Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 130 (всего у книги 311 страниц)

– Посмотрите в окно. Вы увидите два автомобиля, припаркованные по сторонам дороги. В каждом сидят по четыре человека. Странновато, не так ли? Рано или поздно они вломятся сюда.

Франческа выглянула в окно, увидела автомобили, и это взбесило ее еще больше. Она схватила с книжной полки статуэтку Джакометти[309] и замахнулась на Джерри:

– Я проломлю тебе башку! Кто ты, черт возьми, такой? Говори!

Он и бровью не повел.

Дверь распахнулась, и в кабинет, сжимая в руке мобильник, вбежал Самуэле в сопровождении пары сотрудников.

– Отпустите ее! Полиция уже в пути! – воскликнул он и остолбенел, увидев, что ситуация прямо противоположна той, которую он себе вообразил.

– Никакой полиции! – крикнула Франческа, не сводя глаз с Джерри. – Ты что, стоял за дверью?

– Вроде того…

– Я ценю твою самоотверженность, но не веди себя нелепо. Найди в конторе кого-нибудь, кто знает декана факультета агрономии, и от моего имени попроси его об услуге.

– Что? – Самуэле выглядел ошарашенным.

– Потом попроси перевести звонок на меня. И побыстрее, пожалуйста. Хотя постой.

Самуэле, уже повернувшийся, чтобы уйти, остановился.

– У нас ведь есть охранная сигнализация? – уточнила Франческа.

– Да, она подключена к системам наблюдения.

– Вруби ее, а когда позвонят, скажи, что видел, как через ограду перелезает какой-то мужчина и что тебе нужно, чтобы они проверили двор.

– Я видел?

– Говори поубедительнее и заставь их обойти подвалы. Мне нужно, чтобы они мгновенно приехали и остались на час.

Самуэле вышел, и Франческа уставилась на Джерри, который разлегся на ковре, положив голову на живот Мему.

– Наши охранники – не подрядчики вроде наемников «Цапли», но я надеюсь, что при виде их эти люди передумают сюда заявляться. Почему вы не хотите, чтобы я навела справки о студентах?

– Я никогда не говорил ничего подобного.

– Вот именно. Вы кажетесь незаинтересованным. И это наводит на подозрения.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь.

– Посмотрим. Где находится ваш информатор? В Израиле?

– Нет, в Милане, но какая разница?

Через несколько минут ее внутренний телефон зазвонил. Франческа ответила декану и попросила предоставить ей список однокурсников Джады. Тем временем две машины, похожие на полицейские, припарковались перед входом, и секретарь повела четырех охранников в псевдополицейской форме и с пистолетами на боку на бесполезный обход.

Файл пришел на электронную почту Франчески. Она сохранила его на две флешки, одну из которых отдала Самуэле, а другую убрала в карман.

– Что вы задумали? – поинтересовался Джерри.

– Если ваш друг – специалист по Окуню, пусть поможет нам изучить файл. Если вы его выдумали, я вызову полицию. А если со мной что-нибудь случится, имейте в виду, что копия списка останется у Самуэле.

– Вы действительно уверены, что в нем обнаружится что-то важное?

– Все больше и больше. Вы не настолько невозмутимы, как воображаете: когда что-то идет не так, вы начинаете нервничать. Как, например, сейчас.

– Ладно, я представлю вас моему другу.

– Госпожа адвокат, можно вас на секунду? – вмешался Самуэле.

– Я уже знаю, что ты хочешь сказать. По-твоему, я совершаю глупость.

– Грубо говоря – да.

– Если бы Джерри, или кто он там, хотел мне навредить, он бы уже это сделал. Возможностей было предостаточно. Но если я не свяжусь с тобой до вечера, позвони Металли и расскажи ему все. А пока знакомься со списком и жди меня. Я прислала копию на твою почту, – ответила Франческа. И обратилась к Джерри: – Полагаю, они за нами проследят.

– Они попытаются, но у них ничего не получится. – Джерри дружески сжал плечо Самуэле. – Сэмми, у тебя есть водительские права?

46

Орест наблюдал за Амалой. Она лежала на матрасе, рассерженная и отчаявшаяся, но пыталась держать себя в руках и продолжала мыслить рационально – несмотря на страх, ей хотелось все понимать и знать.

