Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 242 (всего у книги 311 страниц)

Часть вторая
На поверхность

– 4. Секреты
Пятница, 11 июля – воскресенье, 13 июля 2014 годаДжесси Розенберг

Пятница, 11 июля 2014 года

15 дней до открытия фестиваля

Мы с Анной пили кофе на набережной Орфеа и ждали Дерека.

– Значит, в итоге ты оставил Кирка Харви в Калифорнии? – спросила Анна после того, как я ей рассказал, что произошло в Лос-Анджелесе.

– Этот негодяй лжет, – сказал я.

Наконец появился Дерек. Вид у него был озабоченный.

– Майор Маккенна жутко на тебя зол, – сказал он мне. – Ты на грани увольнения после того, что сотворил с Харви. Тебе ни в коем случае нельзя к нему приближаться.

– Знаю, – ответил я. – У меня это в любом случае не получится, Кирк Харви в Лос-Анджелесе.

– Нас хочет видеть мэр, – произнесла Анна. – По-моему, нам сейчас будут мылить шею.

Судя по тому, какой взгляд бросил на меня Браун, когда мы вошли к нему в кабинет, Анна была права.

– Мне сообщили, как вы обошлись с беднягой Кирком Харви, капитан. Ваше поведение недостойно звания полицейского.

– Этот тип хотел нас всех обвести вокруг пальца, у него вообще нет никаких сведений относительно расследования 1994 года.

– Он не заговорил под пыткой, вы поэтому знаете? – иронически бросил мэр.

– Господин мэр, я сорвался и прошу меня простить, но…

– Вы мне противны, Розенберг, – прервал меня мэр. – Я вас предупредил. Если хоть волос упадет с головы этого человека, я вас уничтожу.

В этот момент помощница Брауна сообщила по громкой связи, что прибыл Кирк Харви.

– Вы его все-таки вызвали? – изумился я.

– Его пьеса выше всяких похвал, – возразил мэр.

– Но ведь он жулик! – вскричал я.

Дверь кабинета внезапно открылась, и появился Кирк Харви. Увидев меня, он тут же завопил:

– Этот человек не имеет права находиться здесь в моем присутствии! Он меня избил без всякой причины!

– Кирк, тебе нечего бояться этого человека, – успокоил его мэр. – Ты под моей защитой. Капитан Розенберг и его коллеги как раз уходят.

Мэр попросил нас удалиться. Мы вышли, чтобы не усугублять ситуацию.

Сразу после нашего ухода в кабинет мэра прибыл и Мита Островски. Войдя, он смерил взглядом Харви и представился:

– Мита Островски, самый знаменитый и грозный критик в этой стране.

– А, так я тебя знаю! – Кирк испепелил его взглядом. – Змея! Ядовитое земноводное! Двадцать лет назад ты меня опустил ниже плинтуса!

– Да уж, я твою мерзкую бездарную пьеску до смерти не забуду! Каждый вечер после “Дяди Вани” на фестивале уши вяли! От твоего кошмарного спектакля ослепли даже те немногие, кто его видел!

– Придержи язык, я написал величайшую пьесу столетия!

– Как ты смеешь сам себя превозносить? – взвился Островски. – Только Критик может решать, что хорошо, а что плохо. Только я способен судить, чего стоит твоя пьеса. И суд мой будет беспощаден!

– И вы скажете, что это потрясающая пьеса! – Браун, багровый от ярости, встал между спорщиками. – Вам напомнить, о чем мы договорились, Островски?

– Но вы мне говорили про изумительную пьесу, Алан! – возразил Островски. – А не про чушь собачью за подписью Кирка Харви!

– Кто тебя сюда звал, ехидна бешеная? – возмутился Харви.

– Ты как со мной разговариваешь? – оскорбился Островски, прикрывая рот руками. – Я тебя одним пальцем раздавлю!

– А ну прекратите балаган, оба! – рявкнул Браун. – Вы и перед журналистами будете выделываться?

