Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 137 (всего у книги 311 страниц)

– Окунь!.. – взревел он и дважды нажал на спусковой крючок.

Оглушительно грянул выстрел, и пули попали в незнакомца. Выглядело это совсем не как в кино: мужчина не отлетел назад, не сполз по стене. Он удержался на ногах, из разорванной на груди рубашки лилась кровь. Орест снова выстрелил, и на этот раз мужчина упал навзничь. Его правая нога оторвалась и вывалилась из штанины – это был протез. Распростертый на полу мужчина корчился, словно его било током, и кричал.

Амала заткнула уши. Орест подошел к лежащему мужчине, который еще двигался, истекая кровью из десятков ран. Он перезарядил ружье, выбросив стреляные гильзы и достав из кармана другие патроны. Оставаясь у начала гладкого пола, он прицелился мужчине в голову:

– Это за Джаду.

Амала закрыла глаза.

75

Орест произвел четвертый выстрел, затем направился к Амале. Кровь убитого забрызгала ему лицо и стекала по щекам, но это доставляло ему удовольствие, словно второе крещение. Он склонился над Амалой и отвел ее ладони от ушей.

– Мы свободны, он мертв. Окунь мертв. Понимаешь? – Орест смеялся и плакал одновременно. – Жертвы, которые я принес… которые я заставил принести тебя… все они были не зря.

– А это кто? – чуть слышно спросила Амала.

Орест обернулся. В конце коридора появился еще один мужчина. Вид у него был испуганный.

– Микеле, что за хрень ты натворил!

– Джорджо?

– Он… вроде как полицейский… был полицейским… Черт, ты его убил… – Не говоря больше ни слова, он развернулся и бросился бежать.

Микеле погнался за ним другим путем, идущим за фальшивой стеной, перезаряжая ружье. Амалу вырвало водой, и она с трудом поднялась на ноги: бежать надо сейчас, пока Орест не видит. Она подошла к навесному замку и со всей силой отчаяния начала бить по нему камнями, но безуспешно. Снаружи, с близкого расстояния, донеслось еще два выстрела. Амала вернулась и попыталась протиснуться в проем, из которого выскочил Орест, – нет, это не настоящее имя, на самом деле его зовут Микеле, так его назвал тот, другой, – но привязь была слишком короткой. Ей удалось лишь разглядеть по ту сторону огромную комнату размером с футбольное поле, битком набитую рухлядью, тряпьем и черными мешками.

– Оттуда нет выхода, – произнес голос Ореста.

Он снова появился, прижимая к себе ружье. Маски на нем уже не было, и Амала увидела ошеломленное лицо мужчины возраста ее отца.

– Тебе туда. – Он указал ей за спину и, повозившись с замком, снял его. – Иди. – Торжество в его голосе сменилось растерянностью.

– Ты уверен? Можно?

Орест прислонил ружье к стене и посторонился:

– Иди.

Амала медленно двинулась к нему:

– Ты… и его тоже убил?

– Да.

– Значит, их было двое?

Орест покачал головой:

– Это невозможно. Что-то пошло не так, Амала. Что-то случилось.

Амала сделала еще пару шагов. Кольцо сошло с направляющих, и трос упал на пол, дернув ее за лопатку, но она этого почти не почувствовала. Сделав еще один пробный шаг, она оказалась там, где начинался гладкий пол. Снизу снова послышалось глухое жужжание.

– Давай, беги, – снова сказал Орест.

Возможно, если бы Орест не употребил это слово, Амала так бы и поступила. Но ей вспомнилось первое послание, полученное через канализацию. Сейчас оно обрело новый смысл.

«Не беги».

Амала опустилась на колени, чтобы поближе рассмотреть гладкую поверхность. Она увидела дырочки, пронизанные чем-то вроде блестящих ворсинок, затем руку убитого мужчины, лежащую на пластике. Рука распухла и была покрыта маленькими волдырями. Там, где его кровь испачкала пластик, образовывались пузырьки, и жужжание стало неровным.

