сообщить о нарушении
Текущая страница: 282 (всего у книги 333 страниц)
Петуния крутится у плиты, где на огне на сковородке скворчит масло, которое она разогревает для жарки бекона. Маленький встрепанный черноволосый мальчик, на вид лет трех-четырех, стоя на стуле, чтобы хоть немного сравняться с плитой, все так же одетый в лохмотья на несколько размеров больше чем нужно, внимательно следит за варевом в джезве.
Кофе готов. Мальчик, удерживая джезву двумя руками, переливает ее содержимое в фарфоровую чашку. Ставит чашку на блюдечко и осторожно поднимает эту конструкцию, готовясь слезать со стула. В кухню влетает толстый беловолосый кабанчик, ох, простите, мальчик, и целенаправленно несется к хлипкому сооружению, на котором все еще стоит Гарри. Глаза мальчика раскрываются все шире в понимании неизбежного, и он пытается повернуться обратно к столу, чтобы поставить чашку с блюдцем, но не успевает. Кузен подлетает к стулу и со всей силы выдергивает его из-под ног Гарри. Гарри падает, чашка, так и не поставленная обратно, естественно, взлетает в воздух, разбрызгивая все свое огненное содержимое, которое прямиком выплескивается на Дадли. Тот поднимает рёв.
— Диди! — взвизгивает Петуния и кидается к сыну, судорожно стараясь оттереть только что вскипевшую жидкость с лица мальчика.
— Поганец! Урод! — взрывается Вернон и подлетает к Гарри, которого придавило перевернувшимся стулом. — Сволочь! Ненормальный!
Вернон хватает мальчика за шкирку и бросает его снова на пол, прямо туда, где лежат осколки разбитой чашки с блюдцем. Мгновение, и руки Гарри покрываются глубокими кровавыми порезами.
— Ты заплатишь за это! Маленькая дрянь!
Вернон снова хватает пацана и, удерживая его под мышкой, подносит к плите. Перехватывая ручки мальчика, которыми он пытается оттолкнуть от себя дядю, он с садистским выражением глаз опускает ладошки мальчика прямо в кипящее масло.
Кухню пронзает еще один крик, но по нему уже слышно, что голос у мальчика уже сорван.
Маги с ужасом рассматривают еще одну картинку из жизни Мальчика-Который-Выжил и не могут даже вздохнуть. Воздух спёрло в груди от ужаса, потому что в воспоминании прекрасно видно, что, несмотря на жуткую боль и продолжающуюся экзекуцию, Гарри отчаянно пытается сдержать нарастание Силы, что рвется защитить своего носителя. Но, в конце концов, проигрывает битву, и все вокруг заливает ослепительная вспышка света.
Петунья понимает, что сейчас будет очередная ненормальность, хватает Дадли и выскакивает наружу. До Вернона это тоже доходит и он стрелой, что невозможно себе даже вообразить при его габаритах, несется со своей ношей к чулану под лестницей и швыряет его туда. Закрыв щеколду на дверце чулана, он успевает выскочить на улицу прежде, чем в кухне взрывается газ. А потом над домом взвивается огненный столб, который немедленно перекидывается на соседние дома, оттуда на соседей тех... Пошла цепная реакция.
Когда начинают слышаться хлопки аппарации, то от квартала уже ничего не осталось — один только чулан с крышей из лестницы, что когда-то вела на второй этаж дома по адресу Прайвет Драйв, 4.
Харри даже боялся смотреть в Зал. Он упорно прятал глаза и судорожно сжимал руку сестры. А Прюэтт, лорд Шеклбот и дед пытались сдержать от немедленного убийства не только нерадивых опекунов, но и немедленного нахождения и убиения с помощью долгой-долгой круциотерапии двух магов: Принца и Малфоя.
Сколько бы не накладывали на них связывающих, замораживающих и прочих чар, они слетали с них через долю секунды.
«Ой-ёй-ёй! Зачем лорд Прюэтт это сделал? — застонал Харри. — Они же теперь не успокоятся, пока не найдут этих Дурслей!»
«А я им в этом помогу, — оскалилась сестренка. — Это ты у нас всепрощающий мальчик. По твоим словам выходило, что тебе их не за что любить, но и убивать необязательно. Извини, но тут я с тобой в корне не согласна. Этому... этому... да ему расстрела мало за такое!»
— «Свисссс шхааа ссс шшшшааа»*, — кинул Харри заклятие в мужей, и они застыли оловянными куклами.
