сообщить о нарушении
Текущая страница: 283 (всего у книги 333 страниц)
— Эрик Гилмор, Руперт Рок, Годива Рипман, вам предъявлены следующие обвинения…
И зачитал все обвинения, что были высказаны на этом суде: и халатность, и просто нарушение Статуса, и саботаж этого самого Статуса.
— По всем статьям обвинения вы признаны виновными! Наказание за ваши преступления составляет следующее:
— отстранение от занимаемой вами, неправомерно, должности без права искать работу в структурах Министерства Магии, приближенных к нему организациях, а так же в любой организации, имеющей отношение к образованию и воспитанию детей.
— денежный штраф в зависимости от времени, неправомерно проведенного на занимаемой должности. По одной тысяче галеонов за год. Итого: Эрик Гилмор — общая сумма штрафа составляет сорок тысяч галеонов; Руперт Рок — тридцать восемь тысяч галеонов; Годива Рипман — тридцать три тысячи галеонов*.
— заключение в Азкабане. Срок в совокупности составляет десять лет, один месяц и пятнадцать дней.
— Однако! Учитывая, что ваши прегрешения за столько лет несения вашей службы в Опекунском Совете нанесли жестокий урон Магии в виде потери носителей дара, которые вернулись в магловский мир, что многие из детей, подлежащие вашей опеке и присмотру, оказались в ужасных условиях жизни и терпели над собой издевательства и насилие, а вы ничего не сделали для предотвращения этого… Магия вынесла вам следующий приговор! Отстранение вас от занимаемых вами не по праву должностей, без права искать работу в Министерстве Магии, приближенных к нему организациях, а так же любой организации, имеющей отношение к работе с детьми. Разумеется, после исполнения остального приговора, если выживите. Следующее: заключение ваших тел в артефакт под названием «Саркофаг Разума» сроком на двадцать лет.
Прюэтт взглянул на обвиняемых и увидел их совершенно непонимающие глаза.
— «Саркофаг разума» издревле использовался магами для исполнения наказания провинившимся преступникам в те давние времена, когда еще не было Азкабана с его стражами. Только если стражи Азкабана — дементоры — заставляют заключенных снова и снова переживать самые худшие моменты их жизни и только их жизни, то в «Саркофаг Разума» позволяет моделировать наказание в соответствие с причиненным ущербом от преступных действий обвиняемого. В течение этих двадцати лет, пока ваши тела будут заключены в артефакт, вы будете проживать самые худшие моменты жизней ваших подопечных. Тех, за чьим благополучием вы обязаны были следить. Думается мне, вам будет приятно испытать на себе зверские методы воспитания маглов Дурслей или «Круцио» от мистера Турмана, официального опекуна наследника Флинта, или пережить кошмар насилия над мисс Карст и еще много-много аналогичных эпизодов с другими пострадавшими от вашей заботы детей.
Вот тут уже в глазах обвиняемых появился ужас понимания, но сказать они ничего не могли. Во время вынесения приговора правом голоса в этом зале обладал только один маг — глава Совета.
— Учитывая, что после прочтения приговора и вступления его в действие, вы будете недоступны, обязательство по уплате штрафа в казну будут вверены вашим наследникам с применением долговых браслетов от гоблинов «Гринготса». Объясняю для несведущих, — снова презрительно скривился Игнотус, посмотрев на троицу обвиняемых, — долговые браслеты не позволят вашим наследникам уклониться от уплаты штрафа. Пока долг полностью не будет погашен, эти браслеты будут тянуть магию ваших наследников на поддержку… — Игнотус снова посмотрел на приговоренных и вздохнул, говорить им о Завесе все равно, что переливать из пустого в порожнее, — защитных плетений на магических улочках, — выбрал он эквивалент, наиболее понятно объясняющий этим недоумкам куда будет утекать магия их детей. — Если прямые наследники не успеют погасить штраф в течение своей жизни, долг будет передан далее по линии наследования. И так будет продолжаться до тех пор, пока долг не будет погашен.
Игнотус потянулся за стаканом, чтобы промочить пересохшее горло.
«Вот так, своими неумными действиями эти мрази подставили под удар свои семьи и детей», — прокомментировал Харри этот пункт приговора.
«Хм, справедливо ли вешать их долг на невинных?» — усомнился Драко.
