Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 311 страниц)

– По-твоему, она могла таким образом избежать тщательного расследования?

– Не в этом случае. По какой-то причине она знала, что расследование все равно будет. И решила подбросить своему врагу, кем бы он ни был, громкую сенсацию, которая усыпила бы все его подозрения. Например, ИГИЛ.

– А вот еще одна гипотеза, Данте. Никто ее не преследует, и она просто сумасшедшая, – без всякого убеждения произнесла Коломба.

– КоКа, надеюсь, что ты права. Всем сердцем надеюсь. Потому что меньше всего я желал бы повстречать человека, которого боится Ангел смерти.

12

Франческо не любил свою мать. Эта многолетняя тайна донимала его, подобно зубной боли. Ребенком он, как все, ну или почти все люди, видел в матери милостивую богиню радости, но, повзрослев, стал замечать недостатки, скрывающиеся за ее высоколобой болтовней и безукоризненным неброским стилем в одежде.

Во время похорон в миланском соборе Дуомо, где собрались на проводы катафалка представители власти, оркестр карабинеров и целая толпа незнакомцев, ему не удалось выдавить из себя ни слезинки. Изобразить скорбь помогли темные очки, и он достойно выполнил обязанности, предписываемые старшему сыну. Пожимая руки и обнимая родственников, призывающих его крепиться, Франческо испытывал только странную опустошенность. Гнилой зуб вырвали, и он снова и снова проводил языком по лунке. Боли не было – только виноватое облегчение. Он поприветствовал с полдюжины клиентов агентства, которые с заученным выражением лица приносили ему соболезнования, стараясь поудачнее повернуться к телекамерам.

Франческо презирал их почти так же, как своего слабака-брата Танкреди, который накачался успокоительными до такой степени, что во время церемонии едва держался на ногах. Его мать всю жизнь попусту растрачивала ум и силы, нянчась с кучкой идиотов и пытаясь в наилучшем свете представить их перед публикой.

Он давно спрашивал себя, как она их выносила, и ответ на этот вопрос открыл ему глаза: мать и сама была такой же недалекой лицемеркой. Возможно, поэтому он и съехал из дома, как только получил степень по экономике. Правда, до сих пор еще ни одна работа не отвечала его высоким ожиданиям, и несколько раз ему волей-неволей пришлось воспользоваться поддержкой семьи.

Но настало время начать жизнь с чистого листа. Вернувшись домой после похорон, он сразу отправился в агентство матери, чтобы забрать документы, необходимые юристу для оформления перехода собственности. Агентство находилось на одиннадцатом этаже одной из двух башен возведенного к миланской Всемирной выставке вместе с остальным деловым кварталом комплекса «Вертикальный лес», на террасах которого было высажено более двух тысяч деревьев. Архитектор намеревался совместить экологический подход с безудержной роскошью – нечто вроде архитектурного оксюморона. Квартиру или офис в «Лесу» могли позволить себе не многие – по большей части иностранные банкиры, несколько модных художников и даже рэпер, призывающий бороться с системой.

Франческо отпер агентство ключами, которые вернула ему полиция. Офис открытой планировки, обставленный мебелью пастельных тонов и украшенный произведениями современного искусства, от гостиной отличала разве что пара скрытых за неприметной перегородкой письменных столов, один из которых принадлежал его матери. На лакированной столешнице цвета черного дерева еще лежали очки для чтения, забытые ею перед отъездом в Рим, и запасная зарядка для мобильника. Стояла там и старая фотография, запечатлевшая все их до глупости счастливое семейство. Снимок был сделан незадолго до того, как его отец сел за руль под мухой и разбился на объездной дороге. Теперь место его гибели было отмечено букетом искусственных цветов.

Лунка в десне Франческо становилась все глубже и болезненней, обнажив костную ткань.

