Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 311 страниц)

Светильники работали от литий-ионного аккумулятора размером с чемодан, который заряжался от солнечной панели, скрытой среди деревьев и замаскированной зеленой сеткой. Здесь находилось его маленькое царство, автономное и невидимое, – царство, о котором не знал никто, кроме него, спрятанное в складках мира.

Вопреки подозрениям Амалы видеокамеры в этой тюрьме отсутствовали – энергопотребление было бы слишком высоким. Поэтому Орест и проделал всюду отверстия. Замаскированные буквами и лицами моделей на плакатах, развешанных на стенах, отверстия окружали все пространство, где была заключена Амала, и с другой стороны выходили в ящики, похожие на первые фотоаппараты, с черным полотном, не пропускающим свет, когда Орест их открывал. Он поднял одно из них, чтобы заглянуть внутрь: Амала сидела на матрасе, массируя лопатку.

Орест надеялся, что осложнений не возникнет, однако, хотя он использовал лучшую хирургическую сталь и титановые винты, рана воспалилась. Оставалось недолго, иначе он провел бы еще одну операцию, но сейчас это было бессмысленно. Девушка будет достаточно здорова для его целей.

Орест опустил шторку. Как и всегда, когда приходилось покидать убежище, он боялся, что в его отсутствие что-то случится. Но новость по радио ударила его, подобно электрическому разряду. Он оставлял приемник на низкой громкости на всю ночь, и шепот радио проникал в его сны, только если передавали нечто способное его заинтересовать. На этот раз так и случилось. Он должен выйти. Должен увидеть все своими глазами.

Орест надел куртку, вышел и сел в свой «эйпкар-150»[305], спрятанный среди деревьев. Ездить на нем по шоссе было нельзя, но этот скутер обладал надежностью и сливался с тысячами других местных автомобилей всевозможных мощностей и цветов. Других транспортных средств у Ореста не имелось. Если он нуждался в автомобиле для чего-то особенного, то брал его напрокат.

Дорога до старого кладбища заняла час. Перед входом был припаркован патрульный автомобиль, и Орест проехал до ближайшей рощи, где достал из-под сиденья охотничий бинокль, чтобы заглянуть за ворота. Хотя он и не разглядел точное место, где оставил фургон, было ясно: пожар, опаливший ограду, начался именно оттуда. Трава и кустарник обуглились, пара статуй покрылись копотью. «Полиция не сжигает улики», – подумал Орест. Это послание для него.

Оно значило: Берегись, я иду.

Оно значило: Так сгоришь и ты.

Реальность взорвалась, небеса превратились в экран, на который проецировалась жизнь Ореста, одно мучительное мгновение за другим. С высоты посыпались осы, и Орест с воплем провалился в свой личный ад.

34

Брату Джады принадлежало сельскохозяйственное предприятие неподалеку от Конки, в долине Вал-Серина. Франческа и Джерри отправились туда на «вольво», поскольку Франческа не испытывала ни малейшего желания возить в своей «тесле» стаю собак. Перед тем как они загрузились в машину, Самуэле незаметно сфотографировал Джерри и одного из его псов, на чьем единственном ухе красовалось странное клеймо. Оно могло оказаться как кличкой, так и идентификационным номером, но походило на иврит, и Самуэле понятия не имел, что оно означает. Однако он знал, у кого навести справки.

Джерри вручил Франческе мягкую сумку с металлизированной подкладкой, похожую на чехол для компьютера.

– Положите сюда свой мобильник и другие электронные устройства. Сумка изолирует радиоволны.

Франческа повиновалась.

– Вам не кажется, что это чересчур?

– Я пока не знаю, кто ваш монстр, но предпочитаю не оставлять следов, которые сможет перехватить специалист.

– Он не мой монстр.

– Это чтобы отличить его от других… Вы, итальянцы, даете серийным убийцам очень банальные прозвища: Флорентийский монстр, Монстр из Фолиньо[306], Речной монстр… – Они сели в машину, и Джерри, мягко тронув ее с места, продолжил движение на крейсерской скорости. – Дорогу знаете?

– Без помощи «Гугла» – нет.

