Текст книги ""Фантастика 2025-4". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

Соавторы: Владимир Брайт,Рик Рентон,Игорь Лопарев,Игорь Чиркунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 159 (всего у книги 343 страниц)

Глава 22
Пыточная

Судя по тому, что пришли за мной только на следующее утро, те, кто думают, что захватили меня и теперь могут делать со мной всё, что угодно, решили таким образом вывести меня из равновесия. То есть мне дали возможность самому вывести себя из этого самого равновесия, страдая от всяческих дурных предчувствий. Так сказать, создали условия для того, чтобы я хорошенько психологически дозрел.

И, следует признать, что кое-что в этом направлении им удалось.

Нет, не подумайте, что меня мучили опасения за свою жизнь и страх неизвестности. Сами понимаете, что в себе и будущем своём я был абсолютно уверен и ни капли не сомневался в том, что зло будет наказано, а добро, в моём, разумеется, лице, хе-хе, непременно восторжествует.

Меня бесило то, что время, которое я провёл на скрипучей панцирной кровати, застеленной одеялом мышиного цвета, я мог бы прожить с гораздо большей пользой. Ну, если и не с пользой, то уж точно, намного содержательнее и приятнее.

Так что звук открывающейся двери я воспринял с некоторым облегчением. Этот звук возвестил о том, что события, пусть даже и очень неспешно, но продолжают развиваться. И, как я был уверен, вектор развития этих событий будет для меня благоприятен.

В комнату, где я находился, вошли два здоровенных типа, облачённых в штурмовой полицейский доспех. Я подумал, что это, наверное, кто-то из тех, кто меня сюда вчера и приволок.

– Лицом к стене, руки за голову! – бодро скомандовал один из них.

Я так предположил, что команда эта мне была адресована, хе-хе. Но у этих бычков нос не дорос, чтобы мною командовать. А поскольку у них нет никаких рычагов, чтобы меня вынудить своим приказам следовать, я позволю себе немного покапризничать:

– Нихачу, – ответил я, намеренно коверкая слова и придавая своему голосу настолько капризную окраску, насколько это было возможно.

Мало того, я ещё и мордаху соответствующую скроил.

Ребята явно опешили. Не ожидали они такой наглости. Они, скорее всего, рассчитывали, что я подчинюсь. Наивные.

Но, следует отдать им должное, тупили они очень не долго, и решили убедить меня следовать их указаниям, пользуясь привычным и, похоже, очень хорошо отработанным способом. То есть они перешли сходу, без каких-либо прелюдий, к избиению моей многострадальной тушки.

И тут я понял, что это какие-то новенькие. То есть, вчера мною занимались, определённо, совсем другие люди.

Иначе, эти ребята наверняка были бы в курсе того, что пинать меня совершенно бесполезно, так как в процессе этого у меня даже причёска не растреплется.

И единственным результатом, которого они достигнут, будет только то, что они как следует вспотеют.

Минут десять меня пинали. Потом, как я и прогнозировал, до них дошло, что занимаются они чем-то не тем.

Мордаха моя оставалась всё такой же капризной, плюс к тому, я старался всячески показать, что мне скучно.

И глядя на всё это, один из них, скорее всего, старший, вздохнул и обернувшись к своему напарнику, расстроенно сказал:

– Бесполезно, – после чего уже почти нормальным голосом обратился ко мне, – выходи в коридор, – и с ожиданием на меня уставился.

По крайней мере, я так подумал, так как через зеркальное стекло шлема я не мог увидеть, куда конкретно он смотрит.

Тут я решил, что можно ещё немного поизгаляться над беднягами и всё так же капризно заявил:

– Хочу на ручки!

Ответом мне было сдавленное рычание. Но, так или иначе, меня взяли за руки, взвалили на плечи. А если учесть то, что оба этих лба были заметно выше меня, при движении ноги мои смешно болтались в воздухе, на доставая до пола.

И вот таким макаром они меня и вытащили в коридор.

Меня тащили, сначала, до лифта, который поднял нас на один из более высоких ярусов, а потом ещё и по лабиринту переходов.

В конце концов я и мои носильщики оказались в просторном помещении, залитом мертвенным голубоватым светом.

Стены тут были облицованы белой кафельной плиткой, навевая нехорошие ассоциации с моргом, или, если точнее, с прозекторской при этом самом морге.

