Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 279 (всего у книги 311 страниц)

Глава 32
Последний шанс

Суббота, 15 декабря, накануне убийства

Настал торжественный день.

В шесть утра Кристина вышла из своего номера в “Паласе Вербье”. Толстый ковер в коридоре заглушал ее шаги. В люксах шестого этажа останавливались только важные особы из их банка. Но Кристине удалось договориться с Жан-Бенедиктом Хансеном, благодаря чему она и оказалась на “этаже боссов”, как называли его между собой коллеги. Вообще‐то она просто не оставила ему выбора.

Чтобы добраться до лифта, ей пришлось пройти весь коридор. По одну его сторону располагались двери номеров, а по другую чередовались большие окна и плотные бархатные портьеры – это был фасад отеля. Сначала шли комнаты руководителей разных отделов банка, за ними люксы Ораса Хансена, Жан-Бенедикта Хансена, Синиора Тарногола, Льва Левовича и Макера Эвезнера.

Кристина спустилась на первый этаж. Там было тихо и пусто. Казалось, отель еще спит. Большинство сотрудников банка, наслаждаясь исключительным комфортом – и тем, что семья осталась дома, – позволили себе поваляться в постели и немного отдохнуть.

Но покой, царивший в “Паласе”, был обманчив: кухню и прочие службы уже привели в состояние боевой готовности. На все про все им оставалось несколько часов. В шесть вечера гостей ожидали в бальном зале на коктейль. Потом, в семь, их попросят собраться у большой эстрады. На нее выйдут члены совета банка и официально откроют праздничный вечер, объявив имя нового президента. Затем все рассядутся за столы и подадут ужин. Бал начнется ровно в десять.

В этот ранний час банкетный менеджер Бинар ходил взад-вперед по закрытому еще бару “Паласа”. Он ужасно нервничал. Внезапно кто‐то постучался, и он вздрогнул. Это пришла Кристина. Он поспешил впустить ее.

– Я совсем не в восторге от этой ситуации, – сказал он.

Кристина закрыла за собой застекленную дверь бара.

– Если вам станет от этого легче, то я тоже.

– У меня могут быть неприятности! – запротестовал Бинар.

– У меня тоже, – отозвалась Кристина.

Она очень сильно рисковала. Что, если Бинар ее сдаст? Да, она преступила черту, но что поделать, ей необходимо было понять, что к чему. Еще в понедельник, подслушав телефонный разговор между Тарноголом и Жан-Бенедиктом Хансеном, она догадалась, что с выборами президента что‐то не так. Она подозревала, что Макер готов добиваться этого поста любой ценой. И твердо вознамерилась узнать правду.

– Вот список всех клиентов, присутствующих в “Паласе” в эти выходные, с номерами комнат.

– Кто занимался расселением? – спросила Кристина.

– Жан-Бенедикт Хансен дал нам общие инструкции.

– А Макер Эвезнер? Может, он связался с вами в последнюю минуту, попросив внести изменения в этот список?

– Да нет. А что?

Кристина, не ответив ему, продолжала:

– Значит, по‐вашему, все идет по плану?

– Разумеется. Я, кстати, говорил вчера с начальником службы безопасности. У них, судя по всему, тишь да гладь. По-моему, вы переусердствовали.

– Возможно, – согласилась Кристина.

– Постарайтесь просто приятно провести выходные, – посоветовал ей Бинар на прощание.

Выйдя из бара, Кристина направилась в ресторан “Паласа”, где уже подали завтрак. Неудивительно, что в зале еще никого не было в такую рань. Она села за столик, заказала кофе и в ожидании, пока ее обслужат, взяла газету.

В семь часов в ресторане появился Макер. Кристина отметила, что вид у него ужасный и он явно на взводе. Увидев свою секретаршу, он попытался сделать хорошую мину при плохой игре.

– Привет, Кристина! – воскликнул он, натужно улыбнувшись.

– Доброе утро. У вас все в порядке? Вы неважно выглядите.

– Честно говоря, у меня неприятности, – сказал Макер. – Все просто хреново, извините за выражение.

– Из-за президентства?

– Нет. Впрочем, да. Не скрою, я ужасно нервничаю. Я почти не спал этой ночью.

