Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 311 страниц)

Дверь была заколочена и опечатана карабинерами. Данте прислонился к бетонной стене и снял солнечные очки.

– Не хотите заглянуть внутрь? – спросил Альберти, прижимаясь глазом к щели между досками.

– Все, что там можно было найти, уже нашли. – Прикрыв глаза ладонью, Данте огляделся. – У тебя в машине есть лом?

6

Звонок в «Signal» раздался, когда они были еще в двадцати километрах от Портико. Коломба только что поговорила с Барт, которая уезжала в Римини со своей командой: ей приказали заново провести экспертизу на «Вилле „Покой“», поскольку та, что сделали военные, не принесла никаких полезных результатов. Барт была рада помочь им в расследовании, но ее злило, что ее не предупредили о командировке заблаговременно, – из-за дополнительной нагрузки она совсем забросила свою основную работу в Милане.

– Где ты? – спросила Коломба Данте, услышав в трубке шум ветра.

– На старой мельнице.

– Я ведь просила тебя не выходить из дому?

– А ты не забыла, что ты мне не мать? В общем, я позвонил, потому что нам нужно съездить домой к Кончо. Если назовешь адрес, я попробую проникнуть туда сам, а Альберти постоит на стреме.

Машину Коломбы резко повело.

– Жди меня в Портико и не лезь на рожон.

Они встретились перед музеем, где выставлялись знаменитые посеребренные бронзовые монеты времен Римской империи, которые жители Портико отстояли от поползновений Национального римского музея. Коломба помнила об этом, потому что одним из демонстрантов был ее собственный отец. В свое время она даже опасалась, что из-за этой истории ее не примут в полицейскую академию: родители-бунтари являлись серьезным препятствием при отборе, хотя отец Коломбы вовсе не был бунтарем. Скорее его можно было назвать потомственным консерватором.

Встреча Эспозито и Данте представляла собой почти трогательное зрелище: последний даже позволил себя обнять.

– Гений, я был уверен, что больше тебя не увижу. Но человек полагает, а Бог располагает, а?

– Я вернулся специально, чтобы тебя разочаровать. Ты же куришь, да? У меня сигареты закончились.

– А то… – Эспозито отдал ему полпачки и обнял Альберти. – Ну ты и здоровяк, амиго. Поделишься анаболиками?

– Да отвяжитесь вы все от меня. Ничего я не принимаю. Просто немного упражняюсь с весом.

– Ну да, как же…

Коломба отправила обоих амиго присматривать за домом и обсуждать прошедший день, а сама осталась с Данте, который внезапно показался ей вовсе не усталым. И зрачки у него были огромные.

– Ты что натворил? – спросила она.

– Ничего.

– Помнишь правило «никакой брехни»?

– По дороге сюда нам встретились пожилые велосипедисты-любители. Видела бы ты, как резво они крутили педали на подъеме! Ну, я и попросил Альберти их обыскать. – Данте сунул руку под пальто и приложил к груди. – Не знаю, что за гадость была у них во фляжке, но у меня сердце стучит как бешеное.

– Тебе что, жить надоело? И зачем только я с таким трудом тебя разыскивала!

Данте крутил пируэты вокруг ходунков.

– Потому что иначе твоя жизнь была бы серой, КоКа. Итак, как прошла встреча с Лукой?

Коломба рассказала о Шифре, и оживление Данте разом схлынуло.

– Эй… Тебе плохо? – спросила она.

Он пожал плечами:

– Просто позавидовал кучке мальчишек, которые писали друг другу послания какашками.

– Почему?

– Им хотя бы было с кем поговорить. А у меня все тринадцать лет был только Отец, да и тот с закрытым балаклавой лицом.

– И Лука, и остальные ребята, кажется, уверены, что где-то до сих пор орудует Отец или его преемник.

– И никто не подходит на роль преемника лучше Лео. Сынок, сменяющий Отца. Лучший сынок. – Данте закурил. – Итак, мы идем к Кончо?

– Не думаю, Данте. Если Лупо узнает, то воспримет это как объявление войны. И потом, если бы в квартире были какие-то улики, их бы уже нашли.

– Давай так: услуга за услугу. Я объясню тебе Шифр Луки, а ты согласишься рискнуть.

– Ты знал Шифр?