Сходство усиливалось тем, что на обитых цинком столах были разложены блестящие никелем инструменты, похожие на хирургические.

Хотя нет, не на хирургические, а на пыточные, так точнее будет.

Единственная деталь интерьера, которая говорила о том, что это не прозекторская, была замечена мною не сразу. Блеск пыточных орудий меня немного отвлёк.

Так вот, деталью этой было металлическое кресло. В прозекторской таких кресел не бывает. Трупы не нуждаются в креслах, а живой человек в подобное кресло добровольно отказался бы садиться.

Отказался бы хотя бы потому, что всё оно было покрыто какими-то красно-коричневыми подтёками… И это при том, что всё вокруг буквально сверкало чистотой.

Не иначе, как эти подтёки, это тоже бутафория, призванная способствовать моему, хе-хе, психологическому размягчению. Так сказать, ещё одна маленькая деталь, стимулирующая мою общительность и готовность отвечать на любые вопросы.

В глаза так же бросались фиксаторы, крепящиеся на подлокотниках.

Да и вообще, там всяких конструктивных изысков на этом кресле было вдоволь. Мне кажется, там и портативный «испанский сапог» вмонтирован, да и вообще, были признаки того, что эта конструкция может и в «железную деву» трансформироваться…

В общем чудо конструкторско-палаческой мысли. Её квинтэссенция, хе-хе.

Я на всякий случай попросил и Боню и Проньку быть поблизости, так как вид всей этой машинерии, созданной пытливыми умами заплечных дел мастеров меня немного обеспокоил.

То, с какой основательностью эти ребята подошли к вопросу обеспечения разговорчивости своих клиентов заставило даже меня опасаться того, что мои защитные поля могут и спасовать. Ведь если меня на дыбу повесят, например, то убережёт ли меня от травм навороченный серёгин девайс?

Это вопрос, ответ на который может быть получен только эмпирическим, то есть, проще говоря, опытным путём.

А я что-то не расположен получать негативный опыт, а потому и призвал петов, которые в критический момент могут помочь с устранением персонажей, доставляющих мне неприятные ощущения.

– Теперь готовься, – гыгыкнула в глубине моего сознания Зоэ, явно наслаждающаяся разворачивающимся действом, – сейчас сюда зайдёт огромный, пузатый, волосатый мужик в заляпанном кровью фартуке из грубой кожи и с красным колпаком, полностью зарывающим лицо.

– Ага, – внутренне хмыкнул я, – я тоже предполагаю нечто подобное.

Но тут мои ожидания не оправдались.

Как только мои конвоиры, оказавшиеся ещё, в добавок ко всему, не только простыми вертухаями, а ещё и ассистентами хозяина этого облицованного кафелем склепа, усадили меня в кресло и надёжно зафиксировали, неприметная дверь в дальнем углу с душераздирающим скрипом начала приоткрываться.

В комнату вошёл человек. Просто человек. В слегка помятом сером, как-то самое одеяло, костюме.

И, если бы не соответствующий интерьер, то за дознавателя и палача в одном лице никто его бы и не принял.

Он производил впечатление заштатного представителя офисного планктона. Да, и воротничок у него был явно не свежим. И галстук кричащей попугайской расцветки, резко контрастирующий со всем остальным его обликом.

Полная безвкусица, в общем.

Но, к моему удивлению, оба мордоворота, стоявшие по бокам моего кресла, заметно подобрались, и даже, как мне показалось, предприняли попытку встать по стойке «смирно». Впрочем, получилось это у них на слабую троечку.

Вошедший, тем не менее, окинул удовлетворённым взглядом обоих своих подчинённых, что-то пробормотал себе под нос и подошёл ближе.

– Здравия желаем, – заорали вдруг оба молодца, что стояли по бокам кресла.

Это было, гммм, неожиданно.

И, если бы не затейливые фиксаторы, которые исключали моё малейшее движение, то я бы, наверное, заметно подпрыгнул на этом кресле, настолько неожиданным для меня был этот вопль.

Скерый человек, тем не менее, довольно улыбнулся.

И, вы знаете, не смотря на то, что я был уверен в том, что никакого вреда мне тут причинить не смогут, от улыбки этой по спине проскакало стадо мурашек, с кулак, наверное, размером. Характерная такая улыбочка маньяка-садиста.