– Не беспокойтесь, я никому не сказала, что услышала в тот день в банке.

– Это недоразумение, – заверил ее Макер. – И речи не может быть о том, чтобы Лев стал президентом. Изберут меня.

– Ну и прекрасно.

Макер сел за отдельный столик. Это было очень на него не похоже, в обычное время он бы составил компанию Кристине. Происходило что‐то странное.

Шестью этажами выше Лев ходил из угла в угол в своем номере с телефоном в руке. С вечера у него не было никаких вестей от Анастасии. Она не отвечала ни на его сообщения, ни на звонки. В “Отель де Берг” он тоже ей не дозвонился. Лев заволновался. Несмотря на ранний час, он решился побеспокоить Альфреда, понимая, что придется его разбудить. Кто‐то же должен узнать, в чем дело. Вдруг что‐то случилось.

В четверть восьмого в ресторане появился Тарногол. Он сел в одиночестве за дальним столом, зарезервированным для членов совета банка. Он заказал яйца всмятку, икру, рюмку “Белуги” и черный чай с каплей молока. Макер не сводил с него глаз. До выборов оставалось меньше двенадцати часов. Он уже не владел ситуацией.

Позавтракав, Тарногол ушел. В четверть девятого показался Жан-Бенедикт, высматривая кого‐то. Увидев Макера, он бросился к нему.

– Вот ты где! – воскликнул он. – Нам надо срочно поговорить. Идем со мной.

Они вышли в холл.

– В чем дело? – спросил Макер.

Тот, не ответив, повел его в приватный салон. Там, восседая в кресле, словно на троне, их ждал Орас Хансен. Он смерил Макера надменным взглядом и объявил ему тоном Цезаря, милующего гладиатора:

– Я изберу тебя президентом. Мы все подробно обсудили с Жан-Бенедиктом и пришли к выводу, что ты и только ты должен занять этот пост.

У Макера загорелись глаза.

– Спасибо, Орас, – обрадовался он. – Благодарю за поддержку.

– Моя поддержка имеет свою цену, – сказал Орас. – Вот мои условия.

Альфред Агостинелли обошел апартаменты Левовича в “Отеле де Берг”. Анастасия пропала.

Он долго стучался, но ему никто не ответил. В конце концов он открыл дверь своим ключом. В номере было пусто. Кровать была расстелена, но ее вещи исчезли. В камине лежали кучки золы. Он разворошил ее, пошарил в дымоходе и отодрал от каменной стенки комок бумаги, вылетевший из очага до того, как сгорел полностью. Альфреду удалось разобрать отдельные буквы, написанные от руки, но сложить их в слова оказалось труднее.

Он немедленно позвонил Левовичу.

Когда раздался звонок Альфреда, Лев как раз собрался выходить. Он с тревогой выслушал рассказ своего водителя.

– Если постель расстелена, значит, она ночевала там, – заключил он. – Никаких следов борьбы?

– Нет. Все в полном порядке. Скорее всего, она сбежала. Забрала вещи. При похищении зубную щетку захватить не успеваешь.

Его рассуждения успокоили Льва.

– Опросите персонал отеля. Возможно, кто‐нибудь ее видел.

– Разумеется. Буду держать вас в курсе.

Лев нажал на отбой. Исчезновение Анастасии встревожило его. Ему хотелось все обдумать в тишине, и он решил выпить кофе в баре, где его никто не потревожит.

В приватном салоне “Паласа” Макер внимательно выслушал требования Ораса Хансена:

– Я хочу, чтобы ты назначил Жан-Бенедикта вице-президентом банка, который ты переименуешь в Эвезнер-Хансен-банк. Я также хочу, чтобы ты взял обязательство подать в отставку через пятнадцать лет, уступив место моему сыну. К тому моменту ты сделаешь прекрасную карьеру и сможешь уйти на заслуженный отдых. А у Жан-Бена будет впереди еще много времени.

