сообщить о нарушении
Текущая страница: 158 (всего у книги 333 страниц)
— Притом, что традиции магического мира, как та широкополая шляпа, Дин, защищают мага от того, что может вылиться на него из «магического окошка»: из-за завесы или еще откуда, случайный сглаз, случайное проклятье. Мы — маги, и наше слово имеет силу, а многие и многие, и ты в том числе, любят к месту и не к месту всех посылать по закоулочкам. Вот традиции и служат заградительным щитом от таких вот случайных посылов по неизвестным адресам да закоулочкам.
— Получается, что… — Симус выглядел офонаревшим.
— Получается, что соблюдая традиции, выполняя все положенные ритуалы и церемонии, чистокровные ограждают себя от случайностей. Если ты не заметил, то никто из слизеринцев или рэйвенкловцев, и даже хаффлпавцев, тех, кто из чистокровных семей, не спотыкается на ровном месте столько, сколько ты, Симус. А почему? Потому, что они вовремя проводят обряды, которые ты считаешь замшелой мурой, и снимают с себя всю ту пакость, что налипла на их аурах и магическом ядре, а ты год от года становишься все более неуклюжим, не имея к этому, вроде бы, никаких предпосылок.
— Возьмем для примера, — вклинился Невилл, — праздники Хеллоуин и Рождество. На самом деле это Самайн и Йоль, только переиначенные до невозможности. Но даже так, на Рождество осталась традиция дарить друг другу подарки, сжигать рождественское полено и украшать жилье гирляндами из остролиста. Дин, ты же не считаешь эту традицию замшелой? Нет, не считаешь, наоборот, всячески поддерживаешь.
— М? — удивлению Томаса не было предела.
— А вот Самайн… Самайн — это та ночь, когда мы, маги, можем поговорить со своими ушедшими предками, получить их благословение на какое-либо задуманное дело, а маглы боятся потустороннего и стали зажигать эти непонятные фонарики, вырезанные из тыквы, считая, что так можно отпугнуть нечисть. Пришедшие в мир магии маглорожденные принесли эту традицию с собой, и вместо того, чтобы почтить память предков, они упорно от этого открещиваются. Хотя я могу понять таких, как наш бывший Министр Фадж, в его яром почитании Хеллоуина, именно Хеллоуина с отпугивающими фонариками, а то придут к ним духи предков и настучат по кумполу за безобразия ими творимые.
— Но это же некромантия! — истерично воскликнул кто-то из младших курсов.
— Какая к Мерлину некромантия, Свен? Ты так весело болтаешь за ужином с сэром Ником, а ведь это уже некромантия! Если вы не заметили, то во время празднования Хеллоуина в Хогвартсе не остается ни одного привидения. Они все уходят на нижние ярусы, потому что практически весь замок так и пестрит этими зубастыми тыквами. То есть, по твоему мнению, во все остальное время — привидения в Хогвартсе — это нормально, а почтить в Самайн умершего — это некромантия?
— Ты так громко кричишь о некромантии, а сам-то хоть знаешь значение этого слова и кто эти маги, которые занимаются некромантией? — спросила Мио.
— Это злые маги, — со злостью процедил Свен. — Они любят поднимать полчища зомби и убивать людей их руками!
— Начитался магловских книжек, в которых нет даже капли правды, и верит им, как Святому писанию! — закатила глаза Мио. — Скажи, Свен, кто такой Асклепий?
— Ммммм… Великий древнегреческий целитель, который славился тем, что мог воскрешать умерших? Его еще потом обожествляли и ввели в пантеон!
— Ну да, ну да, а того, что этот самый Асклепий был архимагистром некромантии нигде не говорится. Именно благодаря своим некромантским познаниям он мог творить, даже по меркам волшебников, чудеса!
— Ты врешь! — воскликнул ошарашенный Свен.
— Библиотека Хогвартса, десятый стеллаж от входа, «Большая Магическая Энциклопедия», том три, почитай. Очень рекомендую, — закончила спор Гермиона. — Воскрешать умерших это привилегия некромантов и только некромантов, Свен. Никто из остальных магов даже близко на такое не способен, каким бы великим целителем он бы ни был! И вообще, в целительстве без знания основ некромантии — никуда. Без этого лекари — всего лишь травники, которые способны диагностировать болезнь, но не способны ее вылечить.
