Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 292 (всего у книги 311 страниц)

Глава 66
Ссора

Анастасия, замотавшись в полотенце, поднялась от пляжа к дому. Она недоумевала, почему Лев так и не пришел плавать. Она видела, как он уходил с террасы, наверное, чтобы переодеться, но так и не появился.

Войдя в дом, она с удивлением обнаружила, что там никого нет. Ни Льва, ни Альфреда, ни прислуги. Как будто все разом испарились. Все это было очень странно. Она крикнула в пустоту, но не получила ответа.

Тогда она поднялась в спальню и застала там Льва, сидящего на кровати. Она сразу почувствовала, что дело плохо.

– Лев, что с тобой? Почему ты не пришел на пляж?

Не говоря ни слова, он уставился на нее чуть ли не злобным взглядом. Она встревожилась:

– Что такое? Почему ты так на меня смотришь?

Он помахал перед ней письмами Макера, которые нашел в шкафу, в глубине ящика с одеждой:

– Значит, ты с ним переписываешься?

– Ты теперь роешься в моих вещах?

Он повысил голос:

– Ты все еще любишь его, да?

– Что? Да нет же!

– Так зачем же тебе понадобилось писать ему?

– Просто захотелось дать о себе знать.

– Дать о себе знать? Вот это да! С какой радости?

– Мы дружим пятнадцать лет, – сказала она.

– Он твой муж!

– Он всегда относился ко мне с уважением и нежностью, и я переживаю, что вот так бросила его.

– Ах, мадам переживает!

– Лев, не говори со мной таким презрительным тоном! Дело не в моих переживаниях, меня мучает совесть, что я причинила боль человеку, который был так добр ко мне.

– Знаешь, Анастасия, это странно, ведь прошло уже почти полгода, а ты даже не заикнулась о разводе.

– Не потому ли, что за эти полгода тебе не пришла в голову мысль позвать меня замуж! Я уже пятнадцать лет только этого и жду! Что мы вообще делаем на Корфу? Сидим взаперти, разыгрывая с утра до вечера неземную любовь. У нас нет никаких общих планов на жизнь!

– Мы планируем любить друг друга.

– Любовь – это не план! Что мы можем построить вместе?

– А что вы построили с Макером? – отбрил ее Лев.

– Я давно ушла от Макера, к твоему сведению! Твоя проблема в том, что ты вечно сомневаешься в себе! Ты единственный человек, который тобой не восхищается!

Наступило молчание.

– Анастасия, ты убила Жан-Бенедикта Хансена?

– Я… что? – оскорбилась она. – Разумеется, нет! Что за бред!

– Полиция нашла пистолет на территории “Паласа”. На нем выгравировано твое имя!

– Мой золотой пистолет?

– Как твой пистолет оказался в Вербье?

– Я положила его в сумку, уезжая из Женевы. Не хотелось оставлять его дома. Я обнаружила пропажу уже на Корфу.

– То есть он улетучился как по волшебству? – ухмыльнулся Лев.

– Он улетучился в твоем номере в “Паласе”, если уж на то пошло. Моя сумка все время находилась у тебя. Может, его стащил Синиор Тарногол? Ой, я совсем забыла, Тарногол – это же ты!

– Ты намекаешь, что я убил Жан-Бенедикта?

– По-моему, это ты меня обвиняешь в убийстве. И тебе еще хватает наглости меня в чем‐то упрекать! Когда ты собирался мне сказать, что уволился из банка?

– Кто тебе об этом сообщил? Макер?

– С каких пор у нас появились секреты друг от друга? Ты увольняешься и ни слова мне не говоришь? И куда ты ездишь раз в неделю под предлогом работы в афинском филиале?

– Я работаю на себя, на нас.

– То есть?

– Управляю активами, занимаюсь инвестициями. Нашими инвестициями, я хочу сказать. Я все это делаю ради нас, чтобы мы могли спокойно жить на этом острове.

Они долго смотрели друг на друга. Анастасия погрустнела.

– У меня ощущение, что я на этом острове задыхаюсь, – призналась она. – Мне кажется, мы тут пропадем.

Она вышла из комнаты.

•

В Управлении уголовной полиции Сагамор жестко допрашивал Макера. Из кабины он набрал анонимный предоплаченный номер мобильника. Выяснить, кому он принадлежал, оказалось невозможно.