«Как сказать. Мы не знаем, сколько обо всей этой ситуации знали их семьи. Но Магия… Она мыслит несколько другими понятиями, нежели люди и маги. Взять в пример хотя бы твою бабушку Эйлин Снейп».
«А что там не так?» — озадачился Драко.
«Помнишь, она была связана с Тобиасом четырехполосным браслетом и не могла его покинуть, когда он начал буйствовать. Если еще раз проанализировать все произошедшее… Получается, что этот «брачный атрибут» был наказанием от Магии для Эйлин, которая отреклась от своего истинного партнера…»
«Погоди, но она не знала, кто ее истинный партнер, да и зелья, что подливала ей Арида…» — вступился за бабушку Драко.
«Как я уже сказал — это для нас смягчающее обстоятельство, а для Магии? Они думают другими категориями. Даже я, общаясь с ними, не всегда могу их понять правильно. Именно поэтому ритуальный суд Магии такое единичное явление даже в древности. Она будет судить всех причастных и не очень, а не только обвиняемого… Этот Зал… Он связан с Магией, но этот суд не является «судом Магии», иначе бы тут наказание сейчас получили не только эти паскуды, но и все находящиеся здесь лорды и леди. У этих тоже есть камушки за пазухой, за которые им может прилететь. Сейчас же наказаны только обвиняемые, ну, может, прилетит легкими откатами всем остальным, раз уж Прюэтт ткнул их носом в их грешки, но это будет не так масштабно, как при Истинном Суде Магии. Так вот, возвращаясь к Эйлин. Это бы стало наказанием-откатом Магии для Эйлин, если бы она все же встретила своего истинного. Но одновременно с этим Магия ухватилась за этот шанс, чтобы восстановить род драконов Снейперинов и снять, наконец, с них проклятие. Палка о двух концах. Ее осознанное присутствие в этом мире крайне редко, а Сила — это просто Сила, не более. Силу, доброй или злой, делают сами маги, направляя ее на разрушение или же на созидание. Сила в проведенном ритуале брака оценила лишь то, что Тобиас магическое существо, хотя и не ее партнер, и связала самыми крепкими узами, какие только существуют после партнерства».
«Последнее мог бы и не говорить, я это и сам знаю», — буркнул Драко.
«К тому же, Драко, — встряла Мио, — даже в магловском мире есть такие законы, когда долги родственников переходят к их наследникам и те обязаны их выплатить».
Тем временем Игнотус вернулся к чтению приговора:
— По окончании пребывания вами в «Саркофаге Разума», не волнуйтесь, как бы нестрашны были переживаемые вами сцены, ваше тело все это переживет в преотличном состоянии, даже уже существующие откаты на него не повлияют, — зло оскалился маг, — на счет вашего разума, если он у вас вообще присутствует, я сомневаюсь. Так вот, после отбывания наказания в саркофаге, вы приговариваетесь к положенному сроку отбывания в Азкабане. То есть на срок десять лет, один месяц и пятнадцать дней. Могу вас обрадовать, ну или огорчить, как посмотреть, после саркофага ваше пребывание в тюрьме даже на верхних уровнях с периодичностью посещения дементорами один раз в сутки, позволит вам чувствовать массу «прекрасных» ощущений. Ведь пережитые вами в саркофаге жизни будут восприниматься вами как своя собственная. По исполнению приговора и выходу из тюрьмы Азкабан…
«Ой, вряд ли они доживут до этого счастливого дня, — хмыкнул Харри. — Вы посмотрите на них! Они маглорожденные, значит, априори живут, может, и чуть больше среднестатистического магла, но не на много. А этим паразитам уже хорошо за шестьдесят, а кому и за восемьдесят. Так что «Саркофаг» позаботится о сохранении их телесных тушек, но после… десяток лет в Азкабане их добьет. Сомневаюсь, что они его переживут и смогут выйти на свободу».
«Тебе их жалко, что ли?» — удивился Драко.
«Ни капельки, — ответил Харри, — у них была голова на плечах, когда они начали все это вытворять. Должны были просчитать последствия и вскрытия их махинаций. Тут им не магловский мир. А вера во всемогущего дедушку Дамблдора ни к чему хорошему привести не может. В любом случае, им стоило бы подумать о том, что Альбус-как-его-там-дальше-Дамблдор тоже человек и ему тоже свойственно делать ошибки. Особенно, когда о некоторых его ошибках было громко возвещено в «Пророке» еще в годы его молодости. Я имею в виду его прилюдные стенания и раскаяние за смерть сестры. Хотя реально там им и не пахло. Раскаянием, я имею в виду».
