Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 311 страниц)

– Больной на всю голову, – сказал Эспозито. – Слушай, гений, я и правда начинаю верить, что он твой брат.

Часть третья. Два короля

Ранее

Человек, называвший себя Лео Бонаккорсо, уменьшает обороты мотора и переключается на автопилот. Позади он оставляет жизнь, которая уже начинает таять. Впереди ждет Пустота.

Му.

Когда он объясняет, что значит «Му», его почти никогда не понимают. В дзен-буддизме это символ того, чему нельзя дать ни описания, ни определения, – символ Пустоты. А Пустота – единственный бог, в которого он верит. Всесильное божество, которое однажды поглотит саму вселенную. В чем же тогда различие между хорошим и дурным, между Добром и Злом?

Человек, называвший себя Лео Бонаккорсо, выходит на палубу и разворачивает энергетический батончик, ища в душе следы последней личности, которую на себя примерил. Время от времени случается, что какое-то чувство никак не желает отмирать, будто приросшая к лицу маска. Тоска, ностальгия. Обнаружив такое чувство, он обычно записывает его на клочке бумаги и сжигает.

На сей раз бунтует имя женщины с зелеными глазами, цвет которых меняется с погодой и настроением. Он записывает имя на обертке батончика, поджигает ее и смотрит, как она, оставляя икристый след, падает в черное море. Вдыхая запах пепла, в который она превратилась, он чувствует себя очищенным.

Часы на его запястье вибрируют. Человек, у которого больше нет имени, снова смотрит на море – оно напоминает ему о бесконечных возможностях, даруемых Пустотой, – а потом спускается в каюту, которую прежняя хозяйка яхты использовала как склад. Он в свое время сбросил в воду все, кроме необычайного запаса наркотиков и ядов, синтезированных или составленных искусной женской рукой. Набрав в инсулиновый шприц опиат, он подходит к своему пленнику, чтобы сделать ему ежедневный укол.

Обнаженный, не считая подгузника для взрослых, Данте лежит на одной из кушеток в позе эмбриона. Его запястья и щиколотки обмотаны скотчем, во рту шариковый кляп. Он в сознании – между дозами он все чаще просыпается, – но глаза у него остекленевшие. Погладив его по волосам, тюремщик протирает его мыльной губкой и меняет ему подгузник. Данте начинает приходить в себя, по-тюленьи дергает ногами. Дождавшись, пока его взгляд сфокусируется, человек без имени снимает с него кляп.

– Пора обедать, – говорит он.

Данте облизывает потрескавшиеся губы.

– Нет, – бормочет он.

– Можешь поесть так или через трубку в горле. Что предпочитаешь?

– Убей меня.

– Не драматизируй. – Достав из кармана еще один батончик, человек без имени вынимает его из обертки и подносит к губам Данте.

Тот нерешительно его посасывает и наконец начинает есть. Батончик мягкий, и жевать его совсем не сложно. Тюремщик поит его напитком с электролитами, дезинфицирует ему губы и намазывает их бальзамом.

– Не надевай на меня это, – говорит Данте. – Пожалуйста.

– Это для твоего же блага. Чтобы ты не перегрыз себе вены. – Человек без имени не шутит: он уверен, что Данте на это отважится, и не сомневается, что он преуспеет. – Крепись, братик, – говорит он. – Все почти закончилось. Ты даже не вспомнишь, что просыпался. Так бывает всегда.

Сжав левую руку Данте, чтобы выступили вены, он бережно вставляет в нее тонкую иглу.

И в то же мгновение мир опрокидывается.

Каюта заваливается на тридцать градусов, и человек, которого когда-то звали Бонаккорсо, падает и стукается спиной о дверь. Как и во всех моторных лодках, кровать привинчена к полу, но одурманенный Данте соскальзывает с нее и ударяется об обшивку. Его запястья и щиколотки по-прежнему связаны скотчем, препарат в крови погружает его в глухую полудрему.