– Итак, давайте познакомимся, – бесцветным голосом произнёс серый человек, глядя на меня, – впрочем, вас я знаю, вы мелкий провинциальный аристократишка, которому посчастливилось стать владельцем меркокситовых рудников и к которому неизвестными путями попали прорывные технологии, заинтересовавшие даже моего шефа.

– Ну, своего имени я и не скрываю, – я решил ответить, так как я тоже заинтересован в диалоге и получении информации об организаторах всего этого безобразия, – а вот вас вижу впервые, а потому было бы здорово, если бы вы представились.

– А вы, я смотрю, не робкого десятка, – он посмотрел на меня рыбьим, бесстрастным взглядом, после чего назвал себя, – что ж, я принадлежу к фамилии Скуратовых-Бельских. А зовут меня Григорий Лукьянович – и выжидательно на меня посмотрел, ожидая, наверное, что мне что-то известно о нём, или его, как он выразился, фамилии.

Но, похоже, что выражение моего лица его расстроило, и на нём он, вместо узнавания, прочёл мучительную работу моей мысли, пытающейся припомнить, а не попадалось ли мне что-нибудь похожее. Но, кроме сказки о Малюте Скуратове, вершившем расправы по указанию не менее мифического, чем он сам, русского царя Иоанна Грозного, ничего вспомнить не мог.

Но тут прорезалась Зоэ. Уже привычным мне противным голосом нудной училки она поведала мне следующее:

– А, кстати, Малюта – это всего лишь прозвище опричника Скуратова, – сказала она, – а его полное имя – Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский, – и рассыпалась мелким издевательским смехом.

– Жаль, что имя моё вам ничего не сказало, – вздохнул серый человек, – но, ничего, и ваша безграмотность и небрежение родной историей будут надлежащим образом наказаны.

Я подумал, что говорить ничего не надо, хотя про себя и отметил, что легенды приписывали Малюте Скуратову жестокость. И, в то же время, он беспрекословно служил самодержцу. А этот о каком-то шефе говорил. Если бы он на Императора работал бы, то так бы и сказал бы.

Хотя, он, вполне может статься, и на Императора работает, но вот обработку моей тушки с целью развязывания языка ему заказал, определённо, кто-то другой. И вот этот-то кто-то мне и нужен, скорее всего.

И, для того, чтобы на этого кого-то выйти, следует сейчас рот держать на замке, и только после того, как этот рыбоглазый изувер убедится в собственной несостоятельности есть смысл поднимать вопрос о возможности разговора с его шефом. Тет-на-тет, как любил в таких случаях говорить мой сослуживец Поль.

Значит, в несознанку ухожу, хе-хе.

Следующие несколько часов прошли весьма занимательно. Что только этот тип, и его подручные, со мною только не пытались сделать. Меня и током бить пытались, опутав электродами, и инъекции делать, и банально загонять иглы под ногти…

Но после того, как я со скучающим видом высидел под капающей на моё темечко водой время, достаточное для того, чтобы гарантировано сойти с ума, к моим палачам пришло понимание того, что что-то явно пошло не так, как они ожидали.

Это было видно по их усталым и, одновременно, растерянным лицам…

Да-да, подручные главного душегуба, которые изо всех своих сил пытались показать своему боссу свою удаль и стремление выполнить порученное должным образом так упарились, что поснимали свои доспехи.

Но, как вы понимаете, им это ни в коей мере не помогло.

Я сохранял на лице мину скучающего аристократа.

Решив, что наконец пришло время, когда можно начинать обсуждать действительно интересующий меня вопрос, я посмотрел на господина Скуратова-Бельского и наконец заговорил.

– Я уже понял, что вы что-то таки стремитесь узнать, – дражайший Григорий Лукьянович, кстати, к этому моменту уже настолько отчаялся хоть что-нибудь от меня услышать, что аж вздрогнул от звука моего голоса, – но, я так понял, что вы, потомок легендарного Малюты, всего лишь слуга…

– Вспомнил таки, подлец, – не без удовлетворения пробормотал серый человек.

Что делать, даже палачам, как оказалось, некоторое тщеславие не чуждо, хе-хе.