Он сел за стол и взял фотографию в рамке из черненого серебра. Мать, в голубом платье и с тонкой ниткой жемчуга на шее, собственническим жестом положила руку на плечо маленькому Франческо. Ему казалось, что он еще чувствует тяжесть и теплоту ее ладони, счастье, которое приносило ее прикосновение.

Лунка стала бездонной, а боль невыносимой. Только сейчас Франческо усвоил урок, который рано или поздно постигает каждый взрослый: безболезненно порвать связь с женщиной, которая произвела тебя на свет, невозможно. Как бы далеко ты ни сбежал, боль догонит тебя и опрокинет наземь.

Высморкавшись в салфетку, Франческо взял себя в руки и открыл компактный стенной сейф, чтобы достать документы. Мать назвала ему код всего несколько месяцев назад, когда он в кои-то веки почтил своим присутствием семейный ужин.

«Почему мне? – не скрывая раздражения, спросил он. – Дай его Танкреди, он за тобой таскается, как комнатная собачонка».

«Ты старший брат», – ответила она, с необычной для себя резкостью дав понять, что разговор окончен.

Франческо ввел комбинацию и открыл дверцу. В сейфе было два отделения: в первом стояла коробка с наличными и несколько бухгалтерских книг, а второй был набит конвертами. Один из них – соломенно-желтый – привлек его внимание. В отличие от остальных конвертов, где лежали договоры, этот был выполнен из шероховатой на ощупь и явно дорогой бумаги. На водяном знаке марки был изображен стилизованный мост, над парапетом которого виднелись такие же стилизованные круглые лица. К его удивлению, конверт был запечатан сургучом, а на его оборотной стороне значилась надпись: «Для Франческо – лично».

Он повертел конверт в руках. Что это такое? Неужели завещание? Он был уверен, что мать завещания не оставляла. Что, если внутри ждет неприятный сюрприз, например распоряжение оставить все имущество его пустоголовому брату?

Еще было время все исправить. Франческо взял нож для бумаги и вскрыл конверт. Внутри лежала завернутая в два сложенных белых листка флеш-карта. Он вставил ее в стоящий на столе компьютер. На флешке хранился единственный файл под названием «COW».

«Корова?[152] И что это, черт подери, значит?» – подумал он и кликнул по иконке. Неожиданно запустилась программа диагностики, после чего на экране появилось окно с надписью: «Прежде чем получить доступ к данным, отключитесь от беспроводной Сети и выньте интернет-кабель. Отсоедините все внешние жесткие диски».

Не веря своим глазам, Франческо дважды перечитал текст. Это еще что? Система безопасности? Чем занималась его мать, что ей требовался такой высокий уровень секретности? Он озадаченно последовал инструкциям. Программа потребовала, чтобы он приложил большой палец к оптическому считывающему устройству, подключенному к клавиатуре. Сердце Франческо учащенно забилось. Какого хрена происходит?

Он снова подчинился. Похоже, отпечаток подошел, потому что на рабочем столе наконец появился десяток файлов. Первый из них содержал главным образом числа и даты. Франческо начал читать, а затем с растущим изумлением перешел ко второму. Оказалось, что стоило ему закрыть один из файлов, как тот снова возвращался на защищенную флеш-карту. Когда он ознакомился со всеми документами, была полночь. Шея сильно затекла. Он встал, поднял автоматические жалюзи, потрясенно обвел взглядом залитый огнями Милан.

Последний открытый им файл содержал только телефонный номер и письмо, написанное его матерью за несколько дней до того, как она сообщила ему код от сейфа.

Дорогой Франческо!

Если ты все прочитал, то понимаешь, что стоит на кону. Теперь выбор за тобой.

Если ты не хочешь ничего больше знать, прошу тебя, уничтожь флеш-карту и не говори о ней ни слова никому – ни брату, ни своей девушке. Танкреди не смог бы управлять семейным бизнесом, а любые слухи навредят дорогим мне людям. Я полагаю, ты уже понял, что распространяться об этом было бы неблагоразумно. Но если ты желаешь вступить в игру, просто набери номер и представься.