Пахнет химическим дымом, мотор отключается. Даже не пытаясь выглянуть за закрытую дверь, человек без имени подсчитывает вероятность своего выживания. «Шурмо» набирает воду. Судя по крену, у него меньше двух минут, чтобы спастись с яхты, и шансы падают с каждой секундой.

Вода уже затекает в щель под дверью. Сдерживая рациональный порыв, толкающий его наружу, он хватает Данте за ногу, подтаскивает к себе в растущую лужу воды, освобождает ему руки и ноги и начинает надевать на него спасательный жилет.

– Ты убил ее… Кровь… – бормочет Данте.

Человек, когда-то бывший Бонаккорсо, дает ему пощечину.

– У твоей подруги все в порядке, – говорит он. – Если бы я хотел ее убить, то пырнул бы в поясницу.

Рука Данте слабо цепляется за него.

– Я умру от радиации, – мямлит он.

– Ты бы не радиации боялся.

Яхта накреняется еще сильнее, светильник отрывается от стены и подкатывается к ним. Му отталкивает его и поднимает Данте одной рукой, как спящего ребенка. Открыв дверь, он входит в затопленный холодной водой и керосином трюм. На поверхности плавает сундук с прицепившимся к крышке скорпионом.

Вода уже доходит ему до талии, и он шагает к лестнице, которая, поскольку яхта завалилась на борт, выровнялась почти до девяноста градусов. Воспользовавшись Данте, как спасательным кругом, он толкает его к уже практически горизонтальной лестнице. Оставшийся в трюме воздух удерживает на поверхности только бок кормы и часть штирборта.

Вытекший из баков керосин поджигает поверхность воды, и на носу происходит маленький взрыв. Теперь «Шурмо» походит на комету, оставляющую длинный светящийся шлейф в затянутом черным дымом море.

Данте приоткрывает только закатившийся левый глаз.

– А чего мне… бояться, – удается выговорить ему.

– Верный вопрос – кого, братик. Если тебе доведется иметь с ним дело, ты его точно узнаешь, и тогда… беги со всех ног. – Человек без имени хватает Данте и с размаху бросает его в пылающее море.

Глава первая

1

Темнота – друг криминалиста, ибо временами свет только застит глаза. Чтобы выявить наличие крови с помощью люминола, достаточно полутьмы и мощной ультрафиолетовой лампы, но той ночью Барт и ее команда искали в коридоре клиники «Вилла „Покой“» нечто куда более неуловимое, чем кровавые следы.

Коридор, в который выходила палата Данте, был опечатан, и двое помощников Барт, стараясь не наступать туда, где уже проходили, тащили из одного его конца в другой похожий на дымогенератор аппарат, распыляющий раствор морской соли и дистиллированной воды.

Барт включила ультрафиолетовую лампу и надела очки.

– Свет! – крикнула она.

За дверью на лестницу Д’Аморе помогал еще одной ассистентке Барт открыть крышку распределительного щита. В отличие от криминалистов, защитный костюм он не надел – только перчатки и бахилы, – но держался подальше от участков, которые в этот момент проверяла Барт.

– Что именно вы ищете? – спросил он у ассистентки – женщины лет тридцати.

Прежде чем ответить, она сдвинула на нос очки в форме сердечек:

– Знаете, что такое экворин?

– Боюсь, что нет.

– Это молекула, которая есть у некоторых видов медуз. Что-то вроде люциферина у светлячков.

– Благодаря которому они светятся.

– Точно, биолюминесценция, – кивнула ассистентка. – Люциферин есть также в организмах некоторых ракообразных и планктона, которые в возбужденном состоянии излучают свет. В банке Скерки присутствуют микроорганизмы, обладающие этими характеристиками. Если мы найдем образцы ДНК или микрочастиц с примесью экворина или люциферина, не принадлежащие Торре…

– Значит, они, скорее всего, принадлежат Бонаккорсо или его сообщнику. – Д’Аморе с широкой улыбкой сунул в рот электронную сигарету. – По-моему, отличная идея.