– Да, информация нужна не мне, – продолжил он, – мне, так на тебя плевать с высокой колокольни, – тут он усмехнулся, – но мой покровитель хочет, что бы ты ответил на некоторые вопросы… А мне никак не удаётся добиться от тебя нужной разговорчивости. И этот вопрос интересует уже меня. Я с подобным впервые сталкиваюсь, – несколько обиженно добавил он.

Ну да, происходящее ставит под вопрос его профессионализм. А это его изрядно беспокоит.

– Пусть это будет моим маленьким секретом, – жеманно ответил я, – но я хочу вас, уважаемый Григорий Лукьянович, обрадовать…

– И чем же ты, мерзавец, меня обрадовать хочешь? – он посмотрел на меня с некоторой надеждой, хотя и мерзавцем обозвал.

– Принципиально я не против поговорить, – Скуратов аж просиял от радости, но тут я его чутка обломал, – но говорить я буду только с вашим, как вы изволили выразиться, покровителем.

Тот немного поскучнел, подумал и неприязненно сказал:

– Как вы выразились, принципиально подобное возможно, но учтите… – окончание фразы прозвучало угрожающе.

– Что мне следует учесть? – поинтересовался я.

– А учесть вам нужно то, что если бы с вами не договорился только я, то у вас оставался шанс, пусть и микроскопический и иллюзорный, но, тем не менее, шанс остаться в живых…

– Ага, и вы хотите сказать, что если я не смогу найти общий язык с вашим шефом. То такового шанса у меня уже не будет?

– Совершенно верно, – радуясь, наверное, моей догадливости сказал рыбоглазый, – тогда я попрошу вас посидеть в этом кресле, удобство и функционал которого, я надеюсь, вы всё-таки оценили по достоинству…

– Да уж… – буркнул я, – и долго вы предлагаете мне сидеть так?

– Пока я извещу своего шефа о вашем желании и получу его ответ. В случае, если он согласится с вами переговорить, то вас к нему проводят, а если нет…

– И что будет, если нет? – спросил я.

Мне действительно было интересно.

– А если нет, то будем дальше искать подходы к вам, – задумчиво процедил палач, после чего добавил убеждённо, – и найдём, непременно найдём…

Меня эта его убеждённость несколько обеспокоила, но так, не сильно, как кого-нибудь менее защищённого, чем я.

Я помнил, что нахожусь тут исключительно по собственной воле, руководствуясь желанием взглянуть в лицо тому, кто не постеснялся попытаться устранить целого генерал-майора… И не просто генерал-майора, а руководителя разведочного департамента ГУГШ, а это величина, как ни крути…

А значит тот, кто на такую величину покушается, сам является персоной весьма значительной, с которой, похоже, придётся изрядно повозиться…

Но ладно. Я так думаю, что есть смысл на некоторое время расслабиться и немного отдохнуть. А то упражнения этих профессиональных садистов, конечно, никаких неприятностей мне не доставили, но приходилось тщательно отслеживать все их потуги на предмет того, что если они вдруг начнут продвигаться к успеху, быстро это движение пресечь…

И, не обращая внимания на суету, которую устроили мои несостоявшиеся мучители, я устало прикрыл глаза.

Пока я сплю, Пронька с Боней присмотрят за тем, чтобы мне никто не повредил. Если что, то разбудят…

Глава 23
Главгад

Всё таки, кресло, в котором меня пытались допрашивать, по уровню комфорта серьёзно отставало даже от кухонной табуретки, а потому полноценно поспать мне не удалось.

Покуда господин Скуратов-Бельский выяснял, примет ли меня его шеф, мне только вполглаза подремать удалось.

Хорошо хоть то, что мордовороты, на попечение которых меня оставил уважаемый Григорий Лукьянович, вели себя тихо и ненавязчиво.

Но дрёма моя длилась не долго, и была прервана тем же дверным скрипом, который относительно недавно и возвестил о приходе палача-дознавателя.

И в этот раз дверь проскрипела, словно приветствуя его.

Меня даже немного развеселила мысль о том, что о входе короля в зал, где собрались высшие придворные, как правило, провозглашают фанфары, а вот о входе палача в пыточную точно так же возвещает противный скрип не смазанных дверных петель.

