сообщить о нарушении
Текущая страница: 300 (всего у книги 333 страниц)
Альбус снова оскалился, но промолчал. Однако он не видел как между раскинувшимися лепестками, что образовали цепи соединённых вершин этой странной конструкции, куда его запихнули, начал сгущаться неплотный туман, образуя огромный шар диаметром около двух метров. И в этом шаре замелькали три чёткие тени. В одной из них все без напряжения узнавали всем знакомого и набившего оскомину Альбуса Дамблдора. В другой уже сложнее, но и тут маги подобрались подкованные — Геллерта Гриндевальда. А третья, и что само интересное, — самая «яркая» и чёткая…
— Подтверждаю, — вдруг раздался голос одного из тех, кто до сих пор скрывался под капюшоном мантии. — Это Роланд Монтайн.
Николас Фламель скинул капюшон. На Дамблдора пристально смотрели серьёзные серые глаза с невозможно молодого лица для такого долгоживущего мага. Тот выглядел едва ли на двадцать пять.
Прогремевшее под сводами зала имя заставило названного затравлено заозираться по сторонам. Злая маска на его лице сменилась растерянностью. Как?! Откуда?! Почему?! Они знают?!! И вот тут-то его взгляд и наткнулся на затаившихся на «галёрке» Харри, Люциуса, Северуса и иже с ними. Гермиона, что нежно положила голову на плечо ещё одного блондинистого представителя семейства Малфой. А тут же рядом живые Джеймс и Лили, и… Карлус и Дорея Поттеры. Его снова охватило бешенство. Выжили! Как? Почему Грюм не исполнил его приказ и не убил этих шавок? Но... Джеймс и Лили… Он же сам… Они же точно были мертвы!
— А-а-а-а! — заорал «Альбус» и попытался броситься на стенки своего временного узилища, но магия, что сковала его, как только он оказался в этом непонятном круге, не давала ему возможности двигаться.
А маги в зале, что проводили дознание, не могли слышать, что орёт взбешённый старик. Многие из тех, что тут присутствовали, ещё не были посвящены в детали будущего дознания, а потому недоуменно переглядывались и перешептывались:
— Роланд Монтайн?
— Кто это?
— Что тут происходит?
Кингсли снова взял на себя обязанности распорядителя.
— Леди и джентльмены, — выбрал он нейтральное обращение к присутствующим, так как не все были тут лордами от магии. — Позвольте немного пояснить вам возникшую ситуацию. Мы собрались здесь, чтобы провести дознавательский допрос этого преступника, которого вы все прекрасно знаете. Но знаете его как Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора. Но это не так. Этот человек только физически является тем, кем представлялся все эти годы. На самом деле мы имеем дело с непростым и очень древним ритуалом перерождения души. Ритуалом, предназначенным не для людей, а потому — он просто не мог пройти без последствий. Этот ритуал и проводил Роланд Монтайн. Для начала он вселил свою душу в тело победителя первого Тёмного Лорда Британии и смог родиться ребёнком этого мага — Геллертом Гриндевальдом, а потом, чуя своё поражение, переселился в Альбуса Дамблдора. Результат этих перерождений сейчас перед вами. Мы видим три составляющих души одного мага.
Шеклболт перевёл дыхание и снова обратился к собранию:
— Здесь собрались представители старых Родов, имеющих Память…
Альбус снова зашёлся в бешенстве в своём узилище. Опять эта Память! Проклятье на неё за существование. Сколько он всего сделал, чтобы эта Память больше не трепала ему нервы? А всё оказывается напрасно! Как же он был зол, ещё будучи Роландом Монтайном, когда в Хогвартсе они начали проходить основы становления Рода и прочих чистокровных магов, ему, маглорождённому, это не светило никак. Просто потому, что его родители, какими бы знатными не были в маггловском мире, эту саму Память передать ему не могли никак. Он учился как проклятый, грыз и грыз зубами неподдающийся гранит науки, а эти чистокровки мордредовы только и знали, что беситься и носиться по школе вместо учёбы. А потом, на старших курсах, как по мановению волшебной палочки вдруг принимались колдовать. Да так, что Роланду только и оставалось скрипеть зубами. Да ещё и кастовать заклинания, про которые сам Роланд в школе ни разу не слышал и информации не находил.