Девушка была настолько похожа на нее, что Орест несколько раз едва не назвал Амалу ее именем. Он старался погасить искры нежности, которую к ней испытывал, но, обрабатывая ее рану, снова превращался в мальчишку на пляже в Риччоне с солнцезащитным кремом в руке и эрекцией в шортах, боящегося, что она заметит его неловкое положение, пока он намазывает ее содержимым тюбика.

– Прекрати, – вполголоса сказал себе Орест.

Он надел шляпу пчеловода с сеткой и защитные перчатки. За неделю работы он снес киркой одну из стен. Это было необходимо, чтобы попасть в бывшую большую кладовую, потому что другой вход в нее обрушился. Помещение почти целиком занимала огромная холодильная камера, еще старее, чем все остальные вещи. Она была достаточно большой, чтобы вмещать говяжьи туши, колбасы и сыры, хотя теперь служила лишь хранилищем отходов. Орест включил ее, опустив рубильник.

Старые компрессоры запустились с глубокой вибрацией и начали подавать в медные трубы фреон, понижая температуру. Орест редко включал ее, потому что камера истощала почти всю энергию аккумуляторов, но ему приходилось это делать, чтобы безопасно ее открыть. В ожидании, пока стрелка опустится, Орест снова стал наблюдать за Амалой через отверстия, бесшумно обходя вокруг нее по туннелю, с двух сторон окружающему подвал.

Он принесет ей еще книг и, может быть, что-нибудь из сладкого, чтобы скрасить ей время. Орест открыл одну из коробок и выбрал несколько, затем вернулся проверить термометр: стрелка достигла нуля, и он потянул за ручку.

Энергосберегающий светильник, загорающийся при открытии, выхватил из темноты нечто похожее на огромную бугристую массу папье-маше, заполняющую все пространство. Волнообразно застывшие папье-маше и воск. Требовалось подойти поближе, чтобы понять, что эта масса состоит из осиных гнезд. Полукруглые или слоистые, как древесные грибы, они напластовывались и сплющивали друг друга, образуя цельную поверхность. По ней слабо ползали сотни ос, заторможенных холодом. Это были бесплодные рабочие самки – последняя линия обороны. Их жужжание звучало тихо и прерывисто, как у дрели с разряжающимися батарейками.

В этой роящейся массе было единственное высокое и узкое отверстие, превращающееся в темную жужжащую кишку. Орест протиснулся внутрь, сбросив на пол десятки насекомых, слишком слабых, чтобы напасть на него. Он включал компрессор только тогда, когда нужно было войти в камеру и проводить с ними манипуляции, потому что от холода они становились вялыми.

Орест взялся за одно из гнезд облаченными в перчатки руками и оторвал его от остальных. На пол упал маленький гейзер червей. Он оторвал еще одно, которое оказалось полным тараканов. Третье, гибкое, как картон, но твердое, как обожженная глина, было подходящим. Орест раздавил его сапогом, и из десятков шестиугольных сот вырвались сотни ос. Несмотря на холод, некоторые из них набросились на червей.

Он запустил руку во фрагменты и нащупал королеву. Она была на пару сантиметров длиннее остальных, и ее брюшко разбухло от яиц. Он бережно положил королеву в картонную коробку с волокнами древесной массы, водой и кубиками сахара. Иногда королева выживала и, прежде чем умереть, основывала еще одну колонию. Не часто, но такое случалось. Остальных насекомых он побросал в красный термоконтейнер для пикника от Coca-Cola, температура в котором тоже была ниже нуля.

Наполнив контейнер доверху, Орест закрыл крышку и вышел из камеры. Он выключил компрессор и отнес контейнер с осами на верстак, установленный в старой прачечной. На столешнице лежала доска ПВХ размером метр на два, состоящая из двух уложенных внахлест слоев ламинированного пластика, а чуть поодаль – прокладки из прессованного картона. При свете в пластике виднелись сотни отверстий. Орест проделал их с помощью ювелирной фрезы с шарообразным вольфрамовым наконечником. Он разделил два листа, лишь наложенные один на другой, – позже он склеит их вместе, – затем взял горстку заторможенных от мороза насекомых. Он отделил самцов от самок, бросив последних в таз. В конце концов таз заполнился рабочими осами, а пол – мертвыми самцами.