– У меня есть карта, но вам придется побыть штурманом. – Он протянул ей еще запечатанную карту.

– Неужели вы не выучили ее наизусть? – с иронией спросила Франческа.

– Не хотел засорять память.

Франческа повозилась с целлофановой пленкой.

– Монстра прозвали Окунем, или, на кремонском диалекте, Букалоном. Это зубастая рыба с большой пастью, – пояснила она.

– Вероятно, форелевый окунь.

– А, так вы еще и ихтиолог?

– Просто немного изучал водных обитателей. Что ж, будем называть его Окунем. Что скажете брату Джады?

– Пока не решила. Что-нибудь посоветуете?

Джерри откинул челку.

– Надавите на эмоции. Мол, вы чувствуете близость к людям, чей родственник пропал без вести. Скажите что-нибудь вроде: «Нет ничего ужаснее, чем пребывать в неизвестности о судьбе наших близких».

Франческа покосилась на него с отвращением:

– Можете мне поверить, это действительно ужасно.

– Значит, это сработает. Куда мне ехать?

Франческа развернула карту и принялась неуверенно подсказывать направление, пока они не оказались среди лесов и возделанных полей, где уже пробивались зеленые ростки кукурузы. Джерри вел машину очень спокойно, не превышая скорости и останавливаясь на желтых светофорах. Несколько раз он сворачивал не туда и возвращался обратно. Хотя Франческа этого и не замечала, из Кремоны за ними, сменяя друг друга, следовали мотоцикл и два автомобиля, и Джерри хотел убедиться, что они доберутся до места назначения вместе с ним.

Повернув к въезду на предприятие Вольтолини, он увидел в зеркало заднего вида, как преследователи проехали мимо по главной дороге. Они проверят обе стороны дороги, чтобы быть уверенными, что не потеряют Франческу со спутником, когда те будут возвращаться. Разумеется, при условии, что Джерри им это позволит, а это не входило в его намерения.

Когда они вылезли из машины, им навстречу вышел Паоло Вольтолини. Брат Джады разменял пятый десяток; этот лысый мужчина, обладавший мускулистым телосложением и выдубленной солнцем кожей, напоминал ковбоя. Когда они шли к офисам по лабиринту бетонных складов и стальных силосных башен, он указал на окрестные поля.

– Это не та кукуруза, которая растет у вас, – с сильным северным акцентом сообщил он. – Она называется «крестоносец». В семнадцатом веке мы были первыми в долине, кто начал ее выращивать, а затем она выродилась. Мы проделали огромную работу, чтобы восстановить сорт.

В его голосе звучала гордость. Всюду висели сухие початки, и Паоло взял один из них. Зерновки были более янтарными и заостренными, чем у классической кукурузы.

– Теперь это превосходный продукт… Вы любите поленту, госпожа адвокат? – осведомился он.

– Да, время от времени… – ответила Франческа.

– В таком случае я подарю вам мешок муки. Напомните потом. И вам тоже, синьор… – Он вопросительно взглянул на Джерри.

– Джерри. Благодарю. Полента – мое любимое итальянское блюдо.

– Потому что вы араб, верно? Я понял по акценту.

– Салам алейкум.

Офис представлял собой квадратный сборный дом, охраняемый цепными овчарками, которые зашлись неистовым лаем, когда Франческа и двое мужчин проходили мимо со стаей. Собаки Джерри держались вокруг него, и ни одна из них даже ухом не повела в сторону цепной охраны.

– Вы хорошо их выдрессировали, – заметил Вольтолини. – Хотя, судя по их шрамам, они учились на собственном горьком опыте.

– Эти раны нанесли им не собаки, – произнес Джерри.

Он наклонился к истекающей слюной маремма-абруццкой овчарке, рвущейся с цепи.

– Осторожно, укусит! – встревоженно предостерег Паоло.

Франческа уже видела своего спутника с растерзанным лицом, но овчарка тут же перестала рычать, и Джерри погладил ее по голове, заставив радостно завилять обрубком хвоста.

– Я оставлю вас двоих поговорить, ладно? Если синьор Вольтолини не возражает, я устрою себе небольшой обзорный тур.