– Нет. Я его понял. – Данте постучал по капоту. – Я только что сказал тебе «привет». Ну что, по рукам?

Любопытство взяло над Коломбой верх.

– Ты мне за это заплатишь. Ладно.

Данте поднял здоровую руку:

– Смотри внимательно. Я научу тебя новому способу считать. Я наткнулся на него в эссе Айзека Азимова.

– Я читала одну из его книг. Он пишет про роботов.

– Ты еще скажи, что Рафаэль писал одних Мадонн. – Данте поднял большой палец. – Один. – Он опустил большой палец и поднял указательный. – Два.

– По-моему, не очень-то изобретательно.

– Постой, сейчас будет самое интересное. – Он поднял большой и указательный пальцы. – Три. – Он поднял средний палец и опустил остальные. – Извини. Четыре. – Он показал большой и средний пальцы. – Пять.

– Если честно, я уже запуталась.

– Я считаю в двоичной системе. Это язык, созданный для компьютеров…

– Пока понятно.

Данте наслаждался собственной эрудицией.

– В нем только две цифры: ноль и единица. Эта позициональная система счисления, в отличие от десятичной, берет за основание двойку, причем позиция отсчитывается справа налево. В Шифре Луки вместо нулей и единиц тире и точки. Что до остального, то они просто пронумеровали буквы в алфавитном порядке, начав с единицы, без использования более длинных двоичных кодов, соответствующих каждой букве. Дай мне листочек…

– Не надо, я верю тебе на слово, – сказала Коломба. У нее разболелась голова. – Надо позвонить Д’Аморе и найти кого-то, у кого есть ключи.

7

Флориана – тридцатилетняя квартирная хозяйка Мартины – встретила Данте и Коломбу перед входом в четырехэтажный дом, выходящий на небольшую площадь.

– Приятно познакомиться, синьорина, – затараторил Данте, приподняв шляпу. – Я старший инспектор Валле, – представился он фамилией приемного отца. – А это моя коллега Карелли. Замначальника полиции Карелли из восемьдесят седьмого участка[201].

– Очень приятно, – сказала Коломба, свирепо покосившись на него.

Она читала пару книг из этой серии, и они даже ей понравились, хотя обычно она не любила детективы. Слишком правдоподобные будто переносили ее на работу, а слишком надуманные вызывали у нее раздражение.

– Квартира находится на антресольном этаже, но у нас, к сожалению, нет лифта, – сказала Флориана.

Данте показал на ходунки:

– Вы из-за этих штук волнуетесь? Не беспокойтесь, они временные. И пойдет только она. Я посмотрю снаружи.

– Ты сам хотел сюда приехать… – вполголоса сказала Коломба.

– Я же не говорил, что хочу войти. Ну же, КоКа, ты куда лучше меня умеешь копаться в чужих вещах.

Коломба отвернулась.

– Знаете, ваш коллега кого-то мне напоминает, – сказала Флориана, провожая ее вверх по лестнице.

– Да, огромную занозу в заднице.

Двухкомнатная квартира Мартины была обставлена дешевой мебелью, будто оставшейся после каких-то отошедших в мир иной пенсионеров. В ванной висели большое квадратное зеркало с неоновой подсветкой и два пластиковых шкафчика – черный и белый. Жилище погибшей девушки напоминало одну из меблирашек, которые Коломба снимала в юности. Арендовывать приличную квартиру было бессмысленно, потому что она почти круглые сутки проводила на службе. Ее тогдашнего шефа звали Ровере. Немец заложил в его дом бомбу по приказу Отца.

– Мы с ней не дружили и общались только по поводу арендной платы. Но я ужасно расстроилась. – Флориана поскребла ногтем пятнышко на косяке в гостиной. – Надо бы найти новых жильцов, но мне почему-то кажется, что это неправильно по отношению к ней. Хотя ее вещей здесь больше не осталось.

– Она долго здесь жила?

– Примерно года полтора. Но она говорила, что ее скоро отправят куда-то еще.

– Ее должны были перевести?

– Так она сказала. Но мы это почти не обсуждали. Она… в общем-то, не обязана была предупреждать, что съезжает. – Под внимательным взглядом Коломбы женщина замялась. – Договор мы вроде как не подписывали… Я уже говорила это вашим сослуживцам. Это же не преступление, правда?