От крика мэра задрожали стены. Сразу настала мертвая тишина. Островски и Харви с виноватым видом уставились на собственные ботинки. Мэр поправил пиджак и, стараясь говорить спокойно, обратился к Кирку:

– Где остальная труппа?

– Актеров пока нет, – отозвался Харви.

– То есть как это “пока нет”?

– Я проведу кастинг здесь, в Орфеа, – пояснил Харви.

– Что значит “проведешь кастинг здесь”? – вытаращил глаза Браун. – Премьера через две недели!

– Не волнуйся, Алан, – успокоил его Харви. – За выходные все подготовлю. В понедельник прослушивание, первая репетиция – в четверг.

– В четверг? – задохнулся Браун. – И ты за девять дней собираешься поставить пьесу, которая должна стать жемчужиной фестиваля?

– Времени более чем достаточно. Я репетировал эту пьесу двадцать лет. Положись на меня, Алан, эта пьеса наделает такого шума, что о твоем говенном фестивале заговорят по всей стране.

– У тебя с годами вообще чердак уехал, Кирк! – вне себя завопил Браун. – Все отменяется! Неудачу я переживу, унижение – нет!

Островски захихикал, а Харви вытащил из кармана мятый листок, развернул и помахал перед носом у мэра:

– Ты обязательство подписал, сучий сын! Дашь мне сыграть, никуда не денешься!

В этот момент в межкомнатную дверь просунулась сотрудница мэрии:

– Господин мэр, пресс-центр битком набит журналистами, они в нетерпении. Все ждут обещанного заявления.

Браун вздохнул. Отступать было некуда.

* * *

Стивен Бергдорф вошел в мэрию, представился дежурному администратору и попросил провести его в пресс-центр. Назвал свое имя, спросил, надо ли где-то расписаться, удостоверился, что в здании установлены видеокамеры. Эта пресс-конференция станет его алиби. Сегодня великий день: он убьет Элис.

Уезжая утром из дому, он сделал вид, что просто идет на работу. Предупредил жену, что возьмет машину, потому что едет в пригород на пресс-конференцию. Заехал за Элис, положил ее чемодан в багажник. Она не заметила, что его вещей там нет. Почти сразу задремала и потом всю дорогу спала, прижавшись к нему. Вскоре все смертоносные мысли Стивена улетучились. Она была такая трогательная во сне. Как ему могло прийти в голову ее убить? В конце концов он даже посмеялся над собой: он ведь понятия не имеет, как убивают людей! Чем дальше они отъезжали, тем сильнее менялось его настроение: ему было хорошо здесь, с ней. Он любил ее, хоть между ними все и разладилось. В дороге он пораскинул мозгами и решил, что сегодня же с ней порвет. Они пойдут гулять на побережье, он ей объяснит, что дальше так продолжаться не может, что им надо расстаться, и она поймет. Ведь если он сам чувствовал, что между ними все не так, как раньше, то Элис наверняка чувствовала то же самое. Они взрослые люди. Расстанутся друзьями. Вернутся к вечеру в Нью-Йорк, и все будет в порядке. Ах, как он ждал этого вечера! Как ему хотелось вернуться к спокойной, размеренной семейной жизни! Он жаждал только одного: снова провести отпуск в домике на берегу озера Шамплейн, и пусть жена, как всегда, занимается его расходами, она такая старательная.

Элис проснулась, когда они подъезжали к Орфеа.

– Выспалась? – ласково спросил Стивен.

– Не совсем, я совершенно разбита. Как я мечтаю отоспаться в отеле! У них такие удобные кровати! Надеюсь, у нас будет тот же номер, что в прошлом году, 312-й. Ты же их попросишь, да, Стиви?

– В отеле? – поперхнулся Стивен.

– Ну да! Мы ведь будем в “Палас дю Лак”, я надеюсь? О, Стиви, сжалься надо мной, не говори, что ты противный жмот и забронировал какой-то деревенский мотель! Мне непереносима даже мысль о заурядном мотеле.

