Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 276 (всего у книги 311 страниц)

– Не важно, – прошептал он наконец. – Кто такой этот Карл?

– Клаус, – поправила Анастасия. – Его отец крупный предприниматель.

– Он богат? – спросил Лев.

– Очень, но…

Она запнулась.

– Какая разница, богат – не богат. Это тут ни при чем. Да и вообще тебе не все равно? Плевать ты на меня хотел.

– Это неправда! – запротестовал Лев.

– Если неправда, почему ты не приехал ко мне в Женеву, как обещал?

Лев не проронил ни слова. В одной руке он держал трубку, другой вертел в кармане кольцо. Кольцо его матери Доры – единственное, что от нее осталось. Это кольцо предназначалось Анастасии, он так решил в их первую ночь. С декабря он только и мечтал, как приедет в Женеву и подарит его ей. Но пока что у него не было ни франка на билет – три последние зарплаты и рождественский бонус пошли на взятку, и даже если Бинар держал язык за зубами, другие сотрудники отеля поспешили настучать на него месье Розу. Тот пришел в ярость. Чтобы не увольнять Льва, он вынужден был применить к нему суровое наказание – вычесть месячный оклад и, объявив выговор за грубое нарушение должностных обязанностей, вынести последнее предупреждение перед увольнением.

Это означало, что до мая Лев не получит ни гроша. Да и одолжить денег у месье Роза он никак не мог после такой выволочки. Что касается отца, то он и слышать ничего не хотел. “Мог бы сам откладывать на черный день”, – сказал Сол, решив преподать сыну урок. Лев попробовал проехаться на поезде зайцем, но в Монтрё попался контролерам. Его высадили и еще вдобавок оштрафовали. И разумеется, гордость не позволяла ему рассказать Анастасии все как есть. Еще подумает, что такой оборванец ее недостоин.

– Прощай, Лев! – Эти слова прозвучали как контрольный выстрел.

У него выступили слезы ярости.

– Прощай, Анастасия, – сказал он и бросил трубку.

Часом позже, когда самолет взлетел, Анастасия, рыдая, смотрела, как удаляется в иллюминаторе Швейцария и Лев вместе с ней. Только сейчас ей стало ясно, какую чудовищную глупость она совершила.

•

На кухне в доме Эвезнеров Анастасия призналась Арме:

– С первого же дня мы со Львом знали, что созданы друг для друга. Но жизнь постоянно нас разлучала.

– Я ничего не скажу мисье, – взволнованно сказала Арма, – обещаю вам. Уезжайте с ним. Это ваша судьба.

В это время Макер, в точности следуя инструкциям, полученным по телефону, шагал в темноте по шоссе Рют. Внезапно перед ним возник из мрака Синиор Тарногол. Он выглядел очень взбудораженным.

– Мне угрожает опасность, Макер, – выпалил он. – За мной охотится швейцарская контрразведка. Все плохо.

Макер разыграл изумление. Он подумал, что пора поделиться с Тарноголом своей идеей – инсценировать его смерть в обмен на пост президента и акции. Но Тарногол не унимался:

– Швейцарское правительство хочет помешать мне устроить переворот в банке.

– Это действительно входит в ваши планы? – спросил Макер.

Тарногол ответил с недоброй улыбкой:

– У тебя кишка тонка для президента. Даже не надейся, что я поспособствую твоему избранию и на все пойду, лишь бы утихомирить своих врагов. Я так просто не сдамся!

– Вы дьявол! – вскричал Макер.

– Ну, об этом ты знаешь уже пятнадцать лет, – цинично напомнил Тарногол.

– Чего вы от меня хотите?

– Я предлагаю тебе новую сделку. Взаимовыгодную.

– То есть?

– Мы расторгнем наше давнее соглашение. Я возвращу тебе акции, и ты станешь президентом. Но взамен ты вернешь то, что тогда получил от меня.

– В смысле? – оторопел Макер.

– Я готов дать задний ход! – прогремел Тарногол. – Ты отказываешься от того, что взял пятнадцать лет назад, и возглавляешь этот банк, будь он проклят.

– Вы хотите сказать, что… – Макер не осмелился закончить фразу.

– Я хочу сказать, что ты потеряешь Анастасию! – заорал Тарногол с сардонической ухмылкой. – Это мое условие!

– Вы не посмеете и пальцем ее тронуть! – угрожающе проговорил Макер.

