сообщить о нарушении
Текущая страница: 82 (всего у книги 333 страниц)
— Да что вы? — съязвил Снейп. У него даже челюсти свело от гнева. — Думаете, такие вещи продаются в хохмазине? А вам не кажется, что он получил это непосредственно от производителя?
Гарри вздрогнул, неужели профессор знает, что это за вещь и кто её создал?
— Северус, вы позволите мне взять это с собой? — он свернул карту в трубочку и сунул к себе под мантию. — Гарри, пойдём со мной, я хочу тебе кое-что сказать про сочинение о вампирах… извините нас, Северус…
Выходя из кабинета, Гарри повернулся к Люпину.
— Профессор, я…
— Не нужно никаких объяснений, — прервал его Люпин.
Он окинул быстрым взглядом пустынный вестибюль и понизил голос.
— Так уж случилось… Мне известно, что много лет назад эта карта была конфискована мистером Филчем. Да-да, я знаю, что это именно карта. Я не хочу знать, как она попала к тебе. В то же время я глубоко потрясён, что ты не отдал её преподавателям. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда ученик потерял бумагу с ценной информацией. И я не могу отдать тебе эту карту, Гарри. Не жди от меня, Гарри, что я буду бесконечно покрывать твои проделки. Я не могу заставить тебя принимать Сириуса Блэка всерьёз. Но мне казалось, что то, что ты слышишь, когда к тебе приближаются дементоры, должно было бы сильнее подействовать на тебя. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни в обмен на твою. И это плохой способ отблагодарить их — ставить на кон такую жертву против пары волшебных игрушек.
— Вы верите, что именно отец хочет моей смерти? — всё же решился парень.
Крёстный застыл, его взгляд цепко пробежался по мальчику.
— Пойдём со мной.
Когда они дошли до кабинета профессора ЗОТИ, Люпин резко захлопнул дверь и накастовал множество заклятий от прослушки, некоторых Гарри не знал.
— Что ты знаешь?
— Я знаю почти всё, КРЁСТНЫЙ… Лунатик.
Люпин обессилено опустился в кресло.
— И я не понимаю, почему ты… Именно ТЫ веришь в виновность Блэка.
Крёстный как-то вмиг постарел.
— Он был хранителем… — тихо прошептал Люпин, — Он их предал…
— Нет! Их предал Петтигрю!
— Петтигрю мёртв!
— Он жив! Именно сегодня я увидел его на карте! Но эта сволочь вывернулся из верёвок…
В кабинете воцарилась тишина. Какими-то скованными движениями профессор достал карту и раскрыл её.
— Клянусь, что замышляю шалость и только шалость! Ого! — непроизвольно вырвалось у него, когда он увидел нынешнюю версию карты.
— Да, я доработал её, не без помощи…
— Ах, ты ж… — перебил его крёстный.
Они с отчаянием смотрели на то, как точка с именем Питер Петтигрю скрывается за кромкой карты, там, где начинался Запретный лес.
— Теперь его не достать, — плюхнулся Гарри в кресло.
Люпин закрыл лицо руками. В кабинете надолго воцарилась тишина.
— Теперь понятно… Как давно ты знаешь? — отмер наконец крестный.
— С прошлого года. Летом перед вторым курсом Мио помогла мне попасть в «Гринготс».
— Мио? Гермиона Грэйнджер?
Гарри метнул взгляд на крёстного, он помнил, что о Мио никто не знает из-за заклятия, отец, скорее всего тоже.
— Гермиона моя сестра двойняшка…
Люпин упал в обморок. Гарри засуетился, вскочил, схватил графин с водой, побрызгал на крёстного, хлопнул себя по лбу: «Идиот!».
— «Энервейт»!
Они проговорили почти до самого утра и только, когда Гарри начал не скрывать зевки, крёстный проводил его в Гриффиндорскую гостиную.
— Карту я оставлю у себя, Гарри и буду постоянно следить, — сказал на прощанье крёстный.
Мальчик только кивнул, он очень хотел спать.
Апрель и половина мая пролетели, как ветер в поле. Бродяга исчез. Питтегрю на карте не появлялся. Отношения с крёстным становились все теплее. Они подолгу разговаривали. Коснулись они и того случая со Снейпом.
— Крёстный, а что тогда произошло?
Люпин вздохнул.
— Это не самая привлекательная страница в нашей жизни, Гарри. Не буду спорить, Джеймс всегда доставал Северуса различными подколками, подножками. Но особенно сильно это стало проявляться на пятом курсе. Именно на пятом курсе мои друзья узнали мою тайну…
— То, что ты ликантроп?