– Кому вы звонили? – повторил Сагамор. – Анастасии? Вы пытаетесь прикрыть ее?

– Да нет, уверяю вас! Я не знаю, где она.

– Тогда кому? Кто это был? Предупреждаю, Макер, я предъявлю вам обвинение в убийстве Жан-Бенедикта Хансена!

– Я его не убивал! Зачем бы я это сделал?

– Чтобы стать президентом Эвезнер-банка. Совет директоров выбрал Левовича. А смерть Жан-Бенедикта чудесным образом изменила ситуацию в вашу пользу.

– Я не убивал своего кузена, – твердо сказал Макер.

– Ну так признайтесь, кому вы звонили.

Макеру ничего не оставалось, как сказать правду:

– Я звонил человеку по имени Вагнер, агенту швейцарских спецслужб. Я был очень встревожен, когда вы обнаружили пистолет возле “Паласа”, и хотел помочь Анастасии, вот я и подумал, что Вагнер может мне быть полезен.

– Почему вы хотели помочь Анастасии?

– Потому что она была в Вербье в день убийства, – объяснил загнанный в угол Макер.

– Ваша жена была в “Паласе” в ночь убийства?

– Да.

Сагамор сел напротив Макера.

– Теперь вам придется сказать мне, кто такой этот Вагнер.

Макер был на пределе. У него не выдерживали нервы. Ночью он никак не мог заснуть, а когда наконец вырубился, выпив снотворное, ему снились кошмары. Пришло время облегчить свою совесть.

– Из-за меня погибли люди! – крикнул он.

– Так это вы убили Жан-Бенедикта Хансена?

– Нет! Конечно нет! Я, сам того не подозревая, оказался косвенно причастен к убийству супружеской пары пенсионеров в Мадриде.

Сагамор совсем запутался. Вернувшись через некоторое время в комнату для допросов, он бросил на Макера разочарованный взгляд:

– Можете идти.

– Серьезно? – поразился Макер, вставая.

– Я разговаривал по телефону с супружеской парой пенсионеров, которых вы зверски убили. Они прекрасно себя чувствуют. И кстати, передают вам привет.

Макер был явно удивлен не меньше Сагамора, что лишь подтверждало правдивость его слов. Но что все это значит? Никто из его коллег в Федеральной полиции и спецслужбах слыхом не слыхивал о P-30. И уж тем более об операциях по надзору за налоговыми органами иностранных государств. Он убедился лишь в том, что Макер вольно или невольно очутился в самом центре этой истории. Сагамор решил установить за ним негласное наблюдение в надежде, что тот выведет его на след. Так оно и случилось, притом в ближайший же вторник.

В тот день, около полудня, Макер ушел из банка пешком. Инспектор из группы Сагамора сопровождал его на расстоянии. По улице Корратри они двинулись к площади Нёв, пересекли насквозь парк Бастионов, и на площади Клапареда Макер наконец зашел в какой‐то дом. Он поднялся на четвертый этаж и скрылся за дверью одной из квартир.

Несколько минут спустя Сагамор, оповещенный коллегами, уже стоял перед этой дверью. Это оказался кабинет психоаналитика. Он прочел на табличке его имя.

Лейтенант не сразу установил связь.

Потом внезапно его осенило.

Он был совершенно ошарашен.

Он наконец все понял.

Глава 67 “Ле Дом”

В тот вторник, 3 июля 2018 года, во второй половине дня мы со Скарлетт вернулись в Вербье. Наш разговор с Сагамором многое прояснил. В “Паласе” Скарлетт попросила администратора распечатать все материалы следствия, которые мы успели сфотографировать в кабинете лейтенанта, и мы сели в баре, чтобы повнимательнее изучить их.

– Вот за этой стойкой из черного мрамора я впервые увидел вас десять дней назад.

Она улыбнулась:

– И посмотрите, до чего мы дошли – по уши увязли в уголовном расследовании. Может, упомянете меня в своем романе?

– Не знаю, издам ли я когда‐нибудь эту книгу.

– То есть как, писатель, вы просто обязаны ее издать! Я уверена, что мы вот-вот распутаем это дело.

– И выясним то, что не заметила полиция?

– Мы с вами отличные сыщики. Ваш роман будет нарасхват! Только представьте: писатель самостоятельно раскрывает преступление в роскошном отеле в Швейцарских Альпах.