– Ты потеряешь Анастасию, – повторил Тарногол. – Тебя выберут президентом, но ты останешься в одиночестве.

Часть вторая
Убийство
С пятницы по воскресенье, 14–16 декабря

Глава 27
Первые версии

Пятница, 29 июня 2018 года, первая половина дня,

в моем номере в “Паласе Вербье”

Мы со Скарлетт приехали из Женевы накануне вечером. Должен признаться, мне наша вылазка пришлась по душе. Прежде всего, мы существенно продвинулись в расследовании. Кроме того, рано утром я вернулся к своим записям, сравнивая их с газетными заметками, которые Скарлетт развесила у меня на стене. Что нам было известно?

Что убитый пользовался всеобщим уважением и, судя по всему, не имел врагов.

Что нынешний президент банка, назначенный уже после убийства, по словам нашего информатора, очень изменился с тех пор.

Что соседка Эвезнеров много чего знала, будучи председателем Швейцарского фонда помощи сиротам, довольно известной в Женеве благотворительной организации. Долгие годы почетным президентом Фонда был Орас Хансен, который весьма серьезно относился к своим обязанностям. Каждый год Фонд устраивал в одном из лучших отелей Женевы торжественный вечер по сбору средств. Орас Хансен приглашал туда влиятельных сотрудников банка. Там она познакомилась с Абелем Эвезнером, Синиором Тарноголом, Жан-Бенедиктом Хансеном, Макером Эвезнером и Львом Левовичем.

– Мы чувствовали, что Абель Эвезнер сердит на сына из‐за этой истории с акциями, – сказала соседка. – Да он этого и не скрывал. Мне было жаль Макера. Но когда они с женой поселились по соседству, я поняла, что он совсем не такой, как его описывал отец.

– А Лев Левович? – спросил я.

– Необыкновенный человек. Как только он входил куда‐то, все взгляды обращались на него. Абель Эвезнер в нем души не чаял. Поговаривали, что Лев на самом деле был его правой рукой.

На наше со Скарлетт счастье, соседка не прочь была посплетничать. После того корпоративного уикенда она подловила Арму, домработницу Эвезнеров, и попыталась выведать у нее подробности. Арма сказала, что опустевший дом производит ужасное впечатление. Что она все это предвидела. Она знала, что Анастасия собиралась бежать с любовником.

Стук в дверь оторвал меня от чтения. Я пошел открывать. Это была Скарлетт.

– Уже за работой, писатель? – спросила она, увидев разложенные на столе страницы.

– Я перечитывал свои заметки.

– Позавтракаете со мной?

– С удовольствием.

Мы спустились на террасу отеля и сели за столик на солнечной стороне.

– Как продвигается ваш роман? – спросила Скарлетт.

– В общем, неплохо, – ответил я. – Собираю воедино все наши находки.

– Когда вы мне дадите что‐нибудь почитать?

– Скоро, – обещал я.

Официант принес кофейник и корзинку с булочками. Она изящным жестом взяла круассан и откусила кусочек. Потом спросила:

– У вас есть какие‐нибудь зацепки?

– Относительно убийцы? Нет пока. Я дошел только до нашего разговора с соседкой Эвезнеров.

– И?..

– Мне кажется, то, что случилось у них в доме в пятницу утром, прямо перед Большим уикендом, не может быть простым совпадением. Все взаимосвязано.

Пока мы разговаривали, я намазал вареньем кусок хлеба и машинально окунул его в кофе. Меня позабавил собственный жест. Так всегда делал Бернар. Каждое утро, до работы, он завтракал в кафе “Мениль” у самого входа в издательство, заказывал тосты с вареньем и макал их в кофе.

– И как оно взаимосвязано? – спросила Скарлетт.

– Это нам и предстоит выяснить.

Доев тост и допив кофе, я встал из‐за стола.

– Уже уходите? – удивилась Скарлетт.

– Мне надо работать. Ну, знаете, над книгой, которую я начал писать по вашей милости.

Она улыбнулась:

– Писатель, раз уж я не увижу вас целый день, давайте хоть поужинаем вместе. Говорят, итальянский ресторан в “Паласе” чудо как хорош.

– Итальянский – это всегда прекрасно, я согласен.

– Увидимся вечером. Желаю вам успехов в работе!