– Я бы с вами не согласилась, но сейчас это не важно.

Коломба протянула руку, и Флориана, вложив в ее ладонь ключ, торопливо удалилась. Дождавшись, пока ее шаги затихнут, Коломба открыла рольставни. Данте, смеясь как ненормальный, гонял голубей. Она свистнула ему, и он подошел к окну. Голова его доходила почти до карниза, так что они могли беседовать, не повышая голоса.

– Все вещи уже вывезли. Так я и думала, – сказала Коломба.

– Даже оставшиеся продукты?

– Ты серьезно?

– Да. Обычно открытые пачки выбрасывают, но я надеюсь, что родители Мартины слишком горевали, чтобы проводить генеральную уборку.

Заглянув в кухонные шкафчики, Коломба вернулась к окну:

– Весь список огласить?

– Если не трудно.

– Две банки соли – морская и поваренная, полупустая бутылка оливкового масла, коробка чая для похудения. Шоколадные вафли и полкило макарон.

– Цельнозерновых?

– Нет.

– Посмотри под плитой. Туда обычно закатывается самое интересное.

– Почему бы тебе не войти и самому не посмотреть?

– Потому что я несчастный инвалид.

Коломба покорно заглянула под плиту, наколола комки пыли и засохшую макаронину на лезвие складного ножа и сбросила все это на голову Данте. Тот взвизгнул от отвращения.

Прыснув от смеха, она закрыла окно и спустилась, чтобы вернуть ключ хозяйке. Когда она вышла на площадь, Данте сосредоточенно разглядывал макаронину, нанизанную на авторучку, которой он никогда не пользовался.

– По-твоему, у нее нормальный цвет?

– А какого цвета она должна быть? Я нашла ее прилипшей к полу.

– Не напоминай. – Данте подул на макаронину, сунул ее в рот, пару секунд пожевал и наконец выплюнул.

– Можешь еще раз повторить? – спросила Коломба. – Хочу тебя сфотографировать.

Данте вытер губы перчаткой.

– Неблагодарная! Я жертвую собой во имя расследования.

– Просто так ты бы эту гадость в рот не сунул, значит тебе пришла какая-то идея. Так что выкладывай, если не хочешь получить по башке ходунками.

– Я только хотел проверить, не питалась ли Мартина едой для диабетиков и не принимала ли она регулярно какие-то лекарства. Под плитой ты нашла только таблетку аспирина. Ни колпачков от шприцев, ни блистерных упаковок…

– Будь у Мартины диабет, ее бы отправили в отставку. Диабетики получают инвалидность.

Данте вытер взмокший от пота лоб: напиток велосипедистов перестал действовать.

– Согласно результатам аутопсии, С-пептид у нее был ниже нормы. Надеюсь, ты знаешь, что это?

– Дай-ка свои ходунки.

Данте вскинул руки:

– Ладно-ладно. Это что-то вроде прекурсора инсулина. Если содержание С-пептида в крови понижено в сравнении с содержанием инсулина, значит инсулин был не выработан поджелудочной железой, а введен извне. Я научился этому из заключений американских судмедэкспертов, проводивших экспертизы тел самоубийц. В США такой способ используется чаще, в том числе для убийства пациента.

– По-твоему, Лео ввел Мартине инсулин?

Данте изобразил, что втыкает в себя невидимую иглу:

– Он знал, что впоследствии след от инъекции скроет рана, и, напав исподтишка, сделал ей укол. Для человека, не страдающего диабетом, большая доза смертельно опасна, особенно на голодный желудок. Уже через пару секунд у него откажут ноги. Потом Лео дал ей сахара, чтобы снова поднять гликемический индекс, а когда понял, что она приходит в себя, сбросил ее с обрыва на дерево.

– Боже…

– И бедняжка пережила агонию в сознании, – с отсутствующим взглядом добавил Данте.

– Если бы она уехала, то могла бы остаться в живых, – сказала Коломба. – Она сказала квартирной хозяйке, что ее должны перевести, хотя в отчетах, которые я читала, об этом нет никаких упоминаний.

Данте приподнял правую бровь из-под очков:

– Интересно. Кто может знать, опущено ли что-то в отчетах?

– Только карабинеры.

– Тогда у меня для тебя плохие новости.

