Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 311 страниц)

– Возможно, кто-то запер броню, – предположил Донати.

Так называли металлическую дверь с единственным маленьким окошком, закрывающую решетчатую дверь.

– Или еще раньше разбил ему башку, – продолжал он. – Мы находились снаружи и не видели, что там происходит. Так или иначе, в отделении Контини не было никого, кто бы мог быть его сообщником, госпожа инспектор. Мы всех их хорошо знаем, эти парни скорее отрежут себе яйца, чем прикоснутся к маленькой девочке.

– В таком случае он должен был попросить о переводе, – заметила Итала.

Донати улыбнулся, сверкнув золотыми зубами:

– Вероятно, он подавал запрос и бумаги потерялись. Что вы хотите от меня услышать? Некоторые рождаются неудачниками.

Итала отпустила Донати с его коробками. Контини умер страшной смертью, уполномоченный по правам заключенных заявит протест, и тюремная полиция, как и начальница, получит разнос. Однако возобновление расследования в отношении девушек казалось крайне маловероятным.

И все же Мацца беспокоился.

В обед Итале позвонил Ренато Фаваро, репортер местной газеты «Свобода», с которым она познакомилась вскоре после своего перевода в Пьяченцу.

– Почему ты вернулась в город и ничего мне не сказала? – весело спросил он.

– Я приехала только вчера вечером. Но ты-то об этом как узнал? – отозвалась Итала, впервые за весь день улыбнувшись.

– Я всегда хожу в редакцию мимо твоего дома, а тут увидел твою машину и в ней – пляжную сумку. Не хватало только совочка и ведерка.

– Я что, забыла сумку в машине?

– Если ты сама не знаешь…

– Сырой купальник будет вонять подвалом. Спасибо, что сказал.

– Какие у тебя планы на вечер?

У Италы не имелось никаких определенных планов, поэтому она сходила за покупками и сделала эпиляцию. В десять, после закрытия редакции, прибыл Ренато. Они занимались сексом и ели замороженную пиццу Buitoni, которую Итала заранее поставила в духовку.

Ренато был пятидесятилетним мужчиной с седыми волосами до ушей и черными, словно татуировки, кругами под глазами. У него были жена и взрослые дети, и когда он не приходил к Итале, то до рассвета играл в карты или выпивал в местных кабаках. Ренато вечно выглядел помятым и вонял табаком, но нравился Итале, несмотря на разницу в возрасте.

– Значит, ты работаешь даже в отпуске? – осведомился он, оторвав кусок пиццы и запив его бокалом принесенного с собой ламбруско. – Ты полная противоположность мне. Я нахожусь в отпуске, даже когда работаю.

– Ты называешь это работой? Писать по одной статье в месяц?

– Но я пишу великолепно. – Ренато, в одних трусах, принял позу поэта-классика посреди гостиной. – Моя криминальная хроника настолько чернушная, что поглощает свет. – Он взял еще один кусок пиццы, еще один стакан и закурил очередную сигарету в мундштуке.

Итала понятия не имела, как ему удалось сделать все это одновременно.

– Ты когда-нибудь слышал о префекте Мацце? – спросила она. Раньше она никогда не впутывала его в свои дела, и теперь делать это было немного стыдно.

– Того, что из Бари? Да, конечно. А что?

– Я какое-то время служила под его началом. Просто интересно, что он задумал.

– Вы с ним друзья?

– Не сказала бы.

Ламбруско закончилось, и Ренато открыл еще одну бутылку, вышибив пробку с облаком красных брызг.

– Как по мне, он тот еще ловкач. Ты служила в Биелле, когда он устроил грандиозную чистку кадров?

– Я тогда только начинала.

– По слухам, Мацца был самым продажным из всех, но прикрыл свою задницу. Ты знаешь что-нибудь еще? Я не могу использовать тебя только ради твоего тела.

– Дурак, – сказала Итала после того, как ее сердце пропустило удар. – И как он это сделал?

– Возможно, при поддержке друзей. – Ренато положил окурок в грязную тарелку и вставил в мундштук новую сигарету. В день он выкуривал по шестьдесят сигарет, и это чувствовалось. – Допустим, магистрат, ведущий расследование в отношении одного из твоих коллег, уже знает, что его ждут неприятности. Вы, ребята, всегда друг за друга горой.