– У меня больше нет издателя, как вы помните.

– Найдете, – отмахнулась Скарлетт.

– Вряд ли. После Бернара любой издатель мне покажется слишком пресным.

– Так что вы намерены делать? Сменить профессию?

– Не знаю.

Мы помолчали. Потом я встал, собираясь уходить.

– Поужинаем вместе, писатель? – предложила Скарлетт. – А до того предлагаю тут выпить, я угощаю. Скажем, в восемь? Потом пойдем в ресторан. Я мечтаю о пасте.

– Очень мило с вашей стороны, но, увы, мне надо работать.

В ее взгляде смешались грусть и разочарование.

– Всегда вы так, писатель, я предлагаю составить вам компанию, а вы меня отвергаете.

– И вы знаете, по какой причине…

– Знаю. Но мне бы хотелось, чтобы все складывалось как‐то иначе.

– Если бы все складывалось иначе, я не был бы писателем.

– Ну, иногда мне хочется, чтобы вы не были писателем.

– Если бы я не был писателем, мы бы сейчас не сидели тут вместе.

Я поднялся к себе и вышел покурить на балкон.

Я думал о Бернаре.

Предпоследний раз я видел его в середине декабря в Париже. В понедельник мы пошли обедать в “Ле Дом” и, как всегда, заказали сен-пьера с бокалом вина. Разговор шел о планах на будущее.

Помню, я сказал Бернару:

– У меня есть несколько идей. В любом случае в следующей книге я напишу о вас.

Он засмеялся:

– Тогда мне придется жить еще очень долго.

Потом мы сели в его старенький “мерседес”, и он отвез меня на Лионский вокзал.

Назавтра после этого прекрасного дня ему стало дурно. В кафе “Мениль”, прямо у подъезда издательства. Там, где каждое утро он макал тосты в кофе.

Ему вызвали “скорую”, и его немедленно отвезли в больницу.

Глава 68
Шах и мат

Корфу, солнечное утро в середине июня. Анастасия и Лев завтракали у себя на террасе. Внезапно к ним с пляжа поднялась группа греческих полицейских в форме. Впереди шел человек в штатском. Анастасия и Лев встревоженно переглянулись. Полицейские остановились, а мужчина в штатском поднялся по ступенькам, ведущим к дому. Анастасия узнала его.

– Лейтенант Сагамор… – сказала она.

– Доброе утро, мадам Эвезнер, доброе утро, месье Левович.

По взгляду лейтенанта Лев понял, что он пришел за ним.

– Как вы меня нашли? – спросил он.

– Во вторник я вел вас от самой Женевы. От площади Клапареда до VIP-терминала аэропорта.

– Ты во вторник был в Женеве? – поразилась Анастасия. – Ты же сказал, что летал в Лондон. Что ты делал в Женеве?

Лев не ответил. Сагамор продолжал:

– С начала года, месье Левович, вы каждый вторник летаете в Женеву. На частном самолете. Я отследил все ваши передвижения.

– Я записываюсь на прием к доктору Казану, – сказал наконец Лев.

– Ты ходишь к Казану? – удивилась Анастасия. – Почему ты никогда не говорил мне об этом?

– Месье Левович, вы не записываетесь на прием к доктору Казану, – оборвал его Сагамор. – Вы и есть доктор Казан.

Левович с высокомерным изумлением отреагировал на обвинения Сагамора. Тем не менее он заявил, что сам очень встревожен происходящим и готов всячески содействовать следствию. Он распорядился подать кофе Сагамору и греческим полицейским на пляже.

– Ведь это вы порекомендовали доктора Казана Макеру Эвезнеру, – сказал Сагамор.

– Разумеется, – подтвердил Лев, – он отличный психотерапевт.

– А где вы сами с ним познакомились?

– На вечеринке в “Паласе Вербье”. Много лет назад. Поразительный человек. Он согласился принять меня, несмотря на то что уже не брал новых пациентов.

– Назовите имена других пациентов, – потребовал Сагамор.

– Откуда мне знать? Доктор Казан хранит врачебную тайну.

– Хватит заливать, месье Левович, доктора Казана никогда не существовало!

– Не понимаю, на что вы намекаете. Его кабинет находится по адресу площадь Клапареда, дом два.