Физиономия вошедшего маньяка-садиста была несколько расстроенной, так как, я подозреваю, что его шеф, в процессе собеседования по результатам моего допроса, вполне прозрачно намекнул ему о возможном увольнении в связи с неполным служебным соответствием.

А покинуть своё рабочее место по причине увольнения конкретно этот господин может только вперёд ногами, так как обладает очень большим массивом информации, чувствительной для нанимателя.

Как это говорилось в одной древней голопостановке: «Он слишком много знал». И да, там эти слова были произнесены человеком, которого тоже величали шефом. Это тоже вызвало у меня непроизвольную улыбку.

А потомок Малюты, увидев, что я ухмыляюсь, болезненно скривился, хотя глаза его смотрели на меня всё так же холодно и отрешённо.

– Отстёгивайте его, – скомандовал он своим вертухаям, которы тут же ринулись ко мне, и приступили к освобождению моей тушки от многочисленных фиксаторов, – но смотрите за ним в оба, – это он сказал подчинённым, видимо для того, чтобы они сильно не расслаблялись.

Когда мне, наконец, позволили подняться с этого пыточного кресла, я с нескрываемым удовольствием начал потягиваться, разминая затёкшее тело. Даже подпрыгнул разок.

Этот мой прыжок здорово всполошил обоих мордоворотов, и они тут же вцепились в мои руки. Похоже, они всерьёз решили, что это была попытка улететь, хе-хе.

– Так, сопроводите его на минус второй, в переговорную, – распорядился Скуратов, тем самым давая понять, что в планируемом разговоре меня с шефом он участия принимать не будет.

Хотя то, что мне известно его имя, уже как бы само по себе намекает на то, что один из нас в скором времени должен будет умереть. И, что характерно, у каждого из нас двоих есть железобетонная уверенность, что это будет другой.

Но, как мне кажется, дражайший Григорий Лукьянович здорово переоценивает свои шансы.

– Сам пойдёшь? – со слабой надеждой спросил меня один из его быков, на которых Скуратов возложил обязанность проконвоировать меня к шефу, – или опять тебя тащить, как мешок с дерьмом?

Я, посмотрев на его физиономию, совершенно не обезображенную никакими признаками интеллекта, ответил:

– Сам пойду, – несли меня они в прошлый раз действительно, как мешок с известной субстанцией. Грубо и неаккуратно.

– Тогда следуй за мной, и не отставай, – голос его был уже более довольным, – а Фёдор пойдёт замыкающим. И, смотри, не балуй тут у меня.

– Не буду, – успокоил я мордоворота, – мне лень.

Тот не удостоил меня ответом, а развернулся к двери, и только после этого неразборчиво буркнул:

– Пошли.

И мы пошли. Впереди меня маячила широченная сутулая спина первого вертухая, а сзади доносилось сопение второго, который должен был пресекать мои попытки скрыться, если мне вдруг такая блажь в голову взбредёт.

Переходы, спуски, подъёмы, лестницы, лифт, потом опять коридоры, переходы, переходы…

И вот, наконец я стою перед металлической дверью. Похоже, толстой и надёжной. А сзади сопят и в пол-голоса переругиваются мои конвоиры.

Наконец дверь с лёгким шипением начала уползать в стену.

– Ну ни фига себе, – подумал я, – переговорная.

– А чего ты удивляешься? – это Зоэ вдруг ожила, – тут, похоже о важных вещах с важными людьми разговаривают… Гордись! – как всегда, с подковыркой сказала она.

Дверь открылась, явив моему взору не особенно большую комнату, которую делил на две половины длинный металлический стол. От середины столешницы и до самого потолка поднималось толстое, похоже пуленепробиваемое, стекло.

В общем это помещение очень смахивало на тюремную комнату, оборудованную для бесед заключённых с посетителями.

– Это комната для важных разговоров не с важными, а с очень подозрительными людьми, – подумал я.

– Ну почему у тебя противопоставление звучит? – удивилась Зоэ, – важный человек может во многих случаях быть и подозрительным, и просто опасным.

– Ну да, ну да, – согласился я, отмечая про себя, что моя паранойя вовсе не такая уж и чрезмерная. У меня, например, такой комнаты ещё нет… Но, надо будет, наверное, завести. Она может оказаться очень полезной. Но защиту нужно будет усилить, серьёзно усилить. И от магии, и от астральных воздействий…

В комнате, кстати, не было никого.