– Конечно, пожалуйста, – ответил Паоло, который немного огорчился, увидев, что его чемпиона так легко приручить. И обратился к Франческе: – Ваш друг – своеобразный человек.

– Никогда не замечала… – отозвалась она.

Вольтолини провел ее в свой кабинет, обставленный старой фермерской мебелью. На стенах висели фотографии кукурузных полей, портрет папы Иоанна, старинное ярмо и маленький алтарь с фотографией Джады и электрической свечой. Девушка так походила на Амалу, что у Франчески сжалось сердце. Вольтолини объяснил, что Джаду удочерили в двухлетнем возрасте, но она так и не смогла вписаться в окружение из-за цвета своей кожи. Когда она пропала, злые языки даже утверждали, будто она сбежала с каким-нибудь марокканцем.

– Мы, ее семья, не сомневались, что с ней что-то случилось, но она была совершеннолетней, и карабинеры ограничились рассылкой ориентировки.

– И как вы поступили?

– Сели в машину и поехали в Кремону, затем на вокзал… Наматывали круги по окрестностям, пока через несколько дней после наводнения не обнаружилось ее тело. – Вольтолини повертел в пальцах ручку с эмблемой агросеменной компании. – Послушайте, по правде говоря, когда мне позвонили из вашей конторы, я ничего не знал, но потом поискал ваше имя в Интернете и прочел о вашей племяннице. Я хотел сказать вам, что мне очень жаль.

– Спасибо.

– Но мне хотелось бы знать, какое отношение это имеет к моей сестре.

Франческа вспомнила слова Джерри.

– Я общалась с людьми, пережившими опыт, подобный моему. Чтобы… не знаю… как-то уложить все это в голове. Мы до сих пор не получили об Амале никаких вестей, а ведь нет ничего хуже ожидания, – слегка стыдясь, ответила она.

– В нашем случае ожидание длилось десять дней, которые показались нам вечностью. И к сожалению, закончилось оно плохо. – Он улыбнулся. – Но я уверен, что вам и вашей семье повезет больше.

– Надеюсь, что так и произойдет. Еще раз спасибо.

– Не благодарите. Можете спрашивать о чем пожелаете. Я к вашим услугам.

Пока Франческа слушала откровения Вольтолини, Джерри, принюхиваясь, пересек просторный двор. Сквозь пыльный душок зерна пробивался аромат дикорастущего тимьяна и едва уловимые запахи хвои и стоячей воды, доносившиеся с гор, чьи склоны виднелись за плоскими крышами. Его поразило, как сильно меняется итальянский пейзаж всего за несколько километров. Он этого не помнил.

Он притворился, что его заинтересовала погрузка и разгрузка мешков на конвейере, а затем приблизился к одной из стальных силосных башен на краю участка. Миновав двоих работников, заменяющих дырявую сетку ограждения, он ловко поднырнул под предохранительные обручи внешней лестницы силоса. Мем попытался удержать его, вцепившись в его штанину, но Джерри быстро высвободился и взобрался по перекладинам. Силос, разогретый солнцем, отражающимся от оцинкованной стальной стены, составлял в высоту около десяти метров. Лестница проходила по скатной крыше и достигала горизонтальной воронки, соединенной с трубами, по которым кукуруза ссыпалась в погрузочный бункер. Джерри подошел к ней и высунулся, чтобы окинуть взглядом дорогу, которая просматривалась оттуда целиком. Преследовавший их мотоцикл был припаркован на травянистой обочине одного из перекрестков. Водитель стоял рядом со шлемом в руке.

Спустившись на землю, Джерри очутился лицом к лицу с двумя работниками, дожидавшимися его рядом со стаей. Старший иронически захлопал в ладоши:

– Ну молодец. У кого были бы проблемы, если бы ты сломал шею, а?

– Я друг Паоло Вольтолини. Он дал мне разрешение. У вас есть скотч?

Скотч нашелся. Джерри велел собакам оставаться на месте, затем двинулся в сторону офисов, повернул к противоположному краю участка и с помощью груды мешков и ветки дерева перелез через ограду.