Пару раз хлопнули ресницами, посмотрели на Харри. Были бы эмоции, то Харри поклялся бы, что там было обещание разобраться с ним по-свойски за такие предательские маневры, и Шеклбот смог отпустить Северуса, которого все это время удерживал за руки, не без помощи свой шаманской магии, заодно не давая тому перекинуться.
Джуамма хмыкнул, надо же, еще один дракон! А заодно разглядел и вязь брачных магических браслетов — триадных. Кинг не говорил ему, кто залатал Завесу, храня тайну доверившихся ему магов, но теперь сложить дважды два труда не составило. Принц и Малфой. Только кто третий? Что-то реакция у лордов больно эмоциональная. Вон, все остальные в бешенстве, скрипят зубами и плюются, орут матом, посылают громы и молнии на головы... Готовы применить самые суровые меры и кары, но не рвутся к опекунам для немедленного их уничтожения, а тут... Неужели мальчик? А больше кандидатов в показанном в Омуте и не видно было. Только Гарри Поттер.
Марволо картинно утер лоб и отпустил Люциуса. И хотя его самого колотило от бешенства, но... он все же справился со своими эмоциями. Один раз он уже «перегорел», когда вернулся в Россию и обнаружил, что вся семья мертва. И не просто мертва, а над ними долго и жестоко измывались. Уже тогда его чувства выморозило. Остался лишь пепел и жажда мести. Сейчас ему помогло сдержать себя вид правнука, живого и здорового, несмотря на все только что продемонстрированное.
Через полчаса наведения порядка в Зале Прюэтт снова смог заговорить.
— К шести годам, благодаря такой вот «муштре», Гарри научился ПОДАВЛЯТЬ свои выбросы, и те скатились до банальных и безобидных выходок: отращенные за ночь волосы, отлевитированный кусок торта... Банальностей на уровне среднестатистического маглорожденного. Вы в курсе, что это значит, господа лорды и леди?
Лорды и леди опять притихли, огорошенные знанием: как этот мальчик еще вообще колдует?!
Одна из прописных истин магического мира. Одно дело, если выбросы своего чада купируют родители, или кто-то из магов, если родители не в состоянии справиться, а такое тоже бывает. Или те, кто официально отвечает за ребенка, легкий «родительский» ограничитель им в помощь. Но... Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя ругать ребенка за его магию! Магические выбросы никогда не случаются просто так. Даже если ребенок заведомый волшебник. Они случаются на эмоциональном подъеме ребенка, и задача родителей или опекунов состоит в том, что бы этот подъем был определенно позитивным. Чтобы первый и последующие выбросы происходили в атмосфере радости, довольства и счастья.
Между прочим, на такой ноте, каким бы ни был по силе выброс, он никогда не принесет вреда другим даже непреднамеренно. Сила в таких случаях выходила легкими воздушными пузырями, белоснежными облаками, буйством цветов и красок. Ну, и легко устраняемыми мелочами. Именно поэтому большинство детей чистокровных, как правило, дети аристократов и имеющих род, даже дожив до своих семнадцати лет, зачастую кажутся инфантильными, разбалованными, капризными. Жить учатся они уже после своих семнадцати с приходом Памяти. Оттого и резкие перемены в характерах и поведении, которые удивляют многих из прочих составляющих магического общества.
Ну, или в силу врожденного характера они такими не казались.
Харри улыбнулся своим мыслям. На сегодняшний момент на Слизерине таких насчитывалось всего ничего, по пальцам пересчитать. Драко, которого он же сам совместно с Гермионой и Невиллом перевоспитал, хотя задатки у того были. Хотя, вспоминая свою самую первую встречу с будущим пасынком-зятем, Гарри Поттер бы так не сказал. Тогда блондинчик произвел на него не слишком хорошее впечатление, а поди ж ты, просёк моментально. Крэб и Гойл — эти, скорее в силу своей «генетической» наследственности, такого чувства не вызывали, потому что Харри понимал, что это говорит Кровь, а с ней не поспоришь, и некая заторможенность останется с ними навсегда, поэтому им необходим лидер. Кстати, то, что на эту роль они выбрали Драко, а не кого-нибудь другого из всего выводка тогдашних первокурсников (Блэйз, Нотт, Паркинсон, Гринграсс и др.) тоже о многом говорит. Да Эдриан Пьюсси. Ну, и Маркус Флинт с Джелайной Карст — уже понятно почему. У них школа была суровая, а не одеялко пуховое. Про двух «маглорожденных» и одного полукровку тоже говорить не стоит, другая среда воспитания и этим все сказано.