Он схватил первую же осу, которая попыталась выбраться из таза, и оторвал ей крылья. Насекомое, корчась, зажужжало от боли. До того как Орест начал препарировать ос, он не знал, что они могут жужжать даже без крыльев. От боли что-то в их груди издавало жужжание, резкое и пронзительное. Прежде чем понять ценность этих насекомых, Орест ненавидел их и боялся, а теперь поставил себе на службу. Он погрузил брюшко насекомого в клей по стебелек, затем прижал его к одному из сделанных им отверстий и удерживал до тех пор, пока клей не схватился. Оса зажужжала еще пронзительнее, трепеща единственной частью тела, которой еще могла шевелить, хотя и была намертво вклеена в одно из отверстий ПВХ, – своим жалом.

47

Франческа и Джерри сели в «теслу» и поехали на подземную парковку того самого торгового центра с Wi-Fi. Там их ждал недовольный Самуэле в арендованном минивэне.

Самуэле вылез из минивэна, протянул ключ Джерри, и тот надел ему на голову снятую с себя панаму, украденную у одного из юристов конторы.

Франческа, в свою очередь, сменила жакет на темно-синюю куртку, которую держала в маленьком гардеробе на работе.

– Повесьте ее на подголовник пассажирского сиденья.

– Она будет вашим дублером?

– Если так, то вы будете безымянным господином…

Франческа легла на заднее сиденье минивэна, и Джерри, опустив солнцезащитную шторку, направил автомобиль к выездной рампе. Однако на последней развилке он свернул не в ту сторону. Сквозь прозрачную крышу Франческа увидела на потолке рампы запрещающий знак.

– Вы едете по встречке, – заметила она.

– Знаю. – Джерри остановился на площадке прямо перед шлагбаумом. Въезжающая машина чуть не врезалась в них; Джерри вынудил взбешенного водителя дать задний ход, затем обогнул его и выехал на дорогу. – Они наверняка ждут нас у выезда, а я не хочу, чтобы они нас рассмотрели.

– Штраф будете платить вы.

Они завернули в сквер на пьяцца Рома в центре Кремоны за сворой, оставленной под присмотром молодой юристки, которая была сама не своя от страха опоздать к клиенту.

– Кто этот человек, к которому мы едем?

– Тот, кто знает меня лучше всех на свете. Вы сможете расспросить его, о чем пожелаете.

– И он ответит правдиво?

– Вы сами поймете, что иначе и быть не может.

Ориентируясь по указателям, Джерри подъехал к элегантной малоэтажке между театром Арчимбольди и кладбищем Греко, окруженной ухоженным маленьким парком. Он позвонил в видеодомофон с полдюжины раз, прежде чем ему ответили.

– Кто там, на хрен? – просипел старческий голос.

– Джерри и Франческа.

– Какой еще Джерри?

– Шалом, старый зануда.

Дверь разблокировалась.

– Шестой этаж.

– Вы не предупредили его? – спросила Франческа.

– Он знал, что не сегодня завтра я к нему загляну.

В отличие от Франчески, Джерри решил подняться пешком, потому что Мем ненавидел лифты. Стая выиграла с преимуществом в два пролета и бросилась прямо в открытую дверь, по инерции заскользив по мраморному полу. Хриплый голос внутри квартиры разразился залпом ругательств. Прежде чем войти, Франческа дождалась Джерри. Хозяин оказался нервным сухопарым стариком с выкрашенными в неправдоподобно черный цвет усами и волосами, одетым в майку и семейные трусы.

– Если они где-нибудь нагадят, убирать будете сами. Домработница уже ушла домой.

– Не беспокойся, они воспитанные, – отозвался Джерри.

Старик подошел поближе и изучающе уставился на него глазами, мутными от катаракты:

– Значит, это действительно ты.

– Обнимемся?

– Нет. – Старик отошел на несколько шагов. – А вы кто такая? У вас знакомое лицо.

– Меня зовут Франческа Кавальканте, я адвокат.

– Джерри и вас вовлек в свою охоту. За вашей племянницей.

– Если не возражаете, у меня к вам много вопросов.

– Насчет Джерри?