Я поднялся в номер и, сев за стол, снова погрузился в рассказ соседки. Благодаря ей мы узнали, что случилось в пятницу, 14 декабря, в доме Эвезнеров.

Глава 28
Фальстарт (1/2)

Пятница, 14 декабря, за 2 дня до убийства

Светало.

В зимнем полумраке, на фасаде большого особняка Эвезнеров горело только окно будуара. Макер, сидя в халате, корпел над своими записками.

Моя последняя миссия должна осуществиться во время Большого уикенда Эвезнер-банка в Вербье. P-30 просит меня помешать Синиору Тарноголу захватить власть в банке.

У меня почти не осталось простора для действий: либо мне удастся убедить Тарногола назначить меня президентом, либо я буду вынужден убить его. Я знаю, что, если провалю задание, P-30 повесит на меня двойное убийство, к которому я косвенно причастен.

Никогда не думал, что до этого дойдет. Но мне не пристало жаловаться на судьбу, потому что я, и только я, несу ответственность за сложившуюся ситуацию. Я действительно виноват в том, что, уступив свою долю Тарноголу, позволил ему забраться так высоко. И раз уж это моя исповедь, придется открыть еще один секрет. Я обязан рассказать вам на этих страницах, что именно Синиор Тарногол предложил в обмен на мои акции.

Так, впервые, Макер подробно изложил все, что произошло пятнадцатью годами ранее в “Паласе Вербье”.

Он закончил писать около семи утра. Уже почти рассвело. Закрыв тетрадь, хранившую отныне все его секреты, Макер решил против обыкновения не убирать ее в сейф. Вместо этого он спрятал ее на полке, за книгами. Мало ли что может случиться в эти выходные, подумал он. Пусть все узнают правду.

Он наскоро позавтракал на пустой кухне. Арма взяла отгул до понедельника. Внезапно он понял, что ему не хватает ее спокойствия и надежности. Ему нравилось, что она всегда стоит у плиты, когда он встает рано утром и поздно возвращается домой. Доброе утро, мисье, – сам себе пробормотал Макер.

Пора уже выезжать в Вербье. Он поднялся в спальню, где еще спала Анастасия, и на цыпочках прошел в ванную. Он принял душ, побрился и оделся с особой тщательностью. Чемодан Макер собрал накануне и положил в багажник.

Перед выходом он нежно поцеловал жену в щеку, стараясь не разбудить ее. Анастасия уже давно не спала, но лежала с закрытыми глазами – ей бы не хватило духу во всем ему сейчас признаться. Сегодня она собиралась оставить его навсегда.

– Прощай, солнышко. – Макер противно дунул ей в ухо. Ей стоило большого труда не пошевелиться. – Я уезжаю в Вербье и воскресенье вернусь к тебе президентом. Вот увидишь, все будет хорошо. Ты помнишь, что Армы сегодня не будет, так что прости, что бросаю тебя в одиночестве.

Солнышко, не выходя из образа спящей девы, подумало, что отсутствие Армы ей как раз на руку. Макер поцеловал ее еще раз и ушел.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Анастасия выпрыгнула из постели. Как все‐таки подло с ее стороны смываться вот так, по‐тихому. Но она не могла поступить иначе.

Анастасия вынула спрятанную в шкафу дорожную сумку. Вчера ночью, на балконе отеля, когда она спросила Льва, скоро ли они уедут, он шепнул: “Завтра утром. Встречаемся в одиннадцать у касс на вокзале Корнавен”.

Она больше ни минуты не хотела оставаться в этом доме. Еще совсем рано, ну и пусть. Она посидит где‐нибудь в кафе до одиннадцати.

Макер уже выруливал из ворот на шоссе Рют, когда на заднем сиденье возникла какая‐то фигура и оглушила его внезапным “Привет, Макер!”.

Макер, у которого чуть не случился разрыв сердца, нажал на тормоза и повернулся: это был Вагнер.

– Вы совсем спятили! – заорал Макер.

– А вам следовало бы закрывать машину, – возразил Вагнер.

– Какого черта вы здесь делаете?

– Сегодня у вас важный день. Я хочу удостовериться, что вы во всеоружии.

– За двенадцать лет работы в P-30 я не провалил ни одного задания. Не волнуйтесь.

– Рад слышать. Итак, вы готовы ликвидировать Тарногола?