У Стивена все сжалось внутри. Он съехал на обочину и заглушил мотор.

– Элис, нам надо поговорить, – решительно сказал он.

– Стиви, зайчик, что с тобой? Ты прямо побледнел.

Он набрал побольше воздуха и выпалил:

– Я не собираюсь проводить с тобой выходные. Мы должны расстаться.

Признавшись, он сразу почувствовал громадное облегчение. Она удивленно воззрилась на него и расхохоталась:

– Ох, Стиви, я ведь чуть было не поверила! Боже, ведь ты меня на какую-то долю секунды напугал.

– Я не шучу, Элис, – резко прервал ее Стивен. – Я даже вещей не взял. Я сюда ехал, чтобы с тобой порвать.

Элис повернулась на сиденье и убедилась, что его чемодана в багажнике действительно нет.

– Стивен, что на тебя нашло? И зачем ты сказал, что везешь меня на уикенд, если хотел со мной порвать?

– Потому что еще вчера вечером я думал, что мы едем на уикенд. Но в конце концов понял, что нашу связь пора прекращать. Она стала токсичной.

– Токсичной? О чем ты, Стиви?

– Элис, все, что тебя интересует, – это твоя книга и мои подарки. Мы даже любовью почти не занимаемся. Ты мной попользовалась, Элис, и хватит.

– Значит, тебя интересует только моя задница, Стивен?

– Элис, я решил, не будем спорить по пустякам. Не надо было вообще сюда приезжать. Мы возвращаемся в Нью-Йорк.

Он тронул машину с места и начал разворачиваться.

– У твоей жены ведь почта, верно? – спокойно спросила Элис и застучала по дисплею телефона.

– Откуда у тебя ее адрес? – вскрикнул Стивен.

– Она имеет право знать, как ты со мной поступил. И все узнают.

– Ты ничего не докажешь!

– Это ты будешь доказывать, что не виноват, Стиви. Тебе прекрасно известно, как это работает. Я пойду в полицию, покажу им нашу переписку в фейсбуке. Как ты меня заарканил, как назначил свидание в “Плазе”, а там напоил и изнасиловал в номере. Скажу, что была в твоей власти и до сих пор не осмеливалась об этом говорить, зная, что ты сделал со Стефани Мейлер.

– Что я сделал со Стефани?

– Как ты надругался над ней, а потом выгнал, когда она захотела с тобой порвать!

– Но я ничего подобного не делал!

– Докажи! – злобно закричала Элис. – Я скажу в полиции, что Стефани мне все рассказала: что она от тебя вытерпела, что она тебя боится. Ведь полиция уже приходила к тебе во вторник, Стиви? О, надеюсь, ты еще не в списке подозреваемых?

Стивен оцепенел. В отчаянии он положил голову на руль. Элис снисходительно потрепала его по плечу и шепнула на ушко:

– А теперь, Стиви, ты развернешься и отвезешь меня в “Палас дю Лак”. Номер 312-й, не забыл? Я проведу сказочный уикенд, как ты и обещал. А если будешь хорошо себя вести, я тебе позволю спать на кровати, а не на ковре.

Делать было нечего. Стивен поехал в “Палас дю Лак”. Денег не оставалось ни гроша, и в качестве гарантии он представил кредитную карту журнала. Люкс номер 312 стоил 900 долларов за ночь. Элис хотела вздремнуть, он оставил ее в отеле и отправился в мэрию, на пресс-конференцию. Если бухгалтерия будет задавать вопросы, его присутствие на пресс-конференции позволит обосновать использование карты журнала. А главное, он сможет оправдаться в полиции, если они обнаружат тело Элис и станут его допрашивать. Скажет, что приехал на пресс-конференцию – это все могут подтвердить – и не знал, что Элис тоже здесь. Шагая по коридорам мэрии в конференц-зал, он пытался придумать надежный способ ее убить. Пока ему пришло в голову только подсыпать ей крысиного яду в еду. Но для этого его никто не должен был видеть с Элис, а они с ней вместе приехали в “Палас”. Он понял, что с самого начала погорел со своим алиби: служащие “Паласа” видели, что они приехали вдвоем.