– Если бы за заслуги в области криминалистики выдавали Нобелевскую премию, доктор Бартоне ее бы получила, – убежденно сказала ассистентка. – Мы опрыскали коридор раствором дистиллированной воды и соли, потому что свечение вызывают ионы кальция. Хотя прошло уже почти два года, мы надеемся, что они спровоцируют нужную реакцию.

Отодвинув край черной пластиковой занавеси, натянутой перед стеклянной дверью в коридор, Д’Аморе заглянул внутрь. Сначала ему показалось, что там совершенно темно, но внезапно…

Глаза стоящей в коридоре Барт уже привыкли к темноте, и она затаила дыхание. Она надеялась увидеть несколько разрозненных искорок, но перед ней заблистала целая галактика синих звезд.

2

В собачьем бараке заступили на дежурство новые агенты ОБТ, и по извилистой дороге унесся прочь темный автомобиль. Надевший новые очки Данте провожал взглядом фары, пока они не исчезли за деревьями, а потом, отодвинув грязные тарелки и принадлежащий Альберти пистолет-пулемет PM12, поставил на стол магнитофон. Включив саундтрек к фильму «Крриш-3»[204], который он не меньше двух раз смотрел в оригинальной озвучке, он оперся на трость из полированного дерева и сел во главе стола. От ужина он отказался и вид имел бесноватый.

– А это ты откуда взял? – спросил Эспозито, кивая на трость.

– Сегодня доставили, – отозвался Данте. – Это классический Хэм Брукс[205]. Ноги уже расходились, и ходунки мне больше не нужны. Теперь я хотя бы не похож на старого пня.

– Вот так преображение. – Эспозито поднялся. – Я иду спать. Спокойной ночи, госпожа Каселли.

– Ты уже большой, можешь еще посидеть со взрослыми, – сказал Данте.

– Нет уж, спасибо. Я достаточно уже наслушался этих абу.

– Вообще-то, они индусы, а не иракцы. И даже будь они иракцами, можно выбрать термины получше, – сказал Данте. – Есть специальные курсы, где обучают пещерных копов, или ты этого долго искала? – спросил он Коломбу.

Она взяла у него трость и постучала по столу:

– Хватит. Садись, Эспозито. Тебя это тоже касается, – мрачно сказала она.

Данте налил в стакан водки, чтобы унять дрожь, вызванную смесью кофеина и риталина.

– Пока я был в отключке, мне приснился сон. О брате. Периодически я вспоминаю какой-нибудь новый кусочек. Все остальное исчезает, но Лео неизменно остается в моей памяти. Я слышу его голос. И вижу, как меня захлестывает вода.

– О’кей… – сказал Эспозито. – А мы тут при чем?

– Во сне брат пытался против кого-то меня предостеречь. Может, этого разговора никогда и не было и все дело в моем подсознании, но предупреждение я получил. Лео убил Белого и позволил Гильтине уничтожить магический круг его сообщников. За Лео точно стоит кто-то, предоставлявший ему информацию и логистическую поддержку.

– Кто-то из «COW» желал смерти старому основателю, – сказал Эспозито.

– Вполне возможно. А что теперь? Он сменил хозяина? Для кого он убивает?

– Может, для себя самого.

– А может, он не закончил работу, – сказал Альберти.

– Браво, – сказал Данте. – Следовательно, у него на мушке еще какой-нибудь великий старик из «COW».

– И этот старик живет здесь? – язвительно спросила Коломба.

– Нет, здесь живешь ты. Но всему свое время. Эспозито, ты у нас опытный коп, как найти беглеца от правосудия?

– Нужно узнать, где он спит, кто приносит ему пищу, деньги…

– А если все уже мертвы или вышли из игры, как члены магического круга Белого?

– Остается родня. Или даже родни нет?

– Никакой родни. Ни имен, ни лиц.

Эспозито пожал плечами:

– Тогда я бы сдался. Я не волшебник Мерлин.

– Лео не может сдаться. Он понимает, что тот, кого он ищет, спасся, знает его и мечтает отомстить. КоКа?

– Тогда надо попытаться выманить этого человека из берлоги.