– Я готов на все, чтобы мой банк ему не достался. А уж каким образом я этого добьюсь – мое дело. Раньше вы не вмешивались в мои действия. Результаты всегда были налицо.

– Да ради бога. Но потрудитесь завтра к вечеру стать президентом! В противном случае последствия будут катастрофическими, для вас в первую очередь.

– Все будет хорошо, успокойтесь. Очень жаль, что вы стараетесь меня запугать, притом что я верой и правдой служил отечеству в течение двенадцати лет.

– Я просто хочу, чтобы вы с триумфом завершили свою карьеру в P-30. Склянка с ядом у вас с собой, на всякий случай?

Вместо ответа Макер вытащил из кармана пузырек и потряс им перед носом Вагнера, который остался доволен увиденным.

– Не забывайте, что яд подействует часов через восемь – двенадцать, – сказал он, выходя из машины.

Макер тут же тронулся с места и поехал дальше по шоссе Рют. По направлению к Вербье.

В одиннадцать утра Анастасия пересекла просторный зал вокзала Корнавен с легкой дорожной сумкой в руке.

В последнюю минуту ей стало жаль покидать дом в Колоньи. Она неожиданно поддалась ностальгическим чувствам. Прошлась напоследок по всем комнатам. Эмоции переполняли ее. Она долго плакала. Она расставалась с жизнью, которую любила несмотря ни на что. Она расставалась с человеком, который всегда прекрасно к ней относился. В сущности, Макер был единственным, кто ни разу не причинил ей боли, а она собиралась предать его и разбить ему сердце. Анастасия оставила на кровати записку, всего несколько строк, сообщая, что уходит от него навсегда и просит ее не искать. Она даже подумала, не приложить ли к записке обручальное кольцо, чтобы скрепить, словно печатью, их разрыв. То самое кольцо с сапфиром, которое Макер преподнес ей, сделав предложение. Она редко его носила – сменив вскоре на другое, с огромным бриллиантом. Она долго рассматривала синий камень и вдруг почему‐то решила взять кольцо с собой. Наверное, чтобы сохранить воспоминание о жизни, которую она вот-вот оставит позади. Анастасия сунула его в карман и отправилась на вокзал. Интересно, куда Лев ее повезет. Может, поездом до Милана? Или до Венеции? Она всегда мечтала жить в Италии.

Подойдя к кассам, она сразу увидела его. И бросилась к нему в объятия:

– Лев! Я боялась, что этот день никогда не наступит!

– Анастасия… – тихо сказал он, и в его голосе послышалась озабоченность.

Она поняла, что что‐то не так. И тут же заметила, что он пришел без багажа.

– Что происходит?

– Я должен ехать в Вербье.

– На Большой уикенд? Но зачем?

– Лучше тебе не знать. Поверь мне, все будет хорошо. Отложим отъезд на два дня, не более того.

– Скажи, в чем дело, – потребовала Анастасия.

Лев вздохнул и решился:

– Дело в том, что Макер…

– Что Макер?

– Его не изберут президентом банка.

Анастасия пришла в ужас: если Макер не станет президентом и она вдобавок его бросит, он точно этого не переживет. Еще, чего доброго, наложит на себя руки.

– Я не хочу втягивать тебя в это, – продолжал Лев. – Мне позвонил Жан-Бенедикт Хансен. Судя по всему, Тарногол готов голосовать за кого угодно, кроме Макера. Мне кажется, тут что‐то личное, он как будто хочет довести его до крайности либо надавить на него, но я понятия не имею почему. Наш уикенд добром не кончится. Я боюсь, что события примут опасный оборот.

Это известие ее ошеломило.

– Я не смогу оставить его, – тихо сказала она. – Если Макера не выберут, я не смогу оставить его…

Анастасия почувствовала себя заложницей обстоятельств. Заложницей этого человека, этой жизни. По ее щеке медленно скатилась слеза. Лев вытер ее кончиком большого пальца и обнял Анастасию, пытаясь ее утешить.

– Положись на меня. Обещаю тебе, до конца уикенда все утрясется. В воскресенье мы уедем навсегда, подальше от Женевы, подальше от всего этого. В воскресенье мы будем наконец свободны! Даю слово.

Анастасия вернулась в Колоньи с тяжелым сердцем. Она уже жалела, что Арма не смогла остаться на уикенд. Ей совсем не улыбалось два дня торчать в полном одиночестве в этом огромном доме. Когда таксист высадил ее у ворот, она совсем сникла. Она с трудом себе представляла, что случится, если Макер не станет президентом. При этой мысли у нее перехватило дыхание.

