сообщить о нарушении
Текущая страница: 76 (всего у книги 333 страниц)
Его голос оборвался, но Гарри этого почти не заметил. Он думал о том, как на него подействовали дементоры… О кричащем голосе. Он поднял глаза. Друзья смотрели на него так встревоженно, что ему пришлось срочно придумывать, что бы такое обыкновенное им сказать.
— Кто-нибудь подобрал мой «Нимбус»?
Рон с Гермионой обменялись быстрыми взглядами.
— Э-э-э…
— Что? — Гарри водил глазами от одного к другой.
— Ну… когда ты упал, «Нимбус» отнесло ветром, — нерешительно начала Гермиона.
— И?
— И он попал… попал… о, Гарри!.. Он попал в Дракучую иву.
У Гарри внутри всё оборвалось. Дракучая ива, очень свирепое дерево, росла посреди двора.
— И? — он боялся услышать ответ.
— Ты же знаешь Дракучую иву, — сказал Рон. — Она не любит, когда по ней попадают.
— Профессор Флитвик принёс то, что осталось, как раз перед тем, как ты пришёл в себя, — очень тихо проговорила Гермиона.
Медленно она потянулась за мешочком, стоявшим у её ног, и вывернула его наизнанку. На кровать высыпалось примерно с дюжину мелких щепок и хворостинок — всё, что осталось от верной, теперь уже навеки побеждённой Гарриной метлы.
Мадам Помфри настояла на том, чтобы Гарри остался в больнице до конца выходных. Он не спорил и не жаловался, хотя Седрика мадам отпустила уже в тот же день. К нему потоком шли посетители. Хагрид прислал букет цветов, похожих то ли на уховёрток, то ли на жёлтые кочанчики капусты. Джинни Уизли, отчаянно краснея, вручила самостоятельно изготовленную открытку с пожеланием выздоровления. Открытка распевала что-то пронзительное до тех пор, пока Гарри не засунул её под вазу с фруктами.
Рон с Гермионой покидали свой пост у Гарриной постели только на ночь. Однако девочка неизменно возвращалась ночью под мантией-невидимкой, иногда с Невиллом, иногда с Малфоем.
Дементоры. Всякий раз, думая о них, Гарри чувствовал тошноту. Все признавали, что дементоры внушают неконтролируемый страх, но никто, кроме Гарри, не падал в обморок при их приближении. Ни у кого в голове не звучало эхо криков погибающей матери.
На счёт того, кому принадлежал голос, у Гарри не было сомнений. Крик этой женщины возвращался к нему снова и снова, когда он лежал по ночам без сна, созерцая на потолке полосы лунного света. Когда дементоры приблизились, перед ним пронеслись последние мгновения жизни его матери, её попытки спасти сына от… От кого? Он слышал хохот перед тем, как её убили…
Гарри ненадолго погружался в беспокойный сон — скользкие разлагающиеся руки, жалобные мольбы — и, вздрогнув, просыпался, чтобы вновь и вновь вспоминать голос своей мамы. Он испытал облегчение, когда в понедельник вернулся к шумной суете школьной жизни, отвлекавшей от неприятных мыслей.
— Если на защите от сил зла снова будет Снейп, я прогуляю, — заявил Рон после обеда на подходе к кабинету Люпина. — Посмотри, кто там, Гермиона.
Гермиона заглянула в кабинет, а Гарри подумалось, что полнолуние уже прошло, пора бы крёстному и появится.
— Всё в порядке! Профессор Люпин вернулся к работе.
По нему было видно, что он действительно тяжело болел. Поношенная роба болталась как на вешалке, под глазами пролегли глубокие тени. Тем не менее, он ласково улыбнулся ребятам, когда те расселись по местам. Все тут же принялись жаловаться на то, как с ними обращался Снейп, пока Люпин болел.
Урок был очень интересный. Профессор Люпин принёс в класс аквариум с финтиплюхом, маленьким одноногим существом. При взгляде на него можно было подумать, что он сделан из дыма, и вообще, вид у этого создания был хрупкий и безобидный. Когда прозвонил колокол, все собрали вещи и направились к двери, Гарри среди остальных, но…
— Подожди минутку, Гарри, — позвал Люпин, — мне нужно с тобой поговорить.
Гарри вернулся и стал наблюдать, как профессор Люпин накрывает тряпкой аквариум с финтиплюхом.
— Мне рассказали о матче, — профессор Люпин снова повернулся к столу и начал складывать книжки в портфель. — Мне очень жаль, что твоя метла… Есть надежда её починить?
— Нет, — ответил Гарри. — Дерево разнесло её в клочки.