– Точно. Мой брат продолжает убивать, чтобы привлечь внимание своего врага. И судя по его поведению, он его до ужаса боится.

3

Помощники Барт в защитных костюмах, с которых стекали капли влаги, с бешеной скоростью щелкали специальными фотоаппаратами, способными запечатлеть незаметное невооруженным глазом излучение.

– Свечения слишком много, доктор Бартоне, – сказал один из них, индус Робин Сингх, в свои двадцать лет успевший получить два диплома в сложных областях науки. – Бонаккорсо не мог добраться сюда мокрым. Возможно, в реакцию вступают какие-то ингредиенты краски.

– Соберите образцы и проверьте спектрометрию. – Барт сняла и протерла очки. – Если они совпадут, прочешите всю клинику и соберите пробы со всего. Представьте себе кафельную плитку размером десять на десять сантиметров. Так вот, мне нужны пробы с каждой плитки.

– Да, доктор Бартоне, – сказал Робин.

– И отмечайте, откуда их берете.

Снова надев очки, Барт проследовала за светящейся волной до темницы Данте, где экворином, казалось, была заражена только дальняя стена. Пока молекулы окислялись и флюоресценция постепенно исчезала, Барт почудилось, что она различает среди пятен какие-то очертания. Сморгнув, она посмотрела на стену краем глаза, поскольку на периферии зрение более чувствительно к свету.

Как ей и показалось изначально, крупный участок в центре стены не сиял. Свечение обрывалось вокруг темной области величиной с балконную дверь.

Барт торопливо обозначила границы области стикерами, которые, в свою очередь, светились в темноте, но были видны и при свете.

– Включайте! – зажмурившись, крикнула она.

Вспыхнули неоновые лампы. Барт открыла глаза и посмотрела на стену перед собой. Единственными отметками на стене были наклеенные ею стикеры. Она постучала по отмеченному участку затянутой в перчатку рукой. Звук ничем не отличался от остальной стены.

Д’Аморе просунул голову в дверь:

– Нашли что-то интересное, доктор Бартоне?

– Хотелось бы так думать. Дикие идеи, даже мои собственные, нечасто приносят результаты. Вы знаете, что военные обошли клинику с сонарами?

– Да. И ничего не обнаружили.

Барт снова постучала:

– И тем не менее здесь что-то есть. Они ведь проводили проверку на взрывчатку и все такое, правда?

Д’Аморе кивнул.

– Робин! – позвала Барт. – Надо провести повторную проверку с детекторами взрывчатки и сонарами. Если не обнаружим ничего странного, начнем сверлить.

4

Данте достал из кармана колоду Таро, вскрыл ее на столе и, сняв перчатку, начал тасовать карты.

– Мой брат кого-то разыскивает, пользуясь тактикой, весьма расточительной в плане человеческих жизней. – Он словно бы произвольно перевернул одну из карт: это был король монет. – Томми считает Лео королем монет. Учитывая, что в дело замешаны деньги «COW», масть он выбрал безупречно.

– А кстати. Когда я была в душе, звонила эта стерва. Встречаемся поздним утром в интернате, – сказала Коломба.

– Меня кошмары годами будут мучать… Ладно. – Данте развернул карты веером. – Итак, предположим, что король монет, то есть мой брат, разыскивает… короля мечей? – Он захлопнул веер, и первым в стопке оказался король мечей. Аплодисментами никто не разразился. Данте бросил колоду на стол, отложив рыцаря и пажа монет. – Это Меласы. – Он достал семерку монет. – Это бедняжка Мартина. КоКа, назови карту для Лориса.

– Двойка, – лениво сказала она.

Разделив колоду надвое здоровой рукой, Данте перевернул карту в середине. Это была двойка монет.

– Вот жертвы Лео, точнее, хлебные крошки, которые он разбросал, приманивая короля мечей. – Он разложил на столе карты по времени смерти. Цепочка доходила до короля кубков. – А это я.

– Только потому, что короля колес не существует, – пробормотала Коломба.

– А мы кто? – спросил Альберти.