Знаю, решение непростое, и мне хотелось бы быть рядом и помочь тебе советом. Но если ты открыл сейф и прочитал это письмо, значит я могу только пожелать тебе удачи.

Люблю, мама.

Франческо прочитал эти слова, и его охватила глухая ярость.

– Как ты можешь о таком просить? Да как ты смеешь?! – закричал он в пустой комнате.

Глядя на Милан с высоты, он постепенно успокоился. В этот час город казался почти красивым. Он различал даже отливающую золотом Мадонну на шпиле Дуомо.

Золотой. Красивый цвет. Отныне в золото окрасится вся его жизнь, если он согласится пойти по дороге, проторенной для него покойной матерью. Пусть земля ей будет пухом. С этого момента он распрощается со своей импортно-экспортной фирмой, где занимался связями с Ближним Востоком, а также с мизерной зарплатой, кретинами-коллегами, которые не видели дальше собственного носа. И даже с невестой. Он давно от нее устал, но продолжал держаться за нее, поскольку она была из прекрасной семьи. Теперь она ему больше не понадобится.

Франческо вернулся за письменный стол и набрал номер.

Голос на другом конце провода сказал ему, что делать.

Часть вторая

Глава 4. Psycho Killer[153]

Ранее – 2006

В январе побережье Коста-дель-Соль не так великолепно, как летом, но от морской синевы режет глаза. Несколько мужчин в пиджаках на обсаженном пальмами бульваре в Марбелье притворяются, что любуются видом. Перед ними простираются длинные ряды бетонных утяжелителей. Только в один из них вставлен желто-белый пляжный зонт. Под его сенью в шезлонгах с поднятыми спинками сидят двое мужчин. Они беседуют, не глядя друг на друга.

Первого зовут Саша. Телосложением он напоминает располневшего борца. На нем красная фуфайка с надписью «España» [154] , и сидит он босиком: ему нравится ощущать между пальцами холодный песок. На подставке зонта лежат два инкрустированных драгоценными камнями мобильных телефона. Из обоих вытащены батареи.

Второй – Максим. Годы охоты наложили на него свой отпечаток. У него заострившиеся черты лица и мутные, усталые глаза.

– Ты прощен, Саша, – говорит он.

Хотя Саша и получил испанское гражданство через брак, он русский до мозга костей, а потому знает, что подарки из Москвы не бывают бескорыстными.

– Чего они хотят взамен?

– Чтобы ты продолжил делать свое дело.

– Но теперь с ними.

С тех пор как Саша вынужденно покинул родину, он меняет облик Южной Испании. Новые гостиницы, роскошные курорты, дискотеки – все это строилось на деньги его офшорных компаний, зарегистрированных на Кипре, Виргинских островах и в Панаме. Одному из его холдингов принадлежит даже этот самый пляж. Каждый год сотни миллионов евро, заработанных на российском наркотрафике, превращаются в отели и ночные заведения, и почти все эти деньги проходят через Сашу и его компании.

Максим потирает руки. Хотя на улице плюс восемнадцать, его пальцы заледенели от холода.

– Взамен ты получишь спокойствие.

– Мне не нужна крыша.

– Под тебя копают, Саша. Тебе нужна их дружба.

В последние недели Саше часто снился один и тот же дурной сон. Быка запирали в клетке, кастрировали, забивали. Теперь он понимает почему: сны всегда говорят правду.

– Я уеду из страны, – говорит он.

– И куда отправишься? В любом европейском государстве тебя арестуют и экстрадируют. В Америке тебя не хотят. Зато матушка-Россия встретит тебя с распростертыми объятиями. При условии, что ты останешься здесь до тех пор, пока дело не будет улажено. – Слова «матушка-Россия» прозвучали с нескрываемым сарказмом.