Помолчав, Макер кивнул – это его вполне устраивало. Пятнадцать лет правления. После чего, в расцвете сил, он уйдет на покой. В банке все ужасно расстроятся. За несколько недель до его ухода они примутся причитать и жаловаться: “Как же мы теперь без Макера?” Пятнадцать лет у них был отличный начальник. Он расстанется с банком, купаясь в обожании подчиненных и восхищении коллег. Произнесет на прощание трогательную речь. Присутствующие не смогут сдержать слез. А на его место придет этот лопух Жан-Бенедикт и вскоре станет всеобщим посмешищем. Вот тогда он будет наконец отомщен – не бывать бычком лягушке! Все волей-неволей их начнут сравнивать и придут к заключению, что Жан-Бенедикт в роли президента – лишь слабое подобие своего великого кузена и предшественника. Макер подумал, что его отец и дед должны были бы поступить так же – уйти в апогее славы и такими остаться в памяти подчиненных, а не цепляться за свой пост, невзирая на старость и болезни.

– Я согласен, – подтвердил Макер. – Даю вам слово.

Жан-Бенедикт обнял его от избытка чувств.

– Я боялся, что ты откажешься, – признался он.

– Как я могу отказаться? Я знаю, чем тебе обязан, Жан-Бенедикт. Ты всегда хранил мне верность. Кроме того, мы родственники. Почти братья.

Сев у стойки, Лев заказал ристретто. Бар только что открылся, и, как он и надеялся, кроме него там никого не оказалось. Он с легкой ностальгией посмотрел на кресла, обитые красным бархатом, на низкие столы из черного дерева и вконец растрогался – за последние пятнадцать лет тут ничего не изменилось.

•

Пятнадцать лет назад

Ранний вечер в начале августа. Прошел ровно месяц с того дня, как Лев привез Анастасию из Брюсселя в Женеву.

Лето стояло жаркое, и все рванули в горы в поисках прохлады. “Палас” был переполнен. В Вербье приехали подышать воздухом и несколько весьма важных и капризных клиентов, вроде Синиора Тарногола. Летний сезон начинался спокойно, и месье Роз не предвидел внезапного наплыва гостей. Персонал отеля явно не справлялся.

Сол помогал им, встречая вновь прибывших. В то утро Лев стоял рядом с ним. В последнее время ему казалось, что сын чем‐то постоянно раздражен.

– Ты в порядке? – спросил он, прежде чем броситься к очередному клиенту.

– Я в порядке, папа, – лаконично ответил Лев.

– У тебя озабоченный вид.

– Я просто заработался. Мы все с ног сбились.

На самом деле Льва беспокоило другое. Когда по возвращении из Женевы месяц тому назад он рассказал отцу о предложении Абеля Эвезнера, тот вспылил:

– Женева? Пфф! У нас с этим городом связаны только плохие воспоминания.

– Почему же, – возразил Лев, – у меня очень даже хорошие. Я помню, как мама забирала меня из школы и мы гуляли по берегу озера.

– Женева отняла у нас твою мать! Женева и банкиры! А ты заявляешь, что хочешь работать в женевском банке! Предатель! Никогда бы не подумал, что получу такой удар, к тому же от собственного сына!

– Мы же не будем всю жизнь торчать в Вербье! – крикнул Лев.

– Почему бы и нет? Наша творческая жизнь теперь навсегда связана с этим местом! И не вздумай говорить, что ты не актер, ты потрясающе талантлив. Впрочем, в том‐то и проблема, что ты талантлив во всем. Поверить не могу, что ты хочешь отсюда уехать! И ты вот так прямо мне об этом заявляешь! Это все из‐за твоей подружки, как ее, Камураска?

– Анастасия, – сказал Лев.

– Пусть будет Анастасия. Пфф, какая разница! Ты всегда говорил, что счастлив здесь, но стоило тебе познакомиться с этой девицей, как – бац! – ты мчишься в Брюссель посреди ночи, а теперь намылился в Женеву. Знаешь, Лев, одной девицей больше, одной меньше…

– Она не такая, как все, папа. Я хочу на ней жениться.

Сол усмехнулся:

– Жениться! Ты и правда выдающийся комик, сын мой. И отчаянный романтик в душе. Весь в мать. Зачем связываться c первой встречной? Да ради бога, поезжай, скатертью дорожка. Можешь меня предать, выкинуть за ненадобностью, чего уж там. Ты стыдишься своего происхождения? Хочешь стать Эвезнером, как все эти пижоны, которые щеголяют тут на корпоративных уикендах?