Отпирая тяжелую входную дверь, она изо всех сил старалась убедить себя, что все образуется. Нет худа без добра: теперь, по крайней мере, у нее будет время спокойно собраться и вместо сумки взять нормальный чемодан. Захватить еще что‐то из одежды, а главное, дорогие ей вещи. Даже скорее два чемодана. Ну и пару-тройку книжек – не помешает.

Войдя в переднюю, Анастасия услышала какой‐то шорох в будуаре. Она машинально подумала, что там Арма, и уже было направилась туда, но тут же замерла, вспомнив, что Арма отпросилась, да и к тому же, будь Арма дома, она не стала бы запираться на ключ. Анастасия запаниковала. Она хотела убежать, но не успела – дверь будуара распахнулась, и на пороге возник человек, одетый во все черное, в перчатках и балаклаве, готовый наброситься на нее.

Глава 29
Фальстарт (2/2)

15 лет назад.

Апрель, через три недели после отъезда

Анастасии к Клаусу в Брюссель

В девять утра к “Паласу Вербье” подъехал черный седан. Служащие отеля, стоя навытяжку, ждали появления именитого гостя, их постоянного клиента.

Водитель поспешил открыть дверцу, и, соблюдая привычный церемониал, из нее не торопясь вылез Синиор Тарногол.

Он был одним из самых требовательных завсегдатаев “Паласа”. А главное, Роз уверял, что Тарногол своим авторитетом может запросто уничтожить репутацию отеля. Поэтому персоналу было велено окружать его особой заботой.

Сотрудники выстроились в ряд и хором затянули:

– Здравствуйте, месье Тарногол. Добро пожаловать в “Палас Вербье”, месье Тарногол.

Не отвечая на приветствия, Тарногол равнодушно оглядел их и поднялся по ступенькам к входным дверям, где его уже поджидал сам месье Роз, весь на нервах, как, впрочем, и всегда, когда встречал Тарногола. Роз покосился на листок бумаги, где Лев записал для него фонетически одну русскую фразу.

– Мы очень рады вас видеть, – с трудом выговорил он.

Тарногол заинтригованно взглянул на него, потом ответил по‐французски, будучи явно не в духе:

– Ваш русский оставляет желать лучшего, друг мой. Не надо обезьянничать.

Роз продолжал, с трудом сохраняя самообладание:

– Ваша поездка прошла хорошо?

– Ужасно.

– Какая досада. Если желаете отдохнуть, ваш номер готов.

– Я голоден. Проводите меня в ресторан. Дальний столик. С видом на горы. И позовите мне банкетного менеджера, я хочу, чтобы меня обслуживал только он!

– Конечно, месье Тарногол, – пробормотал Роз.

Он срочно вызвал Бинара и, махнув рукой, поднял с места целый рой служащих, которые принялись хлопотать, почтительно распахнув перед ними двери.

Еще через несколько минут Тарногола усадили за его столик. Захватывающий вид на Альпы, а более всего идеально слаженные движения всеобщего кордебалета немного его умиротворили. Бинар подал ему два яйца всмятку, горку икры и рюмку “Белуги”, несмотря на ранний час.

– Спасибо, Бинар, – сказал Тарногол, в устах которого его фамилия прозвучала словно собачья кличка.

Сотрудники отеля наслаждались сценой унижения грозного Бинара, к которому этот могущественный человек относился с явным пренебрежением.

– Что‐нибудь еще? – услужливо спросил Бинар.

– Черный чай с каплей молока.

Бинар щелкнул каблуками и вскоре вернулся, неся на подносе дымящийся чайничек и китайскую фарфоровую чашку. Церемонным жестом он поднял крышку чайника и выудил оттуда ситечко.

– Вам покрепче, месье Тарногол? – спросил Бинар.

Тарногол посмотрел на него с таким видом, будто его сейчас стошнит:

– Ты завариваешь чай в металлическом шарике? – Тарногол обращался на “ты” ко всем сотрудникам, кроме Роза.

– Прошу прощения?

– Нельзя заваривать чай ни в закрытом ситечке, ни в металле!

– Я не знал, месье Тарногол. Извините.