— Приговор вынесен Матерью нашей Магией и обжалованию не подлежит! Приговор приводится к исполнению немедленно!
Удар молотком, вспышка — и трое подсудимых, окутанные силовыми линиями, сковывающими их движения и силу, исчезли из Зала Совета. Как знал Харри, они сейчас материализовались в подвалах департамента невыразимцев, где и хранились эти самые «Саркофаги Разума». Именно невыразимцы, уже магически осведомленные о вынесенном приговоре, упакуют их в эти саркофаги и смонтируют им «хорошую жизнь» на ближайшие двадцать лет из обрезков полученных воспоминаний жертв деятельности этой троицы. В том числе и его, Харри, воспоминаний. И этот смонтированный «фильм» они будут переживать раз за разом все двадцать лет, ощущая вкус крови на губах, боль от обожженных маслом ладоней… Все, через что пришлось по их милости пройти маленьким мальчикам и девочкам, которые должны были быть под их ответственностью, и именно они должны были подобное пресечь, но предпочли сделать вид, что они ничего не знают, ничего не видят, ничего не слышат.
— Мистер Боттем, вы назначаетесь старшим в Опекунском Совете. Вам предлагается найти или выбрать из уже имеющихся сотрудников тех, кто возглавит освободившиеся места. А так же, если среди сотрудников найдутся неблагонадежные и те, кто работают по подложным документам, решить этот вопрос с расследованием всех дел, которые такой человек вел. Из показаний мистера Римбла, который уволился из Опекунского Совета через пару лет означенного случая с передачей опеки над малолетней мисс Карст мистеру Вельбу, в свое время вообще не предлагали магических контрактов, сразу заключив подложный. Однако он все же старался делать все по совести, другое дело, что ему в этом активно мешали. Через месяц представители Совета Лордов проверят, как обстоят дела в Опекунском Совете. Можете быть свободными.
Мистер Боттем коротко поклонился главе Совета и под короткий «Трак» молотка, так же окутанный силовыми линиями, исчез из Зала.
Центральная часть Зала очистилась от уже ненужных атрибутов. Игнотус сидел на своем кресле, осматривал ворчащих, бурчащих от вылитой им на головы правды. Довольно покряхтывающих и обсуждающих приговор лордов и леди тех, кто имел такую возможность, потому что сидели, если не совсем рядом, то не так уж и далеко, и отбивал пальцами какой-то мотивчик по подлокотнику. А ведь это было еще не все. Теперь, когда «скальпель» спровадили восвояси: одних в саркофаг, другого в его обитель наводить порядок, пора было «вытравить» гной из вскрытой раны. Прочистить, промыть и туго забинтовать! Да так, чтобы метафорический бинт присох, и выдирать его потом пришлось бы с корнем — дольше помнить будут.
Прюэтт снова осмотрел Зал и высокое собрание. Нерадостное зрелище. Высокое собрание представляли собой или старики, выжившие из ума, что и в первое противостояние с Волдемортом ни там, ни там не отметились, а живенько схоронились по своим Менорам. Их даже нейтралами тяжело назвать, те, хоть и «не вмешивались», но все же мелькали на сцене действий, за что и поплатились многие. Или «молодежь», как по мнению Прюэтта, для которого эти лорды и леди в сыновья и дочери годились, хотя им всем где-то в диапазоне от сорока пяти до шестидесяти. Самому-то Прюэтту уже стукнуло восемьдесят, пусть и не доживет даже до сотни, благодаря «доченьке», но все же… Даже Азкабанские сидельцы сплошь поколение «семидесятых». Не в смысле по рождению, а в смысле прохождения обучения и становления. Утрированно, конечно. Или вон… Совсем молоденькие. Тот же Таккер, Харри, Мио, Драко — эти совсем «птенцы».
Из «его» поколения, которое по-хорошему и должно было сейчас составлять большую часть присутствующих магов, только он, леди Лонгботтом, да Норфолк, хотя тот старше, прилично старше, но все же еще не выживший из ума старик, как большая часть «светленьких», по общему мнению обывателей, возраст которых уже подбирается ко второй сотне.