– Всё не так, папа.

– А как? Раз уж ты собрался уехать, назови хотя бы одну уважительную причину.

– Ну послушай, банк это просто идея, не более того. Я еще ничего не решил.

– Тогда оставайся. Чего ж проще.

Лев так и поступил. Он позвонил Абелю Эвезнеру, чтобы отклонить его предложение. Но, повесив трубку, поклялся себе поскорее уехать из Вербье. Подальше от отца.

Ему пришлось отказаться и от будущей должности директора “Паласа”. Под бдительным оком отца ему не удастся управлять отелем. Лучше сбежать отсюда навсегда.

Анастасия очень огорчилась, что их план не реализуется ни в Вербье, ни в Женеве. Но Лев пообещал, что это дело времени и не позднее чем через несколько месяцев все устроится. Пока что она вернулась к матери. Благодаря Макеру она получила место секретарши в Эвезнер-банке и теперь сама зарабатывала на жизнь, откладывая деньги на их со Львом проект. Конечно, эта работа не доставляла ей радости, зато она часто виделась с Макером, чье общество ей всегда было по душе.

Анастасия и Лев созванивались каждую ночь.

– Когда уже мы будем вместе? – непременно спрашивала его Анастасия.

– Скоро.

– Когда скоро? – настаивала она.

– Я жду знака, – отвечал Лев. – Жизнь вся состоит из знаков.

В ожидании знака судьбы, который определенно запаздывал, он вернулся к своей тоскливой службе в “Паласе”.

Его размышления прервал громкий голос Сола:

– Сын мой, мне надо с тобой поговорить.

– Давай, папа, – сказал Лев устало.

– Я не просто так попросил тебя остаться здесь и не уезжать в Женеву.

– Я знаю, банкиры убили маму.

– Нет, нет, это тут ни при чем. Я, конечно, тебе все уши этим прожужжал, но ведь я актер и порой наигрываю. Нет, я должен тебе сообщить нечто важное. Мне уже давно следовало все тебе рассказать, – с серьезным видом начал Сол.

Голос у него дрогнул.

– Слушаю тебя. – Лев внезапно встревожился. – Что случилось?

Сол колебался. В эту минуту из служебной двери вышел сотрудник “Паласа” и окликнул Льва:

– Месье Роз просит тебя зайти.

– Иди, сын мой, – смирился Сол. – Не заставляй ждать месье Роза. У меня ничего срочного.

Лев кивнул и пошел к директору.

– Лев, что происходит? – спросил Роз, усадив молодого человека в кресло напротив себя. – После Брюсселя ты сам не свой.

– Прошу простить меня, месье Роз.

– Плевал я на твои извинения, я хочу знать, что тебя тревожит.

– Ничего.

– Ничего?

– Ничего.

Роза раздражало молчание Льва.

– Слушай, – сказал он, – я не знаю, имеет ли это какое‐то отношение к той девушке, которая вскружила тебе голову, но я хочу быть уверен, что все мои подчиненные исполняют свои обязанности. В “Паласе” полно важных клиентов, и я надеюсь, что во всем могу на тебя положиться.

– Конечно, месье Роз. Можете на меня положиться. Я вас не подведу.

– Тогда иди в бар, сейчас туда повалит народ. Все должно быть на высшем уровне.

Лев послушно пошел в бар. Первый, кого он там увидел, был сидящий в кресле Тарногол, который тут же окликнул его:

– Юноша Левович, ты как раз вовремя. Я хочу черный чай с каплей молока, и ты единственный знаешь, что я имею в виду.

Лев молча заварил ему чай.

Но на этот раз Тарногол остался недоволен.

– Невкусно, – проворчал он. – Горчит. Завари еще.

Лев заварил еще. На сей раз чай оказался слишком горячим.

– Я хочу выпить его прямо сейчас, – простонал Тарногол, – а не ждать часами, пока он остынет. Попробуй еще разок.

Лев снова налил ему чаю, добавив воды, чтобы остудить его. Но выяснилось, что теперь он слишком холодный.

– Горячий чай должен быть горячим! Ни теплым, ни холодным! Иначе я бы попросил тебя теплый чай или холодный чай! Да что с тобой такое?