«Почему не побег?» – спросила она девушку по другую сторону. И та послала ей…

Осу.

– В последний раз повторяю: иди. – Голос Ореста слегка задрожал.

– Сначала отдай мне мои ботинки, – сказала Амала.

– Я их выбросил.

– Там что-то есть, да? Внизу, под полом? – Она заглянула ему в глаза и не увидела ничего, кроме смятения.

– Не говори ерунды.

– Это ловушка для Окуня или для меня? А может, для нас обоих?

Орест нагнулся, чтобы ее поднять. Амала, не думая о том, что делает, вскочила и оттолкнула его. Орест упал навзничь и взвыл от боли, проломив задом гладкую поверхность.

Амала увидела внизу десятки черных тел, вибрирующих и жалящих. Она побежала в другую сторону, держа трос в руке, чтобы он ни за что не зацепился. Пол склада был завален камнями и досками, и подошвы ее ног начали кровоточить. Добравшись до какой-то запертой двери, она принялась колотить в нее, зовя на помощь, но с другой стороны никто не отозвался.

В дверях появился Орест: руки его опухли от осиных укусов, ружье болталось.

– Стой, проклятая стерва! Стой, или убью!

Амала кинулась к груде мебели, но наступила на доску, и ее ступню пронзил гвоздь. Ей удалось освободить ногу, но Орест догнал ее и схватил.

– Кто тебе сказал? Как ты узнала? Тебе сказал Окунь, верно? Ты дурачила меня с самого начала. Ты с ним сговорилась!

– Я не знаю, кто он!

– Теперь я понимаю, что ты – не конец пути, а всего лишь очередной этап, очередное испытание. Каким же я был простаком!

– Прошу тебя!

– Знаешь, почему мне нравятся осы? Раньше я ненавидел их, но потом понял, что они – часть игры. Хищники убивают, а они уносят души. Но иногда они делают все сами.

Орест потащил ее за собой, словно куклу, через пыльный склад к стертой каменной лестнице, спускающейся во тьму.

– Пожалуйста, отпусти меня!

– Молчи, шпионка! Сейчас я покажу тебе, какая участь постигла других сучек вроде тебя.

Он толкнул ее за разрушенную стену, и Амала оказалась перед огромной холодильной камерой. Здесь стояла ужасающая вонь: смесь экскрементов и дохлых крыс, тот же запах, что доносился из-под унитаза, но в сотню раз сильнее. Включенная камера гудела.

Удерживая Амалу за привязь, Орест открыл большую толстую дверь, и от вони, усилившейся еще в тысячу раз, у нее перехватило горло.

Внутри Амала увидела нагромождение сот, ползающих ос и что-то вроде манекенов, истощенных и покрытых осиными выделениями, застывшими, как янтарь. Это были трупы, обглоданные до скелетов.

– Вот куда попадают девушки, которые мне больше не нужны.

Орест втолкнул Амалу в камеру. Она ударилась спиной об одно из гнезд, и гнездо сломалось, извергая червей. Она попыталась вырваться, но Орест сжал ее горло, перекрывая кислород.

– Я помещу тебя туда же, куда и остальных. Если не скажешь, где Окунь, осы съедят тебя заживо.

– Я не знаю! Не знаю, кто он!

Он снова толкнул ее, и треснуло еще одно гнездо, на этот раз исторгнув ос, которые поползли по ее шее.

– Говори!

– Хорошо. Хорошо. Он здесь, снаружи! Поджидает тебя!

Амала сказала это наобум, руководствуясь неожиданным инстинктом самосохранения, но Орест на мгновение засомневался, прежде чем швырнуть ее на очередное нагромождение сот и насекомых. На этот раз он отпустил ее, и Амала упала на пол. Что-то хрустнуло, и на нее скатился череп, покрытый чем-то вроде картона. Она отпихнула его и попыталась подняться, но Орест прижал ее ногой к полу. Она почувствовала под спиной ползание, затем начались укусы – один, два, десять. Спина запылала.