Из задумчивости его вывел сотрудник мэрии, знаком пригласивший его в битком набитый зал. Журналисты внимательно слушали мэра Брауна, завершавшего вступительное слово:

– В связи с этим я счастлив вам сообщить, что на фестивале в Орфеа состоится предпремьерный показ “Черной ночи”, нового спектакля режиссера Кирка Харви.

Мэр сидел за длинным столом, лицом к публике. К своему изумлению, Стивен увидел, что по левую руку от него восседает Мита Островски, а по правую – Кирк Харви, который, когда он его видел в последний раз, занимал должность шефа городской полиции. Теперь он взял слово:

– Я двадцать лет работал над “Черной ночью”, и я горжусь тем, что зритель сможет наконец открыть для себя эту жемчужину, с восторгом принятую всеми ведущими критиками страны, в частности, присутствующим здесь легендарным Митой Островски. Пусть он сам нам скажет, что думает об этом произведении.

Островски, предвкушая отдых в “Палас дю Лак” за счет налогоплательщиков Орфеа, с улыбкой кивал под залпами фотовспышек.

– Великая пьеса, друзья, просто великая, – заверил он. – Редкостное совершенство. Как вам известно, я скуп на похвалы. Но здесь другое дело! Новое слово в мировом театре!

Стивен никак не мог понять, какого черта тут делает Островски. Кирк Харви, возбужденный теплым приемом, продолжал:

– Неповторимость пьесы заключается в том, что ее сыграют актеры из местных жителей. Я отказался от величайших актеров Бродвея и Голливуда, чтобы дать шанс горожанам Орфеа.

– Вы хотите сказать, любители? – прервал его Майкл Берд; он тоже пришел на пресс-конференцию.

– Зачем так грубо! – рассердился Кирк. – Я хочу сказать: истинные актеры!

– Любительская труппа и никому не ведомый режиссер – сильный ход мэра Брауна! – сухо заметил Майкл Берд.

По аудитории прокатились смешки и ропот. Браун, твердо намеренный сохранить лицо, заявил:

– Кирк Харви предлагает невиданный перформанс.

– Перформансы всем давно надоели, – возразил журналист местной радиостанции.

– Громкое заявление оказалось мелким жульничеством, – с сожалением произнес Майкл Берд. – По-моему, ничего сенсационного в этой пьесе нет. Просто мэр пытается любой ценой спасти свой фестиваль, а главное, свои выборы осенью. Кого вы обманываете?

И тогда Кирк воскликнул:

– Это небывалая пьеса, потому что в ней содержатся скандальные разоблачения! Многие детали убийства четырех человек в 1994 году остались в тени. Дав мне возможность показать пьесу, мистер Браун позволит сорвать покров тайны с этих событий и открыть всю правду.

Собравшиеся обратились в слух.

– Да, мы с Кирком заключили договор, – подтвердил Браун, который сперва собирался умолчать об этих подробностях, но теперь видел в них убедительный аргумент для журналистов. – Я даю возможность Кирку показать спектакль, а взамен он поделится с полицией всей имеющейся в его распоряжении информацией.

– В вечер открытия фестиваля, – уточнил Кирк. – Раньше я не раскрою ничего. Не может быть и речи о том, чтобы мне запретили показать мой шедевр, как только я все расскажу полиции.

– В вечер открытия, – повторил Браун. – Надеюсь, в зрителях недостатка не будет. Приходите поддержать пьесу, которая позволит восстановить истину.

После его слов настало изумленное молчание. Потом журналисты, осознав, что получили в свое распоряжение ценнейшую информацию, дружно повскакали с мест и загалдели.