8

Дежуривший на проходной бригадир Бруно уставился на Коломбу через видеодомофон, словно ко входу пригнали грузовик навоза. Она не смотрела в объектив и, казалось, нервничала еще больше его самого.

– Что вам нужно? – спросил он. Динамик придавал его голосу электрическое потрескивание.

– Мне нужен Лупо. Передай ему, пожалуйста, что я жду его в баре на углу, чтобы поговорить о Мартине Кончо.

– Не смейте даже имя ее упоминать, понятно?

– Мне и самой это не слишком приятно. Скажи, что, если он не поторопится, я вернусь домой.

Бруно промаршировал по коридору до кабинета Лупо, который был занят чтением отчетов подчиненных о текущих делах. Его гематомы исчезли, но в последние несколько недель он неизменно был не в духе и оставлял на автоответчике Виджевани все более гневные сообщения. «Проклятье! Они не могут отстранить меня от дела!» – надсаживал горло он. Переданные Бруно слова Коломбы привели его в холодную ярость.

– Я пошлю ее в задницу, – сказал Бруно.

Лупо выпятил подбородок:

– Нет. Я сам ее пошлю.

– Держи себя в руках, – сказал Бруно. – Не забывай про ее крышу.

Лупо не удостоил его ответом. Надев куртку, он форсированным шагом вышел из участка. Рука его инстинктивно опустилась на рукоять пристегнутого к ремню пистолета. Не дойдя до бара нескольких метров, он узнал Коломбу, но тут же заметил, что она не одна. За столиком с ней сидел какой-то хмырь, похожий на бородатого Дэвида Боуи. Мужчина обернулся и, приспустив зеркальные очки, с ироническим блеском в глазах наблюдал за его приближением.

– Добрый вечер, фельдфебель. Очень приятно познакомиться, – сказал он.

– Кто вы такой?

– Самый похищаемый человек в мире: дважды меня похищал один и тот же человек, а в третий раз, как говорят, ИГИЛ. Представьте меня без бороды и перчатки. – Сняв перчатку, Данте продемонстрировал ему свою больную руку.

У Лупо подкосились ноги.

– Иисус, Мария и Иосиф, – выдохнул он. – Поверить не могу.

Данте протянул ему свою водку с тоником, благодаря которой вернул себе немного оживления и тахикардии.

– Можете проверить мои отпечатки. Отделав вас в лесу, Коломба отправилась искать меня.

Коломба кивнула:

– Простите, Лупо, но у меня не было другого выбора.

– Вы могли бы все объяснить, вместо того чтобы на меня кидаться!

– Вы бы мне не поверили, увидев труп Мартины.

Лупо почувствовал, что его гнев тает с каждой секундой.

– Но потом бы поверил. Я целый месяц гадал, что за херня происходит. Кто ее убил? ИГИЛ?

– Вот именно, ИГИЛ, – ядовито сказал Данте.

– В лице Бонаккорсо, – вмешалась Коломба. – Мы считаем, что убийца – он.

– Этот говнюк заявился в наши края? – с недоверием спросил Лупо.

– Вы не в курсе о текущем расследовании, потому что отдел по борьбе с терроризмом вам не доверяет, – встрял Данте. – Но мы не из ОБТ и предлагаем вам оливковую ветвь. А также что-нибудь выпить.

Лупо сел и заказал бурбон, хотя никогда не выпивал днем. Ситуация казалась ему совершенно неправдоподобной: он сидит за одним столом с женщиной, которая сломала ему нос, и спокойно беседует с человеком, которого весь мир считает погибшим.

– Что вам от меня нужно?

– Информация. Скажем так: мы с ОБТ соревнуемся, кто первым найдет Бонаккорсо, – сказал Данте.

– Разумеется, если вы станете об этом болтать, нас всех обвинят в разглашении государственной тайны, – сказала Коломба. – Так что держите язык за зубами.

– Вы правда считаете всех карабинеров за идиотов? – спросил Лупо.

– Это я так считаю, шериф, – сказал Данте.

– Не называйте меня шерифом. Меласы как-то связаны с этой историей?

Коломба помолчала и, посмотрев фельдфебелю прямо в глаза, ответила:

– Они были тюремщиками. Бонаккорсо убил их, прежде чем исчезнуть.

Лупо покачал головой:

– Брехня какая-то.