– А если меня до этого арестуют? – Бычий рев из кошмаров еще отдается в Сашиных ушах.

– У тебя есть год. Может быть, два. Достаточно, чтобы вывести деньги из прогоревших компаний и вложить в те, которые я тебе назову.

Саша не спрашивает, откуда его собеседник так много знает о столь засекреченном расследовании. В криминальных кругах Максим – персонаж легендарный. Кто-то утверждает, будто он служил в одном из спецподразделений российской армии, кто-то – что в КГБ, а потом и в ФСБ. Достоверно известно только одно: где бы он ни появлялся, кто-то погибал страшной смертью. Но с Сашей этого не случится: сегодня у охотника в руках оливковая ветвь.

– А потом?

– Вернешься домой.

Домой.

Перед Сашиным мысленным взором появляются девушки в коротких платьях, цокающие каблучками по заснеженному Литейному, парни с блестящими от инея волосами.

– Значит, теперь твоя работа – возвращать блудных сыновей?

Максим улыбается: его собеседник почти попал в яблочко.

– В обмен на маленькую услугу.

– А поконкретней?

– Немая. Я приехал за ней.

Борец изумленно вскидывает брови, хотя удивляться нечему. Если Немая не столь легендарна, как Максим, то только потому, что большинство людей, имевших с ней дело, она убила.

– Она на меня не работает.

– Я в курсе, что ваше сотрудничество не постоянно. Но ты не раз прибегал к ее услугам. В том числе в Испании. Я хочу, чтобы ты помог мне вернуть домой и ее.

Лицо борца утрачивает гранитную собранность. Он привык к Немой так же, как привыкаешь носить в кармане заряженный пистолет.

– Это как-то связано с Коробкой?

При упоминании Коробки Максим напрягается. Ее давно никто так не называет, даже он. Даже Белый.

– Что ты знаешь о Коробке?

– Я тоже провел небольшое расследование. Людям рот не заткнешь. По слухам, она оттуда. А может, и ты тоже.

Максим не отвечает, и борец понимает, что ходит по тонкому льду. На бульваре дежурят его люди, да и сам он, бывало, убивал голыми руками. Но Максим – темная лошадка, и Саша не хочет его провоцировать.

– Мне так и не удалось ничего разузнать, – добавляет он. – Знаю только, что так называли какое-то место.

– Страшное место, – кивает Максим. Он вспоминает, как прошел пешком пятьсот километров, веря, что в конце пути найдет надежное укрытие. И о том, сколько тысяч километров преодолел на борту военных грузовиков и гражданских самолетов, чтобы притащить хозяину очередную косточку в зубах. Но сколько бы километров он ни оставлял позади, над ним всегда нависала тень Коробки.

– Значит, поэтому она такая, – говорит борец.

– Я перестал задаваться подобными вопросами много лет назад. И ты, Саша, должен сделать то же самое.

Раньше Максим никогда не называл его по имени, и борец понимает, что переговоры окончены. Когда-то криминальный мир жил по понятиям, и главный воровской закон запрещал таким, как он, якшаться с людьми вроде Максима. Но былое – прах, а былые понятия ничтожнее праха. Он воспользуется хозяевами Максима против своих врагов, а Максим воспользуется им в интересах собственных хозяев.

Решено.

Борец устремляет на море погрустневшие глаза, и его собеседник читает в них предсказуемый ответ.

В двухстах метрах от них Немая, растянувшись на песке, наблюдает за их разговором в полевой бинокль. Эта изящная, но мускулистая и широкоплечая женщина лет тридцати мало чем напоминает девочку, которая в Коробке не проронила ни слезинки. У нее короткая стрижка и покрасневшая от ветра кожа.

Телохранители ее не видят, зато она видит их. Видит она и как меняется лицо Саши. Она понимает, что он ее продал.

Понимает, что необходимо бежать.