Поля были только что политы, и Джерри не рискнул идти через них. Обойдя предприятие по периметру, он вышел на тропинку, утрамбованную тракторами. Донимаемый оводами и весь покрытый землей и грязью, он поднялся на высоту дороги.

Остановившись на обочине, он обмотал руки скотчем, затем под прикрытием кустов ежевики и сплошного потока грузовиков над головой приблизился к мотоциклисту. Джерри никогда раньше не видел этого человека, но мотоциклист мог бы сойти за родственника того наемника, которого он нейтрализовал на кладбище: тот же возраст – около тридцати, – мощные плечи и коротко остриженная борода. Дождавшись подходящего интервала между проезжающими грузовиками, Джерри выпрыгнул из своего укрытия. Мотоциклист увидел его, но Джерри обрушил на него регбийный удар плечом, прежде чем тот успел среагировать. Мужчина был крупнее Джерри, но потерял равновесие и, сцепившись с ним, навзничь упал в кювет.

При падении Джерри выхватил его шлем. Он подмял мужчину под себя и бил шлемом в лицо, пока тот не перестал брыкаться, а затем перевернул на бок, чтобы он не задохнулся, и быстро обыскал. При нем не оказалось ни оружия, ни даже удостоверения «Цапли», поэтому Джерри ограничился тем, что забрал его водительские права.

– У меня собирается целая коллекция ваших документов, – заметил он.

– Ублюдок, я заявлю на тебя в полицию за нападение, – проговорил мотоциклист, сплюнув кровь.

– Твоему шефу это не понравится.

Наемник продолжал отплевываться грязью и кровью.

– Я не знаю, о чем, черт возьми, ты говоришь.

– Ничего. Ты оперативник низкого уровня и не знаешь ни хрена по определению. – Джерри поудобнее устроился на его спине. – Передай это сообщение тому, кто выше тебя по рангу: я хочу встретиться с вашим клиентом. Может быть, мы придем к соглашению о ненападении, может быть, и нет, но попытаться стоит. А пока советую тебе сменить работу.

– Ты не с тем связался, урод.

Джерри ударил его кулаком по затылку:

– Я знаю, как тебя зовут. Если еще раз сядешь мне на хвост, я отрублю тебе обе руки, и тебе придется держаться за руль зубами. – Он сунул ему в карман визитку. – Звонок примет автоответчик, и ваш клиент сможет назначить мне встречу, где и когда захочет. Но ты больше не попадайся мне.

Он отпустил мотоциклиста, и тот, наполовину ослепленный кровью, поднялся на колени:

– Скотина. Клянусь, ты мне еще заплатишь.

– А ты упрямый.

Джерри, подтолкнув мотоцикл ботинком, опрокинул его в кювет на ноги мотоциклисту. Мужчина потерял сознание, услышав треск своих ломающихся костей.

35

После того как Амала забрала записку, ей наконец удалось уснуть. Однако ночью у нее подскочила температура, и она проснулась настолько мокрой, что повязка отклеилась от раны. Марля воняла и была испачкана гноем. Пока она спала, Орест оставил ей молоко и печенье на обычном картонном подносе, и Амала заставила себя поесть. Плохо, что она не заметила его прихода: нужно оставаться начеку, даже если она чувствует себя так, будто ее побили палками.

Не беги.

Определенно, это было не то послание, которое она ожидала найти. Сначала крик, потом угроза. Да еще эта вонь…

Потайная дверь скрипнула, и через несколько секунд появился Орест. Он казался возбужденным или воодушевленным, хотя Амала не могла угадать выражение его лица, скрытого неизменной маской. От него воняло потом.

– Как ты? – рассеянно спросил он. – Поспала? Поела?

– Да. Но спина не заживает.

– Наберись терпения. Хочешь, я посмотрю?

Его голос звучал гораздо мягче, чем обычно, как будто он был чем-то доволен.

– Нет-нет. Спасибо.

Вопреки ее ожиданиям Орест не стал настаивать, а прислонился к одному из бетонных столбов, уставившись в пустоту.

Амала улыбнулась, подавляя гнев:

– Прости, если я вчера тебя разозлила.