Данте снял галстук и расстегнул рубашку:

– Видите шрам? Бонаккорсо вставил сюда дыхательную трубку. Он продержал меня в заложниках полтора года. Называйте как хотите, но это не брехня.

Лупо отвел взгляд:

– Что вы желаете знать?

– У Мартины был парень? – спросил Данте, застегиваясь.

– Насколько мне известно, нет. Я бы знал.

– Коломба говорила, что видела ее с механиком, который покончил с собой. – Данте сделал вид, что задумался. – Как же его звали…

Лупо снова вскочил:

– С Лорисом Мантони? С этим наркоманом?! Да ни в жизнь!

– Может, она не знала, что он наркоман, – сказала Коломба.

– Это все знают. – Официантка принесла виски, и Лупо покрутил стакан в руках. – Особенно мы, карабинеры. Проблемы с законом он нажил еще до совершеннолетия.

– Всегда из-за наркотиков?

– Лориса судили за мошенничество и преследование, хотя, по его словам, девушку ту он просто «доставал». Его даже пару раз отправляли на принудительное лечение. – Фельдфебель пожал плечами. – В последнее время он завязал с наркотой, да только ненадолго. Но не стоит винить в этом его одного. Папаша его – настоящий говнюк. Своими тумаками сделал из сына дебила.

– Кто его папа?

– Конченый алкаш из тех, что вечно отираются в барах Конельяно. Он бил жену, сына и всех, кто на свою беду ему не приглянулся. Как и Лорис, он успел несколько раз побывать за решеткой – всегда по глупости, – а теперь работает шофером. Гаспаре его зовут.

Коломба записала имя.

– Это все, что вы хотели спросить? Меня работа ждет, – сказал Лупо.

– Расскажите только, почему Мартина хотела уехать из Портико.

Лупо напрягся:

– Кто вам сказал такую ерунду?

Данте прищурился, и Лупо почувствовал себя так, словно его просвечивают рентгеновскими лучами.

– Вы этого не знали. Но может быть, девушка обсуждала вопрос с центральным командованием в обход вас.

– Невозможно.

– Почему тогда она расторгла аренду?

– Вы что, говорили с хозяйкой? – Лупо стало не по себе.

– И обыскали квартиру, – не отводя взгляда, сказал Данте. – Успокойтесь, там не было ничего интересного.

– А с чего бы ему там быть? – с невольной резкостью спросил Лупо.

– Вы знаете, что только что расслабили плечи? Что вас тревожило?

Коломба сжала его плечо:

– Данте, можно тебя на минутку? Кажется, мы немного отклоняемся от темы.

– Вовсе нет. КоКа, это Мартина подбросила на твой участок молоток. И Лупо обо всем знал.

9

Коломба сто раз видела, как Данте исполняет этот трюк, но так и не сумела к нему привыкнуть. Он пользовался словами, как разрядами тока, чтобы вызвать человека на эмоции, а потом считывал его реакцию. Но как он додумался связать найденный в ее саду молоток с Мартиной? Самой ей ничего подобного и в голову не приходило.

Однако Данте, без сомнения, попал в яблочко. Лупо покраснел и с деланым возмущением напустился на него, пытаясь скрыть замешательство:

– Мне плевать, кто вы такой! Я не собираюсь выслушивать подобные инсинуации!

– Я никому не расскажу, – невозмутимо отозвался Данте.

– Можете положиться и на мое молчание, – подыграла Коломба. – Уверяю вас, Лупо, что ваша откровенность нужна нам для поимки Бонаккорсо. Вы с Мартиной заранее обо всем условились?

– Нет, и я ничего не знал, – чуть погодя сказал Лупо. – Я сам только потом догадался.

– Как?

Достав из кармана бумажник, Лупо вынул из него лоскут яркой ткани и развернул перед Данте:

– Это я нашел в ее вещах. Если дотронетесь, Богом клянусь, я вас пристрелю.

– КоКа… знаешь, что это?

Коломба узнала диснеевские рисунки:

– Похоже на обрывок наволочки Томми, в которую был завернут молоток.

Кивнув, Лупо снова убрал лоскут в карман.

