вы что, не могли какую брагу поставить? Не поря-я-ядок. Пора исправлять ситуацию.

Кажется, меня сейчас срубит, и я засну прям тут, на пляже, под ритмичные притопывания и прихлопывания ладонями в ладони, по ляжкам и груди, под многоголосые распевы и удары в какое-то подобие деревянных бубнов.

Сознание уже путалось, хоть мозг, по привычке, и пережёвывал информацию, стараясь рассовать по полочкам.

Бронза… Надо будет разведать, откуда вы тут бронзу нарыли? Мне очень-очень нужен хороший водолазный нож.

Веки тяжелели, поднимаемые уже с трудом.

И последнее…

Каучук. Та смола, что я сдирал с себя, когда вылез из пещеры. Это был он – каучук, уж я-то, торговавший шинами и державший шиномонтажку, знаю, как выглядит эта недо-резина. А это значит…

Чёрт, похоже, новая жизнь мне понравится!