Тот первый раз, когда он провёл ритуал переселения своей души, он не только хотел избежать неизбежного наказания за пособничество Тёмному Лорду Скайвеллу, хотя по сути этим Тёмным Лордом был сам Роланд, а Скайвел был его послушной марионеткой, но и узнать, наконец, получить эту самую Память по линии Рода Гриндевальд. Ведь он родился бы чистокровным магом! Да не вышло. В семнадцать лет он вспомнил только самого себя и свои задумки и задачи, которые ставил перед собой ещё будучи Роландом Монтайном. А потому уверился, что Память — это выдумки чистокровных и способ ещё более возвысить себя над магглами и прочими магами. Хотя разницу в потенциале силы определить он смог. И разница между ним, как маглорожденным Роландом, и им же, но рождённым в роду Гриндевальд, — была колоссальная.
— …чтобы оставить след в истории, — продолжал Кнгсли вещать, — чтобы наши потомки, Ваши потомки, помнили это разбирательство и могли предотвратить в будущем такое мерзкое посягание на саму суть мага и магии…
После пояснения собравшимся причин и следствий дознания мага по имени Альбус Дамблдор, который на поверку оказался Геллертом Гриндевальдом, и даже больше — Роландом Монтайном, началось само дознание. Альбус молчал, но «кино» над его головой, кино, которое давало чёткое и ясное представление о его мыслях и действиях, выдавало его с головой.
Всё началось в тот день, когда у семилетнего Роланда случился первый стихийный выброс. Несмотря на «знатность» своего происхождения и статус наследника графа, до своих семи лет Роланд жил на правах приживалки в доме «отца». Почему так? Это не было для него тайной. Слишком многие имели желание высказаться маленькому мальчику, в том числе и слуги. Дело в том, что Роланд не был сыном графа. Бастард. Ублюдок. Вот то, что он постоянно слышал в спину.
Обедневший, точнее проигравший всё своё наследство в кости, граф был вынужден жениться на дочери богатого купца. Опозоренной и беременной от непонятно кого. Чистая сделка — граф прикрыл грех жены и был вынужден назвать ублюдка своим сыном, а за это получил очень приличное приданное. Которое, впрочем, также быстро и безвестно пропало в портовых кабаках, где продолжал развлекаться граф. Но, не желая видеть ублюдка жены в будущем своим наследником, он постоянно «донимал» жену в попытках заделать наследника, а «сына» практически вышвырнул на скотный двор, как только тот научился прилично ходить и говорить.
До семи лет «отец» внимания на него не обращал. Но за эти семь лет Стефани родила графу только трёх хиленьких дочек и вот-вот должна была разродиться ещё одним ребёнком. Графиня от бесконечных родов и ужасающей бедности уже давно потеряла своё отличное «богатырское» здоровье, а потому постоянно находилась в своих комнатах. Последнее время она вообще не вставала с постели. Родителям до опозорившей их дочери не было никакого дела, а уж до внука и подавно. Если они и приезжали в поместье, то баловали только внучек.
В тот день Роланд не успел увернуться с пути одного из слуг, что тащил тяжеленный котёл с кипятком в прачечную, и оказался весь облит горячей водой. Но уже на следующий день все ожоги зажили, а мальчик смог встать с постели — и это привлекло внимание его «отца».
— Мракобес! Дьяволькое отродье!
Вот такими словами и эпитетами с тех пор стал награждать своего «сына» граф Монтайн, попутно хлеща малыша кнутом. Он загонял его в их родовую часовенку и заставлял часами стоять на коленях под присмотром старого служки и читать покаяние.
Графиня разродилась мёртвым мальчиком и предсказуемо в этом граф обвинил пасынка. Жизнь стала невыносимой. Роланд теперь дневал и ночевал в продуваемой всеми ветрами часовенке в посконной рубахе и надетых на него веригах. А в нечастые периоды присутствия графа в доме подвергался тумакам и насилию со стороны графа. Так продолжалось два года, пока в один «прекрасный» день к ним не заявилось ещё одно дьявольское отродье.