Прюэтт вздохнул. Все вроде бы нормально с ними. Ну, двести так двести, для магов это нормально, но… Нормально это тогда, когда и в двести маг выглядит бодрячком, имеет цепкий ум и хватку. Ведь это прописная истина, что маги могут и живут не только долго, но и выглядят они на столько, на сколько хотят выглядеть, если нет каких-либо других условий типа откатов. А такими заезженными, старыми, обрюзгшими и уж тем более маразматичными маги становятся максимум за пару лет до своей смерти, что является ее первым признаком и стимулом для передачи титула и главенства над Родом.
А тут? Лорд Тримэйн уже лет двадцать как еле ползает из-за неизлечимого артрита. Лорд Уайлет тоже уже лет пятнадцать не может скрыть свой тремор — весь трясется, как желе на вибростанке. И это принявшие Память маги! Маги, которые не видят, что уже столько лет по ним бьет малыми откатами, доведя их вот до такого жалкого состояния!
— Действия Опекунского Совета мы разобрали, — начал он новую речь, привлекая к себе внимание. — Теперь пора переходить к собственным ошибкам, а то, как я посмотрю, не все тут поняли, к чему это разбирательство вообще было мною затеяно.
— А разве не для того, чтобы они ответили по закону? — удивился моложавый лорд Хирст.
— Если бы было все так просто, лорд Хирст, то я бы просто попросил леди Боунс собрать Визенгамот! Может они бы и не получили того наказания, что им выдала Магия, но свою десятку лет в Азкабане они «честно заработали», — отбрил Хирста Прюэтт.
«Щас будет третий выстрел?» — удивленно просигнализировал Харри.
«Кажись, будет, ты прав», — ответил Драко и с азартом уставился на главу Совета.
— Мне вот интересно, кто из вас, уважаемые, выскажет мысль…
— Да поняли мы уже, поняли! Наш недогляд, — буркнул, точнее, проскрежетал старческим дребезжащим голосом лорд Стрэйворт.
Прюэтт прямо-таки ощерился в довольной улыбке — на ловца и зверь бежит — ему ответил один из тех, кого он сейчас начнет полосовать.
— Лорд Стрэйворт! Поразительная догадливость! И в чем же заключается ваш недогляд? — поинтересовался Прюэтт, надеясь подвести тему в нужную ему колею.
— Так ясно в чем, — пожал плечами старик. — Сами же не раз тут напомнили — забыли заветы предков, вот и…
— Не только, лорд Стрэйворт. Не только… — и перекинулся на другую цель, — леди Холлихэд, леди Дэшвуд, ответьте мне на один единственный вопрос — а почему сейчас на этом заседании присутствуете вы, а не ваши наследники? Вы же, насколько мне помнится, всего лишь регенты рода. Вашим сыновьям уже достаточно лет, чтобы принять правление в свои руки. Одному пятьдесят, другому сорок пять, но здесь мы видим вас, а не их?
Указанные леди поджали недовольно губы — вот же взялся глава Совета выносить сор из избы.
— Молчите? Я понимаю, неприятная тема, о чём не говорят в приличном обществе, но, увы, сейчас ваш позор — ключевой момент, о котором должны знать все. Снова промолчите? Что ж, тогда я скажу, хотя для всех здесь присутствующих это не является тайной — они не смогли доказать свое право на цепь и кольцо, а без этих атрибутов и корона их не признала, так? И сейчас у вас надежда только на малолетних внуков, которые еще даже в школу не пошли. Почему так получилось?
Леди Дэшвуд сверкнула глазами на главу Совета, но постаралась выйти из ситуации достойно.
— Конфликт поколений…
— Какой может быть конфликт поколений у магов, проживающих «Память» рода? Так и скажите, что ваши сыновья беспамятные…
— Лорд Прюэтт! — воскликнула леди Холлихэд. — Я бы попросила! Эта тема…
— Это наш гнойник, леди Холлихэд, который пора вскрыть, пока не стало слишком поздно!
Прюэтт обвел взглядом десяток таких леди-регентов, старушек, что теперь вынуждены дожидаться совершеннолетия своих внуков, а кто и правнуков, чтобы передать титул, потому что они сами этими леди являются по замужеству, а не по рождению.