– В основном – да.

– Не уверен, что вам понравятся ответы, Франческа. Меня зовут Ренато Фаваро, проходите, я открою бутылку.

Буфет. Тридцать лет назад

В четыре часа утра Итала припарковалась у того же мотеля, где ночевала на прошлой неделе. Приехав в Конку, она обнаружила, что ферму Локателли окружила кучка недоумков, намеренных линчевать его за похищение Джады, и посчитала за лучшее на время увезти оттуда Санте. К счастью, в мотеле дежурил уже знакомый ей понимающий администратор, хотя теперь ей предстояло уломать Локателли, который, пока она договаривалась, упрямо оставался в машине.

– Я не собираюсь уезжать из дома. Плевать, что думают эти идиоты. Я скорее удавлюсь.

– Слушай, упрямая твоя башка, – сказала Итала. – Ты никому не нравишься, и только что пропала девушка. Они придут снова и обольют тебя бензином, пока ты будешь спать, а если ты разобьешь кому-нибудь голову, тебя отправят прямиком за решетку.

Локателли выругался.

– Я не видел Джаду с тех пор, как умерла Мария. Я даже не знаю, как она теперь выглядит.

– Я верю тебе, иначе бросила бы тебя на растерзание толпы.

Чтобы отвадить разгоряченных мстителей, Итале пришлось пустить в ход весь свой репертуар, от увещеваний до оскорблений; при этом ей помогал пятнадцатилетний верзила в очках, который, похоже, был единственным, кто обладал хоть каплей здравого смысла. Санте сказал ей, что это скаут из молельни по фамилии Дзеннаро.

– Ты выйдешь или нет? Я уже вся в мыле; хочешь, чтобы я отмотала еще сотню километров?

– Я никогда не бывал в таких местах, – пробормотал Локателли и с опаской уставился на вывеску мотеля. – Сюда ходят проститутки.

– Зато здесь очень спокойно.

– Жена надрала бы мне задницу, если бы застала в таком вертепе.

– Спокойной ночи, никому не звони, я сама тебе позвоню.

Санте вылез из машины и, выпрямившись во все свои метр девяносто, вытащил из багажника чемодан.

Итала уехала с полуулыбкой. Локателли по-прежнему нравился ей, и она до сих пор не понимала почему. Отправившись домой, она проспала не больше пяти часов, а утром, заказав две двойные порции кофе в баре, обзвонила всех Дзеннаро из телефонной книги Конки. Таковых оказалось двое, и они были родственниками. Мать того самого Микеле Дзеннаро сказала ей, что он вернется в три. Итала представилась матерью другого мальчика, который ходил в молельню.

– Мой сын хочет устроить небольшую вечеринку… Можно я перезвоню, когда он придет домой? Спасибо.

Она заехала в участок, где безуспешно поискала новости о Джаде, затем, притворяясь спокойной, потрепалась с Отто. Амато работал на выезде, и Итала собиралась поговорить с ним, как только он вернется, но не смогла, потому что он убежал сразу после совещания руководителей отделов, в то время как секретарша Грация напомнила ей о встрече с соцработником.

Это оказалась женщина ее возраста, которую Итала мысленно прозвала Мышью из-за цвета одежды и того, как она пряталась за столом, заставленным игрушками из «киндер-сюрпризов».

– Разве вас не известили, что вам уже не нужно приезжать? – спросила Мышь.

– Мне никто ничего не говорил. – Итала села, и Мышь беспокойно дернулась. – А поскольку в школе мне сказали, что сына не допустят к урокам, пока я не покажу его врачу… Вы этим занимаетесь или нет?

– Не совсем, но такой необходимости больше нет, если только этого не потребует новая школа.

– Какая еще новая школа?

Мышь раз десять моргнула.

– Вы что, не разговариваете со свекровью?

Итала вышла из офиса разъяренной и потрясенной. Хорошо еще, что она договорилась о встрече с семейством Дзеннаро, иначе она закатила бы скандал Мариэлле. В дороге ее то и дело охватывало желание изменить маршрут и отправиться в Кастельветро, но она боролась с ним, на чем свет стоит проклиная эту суку, которой ей приходилось оставлять сына. «Но уже ненадолго».