– Как, по‐твоему, чайные листья будут источать аромат, если их так утрамбовать? К тому же металл отбивает вкус! А вода? Тут горячая вода?

– Кипяток, – пролепетал Бинар.

– Черный чай нужно заваривать при температуре 90 градусов! Учитывая, что мы находимся на высоте приблизительно 2000 метров, вода закипает при температуре…

– Градусов сто? – предположил Бинар.

Тарногол достал из кармана ручку и стал что‐то вычислять прямо на скатерти.

– Около 93 градусов. Хорошо, температура более или менее подходящая, – постановил Тарногол с удовлетворением. – Молодец, Бинар!

Бинар, похоже, вздохнул с облегчением и вытер капли пота, выступившие на лбу.

– Теперь налей чай и добавь молока.

Бинар кивнул и наполнил чашку. Потом взял кувшинчик и подлил в чай немного молока.

– От такой капли чаша не переполнится, – буркнул Тарногол, подразумевая, видимо, что молока недостаточно.

Бинар добавил еще чуть‐чуть.

– Как украл, – проворчал Тарногол. – У вас что, квоты на молоко? Может, прислать вам партию? Или я должен предъявить продовольственную карточку?

Бинар, решив, что нужно налить еще, бухнул в чашку полкувшинчика. Тарногола прорвало:

– Каплю, я сказал, а не море разливанное! Теперь тут молока больше, чем чая!

Тарногол опрокинул чашку, и ее содержимое разлилось по столу. Бинар поспешно вытер лужу.

Его коллеги, присутствовавшие в зале, хихикали исподтишка.

– Пойди найди месье Роза и скажи ему, чтобы он прислал мне того русского мальчика, – потребовал Тарногол. – Он единственный, кто умеет более или менее сносно меня обслуживать.

Под “русским мальчиком” имелся в виду Лев.

Через несколько мгновений он появился в ресторане.

Он осунулся и выглядел озабоченным. Глаза у него были грустные.

– Доброе утро, месье Тарногол, – сказал он по‐русски.

– Доброе утро, юноша.

– Чем могу служить? – спросил Лев.

– Я заказал черный чай с каплей молока.

Лев кивнул и вернулся с чайником, в котором заваривались листья в бумажном фильтре. Наполнив чашку, он добавил в нее молока. Лев действовал спокойно и уверенно, ничуть не смущаясь. Тарногол зачарованно наблюдал за ним. Он отпил глоток и остался весьма доволен. Затем сказал, по‐прежнему по‐русски:

– Знаешь, мальчик мой, вот здесь ты на своем месте, нечего хвост распускать в бальном зале.

– Мне из‐за вас досталось, меня лишили зарплаты и чуть не уволили.

– Роз абсолютно прав, – заметил Тарногол. – Всяк сверчок знай свой шесток. Что ты там забыл?

– Вам тоже нечего делать в бальном зале, – ответил Лев.

Тарногол с любопытством взглянул на наглеца, преспокойно дерзившего ему. Лев говорил на изысканном русском языке прежних времен, унаследовав его от своих предков. На языке Толстого.

– Представь себе, меня пригласил туда Абель Эвезнер. Я думаю, он не прочь заиметь меня в качестве клиента. Но я сожалею, что Бинар тебя еще и обобрал походя. Это недостойно менеджера “Паласа”.

– Откуда вы знаете?

– Все только об этом и говорят. А у меня везде есть уши. Ненавижу подлецов. Бинар – подлец, и я им займусь.

– Похоже, ему сейчас пришлось несладко, – сказал Лев.

Тарногол улыбнулся:

– Знаешь, почему ты мне нравишься? Ты тут единственный, кто дает мне отпор.

– Извините, конечно, но я о вас невысокого мнения.

Тарногол расхохотался:

– Вот пожалуйста, что я говорил. Так это из‐за меня у тебя такое поганое настроение? Ты ужасно выглядишь. Унылый, подавленный. Распустил нюни.

– Нет, вы здесь ни при чем.

– Тогда что?

– Несчастная любовь.

– А, это из‐за той девушки, с которой ты танцевал?

Лев кивнул, глядя вдаль. Прошло три недели с тех пор, как Анастасия уехала, и он места себе не находил. Он представлял, как они с Клаусом прогуливаются влюбленной парочкой по улицам Брюсселя, как целуются, занимаются любовью. Чем больнее ему было, тем больше он думал об этом, и чем больше он думал, тем сильнее растравлял себя. Ему казалось, что эта боль не пройдет никогда.