1

Коломба, все больше нервничая, с рюкзаком за плечами дожидалась рядом со станцией римского метро «Ре», когда в нескольких метрах от нее неумело притормозил автомобиль-купе цвета металлической сковороды. Коломба подумала, что ему необходима срочная перекраска, но тут же сообразила, чем объясняется странный оттенок: если не считать двух зеленых горизонтальных полосок, стальной кузов не был окрашен вообще. Модель она узнала только после того, как вверх откинулись две пневматические дверцы типа «крыло чайки»: «делориан»[155] из фильма «Назад в будущее» в оригинальном стальном корпусе. За рулем, разумеется, сидел Данте, одетый как исследователь в глубоком трауре. Не хватало только шляпы для сафари.

– Прыгай на борт, Марти Макфлай! – закричал он.

Коломба не шевельнулась. Только сейчас она поняла, почему Данте категорически отмел предложение арендовать автомобиль и настоял, чтобы они поехали на его машине.

– Верни ее туда, откуда взял. Я не хочу выставлять себя на посмешище.

– Да тебе все обзавидуются. На ходу таких осталось всего восемь тысяч в мире. И одна из них принадлежит мне.

– Ты что, держишь ее в одной из своих капсул?

– Как ты поняла?

– Догадалась.

Коломба обошла автомобиль, обводя его критическим взглядом.

– Все соответствует действующему законодательству, госпожа начальница, – сказал Данте. – Ксеноновые фары, новая стереосистема, кондиционер, ремни безопасности. А еще я перевел дверцы на электропривод. И теперь она у меня бегает на сжиженном нефтяном газе.

– Ты купил такую тачку, чтобы затюнинговать до неузнаваемости?

– Знаешь, сколько она жрет?

Данте открыл багажник. Коломба бросила туда рюкзак, захлопнула крышку и подошла к дверце со стороны водителя.

– Вылезай.

– В смысле? – возмущенно спросил Данте.

– Поезд тебя не устраивает, самолеты ты не выносишь. Поэтому мы выбрали наименьшее зло – отправиться в Германию на твоей машине. Но я только что видела, как ты паркуешься. Выходи.

Он с ворчанием повиновался, и Коломба села на место водителя. В целом чувство было приятное, хотя лично она предпочитала механику. Она нажала на газ, и машина рванула вперед.

– Неплохо, – сказала она. – Сколько выжимает?

– Слишком много, – помертвев, ответил Данте.

Прежде чем выехать на шоссе, они остановились на заправке, где, притворяясь, будто протирает ветровое стекло своей машины, дожидался Альберти. Пока Данте наполнял бак, Коломба подошла к полицейскому.

– Вау, – сказал тот. – Эта штука и в прошлое путешествует?

– С Данте такое случается ежедневно.

– На такой машине вы вряд ли останетесь незамеченными, но было бы здорово на ней прокатиться.

– В другой раз. Разузнали что-нибудь о покойниках в поезде?

– Мы собираем информацию. Но пока у меня для вас ничего нет.

– О’кей. Нас с Данте не будет несколько дней.

– Куда направляетесь?

– В Германию. Если Гильтине существует, возможно, два года назад она кое-что натворила в Берлине. Может, всплывет что-то стоящее. – Коломба уже рассказала трем амиго все, что знала. На этом этапе скрывать детали было бессмысленно: все они находились в одной лодке.

– А если не всплывет?

– На это я и надеюсь. Там мне, по крайней мере, не будут вставлять палки в колеса Спинелли и целевая группа.

Веснушки Альберти стали заметнее.

– Начальство в ярости, госпожа Каселли, – смущенно сказал он. – Сантини вышиб из Эспозито все дерьмо только потому, что он ездил с вами к вдове охранника.

– Знаю. Мне он тоже звонил, причем не раз. – Но единственным, на чей звонок Коломба посчитала нужным ответить, был Курчо. Тот говорил с ней необычайно холодно и натянуто, и она заверила его, что уезжает на продолжительные каникулы. Куда именно она собирается, Коломба сочла за лучшее не уточнять.