Крики помогли, и, добравшись до Конки, Итала снова могла казаться спокойной, хотя ее голос и охрип. Она позвонила из телефона-автомата, и ей ответил юношеский голос.

– Да, синьора, это я.

– Послушай, я не хотела тревожить твою мать, но я та самая вчерашняя сотрудница полиции. Из-за истории с Джадой мне нужно поговорить с ее друзьями… Но если твоя мама дома, мне придется сказать ей, что вчера ты рисковал быть избитым… Возможно, лучше будет, если ты скажешь, что тебе нужно выйти по делам.

– Нет, боже упаси. Родители вернутся после пяти… Если хотите, заходите…

Через десять минут Итала позвонила в его домофон, и они расположились в комнате парня. Стул был всего один, поэтому Микеле сел на кровать. Всюду лежали книги, толстые, как кирпичи.

– Есть новости о Джаде? – робко спросил Микеле.

– Буду с тобой откровенна, – ответила Итала. – Джаду не ищет никто, кроме ее родителей. Она совершеннолетняя, и подать заявление о ее пропаже можно будет только по истечении сорока восьми часов. Возможно, она уехала по собственной воле.

– Нет-нет, – покачал головой парень. – Она бы никогда так не поступила.

– Таков закон, и, пока его не изменят, официально никто ничего не сможет поделать. Но я в отпуске, переживаю за нее и опрашиваю всех, кого могу. Если узнает мое начальство, мне грозит взыскание, поэтому, будь добр, не рассказывай об этом.

– Понял. Тогда спасибо за то, что вы делаете.

– Мне неприятно сидеть сложа руки… Ты поступил очень храбро, когда защитил господина Локателли вчера вечером.

Микеле явно не ожидал такой похвалы.

– Но… мне это кажется нормальным… Я имею в виду, мы же не в Средневековье.

– Как ты узнал, что они придут к нему?

– Все об этом знали. Они весь день обсуждали это на площади.

– Все знали, и ты единственный, кто его защитил. Сколько тебе лет?

– Почти семнадцать.

– Совсем молодой. Что заставило тебя выступить миротворцем?

– Я не верю, что Санте убил Марию.

– Многие с тобой не согласны.

– Я дружил с Марией и знаю, что это неправда. Отец любил ее и очень опекал.

– Она была намного старше тебя. Когда ты с ней познакомился?

– В детстве мы всегда играли вместе. Она была старше, но только по возрасту. А по уму я в какой-то момент стал взрослее.

– У тебя есть предположения, кто ее убил?

– Кто-то посторонний.

– Так говорят все. Но часто убийцами оказываются близкие соседи.

– Может быть… И все-таки это не ее отец.

– А с Джадой ты общаешься?

Микеле покраснел:

– Она тоже старше меня. Для нее я молокосос.

Итале редко доводилось видеть настолько явные случаи безнадежной влюбленности.

– Значит, ты никогда с ней даже не разговаривал?

– Почему же, много раз. После смерти Марии она часто приходила к нам в гости со своими родителями. А потом работала в молельне. Кем-то вроде няни. Сейчас перестала, потому что учится в университете. Жаль, потому что у нее здорово получалось. Но она тоже считала, что это не Санте. И даже расстроилась, когда его арестовали.

– А что ты помнишь о том, что произошло?

– Мало что, в основном атмосферу в деревне. Когда ее убили… на нас как будто пало проклятие. – Микеле откинулся на кровать, но тут же снова сел, вспомнив, что не один. – Нездешние ребята, с которыми я раньше тусовался на площади, перестали приезжать, а мы, местные, боялись, что случится еще что-нибудь. И вот оно случилось.

– По-твоему, кто-то сделал с Джадой что-то плохое?

– Я думаю, что… – Микеле покраснел и осекся. – Не важно. Это ерунда.

– Позволь, я сама это решу.

– Я думаю, что их обеих убил один и тот же человек.

– Шесть лет прошло.

– Вчера вечером Джада попросила дона Луиджи открыть ей штаб. Она сказала, что забыла что-то, когда в последний раз там была.

– К сожалению, мы не можем знать, что она там делала… – произнесла Итала, надеясь на обратное.

– Я знаю. Я спрашивал. Она рылась в охотничьих и летных тетрадях. Знаете, что это?