– Да ладно, – сказал Тарногол, – посмотри в зеркало: у тебя от баб наверняка отбою нет.

– Это разные вещи. Любовь есть любовь.

– Эх, мальчик мой, в твоем возрасте что девушку любить, что пиццу. Здесь откусил, там попробовал!

– Из-за вас я ее потерял.

– Сам виноват! – возразил Тарногол. – Я слышал, как ты позорил имя Романовых, выдавая себя за их родственника.

– А вы никогда не лгали, чтобы понравиться женщине?

– Я никогда не изменял себе. Скажи мне, кто ты?

– Лев.

Тарногол улыбнулся:

– Я в курсе, дурила. Я спрашиваю, кто ты есть на самом деле. Что ты делаешь вечером?

– Работаю.

– Значит, ты работаешь на меня, и я хочу с тобой поужинать.

– Прошу меня простить, но я не могу принять ваше приглашение. Другие сотрудники возмутятся, если увидят, что я тут с вами ужинаю. И месье Роз велел мне держаться поскромнее. Мои коллеги не оценили мою выходку на балу.

– Ну, тогда мы поедим в другом месте, – решил Тарногол. – Роз мне не откажет. Не то я куплю этот отель, снесу его с лица земли и построю на этом месте парковку! Мы с тобой пойдем в “Альпину”, один из лучших ресторанов в Вербье, да и в стране, на мой взгляд. Ты когда‐нибудь там бывал?

– Нет. Это мне не по карману. Тем более в данный момент.

– Ну и прекрасно, я угощаю. В восемь вечера прямо там. Роза я предупрежу.

В тот вечер, выходя из “Паласа” на встречу к Тарноголу, Лев наткнулся в лобби на отца. Тот удивился, что сын не в униформе:

– Разве ты не работаешь сегодня? Я думал, ты на дежурстве.

– Так и есть. Но у меня особое поручение – я должен поужинать с Тарноголом.

При упоминании этого имени Сол Левович вздрогнул:

– С Тарноголом? Что он от тебя хочет?

– Не знаю.

– Будь с ним поосторожнее.

– Я его не боюсь.

– Именно это меня и беспокоит.

Лев направился к выходу, но администратор сказал, что его хочет видеть месье Роз. Лев немедленно пошел к нему в кабинет. Роз стоял у окна, созерцая вечерний пейзаж. Он выглядел озабоченным.

– Вы хотели меня видеть?

– Зайди на минутку, мой мальчик.

– Я опоздаю на встречу с Тарноголом.

Месье Роз улыбнулся. Пунктуальность была одним из первых уроков, которые он преподал Льву. Точность – это вежливость королей, любил повторять он.

– Тарногол подождет пару минут, не умрет. Я не мог не отпустить тебя с ним на ужин. Тарноголу невозможно отказать. Но будь начеку. Этот человек – змея. Он обвивается вокруг тебя, как удав, и не отпускает. Пока ты не задохнешься.

– Я буду осторожен, – обещал Лев.

– Он не тот, за кого себя выдает, – сказал Роз очень серьезно. – Не доверяй ему. Что бы он тебе ни говорил, не верь.

Эти слова эхом отдавались в голове Льва, пока он шел к главной улице Вербье, где находилась “Альпина”. “Что бы он тебе ни говорил, не верь”. Интересно, на что намекал месье Роз.

Когда Лев вошел в ресторан, Тарногол уже ждал его. Он расплылся в улыбке, но Лев подумал, что она все равно не смягчила его ехидного вида: создавалась впечатление, что он затеял какую‐то гадость.

Еда оказалась на удивление хорошей, и разговор их тек непринужденно. Какую бы тему ни затрагивал Тарногол, ему не удавалось застать молодого человека врасплох. Он был поражен масштабом и глубиной его знаний. За столом Лев держался по‐королевски и вдобавок смог вслепую определить, какие вина им подавали.

– Кто тебя этому научил? – спросил ошеломленный Тарногол. – Вот уж не ожидал от…

Он запнулся. Лев закончил за него:

– От гостиничного портье?

Тарногол улыбнулся.

– Энологии меня обучил месье Роз, – объяснил Лев. – И всему прочему тоже. С тех пор как я приехал в Вербье, он преподает мне хорошие манеры и искусство сервировки.