Так Роланд попал в Хогвартс. Девять лет. Именно в таком возрасте в то время забирали на обучение. Первый год пролетел стремительно. Роланд учился всему, до чего мог дотянуться. Но уже через пару месяцев выяснил, что он в этом мире, мире магии, — никто и звать его никак. Тут правили бал чистокровные, которые и смотреть в его сторону не хотели. И при этом сил у них было… То, что Роланду давалось с трудом и потом, они колдовали играючи и без малейших сомнений. Даже его софакультетники-хаффлпаффцы презрительно обзывали его немощным грязнокровкой. А ещё бесило то, что многие магглорожденные, как и он, были в разы сильнее его в магии.
Поняв, что силой он никого тут не удивит и не заставит себя уважать, Роланд стал всем и каждому говорить, что он сын графа и будущий граф Монтайн, лорд. Но и это не сработало. Титул будущего маггловского лорда никого не впечатлил. Тут были свои понятия об аристократии и лордах.
Долго ли, коротко ли, но учебный год закончился — и его, как и всех остальных, отправили домой. Хогвартс-Экспресса ещё не существовало, а потому учеников разбирали либо их родители из Хогсмида, а магглорожденных «развозили» сами профессора или члены Опекунского Совета, которые их и «доставляли» в школу в начале года. Мысль о том, чтобы попроситься остаться в Хогвартсе, даже не пришла мальчику в голову. Раз положено всем, то и он должен отправляться домой. Не подумали об этом и маги, даже тот самый маг, что всего год назад с боем вырывал мальчишку из рук озверевшего графа. Хотя ребенок и подозревал, какой приём его там будет ждать. Его подозрения оправдались на все сто.
Сразу же, как только очень занятый маг, которому предстояло «отправить» по домам ещё пятерых магглорожденных учеников, оставил его перед воротами поместья графов Монтайн, Роланда схватили стражники графа. Грубо заломив ему руки за спину, они поволокли его перед сиятельны очи. А там… Граф чуть не убил пасынка. Того спас неожиданно забредший в поместье старый странствующий аббат. Он-то и забрал мракобесное отродье, посулив графу разобраться с дьявольским выкидышем по церковному, на костре инквизиции.
Только вот обернулось всё иначе, чем было обещано графу. В лице этого священника Роланд нашел неожиданную поддержку, понимание и учителя. Аббат, как оказалось, был сквибом. Сквибом из богатой чистокровной семьи магов, которого выкинули на «помойку» в возрасте одиннадцати лет, так и не дождавшись хоть малейшего проявления магии. Так что о магическом мире тот был в курсе и не понаслышке. Он родился в нём, он жил в нём одиннадцать лет, он видел всё собственными глазами, а потом оказался без денег, еды, одежды и хоть каких-либо знаний на маггловской стороне. Даже не так. Его родители вывезли в глухой лес и привязали того к дереву, в надежде, что дикие звери раздерут неугодного, и о нём и воспоминаний не останется. Но мальчишке удалось выжить, опять же, потому, что на него наткнулся странствующий монах. И церковь стала ему новым домом, а ненависть к магам поглотила всё его существо.
Но сам он магом не был, и ему не было хода в магический мир. Даже, если бы он знал точки входа-выхода в подпространственные складки, он не смог бы туда попасть. Но уж кто-кто, а он всегда мог распознать истинного мага или ведьму среди всех обвиняемых в этом грехе судом инквизиции. И отправлял таких на костёр с особым удовольствием. И странствовал он именно потому, что так ему было проще отыскать истинных магов и ведьм, которые либо жили вне складки пространства, либо по неосторожности попадались на маггловской стороне. И таких было достаточно много, если вспомнить, что маги, как дети, не особо старались скрывать свои способности и особенности, презирая магглов за их «бессильность».