Она положила ладонь на плечо Альберти:

– Массимо, знаешь, почему я перевела тебя в мобильное подразделение, хотя ты еще не был готов к повышению?

– Я был не готов? – удивленно переспросил молодой человек.

– Мне действительно нужно тебе об этом говорить?

Альберти залился краской и покачал головой.

– Потому что я могу на тебя положиться, – сказала Коломба. – Эспозито уже забыл, что значит быть хорошим полицейским, а Гварнери… Не знаю, может, ему стоило бы трахаться почаще. Зато в тебе я не сомневаюсь: ты всегда стараешься поступать правильно.

– Вы уверены, что продолжать расследование будет правильно?

– Да. По крайней мере, до тех пор, пока мы окончательно не убедимся, что ошибались и все это не больше чем череда совпадений. Мы с Данте не берем с собой мобильники, так что никаких звонков и эсэмэсок. Если понадобится сообщить мне что-то важное, пиши на электронный адрес. Но лучше нам вообще не общаться. Неизвестно, кто может нас прослушивать и читать нашу переписку.

– Разве мы все не должны действовать заодно?

– Возможно, так и есть.

«Но я перестала в это верить», – мысленно добавила Коломба.

Неожиданно для себя она отдала Альберти визитку Лео, которую продолжала носить с собой, хотя успела выучить номер наизусть. Ночью она, как девчонка, переписывалась с ним не меньше двух часов. И даже отправила ему селфи, о котором тут же пожалела.

– Если влипнешь в неприятности или поймешь, что за тебя взялась целевая группа, позвони моему другу. Это комиссар Бонаккорсо из ОБТ, который был с нами в исламском центре. Возможно, ты видел, как мы с ним разговаривали.

– Вы про волосатого Джейсона Стейтема?[156]

– Если ты о качке, которому так и хочется залепить пощечину, то да. Не знаю, сможет ли он тебе помочь, но это все, что я могу для тебя сделать. Пользуйся «Снэпчатом».

– О’кей. Надеюсь, мне это не понадобится. – Альберти убрал визитку в карман и протянул ей компакт-диск в пластиковом боксе. – Я тут записал вам подборку, чтобы было что послушать в дороге.

– Сам сочинил?

– Да, здесь только новые треки.

– Как мило, спасибо. – Надеясь, что ее слова прозвучали искренне, Коломба торопливо попрощалась и прыгнула в «делориан».

– Что это? – Данте кивнул на лежащий у нее на коленях компакт-диск.

– Последние труды Альберти, – стараясь сохранять серьезность, пояснила Коломба.

Данте опустил стекло и на первом же повороте запустил диск из окна, как тарелку фрисби, без промаха попав в открытый мусорный бак.

– Какая жалость! Кажется, мастеринг не удался. – Он подключил к стереосистеме MP3-плеер и врубил «The Power of Love» на такой громкости, что на них начали оборачиваться прохожие.

Сгорая от стыда, Коломба снизила громкость и подумала, что было бы неплохо выбросить из окна самого Данте. В пути они то слушали старую музыку, то болтали. Все их разговоры сводились к Гильтине и домыслам о том, кто она такая, но ни одно из их предположений не казалось убедительным.

– Допустим, у нее и правда есть единственная мишень и она устраивает массовые кровопролития, только чтобы скрыть, кто был ее намеченной жертвой, – сказала Коломба. – Но каким образом она этих жертв выбирает?

– Возможно, кто-то ей платит.

– Данте, я встречала киллеров. Максимум, что делают наемники преступных группировок, – это поджидают свою жертву у дома и расстреливают из «калашникова». И если не хотят, чтобы их поймали, растворяют труп в ванне с кислотой.

– Есть ведь и более профессиональные наемники.