* * *

Анна раздобыла телевизор и видеоплеер для кассет VHS и поставила в своем кабинете.

– Мы взяли у Базза Ленарда видеозапись спектакля 1994 года, – объяснила она мне. – Хотим ее посмотреть, вдруг что-нибудь такое заметим.

– Как съездили к Ленарду, с пользой? – спросил я.

– Еще с какой! – с воодушевлением ответил Дерек. – Во-первых, он рассказал о стычке между Кирком Харви и Гордоном. Харви хотел сыграть свою пьесу на фестивале, а Гордон ему заявил: “Вы свою пьесу играть будете только через мой труп”. А потом Гордона убили, и Харви смог показать свою пьесу.

– Думаешь, это он убил мэра? – заинтересовался я.

В этом Дерек сомневался.

– Не знаю. По-моему, убивать мэра, всю его семью и бедную женщину на пробежке из-за какой-то пьесы – это чересчур.

– Харви был шефом полиции, – заметила Анна. – Меган не могла его не узнать, когда он выходил от Гордонов, и у него не было другого выхода, кроме как убить и ее. Все сходится.

– И что? – возразил Дерек. – Двадцать шестого июля, перед началом спектакля, Харви выйдет к микрофону и объявит публике: “Дамы и господа, это я всех замочил”?

Представив себе эту сцену, я расхохотался:

– Вообще-то Кирк Харви настолько спятил, что вполне может выкинуть такой фокус.

Дерек рассматривал магнитную доску, на которую мы по ходу расследования добавляли все новые сведения.

– Мы теперь знаем, что деньги у мэра появились благодаря взяткам местных предпринимателей, а не от Теда Тенненбаума. Но в то же время мне бы хотелось знать, зачем Тенненбаум снимал такие крупные суммы, если не для мэра.

– Между прочим, – подхватил я, – остается открытым вопрос с его фургоном на улице примерно в момент убийства. Машина была его, свидетельница помнила точно. Базз Ленард подтвердил свои тогдашние слова о том, что Тед Тенненбаум отлучался из театра, когда произошло убийство?

– Да, Джесси, подтвердил. К тому же, похоже, он не один загадочно исчезал на полчаса. Представь себе, Шарлотта, актриса труппы и подружка Кирка Харви…

– Та самая замечательная подружка, которая его бросила?

– Та самая. Так вот, Базз Ленард уверяет, что ее не было в театре с девятнадцати до девятнадцати тридцати. То есть как раз в момент убийства. И вернулась она в мокрых туфлях.

– Ты хочешь сказать, в мокрых, как газон Гордона из-за прорванной трубы? – спросил я.

– Точно, – улыбнулся Дерек, довольный, что я помню эту деталь. – Но ты погоди, это еще не все: эта самая Шарлотта бросила Харви и ушла к Алану Брауну. Великая любовь, в итоге они поженились. Впрочем, они и сейчас женаты.

– Ничего себе! – присвистнул я.

Я присмотрелся к документам, которые мы нашли на складе у Стефани и налепили на стену. Билет на самолет до Лос-Анджелеса с надписью “Найти Кирка Харви”. Это мы сделали. Но сказал ли ей Харви больше, чем нам? Мой взгляд упал на вырезку из тогдашней статьи в “Орфеа кроникл”: на обведенной красным фломастером фотографии на первой полосе мы с Дереком стояли перед домом Гордона и смотрели на простыню, которой было покрыто тело Меган Пейделин, а прямо за нами стояли Кирк Харви и Алан Браун. Они смотрели друг на друга; возможно, разговаривали. Я присмотрелся к руке Алана Брауна. Он как будто показывал цифру 3. Может, это знак кому-то? Харви? Под фотографией красной ручкой почерком Стефани было решительно написано: “То, чего никто не увидел”.

– Ты чего там? – спросил Дерек.

– Что общего между Кирком Харви и Аланом Брауном? – спросил я.