Люпин вздохнул.
— Дракучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Мы тогда играли в такую игру — кто сумеет подобраться к дереву и потрогать ствол. Кончилось тем, что один мальчик, Дэйви Просстак, чуть не лишился глаза, и тогда нам запретили приближаться к дереву. Никакая метла, безусловно, не выдержала бы столкновения.
— А про дементоров вы слышали? — через силу спросил Гарри.
Люпин кинул на него быстрый взгляд.
— Да, слышал. Думаю, никто из нас ещё не видел профессора Дамблдора в таком гневе. Дементоры последнее время стали очень беспокойны… рассержены, что их не пускают на школьный двор… Ты, видимо, упал из-за них?
— Да, — признался Гарри. — Почему? Почему они на меня так действуют? Я что, просто?..
— Это не имеет ничего общего с трусостью, — резко ответил профессор Люпин, как будто прочитав мысли Гарри. — Дементоры действуют на тебя так сильно, потому что в прошлом ты пережил такие ужасные события, которых не пережили остальные.
Луч зимнего солнца проник в класс, осветив седину Люпина и морщины на его молодом лице.
— Дементоры — одни из самых отвратительных созданий, населяющих нашу землю. Они наводняют самые тёмные, самые омерзительные места, они процветают там, где царит упадок и отчаяние, они блокируют мир, надежду, счастье из окружающего их пространства. Заставляя переживать нас самые страшные и болезненные события в нашей жизни. И этими эмоциями они питаются — болью, отчаянием, ненавистью. Даже маглы ощущают их присутствие, хотя и не могут их видеть. Подойди к дементору слишком близко, и очень скоро в тебе не останется ничего светлого, ничего доброго, никаких радостных воспоминаний, ничего. А самого худшего из того, что случилось с тобой, Гарри, поверь, достаточно, чтобы упасть с метлы. Тебе абсолютно нечего стыдиться.
Гарри знал о природе дементоров, но перебивать крёстного не стал.
— Когда они приближаются, — Гарри уставился в стол, и его горло сжалось, — я слышу, как он убивает мою маму.
Люпин вдруг потянулся к Гарри, как будто хотел взять его за плечо, но передумал. После минутного молчания Гарри сказал горько:
— Зачем только им понадобилось приходить на матч?
— Они проголодались, — холодно объяснил Люпин, с шумом захлопывая портфель. — Дамблдор не пускал их в школу, запас человеческих жертв постепенно истощается… Думаю, они просто не удержались от искушения — на стадионе собралась такая огромная толпа. Столько эмоций… это для них пир.
— Должно быть, в Азкабане невыносимо, — пробормотал Гарри.
Люпин мрачно кивнул.
— Но вы сумели заставить отступить того дементора, в поезде, — вдруг вспомнил Гарри.
— Есть некоторая… защита, которую можно воздвигнуть, — ответил Люпин, — но там был только один дементор. Чем их больше, тем труднее им противодействовать.
— «Патронус»? — сразу же заинтересовался Гарри.
Он уже давно думал обратиться с этим к основателям, но почему бы и не крёстный? Может они, наконец, сломают тот лёд, который есть между ними. И Гарри не спешит довериться, и крёстный постоянно себя одёргивает.
— Вы можете меня научить? Я пытался сам, но… видимо что-то не понимаю.
— Пытался? Сам? Но это же очень сложное колдовство! — в шоке воскликнул крёстный. — Что ж… ладно. Попробую тебе помочь. Приходи вечером.
В восемь вечера был в кабинете ЗОТИ, там никого не было, свет не горел. Гарри беспалочковым люмосом зажёг лампы. Через пять минут появился Люпин, он принёс с собой огромный упаковочный ящик и с трудом водрузил его на письменный стол профессора.
— Что это? — заинтересовался Гарри.
— Боггарт, — ответил крёстный, расстёгивая мантию. — Я с нашего разговора прочёсывал замок и, к счастью, мне попался вот этот, шнырял в картотечном шкафу у Филча. Как ты понимаешь, боггарт для нас — максимальное приближение к дементору. При виде тебя он станет дементором, и мы сможем на нём потренироваться. В промежутках между нашими занятиями я буду держать его у себя в кабинете. Возле стола есть тумбочка, которая должна ему понравиться.
— Хорошо, — только и сказал Гарри. Он постарался придать голосу такое выражение, будто вовсе ничего не боится, а даже наоборот, рад, что профессору Люпину удалось найти такую блестящую замену настоящему дементору.