– Смутно, – солгала Итала. – Что-то вроде детских дневников.

– Джада забрала свою тетрадь за тот год, когда убили Марию. Я не верю, что это совпадение. Думаю, ей что-то пришло в голову. А теперь она исчезла…

– Ты никому об этом не рассказывал?

– Нет. Но слухи… По-вашему, это возможно?

– Нет, я уверена, что твоя подруга вернется живой и здоровой, – ответила Итала, немного ненавидя себя. – Но кто его знает.

– Наверное, я мог бы обратиться к карабинерам…

– К ним пришлось бы идти твоей матери, ты ведь несовершеннолетний. К тому же мне вообще не следует находиться здесь… Это должно остаться нашим секретом.

– Как мне связаться с вами, если я еще что-нибудь узнаю?

Итала оставила ему свой прямой номер и направилась к машине, размышляя, правильно ли поступила. Парень показался ей рассудительным, к тому же явно обладал лучшими сыскными способностями, чем она, но, возможно, ей следовало жестче настоять на том, чтобы он ничего не предпринимал. Она не хотела еще одного бремени на своей совести.

Проезжая мимо церкви, Итала заметила, что на паперти собирается группа подростков в форме скаутов, и вышла из машины, ища глазами самого старшего. Это был светловолосый мальчик, почти такой же высокий, как Микеле, с женоподобной внешностью и прозрачной кожей. Он сказал ей, что его зовут Анджело.

Анджело объяснил, что они организуют факельное шествие, чтобы Джада вернулась домой. Ему настолько хотелось посплетничать, что Итале даже не нужно было доставать удостоверение, хотя и пришлось притвориться, будто она ничего об этом не знает.

– Как вышло, что никто из вас не видел ее перед исчезновением? – спросила она. – Разве вы не дружили с ней?

– Я столкнулся с ней, когда она возвращалась домой из университета, но она не остановилась поболтать. «Привет-привет» – и пошла. Но мне она показалась обеспокоенной.

– А ты не знаешь, был ли у нее парень? Может, она сбежала с ним?

Анджело пожал плечами:

– В Кремоне – возможно. Но точно не здесь.

Итала заметила, что несколько человек, с которыми она круто обошлась прошлой ночью перед домом Локателли, подходят, чтобы присоединиться к шествию, и поскорее вернулась в машину.

Как только она направилась к дому Мариэллы, чувство вины за Джаду оттеснила вернувшаяся ярость, которая не покидала ее, пока Итала не подошла к входной двери. Она нажала на звонок, и ей открыл Чезаре.

– Мама? Что случилось?

– Ничего, мне нужно поговорить с бабушкой. А ты пока посиди в своей комнате.

– Почему?

– Потому что я так сказала, Чече. Марш!

Чезаре бросил на нее один из тех взглядов, которые Итала научилась ненавидеть, как будто ему было стыдно за нее, но ушел в свою комнату и хлопнул дверью. На этот звук на пороге кухни появилась свекровь.

Итала втолкнула ее внутрь. Мариэлла налетела на стол и, потеряв равновесие, упала на пол.

– Что ты творишь, оторва? – завизжала она. – Хочешь и меня убить?

Итала превратилась в динамо-машину ярости.

– Ты никуда не заберешь моего сына, – сквозь зубы процедила она, глядя на нее сверху. – Завтра же пойдешь в школу и заберешь заявление о переводе.

– Нет.

– Это решать мне, а не тебе.

Мариэлла поднялась на ноги, опершись о стол:

– Ты не знаешь, что для него лучше. Ты только испортишь его.

– Я его мать, стерва!

– После того, что ты сделала, у тебя нет на него никаких прав. Мне нужно переехать, а стало быть, и он переедет со мной.

– Тебе нужно переехать?

– Я встретила мужчину, мы собираемся жить вместе.

Итала уставилась на нее, безуспешно пытаясь представить, что кто-то может считать эту каргу милой и привлекательной.

– Поезжай куда угодно, но без него. Он останется со мной.

– Закон на моей стороне, я его опекунша! Ты можешь только его навещать.

– Наплевать. Делай так, как я говорю.

– Чтобы он кончил, как ты? Чтобы стал преступником в погонах, который только и умеет, что причинять вред другим?