– Мартина приехала домой к Меласам первой. Она могла найти и спрятать молоток, но, Богом клянусь, я понятия не имею, что толкнуло ее на такую выходку. Может, она хотела защитить парня – больше ничего мне и в голову не приходит, – но с чего бы ей прятать молоток у вас…

Данте кивнул Коломбе: Лупо говорил правду.

– Вряд ли Мартина сделала это по собственной инициативе. Думаю, ее подбил Бонаккорсо, – сказал он.

– Чтобы подставить госпожу Каселли? – начиная понимать, спросил Лупо.

Данте кивнул:

– Бонаккорсо боится Коломбу. Он знает, что рано или поздно она до него доберется.

Коломба не сомневалась, что Данте лжет, но промолчала.

Лупо поднялся.

– Как долго эта история с Бонаккорсо будет оставаться военной тайной?

– Пока его не поймают, а может, и дольше, – сказала Коломба. – Мне жаль.

– Я созваниваюсь с родителями Мартины почти каждый день. Они уверены, что их дочь погибла, исполняя свой долг. Я не допущу, чтобы кто-то стал болтать, будто она поскользнулась на банановой кожуре.

– Этого не случится, – сказал Данте. – Обещаю. Мы будем держать вас в курсе о подвижках в расследовании, если вы не станете распускать язык перед спецслужбами.

Лупо погрозил ему пальцем:

– Смотрите же, а то я вас найду.

Он пошел прочь, и Данте улыбнулся Коломбе:

– У нас есть союзник.

Она схватила его за грудки:

– В следующий раз я тебя в канаву брошу. Не люблю, когда из меня делают дуру. Почему ты ничего не сказал мне о Мартине?

– Потому что я только сейчас это понял.

– Да неужто.

10

Когда они вернулись в Медзанотте, Альберти и Эспозито доедали ужин за кухонным столом, который вынесли во двор.

– Спасибо, что дождались! – сказала Коломба. – Вы бы еще заперлись от нас.

– Мы вас ждали, но уже десять… – пробормотал Эспозито в свое оправдание.

– У нас еще осталась теплая паста, госпожа Каселли, – сказал Альберти. – Макароны «а-ля коп» из всего, что нашлось в холодильнике. Господин Торре, они без мяса.

– Спасибо, я не голоден, – откликнулся тот, заходя в свою комнату из сада, а Коломба бросилась доедать остатки пасты прямо из сковороды.

Пока она принимала душ, Данте с помощью полицейских вытащил кухонный диван в сад за домом и улегся, задумчиво глядя в небеса и куря одну сигарету за другой.

Когда воодушевление, вызванное первым днем расследования, выдохлось, его снова начали одолевать печальные мысли об Отце. Как бы он его ни ненавидел, Отец стал частью его самого – спутником его взросления, похитителем и наставником. Данте размышлял о тринадцати годах, проведенных в силосной башне. От этих лет остались лишь обрывочные воспоминания. В его памяти повторялись визиты Отца, зубрежка, тесты на интеллект, загадочные изнурительные игры… и невыносимая боль от ударов розгой по руке – Отец заставлял его наказывать себя всякий раз, когда он вел себя как «скотина». Он не помнил дня своего похищения – только день побега, когда он застал Немца врасплох. Данте знал: все, что он помнил о своей жизни до этого момента, было ложными воспоминаниями, внедряемыми ему тюремщиком из года в год. Что, если Лео и правда может пролить свет на тайну его истинной личности? Возможно, воспоминания о Коробке не просто кошмар?

– Снова не в духе? – спросила Коломба, высунувшись из-за стеклянной двери. Она успела переодеться в свой обычный затрапезный костюм.

Данте сел.

– Просто думаю о прошлом, которое никогда не умирает. И спрашиваю себя, что затевал мой брат, когда принес сюда войну.

– Какую войну?

Данте ухмыльнулся:

– Войну между добром и злом. Почему он не оставил тебя в покое? Почему бросил меня?

– Я-то надеялась, что это ты мне объяснишь.

Данте постучал себя по лбу:

– У меня в котелке пусто. Это ты у нас ищейка.

– Бывшая… – пробормотала Коломба.

– Точно, ты гражданский консультант, – улыбнулся он. – Думаешь, у спецслужб есть что-то стоящее на механика?