– Все еще пытаешься втереться ко мне в друзья? – Орест снова заговорил своим привычным тоном.

– Нет. Я поняла, что мы никогда не подружимся, верно?

– Верно.

– Для тебя я всего лишь средство для чего-то еще.

– Верно.

– Значит, ты не сердишься, не ненавидишь меня и все такое.

– Снова верно. Три из трех.

– Раз ты потом меня отпустишь, мне незачем пытаться сбежать, рискуя тебя разозлить.

– И?

– Тогда, я думаю, ты мог бы отцепить трос. Клянусь, я не сбегу.

Орест улыбнулся под грязной маской:

– А ты настоящая хитрюга. Хотел бы я тебе верить. Как насчет курятины на ужин? С гарниром из картошки. Жареной, но не во фритюре. Ты еще не до конца поправилась.

К горлу Амалы подкатил комок отчаяния.

– Но почему именно я? Ты ведь не случайно меня выбрал?

– Да. Ты идеальная приманка.

36

Франческа нашла Джерри на краю рампы склада, с шишкой на лбу и в грязной одежде. Как всегда, его окружали собаки.

– Вы извалялись в поле? – спросила она.

– Всего лишь прогулялся.

В багажнике у Джерри хранилась сменная одежда, практически неотличимая от той, в которой он ходил раньше: вылинявшие джинсы, потрепанная футболка. У него было прекрасное телосложение, кожу отмечали несколько шрамов.

– Ни одной татуировки вашей огневой группы? – поинтересовалась Франческа.

– Татуировки – особая примета, что при моей работе крайне нежелательно. Что рассказал Вольтолини?

– О Марии Локателли – почти ничего. Вольтолини был с ней знаком. По его словам, она была правильной девочкой, не слишком смышленой и очень религиозной. Я не спрашивала его напрямую, но он никогда не связывал смерть Марии с исчезновением своей сестры. Однако расследование гибели Джады фактически и не начиналось. Следователи решили, что с ней произошел несчастный случай во время наводнения, и посчитали излишним выяснять, где она находилась перед смертью. Из нового я узнала от него лишь то, что в день исчезновения Джаду видели перед входом на факультет агрономии. Она выглядела нервной, а на обратный поезд до Бергамо так и не села.

– У нее был парень?

– По словам ее брата, нет. В последний раз она встречалась с мальчиком еще в школе.

Джерри бросил грязную одежду в багажник.

– Вы взяли у него номер этого типа?

– Естественно.

– Вы великолепная помощница.

– Я никогда не могу понять, говорите ли вы всерьез.

Джорджо Печис назначил им встречу через час, потому что работал в муниципалитете и должен был закончить смену. Он ждал под часами на площади с видом на реку. Это был пятидесятилетний мужчина среднего роста в бежевом костюме.

– Вот он, наш человек, – сказал Джерри. – Только он не наш.

– Вы так полагаете из-за телосложения?

– Это по всему видно. Он и мухи не обидит.

Джерри прорвал оборону этого человека, как папиросную бумагу, приняв личность журналиста израильского телеканала. Через минуту они уже стали закадычными друзьями, а через пять едва ли не братались кровью. Они даже поспорили за честь оплатить спритц, и догадаться, что Джерри ломает комедию, было невозможно.

Они втроем отправились поговорить в бар со столиками, расставленными на обрыве над рекой.

– Мы были вместе два года, с девятого по одиннадцатый класс, – рассказал Джорджо, когда официант поставил перед ними коктейли и мисочку чипсов. – Не говорите моей жене, но Джада была моей самой красивой девушкой. И я был у нее первым.

– В чем же состоял секрет твоей неотразимости? – с заговорщицкой улыбкой спросил Джерри.

– В отсутствии конкуренции. – рассмеялся Джорджо; Джерри сделал то же самое, и Франческа вздрогнула. – Парни, может, и не прочь были к ней подкатить, но стеснялись показываться с ней на люди. Потому что она была черной. А для меня это не имело значения.

– Почему же вы тогда расстались?

– Она узнала, что я завел другую. В общем, мы же были детьми – такое случается. Но, Джерри, разве мы не должны вести запись?