Прикрыв здоровую руку больной, Данте вытащил из колоды туза, рыцаря и пажа жезлов:

– Извини, КоКа, но королев в этой колоде нет, так что тебе, пожалуй, подойдет и туз. – На картинке был изображен деревянный посох. – А палка – международный символ ищеек.

– Маловато мы ею орудуем, – сказал Эспозито.

– Как мы уже сказали, мой брат боится короля мечей, а все остальные мечи мертвы. – Данте собрал карты этой масти в стопку и прикрыл их больной рукой. – Следовательно, Лео искал нечто, что могло бы заманить его в ловушку. Как думаете, что?

– Данте… – взмолилась Коломба.

– О’кей, сам вам скажу. – Он поднял руку. На месте стопки появился король кубков. Никто и не заметил, как он забрал его со стола. – Ему нужен был я.

– А почему вы интересуете короля мечей? – спросил Альберти.

– Может, ему хочется залезть мне в голову и посмотреть, что со мной сделал Отец, – ответил Данте. – Не будем забывать, что Лео был связан и с ним. Более того, он, скорее всего, даже принадлежал к его организации: неспроста он выбрал своей мишенью Томми, который, хоть мы и не знаем, как и когда, был жертвой Отца. Это не может оказаться совпадением. Возможно, после того, как Отец вышел из игры, мой брат начал искать нового хозяина. И решил воспользоваться мной как пешкой. Это бы объяснило, почему Лео начал за мной следить сразу после смерти Отца.

– Господин Торре, я кое-чего не понимаю, – сказал Альберти. – Почему именно здесь?

Коломба раздраженно повернулась к нему:

– По мнению Данте, из-за того, что здесь живу я.

– Если я интересую врага моего брата, то он знает Коломбу и, вероятно, в курсе ее жизни. Мой брат заварил кашу здесь в надежде, что король мечей явится, чтобы вмешаться лично.

– И его надежда оправдалась?

– Знаю только, что Коломба, к счастью, нашла меня раньше его. Иначе неизвестно, чем бы все закончилось.

Коломбе было трудно дышать. Звуки стали жидкими и далекими, словно доносились с другого конца простирающейся перед ними долины.

– КоКа, все нормально? Ты какая-то бледная.

Коломба ухватилась за стол. Мир начал вращаться – нет, скорее, распадаться на темные пятна. Тени гремели в ушах, крались на периферии зрения…

«Кричали».

Стул опрокинулся. Коломба упала на четвереньки и ударила кулаком в опору крыльца, разбив о дерево костяшки пальцев.

Данте сел на корточки рядом с ней и положил руку ей на плечи:

– Дыши, КоКа… Дыши.

Она оттолкнула его и снова ударила кулаком в опору. А потом… Легкие внезапно расслабились. Растянувшаяся на полу Коломба шумно задышала, вытирая выступившие слезы.

– КоКа… что случилось? Что ты увидела? – спросил ее Данте.

– Если Лео спланировал что-то в клинике… Ты уверен, что там больше не опасно?

Данте все понял.

– Барт, – проклиная собственную тупость, выдохнул он.

5

Подчиненные Барт дважды переделали анализы проб из палаты Данте, но следов взрывчатки или токсичных веществ так и не обнаружили. На всякий случай они даже взяли пробы со стены и потолка, но не нашли ничего, кроме краски, бетона и мертвых насекомых.

Получив результаты тестов, Барт велела принести ей аккумуляторную дрель с пылеотводом. Благодаря прозрачному пластиковому кожуху вокруг сверла строительная пыль улавливалась и по шлангу попадала в стоящий у нее в ногах герметичный контейнер. Таким образом можно было одним выстрелом убить двух зайцев: собрать пробы и избежать последующей уборки.

С помощью Робина Барт принялась сверлить бетонную перегородку и через пару минут наткнулась на нечто вроде воздушного зазора. Электродвигатель начал перегружаться, и Барт поскорее выключила дрель, побоявшись его сжечь: эти инструменты хрупки, как фарфор, и столь же дорогостоящи.