– Шарлотта Браун, – ответил он.

– Шарлотта Браун, – кивнул я. – Я знаю, все эксперты тогда утверждали, что убийца – мужчина, но, может, они ошиблись? Может, убийца – женщина? И именно этого мы не увидели в 1994 году?

Потом мы стали внимательно просматривать видео спектакля. Изображение было не очень четкое, в кадр попадала только сцена. Публики не было видно совсем. Но запись начиналась уже с официальной части. Вот заместитель мэра Алан Браун со смущенным видом поднимается на сцену и подходит к микрофону. Перескок. Брауну явно жарко. Поколебавшись, он вынимает из кармана и разворачивает листок: по-видимому, срочно набрасывал какие-то заметки, сидя в зале.

Дамы и господа, я буду говорить вместо мэра Гордона, который сегодня вечером отсутствует. Признаюсь, я полагал, что он здесь, и, к сожалению, не успел подготовить настоящую речь. Поэтому ограничусь тем, что просто скажу: добро пожаловать всем…

– Стоп! – закричала вдруг Анна Дереку, чтобы он поставил кассету на паузу. – Смотрите!

Картинка застыла. Перед нами стоял на сцене Алан Браун, один, с листком в руках. Анна залезла на стул и сняла со стены картинку, которую мы тоже нашли на складе. Та самая сцена: Браун у микрофона, в руках листок, который Стефани обвела красным фломастером.

– Это переснято с видео, – сказала Анна.

– Значит, Стефани это видео видела, – пробормотал я. – Кто ей его дал?

– Стефани умерла, и все равно она на шаг впереди, – вздохнул Дерек. – Но почему она обвела листок?

Мы стали слушать речь дальше, но ничего интересного в ней не было. Почему Стефани обвела листок – из-за речи Брауна или из-за того, что было написано на этом клочке бумаги?

* * *

Островски шагал по Бендам-роуд. У него никак не получалось дозвониться Стефани: абонент все время был недоступен. Может, у нее телефон изменился? Почему она не отвечает? Он решил зайти к ней домой. Еще раз уточнил адрес в кожаной записной книжке, с которой никогда не расставался, сверился с номерами домов, добрался наконец до нужного здания и в ужасе застыл на месте: здание, в котором явно случился пожар, было обнесено полицейскими заграждениями.

Заметив патруль, медленно ехавший по улице, он сделал знак полицейскому. Помощник шефа полиции Монтейн остановил машину и опустил стекло:

– Вы что-то хотели спросить, сэр?

– Что здесь произошло?

– Пожар. А что?

– Я ищу одну женщину, она здесь живет. Ее зовут Стефани Мейлер.

– Стефани Мейлер? Но ее убили. Вы не местный?

Островски остолбенел. Монтейн снова поднял стекло и поехал дальше, по направлению к Мейн-стрит. Вдруг по радиосвязи объявили, что на парковке у причала ссорится какая-то пара. Это было совсем рядом. Он сказал диспетчеру, что немедленно выезжает на место, включил маячок и сирену и через минуту уже был на парковке, посреди которой стоял черный “порше” с открытыми дверцами. Какая-то девушка бежала к пирсу, а за ней вяло трусил высокий тип, годившийся ей в отцы. Монтейн включил сирену на полную мощность. В небо взмыла туча чаек, пара застыла на месте. На лице девушки отразился веселый интерес.

– Ну спасибо, Дакота! – чертыхнулся Джерри Райс. – Только копов не хватало! Хорошенькое начало!

– Полиция Орфеа, не двигаться! – приказал Монтейн. – Нам поступил звонок о супружеской ссоре.

– О супружской ссоре? – изумленно переспросил мужчина. – Час от часу не легче! Это моя дочь!

– Он твой отец? – спросил Монтейн у девушки.

– К несчастью, да, господин полицейский.

– Откуда вы приехали?

– Из Манхэттена, – ответил Джерри.