И тут Лев, который и так был на взводе весь день, сорвался:

– Послушайте, если вы недовольны, сами заваривайте себе чай и не заставляйте меня терять попусту время.

Тарногол выпучил глаза. Умолкнув на мгновение от неожиданности, словно осмысляя чудовищную наглость Льва, он заорал:

– Что ты сказал? Нахальный говнюк! Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?

В баре все замерли. Лев тут же пожалел о своей выходке, но было слишком поздно.

– Позовите мне директора! – в ярости вопил Тарногол. – Кто‐нибудь, немедленно позовите директора!

Несколько минут спустя Лев стоял в кабинете месье Роза.

– Не может быть! – воскликнул он. – Что ж ты творишь?

– Позвольте мне объясниться, – рискнул Лев.

– Не нужны мне твои объяснения, – сказал Роз, явно раздосадованный ситуацией. – У тебя всегда найдется подходящее объяснение! Я же тебя предупреждал! Я же просил – веди себя хорошо!

– Я очень сожалею.

– Поздно сожалеть, Лев. Увы, мне придется тебя уволить, я не вижу другого выхода.

– Как уволить? За что? Вы же знаете, что Тарногол невыносим!

– За что? Ты не имеешь права повышать голос на клиентов! Это одно из основных правил, которым я тебя научил!

Я спас тебя, невзирая ни на что, после недоразумения на балу, но меня не поймут, если и второй проступок сойдет тебе с рук. Ты не оставил мне выбора. Нам пора расстаться. Я даже думаю, что увольнение пойдет тебе на пользу.

Потрясенный до глубины души, чувствуя, как от бешенства у него выступают слезы, Лев вышел, не произнеся больше ни слова.

Он пробежал через холл отеля к главному входу, сорвал с лацкана бейдж и швырнул его на пол. Ему хотелось исчезнуть отсюда сразу и навсегда. Когда он спустился по ступенькам “Паласа”, перед ним остановилось такси. Задняя дверца открылась, и Лев услышал свое имя. Он замер: это была Анастасия.

Лев, не веря своим глазам, бросился к ней. Она обняла его.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Лев.

– Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ожидание, – сказала Анастасия. – Поехали со мной в Женеву. Давай уже наконец будем счастливы вместе.

Он прижал ее к себе изо всех сил и поцеловал долгим поцелуем. Он чувствовал, как его сердце оживает. Он был на верху блаженства.

– Я готов, – сказал он.

В тот же день Лев перебрался из Вербье в Женеву, взяв с собой только самое необходимое.

Эдмон Роз, стоя у окна в своем кабинете, смотрел, как Лев удаляется от “Паласа” с дорожной сумкой в руках.

– Прощай, сын мой, – прошептал он со слезами на глазах.

•

Двадцать лет назад

Жизнь в Вербье била ключом. Все официальные лица и знаменитости кантона спешили на церемонию открытия элегантного отеля, который недавно возвели в городе. “Палас” еще не принимал клиентов, но все говорили, что он станет жемчужиной гостиничного бизнеса Швейцарии. Журналисты и гости не спускали глаз с Эдмона Роза, виновника торжества. Этот бизнесмен в свои неполные сорок лет сколотил с нуля огромное состояние на недвижимости.

– Месье Роз, – спросил корреспондент радио, потрясая микрофоном, – можно ли считать, что жизнь удалась, если осуществляется такой амбициозный проект?

Этот вопрос еще долго звучал в голове у Эдмона Роза. Все его предприятия и начинания оказывались успешными. В учебе он превзошел сам себя. Пройдя военную службу, он закончил ее в звании подполковника. Потом занялся бизнесом и теперь стоял во главе небольшой империи. Но он был одинок. Слишком долго он путешествовал по миру в поисках заработка, и у него так ни с кем и не возникло серьезных отношений. Теперь Роз желал только одного – создать семью. По этой причине он и выстроил “Палас”. Он хотел обосноваться в Вербье, отойти от дел и взять на себя управление отелем. Жениться, завести детей. Зажить нормальной жизнью.