Робин показал ей на прозрачный кожух: вместо того чтобы втянуться в шланг, бетонная пыль собралась вокруг сверла.

– Кажется, имеет место перепад давления, – сказал он.

– Странно… – Барт осторожно наклонила рукоять.

Кожух приклеился к стене, как присоска… как если бы с противоположной стороны стены был вакуум. Сопротивление было несильным, и, отпусти Барт дрель, та упала бы на пол, но что-то подсказывало ей, что лучше этого не делать.

– Доктор Бартоне! – позвала с другого конца коридора ассистентка в очках с сердечками, помахав ей зажатым в руке мобильником.

Как и все, кто работал в «горячей зоне», Барт оставила телефон снаружи, поскольку он мог создать помехи работе оборудования. Если ее побеспокоили, значит дело срочное.

– Кто это? – спросила она.

– Говорит, это ваш недавно вернувшийся друг. Голос у него очень взволнованный.

– Принеси мне, пожалуйста, телефон, – попросила она Робина. – Предпочитаю не перемещать дрель.

– Если хотите, я могу продолжить…

– Нет.

Робин сбегал за мобильником и поднес его к ее уху.

На другом конце провода был Данте.

– Немедленно выходите оттуда, – тяжело дыша, проговорил он.

– Почему? – спросила она.

– Я боюсь, что там есть опасность, которой вы пока не обнаружили. Взрывотехники на подходе, но пока ничего не трогай.

Дрель в руке Барт разом стала очень тяжелой.

– К сожалению, ты немного опоздал. Хочешь сказать, здесь может быть заложена вакуумная бомба?

– Нет, но… – после секундного колебания ответил Данте. – Есть ведь еще альтиметрические детонаторы…

– …которые взрываются при изменении атмосферного давления, – продолжила за него Барт. По спине у нее побежал ручеек пота.

Тишина в трубке была красноречивее тысячи слов.

– Хорошо, – стараясь не выдавать страха, сказала Барт. – Тогда мне придется по примеру знаменитого голландского мальчика заткнуть дамбу пальцем. Постарайтесь поторопиться.

Робин убрал мобильник и встревоженно взглянул на нее:

– Доктор Бартоне… что будем делать?

Барт потерла начинающее затекать предплечье.

– Отправь всех на улицу. Но сначала принеси мне силикон и стул.

6

Когда вскоре после полуночи Альберти подвез Данте и Коломбу к клинике, ее уже оцепили оперативники из подразделения РХБЗ – радиационной, химической и биологической защиты. Коломбе уже доводилось иметь с ними дело: два года назад они изолировали ее в зараженном цианидом поезде[206], и, хотя опыт был отнюдь не приятным, она знала, что они настоящие профессионалы.

Помощники Барт дожидались за периметром под наблюдением военных в камуфляже, но Коломбе достаточно было назвать свое имя, чтобы ее пропустили за кордон. В одном из фургонов она разделась и при помощи специалистки по спецодежде облачилась в похожий на форму РХБЗ костюм, который включал в себя впитывающую поддевку и герметичный скафандр. На шею она повесила противогаз, но надевать не стала.

Альберти остался ждать в машине, а Данте, как и следовало ожидать, пренебрег неприглядным костюмом и согласился надеть лишь перчатку на здоровую руку и бахилы. Он явно нервничал, и Коломба предпочла бы оставить его дома, но тот пригрозил, что, если они попытаются уехать из Медзанотте без него, бросится под колеса их автомобиля. Вдобавок он привел неопровержимый аргумент. «Не знаю, насколько я ценен для моего брата или его противника, – с напускной уверенностью сказал он, – но они не станут ничего предпринимать, если я буду внутри».

Так Данте впервые увидел место своего заточения. В лучах прожекторов клиника дьявольски ухмылялась. Охлаждающие башни на крыше превратились в рога, а главный вход напоминал беззубую ироническую усмешку. Паника захлестнула Данте еще прежде, чем он вошел, и от Коломбы это не ускользнуло.

– Хочешь остаться на улице?