– Скажи мне, где он, черт возьми! – крикнул Орест.

Среди гнезд произошло еще одно маленькое землетрясение, а затем из темноты между ними высунулась костлявая, покрытая нечистотами рука и схватила Ореста за лицо.

76

Франческа и Джерри прибыли на бывший мебельный рынок в сумерках. Издалека они заметили старую мигающую неоновую вывеску гостиницы, прислоненную к забору: «Квисисана». Приблизившись, они услышали гудение электрогенератора, к которому она была подключена.

– Он позаботился, чтобы Окунь не заблудился, – сказал Джерри, почесав в затылке.

– Боже, мы и в самом деле в нужном месте, – отозвалась Франческа.

Джерри затормозил, увидев перед воротами припаркованную машину. Выйдя из автомобиля, они приблизились к ней. Лобовое стекло чужой машины было разбито, на водительском сиденье, продолжая сжимать в руке ключ, сидел мужчина с изрешеченным дробью лицом. Франческа отвела глаза:

– Надо вызвать полицию.

– Позже, – ответил Джерри и повернул труп, чтобы увидеть его лицо. – Это Джорджо. Не судьба ему дать интервью швейцарскому телевидению.

– Что он тут забыл?

– Это уже не имеет значения. Оставайся здесь. Я не вооружен и, возможно, не смогу выйти и защитить тебя.

Франческе хотелось бы это сделать, но она покачала головой:

– Нет.

– Как хочешь. Но держись у меня за спиной.

Они вошли в ворота, и Франческа последовала за Джерри по тропинке между деревьев. Это место выглядело абсурдно: свалка под открытым небом в захолустье перед призрачным зданием. На ржавых металлических рекламных щитах все еще красовались старые выцветшие плакаты с домохозяйками и молодыми людьми. «Медвежья тропа – это удобно» – гласил один из них. Вокруг громоздилась пыльная мебель, импортированная с Востока.

– Вот так и появились шершни-мандарины, – сказал Джерри. Затем отошел от главного входа. – Кто-то недавно здесь проходил. Видно следы, – прошептал он, указывая на торец здания, за которым начиналась роща.

Франческа ничего не увидела, но последовала за Джерри к боковому входу, ведущему в длинный коридор со странной стеной посередине. Поперек коридора лежал еще один изувеченный труп. И оторванная нога. Франческа отвела взгляд:

– Боже…

Джерри посмотрел на мертвеца:

– Это Бенедетти.

– Что он здесь делал?

Джерри присел рядом с ним, держась подальше от разлома в полу, где копошились умирающие насекомые.

– Осторожно, чтобы не ужалили.

– Я не сойду с места.

Джерри нашел рядом с трупом пистолет Бенедетти и протянул Франческе.

– Но я не умею… – произнесла она.

– Целься, затем стреляй. Учти, что на нем нет предохранителя.

Франческа взяла пистолет.

– Где Амала? – спросила она, дрожа как лист.

– Не здесь. – Джерри показал туда, где стена изгибалась под углом девяносто градусов. Вернее, это была даже не стена, а крашеная деревянная перегородка, закрывающая вход в большое помещение. – Там.

77

После мгновения ужаса Орест вырвался из хватки когтистой руки, затем схватил ее и потянул. Среди гнезд снова произошло маленькое землетрясение, и он вытащил на свет скелетообразное существо, покрытое нечистотами. Это была девушка, – впрочем, сейчас от нее остались кожа да кости. Она издала гортанный крик – Амала узнала его, потому что уже слышала из канализации. Девушка попыталась укусить Ореста, но ей не хватало сил, и ему без труда удалось высвободиться. Вероятно, он убил бы ее на месте, если бы Амала, воспользовавшись моментом, не бросилась к выходу.