– Я должен приехать с камерами, но сперва мне нужно решить, как выстроить интервью. Это всего лишь предварительная встреча. Верно, Франческа?

– Верно, – поспешно подтвердила она. – Вы с ней продолжали общаться?

– Нет, но несколько раз случайно сталкивались на улице и болтали. Мы остались если не друзьями, то в хороших отношениях.

– Она с кем-то встречалась? – спросила Франческа.

– Не знаю, чем она занималась в Кремоне, но я ни с кем ее не видел. Джада всегда была довольно замкнутой, с головой уходила в книжки и комиксы. В детстве она дружила с девочкой по имени Мария. Потом надолго увлеклась скаутингом и состояла в скаутах до самой смерти.

– Мне говорили, что перед смертью она на несколько дней исчезла. С кем она могла их провести?

– Это настоящая загадка, потому что никто из ее знакомых не знает, куда она тогда уехала. Лично я думаю, что Джада собиралась сбежать из дома. Она была здесь единственной черной, знаешь, как это тяжело? Это и сейчас так, но представь, каково было тридцать лет назад.

– А эта Мария, о которой ты упомянул… У тебя есть ее адрес? – осведомился Джерри со своим обычным беззастенчивым выражением лица.

– К сожалению, она умерла. Ее убил маньяк, которого так и не поймали.

– Серьезно?

– Пойдемте, я покажу вам, где это случилось, отсюда недалеко. Может, вы и там захотите поснимать.

Они последовали за ним в верхнюю часть деревни, где бетонная эстакада пересекала ручей, который протекал в узком каменистом ущелье, покрытом растительностью, десятью метрами ниже. Отдельные заводи были затянуты ряской.

– Марию нашли в одной из этих заводей, – сказал Джорджо, указывая пальцем. – Дно здесь илистое и похоже на зыбучий песок; возможно, тот, кто сбросил ее туда, надеялся, что тело затонет. Раньше тут был старый мост с низкими перилами, и сбросить с него человека ничего не стоило.

– Значит, убийцу так и не нашли? – спросил Джерри.

– Говорили, что ее убил отец, но это чушь. Никто из нас, ребят, в это не верил. Но в мои времена взрослые ничего не понимали.

– А что думали вы, ребята? – спросила Франческа.

– У каждого была своя теория, в том числе о монстрах и серийных убийцах. О том, что происходит в Конке, ходило много слухов, почти все ложные, но, когда мы выезжали из деревни, кто-нибудь всегда издевался над нами и обзывал маньяками. – Джорджо указал за другую часть моста. – Мария и ее отец жили вон в том доме. Рядом находилась ферма моих родителей, которые в те времена были еще живы. Наводнение снесло все, и им пришлось отстраиваться заново.

– А что сталось с отцом Марии?

– Считается, что он пропал без вести при наводнении. Но, как по мне, его тоже убили.

– Почему вы так думаете? – спросила Франческа.

– Потому что все его ненавидели. После того как пропала Джада, толпа местных заявилась к нему домой в полном убеждении, что это тоже его рук дело. К счастью, прежде чем его успели линчевать, вмешалась какая-то женщина из полиции.

Алеф завыла. Франческа обернулась на Джерри и увидела, что тот впился в Джорджо прожигающим взглядом.

– Что за женщина? – спросил Джерри.

– Не знаю. Меня там не было. Но все говорили, что она была южанкой. А самое странное, что после этого ее тоже никто не видел.

37

Как только Джорджо исчерпал свою полезность, Джерри самоустранился из беседы с той же скоростью, с какой набился ему в друзья.

Франческа обнаружила, что он изучает пластиковый стенд, висящий у входа в церковь.

– Следующая остановка, – сказал он, указывая на одно из объявлений.

Скауты Конки собирались в семь часов вечера каждые два дня, и сегодня намечалось очередное собрание.