– Нет. Я просто устал, поэтому так медленно иду, – дрожащим голосом солгал он. – Не жди меня.

Один из военных проводил Коломбу к Барт, которая продолжала удерживать дрель, но теперь уже сидя на складном стуле. Ее окружали военные медики, сосредоточенно наблюдавшие за ее состоянием. Шланг отсоединили, а отверстие в стене опечатали. Под руки Барт подставили две доски и примотали их скотчем, чтобы ей легче было держать дрель. Но вынуть сверло из стены, не впустив в отверстие воздух, было невозможно, к тому же сделать это мешал пластиковый кожух. По его периметру проложили силикон, поскрипывавший всякий раз, как Барт немного расслабляла мышцы. От боли в руках на глазах у нее выступили слезы.

Коломба погладила ее по волосам.

– Может, это просто воздушный пузырь, – сказала она.

– Пузыри выталкивают воздух наружу, а этот его всасывает, – чуть задыхаясь, ответила Барт. – Если это ловушка, то очень хитроумная. Обратное давление, помимо прочего, не пропускает наружу частицы и химические следы возможной взрывчатки.

– Я не могу тебя сменить, да?

– Военные уже предлагали, но я даже вздохнуть лишний раз боюсь. К этой поганой стене ничего не прилипает, – сквозь зубы процедила Барт. – К тому же я не хочу, чтобы по моей вине пострадал кто-то еще, поэтому я бы предпочла, чтобы ты отошла на безопасное расстояние.

– Ты вечно жалуешься, что мы никогда не проводим время вместе, а теперь хочешь отослать меня подальше? – парировала Коломба и уселась на пол, прислонившись к стене. – Я привыкла составлять компанию незадачливым бедолагам.

Тем временем Данте наконец вошел в вестибюль. Не успел он присесть на батарею под зловещей мозаикой с Богоматерью, склонившейся над больным, как к нему подошел какой-то мужчина. Незнакомец снял противогаз и сунул в рот электронную сигарету.

– Настоящую не хотите? – предложил ему Данте, закуривая.

– Я бросил, но никотин помогает не засыпать на ходу. Меня зовут Д’Аморе, я работаю с Коломбой.

Мужчина протянул ему руку, но Данте ее проигнорировал.

– Прихвостень Ди Марко, – сказал он.

Д’Аморе рассмеялся:

– Вы со мной не знакомы, но я вас уже достал?

Данте фыркнул:

– Сколько денег у вас в кармане?

Д’Аморе озадаченно посмотрел на него. Данте помахал ему рукой, будто призывая поторапливаться.

Достав бумажник, Д’Аморе ответил:

– Шестьдесят евро.

Данте достал такую же сумму и положил на пол:

– Спорим, мне известно о вас больше, чем вы думаете?

Д’Аморе улыбнулся:

– Я и забыл, что вы менталист.

– Понятия не имею, что это значит… По рукам?

– Раз уж нам все равно нечем заняться… По рукам. – Д’Аморе положил свои наличные к деньгам Данте.

Тот демонстративно размял пальцы – по крайней мере, те, которыми мог шевелить.

– О’кей. Вы много времени провели за границей, – наугад сказал он в качестве увертюры.

– И вы так решили, потому что…

– На вас не по сезону тяжелые ботинки, поцарапанные песком какой-то пустыни. Я немного разбираюсь в седиментологии. Царапины оставлены твердым кремнеземным песком, весьма похожим на египетский.

Д’Аморе невольно опустил глаза на свою обувь:

– Я ездил туда в отпуск.

Данте улыбнулся:

– Будь это так, вы бы мне об этом не сказали. Посмотрим… У вас побаливает левая рука.

Д’Аморе промолчал.

Данте снова улыбнулся:

– Вы напряглись. Значит, это важно… Люди, страдающие от хронической боли и от недавно возникшей боли, ведут себя по-разному. Я бы сказал, что хроническую боль переносят легче.

– Логично.

– Ваши боли хронические, во всяком случае мучают они вас давно. И раз уж вы признали, что работали за границей…

– Ничего я не признавал.