Когда Орест обернулся, Амала уже закрывала дверь, привалившись к ней спиной, но, прежде чем она успела ее закрыть, Орест уцепился за конец троса, оставшийся внутри. Он дернул за привязь, и Амалу ослепила боль, еще мучительнее, чем та, что причиняли укусы по всему телу. Она уперлась пяткой в дверь и намотала трос на ручку. Чем сильнее Орест тянул, тем сильнее она налегала на дверь, не давая ему выйти. Амала превратилась в комок нервов, перестала даже чувствовать свое тело, и страшная боль, которую она испытывала, могла быть чьей-то еще. Орест тянул, дверь оставалась закрытой, но трос скользил по ручке, раздирая рану. По спине Амалы лилась кровь, кости трещали, и в конце концов что-то внутри ее сломалось.

Еще один рывок, и титановые винты выскользнули из кости, которая не успела срастись за несколько дней плена, вместе с кусками плоти. Амала в изнеможении упала на пол. Она была свободна, но не могла пошевелиться, под ней растекалась лужа крови, а со свисающего троса, обвитого вокруг дверной ручки, срывались алые капли.

Орест перезарядил ружье и произвел первый выстрел. Картечь пробила листовой металл на высоте ручки, образовав большое коническое отверстие в центре двери. Орест просунул в него ружье и направил на Амалу.

Когда прозвучал выстрел, Амала почувствовала, что ее тащат прочь. «Вот так ты и умрешь», – подумала она. Но это оказалось не иллюзией: кто-то действительно оттащил ее с линии огня и прикрыл своим телом. Из плеча и шеи ее спасителя текла кровь.

Орест открыл дверь с ружьем в руке и прицелился в него.

– Окунь!.. – закричал он.

Мужчина откатился в сторону, и Амала поняла, что спит, потому что за ним стояла ее тетя с пистолетом в руке и что-то кричала.

Моя тетя.

С пистолетом.

Тетя Франческа открыла огонь. Пули рикошетили повсюду, отскакивая от стен и камеры, но одна попала Оресту в лицо, оторвав ему ухо. Он вскинул ружье, направив стволы на ее тетю. Тетя Франческа кричала от страха, Орест – от ярости, Амала – от ужаса. Незнакомец, залитый кровью, приподнялся и схватил его за ноги.

Оба повалились на пол, и Орест сунул пальцы в рану на шее противника. Незнакомец вскрикнул от боли, но вырвал у Ореста ружье и двинул его прикладом в лицо.

Орест отполз назад.

– Окунь… – пробормотал он.

– Ты и в самом деле шмак, – произнес незнакомец, прицеливаясь в него из ружья.

Но тетя Франческа воскликнула:

– Остановись, не надо!

– Там внутри девушка… пожалуйста… – едва слышно проговорила Амала.

Незнакомец взглянул на нее и показался ей красивым, как солнце.

– Она жива?

– Не знаю.

Джерри еще раз ударил Ореста прикладом в лицо и открыл камеру. Из проема вырвался целый осиный рой, но он пробежал прямо сквозь них и через несколько секунд вышел, неся на руках девушку. Джерри бережно положил ее на пол – живой скелет, облепленный засохшими экскрементами.

– Привет, София. Сейчас мы отвезем тебя домой, – сказал он.

Затем сгреб Ореста в охапку, швырнул его в камеру и запер дверь.

Тетя Франческа подбежала, чтобы обнять Амалу, и та наконец потеряла сознание.

Отъезд. Наши дни

78

Франческа вызвала полицию, и Джерри задержали, поскольку из Израиля пришло известие о том, что его документы фальшивые. Наутро после обнаружения ее племянницы у Франчески с Металли состоялась очень напряженная встреча, но в глубине души магистрат радовался, что Амала жива – как и София Вулло, которая, однако, находилась в критическом состоянии. На ней Микеле Дзеннаро почти год проверял свою власть, крепление привязи к лодыжке, что закончилось некрозом, и действие осиного пути. Полагая, что она умерла от анафилактического шока, Дзеннаро бросил ее в холодильную камеру среди отбросов. В листовом металле камеры имелось отверстие, куда стекала вода из канализации, что позволило Софии не умереть от жажды. Чем она питалась, еще предстояло выяснить следствию, но все немногочисленные возможности выглядели тошнотворно. Франческа договорилась, чтобы ее перевели в хорошую частную клинику, заплатив за лечение из собственного кармана.