— А как же кровавые ритуалы с жертвами? — робко спросил кто-то из первокурсников.
— Большинство жертвенных даров на ритуальных празднованиях Самайна, Йоля, Бельтайна, Литы — это хлеб, соль, злаки, травы и подарки, сделанные своими руками. Где ты тут кровавые жертвы увидел?
В гостиной воцарилась тишина. Все обдумывали сказанное.
— Или возьмем Бельтайн, — дав пару минут на осмысление, продолжил Гарри, — который сейчас вообще не празднуется. А что такого страшного в этом празднике жизни? Прыжки через костер как традиция? Так именно эти прыжки через костер и способствуют наибольшему очищению магического ядра от налипших случайных проклятий. Маглы об этом празднике вообще забыли, а рожденные в магловском мире волшебники и не знали, а теперь, приходя в магический мир, не понимают, зачем он нужен и, как и Дин, считают замшелой стариной. А ведь ритуалы Бельтайна — это ритуалы обновления и очищения вашей магии.
Так прошел их первый ликбез по введению своих однокурсников в магический мир. Сегодня они наконец подобрались к теме «Завеса — что это такое и с чем ее едят». А вот после этого уже можно будет говорить о чистокровности, родовой магии и их роли в поддержании этой самой завесы. Северус даже как-то сказал, что гриффиндорцы стали более сдержанными и шума в Большом зале стало на порядок меньше. Гарри тогда только улыбнулся.
Он вошел в гостиную. Там уже рядком сидели первокурсники, да и остальные гриффиндорцы, приготовившись внимать Невиллу.
— О, Гарри, Мио, вы вовремя! — воскликнул тот, и снова обращаясь к слушателям: — Поскольку книг у нас мало, а нас много, то сегодня будет лекция о Завесе между мирами. Итак…
Лекция пошла своим чередом. Невилл вещал, остальные слушали, раскрыв рот. Даже многие чистокровные присоединились на этот раз, ведь многие из них, хоть и считались чистокровными, но ни родом, ни родовой силой похвастаться не могли, да и о Завесе тоже слышали впервые.
В воскресенье рано утром вся компания собралась в комнатах декана Слизерина.
— Мы пойдем несколько другим путем, — сказал Харри. — Не будем выходить за ворота Хогвартса, чтобы аппарировать. Я уверен, что Дамблдор где-то поблизости и следит за замком. Сейчас мы все пройдем в мою гриффиндорскую спальню, а там портальной дверью в Блэк-Хаус, оттуда нас Кричер перенесет в банк, а уж там Крохбор посодействует с камином до Министерства.
Никто не возразил. Гарри взмахнул рукой и вызвал Патронус. Огромный сияющий жемчужно-серебристый олень склонил голову перед своим создателем. Парень погладил его по морде и сказал:
— Передай Шеклботу, что мы выходим, будем минут через двадцать.
Олень боднул Гарри по плечу и просочился сквозь стену.
Все перемещения прошли без сучка, без задоринки. Сначала по одному шагнули в портал-дверь в комнату Гарри, потом через эту же дверь в Блэк-Хаус. Когда все собрались в полутемном коридоре особняка и расшаркались с портретом Леди Вальбурги, Кричер перенес их по одному в банк, в кабинет поверенного Поттеров, а там уже предупрежденный Крохбор проводил их до отдельного каминного зала, которым могли пользоваться особо привилегированные клиенты банка. В итоге, уже через двадцать минут вся компания вышла из камина в атриуме Министерства, где их уже ждал Кингсли Шеклбот. При выходе из камина Гарри привычно споткнулся, но его удержали сразу с двух сторон.
— Не люблю камины, — процедил парень, взмахом руки счищая с себя и других сажу.
Не обращая внимания на суетящихся Министерских работников (кстати, народу в атриуме было на порядок меньше, чем запомнилось Гарри), они пробрались к лифту и спустились в коридор, который так долго снился парню. Вскоре они оказались в большом круглом зале, из которого вело множество дверей, все они были без надписей. Там их встретил работник Отдела Тайн. Он проводил их к одной из дверей и открыл ее, начав говорить:
— В этом зале собраны все Пророчества, которые когда-либо произносились.
Гарри заглянул в дверь. Все пространство зала занимали стеллажи, уставленные небольшими, примерно с теннисный мячик, шариками пророчеств. Большая часть из них казалась просто стеклянной, какие-то мерцали таинственным голубоватым светом, кое-где виднелись осколки.