– Возможно, но я не намерена их спрашивать. Они не связали его самоубийство с Лео, и я не собираюсь подводить их к этой мысли. То же касается Томми и Отца. Любая информация, которую мы запрашиваем, – это информация, которую мы предоставляем.

– А Ди Марко не заметит, что ты что-то от него скрываешь?

Коломба потеснила Данте на диване и перетянула на себя часть покрывала.

– Я десять лет управлялась с начальниками, требующими срочных результатов, и знаю, как далеко с ними можно зайти.

– И как ты собираешься действовать?

– Как полагается – буду гнать лошадей.

11

Данте с каждым днем все больше набирался сил, а Коломба и ее команда всю следующую неделю разыскивали родных и друзей Лориса и Мартины, пытаясь понять, не познакомилась ли эта парочка с Лео или каким-нибудь его сообщником. Однако узнать им удалось немногое: Мартина говорила паре подруг о будущем повышении, но только вскользь, а по словам немногих друзей Лориса – в большинстве своем алкоголиков и наркоманов, – в последний месяц он расплевался со всеми приятелями и засел дома, в одиночку нюхая кокаин.

Встретилась Коломба и с бабушкой и дедушкой Томми – родителями первого мужа Терезы. Пожилая пара жила в сером палаццо в Биелле, и кожа их была такой же серой, как и дом. Похоже, старики Карабба не жили, а лишь дожидались смерти. Из разговора с ними Коломба вынесла для себя только одно: они ненавидят невестку и считают, что на ней лежит ответственность – по крайней мере моральная – за смерть их сына. Тереза любила красивую жизнь, пилила мужа, чтобы тот больше зарабатывал, и всеми способами пыталась сплавить сына в какой-нибудь приют, хотя муж был против, потому что любил Томми.

– Терапевт Томми утверждает, что она была в хороших отношениях с сыном, – сказала Коломба, представившаяся социальной работницей.

– Может, сейчас это и так, – сказал старик. – А в былые времена она как будто жалела, что Томми не погиб вместе с ним.

– А что случилось после его смерти?

– Тереза уехала на шесть месяцев и увезла с собой Томми. Хотела работать в турагентстве в Греции. Говорила, что море пойдет мальчику на пользу.

– Когда вы последний раз видели Томми? – спросила Коломба.

– Я приехал его проведать за день до их отъезда. Мальчик рыдал в три ручья. Он понял, что покидает родину навсегда.

– Но сейчас он вернулся.

Карабба переглянулись.

– Может, лучше бы они остались в Греции, – сказала бабушка Томми.

Тем временем воссоединившиеся Эспозито и Альберти занялись отцом механика. Как и сказал Лупо, после работы Гаспаре Мантони ошивался в баре для дальнобойщиков в Конильяно. Увидев, как шестидесятилетний Мантони – низкорослый, худощавый старик с приплюснутым носом, в натянувшейся на мускулистых венозных руках клетчатой рубашке – сидит перед бокалом красного вина, положив локти на стойку, Эспозито тут же решил, что он смутьян. Он показал ему удостоверение:

– Господин Мантони?

– Гляньте, кто явился мозги мне канифолить, – сказал тот хозяину бара, который благоразумно притворился, что протирает стаканы.

– Мы не отнимем у вас много времени. Не хотите поговорить на улице?

– Мне и тут хорошо.

Альберти встал у отца Лориса за спиной, а Эспозито подтащил к стойке табурет. Повернувшись к мужчине, он спросил:

– Думаешь впечатлить меня своим мудачеством? Да я таких, как ты, на завтрак ем.

Мантони подтолкнул локтем бокал, пролив вино на шерстяные брюки Эспозито:

– Ой.

Эспозито собрался было отвесить ему подзатыльник, но Мантони с кошачьей ловкостью увернулся, схватил бутылку и разбил ее о край стойки. Альберти обхватил мужчину, и розочка выпала из его руки, но он тут же пинком сшиб Эспозито на пол и прижал молодого человека к колонне. Работяги за другими столиками загорланили, требуя оставить старика в покое, и в полицейских полетели стаканы и пакетики из-под чипсов.

– Он первый начал! – крикнул Альберти, ударив Мантони кулаком в поясницу.

Тот развернулся, чтобы дать сдачи, размахивая мозолистыми кулаками, но Эспозито потянул его за ноги и повалил на пол. Альберти, повысив голос, велел посетителям оставаться на своих местах, и двое полицейских выволокли Мантони на тротуар перед баром.