Так вот, возвращаясь к методам воспитания и первым выбросам. Если ребенка за выброс наказать, а тем более сурово наказать, то это приводит к неосознанному подавлению мешающего получать родительскую любовь фактора, то есть магии. А подавление магии к ее выжиганию. Чем чаще ребенок старается подавить свой выброс, ради того чтобы не навредить или не получить наказание, тем больше вероятность, что к одиннадцати годам он станет сквибом — сожжет сам себя. Подавление — это не внешнее ограничение, которое рассеивает потоки магии или перенаправляет их в другое русло, например, в родовой камень (на это и рассчитаны большинство «родительских» ограничителей), а подавление — убивает и сжигает каналы, по которым магия выплескивается из ядра волшебника.
И это понимали даже чистокровные беспамятные, хотя их дети не были столь уж инфантильными. Как уже сказано, условия воспитания разные, у одних защищенные от всего Меноры, у других обычная жизнь почти обычных детей, а значит и обиды и некоторые опасности. На этом же частично и играл Альбус Дамблдор как директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. Особенно с тех пор, когда маглы рванули по лестнице технического прогресса, перескакивая даже не ступеньки, целые пролеты, и к магам стали попадать уже не безграмотные мычащие недоросли, а вполне себе критически и логически развитые детки. Он всячески старался обыгрывал эту разницу, играя за обе команды: и высмеивая инфантильность чистокровок, и маглорожденных приучая, что это нормально, так вот, спустя рукава, относится к своим поступкам. Развивая безответственность за свои поступки, опуская их до уровня инфантильных и капризных магов, пример которых был постоянно перед глазами.
Только вот, если чистокровные, а тем паче имеющие память, рано или поздно изменятся и резко станут понимать, что к чему, то у маглорожденных такового шанса нет, и привычка сваливать свои проступки на других или на то, что раньше же за это не наказывали, останется привитой уже на всю оставшуюся жизнь.
Харри отвлекся от своих размышлений и снова обратил внимание на творящееся в Зале действо. Игнотус зачитывал первый отчет мадам Помфри о здоровье поступившего в школу Гарри Поттера. Тот самый отчет, что она дала почитать и ему, когда позволила выйти из сновидений после того первого матча «Слизерин — Гриффиндор», и ультимативно потребовала его нахождения в Больничном крыле каждый вечер по паре часов. У них ушел весь остаток года на восстановление здоровья Мальчика-Который-Выжил, а потом эта тварь чуть не свела на нет все успехи на этом поприще, и... хроноворот, и мадам Помфри все-таки закончила курс лечения.
Зал гудел, бурлил, возмущался, глухо причитали леди, слышались проклятия, кое-где сверкали молнии стихийных выбросов от почтенных магов, а Харри размышлял о своем муже.
«Вот интересно. Север меня ненавидел. Да, из-за зелий, хотя их действие и было подогрето фундаментальными основаниями, но... При всей его ненависти, при всех снятых баллах, при всей его язвительности и саркастичности он постоянно меня спасал. Ведь тогда для его лечения требовались отнюдь не простые «мятное» и «перечное», а очень сложные составы. А где их возьмет колдоведьма Хогвартса? Учитывая, что директору было не на руку мое излечение? Значит, варил их единственный, кто мог это сделать в стенах самой школы. И он не мог не знать, кому он их варит. Да и сам тот матч, когда тварь всеми силами старалась проклясть метлу, а Север читал антизаговор... И после. Вот и рушились все директорские блоки и наговоры, вступая в противоречие с партнерской связью, да словом, данным Северусом моей матери».
Игнотус закончил зачитывать медицинское заключение о состоянии здоровья ученика первого курса школы чародейства и волшебства Хогвартс Гарри Поттера и снова воззрился на «опекунов».
— Только не говорите нам, что ничего не знали, — шипяще, словно тот василиск, произнес он. — Вы не могли не знать! Все дела по стихийным выбросам несовершеннолетних в магловских районах поступают к вам, как представителям опеки и сопровождения маглорожденных учеников.
— Но... ххх... Поттер не был маглорожденным... —попыталась соскочить Рипман, однако, наоборот еще больше затягивая на своей шее удавку.