Сагамор положил на стол папку и открыл ее. Вынув оттуда три листа бумаги, лейтенант показал их Льву и Анастасии. Это были фотокопии.

– Вот страницы из альбома вашего отца, Сола Левовича. Мы нашли его на мебельном складе, арендованном на ваше имя.

На каждом листе был портрет персонажа с описанием.

На первом – Синиор Тарногол.

На втором – доктор Казан.

На третьем – Вагнер.

Увидев эти рисунки, Анастасия вздрогнула, что не ускользнуло от Сагамора. Лев никак на них не отреагировал.

– Да, это действительно эскизы моего отца. Он был искусным рисовальщиком и любил наблюдать за людьми.

– Объясните‐ка мне, – сказал Сагамор, – кто такой Синиор Тарногол?

– Член совета Эвезнер-банка, – непринужденно ответил Лев. – И давний клиент “Паласа”, как вам наверняка известно.

– Не морочьте мне голову! – разозлился лейтенант. – Тарногол – персонаж, придуманный вашим отцом, актером Солом Левовичем! Это же относится к Казану и Вагнеру!

– С месье Вагнером я не знаком, – сказал Лев. – Тут написано, что он сотрудник спецслужб. Ничего удивительного. В свое время в “Паласе” останавливались богатые предприниматели из разных стран, и отель поэтому буквально кишел шпионами. Все эти люди были, судя по всему, клиентами отеля. Почему бы вам не спросить их напрямую?

– Потому что они все загадочным образом испарились, – отрезал Сагамор. – Одновременно с вами.

– Лейтенант, – с завидной безучастностью заметил Лев, – боюсь, вы на ложном пути.

Анастасия, обомлев, смотрела в одну точку. Она все поняла. Но не произнесла ни слова, чтобы не навредить ему. Впрочем, ее смертельная бледность говорила сама за себя.

– Мадам Эвезнер, – переключился на нее Сагамор, – мы нашли на месте преступления принадлежащее вам оружие.

Анастасия промолчала. Она очень испугалась.

– Я знаю, что вы были в “Паласе Вербье” в тот вечер, когда произошло убийство. Вам придется дать объяснения.

Она чувствовала, что вот-вот сломается. Ее нервы были на пределе. Она заплакала. Сагамор встал, сделал знак полицейским, и они поднялись на террасу.

– Анастасия Эвезнер и Лев Левович, вы арестованы по подозрению в убийстве Жан-Бенедикта Хансена, – произнес Сагамор.

Полицейские обступили Льва и Анастасию, надели на них наручники и увели.

Лев тоже был в ужасе, но не подавал виду. По лицу Анастасии текли слезы.

Все было кончено.

Врата греческого рая захлопнулись за ними.

Часть четвертая
Через три года после убийства
Сентябрь

Глава 69 Падение

В Женеве наступила осень.

В супермаркете в центре города Анастасия раскладывала на прилавках фрукты. К ней вскоре присоединилась ее сестра Ирина. Они обе работали в одном магазине. Ирина ее сюда устроила.

– Помоги мне, – дружелюбно сказала Ирина, – в кассах не хватает людей.

Анастасия пошла за сестрой. Ирина была очень добра к ней. После тех ужасных событий Анастасия некоторое время жила у нее, пока не сняла себе небольшую квартирку в квартале Сервет. Мало-помалу она начала привыкать к новой жизни.

Конец Корфу три года назад стал концом всему. Тогда она ушла от Льва. И развелась с Макером. Это оказалось на удивление просто: она от всего отказалась и вообще не претендовала на содержание. Ей хотелось только поскорее расторгнуть брак и подвести черту под последними пятнадцатью годами своей жизни.

Ей было ужасно одиноко. Ирина часто говорила ей: “Ты скоро кого‐нибудь найдешь, не волнуйся”. Но искать кого‐нибудь она не собиралась. Ей нужен был только он, он один. Тот прежний Лев, мечтательный юный портье из “Паласа Вербье”. Ей не нужен был ни Левович-банкир, ни доктор Казан, ни Вагнер, ни Синиор Тарногол.

•

Три года назад.

Середина июня

Сразу после ареста Льва и Анастасию увезли с Корфу в Женеву. Но предъявить им обвинение не удалось. Лев, способный дать фору самым блестящим адвокатам, методично разбил его по всем пунктам.