Монтейн проверил удостоверения личности и спросил Дакоту:

– А почему ты бежала как не знаю кто?

– Хотела убежать.

– От чего убежать?

– От жизни, господин полицейский.

– Отец совершил над тобой насилие? – допрашивал Монтейн.

– Я? Насилие? – воскликнул Джерри.

– Будьте добры помолчать, – сухо велел ему Монтейн. – Я разговариваю не с вами.

Он отвел Дакоту в сторону и повторил вопрос. Девушка расплакалась.

– Нет, конечно нет, отец меня пальцем не трогал, – проговорила она, всхлипывая.

– Тогда почему ты в таком состоянии?

– Я уже год в таком состоянии.

– Почему?

– Ой, слишком долго объяснять.

Монтейн не стал настаивать и отпустил их.

– Своих детей воспитывайте! – рявкнул Джерри Райс, захлопывая дверцу. Машина с ревом рванула с места и вылетела с парковки. Через несколько минут они с Дакотой подъезжали к “Палас дю Лак”, где он забронировал номер люкс. Длинная вереница носильщиков доставила их в 308-й номер.

В соседнем, 310-м номере сидел на кровати Островски, только что вернувшийся из города. Он держал в руках фотографию в рамке. На фото светилось улыбкой лицо Меган Пейделин. Он долго смотрел на нее, потом прошептал: “Я найду того, кто это сделал. Обещаю тебе”. И поцеловал разделявшее их стекло.

В 312-м номере Элис принимала ванну, а Стивен Бергдорф с горящими глазами погрузился в размышления: эта история с обменом спектакля на полицейские откровения – совершенно уникальный факт в истории культуры. Инстинкт говорил ему, что надо задержаться в Орфеа. Не только из журналистского интереса. Он надеялся, что несколько лишних дней дадут ему возможность уладить отношения с Элис. Он вышел на террасу, чтобы спокойно позвонить в редакцию своему заместителю Скипу Нейлану.

– Меня несколько дней не будет, тут дело века, – объяснил он Скипу и пересказал, что случилось на его глазах. – Бывший шеф полиции, а ныне режиссер сыграет спектакль в обмен на сведения об уголовном преступлении, которое случилось двадцать лет назад и которые все считали раскрытым. Я сделаю репортаж изнутри, статью будут рвать из рук, продажи увеличим втрое.

– Оставайся, сколько нужно, – ответил Скип. – Думаешь, это серьезно?

– Серьезно? Ты даже представить себе не можешь. Это грандиозно!

Затем Бергдорф позвонил жене и объяснил, что его несколько дней не будет – по тем же причинам, какие он только что изложил Скипу. Помолчав, Трейси с тревогой спросила:

– Стивен, что происходит?

– Какой-то странный спектакль, дорогая, я же тебе объяснил. Для журнала это огромная удача, подписка сейчас совсем упала, как ты знаешь.

– Нет, я хочу сказать, что происходит с тобой? Что-то не в порядке, я же вижу. Ты сам не свой. Звонили из банка, говорят, у тебя на счету ничего нет.

– У меня на счету? – задохнулся он.

– Да, на твоем банковском счету, – повторила она.

Она говорила слишком спокойно, значит, не знала, что на их семейном сберегательном счету тоже пусто. Но теперь это только вопрос времени, рано или поздно она обнаружит и это. Он постарался взять себя в руки.

– Да, знаю, я даже звонил в банк. Это их ошибка, неверно провели транзакции. Все хорошо.

– Делай, что тебе нужно в Орфеа, Стивен. Надеюсь, потом дела пойдут получше.

– Гораздо лучше, Трейси. Обещаю.

Он нажал на отбой. Эта пьеса была просто подарком небес: он сможет спокойно все уладить с Элис. Конечно, он вел себя слишком грубо. А главное, некрасиво: заводить такой разговор в машине! Теперь у него есть время все ей объяснить, она поймет. И убивать ее в итоге не придется. Все уладится.