Они вошли и остановились на небольшом островке пустого пространства около двери.
— Их же тут тысячи! — восхищенно прошептал Гарри. — Как искать нужное? Это же займет Мерлинову тучу времени!
Работник Отдела Тайн отчетливо усмехнулся.
— Если хоть одно из них с Вами связано, то они засветятся ярче. Вам просто нужно размеренным шагом пройти между стеллажами и зорко следить за поведением шаров. Те, что смотрятся простыми стекляшками — уже исполнились, там, где виднеются осколки — это многовариантные пророчества…
— Это как? — полюбопытствовала Гермиона.
— Это значит, что было произнесено несколько пророчеств на одну тему, но с различным развитием событий, и когда его герой выбирал в реальности один из нескольких вариантов, остальные разбивались.
— И как это отслеживается? — снова Гермиона.
— А никак. Как правило сбывшееся пророчество можно расшифровать только по факту его затухания и соотнесения его содержания с произошедшими событиями.
— Кхм, и как же вы это соотносите, если пророчество потухло?
— Каждое пророчество, как только оно впервые появляется на своем месте, — невыразимец махнул рукой куда-то вглубь зала, — его можно услышать всем, кто будет в тот момент в зале, а с некоторых пор, этак лет семьсот, в зале есть зачарованная книга и перо, которые фиксируют эти самые Пророчества в момент их появления. А вот после первого прослушивания Пророчество могут взять в руки только те, кто с ним связан.
— Подождите, так это мы сейчас можем просто пройти к этой книге и прочитать?
Невыразимец весело расхохотался, от чего шарики тонко зазвенели, и стало понятно, что под капюшоном мантии скрывается довольно молодой человек.
— Ну, если вам не лень прочитать несколько сотен фолиантов и соотнести все Пророчества с собой, то прошу! А так, они там просто фиксируются под номером, который есть под каждым из этих шариков. Кое-где под шариками имеются инициалы того, кто их вносил, и тех, с кем они связаны, по мнению вносящего, но это — не факт.
— Хм… Понятно, — произнес Гарри. — Значит, просто пройтись по залу, и внимательно смотреть какие из шариков на меня отреагируют и взять их?
— Да, именно так.
— Что ж, вперед!
Гарри медленно двинулся сквозь стеллажи, внимательно их осматривая. Большая часть шариков не светилась, хотя от света соседних, казалось, что весь стеллаж мерцает сумеречным светом. Вот где-то впереди вспыхнул огонек, и Гарри прибавил шаг. Вот перед ним мягко, но ярко светящийся шар. Гарри специально осмотрел все соседние, чтобы убедиться, что Пророчество действительно среагировало на него. Да, он светился ярче других. На подставке значилась дата 1994 С. П.Т..
Гарри аккуратно снял с подставки шарик. Он оглянулся на оставшихся у дверей, но прошелся еще глубже, пока не дошел до стены. Там свернул обратно, но пошел уже между двух других стеллажей. Он уже не особо обращал внимание на шары, так как знал, что Пророчество у него в руках, как тут прямо перед носом озарился еще один шарик. Это заставило остановиться и сделать пару шагов назад, так как по инерции парень пролетел. Действительно, еще один шарик приятно озарял окружающие вокруг пустые стекляшки.
«Гарри? Что происходит?» — послышался мысленный зов Мио.
Гарри вздрогнул: нечасто они пользуются своими татуировками, им больше живое общение нравится.
«Тут еще одно пророчество, Мио. И видимо тоже про меня!»
Гарри вгляделся в подставку, на которой значилось: 1958 Д. О. Он и это Пророчество осторожно снял с полки. Затем посмотрел на одно, потом на другое, они были абсолютно одинаковые. И Гарри решился, Пророчество № 1994 он положил в правый карман, а 1958 в левый и уже более медленно двинулся к выходу. Здесь, в отличие от первого прохода, большинство шаров были «пустыми», но он все равно внимательно в них вглядывался и не зря: еще в одном шарике при его приближении загорелся огонек и сразу погас. Гарри пару раз пображжировал мимо него, но огонек вел себя странно, он то был, то исчезал. «1980 С. П.Т. – А.П.В.Б.Д. Гарри Поттер -?».
«Гарри?» — снова Мио.