Никаких конкретных доказательств, чтобы инкриминировать им убийство Жан-Бенедикта, не нашлось. Да, они находились в “Паласе Вербье” той ночью, как, впрочем, и многие другие. Пистолет Анастасии нашли на месте преступления? Она утверждала, что потеряла его, да и в любом случае он так проржавел, что криминалисты не могли с уверенностью утверждать, что это и было орудие убийства.

– Я, как и вы, очень хотел бы понять, что произошло тогда в номере 622 “Паласа Вербье”, – заявил Лев лейтенанту.

– Прекратите издеваться надо мной, Левович! Жан-Бенедикт Хансен узнал, что Тарногол – это вы, не так ли?

– Что я – Тарногол? – оскорбился Лев. – Вы с завидным постоянством несете этот вздор с тех пор, как вторглись к нам на остров. Что значит “Тарногол – это вы”? Вы – это вы, а я – это я.

– Хватит паясничать! Нам все известно!

– У вас нет никаких доказательств.

– Мы нашли ваше кольцо.

– Да, вы нашли принадлежащее мне кольцо, оно досталось мне от матери и лежало в ящике моего стола в банке. Не вижу в этом ничего из ряда вон выходящего.

– Свидетель утверждает, что видел это кольцо у Тарногола.

– Ваш свидетель ошибается. Одного свидетеля, кстати, маловато. Кто знает, возможно, это заведомо ложные показания.

– В арендуемом вами складском помещении обнаружена мебель, принадлежащая Синиору Тарноголу. Грузчики транспортной компании опознали эти предметы.

– Я сдал свое хранилище Тарноголу.

– Тарногол – это вы! – упорствовал Сагамор. – Это персонаж, придуманный Солом Левовичем. Равно как и Вагнер, и доктор Казан. Их описания фигурируют в альбоме вашего отца.

– Я вам в сотый раз повторяю. Все они клиенты “Паласа”. Потрудитесь проверить файлы бронирования, и вы убедитесь, что я говорю правду. Мой отец часто набрасывал портреты постояльцев отеля. Надо сказать, я потрясен, что у Казанане было даже врачебного диплома. Надеюсь, вы поймаете этого шарлатана.

– Вы усугубляете свое положение, Левович!

– Напротив, я весьма сожалею о нашем незаконном аресте, который будет иметь ужасные последствия лично для вас, лейтенант.

Анастасия отвечала на вопросы Сагамора так же самоуверенно.

– Зачем я появилась в “Паласе” в ночь убийства? Мы со Львом решили сбежать. Мне казалось, что будет подло с моей стороны бросить мужа, отделавшись жалкой запиской, которую я оставила на кровати в нашей спальне. Я приехала к нему в Вербье, чтобы лично сообщить ему об этом.

Сагамору пришлось признать, что утверждения Анастасии соответствовали заявлениям, сделанным ранее Макером Эвезнером.

– Согласитесь, странно все же сбегать посреди ночи? – заметил Сагамор.

– После разговора с Макером мне не хотелось больше ни на минуту задерживаться в “Паласе”. Ради чего? Чтобы он устроил скандал и умолял меня остаться? Шантажировал самоубийством? Я мечтала уехать как можно скорее.

– Почему Левович не уехал с вами в ту ночь?

– Он счел, что ему лучше дождаться завершения корпоративного уикенда. Ведь результат выборов так и не был объявлен из‐за массового отравления. Кроме всего прочего, он хотел уйти из банка красиво, а не убегать, как преступник. Допросы быстро зашли в тупик, и Сагамору ничего не оставалось, как отпустить их обоих. Анастасия и Лев вместе вышли из Управления уголовной полиции Женевы на бульваре Карла Фохта. Сделали несколько шагов по улице. Оказавшись на безопасном расстоянии, Анастасия зло взглянула на Льва:

– Кто ты? Лев Левович? Доктор Казан? Синиор Тарногол? Вагнер? Вот бы узнать, с кем я разговариваю. Я понимаю, что ты солгал полиции, Лев. Но твои штучки рано или поздно не сработают! Я хочу понять, зачем тебе это надо было.

Лев посерьезнел.