– Если только не подставляем друг друга, – невесело усмехнулась Итала.

– Ну, это ваши внутренние разборки. Вдобавок Мацца всегда увлекался политикой и умел поставить на правильную лошадку. Мне достоверно известно, что он водит дружбу с двумя действующими министрами из этого цирка, который мы называем правительством. И надеется, что вскоре сделает такую же карьеру.

Итала удивилась. Мацца ни разу об этом не упоминал.

– Каким образом?

– Он вошел в круг Джусто Марии Феррари.

– Напомни, кто это такой…

– Промышленник с кучей бабла. Он производит очки и тоже хочет иметь вес в правительстве.

– Теперь вспомнила. У него есть салоны в Кремоне.

– А еще в Пьяченце и по всей Италии. – Ренато плюхнулся на диван, чудом не опрокинув полную пепельницу, прижатую к груди. – Бывая в Кремоне, он устраивает отличные вечеринки, я и сам пару раз на них ходил – по работе, ясное дело, я не часто вращаюсь среди бомонда. Однажды видел там твоего Маццу.

– Давно? – спросила Итала, почувствовав запах жареного.

– Незадолго до твоего приезда в Пьяченцу.

– Просто ради интереса… Феррари знает кого-то еще из кремонских магистратов?

– Всех, – ответил Ренато. – Какой судья откажется от канапе с икрой?

Итала скрыла свое беспокойство от Ренато, но дятел снова застучал. «Допустим, – говорил он ей, – Нитти и Мацца сидели за одним столом, обсуждали свои проблемы и решили протянуть друг другу руку помощи. Угадай, кого они назначили крайней?»

Итала пыталась заставить чертова дятла замолчать, но на следующий вечер состоялась встреча сослуживцев в кремонской пиццерии жены Отто – именно это место постепенно стало средоточием их неофициальных сборищ. Темой дня предсказуемо стал Контини. Помимо пиццы с моцареллой, подавалась «пицца Контини фламбе», и весь вечер звучали анекдоты и истории о монстре и его девушках. Так Итала узнала, что перед судом над Речным монстром Нитти разругался с мобильным подразделением Бергамо по причинам, связанным с расследованием. Раньше она обо всем этом не слышала и, поскольку все еще находилась на отдыхе – офигительный отпуск, ничего не скажешь, – на следующий день отправилась в Бергамо на своем грязном «фиате-уно» в компании своего дятла.

Реку По Итала пересекла по государственной дороге, ведущей в объезд Кремоны. Подсознательно она старалась избегать мест, где раньше жила, как будто боялась увидеть их снова. Ей вспомнилось шоу Адриано Челентано, которое она смотрела сто лет назад, где певец встретил самого себя, оставшегося в старом доме своего детства и не добившегося успехов своего двойника. И несмотря на это, более счастливого. Итала не верила, что была бы счастливее, если бы осталась в тех краях, где прошли ее юные годы, но порой задавалась вопросом, что стало с родней и знакомыми, от которых она отвернулась: она горячо надеялась, что все они мертвы.

В Бергамо Италу принял инспектор мобильного подразделения Якопо Басси, один из помилованных Биеллы, и отвел в общий зал выпить кофе из автомата.

– Нам здесь не помешал бы кто-то вроде тебя, – сказал он. – Королева, которая держит парней в узде.

Итала сохранила невозмутимый вид. Все считали, что ей нравится это прозвище, но она его не выносила. Как бы то ни было, Басси оказался отличным источником информации.

– История короткая и грустная, хотя и не для меня, – сообщил он, когда они вернулись в его кабинет. – Наш бывший шеф был убежден, что между девушками из Кремоны и погибшей в наших краях существует связь. Прокуратура Бергамо дала ему от ворот поворот, отобрала у него расследование и передала карабинерам. Тогда шеф обратился прямиком в Кремону, и полетели клочки по закоулочкам.

– Да уж, представляю. И чем кончилось?

– Карабинеры арестовали за убийство отца девушки, а моему шефу и половине отделения дали пинка под зад.