Франческа увидела, как Джерри снова преобразился, и ее, как и прежде, заворожила его непринужденность. Из израильского журналиста он перевоплотился в автора подкаста, посвященного католическому меньшинству Иерусалима. Ошеломленный его пылким рассказом сначала о Риме, а затем о латинском патриархате, дон Филиппо – тучный, поминутно краснеющий сорокалетний священник – поручил свору псов заботам дюжины подростков и ответил на вопросы Джерри о повзрослевших скаутах, которые продолжали посещать приход. Узнав, что Джерри собирается снимать для подкаста сюжет о трагически погибшей примерной девочке из Конки, имевшей дальнюю родню в Израиле, он согласился созвать их на срочную встречу. Помимо прочего, он был страстным любителем детективов.

Вместе со священником и пятью бывшими скаутами они устроились за уличными столиками табачной лавки поблизости от церкви. Франческа смущенно наблюдала, как Джерри задает вопросы о вещах, которые уже знает, и притворяется, будто делает записи в блокноте.

– Неужели, когда синьорина Джада пропала, вам не пришло в голову, что кто-то мог ей навредить? Возможно, даже один из вас? – спросил он, когда они достаточно разогрелись.

Все покачали головой.

– Во-первых, никто из нас на такое не способен, а во-вторых, мы все были дома с родителями, – ответил Этторе, усатый пятидесятилетний учитель начальных классов. – Мы столько об этом говорили, что точно уверены.

– У вас нет предположений, где она была до того, как упала в реку? Может, с кем-то из одноклассников?

Владелец магазина хозтоваров Анджело, бывший лидер скаутов, покачал головой:

– Никто из тех, с кем мы говорили, ничего об этом не знал. Парня у нее не было, и она никогда не уезжала из дома. Поэтому мы все были уверены, что кто-то причинил ей зло.

– Локателли.

– Нет. Не он, а кто-то посторонний.

– Значит, ее ни с кем не видели и в ту ночь, когда она пропала, не случилось ничего странного?

Все пятеро обменялись взглядами. Слово взяла Нина, единственная присутствующая женщина. Она была владелицей табачной лавки, где они сидели.

– Мы не знаем, сделала ли это Джада, но примерно в то же время кто-то проник в штаб и украл все летные и охотничьи тетради за восемьдесят шестой год. Если мне не изменяет память, сначала исчезла тетрадь Джады, а потом и остальные.

Франческа и Джерри переглянулись: это был год смерти Марии.

38

Когда пришла пора прощаться, Джерри снова ускользнул, предоставив Франческе благодарить всех за помощь. Последним ушел Анджело, пятидесятилетний лысеющий толстяк.

– Вижу, вы тоже заметили совпадение, – сказал он напоследок.

– Какое?

– Восемьдесят шестой год. Мы все думаем одинаково, хотя остальным и не хватает смелости сказать это вслух. Сначала Мария, потом Джада. Мы уверены, что их убил один и тот же человек.

– Но зачем ему было красть тетради?

– Чтобы оставить свою «подпись». Кто знает, как он развлекался за нашей спиной.

На смотровой площадке на фоне заката Джерри заканчивал телефонный разговор на иврите; там его и нашла Франческа. Попрощавшись с неким Иммануилом, он вернул мобильник прохожему и подбежал к ней, ведя за собой стаю.

– Срочный звонок? – спросила Франческа.

– Я отдал на экспертизу фильтр фургона, в котором похитили Амалу, и мне сообщили результаты…

– Простите, фильтр фургона?

– Да, я вытащил его, перед тем как сжечь фургон. И правильно сделал, – по крайней мере, он не сгорел вместе со всем остальным.

– Когда же вы собирались мне об этом сообщить?

– Я говорю вам сейчас.

– Если вы хотите, чтобы мы и дальше ладили, прошу вас делиться со мной всей информацией, которая касается похищения моей племянницы. Кому вы отдали фильтр?

– В лабораторию моих знакомых. Во время военной службы я завел некоторые контакты, а теми, которых мне не хватало, обзавелся перед отъездом в Италию.

– Вы точно не из «Моссада»?

– Не обязательно служить в «Моссаде», чтобы иметь связи. Знаете, что такое Asphodelus albus?

– Белый асфоделус… Кажется, какое-то растение.