– Поначалу я не рассчитывал так долго играть Тарногола, – сказал он. – Но в день смерти отца я подумал, что пусть его персонаж еще поживет. Пока жив Тарногол, рассуждал я, жив и отец в каком‐то смысле. Постепенно я увлекся. В обличье Тарногола я дурил всех в нашем банке и получал от этого какое‐то пьянящее удовольствие. Заседания совета неизменно вызывали у меня прилив адреналина. А затем Абель Эвезнер разозлился на Макера из‐за того, что тот учудил, но, должен признаться, меня это не слишком расстроило.

– Тебе этого показалось мало, и ты включил доктора Казана!

– Макер искал психиатра. Я сообразил, что смогу воплотить в жизнь еще одного персонажа, придуманного отцом, – доктора Казана, берлинского врача и психоаналитика. У меня было при этом огромное преимущество – благодаря акциям Тарногола я мог жить на широкую ногу. В общем, я снял на чужое имя квартиру на площади Клапареда и оборудовал там медицинский кабинет. Повесил на дверь табличку, поставил телефон. Кому бы пришло в голову меня проверять?

Анастасия была поражена.

– А Вагнер? – спросила она. – Что за история со спецслужбами? Это все ты?

Лев кивнул. Упираться не имело смысла.

– Я все выдумал от начала до конца. Вагнера, P– 30 и их якобы спецзадания. В Мадриде не было никакого двойного убийства. Этот несчастный айтишник отлично себя чувствует. За небольшую плату они с женой позволили мне инсценировать их убийство и сфотографировать трупы в луже искусственной крови. Я им что‐то там наплел.

– Но зачем тебе все это понадобилось? – спросила Анастасия.

– Мне нравилось распоряжаться жизнью Макера, который отнял у меня самое дорогое – тебя. Так я проник во все его тайны, спасибо доктору Казану. Что касается Вагнера, то он посылал Макера в командировки подальше от Женевы, чтобы хотя бы ненадолго вас разлучить. После того как мы с тобой наконец встретились на похоронах Абеля, я готов был покончить с этим маскарадом. Вагнер объяснил Макеру, что, вступив в должность президента, он вынужден будет отказаться от поездок.

Анастасия ошеломленно прошептала:

– Но если я так была тебе дорога, почему ты меня игнорировал все эти годы?

– Потому что я считал, что ты игнорируешь меня. Что ты не хочешь меня видеть. Пятнадцать лет недомолвок. Вот к чему это привело.

– Лев, ты убил Жан-Бенедикта, потому что он узнал твой секрет?

– Я его не убивал.

– Не понимаю, как тебе теперь верить. Ты столько всего насочинял.

– Можешь задавать мне любые вопросы.

– Что произошло за неделю до убийства? Ты правда собирался уехать со мной?

– Я только об этом и мечтал. Но я понимал, что Макер сделает нашу жизнь невыносимой. Разве что я заставлю его обменять тебя на президентское кресло.

– Как в свое время на акции?

– Да. Я знал, что он спит и видит, как бы стать президентом. И пойдет на все ради этого. Тогда бы он точно отстал от нас, лучший способ трудно было придумать. Я водил дружбу с главным редактором “Трибюн де Женев” и пообещал ему устроить интервью с президентом Франции в обмен на публикацию одной утечки в воскресном издании.

– Статьи о том, что Макер будет избран президентом?

– Да. Я хотел, чтобы он был на седьмом небе от счастья. Тем больнее ему будет падать, думал я. На следующий день, в понедельник, я рано утром явился в банк под видом Тарногола и позаботился о том, чтобы Кристина, наша секретарша, услышала вымышленный телефонный разговор, из которого она заключила, что Макера не изберут. У меня оставалось пять дней до назначения нового президента.

– Но ведь в то утро мы были вместе, – заметила Анастасия.

– Ты еще спала. Закончив это представление, я сразу вернулся в “Берг”. После чего мне оставалось только ждать и дурачить Макера. Мой план отлично сработал. Тарногол довел его до ручки. В обличье Вагнера мне удалось раскрыть их заговор с Жан-Бенедиктом – им взбрело в голову инсценировать автомобильный наезд на Тарногола после вечеринки Ассоциации женевских банкиров. Поэтому Тарногол и не появился на ужине.

– Но я видела вас вместе, тебя и Тарногола, в холле отеля!

– В тот раз в костюм Тарногола облачился Альфред, – объяснил Лев.

– То есть в пятницу утром, – продолжала Анастасия, – когда мы встретились на вокзале Корнавен, чтобы вместе сбежать, и ты сказал, что Тарногол якобы ставит Макеру палки в колеса, ты на самом деле вовсе не собирался уезжать со мной?