— Да, Гарри, я оборотень…
— Не говори так, крёстный. Оборотень — это раса, а вот ликантропия — это болезнь.
— И всё-то ты знаешь! — по-доброму усмехнулся учитель.
Они прогуливались по навесному мосту над пропастью, которая зияла между теплицами Хогвартса и самой школой. Вид с этого моста открывался завораживающий.
— Они приложили немало усилий, но стали анимагами, чтобы гулять со мной под полной луной. «Аконитового» зелья тогда ещё не существовало, а ты же знаешь, что…
— Ликантропы не нападают на животных, да, крёстный, я знаю. Так что случилось?
— Твои папа Джеймс и папа Сириус уже тогда стали засматриваться на твою маму Лили. А она тогда на них не обращала ни капельки внимания. Зато дружила с Северусом. Они, как два голубка, частенько гуляли вокруг озера, что невероятно бесило твоих отцов. Вот Сириус и подтолкнул Снейпа проследить за нами в одно из полнолуний. Ты знаешь Визжащую хижину?
— Да, там, говорят, много привидений.
— Нет там никаких приведений. Эту хижину построили специально для меня, чтобы я мог пережидать там полнолуния. А над тайным ходом к ней посадили дракучую иву, чтобы я не смог выбраться. Вот Снейп и полез — проверять. Джеймс тогда едва успел его отдёрнуть от двери, на которую я бросался в кровавом безумии. Загородил его собой в оленьем облике, зверю было это безразлично, я кидался на Снейпа до тех пор, пока тот не вышел под самые плети ивы. Мы тогда все сильно пострадали. Снейп от моих когтей и ударов дерева, Джеймс от моих когтей… Как же мы благодарили Мерлина потом, что я никого не укусил. А Джеймс и Сириус разругались в пух и прах, да ещё и Лили узнала и устроила такую головомойку, что…
Люпин махнул рукой.
— Лили вообще прекратила с нами общаться и «ушла» к Северусу. Это только масла в огонь подлило. Унижения и оскорбления со стороны твоих отцов на Снейпа сыпались как из рога изобилия. Да ещё и нас с Питером к этому подключали. Я не мог отказаться, потому что боялся, что единственные друзья от меня отвернутся. Так что, не удивительно такое отношение Снейпа.
Гарри задумался. До сих пор он идеализировал своих родителей, как и любой сирота. Они были для него самыми лучшими, самыми идеальными. Да и разговоры старших. Ведь, как бы от него не отмахивались, когда он просил рассказать о родителях, но по всем репликам, вскользь услышанным, выходило, что Джеймс Поттер был прямо-таки идеален. А теперь вот они открылись с другой стороны.
— Поверь, Гарри, когда мы закончили школу и вошли во взрослую жизнь, когда Лили, наконец, ответила на чувства твоих отцов… Они очень раскаивались. Не единожды пытались наладить со Снейпом контакт, но война… Их окончательно раскидало по разным лагерям.
— Они стали сражаться, вступили… Впрочем, тебе об этом знать не нужно.
Гарри считал, что как раз очень нужно, но настаивать не стал.
— А Питер?
— А что Питер?
— Он продолжал с вами дружить… после выпуска? Он же стал хранителем.
— Эх, Гарри… если бы я мог тебе ответить на все твои вопросы… — как-то грустно усмехнулся Люпин.
— ?
— На мне обетов понавешенно, Гарри… Не могу, прости. А теперь после твоих рассказов, я понимаю, что дал их нехорошему человеку. Но, увы…
Мальчик только кивнул.
Через пару дней после этого разговора разгорелись квиддичные страсти. А как же. В финал, как и ожидалось, вышли Слизерин и Гриффиндор. Гостиная гудела. Вуд зверствовал на тренировках. Приближалась игра и кубок.
Игра была жаркая и грязная. Слизеринцы не гнушались ничем. Их отбивалы с остервенением швырялись бладжерами по гриффиндорцам. Сталкивались в полёте в самый решающий момент, и кваффл переходил в другие руки. Маркус Флинт даже вцепился в метлу Гарри, когда тот заметил снитч. Болельщики Слизерина пустились на самый грязный трюк, выйдя на поле в образе дементоров, но Гарри, не разбираясь в сути дела, просто метнул в них свой патронус и помчался дальше. Ему пришлось вмешаться, разбив их построение, чтобы освободить путь для Ангелины, и в самый последний момент он заметил снитч, к которому на всех парах нёсся Малфой. Победу вырвали буквально в последний момент.