•

Двадцать лет спустя Эдмон Роз стоял у окна в своем кабинете и смотрел, как удаляется и пропадает из виду фигура Льва. Ему будет ужасно его не хватать. Присутствие Льва в отеле стало для него ежедневной радостью. Но мальчику пришло время вылететь из гнезда. Потому что “Палас”, каким бы огромным он ни был, оказался слишком тесен для человека такого масштаба.

В качестве утешения Роз впервые сказал себе, что да, жизнь удалась. Ему суждено было полюбить. У него нет детей. Но у него есть Лев. Он полюбил его, и тот отвечал ему любовью.

Когда‐нибудь у Льва будут дети. И он станет им дедом. Эдмон Роз, уставившись на свое отражение в окне, улыбнулся сам себе. Все‐таки он оставит какой-никакой след на этой земле.

Глава 33
Предательство

Суббота, 15 декабря, накануне убийства

Пообедав, Макер вернулся в 15.00 в “Палас Вербье”. Через два часа совет директоров соберется для решающего голосования.

Он вышел из отеля около полудня, ему необходимо было проветриться и немного прийти в себя – надоело постоянно сталкиваться в салонах “Паласа” с сотрудниками банка, которые все как один угодливо обращались к нему “месье президент” и красноречиво улыбались. От всего этого у него становилось тошно на душе. В поисках тишины он догулял до “Дани”, своего любимого ресторана у подножия лыжных трасс, и пообедал там – по дороге у него разыгрался аппетит, – заказав запеченные гренки с сыром и фондю.

В холле Макера окликнул портье:

– Месье Эвезнер, я хотел сообщить вам, что приехала ваша жена.

– Моя жена?

– Да, я еще не имел удовольствия встречаться с ней. Ведь Анастасия Эвезнер – это ваша жена?

– Да, разумеется, – просияв, подтвердил Макер.

– Мадам попросила второй ключ от вашего номера, и, поскольку вы отсутствовали, я взял на себя смелость исполнить ее просьбу.

– Вы поступили правильно.

Макер поспешил наверх. Но, войдя в номер, разочарованно констатировал, что Анастасии там нет. Тем не менее она написала помадой на зеркале в ванной: “Котенок, я тут. A.”

Ее помада лежала на краю раковины. Макер схватил ее и поцеловал. Анастасия покупала ее в одной и той же парижской лавочке, и он всегда возмущался, когда, выполняя задания P-30 во французской столице, вынужден был тащиться по пробкам на другой конец города, чтобы пополнить ее запасы. На сей раз эта помада привела его в восторг. Он буквально восхищался ею. Анастасия приехала! Она приехала поддержать его! Они рука об руку пройдут через это испытание, и оно упрочит их любовь. Макера охватила невообразимая радость. Этот маленький тюбик внезапно показался ему прекрасным символом счастья и прибавил ему сил. Теперь он готов встретиться с Тарноголом и добиться поста президента, принадлежащего ему по праву. Ему так хотелось увидеть Анастасию и обнять ее. Куда она подевалась?

Она сидела в шкафу, прямо здесь, в нескольких метрах от него, наблюдая за ним через щелку, но не осмеливалась показаться ему. Сначала она колебалась, приезжать ли в Вербье. Потом, когда уже приехала, долго раздумывала, надо ли ей заходить в “Палас”. Как он отреагирует, увидев ее? Что произойдет между ними? Тщательно подготовившись к этой встрече, она вдруг разнервничалась и уже не понимала, как следует поступить. Да и вообще, что она хочет? Поддержать его, быть рядом в такой важный день? Или объявить ему ужасную новость о том, что все конечно и он вернется в пустой дом? Наверное, лучше ничего пока не говорить, чтобы не испортить ему торжественный момент. Главное, посмотреть, как он отнесется к ее появлению.

Как раз в ту минуту, когда она собиралась выйти из шкафа, раздались глухие удары по стеклу. Как будто кто‐то стучался в окно.

Макер вздрогнул и повернулся к балконной двери.

– Вагнер! – заорал он, увидев на балконе своего куратора.

Она решила не показываться. Вагнер? Это еще кто такой? Макер вышел на балкон, закрыв за собой дверь, чтобы морозный воздух не проник внутрь. Поэтому она не слышала их разговор.

– Вагнер, – повторил Макер, подходя к нему. – Боже мой, как вы сюда попали? Вы до смерти напугали меня!