– Макер сам ставил себе палки в колеса. Он вздумал мне сопротивляться. В пятницу утром он заявил Вагнеру, что сможет убедить Тарногола назначить его президентом. Макер явно решил не соглашаться на сделку и не менять тебя на президентское кресло. Мне надо было срочно найти способ его сломить. Поэтому пришлось отложить наш отъезд. Я занялся поиском компромата на Макера, организовав кражу со взломом.

– Что? Грабителем был тоже ты?

– Вообще‐то Альфред. По моему поручению.

– Альфред?! – задохнулась Анастасия, понимая, что в тот день узнала его взгляд, но не догадалась, кто именно перед ней. – Как ты мог…

– Альфред шпионил за Макером и запомнил шифр сейфа. Я хотел забрать тетрадь Макера, чтобы шантажировать его. Я понятия не имел, что он туда записывает, но полагал, что наверняка что‐то важное, раз он постоянно корпит над ней и прячет потом под замок. Мы рассчитывали, что Альфред, воспользовавшись нашим свиданием на вокзале, заберет тетрадь. Только вот ее не оказалось в сейфе. Он позвонил мне спросить, что теперь делать. Поскольку я не сомневался, что ты вернешься домой, я велел ему дождаться тебя и напугать. Все ради того, чтобы Макер удостоверился, что спецслужбы не отстанут от него, пока он не займет пост президента.

– Как ты мог пойти на такое?

– Я сделал это ради нас.

– Ты сделал это ради себя, – возразила Анастасия.

Они молча смотрели друг на друга. Лев заметил такси и поднял руку.

– Поехали, – сказал он. – Сядем где‐нибудь и все спокойно обсудим.

Но она не двинулась с места.

– Я не пойду с тобой, Лев.

– Анастасия…

– Уходи! Умоляю тебя!

Лев нехотя повиновался. Он сел в такси. Анастасия подождала, пока он отъедет подальше, и разрыдалась. Она снова осталась одна.

Анастасия шла куда глаза глядят и вскоре оказалась на площади Цирка. Она увидела перед собой кафе “Ремор”, где провела столько времени со Львом в начале их романа. Не зная уже, куда податься, она вошла внутрь и застыла на пороге, увидев за одним из столиков человека, который тоже смотрел на нее с изумлением. Это был Макер.

Она села напротив него. Они помолчали. Наконец Анастасия не выдержала:

– Я очень сожалею, что все так вышло.

– Я тоже.

– Как ты?

– Намного лучше. Я начал новую жизнь. Я влюблен.

– Рада за тебя.

Они долго проговорили в тот день. Решили побыстрее развестись. Им обоим не терпелось перевернуть эту страницу. Расставаясь, Макер спросил, понизив голос:

– Анастасия, мне необходимо знать одну вещь… Ты убила Жан-Бена?

– Нет. С чего ты взял?

– Я заключил это из записки, которую ты подсунула мне под дверь в “Паласе”.

– Когда я убегала из отеля, оставляя позади все, что у меня было, мне захотелось тебе написать. Сказать, что, несмотря ни на что, ты был мне дорог.

– Несмотря ни на что? – вскинулся Макер, задетый за живое. – Как мило.

– Я жила не той жизнью, о которой мечтала. Мне не следовало выходить за тебя. Из-за меня ты попусту потерял много лет, и я очень сожалею об этом. Время так дорого, жизнь так коротка. Ее надо посвятить настоящей любви. И любить всем сердцем.

– Значит, ты меня никогда не любила?

– Я никогда не любила тебя так, как ты хотел бы, чтобы я тебя любила. Поэтому мне важно было попросить у тебя прощения.

Она поцеловала Макера в щеку и ушла.

Прошло три месяца.

В начале сентября, теплым осенним вечером публика спешила в Оперу на площади Нёв. Ходили слухи, что новая постановка “Набукко” Верди чудо как хороша, и на премьеру устремилась вся Женева.

В потоке зрителей рука об руку шагали сияющие Макер и Арма. Они заняли места в одной из центральных лож. В антракте Арма осталась в зале, а Макер вышел проветриться. На крыльце Оперы он наткнулся на Льва. Они расхохотались.

– Сигаретку? – предложил Лев.