Амале сделали операцию на ключице и заменили имплантом кость, разрушенную переломом и инфекцией. Было ясно, что она никогда уже не сможет играть в теннис и у нее останется неприятный шрам, но в остальном серьезных проблем со здоровьем девушка избежала. Она ничего не помнила о последнем дне заключения и изумлялась интересу своей тети, с которой никогда особо не общалась, но которая теперь навещала ее каждый день. В больнице Сандей с руганью накинулась на Франческу, обвиняя ее, что та утаивала информацию о ее дочери и подвергала опасности ее жизнь.

– И ты связалась с этим наемником! – вопила она. – С этим израильским солдатом, убийцей!

«Нападок невестки не выдержала бы ни одна святая», – подумала Франческа.

Микеле Дзеннаро вызволили из холодильной камеры в критическом состоянии из-за сотен осиных укусов, но он не умер. На предварительном допросе он отказался отвечать на вопросы и потребовал внести в протокол, что, по его мнению, магистрат, полиция и вся семья Кавальканте состоят в великом заговоре с целью скрыть существование хищников. Металли назначил психиатрическое освидетельствование, надеясь, что Дзеннаро признают вменяемым, чтобы приговорить его к пожизненному заключению. Он воочию видел несчастную Софию Вулло и не сомневался, что она до конца жизни будет являться ему в кошмарах.

Джерри поместили в гражданскую больницу, где он оправился от ранений под полицейской стражей.

Через два дня Франческа посетила Джерри в тюремном лазарете. Они разговаривали за ширмой, которая предназначалась для того, чтобы в некотором роде защищать конфиденциальность беседы между адвокатом и клиентом. Его туловище и шея были забинтованы, и он выглядел немного бледным и похудевшим, но в остальном таким же расслабленным, как обычно.

– Как ты?

– Хорошо, спасибо. Здесь недурно кормят. – Джерри поднял книгу, которую читал, оказавшуюся учебником по геологии. – А когда читаешь, тебе везде хорошо.

– Хочешь стать еще и знатоком камней?

– Учитывая, что я не смог отличить жадеит от пластика… Мне принес его Ренато.

– Знаю, он поделился со мной, что ты рассказал ему о… Чезаре.

– Я проиграл пари, а я плачу по своим долгам. Он прослезился.

– А ты?

– Я притворился, что тронут, чтобы его не расстраивать. Мне он нравится.

– Ты знал его в детстве?

– Видел на маминых похоронах. Как поживает стая?

Франческа отвезла собак все в ту же ветеринарную клинику. Медсестра с радостью взяла их на попечение.

– Хорошо. Скучаешь по ним?

– Они помогают мне понять себя. Почему ты не заявила на меня в полицию за убийства?

– Осторожно, здесь могут быть микрофоны… Это незаконно, но…

– Их нет.

– Ты уверен?

Джерри поднял бровь.

– Ладно. – Франческа села в изножье койки. – Я думала об этом. Знаю, ты спас мою племянницу, но я считаю хладнокровные убийства непростительными. Однако я знаю и то, кого ты убил. И ты не виноват, что родился психопатом, ведь твой отец был отнюдь не святым.

– А моя мать задавила его грузовиком.

– В общем, я оставляю все на твоей совести. В том числе Феррари.

– Феррари?

– Вчера он скоропостижно скончался от инсульта. Я знаю, что его тоже убил ты, хотя и не понимаю, каким образом. Ты что-то нахимичил с его лекарствами?

– Хорошая версия.

Франческа поняла, что настаивать на ответе бесполезно, да и по большому счету ее это не особенно волновало.

– Не жалеешь, что оставил в живых Дзеннаро?