– Значит, его версия – чушь, – с облегчением заметила Итала.

– Думаю, да, учитывая, чем все закончилось. Но чтобы ты знала, отца девушки в итоге отпустили. Недостаточно улик, не на чем строить обвинение, – мол, переделывайте все заново.

– Да, такое и я проходила…

– Небось тысячу раз?

– Как звали девушку?

– Мария Локателли. Когда она пропала из дома, ей было четырнадцать лет, а спустя некоторое время ее полуразложившийся труп нашли в реке с признаками удушения. – Басси предложил Итале сигарету, и они использовали пустые стаканчики из-под кофе в качестве пепельницы. – Она жила в Конке, в долине Вал-Серина. В тех краях необыкновенная мука для поленты.

– Без обид, но в моих краях мы затыкаем ею дырки в стенах… Когда это случилось?

– Шесть лет назад. В последний раз девушку видели утром, когда она ехала на велосипеде в продуктовый магазин. Велосипед потом нашли в кювете.

– И никто не видел, как ее похитили?

– Нет. В такую рань на дорогах почти пусто, не ездят даже сельхозмашины и грузовики.

– В таком случае почему обвинили отца? Как его зовут, кстати?

– Санте. На мой взгляд, его приплели за неимением лучших подозреваемых. По версии магистрата, дочь он убил дома, но контрэкспертиза защиты разнесла эту гипотезу в пух и прах. В доме не обнаружили никаких следов борьбы, а на трупе – никаких улик, указывающих на причастность отца.

– Что он за человек?

– Помнишь «Отца-хозяина»?[297]

Итала помнить не могла, потому что не читала книгу и не видела фильм.

– Этот Локателли – невежественный чурбан-крестьянин, жестокий пропойца. Его жена потеряла второго ребенка из-за побоев. А после ее смерти он переключился на дочь.

– В каком смысле переключился? – спросила Итала, чувствуя, что покрывается гусиной кожей.

– Если хочешь моего мнения, он насиловал ее, но это так и осталось недоказанным. Во всяком случае, он обращался с ней как с рабыней. – Басси заметил, что Итала поморщилась. – В чем дело?

– Скажем, я рисковала закончить тем же.

– Как тебе удалось этого избежать?

– Я осталась вдовой. Когда именно произошло похищение?

– Знаю только, что в мае.

– Приятно было поболтать, – коротко попрощалась Итала.

Заскочив домой за кое-какими вещами, она поискала на карте Конку.

Итала знала о Контини далеко не все, но одно ей было известно точно: шесть лет назад в мае он сидел в тюрьме за драку при отягчающих обстоятельствах. Поэтому Нитти и не повесил на него в придачу убийство Марии Локателли.

Она поехала по провинциальной дороге, которая почти всегда вела в гору, а по сторонам проносились кукурузные поля и ряды виноградников. Двигаясь вдоль реки Серио, Итала миновала десятки деревушек, названия которых были написаны краской из баллончика на невразумительном полунемецком диалекте. Конка находилась на высоте восьмисот метров над уровнем моря и представляла собой небольшую разрозненную группу старых домов, спиралью поднимавшихся по улочкам до деревенской площади с церковью и табачной лавкой, где в этот час сидели только старики в панамах, защищающих от бледного солнца. Стояла полная тишина, в воздухе пахло навозом.

Итала вылезла из машины и подошла, чтобы завязать разговор. Это легко удалось: глядя на Италу, никто не заподозрил бы, что она не простая домохозяйка. История Локателли вышла наружу, смазанная проставленным «Кампари» и размякшей картошкой. Бармен поучаствовал в беседе, рассказав ей, что Локателли-отец – чудовище, а Мария была хорошей девочкой, глуповатой и очень религиозной: за пределами дома ее видели только в молельне.

Церковь находилась в двух шагах, и Итала постучала в дом священника, подготовив историю, которая показалась ей подходящей. Дон Луиджи, высокий мужчина с кустистыми бровями, открыл дверь в застегнутой на все пуговицы сутане. Итала словно увидела перед собой дона Альфио времен своей юности, только руки у дона Луиджи были другие – изящные, в отличие от мозолистых лапищ, тяжесть которых она не раз ощущала на себе в детстве.