В глазах у Италы потемнело. Она схватила Мариэллу за горло и с силой приложила о стену:

– Хочешь увидеть, какой вред я причиню тебе? Хочешь увидеть?

Свекровь вырывалась, пытаясь кусаться и царапаться, но Итала еще сильнее сжала ее горло:

– Хочешь увидеть, что я сейчас…

Вдруг Итала осеклась и вскрикнула: что-то больно вонзилось ей в спину.

Она обернулась и увидела Чезаре с большой кухонной вилкой в руке. Он указал вилкой на нее:

– Отпусти бабушку!

Итала почувствовала, что по спине стекает кровь.

– Солнышко, положи эту штуку.

Чезаре снова попытался ее ударить, но она вырвала у него вилку:

– Прекрати!

Чезаре кинулся к подставке для ножей, но Итала удержала его в объятиях.

– Ты не должен делать маме больно.

– А ты оставь бабушку в покое.

– Мы просто разговаривали.

– Неправда! Ты злая!

Она развернула его, чтобы посмотреть ему в лицо:

– Бабушка хочет увезти тебя от меня.

– Ну и что? Тебя все равно никогда нет рядом.

– Но ведь нам с тобой придется видеться гораздо реже…

– Какая разница? Мне пофиг.

– Чече, я знаю, что это не так. Я знаю, что ты любишь маму…

Краем глаза Итала заметила рядом с собой движение и в последний момент шагнула в сторону: Мариэлла замахнулась на нее чугунным отбивным молотком с рукояткой и головкой размером с котлету. Итала наотмашь ударила ее по лицу и сразу же пожалела об этом. Свекровь снова упала на пол: кровь хлестала у нее из носа, а молоток расколол кафельную плитку. Бах. Чезаре со слезами бросился к ней:

– Бабушка! Бабушка!

Мариэлла стиснула его в объятиях:

– Не бойся, я с тобой…

Итала увидела себя со стороны и почувствовала отвращение. Она сбежала.

Дома Итала обработала спину. Изогнувшись перед зеркалом, она увидела у нижней части позвоночника две колотые ранки, как будто ее укусил карликовый вампир. Но их нанес ее сын. Как он может так ненавидеть ее, когда она готова за него умереть, даже, если понадобится, позволила бы разорвать себя на куски?

Рука, державшая перекись водорода, дрогнула, и Итала рухнула на колени на коврик в ванной, сотрясаясь от рыданий. Она все сделала неправильно, и ее жизнь – плохая шутка, насмешка. Она притворяется матерью так же, как притворяется служительницей закона, но все видят, что она всего лишь обманщица. Итала плакала, пока не начала задыхаться, плакала до рвоты, затем встала, опустошенная, легкая, словно от нее осталась только оболочка.

Она позвонила лейтенанту Бьянки и встретилась с ним в «Харчевне» в Кремоне. В этот вечер посетителей было мало, но все сгрудились под навесом, потому что собирался дождь, и запах сарделек тяжело висел в воздухе. Массимо, одетый в штатское, с мрачным лицом курил у стойки. Поймав его взгляд, Итала сделала ему знак выйти, и они отошли к пролету моста.

– Ты поправился, – сказала она, – брак идет тебе на пользу. Как поживает сын?

– Не знаю. Ест, какает. А твой?

– Ненавидит меня.

– Да ладно… Слушай, я навел справки о той девушке из провинции Бергамо, Джаде Вольтолини. По словам коллег, она, скорее всего, сбежала из дома.

– Нет. Ее кто-то похитил.

– Если ты уверена, скажи мне, кто это сделал, и я отличусь перед парнями.

– Речной монстр.

– Еще один?

– Нет, все тот же. Контини был невиновен, я его подставила.

Бьянки уронил пепел на рубашку и, выругавшись, отряхнулся.

– Итала, заткнись, иначе, Богом клянусь, я сброшу тебя в воду.

Итала обозвала себя идиоткой. «Кто знает, тот делает, кто делает, тот знает», – подумала она по-калабрийски. Не следовало говорить вслух о том, что Бьянки уже понял.