– Заходи, – рыкнул мне в спину конвоир.

Я хмыкнул и переступил через порог. Теперь я обратил внимание на то, что с моей стороны стола стоит стул, единственный в той половине комнаты, где я сейчас находился. И, не долго думая, на него уселся.

Хотел его переставить немного в сторону, но обломался, обнаружив, что он надёжно к полу привинчен.

– Не доверяют, не доверяют тут посетителям, – подумал я, – даже стулья к полу прикручивают… Не иначе, как во избежание кражи…

– Гордись, – это опять Зоэ, – тебя считают опасным, и это должно греть твоё тщеславие. Ведь ежели тебя боятся – то наверняка уважают.

– Какое-то тут уважение… – сморщился я, – очень так себе. Могли бы и поставить что-нибудь… Выпить-попить… Печенек каких-нибудь, опять же… Скрасить, так сказать, ожидание того момента, когда по самые ушки занятый шеф соизволит выкроить минутку, чтобы перекинуться со мною парой слов.

Надо сказать, что ожиданием я томился очень недолго. С той стороны бронированного стекла открылась дверь. Кстати, я отметил, что дверь на той стороне была совершенно обычной, не створкой шлюза, через которую зашёл в эту комнату я, а обыкновенной, на петлях.

И вошёл в эту дверь высокий широкоплечий старик. Такой весь из себя благообразный, с длинными белоснежно-седыми волосами, седыми же кустистыми бровями и роскошными усищами.

И одет он был, кстати, очень дорого, хоть и не броско совсем. Важный, видать, дед. Не из простых.

Вошедьший глянул на меня сквозь стекло. И не понравился мне его взгляд. Смотрел он на меня, как натуралист-энтомолог смотрит на какое-нибудь экзотическое насекомое. Смотрит, и уже прикидывает, как бы половчее проткнуть его специальной иголкой, и засушить для последующего размещения под стеклом.

И показывал этот взгляд то, что этот старикан считал для себя, что моя судьба уже решена.

Ну, думать он может всё, что угодно, а о своей судьбе я буду сам заботиться.

– Это лицо есть в базе, – прошелестела в моём мозгу мысль, сгенерированная Зоэ, – хочешь узнать, с кем дело имеешь?

– Да не помешало бы, – подумал я, – в любом случае, мне будет легче… Но ты, на всякий случай, всё фиксируй и записывай.

– За кого ты меня держишь? – возмутилась псевдоличность. – я, вообще, всё, что происходит с того момента, как гостиница подверглась нападению, скрупулёзно фиксирую. У меня, знаешь ли, объём памяти не меньше, чем у тебя, так что ничего упущено не будет.

– Ну, это хорошо, – подумал я, – значит, господина Скуратова мы уже по любому прищучим.

– Ну да, – отозвалась Зоэ, – у меня записана масса эпизодов издевательств над твоей тушкой, производимых как им самим, так и его подручными по его прямым указаниям. Правда, весь ужас происходящего смазывается тем, что ты, вместо того, чтобы верещать от боли, понимающе и смиренно так улыбаешься. Хоть иконы с тебя пиши.

– А что, – подумалось мне, – козломордые черти себе секты организуют, а я чем хуже? Организую собственную религию.

– Несолиден ты для бога, – язвительно прокомментировала меня Зоэ, – даже древний летающий макаронный монстр выглядит гораздо более божественно, нежели ты.

– А вот сейчас уже обидно было, – возмутился я, – ладно бы ты сравнивала меня, предположим, с наводящим на своих последователей трепет Ктулху… Но сравнение с переваренными и спутанными в клубок макаронами, это уже слишком…

– Ты это, – с деланным беспокойством обратилась ко мне Зоэ, – так уж не нервничай… А то, того и гляди, кишка на улицу выскочит…

– Я геморроем не страдаю, – отрезал я.

– Будешь, – успокоила меня Зоэ, но после этого уже более по деловому продолжила, – дед на тебя как-то странно смотреть стал… Ты за лицом то следишь?

Тут она права, эмоции, возникавшие у меня по ходу нашей ней пикировки, похоже, находили отражение на моей физиономии, пусть даже и почти незаметное.

Но внимательный старик этого не упустил, и, усаживаясь в роскошное кресло, стоящее с его стороны переговорной, сердито смотрел на меня.