– Здравствуйте, ваше преподобие, вы не могли бы уделить мне десять минут?

– Мы знакомы?

– Нет, но… так сразу и не объяснишь. Можно? – спросила она, указывая внутрь дома.

– Да, пожалуйста. Проходите.

Они сели в кухоньке, облицованной плиткой в цветочек, и священник поставил перед ней кувшин воды.

– Судя по акценту, вы не из местных.

– Угадали. – Итала представилась вымышленным южным именем. – Боюсь показаться старомодной, но я познакомилась с одним человеком…

– Вы хотите выйти за него замуж?

– Нет… просто хочу понять, стоит ли ему доверять.

– Синьора, не знаю, подходящий ли я человек, чтобы…

– Его зовут Санте Локателли.

Священник распахнул глаза:

– Вот как!

– Мне кажется, что он порядочный мужчина, но мы познакомились совсем недавно, и о нем ходят ужасные слухи.

– Господи, что вы хотите от меня услышать? Санте…

– Говорят, будто он спал со своей дочерью.

Священника прошиб пот.

– Нет, это неправда. Послушайте, синьора, я могу сказать лишь, что он из тех, кто любит распускать руки.

– Даже с дочерью?

– Нет, дочь он и пальцем не трогал. Я хорошо знал бедняжку Марию. Она была сущим ангелом, и даже такое чудовище, как он… – Дон Луиджи осекся, как будто только сейчас понял, какие сомнения не дают ей покоя. – Я не верю, что он ее убил. И судьи тоже не верят, иначе его бы не отпустили. Что же до остального, синьора, вы должны решать сами.

– Может, хотя бы расскажете о его дочке? Сам он молчит, а я не знаю, как спросить.

Итала на автопилоте выслушала всю прелюдию о том, какой набожной была покойница, а затем постаралась направить священника в более полезное русло. Она уцепилась за выражение «бедная девочка».

– Мария уже не была ребенком, возможно, даже встречалась с парнем… – забросила крючок она.

– Что вы, ничего подобного она и в мыслях не держала.

– Кое-кто из нынешних четырнадцатилетних даже с животом ходит…

– Думаете, я не знаю? К кому, по-вашему, они прибегают плакаться? Но Мария была не из таких. Кроме того… – Дон Луиджи открыл окно и указал на горные склоны. – Вы когда-нибудь бывали дома у Санте?

– Нет. Мы встречаемся в гостинице.

– Прошу вас, избавьте меня от подробностей.

– Простите.

Священник указал на долину:

– Видите ту группу ферм за мостом? Одна из них принадлежит Локателли. В деревню оттуда ведет единственная дорога, а у нас меньше двух тысяч жителей. Все друг с другом знакомы. Если бы у бедняжки Марии появился ухажер, мы узнали бы об этом. И отец тоже, а значит, парню не поздоровилось бы. – Он в упор посмотрел на Италу. – Это не секрет. То же самое я сказал магистрату на опросе.

– Но кто же, если не Санте, убил эту бедняжку?

– Наверное, кто-то заезжий. Но я уверен, что Мария ничем его не спровоцировала. Есть девушки, у которых на лице написано, что они плохо кончат, но Мария… Она была немного отсталой, если вы понимаете, о чем я.

– Недоразвитой?

– Скорее, невинной. Она была еще совсем ребенком. Знаете, каким был ее самый серьезный проступок? – На глазах священника выступили слезы.

– Нет.

– Она присоединилась к скаутам без разрешения Санте. У них штаб в молельне.

Упоминание о скаутах пробудило в Итале воспоминание, которое ей не удалось определить. Она отогнала его.

– Ну что ж, главное, что ее убил не Санте.

– Да простит меня Господь за то, что я сейчас скажу. – Священник понизил голос, словно действительно боялся, что его услышат на небесах. – Я мог бы поверить, что Санте избил ее до смерти в пьяном угаре. Ведь если вы еще не заметили, он пропойца. Но чтобы он задушил ее, спрятал тело, притворялся перед всеми, изображал горе… Нет. В это я не верю.

– А что говорила о нем сама Мария?