— Итак… — профессор Люпин достал волшебную палочку и показал, что Гарри следует сделать то же самое. — Заклинание, которому я попробую научить тебя, Гарри, относится к разряду высшей магии — намного выше, чем Совершенно Обычный Волшебный Уровень. Это заклинание называется Заклятием Патронуса, как ты уже знаешь. Оно — разумеется, если всё проделано правильно — создаёт Патронус, — объяснил Люпин. — Это что-то вроде противодементорной защиты, экран между тобой и дементором. Заступник — это такая положительная сила, проекция всех тех чувств, которыми кормятся дементоры: надежды, счастья, жажды жизни. При этом, в отличие от человеческих существ, Патронус не может чувствовать отчаяния, именно поэтому дементоры не способны нанести ему вред. Однако должен предупредить, Гарри, заклинание может оказаться для тебя чересчур сложным. Даже у самых умелых колдунов с ним бывают трудности.
— А как выглядит Патронус? — с любопытством спросил Гарри.
— У каждого волшебника он свой.
— И создаётся заклятием «Экспекто патронум»?
— Да. Но они подействуют только в том случае, если ты изо всех сил сосредоточишься на одном-единственном очень счастливом воспоминании.
Гарри порылся в памяти: что у него там на предмет счастливых воспоминаний. Вспомнилась ночь после дня рожденья, когда мальчик испробовал «Зелье самых счастливых воспоминаний» и, как и тогда, первым на ум пришло — первый полёт на метле.
— Есть, — сказал он, детально вспоминая упоительное, гулкое ощущение во всём теле.
— Теперь заклинание!
— «Экспекто патронум», — повторил Гарри еле слышно, — «Экспекто патронум».
Ничего не произошло.
— Сосредоточился на счастливом воспоминании?
— Ой! Да… — засуетился Гарри, лихорадочно возвращаясь мыслями к незабываемому полёту. — «Экспекто патроно» — нет, «патронум» — извините, «Экспекто патронум», «Экспекто патронум»…
Неожиданно из волшебной палочки пыхнул серебристый дым.
— Вы видели? — взволнованно спросил Гарри. — Что-то произошло!
— Замечательно, — улыбнулся Люпин. — Ну, что? Готов испробовать это на дементоре?
— Да, — решился Гарри, крепко сжав в руке палочку и выходя на середину класса.
Он старался думать о полёте, но к этому постоянно примешивались другие мысли… В любую секунду он может вновь услышать крик своей матери… Об этом нельзя думать, а то действительно услышит, а он этого совсем не хочет… Или всё-таки хочет? Люпин взялся за крышку ящика и потянул. Из ящика неспешно поднялся дементор, лицо под капюшоном медленно повернулось к Гарри. Из-под рясы тянулась скользко блестящая, покрытая струпьями, рука. Лампы заморгали и погасли. Дементор вышел из ящика и молча двинулся на Гарри, судорожно втягивая ртом воздух. Мальчика окатила волна пронизывающего холода…
— «Экспекто патронум»! — завопил Гарри. — «Экспекто патронум»! «Экспекто…»
Однако, и комната, и сам дементор уже исчезли… Гарри падал куда-то в густом белом тумане, и голос его матери звучал громче, чем раньше: «Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста… Я сделаю всё, что угодно…».
— Гарри!
Он очнулся. Он лежал на спине, на полу. Лампы снова горели. Нечего было спрашивать, что случилось — и так ясно.
— Извините, — пробормотал он, садясь и чувствуя, как под очками течёт пот.
— Ты как? — спросил Люпин.
— Нормально… — Гарри взялся рукой за ближайшую парту и с трудом поднялся на ноги.
— Возьми, — профессор Люпин протянул шоколадушку. — Съешь, а потом попробуем ещё. Я и не ждал, что у тебя получится. Вообще-то, я бы страшно удивился, если бы это произошло сразу.
— С каждым разом всё хуже, — пожаловался Гарри, откусывая шоколадушке голову. — На этот раз я слышал её голос громче…
Люпин был бледнее обычного.
— Гарри, если ты откажешься продолжать, я пойму…
— Нет, я хочу! — Гарри яростно засунул в рот остатки шоколадушки. — Я должен!
— Тогда ладно… — сказал Люпин. — Может быть, ты выберешь другое воспоминание, счастливое, я имею в виду… Видимо, это оказалось недостаточно сильным…
Гарри задумался, а потом решил, что чувства, которые он испытал, когда он получил от самого себя письмо и надежду на скорую перемену, очень и очень похожи на счастливые воспоминания. Он с силой сжал палочку и занял нужную позицию в центре класса.
— Готов? — спросил Люпин, взявшись за крышку ящика.