Эспозито достал из кармана телескопическую дубинку и разложил ее взмахом руки:

– Хочешь, я ее тебе в задницу засуну?

Мантони засмеялся и показал на красное пятно на брюках Эспозито:

– Киска, ты забыла прокладку надеть.

Эспозито ударил его в лицо и разбил ему губы:

– Сам носи прокладки, мудила.

Не переставая смеяться, стоящий на четвереньках Мантони сплюнул кровь:

– Ладно. Какого хрена вам надо?

Эспозито снова ударил его дубинкой, на сей раз по спине:

– Поговорить о твоем сыне. Понял, осел?

Мужчина прислонился к стене и окровавленными пальцами свернул самокрутку.

– Какого хрена вам от него надо? Он на том свете.

– Вопросы будем задавать мы, – ответил Эспозито, помахав дубинкой у него перед носом, что, похоже, не произвело на Мантони никакого впечатления. – Когда ты видел его последний раз?

– В морге. Меня привели на опознание.

– До этого!

– Два месяца назад. Я заезжал к нему, чтобы поменять резину.

– И больше вы не виделись?

– Нет.

– Ты знал, что он принимает наркотики?

– Я думал, он в завязке, но такие, как он, никогда не бросают. – Мантони закурил мятую, испачканную в крови самокрутку. – Только делают перерывчик, чтобы потом еще больше кайфануть.

– Может, он нуждался в поддержке, – сказал Альберти.

Мантони пожал плечами:

– Может, и так. Но не мне учить кого-то жить.

– Значит, за месяц до его смерти ты с ним ни разу не общался? – спросил Эспозито.

– Пару раз болтал по телефону.

– О чем?

– А тебе что за дело? – Эспозито ударил его дубинкой по ляжке. Мантони потер ушибленное место. – Иди на хер. Одна из покрышек оказалась лысой, и я хотел ее вернуть, но он больше сервис не открывал. Оба раза находил предлог меня послать.

– Какой?

– Якобы говорил по другой линии. Но не спрашивайте с кем и о чем, потому что он мне не сказал. – Мантони выплюнул окурок в водосток и поднялся. – Могу я идти, или вы и дальше будете пересчитывать мне косточки?

– Ты в курсе, что мы можем арестовать тебя за нападение на представителя власти при исполнении? – спросил Альберти.

– Ну так арестуйте, вы от меня разрешения, что ли, ждете?

– Иди на хрен. Проваливай. – Эспозито подтолкнул его в спину.

Мантони, не оборачиваясь, показал им средний палец:

– Если передумаете, ищите меня здесь.

12

Пока двое амиго приходили в себя после драки с отцом Лориса, Коломба вернулась из Биеллы и стащила Данте с дивана, чтобы встретиться с Деметрой Мелас. Женщина переехала в Кальо – другую деревню в окрестностях Портико, но ниже в долине. Она остановилась на перестроенной под жилой комплекс ферме, населенной по большей части пенсионерами, которые разводили на своих садовых участках куриц и кроликов. Деметра же выходила в сад, только чтобы курить за пластиковым столом, покрикивать на шумных соседей и кидаться в кур камнями. На цепи она держала двух вывезенных по ее распоряжению из Афин доберманов, которые при виде Коломбы и Данте вскочили и зарычали.

– Госпожа бывшая полицейская осчастливила меня визитом, – засмеялась Деметра. – И даже прихватила с собой дружка-инвалида.

– Я не мог пропустить столь приятное знакомство. – Данте отпустил ходунки и потянулся здоровой рукой к мордам псов.

Коломба сжала в кармане с драной подкладкой пистолет.

– Не делай глупостей.

Данте почесал доберманов за ушами, и оба тут же перестали лаять и радостно запрыгали вокруг него.

– Ты о чем?

– Не трогай моих собак! – закричала Деметра.

– А вы не держите их на цепи, – сказал Данте и отцепил псов.

Коломба снова положила руку на пистолет, но доберманы, не обращая на нее никакого внимания, закружились по двору, мочась на газон. Деметра раздраженно встала, взяла их за загривки и заперла в своих мини-апартаментах.

– Могу я узнать, что еще вам от меня нужно? – спросила она.