– Она любила его и терпела его грубость. Оглядываясь назад, я понимаю, что следовало посоветовать ей, чтобы сбежала из дома. Вдали отсюда с ней ничего бы не случилось.

Не желая возвращаться в бар на площади, Итала нашла гастроном и проглотила два куска фокаччи с вареной ветчиной и майонезом. Перекус она запила фантой, сидя на скамейке с видом на долину и ферму Локателли на заднем плане и пытаясь прогнать мрачные мысли. Затем стряхнула с себя крошки и пешком спустилась по серпантину. Ферма представляла собой двухэтажную лачугу, выстроенную отчасти из камня, отчасти из кирпича, с длинной покосившейся террасой, которая также служила навесом.

Человек, который не мог быть никем иным, кроме Санте Локателли, перетаскивал дрова из большой груды в сарай, крытый зеленым шифером. Делал он это при помощи тачки и, опустошая ее, каждый раз разражался ругательствами. Это был огромный мужчина с широкими плечами и мощными, как бревна, бедрами. Длинная борода и грязные волосы выглядели слегка запущенными, – впрочем, возможно, они были такими всегда.

– Господин Локателли! – окликнула его Итала.

– Я занят, – покачал головой мужчина.

– У меня к вам личный разговор.

– Я занят.

Итала подождала, пока он опустошит тачку, затем уселась на нее, оставив его с охапкой дров.

– Смотрите не опрокиньте.

– Какой вы любезный… Я прошу всего десять минут.

С этого расстояния Итала почувствовала алкогольные пары в дыхании мужчины и едкую вонь его пота.

– Можно узнать, кто ты, черт тебя подери, такая?

Итала не ответила.

– Ты из полиции.

– Я бы хотела, чтобы вы побеседовали со мной о вашей дочери.

– С какой стати?

– Потому что в противном случае я вернусь в сопровождении коллег.

– Предъяви удостоверение.

Итала приподняла фуфайку, показывая пистолет.

– Вы такие уже видели, верно?

Локателли с оглушительным грохотом швырнул дрова о стену сарая.

– Почему бы вам не отвалить от меня к чертям?

Благодушие исчезло с лица Италы.

– Санте, мне нужно задать тебе всего несколько вопросов. Сейчас мы с тобой зайдем в дом, ты сваришь мне кофе, мы спокойно его выпьем, десять минут поболтаем, а потом я уйду, и ты больше меня не увидишь.

– Я пью кофе в таверне.

– Тогда я сама его сварю, идет?

Чурбан смирился. Его дом оказался похож на свалку: мусор, грязная одежда, объедки, запах тухлятины, пустые бутылки. Итала не без труда отыскала заплесневелый кофейник, прогорклый кофе и покрытые налетом стаканы.

– Полагаю, уксуса у тебя нет? – спросила она.

Локателли не ответил и уселся за стол, расстегивая рубашку. Он был волосатым, как медведь, с грудью штангиста. Итала обошлась мылом, чтобы оттереть стаканы, вытряхнула кофе со дна банки и, прежде чем его заварить, вскипятила кофейник с водой и солью.

– Почему ты не наймешь домработницу, чтобы помогала тебе убираться?

– Ко мне никто не пойдет. Боятся.

Кофе поднялся, его аромат отдавал жареным. Итала отнесла его к столу.

– Это лучшее, что я могу сделать. Почему тебя боятся?

Локателли смотрел на дымящиеся стаканы так, будто не знал, что это такое.

– Потому что я умею за себя постоять.

– Что за ерунда…

– И потому что думают, будто это сделал я. Будто я спал с собственной дочерью, как животное. Судья тоже так думал. Назвал меня извращенцем. А как по мне, больной – это он, а не я.

Итала тщетно пыталась отыскать на его лице признаки стыда или чувства вины.

– Давай пей свой кофе, – только и сказала она.

Локателли отхлебнул глоток.

– Кофе всегда готовила Мария. Делала мне завтрак, прежде чем я уходил в поля.

– А теперь ты туда не ходишь?

– Я сдал все в аренду. Мне на них плевать, но надо чем-то пробавляться.

– У тебя есть предположения, кто мог убить Марию?

– Если бы я знал, он был бы уже мертв. И я вернулся бы в тюрьму с высоко поднятой головой.