– Типа Карлоса Шакала?[157] Он осуществлял теракты для всех, кто готов был платить, но дальновидностью уж точно не отличался. И вообще, представь, что тебе необходимо ликвидировать противника или свидетеля. Будешь ты ждать несколько месяцев, пока Гильтине найдет идеальную марионетку и начнет дергать за ниточки?

– Н-да. Не очень удобно.

– Не говоря уже о том, что все найденные тобой подозрительные случаи произошли на разных концах земли. Когда киллер работает на незнакомой территории, вероятность ошибки существенно возрастает. А потом, не стоит забывать о шумихе в прессе. Большинство мафиози не останавливаются перед кровопролитием, но все они знают, что в таких случаях ответные меры государства не заставят себя ждать.

– Тогда остаются личные причины. Должно быть, она рискует всем во имя какой-то важной цели.

– Ты всерьез считаешь, что она действует в одиночку? Никаких подтверждений, что у нее есть сообщник, мы не нашли, но, возможно, ей все-таки кто-то помогает.

– Судя по ее манере работать и выстраивать долгосрочные стратегии, за преступлениями стоит единственный исполнитель. У этого исполнителя терпеливый и изощренный ум. Он никогда не теряет спокойствия и, как правило, играет на слабостях своих противников.

– То есть, по твоим же словам, она чудовище. Но можно подумать, что она тебя очаровала.

– Она меня пугает, КоКа. Мне страшно при мысли о том, что еще она может совершить. И о том, что против нее, возможно, действует еще более безжалостное чудовище.

Коломба вздрогнула, потому что и сама подумала о том же, и сделала музыку погромче. Даже одна из ее любимых песен – «In the Air Tonight» Фила Коллинза – не могла отвлечь ее от мрачных размышлений. Понятно, что отправляться в Берлин на поиски следов Гильтине, когда с пожара в клубе прошло уже два года, безрассудно, но что еще им оставалось? Осушить море в Греции? Поискать стокгольмский бар, где ее, возможно, подцепил тот курьер? Или и дальше совать нос в расследование теракта в поезде, зная, что находятся под особым наблюдением? В Берлине они с Данте хотя бы знали, где именно появлялась Гильтине, если, конечно, можно было доверять сайту под названием «Бравый инспектор», на главной странице которого красовалось фото семидесятилетнего Джима Моррисона[158].

– Я предупредил журналиста, – сказал Данте на третьей заправке, где им пришлось остановиться, чтобы он размял ноги. Стоило ему немного проехаться на машине, даже на своей собственной, и его словно охватывала виттова пляска. Он дергался, почесывался, пыхтел и постоянно ерзал на сиденье, а под конец до предела опускал стекло и высовывал голову наружу.

– Ты об онанисте? – сказала Коломба, стоя на парковке и жуя кусок холодной жирной пиццы.

Данте закатил глаза:

– Ты не могла бы не порочить наше единственное полезное контактное лицо?

– Еще не факт, что он будет нам полезен.

– К твоему сведению, он не такой придурок, как ты воображаешь. В Германии он местечковая знаменитость в области загадочных преступлений, и его книги отлично расходятся. Более того, он говорит по-английски. И с радостью согласился с нами пообщаться, хотя я и не сообщил, по какому поводу с ним связался. Я назначил ему встречу завтра вечером перед «Старбаксом» в «Сони-центре».

– Отлично, всегда хотела попробовать их кофе.

– Ты нарочно это говоришь, чтобы меня побесить? – Данте затушил очередную сигарету. – Хочешь, сменю тебя за рулем? На шоссе парковаться не придется.

– Чего ты сегодня наелся?

– Только бензодиазепинов. И модафинила.

– Алкоголь?

– В дозволенных пределах.

Коломба покачала головой:

– Иногда я поражаюсь, как ты еще копыта не отбросил.

Он ухмыльнулся:

– Стараюсь держаться подальше от дурных компаний.