К тому моменту, когда аббат прибыл в поместье графа Монтайн, он уже был изрядно стар. А как для человека — так и вовсе глубокий старец. Сто одиннадцать лет. Хоть он и был сквибом, но именно запечатанное магическое ядро постаралось продлить его дни. В некоторых местах, да и в родном аббатстве, его уже почитали за святого только за эту ненормально долгую жизнь. Но он прекрасно понимал, что жизнь уходит, и скоро он отправится на суд Божий. А он так и не смог найти решение как отомстить магам. Одиночные, редкие удачи, когда ему в руки попадался настоящий волшебник — это всё было не то. В Роланде же старик увидел возможность.
Аббат не стал докладывать о мальчишке начальству, а стал сам воспитывать его с дальней целью — через него он сможет, наконец, пробраться к магам, в их «сердце» и отомстить. Пусть даже он будет уже мёртв к тому моменту, но зерна ненависти, упавшие на благодатную почву, дадут свои всходы. А почва была как есть благодатной. Роланд так же уже успел разочароваться в мире магии и магах. А зависть к чистокровным уже цвела в его душе пышным цветом.
Старый церковник не запрещал своему подопечному учиться, искренне считая, что знания магических практик только помогут в будущем парню провести задуманную священником аферу. Даже больше того, он приволок в их домик, где он поселил Роланда, старые сундуки, которые по чистой случайности ему удалось конфисковать у одного из «разоблаченных» им магов. А в сундуках этих были книги и артефакты. Книги весьма интересного содержания — непонятного для сквиба, который так и не познал хоть что-то из магического искусства, но вполне понятное для обучающегося в школе чародейства и волшебства Роланда. А среди развалов артефактов нашлась и Гамельнская флейта, которой Роланд не замедлил воспользоваться.
Пока мальчик учился в Хогвартсе, первые годы аббат не предпринимал ничего такого… Только предоставил Роланду знания и подспудно настраивал его против магического общества. Грех это большой, но ради разоблачения этого греха нужно этот грех хорошо изучить, чтобы потом использовать его слабости. А попутно втолковывал малышу, а потом и подростку, что неплохо было бы организовать в Хогвартсе свой кружок по интересам, читай — недовольных своим положением «низших существ» магглорожденных магов и полукровок. А тем паче таких, как сам Роланд — наследников и будущих лордов маггловского мира. Как так — магические аристократы не признают маггловскую аристократию?! Несправедливо это. Их надо заставить, научить себя уважать.
Аббат действовал тонко и искусно манипулировал сознанием мальчишки. Он никогда не говорил тому о своих истинных целях, но всегда поддерживал того, когда тот начинал бузить против устоявшегося порядка в магическом мире. Так, мало-помалу, но вырос из Роланда отличный магоненавистник, притворяющийся пушистой овечкой. Он сколотил себе банду из недовольных своим положением магглорожденных. Тех, кто не отличался большими количествами силы и на кого остальные маги смотрели с презрением и свысока, кого так и не удостоили приглашением в Род или простым покровительством. Стоит отметить, что таких было достаточное количество, ведь эти магглорожденные, как правило, были именно теми, кого кроме как грязнокровками и назвать-то никак нельзя.
Вполне естественно, что магические Рода предпочитали брать под своё покровительство, а тем паче «приглашать» в Род, не бездарностей, а личностей, имеющих какой-никакой запас сил и разума, а не только амбиции.
Со временем к этой банде прикипели и вполне перспективные в плане магии и будущего покровительства, те, кто в маггловском мире сам считался лордом, наследником или просто принадлежал к родовитым маггловским семьям. Те, кому гордость претила «выслуживаться» перед Родом, чтобы получить поддержку и стабилизацию своих магических потоков.
В общем, почти всё было именно так, как и предполагал в своих выкладках Харри, кроме участия в этом священника аббата-сквиба. Но как они уже выяснили ранее при разговорах с Николасом Фламелем из его расследований по делу Роланда Монтайна, этот вопрос и тогда так и остался неразгаданным. Куда же после каждого учебного года на лето исчезал Монтайн, ведь в поместье графа он так больше и не появлялся? А тогдашние профессора, опекуны и прочие лица, заинтересованные в этом вопросе, на это не обратили внимания. Приехал на следующий год — вот и хорошо.
А вот дальше по ходу дознания начались сюрпризы.