– Возможно, твоя дочь тайком с кем-нибудь встречалась.

– Проклятая землепашка! Она была еще целка, слышишь?! Мне так врач сказал! – взревел мужчина.

«Целка? О боже, он имеет в виду „девственница“», – подумала Итала.

– Ты не хуже меня знаешь, что есть способы остаться девственницей, даже если у тебя есть парень.

Санте, казалось, готов был наброситься на нее, но вместо этого схватил с комода одну из фотографий в рамках и сунул ей под нос:

– Вот, гляди! По-твоему, она похожа на шлюху? А ее подружки?

На фотографии Мария обнималась с темнокожей девушкой в скаутской форме, и ускользающее воспоминание вернулось, вихрем закружившись в голове Италы. Не связано ли оно каким-то образом с Кремоной?

– Видишь теперь, что она ангел? – снова закричал отец. – Мою дочь убил какой-то выродок, а не ревнивый парень.

– Ты прав. Она состояла в скаутах?

Санте слегка успокоился и снова сел.

– Нет, я этого не хотел. Мне это всегда казалось тупой хренью. Даже священник приходил…

– Дон Альфио?

– Дон Луиджи. Другого я не знаю.

– Да, он, – подтвердила Итала, слыша, как в ее голове рассмеялся дон Альфио: «Ты все еще думаешь обо мне после стольких лет».

– Я ему сказал, что скауты – это дети в идиотской одежде…

– Под руководством идиотов в детской одежде.

Локателли чуть заметно улыбнулся и закурил сигарету без фильтра. Итала тоже приняла одну, хотя и не любила такой крепкий табак.

– Он просил, чтобы я отпустил Марию в летний лагерь, просто чтобы попробовать.

– И ты согласился?

– Мария умерла до начала каникул.

С одышкой поднимаясь по серпантину, Итала заметила, что за ней, медленно сокращая расстояние, следуют двое мужчин. Она села на отбойник и подождала их, уверенная, что они явились по ее душу, и почти столь же уверенная, что они коллеги. Так и оказалось: еще прежде, чем открыть рот, они помахали у нее перед носом «корочками».

– Карабинеры. Пожалуйте ваши документы, – сказал один из них; второй держал в руке пистолет стволом вниз.

Итала уже приготовила удостоверение.

– Убери пушку, мы одна семья.

Карабинер замер от удивления и передал ее удостоверение напарнику.

– Простите, госпожа инспектор, вы здесь по службе?

– Нет. Я собираюсь по грибы, – ответила Итала.

– Позвольте спросить, с какой целью вы встречались с синьором Локателли?

– Спрашивала дорогу к живописному маршруту.

– Целый час?

– Он угостил меня кофе. Да что с вами такое? Почему вы за ним следите?

– Вас это не касается.

Итала вырвала у него свое удостоверение и дождалась, пока оба карабинера уберутся подальше.

Но какого черта… Она не ожидала, что Локателли оставят под колпаком после освобождения. А она-то еще изворачивалась, не называя своего настоящего имени… До центра деревушки Итала добралась вся в поту. На стенде перед входом в церковь лежали листовки со скаутской лилией[298] и парой контактных номеров телефона. Прихватив одну из листовок, она села в машину и отправилась на поиски места для ночлега. Можно было бы вернуться в Пьяченцу, но ей казалось, что пребывание в этих краях поможет ей привести мысли в порядок. Дятел работал сверхурочно.

Она нашла мотель для парочек под Бергамо – группу бунгало, скромно прикрытых деревьями, с дымовыми трубами металлургических заводов на горизонте. Управляющие подобными заведениями восприимчивы к взяткам и угрозам. Она показала администратору удостоверение вместе с купюрой в пятьдесят тысяч лир.

– Я здесь инкогнито, меня не нужно регистрировать, – сказала она, не слишком солгав.

Карабинеры дважды в день заезжали в мотель за данными постояльцев, и после того, что случилось у дома Локателли, ей совершенно не хотелось, чтобы они объявились на ее пороге среди ночи.