Гарри объяснил ситуацию.
«Невыразимец удивлен до крайности, но говорит брать», — отчиталась Мио.
Гарри глубоко вздохнул и прикоснулся к непонятному шарику рукой — ничего не произошло. Тот легко отделился от подставки и оказался в руке парня. Дальше Гарри шел медленно, внимательно всматриваясь в шары, но без остановок, и вскоре добрался до компании у входа.
Мио и Драко смотрели на него круглыми глазами.
— Что нахватался, правда? Целых три? — шепотом спросил Драко.
— Так что это было? — спросил Гарри, помахивая рукой с зажатым в ней шаром. — Почему такая странная реакция? Там же четко было прописано Гарри Поттер и…
— А это, молодой человек, — ответил невыразимец, — одно из тех Пророчеств в истинности которого никто не уверен.
— Как это?
— А так. Его принес Дамблдор, давно, в 1981 году, и сам установил его на стеллажах, но «прослушать» его никто не смог, как и подойти. Правило прикосновения для всех Пророчеств в Зале едино. Однако к таким Пророчествам, которые формировались не в Зале…
— Не в зале?
— Да, Пророчества, которые так или иначе связаны с Англией, даже если их произносят не в Англии, сами формируются в этом зале, именно поэтому в Первый раз их могут прослушать все, кто тут находится. А это было принесено… Не вызывает доверия. Но поскольку оно было изречено истиной пророчицей Сибиллой Патрицией Трелони… — невыразимец пожал плечами.
— Трелони? Значит и 1994-е тоже произнесла Трелани…
— Что 1994-е? — не понял невыразимец.
— Ну, там написано было 1994 С.П.Т.
— А… Это год, когда было произнесено пророчество, и, да, инициалы пророка.
Северус вздрогнул. Он понял, какое пророчество Гарри снял с полок этого зала.
— А что на счет третьего, Харри? — поинтересовалась Мио.
— Получается, что произнесено оно было в 1958 году неким Д. О.
— Дельфийский Оракул, — встрял невыразимец, — что ж, мы нашли все, что вам нужно, пройдемте в зал прослушивания.
Все покинули Зал Пророчеств, гуськом направляясь за проводником-невыразимцем по этим катакомбам. В конечном итоге они оказались в обычном кабинете со столами, стульями и наколдованными окнами по стенам, только в центре комнаты возвышалась непонятная тренога с горизонтальным кольцом поверху.
— С какого начнете? — спросил невыразимец. — Просто положите шар в выемку на треноге, и она начнет проигрывать.
Гарри бросил взгляд на мужей, те пожали плечами. Парень подбросил шар на своей руке и вставил его в выемку, куда сказал невыразимец. Тут же над шаром выросла прозрачная голова Сибиллы Трелони, которая закатила глаза к потолку и завещала тем самым страшным голосом, который Гарри уже слышал в конце третьего курса, когда она произнесла, что «Он вернется сегодня…», а вечером они устраивали охоту за Петтигрю.
«Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»
— То самое пророчество, — хмыкнул Северус.
— Ложное, — проинформировал невыразимец. — Все признаки действия каких-то подчиняющих чар… Повторение фраз нехарактерно для Пророчеств.
— «Империо»? — поинтересовался Люциус.
Тогда, когда Северус услышал другое пророчество от той же Трелони, они всю ночь провели в обнимку с Омутом. Слишком уж разнилась манера произнесения пророчеств: того, которое Северус подслушал в «Кабаньей Голове», и того, что услышал, спускаясь с чердака замка после инвентаризации трав.
— Вряд ли. Такое состояние «Империо» вызвать не способно, каким бы подчиняющим волю оно ни было, но вызвать Пророческий транс оно не в состоянии, а ведь она действительно в трансе, — невыразимец внимательно вслушивался в слова Пророчества.
— «Голос сирены»? — поинтересовался Гарри.
— Возможно. В таком случае, устами пророчицы говорит маг, обладающий артефактом… Если я правильно понимаю, вы все подозреваете, что мистер Дамблдор… А он сильный легиллимент и окклюмент… Значит, ее насильно вогнали в транс и настроили на волну. Тогда она простой передатчик слов подчиняющего.
— Хм… А на расстоянии такое возможно без личного контакта?
— Харри?
— Понимаете, я уже такое слышал и видел, — смутился парень.
— Когда?