– Ладно, хорошо, забудь о трех девушках из реки. Допустим, есть другой маньяк, который убивает девочек. Одну звали Мария Локателли, а другая, Джада Вольтолини, вчера пропала. Скажи своим, чтобы поискали взаимосвязь. Они дружили.

– Это я могу сделать, если не помешает другим расследованиям. Не заставляй меня проверять, пожалуйста.

– Отец Марии – главный подозреваемый в ее убийстве. Твои сослуживцы ведут за ним наблюдение…

– Ясно, тогда забудь.

Итала упала духом:

– Массимо, твою мать! Речь идет о маленьких девочках. Будешь сложа руки дожидаться очередного трупа?

– А по-твоему, я должен пойти к начальству и сказать: «Я тут узнал, что девушку, которая считается сбежавшей из дома, на самом деле похитил маньяк, который считается мертвым»?

– Ты можешь найти способ.

– Даже если бы я убедил кого-то из своих, их схватили бы за горло магистраты.

Над головой вспыхнул фейерверк, за которым последовала еще серия разноцветных салютов, чьи взрывы эхом отражались от воды. Несколько прохожих с дороги и посетителей «Харчевни», с шампурами и пивом в руках, подошли посмотреть.

– Сегодня что, какой-то праздник? – спросила Итала.

– Нет, но «Тоти» празднует пятидесятилетие. Они всегда показушничают.

– Это в «Тоти»… монстр находит девочек. Тех двух, о которых я тебе сказала, и других, о которых мы знаем.

– А ты дай объявление по громкоговорителям: потерялся маньяк, если кто-то его видел…

– Тебе действительно наплевать? – перебила она. – Ведь у тебя и самого теперь есть сын.

– Боже святый, Итала! – взорвался Бьянки. – Оставь эту чушь тем, кто не знает, как все устроено.

– А как все устроено? Объясни мне, потому что я уже не понимаю!

– Не нужно наступать на мозоли тем, кто может растоптать тебя, пока не поймешь, что сама можешь растоптать их. Все остальное – самоубийство.

– Я не могу делать вид, что ничего не происходит.

Бьянки проводил взглядом стайку подростков, направляющихся в гребной клуб.

– Единственное, что я могу сделать, – это попросить коллег, чтобы не трогали тебя, если попадешься им на глаза. Удачи.

– Твои коллеги уже однажды засекли меня в Конке. И знаешь что? На следующий день мне позвонил Мацца.

– Кто-то из наших сливает твоему бывшему шефу информацию. Буду благодарен, если узнаешь кто.

– Не знаю, каким образом, но, по-моему, Мацца тоже в этом замешан.

Бьянки закурил еще одну сигарету, и Итала последовала его примеру.

– Мацца слишком осторожен, чтобы снюхаться с убийцей.

– Против него велось расследование, которое обратилось в ничто.

– И ты думаешь, что это Нитти его задвинул? В то время Нитти нечем было обмениваться с прокуратурой Биеллы. Он был магистратом в шаге от выхода на пенсию в городке с населением шестьдесят тысяч человек. Теперь, когда он попал в Конституционный суд, у него, может, и есть какая-то власть, но во времена Контини я бы не сделал на него ставку.

– Тогда, возможно, это у Маццы имелось что-то стоящее.

– В таком случае зачем ему Нитти? Он пошел бы напрямую к магистрату, в чьих руках находилось его дело. Можно тебе кое-что сказать, Итала? Сыщица из тебя никудышная.

– Тоже мне открытие.

– И потом, Мацца рисковал предстать перед судом за растрату. Покрывать убийцу – совершенно другой уровень.

– Снова верно, – слегка пристыженно признала Итала.

– Повторюсь, это не твоя работа, лучше всего просто не лезь в это дело. Я говорю это ради тебя. Не хочу носить тебе апельсины в тюрьму. Или цветы на могилу. Я привык, что ты рядом и задалбываешь меня.

На этом они попрощались.

Итала со странным сожалением подождала, пока задние фары автомобиля Бьянки исчезнут в темноте, а затем последовала за потоком зрителей по набережной к гребному клубу Энрико Тоти. С баржи, пришвартованной к его пристани, доносилась музыка в стиле диско. Большинство танцующих были старше сорока и хорошо одеты. По случаю мероприятия ворота были широко открыты. Итала вошла, и никто ее ни о чем не спросил.