Администратор, не поднимая глаз, одним движением выхватил из ее рук деньги и вручил ей ключ. Итала припарковала машину рядом с бунгало и завалилась на кровать в бюстгальтере и трусах, стараясь не смотреть на себя в зеркало на потолке. Помимо сумки с одеждой, она привезла с собой новинку этого года, которая, если можно так выразиться, попала к ней в руки незадолго до отпуска, – ноутбук. Черная пластиковая штуковина от IBM с механической клавиатурой печатала белым шрифтом на черном фоне, к чему требовалось привыкнуть.

Компьютеры начали появляться даже на столах в полицейском участке, но до сих пор Итала не удостаивала их и взглядом. В юности она училась машинописи и, когда надо было на скорую руку подготовить отчет, печатала очень быстро и точно, даже в трех экземплярах и с двойной копиркой. Но ноутбук привлек ее возможностью записать все на дискету, не заполняя его файлами. Итала включила его и, пока по экрану бежали фразы на английском, сходила в душ. Вернувшись, запустила текстовый редактор и, используя мини-бар как опорную поверхность, набросала заметки за день, собираясь с мыслями.

Если Мария – очередная жертва монстра, у нее должно быть что-то общее с другими. Но что? Остальные три жертвы жили в окрестностях Кремоны и учились в других школах, а Мария, по всеобщему утверждению, никогда не покидала Конку. Вдобавок ни Локателли, ни дон Луиджи, ни другие жители деревни ни разу не упомянули о девушках из реки, хотя наверняка сделали бы это, будь Мария знакома хоть с одной из них. Что маловероятно из-за разницы в возрасте, особенно с Мадзини – единственной, с кем Итала соприкасалась лично, пусть даже только на похоронах. В этот момент вспыхнуло воспоминание о похоронной процессии Кристины Мадзини. Итале было поручено следить за общественным порядком, и ей показалось, что в тот день она видела в конце процессии группу скаутов. Она выдумала это или они действительно были там?

– Я заканчиваю статью, – объявил Ренато, когда ее соединили с ним через коммутатор газеты: он работал в ночную смену.

– Брехун. В это время ты только приходишь в редакцию.

– Это вчерашняя статья.

– Скорее, с прошлой недели… Слушай, мне нужна твоя энциклопедическая память. Помнишь некую Мадзини, девушку из Кремоны, которую убили три года назад? Одну из жертв Речного монстра?

– Да. Хотя ею занимался не я.

– Как думаешь, где-то можно достать фотографии с ее похорон? Там были все сливки общества.

– Мм. А тот факт, что Контини только что умер, как-то связан с твоим интересом?

– Да брось…

Ренато был слишком умен, чтобы настаивать. И настаивать он не стал.

– Ладно. Конечно можно. Кажется, даже у нас в архиве. Что тебе нужно?

– Посмотри, не участвовали ли в процессии скауты. По-моему, да, но я не уверена.

– Я перезвоню тебе на этот номер.

Тем временем Итала позвонила на стойку регистрации мотеля и спросила, нет ли у них чего-нибудь поесть. Мысль о том, чтобы снова одеться и отправиться на поиски пиццерии, ее не привлекала.

– Послушайте, у нас не слишком большой выбор еды, – ответили ей.

– Полагаю, сюда приезжают не ради кухни.

– Ну, у нас есть булочки и чай.

– Сойдет.

В булочках пряталась начинка из абрикосового джема, который прилипал к зубам, и Итала ограничилась тремя. Затем она позвонила по номерам, найденным на стенде перед церковью. По первому ответил молодой голос, и она представилась вымышленным именем.

– Я хотела узнать для своей дочки, как все устроено у скаутов. Она хотела бы приехать, но я не уверена… Чем вы вообще занимаетесь?

Парень перечислил прелести скаутизма, которые Итала выслушала, подстригая ногти на ногах, и остановила его, когда он дошел до так называемых вылазок.

– Для этого нужно разрешение родителей, верно? Девочка ведь не может поехать одна?

– Нет, синьора. При вступлении мы запрашиваем предварительное разрешение на воскресные походы. Отдельное разрешение нужно только для походов с ночевкой. Почти как в школе.

– А куда вы ходите в походы? Прости, что спрашиваю, я просто пытаюсь разобраться.

– Чаще всего – в лес Конки, а иногда – в Бергамо или в Кремону.