Данте ухмыльнулся:

– Ваши слова подтверждают мою правоту… Полагаю, что ваше возвращение на родину из песков и проблемы с плечом связаны. Военное ранение?

– Вы гадаете на кофейной гуще. Я забираю ваши деньги.

Данте прижал купюры к полу наконечником трости:

– Даже не пытайтесь. Проигрыш в азартной игре – это долг чести. Покажите ваши ладони.

– Зачем?

– Я хоть и не менталист, но хиромант. Ну же, ваши денежки меня так и манят.

Д’Аморе снял перчатки.

– Ни одной свежей мозоли. Сейчас вы занимаетесь сидячим трудом, – рассмотрев его ладони при свете неоновых ламп, сказал Данте. – Судя по указательному пальцу, вы нечастый гость на стрельбище. На пальце у Коломбы шишка куда заметнее.

– Вы сами сказали, что я канцелярская крыса.

– Но на ваших пальцах остались следы старых ожогов и порезов. Не знай я, с кем вы работаете, принял бы вас за повара или электрика. Но поваром вы никогда не были, верно?

– Да, – сказал Д’Аморе, и добродушное выражение впервые исчезло с его лица.

– Вы служили взрывотехником? Ошибись вы при планировании взрыва, вас бы здесь не было, но тот факт, что вы таки здесь, наводит на мысль о саперных работах. Но возможно, ошиблись не вы, – с некоторой неприязнью сказал Данте. – Возможно, вас ранило осколком, потому что кто-то другой перерезал не тот проводок. Вы чуть не погибли, а теперь носите браслет с Буддой – по-видимому, в качестве напоминания, что родились второй раз. Как бы реинкарнировались.

– Это не… – начал Д’Аморе.

– Тсс. Не нужно, – сказал Данте. И в объяснениях действительно уже не было необходимости: если раньше Д’Аморе превосходно владел собой, то теперь все его чувства отражались на его лице, и Данте без труда считывал их и вызывал. Дирижерскую палочку ему заменяли слова. – Извините, что пробудил неприятные воспоминания. Я не хотел, – с вызовом произнес он. – Теперь я вижу, что этот браслет предназначен для более тонкого запястья. Вам не помешало бы его удлинить. Ошибшийся взрывотехник был очень худощав. Или это была женщина? Ваша женщина?

– Можете забрать деньги. С меня хватит, – сказал Д’Аморе.

Данте вернул ему наличные:

– Мне ваши деньги не нужны. Я только хотел, чтобы вы поняли, что меня не проведете. И что если вы попытаетесь надуть Коломбу, я это замечу.

Д’Аморе хотел было возразить, но его рация запищала.

– Мы что-то нашли, – сказал ему по рации солдат.

– Иду, – ответил Д’Аморе. – Приятно было с вами побеседовать, господин Торре.

Данте самодовольно улыбнулся:

– Не сомневаюсь.

Зайдя в котельную, Д’Аморе увидел, что Коломба стоит перед канализационным стоком. Решетку сняли, и из стока вылезал грязный с ног до головы взрывотехник.

– «С-четыре», – сказал он, сняв шлем. – Хватит, чтоб взорвать полквартала. Они заминировали весь периметр больницы, чтобы похоронить нас под обломками бетона. И пока не найдем детонаторы, мы бессильны.

– Взрывчатка должна быть как-то подключена к стене палаты, в которой находится Барт, – сказала Коломба.

Взрывотехник покачал головой:

– Мы не нашли никакой связи с той стеной. Канализация идет в другом направлении.

Д’Аморе скривил рот.

– Дай взгляну, – сказал он, надевая противогаз.

Следующие полчаса он провел в канализации. Взяв на себя управление работами, он полз все дальше вперед по тесным туннелям. Наконец между двумя стоками он наткнулся на исчезающую в бетоне тонкую резиновую трубку и с помощью оптоволоконного кабеля определил, что трубка подключена к герметичной коробке величиной с телевизор.

– Вот ты где, кусок дерьма, – сказал он.