– Нет. Я знаю разницу между душевнобольными и извращенцами. И потом, мне любопытно, что из него вытащат психиатры.

– Человек, превратившийся в убийцу, за которым охотится. Интересный феномен.

– И предостережение всем, кто хочет проникнуть в разум убийц. Там не самое приятное место.

– Ты уже говорил мне это… о самом себе.

Джерри не возразил, продолжая улыбаться.

Франческа сняла с блузки пушинку.

– Послушай… Израиль потребовал твоей экстрадиции из-за истории с поддельными документами. Поскольку тебя так или иначе собирались депортировать, суд не станет возражать. Но если ты объявишь, кто ты на самом деле, они не смогут этого сделать. Ты ведь так и не отказался от итальянского гражданства, и мы можем это использовать.

– Нет, меня все устраивает.

– Точно?

– Да. Я уже сказал, кто я.

– Джерри.

– Джерри. Скоро я уеду, но, если что-то понадобится, звони. У тебя есть моя визитка.

Франческа, в свою очередь, улыбнулась, чувствуя необъяснимый прилив нежности к этому убийце – одно из многих противоречий.

– Не обижайся, Джерри, но я надеюсь, что больше никогда тебя не увижу.

79

Франческа не могла знать, что этот ее визит станет последним, иначе, возможно, сказала бы ему что-то большее или даже совершенно иное. В тот же вечер она впервые после возвращения в Италию пригласила к ужину гостей – Металли и Самуэле с Альфредо, который на этот раз явился без формы. Франческа познакомилась с ним во время ареста Дзеннаро, потому что Альфредо руководил действиями полиции и обыском бывшего мебельного рынка. Будучи единственной, кто не понес ни пулевых, ни каких-либо еще ранений, она была вынуждена оставаться там до глубокой ночи и тысячу раз объяснять, что произошло, умалчивая обо всем, что случилось до последнего дня.

Между ней и Альфредо чувствовалась легкая натянутость: Франческе было неловко, потому что она знала, что это Альфредо доложил о ней Металли, а ему – потому что Франческа была начальницей его парня. Ужин принес примирение с магистратом, и Франческа даже открыла несколько коробок с посудой и столовыми приборами, которые оставались запечатанными с ее прибытия в Италию.

Примерно в то время, когда они перешли к кофе, агенты тюремной полиции перевезли Джерри из лазарета в аэропорт Пратика-ди-Маре, откуда американский военный самолет без опознавательных знаков доставил его в Тель-Авив. Здесь Джерри приняли под конвой полицейские в штатском, погрузили в автомобиль с затемненными окнами и отвезли в Институт Г. Фойерштейна, где их сменил военный отряд. Джерри снова обыскали и конвоировали в палату, похожую на маленькую квартирку с решетками на окнах и постоянно включенными камерами даже в туалете.

Стоило Джерри войти, как на него напала мохнатая стая, прибывшая за несколько часов до него, и три собаки средних размеров, не покидавшие тюрьмы. Не в силах пошевелитьcя, Джерри опустился на большой полусдутый пуф, пока собаки прыгали от радости.

Несмотря на постоянную смену конвойных, с самого отбытия из Италии от Джерри не отходил один и тот же пожилой чиновник. За все это время они не обменялись ни словом, но, оставшись наедине, сочли момент подходящим.

– Как прошел отпуск? – спросил чиновник.

– Напряженно и интересно, – ответил Джерри, отплевываясь от шерсти. – Как твоя жена?

– Восстанавливается после операции. Спасибо, что спросил.

Джерри одарил его улыбкой Чарльза Мэнсона[329]:

– Скучал по мне?

– Только не я. Отдохни как следует, потому что через несколько дней ты вернешься в строй. У нас есть проблема, которую ты можешь решить.

– А если я откажусь?

– О следующем отпуске можешь забыть. – Чиновник вышел и запер дверь камеры. – До скорого.

Джерри вздохнул и позволил собакам погрести его под собой.