– Верно. В фильтре нашли следы Asphodelus albus, произрастающего только в Южных Альпах. Иначе говоря, в здешних краях. Кроме того, в фильтре обнаружили Veratrum nigrum[307], болотное растение, итальянское название которого я забыл, и кукурузу так называемого древнего сорта, который они не смогли идентифицировать, но мы можем себе представить.

– Зубовидная… – Франческа побледнела, когда поняла, что это значит. – Постойте, постойте… Он мог просто угнать фургон где-то поблизости…

– Вы можете выяснить это через своих знакомых, и я прошу вас сделать это.

– По-вашему, Амала находится в этих краях? – спросила Франческа. От волнения у нее перехватило дыхание.

– «Эти края» охватывают территорию площадью тридцать пять квадратных километров, на которой проживают сто тысяч человек.

– Полицейские могли бы обыскать местность.

– Они не могут изолировать всю долину. Вдобавок, даже если им хватит сотрудников и ваша племянница действительно окажется здесь, монстр может убить ее, прежде чем его схватят.

– Когда я думаю, что она совсем рядом…

– Франческа, мы должны действовать наверняка. Это единственный путь. Вернемся к фильтру: в нем обнаружены также фрагменты ос, все тех же шершней-мандаринов, которых я уже находил ранее. Это единственное, чего не должно быть в здешних краях. В итальянском климате они не выживают подолгу, но развелись в убежище монстра. Хотел бы я знать, почему он их не истребил…

– Потому что он псих! – Франческа изо всех сил старалась сохранять спокойствие. – Возможно, он не только имеет поблизости убежище, но и живет. Если он убил Марию, когда был подростком, то, возможно, даже родился здесь.

– Нет. Когда мы сюда приехали, я надеялся, что он из местных, но теперь понял, что это не так.

– На каких основаниях?

– Никто из тех, с кем мы говорили, не упоминал ни о каком странном или чудаковатом пареньке. В деревнях все суют нос в чужие дела и навешивают друг на друга ярлыки. Хорошие, плохие, чокнутые…

– Вы говорите по собственному опыту?

Джерри странно посмотрел на нее, и Франческа спросила себя, уж не попало ли ее предположение в цель. Возможно, его и самого когда-то считали деревенским сумасшедшим.

– Мы мало что знаем об Окуне наверняка, – наконец сказал он, оставив ее вопрос без ответа. – Во-первых, он мужчина. Во-вторых, он страдает от расстройства личности, которое вызывает у него агрессию по отношению к девушкам. Даже если он старался держать себя в руках, в подростковом возрасте у него, без сомнения, случались эпизоды агрессии или неадекватного поведения. Даже у самых приспособленных психопатов уходят годы, чтобы научиться подражать окружающим. Такой человек должен был стать главным подозреваемым в убийстве Марии, однако единственным претендентом на роль злодея оказался Локателли.

Они направились к машине.

– А вдруг девочку убил он? – спросила Франческа. – Может быть, он воспользовался наводнением, чтобы замести следы.

– Когда погибли вторая и третья жертвы Окуня, он находился в тюрьме по обвинению в убийстве дочери. К тому же после его исчезновения полицейские безрезультатно пытались разыскать его в связи с неуплатой налогов.

Франческа остановилась, вынуждая спутника сделать то же самое.

– Мне кажется странным, что вам удалось раздобыть все эти сведения за несколько дней, которые прошли после похищения Амалы.

– Я такого не говорил.

– Как давно вы занимаетесь Окунем?

– Я узнал о его существовании два года назад.

– А почему вы не пытались найти его раньше?

– Я не был уверен, что он еще жив. Единственный способ узнать это наверняка – дождаться, пока он похитит очередную девушку. – Джерри сочувственно улыбнулся. – Мне жаль, что ею оказалась ваша племянница.

39

Все утро Амала листала на матрасе новые старые книги, оставленные ей Орестом. Но не читала, а украдкой отрывала клочки страниц. В одной рассказывалось о безупречном камердинере Дживсе[308], другая – сборник рассказов Герберта Уэллса: это был единственный автор, о котором она слышала, то ли в школе, то ли в соцсетях. Сборник был обернут в картонную защитную обложку, а внутри стояла полустертая печать какой-то организации с символом, похожим на трилистник.