Соединённая в многоруком объятии, команда Гриффиндора спускалась на землю, хрипло и радостно вопя. Волна за волной малиновые болельщики выплёскивались через барьер на поле. По спинам игроков молотил ливень одобряющих ударов. Перед Гарри все смешалось в единый кричащий водоворот тел. Затем его вместе с остальной командой подняли на плечи. Перси с маниакальным упорством прыгал вверх-вниз, позабыв про достоинство. Профессор МакГонагалл рыдала сильнее Вуда, утирая глаза огромным гриффиндорским флагом. Гермиона, Невилл и Рон, свирепо работая локтями, пробирались к Гарри. У них не было слов. Они просто смотрели, лучась от счастья, на Гарри, которого несли к трибунам, туда, где с громадным квиддичным кубком в руках стоял Дамблдор.
После завоевания кубка Гарри пребывал в состоянии эйфории по меньшей мере неделю. Казалось, даже погода празднует победу; приближался июнь, дни стали безоблачными и жаркими. Никто не хотел ничем заниматься. Разгуливать бы по двору да валяться в траве, потягивая тыквенный сок со льдом, играть в побрякуши да наблюдать за озером, над поверхностью которого изредка лениво появлялся гигантский кальмар. К сожалению, бездельничать было невозможно. Экзамены были на носу, а конкретно для четвёрки школьников ещё и основатели.
Ребята уже совсем уверенно орудовали боккенами, метали дротики и ножи. Анимагия им поддалась, а вот формы…
Гарри оказался нундой. Большой саблезубой кошкой, размером с тигра, чьё дыхание может убить на мили вокруг.
Гермиона превратилась в лисицу. Невилл — барсуком. А Драко стал песцом, впрочем, тоже тем ещё лисом.
— Ой, ха-ха… Писец! Пушной зверёк, который всегда подкрадывается незаметно! Ха-ха.
Сосредоточиться на уроках не удавалось — ветерок то и дело заносил в окна влекущий аромат лета. И всё же в эти дни даже Фреда с Джорджем можно было видеть за занятиями, им вскоре предстояли экзамены на С. О.В.У. (Совершенно Обычный Волшебный Уровень). Перси ожидал П.А.У.К. (Претруднейшая Аттестация Умений Колдуна) — высшая квалификация, которую мог получить ученик Хогвартса. Перси хотел пойти работать в министерство магии, для этого требовались самые высшие баллы. Он сделался чрезвычайно раздражительным и назначал суровейшие наказания тем, кто по вечерам нарушал тишину в общей гостиной.
Вот и наступили экзамены, в замке воцарилась неестественная тишина.
— Помяни моё слово, Малфой. Какая-нибудь бяка да случится.
— С чего вдруг? — удивился Драко словам Гарри.
— Да с того, что все два года что-нибудь да случалось, — раздражённо ответила Гермиона, её интуиция тоже вопила. — Уже можно в традиции записывать Хеллоуин и переводные экзамены.
— Ага. То тролль по замку бродит, то мы философские камни спасаем…
— То василиски начинают охоту за учениками, то тайные комнаты отыскиваются…
— В этом году на Хеллоуин тоже ничего себе происшествие было, — вклинился Невилл. — Блэк изрезал портрет Полной Дамы…
— Ндя… — потёр подбородок блондин и покосился на хмурого Гарри.
Экзамены сдавались с ожидаемым успехом. И вроде бы ничего не происходило. Чары, трансфигурация, история магии. Даже зелья сварились нормально, профессор Снейп только зыркнул злобно, но поставил превосходно. В полночь на астрономической башне сдавали астрономию. В среду после обеда их ждала гербология — в теплице, под жарко припекающим солнцем. Потом с обожжёнными шеями назад в гостиную — мечтать о том, что завтра в это же время экзамены наконец закончатся. Предпоследним экзаменом в четверг утром была защита от сил зла. Профессор Люпин придумал весьма необычный способ проверить их знания; он устроил во дворе на солнышке нечто вроде полосы препятствий. Ребятам надо было пройти по глубокой луже, в которой прятался гриндиллоу, потом по рытвинам с красношапами, проложить путь по болоту, игнорируя отвлекающие манёвры финтиплюхов, а потом залезть в старый сундук и сразиться с боггартом.
— Отлично, Гарри, — пробормотал Люпин, когда сияющий Гарри вылез из сундука. — Высший балл.
Гарри слонялся вокруг и смотрел, как сдают экзамен Невилл и Гермиона. Прошли все нормально, только из сундука девочка вышла бледная до синевы. Рон проходил препятствия очень удачно, пока не позволил финтиплюху обмануть себя и не провалился по пояс в трясину.