– Даже в Кремону?

– Там прекрасный гребной клуб, он же спортивный комплекс. «Энрико Тоти».

Итала вспомнила, что тысячу раз проезжала мимо: спорткомплекс находился в паре сотен метров от моста Понте ди Ферро, где нашли тело Мадзини. Всего таких клубов было четыре или пять, и, чтобы записаться в каждый, требовалось ждать своей очереди. Насколько она знала, «Тоти» был самым дорогим.

– Ох, да это невесть сколько стоит… – протянула она, пытаясь представить, каким образом Контини мог незаметно улизнуть из тюрьмы в гребной клуб, убить Марию и вернуться в камеру.

– Нет-нет. Фонд, который владеет клубом, предложил всем скаутам из Ломбардии бесплатное членство.

Итала поблагодарила его, затем позвонила в гостиницу, где жили Чезаре и Мариэлла, но, хотя время приближалось к десяти вечера, администратор сообщил, что в номере никто не отвечает. Ее беспокоила растущая подавленность Чезаре. В последний год он все больше замыкался в себе, а добиться содействия от Мариэллы было невозможно. По-своему, очень по-своему, она любила внука, но вела себя так, будто это она его мать, чем регулярно выводила Италу из себя. Бездушная, жадная стерва.

Она уснула с мыслями о свекрови, и в два часа ночи, когда перезвонил Ренато, у нее едва не случился удар.

– Ты правильно помнишь, – зевая, сказал Ренато.

– Значит, Кристина состояла в скаутах?

– Если быть точным, в отряде «Фиалки». Ее даже хоронили в скаутском галстуке.

– Черт.

– Почему?

– Потому что я этого не знала.

– Я заодно проверил и других двух девочек, это оказалось несложно, потому что их папки хранятся вместе.

– Они тоже были скаутами? – разом проснувшись, спросила Итала.

– Нет. Если ты ищешь таинственную связь между Контини и Баден-Пауэллом[299], то идешь по ложному следу.

Итала дала отбой. «Проклятые скауты», – подумала она, прежде чем снова провалиться в сон.

Наутро Итала все-таки дозвонилась до сына, который на протяжении всего разговора шумно чавкал жвачкой ей на ухо, и покинула мотель одновременно с парой проституток со смазанным макияжем. Она добралась до провинциального штаба скаутов – здания, которое, похоже, находилось в аварийном состоянии, – и, продолжая выдавать себя за озабоченную мать, раздобыла брошюры и распечатки о прошлых мероприятиях, в том числе книжечку «Десять лет скаутизма», где на любительских фотографиях были запечатлены съезды отрядов из разных регионов Италии.

Она села в баре, чтобы сделать заметки в ноутбуке, поедая пасту в форме поленты – местные просто одержимы этой кашей, – но, к счастью, сладкую и вкусную.

– Эй, землепашка, ты не у себя дома, – проворчал хозяин, когда она подключила компьютер к розетке.

Итала показала ему удостоверение, заставив его попятиться с поднятыми руками, а затем начала листать скаутские материалы, балансируя между скукой и нежностью. Возможно, Чезаре не помешало бы поучаствовать в их мероприятиях: он завел бы побольше друзей, выработал бы здоровую привычку к походам и жизни на свежем воздухе, чего недоставало в его воспитании. К тому же эти бесплатные гребные клубы…

Уже шесть лет назад скауты Конки совершали прогулки вдоль По с другими ломбардскими отрядами и не меньше трех раз ездили в Кремону в год исчезновения Марии. Как раз в тот период Мария мечтала вступить в скауты, – может быть, она тайком отправилась на их вылазку и встретила человека, который впоследствии ее убил. И даже если Мария и Мадзини никогда не встречались из-за возраста, они как минимум однажды бывали в одних и тех же местах. Однако все вылазки совершались по субботам и воскресеньям, когда отец Марии не работал. Возможно, она что-нибудь ему соврала.

Итала подумала о Санте, стойком и трагичном в своем одиночестве, и, несмотря на то что говорили о нем и его склонности распускать руки, поняла, что он ей совсем не неприятен. Было бы жаль узнать, что это он убил свою дочь.