– Я уже тут несколько часов мерзну, ожидая, когда вы наконец соблаговолите явиться, – пожаловался Вагнер вместо ответа. – Где вы пропадали?

– Я гулял, с вашего позволения.

– Нашли время дышать свежим воздухом! До объявления имени президента осталось всего ничего. Не могли бы вы объяснить мне, почему Тарногол еще жив?

– Не волнуйтесь, все под контролем! Орас и Жан-Бенедикт проголосуют за меня. Я уверен, что стану президентом.

– С чего это вдруг?

– Я заключил с ними сделку. В обмен на их голоса. Я переименую банк в Эвезнер-Хансен и через пятнадцать лет уступлю свою должность Жан-Бенедикту. Так что все в ажуре.

Вагнер скорчил недовольную мину:

– Не понимаю, зачем эти проволочки, было бы гораздо проще ликвидировать этого негодяя. Короче, делайте что хотите, главное – заполучить президентство. Хотя мне кажется, не очень благоразумно с вашей стороны доверять свою судьбу Хансенам, ведь если Тарноголу удастся их перевербовать…

– Если Тарногол будет валять дурака, я его убью! – воскликнул Макер, нащупав в кармане пузырек с ядом.

Вагнер посмотрел на него как на полного идиота:

– Вы ужасный дилетант, Макер! Уже слишком поздно, яд же подействует только через двенадцать часов! Я вас предупреждал. Надо было отравить его вчера вечером. Хороши вы будете, если он умрет, назначив президентом Льва.

– Черт! – выругался Макер.

– Нет, вы только на него посмотрите! Вы постоянно нарушаете мои инструкции! Если бы вы следовали нашему плану с самого начала, мы бы сейчас не оказались в таком дерьме. Бывает, что выбора нет, Макер. Уж этот урок вы могли бы усвоить за двенадцать лет службы в P-30!

– Так что же мне делать, если придется избавиться от Тарногола? – спросил Макер, внезапно растерявшись от отсутствия запасного варианта.

У Вагнера в ногах стоял бумажный пакет. Он вытащил оттуда бутылку “Белуги”.

– Это ваш последний шанс. Водка отравлена. Выпив рюмку, Тарногол умрет через пятнадцать минут. Судороги, остановка сердца – и готово. Обычно при вскрытии ничего обнаружить нельзя.

– Обычно?

– В отличие от других медленно действующих ядов наш, в принципе, можно выявить. Но маловероятно, что судмедэксперт проведет тесты на содержание данного конкретного вещества в организме. Главное, постарайтесь, чтобы никто не видел, как вы разгуливаете с этой бутылкой и вручаете ее Тарноголу прямо перед тем, как он окочурится, растянувшись на ковре. Это будет выглядеть подозрительно, если вы понимаете, о чем я.

– А вдруг начнется расследование, – запаниковал Макер, – они сделают анализы, и потом…

– Сохраняйте спокойствие, Макер. Все будет хорошо. Заставьте его выпить рюмку этой “Белуги”, и дело с концом.

– И как, по‐вашему, я его заставлю?

– По моим сведениям, совет банка проведет последнее совещание в пять часов. Они зарезервировали Альпийский салон, где уже заседали вчера вечером. Члены совета просидят там до семи и направятся оттуда прямо в бальный зал, чтобы объявить имя нового президента.

Нам известно, что около половины седьмого Тарногол закажет рюмку водки. Это его старый излюбленный ритуал – каждый день, утром и вечером, где бы он ни находился, он заказывает рюмку водки. А признает он исключительно “Белугу”.

– И что из того? Я должен лично принести ему рюмку, чтобы он выпил и немедленно сдох?

– Дайте мне закончить, Макер, и слушайте повнимательнее, черт возьми! Вы думаете, в P-30 работают любители? Заказы, сделанные из салона, не поступают в бар “Паласа”, а выполняются специальным сотрудником. Прямо рядом с Альпийским салоном, вы сами увидите, есть закуток с барной стойкой и шкафчиком из черного дерева в глубине, где стоят разные бутылки. Оттуда он и возьмет водку для Тарногола. Подмените там “Белугу”. В пакете лежат латексные перчатки, наденьте их, а то наследите. Чтобы избежать путаницы, отравленную бутылку я пометил красным крестиком на этикетке сзади. Поставьте ее в шкафчик. Вот и все, что от вас требуется.