– Ты не в том положении, чтобы паясничать и корчить мне рожи, – сердито сказал он.

Голос его звучал из динамиков.

– И вам здравствуйте, – ответил я, одновременно отмечая, что таки начал паясничать.

Дед молча сверлил меня уничтожающим взглядом.

– Так говорить тебе, кто перед нами в кресле устроился? – своим фирменным голосом спросила Зоэ, отвлекая меня от начавшейся было игры в гляделки между мной и дедом.

– Да, говори, – подумал я, попутно отмечая, что дед не привык к тому, что его не воспринимают серьёзно, а потому начал потихонечку закипать. Правда, в движениях его никаких намёков на это пока не проскальзывало, но в глазах уже разгоралось тёмное пламя гнева.

Но то, что мне удалось вывести его из равновесия, это, несомненно, хорошо. Сделать он со мной всё-равно ничего не сможет, так что я почти ничем и не рискую.

А это значит, что мои попытки довести его до белого каления нужно продолжать. Чем больше я его раздразню, тем больше информации смогу у него вытянуть. Это он, хе-хе, думает, что будет получать информацию от меня. А на самом деле всё будет совсем наоборот.

Я, например, надеюсь услышать пространный монолог злодея, в котором он будет самоутверждаться, пытаясь внушить мне, что он велик и ужасен. А попутно будет швыряться всяческими угрозами, набивая себе цену и пытаясь произвести на меня впечатление, что лучше попасть под каток, чем ему под горячую руку.

– Так вот, – это опять Зо прервала ход моих мыслей, – сейчас ты имеешь сомнительное удовольствие наблюдать перед собой одного из столпов, не побоюсь этих слов, Российской Империи.

– А короче? – попробовал съязвить я.

– Если короче, то этот мощный старик…

– А, я понял, – продолжил веселиться я, – этот мощный старик – это отец русской демократии и особа, приближённая к императору.

– Насчет демократии не знаю, в базах про это ничего нет, – невозмутимо прокомментировала мои слова псевдоличность, – но вот сказав, что это особа, приближённая к императору, ты попал в самую точку.

– Так кто же это? – Зоэ тоже хороша, умеет нервы вымотать своими туманными намёками, откладывая конкретику напоследок.

– Это князь Сергей Трубецкой, – слова Зоэ прозвучали в моём мозгу зловещим заговорщическим шёпотом.

Я проникся. Этот человек действительно занимал одну из ключевых государственных должностей. Он был Канцлером. Фактически, он был вторым после Императора лицом. В его руках была сосредоточена огромная власть, и он был очень, очень влиятелен.

Это была персона, имя которой очень часто мелькало в новостях и было постоянно на слуху.

И этот человек устроил покушение на Пронина, а так же организовал нападение на то место, где проживала наша, так сказать, родовая делегация.

Он, вероятно, рассчитывал, захватить гораздо больше народу. Если бы это у него вышло, как он задумывал, то он получил бы бы гораздо более действенные рычаги воздействия на меня, любимого. Ведь только я могу своими силами в любой момент эвакуировать свою тушку подальше отсюда.

Все остальные члены моего рода для этого используют эвакуационные амулеты. Амулет – это вещь. А вещь всегда можно отобрать.

А без этого амулета сбежать их хорошо охраняемого места – задача невыполнимая…

Я лихорадочно соображал, и приходил к выводу о том, что он вполне мог настроить и Императора на то, чтобы получить нужные государству технологии путём вымогательства, выкручивания рук и прочими подобными способами.

Следует отметить, что для Императора, да правит он вечно, подобные приёмы не являются чем-то недопустимым. Цель, как известно, оправдывает средства. В вопросах государственного управления – это аксиома.

Но он этого не сделал. То есть предпочёл устранить Пронина, который вёл предварительные переговоры со мной. А что это значит?

А это значит одно. Это значит, что действия, предпринятые этим человеком предприняты не в рамках служения Империи, а в рамках служения себе любимому. Заговор? Вполне возможно.

Но, если так, то задача выдоить из этого деда как можно больше информации о нём и о целях, которые он преследует, становится ещё более важной.

Так что разговор, хоть и ожидался мною, как не простой, становится предельно не простым. И предельно же важным.