Последним экзаменом было прорицание, у Гермионы — арифмантика, так как она всё же отказалась от этих уроков. Сделала она это довольно демонстративно в начале года, что привело к тому, что ещё несколько дней девчонки Патил и Браун шептались в гостиной, что так профессор Трелани и предсказывала. Гарри и Рон вместе взошли по мраморной лестнице. Гермиона оставила мальчиков на первом этаже, а Гарри с Роном поднялись на седьмой, где многие ребята из их класса уже сидели на ступеньках винтовой лестницы у входа в кабинет профессора Трелани и пытались в последнюю минуту выучить весь учебник.
— Она вызывает каждого по отдельности, — проинформировал Невилл, когда Гарри с Роном уселись рядом с ним. У Невилла на коленях лежала книжка «Растуманивание будущего», открытая на страницах, посвящённых гаданию на хрустальном шаре. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел в шаре хоть что-нибудь? — спросил он несчастным голосом.
— Не-а, — беспечно ответил Рон.
Когда из люка по серебряной лестнице спускались уже сдавшие экзамен, сидящие внизу сразу начинали шёпотом галдеть: «Что она спрашивала? Что она спрашивала?» Но те отказывались отвечать.
— Она сказала, что видела в хрустальном шаре, что, если я скажу вам, со мной произойдёт ужасное несчастье! — всхлипнул Невилл, неуклюже спустившийся вниз к Рону, чья очередь наконец-то подошла.
Гарри заметил, как смеялись его глаза.
— Какое удобное провидение, — фыркнул Рон. — Знаешь, я начинаю думать, что Гермиона права, она, — он ткнул вверх большим пальцем, показывая на люк в потолке, — просто старая дура.
— Ага, — отозвался Гарри, — Хорошо бы она поторопилась…
Вернулась Парватти, раздуваясь от гордости.
— Она сказала, что у меня все задатки, чтобы по-настоящему Видеть, — сообщила она Гарри с Роном. — Я столько всего наразглядела… Ну, удачи!
Она поспешила вниз по винтовой лестнице вслед за Лавандой.
— Рональд Уизли, — раздался с потолка знакомый загадочный голос.
Рон скорчил гримасу и полез вверх по серебряной лестнице. Гарри остался один. Он сел на пол, прислонился спиной к стене и стал слушать, как муха бьётся в залитое солнцем окно. Прошло двадцать минут томительного ожидания, и, наконец, большие ноги Рона снова показались над головой.
— Ну как? — спросил Гарри, вставая.
— Ерунда, — ответил Рон. — Ничегошеньки не увидел, зато напридумывал кучу всего. Вряд ли она поверила, конечно…
— Встретимся в гостиной, — пробормотал Гарри, так как в это время голос профессора Трелани уже позвал: «Гарри Поттер!».
В круглой комнате было ещё жарче, чем обычно; шторы были опущены, камин горел. От извечного тошнотворного запаха Гарри закашлялся. Он стал пробираться между столами и стульями к тому месту, где его ждали профессор Трелани и большой хрустальный шар.
— Добрый день, мой дорогой, — тихо сказала преподавательница. — Не будешь ли так любезен заглянуть в Шар… Не спеши, не торопись… а потом скажи мне, что ты видишь внутри…
Гарри склонился над хрустальным шаром и начал вглядываться, вглядываться изо всех сил, отчаянно желая увидеть хоть что-нибудь помимо клубящегося белого тумана, но ничего не вышло.
— Ну, что? — очень деликатно спросила профессор Трелани. — Что ты видишь?
Жара лишала сил, ноздри горели от ароматизированного дыма, волнами доносимого сзади от камина. Гарри вспомнил слова Рона и тоже решил притвориться.
— Э-э-э… — промычал Гарри. — Чёрное пятно… хм…
— На что оно похоже? — подсказывала профессор Трелани. — Подумай, как следует… Приглядись, оно напоминает большую чёрную собаку…
— Нет! — воскликнул Гарри, больше всего на свете желая покинуть эту комнату и избавиться от изнурительной жары. — Я вижу, как… как летает гиппогриф!
Профессор Трелани вздохнула.
— Что ж, дорогой, полагаю, достаточно… Я немного разочарована, но я не сомневаюсь, ты сделал всё что мог.
Гарри с облегчением встал, повернулся к выходу, но вдруг у него за спиной раздался громкий хриплый голос.
— ЭТО СЛУЧИТСЯ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ.
Гарри резко обернулся. Профессор Трелани застыла в кресле; её глаза расфокусировано смотрели в пространство, челюсть отвисла.
— П-простите? — запинаясь, переспросил Гарри.
Профессор Трелани не слышала его. Её глаза закатились. Гарри в панике сел.