– Юноша Левович, – сказал Тарногол, – тебе не место в обслуге.

Лев пожал плечами:

– Мне нравится в “Паласе”.

– Нравится что? Предаваться мечтам о той девушке?

– Это уникальная девушка.

– Она уникальная, потому что ты живешь взаперти в горном отеле. Уверяю тебя, в больших городах уйма якобы уникальных людей. Послушай моего совета, уезжай отсюда! Построй свою жизнь где‐нибудь в другом месте. В Вербье тебе ничего не светит.

– Мне тут хорошо. Клиенты очень меня ценят.

– Ты родился в Вербье? – спросил Тарногол.

– В Женеве.

– Ты не скучаешь по Женеве?

– Скучаю.

– И чего тебе больше всего не хватает?

– Мамы.

– Где она?

– Умерла. Когда я был маленький. У меня остались о ней только детские воспоминания. Воспоминания о вечной жизни. Ощущение, что ничего дурного не случится. И для меня это ощущение имеет вкус хлеба с шоколадом, который мама давала мне каждый день после уроков.

– Расскажи, какой это вкус.

– Вкус сливочного масла и нежности. Каждый кусочек был наполнен жизнью и счастьем.

Тарногол посмотрел на своего собеседника и вдруг признался ему неожиданно кротким голосом:

– Я как‐то испытал точно такое же ощущение. Давным-давно. Благодаря моей жене.

– Она умерла? – спросил Лев.

Тарногол кивнул:

– Я вдовец, одинокий, несчастный. Знаешь, я не всегда был таким угрюмым и едким. В свое время я буквально светился от радости. Но, потеряв жену, я погрузился в беспросветный мрак. Когда умирает родной человек, кажется, что тебе вырвали сердце и предложили жить дальше. С тех пор я блуждаю как тень. Ломаю комедию, чтобы как‐то выжить, приезжаю, зажав нос, в этот “Палас”, на всех ору, но это просто маскарад. Попытка забыть, кто я на самом деле.

Он замолчал на мгновение.

– Могу я дать тебе совет, юноша?

– Конечно.

– Уезжай, если захочешь. Живи своей жизнью! И я тебе помогу, если понадобится, можешь не сомневаться.

– С чего вдруг?

– Я свою дурную репутацию не заслуживаю. Со мной тяжело, что есть, то есть. Но я знаю, что говорю. Тебе не место в бальном зале, но и в отеле тебе не место.

На следующий день, как обычно по воскресеньям, Лев с отцом завтракали в Вербье на террасе кафе. Утро было солнечное, небо лазурное.

У Льва в голове звучал еще его вчерашний разговор с Тарноголом. Он сказал отцу, задумчиво глядя на горы:

– Я люблю Вербье. Ко мне тут хорошо относятся. Меня ценят.

– Тем лучше, – ответил Сол.

– Но иногда мне кажется, что я застрял на мертвой точке. Все тот же отель, одни и те же клиенты, один и тот же город, где я знаю каждый закоулок. Иногда мне так хочется уехать.

– Уехать? – задохнулся Сол. – Зачем уезжать? Ты только что сказал, что тебе здесь хорошо.

– Да, но пора обрезать пуповину. Если бы я перебрался в Женеву в начале года, то сейчас был бы, наверное, с Анастасией.

– Ох, сын мой, перестань мучиться из‐за этой девочки! Подумаешь, мимолетное увлечение. Ты слишком все драматизируешь! Мои гены. Лишнее доказательство того, что уроки актерского мастерства пошли тебе на пользу. Лучше расскажи об ужине с Тарноголом. Что от тебя надо этому бандиту?

– Он просто хотел поговорить. В сущности, он довольно симпатичный. Одинокий. Слегка озлоблен на жизнь.

– Он дьявол.

– У него умерла жена, – сказал Лев, чтобы пробудить в отце немного сострадания.

– Ты что, его защищаешь? – спросил Сол. – У меня тоже умерла жена, но это еще не значит, что я породнился с Вельзевулом.

– Мы говорили о маме, – признался Лев.

При упоминании Доры Сол мечтательно улыбнулся:

– Я так любил твою мать, Лев. Я до сих пор ее люблю. Смерть мешает воссоединению, но не может прервать любовь. Она со мной. Навсегда. У тебя ведь осталось ее кольцо? Которое я дал тебе после ее смерти?