— Готов, — ответил Гарри, удерживая в голове, то самое чувство незамутнённой радости, когда он понял, что волшебство есть, а у него получился первый «люмос», и отгоняя тягостные предчувствия от того, что будет, когда крышка откроется.
— Поехали! — Люпин сдёрнул крышку.
Комната мгновенно потемнела и наполнилась ледяным холодом. Дементор скользил к Гарри, втягивая воздух, полусгнившая рука уже тянулась к жертве…
— «Экспекто патронум»! — закричал Гарри. — «Экспекто патронум»! «Экспекто патро…» — из палочки выстрелил жемчужный полупрозрачный поток.
А Гарри снова валился на пол. Белый туман заволакивал чувства…
Громадные, размытые фигуры двигались возле него… Затем раздался новый голос, незнакомый… Мужчина кричал в панике: «Лили, хватай Гарри и беги! Это он! Беги! Беги! Я задержу его…» Топот спотыкающихся ног — шум распахивающейся двери — холодный, безжалостный смех…
— Гарри! Гарри… очнись… У тебя получилось!
Люпин с силой хлопал Гарри по лицу. На этот раз прошла минута, прежде чем мальчик понял, что лежит на пыльном полу классной комнаты.
— У тебя получилось! — неверяще повторял крёстный.
— Я слышал папу, — невнятно пробормотал Гарри, — раньше такого не было… Он бросился на убийцу, чтобы дать маме время убежать…
Он вдруг понял, что по его лицу течёт не только пот, но и слёзы. Он пригнулся как можно ниже, притворился, что завязывает шнурки, и украдкой вытер лицо полой робы так, чтобы профессор Люпин ничего не заметил, он как-то странно застыл.
— Ты слышал Джеймса? — спросил Люпин странным голосом.
— Да… — утерев лицо, Гарри взглянул вверх. — А что… вы ведь не были знакомы с папой? Или…
— Я? Вообще-то был, — ответил Люпин. — Мы вместе учились и дружили. Знаешь, Гарри, пожалуй, на сегодня достаточно. Это заклятие до ужаса сложное… Мне не следовало подвергать тебя таким испытаниям…
— Нет! — крикнул Гарри.
— Но у тебя получилось! Зачем? Потренируемся позже…
— Нет, — Гарри поднялся на ноги. — Ещё один раз! Просто я думаю о не самых счастливых моментах, в этом всё дело… Подождите…
— У тебя всё получилось, Гарри. Ты всё сделал правильно!
— Нет, Патронус должен быть не таким… Подождите.
Он напряг мозги. Нужно очень-очень-очень счастливое воспоминание… Такое, которое станет настоящим, хорошим Патронусом… Вот оно! Одно из самых ранних воспоминаний, подаренных зельем. Он совсем маленький, лежит в кроватке, а мама напевает ему колыбельную, а вот его купают в ванной папы Джеймс и Сириус, они смеются, а рядом в огромной ванной с пенными шапками плескается сестра. Если уж это не счастливое воспоминание, то непонятно чего же ещё…
Сконцентрировавшись на них, Гарри встал лицом к ящику.
— Готов? — Люпин будто действовал против собственного убеждения. — Сконцентрировался? Хорошо… Давай!
Крёстный в третий раз потянул крышку; над ящиком вырос дементор; комната погрузилась в холод и мрак…
— «ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ»! — взревел Гарри. — «ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ»! «ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ»!
Голова сразу же наполнилась криками, только звучали они на этот раз словно из плохо настроенного радиоприёмника — тише, громче, опять тише — Гарри продолжал видеть дементора — тот остановился — серебристое облако в форме огромного оленя с ветвистыми рогами вылетело из кончика волшебной палочки Гарри и протаранило боггарта-дементора этими рогами, загнав того в ящик. У мальчика подогнулись колени, но он сумел удержаться на ногах — правда, не был уверен, что продержится долго…
— Сохатый… — потрясённо прошептал мужчина, безумными глазами смотря на ящик.
Гарри упал на стул, обессиленный, как будто пробежал целую милю. Ноги его дрожали. Уголком глаза он видел, как Люпин палочкой запер ящик.
— Сохатый… — снова едва-едва произнёс Люпин, подходя к Гарри, а потом как очнулся. — Превосходно! Полноценный Патронус! Невероятно, Гарри…
— А можно ещё раз попробовать? Всего один раз?
— Не сейчас, — твёрдо сказал Люпин. — Для одного дня мы сделали больше чем достаточно. На.
Он протянул Гарри большую плитку лучшего шоколада.
— Съешь всё, а то мадам Помфри сама меня живьём съест. А вот через неделю в это же время можно и повторить.
— Ага, — подтвердил Гарри.