– Почему бы и нет, – согласился Макер.

Они сидели на каменных ступенях, глядя на парк Бастионов.

– Спасибо, Вагнер, – сказал Макер.

Лев улыбнулся:

– За что ж спасибо?

– Благодаря тебе я был счастлив. У меня прямо душа пела, когда я отправлялся на задания. Мне казалось, что мое существование становится ярче. Даже если они были фикцией, я пережил все на самом деле.

Поколебавшись, Лев спросил:

– Значит, ты на меня не сердишься?

– Напротив! – заверил его Макер. – Знаешь, после ухода Анастасии мне было совсем плохо. Потом я понял, что это прекрасная возможность все изменить, учесть ошибки прошлого и зажить так, как мне всегда хотелось. Я обручился с Армой. Я счастлив.

– Отличные новости! – Лев пришел в восторг. – Я очень за вас рад!

– Спасибо, я тронут. Мне никогда раньше не приходилось испытывать такую любовь. Надеюсь, ты придешь на нашу свадьбу.

– Конечно, – пообещал Лев.

– Спасибо, брат. В сущности, мы и правда немного братья.

– Действительно, – кивнул Лев. – Все эти пятнадцать лет я был тебе ближе, чем кто‐либо. Кстати, Тарногол тоже приглашен?

Макер рассмеялся:

– Как тебе удалось все это провернуть? Я потрясен.

– Я всему научился от отца. Но главное, это было благоприятное стечение обстоятельств. Ты не узнал меня, когда мы столкнулись на ступенях “Паласа”, и я решил проверить, как долго смогу тебя морочить. Просто все зашло гораздо дальше, чем я планировал.

– А как насчет доктора Казана? – спросил Макер. – Он тоже творение твоего отца?

– Да. Однажды ты разоткровенничался со мной, не знаю, помнишь ли ты тот день. Ты был встревожен последствиями истории с Тарноголом – тебе казалось, что отец тебя недооценивает, и ты ужасно страдал из‐за этого. Вот я и подумал, что пришло время выпустить на сцену Казана.

– И мы с ним сразу понравились друг другу, – сказал Макер.

– И это продолжалось больше десяти лет.

Макер улыбнулся:

– А Вагнер? Как тебе пришла в голову такая идея?

– Однажды ты признался Казану, что мечтаешь немного разнообразить свое существование. Вести активную жизнь, а не просиживать штаны за рабочим столом. Как‐то на заседании совета, где присутствовал мой Тарногол, Абель сообщил, что Федеральная полиция обратилась за помощью к банку в рамках расследования Скотленд-Ярдом дела об отмывании денег.

– Операция “Бриллиантовая свадьба”, – вспомнил Макер.

– Именно. Совет банка откликнулся на их запрос, естественно, совершенно секретно. Тогда у меня и возникла мысль вытащить из отцовского альбома на свет божий персонаж Вагнера, агента спецслужб, который регулярно останавливался в “Паласе”, наблюдая за богатыми иностранцами. Вагнер попросил тебя передавать ему информацию, которую совет уже предоставил настоящей Федеральной полиции.

– Отсюда и статья в газете, которая укрепила мое доверие к Вагнеру.

– Конечно. Это была неожиданная удача. После чего я решил создать вокруг Вагнера целый мир и, в частности, P– 30, так сказать, секретную оперативную группу. К тому же я мог не заморачиваться официальным существованием чего‐то в этом роде.

– Но все же ты знал, что я купил пистолет, – заметил Макер.

– Ты рассказал об этом доктору Казану, то есть мне, то есть Вагнеру.

– А письмо от президента Конфедерации?

– Фальшивка. Сам сочинил.

– А мои отчеты, отправленные по почте в Федеральный совет?

– То, что Вагнер называл “отчетом”, на самом деле были обычные многословные послания, на которые администрация отвечает стандартным письмом, как и всем неравнодушным гражданам, пишущим в правительство. Что касается твоих миссий, то я просто посылал тебя в разные уголки Европы за счет банка. Твои рапорты, касающиеся зданий налоговой администрации, как правило, попадали в мусорный бак Женевской оперы. Как тебе известно, в Мадриде никто никого не убивал. Что касается юристов, сводивших тебя с налоговыми чиновниками за границей, то в их роли выступали мои адвокаты в этих странах, с которыми я договорился.