– А если кто‐нибудь еще закажет водку?

– В салоне будут только члены совета. А ни Жан-Бенедикт Хансен, ни его отец водку точно пить не будут, потому что терпеть ее не могут.

Макер тихо возразил, уставившись в пустоту:

– Я бы предпочел все устроить сам, не прибегая к таким крайним мерам… Я не убийца…

– Вы действуете на благо своей родины. Это не убийство, а патриотический жест. Швейцария вас не забудет. А теперь идите, подмените скорее бутылку в баре на втором этаже. У вас больше нет права на ошибку, надеюсь, вы это понимаете.

По-прежнему сидя в шкафу, она услышала, как открылась балконная дверь. Через щелку ей было видно, как Макер и его собеседник – наверняка тот самый Вагнер – прошли через комнату к выходу. Макер нес в руке бумажный пакет. С порога до нее донеслись слова Вагнера:

– Ваше отвращение к убийству делает вам честь, Макер. Но пора уже устранить Тарногола. Убейте его, прежде чем он испортит вам выходные и разрушит жизнь!

Дверь за ними захлопнулась. Они ушли. Она похолодела от ужаса.

Вагнер проводил Макера до лифта.

– Удачи, Макер! – сказал он, когда открылись дверцы. – Возможно, мы видимся в последний раз. Выполните свою миссию. Мне тут лучше не задерживаться. Как только вас изберут президентом, все остальное исчезнет навсегда. P-30, ваши задания, всё. Поэтому прощайте. Благодарю вас за двенадцать лет образцовой службы.

Макер на мгновение засомневался, не рассказать ли Вагнеру о фотографиях, которые оказались в распоряжении Тарногола. Но тут же отмел эту идею – зачем подливать масла в огонь. Вагнер скрылся за служебной дверью, а Макер спустился на второй этаж и пошел в сторону приватных салонов. Рядом с Альпийским салоном он действительно обнаружил нишу, которую ему подробно описал Вагнер, со стойкой и эбеновым шкафчиком с бутылками.

Убедившись, что вокруг никого нет, он надел перчатки и поставил “Белугу” с крестиком среди других крепких напитков, а стоявшую там водку той же марки поспешил вылить в ближайшей туалетной комнате. Мысль, что он оставил яд в общедоступном месте, не давала ему покоя, и, решив на всякий случай присматривать за баром, он уселся в стоящее неподалеку кресло. Это оказался идеальный наблюдательный пост: он держал в поле зрения шкафчик с бутылками и дверь Альпийского салона, где через полтора часа совет банка соберется на заключительное совещание. Теперь оставалось только ждать. Если за него проголосуют, он ликвидирует отравленную водку до того, как официант успеет налить рюмку Тарноголу. Ну а если, не дай бог, Хансены не сдержат слово, он пустит все на самотек. Тарногол погибнет от яда. Он умрет почти сразу, в страшных судорогах. Хансены поймут намек. Тут Макер сообразил, что у него не будет никакой возможности узнать результаты голосования до того, как их объявят всему банку. Тарногола лучше обезвредить прямо в салоне. Значит, ему нужен сообщник. Он схватил мобильник и позвонил Жан-Бенедикту, который сидел в своем номере четырьмя этажами выше. Макер сказал, что ждет его у дверей Альпийского салона, и Жан-Бенедикт тут же спустился.

– Все нормально? – с тревогой спросил он.

– Все нормально. Но мне понадобится твоя помощь.

– Конечно. Что от меня требуется?

– Как только ты поймешь, что они одобрили мою кандидатуру, сообщи мне эсэмэской.

– Мобильные телефоны запрещены на заседаниях совета, – возразил Жан-Бенедикт. – Такие правила.

– Ну так выйди из зала под каким‐нибудь предлогом. Я останусь тут.

– Зачем сообщать? Ты будешь президентом, вот, считай, что я тебе сообщил.

– Сделай, как я прошу! – не сдавался Макер. – И не задавай мне вопросов. Просто сделай. Это очень важно.