— И тут мы возвращаемся к вопросу о вашем намеренном саботаже Статуса, — оскалился Прюэтт. — Гарри Поттер не маглорожденный, но оказался у маглов, которые над ним издевались, в надежде «выбить дурь и ненормальность»! Вместо того чтобы пересмотреть опекуна, вы игнорировали создавшееся положение, чем с каждым новым и более разрушительным выбросом подвергали рассекречиванию существование магического общества! Вот она — благодарность магического общества за наступление мирного времени и возможность больше не оглядываться за спину в страхе оказаться на прицеле палочки маньяка! Голод, холод, побои и трижды смерть!
— Но... но... но-но-но... — заблеяла миссис, понимая, что сама попалась в ловко расставленную ловушку. — Этим занималась миссис Нолум! — уже в отчаянии закричала она.
Секретарь немедленно предоставил папку с делом этой миссис Нолум главе Совета, как знал, что пригодится. Прюэтт ее быстро просмотрел и хмыкнул.
— А вот и ответ, отчего эта милая женщина так скоропостижно скончалась на сорок пятом году жизни.
И он вытащил магический контракт, демонстрируя его всем присутствующим.
— Видимо, эту маглорожденную администрация, сиречь Альбус Дамблдор, не позаботился предупредить об опасности подписания такого контракта! И все десять лет по ней прилетали магические откаты, но она их упорно игнорировала. Доигнорировалась.
Прюэтт вернул пергамент в папку, а папку бросил на стоящий перед ним столик. Он выпрямился в кресле и уже спокойным ровным тоном начал:
— Итак. Опекунский Совет в составе мистера Эрика Гилмора, мистера Руперта Рока и миссис Годивы Римптон обвиняется по следующим пунктам:
Халатность и игнорирование Устава организации в части опеки и сопровождения маглорожденных магов — признаны виновными!
Халатность и игнорирование Устава в части надзора за семьями, которые взяли на себя опеку несовершеннолетних — признаны виновными!
Мошенничество в части подделывания контрактов, в результате которого они долгие лета занимали отведенные должности, не имея на это права — признаны виновными!
Преднамеренное нарушение Статуса о Секретности, когда магические дети вопреки всем заведенным нормам оказывались на воспитании у маглов — признаны виновными!
Намеренный и планомерный саботаж Статуса о Секретности в течении тринадцати лет, когда наследник магического рода оказался на воспитании у маглов, опекуны об этом знали, но ничего не делали, чтобы предотвратить рассекречивание магического мира — признаны виновными!
— Прошу высокое собрание определить меру наказания для признанных виновными магов!
Удар молотком, и столик, до этого заваленный пергаментами, папками и флакончиками с воспоминаниями, мгновенно очистился, а на его месте оказался большой прозрачный шарообразный аквариум, куда со всех сторон от всех присутствующих магов потянулись серебристые ленты «мыслей», в которых содержалось, по их мнению, наиболее адекватное наказание для этих преступников.
Теперь оставалось только ждать, пока Магия промиксует, оценит, может и от себя что добавит, и выдаст «заключение» в виде пергамента с Приговором, которое и будет зачитано главой Совета, и принято к исполнению.
__________________________________________
*«Свисссс щхааа ссс шшшааа» – обрезать эмоции и чувства, парселтанг.
========== Часть 8. Глава 12. ==========
Комментарий к Часть 8. Глава 12.
Немного сумбурно, но, надеюсь, мои читатели поймут мою мысль. Так что критику приветствую.
Часть 8. Глава 12.
Несколько минут напряженной тишины в зале — все ждали приговор Магии.
Чаша заполыхала всеми цветами радуги, все ярче и ярче… Вспышка — и чаша оказалась пуста, но над ее широким «горлом» материализовался пергаментный свиток, запечатанный печатью. При ближайшем рассмотрении эта печать переливалась магией, а изображен на ней был знак главы Совета Лордов.
Свиток немного повисел над ненужной уже чашей и плавно направился в руки лорду Прюэтту. Как только Игнотус поймал приговор — все в зале встали, отдавая почтение Матери Магии и готовясь стоя выслушать ее повеление. Те, кто не встал добровольно (обвиняемые), были вздернуты за шкирняк чарами.
Игнотус сломал печать и развернул приговор. Свиток, с шуршанием разворачиваясь, достиг пола, скатился своей нижней частью по ступенькам и на этом застыл.
Прюэтт мельком просмотрел длину свитка, прокашлялся и начал зачитывать:
