Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 284 (всего у книги 311 страниц)

Глава 43
Лично и конфиденциально

15 лет назад, Большой уикенд

Анастасия приехала в “Палас Вербье” ближе к полудню. Вместо того чтобы присоединиться к радостной суете коллег, она обошла отель снизу доверху в поисках Льва. Она искала его в баре, в холле, у бассейна, она пробежалась по всем этажам, поднявшись до мансардного, где находились комнаты персонала. Туда он привел ее год назад. Там они впервые занялись любовью. Там поклялись друг другу никогда не расставаться. Она стучалась во все двери, но ей никто не открыл. Совсем отчаявшись, она громко звала его по имени, но ответом ей было молчание. Она спустилась в холл, опросила всех сотрудников гостиницы и банка, попадавшихся ей по пути, – Льва никто не видел.

Тогда Анастасия встала у входа в “Палас”, чтобы наблюдать за подъезжавшими машинами. Вдруг в одном из такси она заметила Сола Левовича. Она выбежала ему навстречу.

– Месье Левович! – воскликнула она.

Он обернулся. Он сильно похудел и побледнел с тех пор, как она видела его в последний раз, в конце лета.

– Анастасия?

Сол с негодованием посмотрел на нее. Это она привела его сына в такое состояние. Нет, она ему не нужна. Она стыдится его, сочиняет про них всякую чушь. До нее Лев даже не думал уезжать отсюда. До нее он был доволен жизнью, всегда улыбался, всегда был счастлив. А из‐этой девицы уехал из Вербье и стал банкиром. Она сделала его Другим.

По взгляду Сола Анастасия поняла, что он что‐то знает.

– Месье Левович, мне надо поговорить с вашим сыном.

– Вчера вечером он так убивался из‐за вас.

– Произошло ужасное недоразумение. Мы должны были увидеться, но меня задержали. Это долгая история, но мне просто необходимо его найти. Где он?

– Боюсь, уже поздно, – пожал плечами Сол.

– Месье Левович, это очень важно. Я должна с ним поговорить. Скажите, где он, у меня никого не осталось, кроме него, умоляю вас!

– К сожалению, он уехал. Я не знаю куда. Он мне не докладывает.

Глаза Анастасии наполнились слезами.

– Если увидите его, умоляю, скажите, что мне надо с ним поговорить. Прошлой ночью меня заперла дома моя мать. Объясните ему, что виновата мама. Он ее знает, он все сразу поймет.

•

Вербье, тот же вечер, 22 часа

Новостей от Льва по‐прежнему не было.

Анастасия просидела весь день в своих шикарных апартаментах, оплаченных банком. Она никогда не останавливалась в таких номерах. Когда‐то она проводила ночи в первоклассных горных отелях с молодыми людьми из богатых семейств, за которых Ольга пыталась ее выдать. Но впервые эта роскошь оказалась в ее полном распоряжении. Но ей было не до того. Лев никак не проявлялся, и она совсем отчаялась. Все последние недели она представляла себя с ним вдвоем в этом люксе, в этой постели, в огромной мраморной ванне. Куда он подевался?

В дверь тихо постучали.

– Анастасия? Это Макер.

Она пошла открывать.

– Все хорошо? Я не видел тебя целый день.

– Все нормально.

Он заметил ее красные глаза.

– Ты плакала?

В ответ она разрыдалась. Макер вошел и обнял ее.

– Мне так больно, Макер, – простонала она.

– Тебе больно где? Хочешь, я вызову врача?

– Врач тут не поможет: у меня разбито сердце.

– Я знаю, каково это, у меня тоже разбито сердце. Вчера я так надеялся, что ты придешь в “Золотого льва”.

Они замолчали. Что тут скажешь. Во всяком случае, слов уже было недостаточно. Они сели на край кровати и долго сидели так, пока она не выплакалась, а он молча страдал, чувствуя ее так близко и так далеко от него. Наконец, уже уходя, он бросил ей:

– Анастасия, я не представляю свою жизнь без тебя.

– Макер, я…

– Скажи, что ты меня не любишь, что я тебе безразличен.

– Я тебя люблю, – возразила она, – но не так, как ты хотел бы.

Он поморщился.

– Заклинаю тебя, подумай еще, – взмолился он, не желая смиряться. – Мы могли бы быть так счастливы вместе. Я сделаю тебя счастливой. Я буду оберегать тебя. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Скажи, что еще подумаешь, что еще не все потеряно.

У нее не хватило сил ответить ему.

– Завтра вечером, на балу, – продолжал Макер, – произойдет одно из самых важных событий в моей жизни. Мне необходимо, чтобы ты была там, рядом со мной. По крайней мере как друг.

– Я буду там, – еле слышно пообещала она.

Когда Макер наконец вышел, она села за письменный стол. В одном из ящиков обнаружились листы бумаги и конверты с гербом “Паласа”. Она написала два письма. Одно Льву. Другое Макеру. В сущности, только они и дороги ей в этой жизни.

Два коротких письма, в которых все было сказано.

Два письма, чтобы решить свою судьбу.

Около полуночи она вышла из номера с конвертами в руке и спустилась в лобби. Там было пусто. На другом конце холла виднелся одинокий силуэт – кто‐то напряженно всматривался в ночной мрак через большую вращающуюся дверь. Это был Сол Левович, который так и стоял там, у входа, и напрасно ждал сына. Они поссорились в Мартиньи, и Лев в ярости убежал. Ему надо было с ним поговорить. Все ему рассказать. Но тут кто‐то его окликнул:

– Месье Левович!

Он обернулся: это была Анастасия. Она грустно улыбнулась ему.

– Месье Левович, – сказала она, протягивая ему письмо. – Передадите Льву? Это очень важно. Речь идет о нашем будущем.

– Не премину, – пообещал Сол.

– И еще скажите ему, – добавила Анастасия, – что я собираюсь устроиться горничной в этом отеле. И что я буду ждать его столько, сколько потребуется.

Сол, не совсем понимая, о чем она, кивнул. Он заметил второй конверт в ее руке и прочитал имя адресата: Макер.

– Может, я и это письмо кому‐нибудь передам? – невинно предложил он.

– Это… для одного из клиентов отеля, Макера Эвезнера. Я не знаю, в каком он номере.

– Я кого‐нибудь пошлю к нему. Ну, если вы того пожелаете, разумеется.

– Уже поздно, – возразила Анастасия.

– Это будет сделано завтра рано утром.

– Надо отдать письмо ему лично в руки.

– Не беспокойтесь.

На мгновение она заколебалась. Ей показалось, что с ее стороны будет малодушием передать письмо Макеру с чужим человеком, но она понимала, что если он прочтет его при ней, то снова замучает ее своими мольбами. У нее не осталось сил на его причитания. Она вручила конверт Солу и ушла.

Сол Левович уединился у себя в кабинете, открыл оба письма и прочел их.

Он прочел письмо Анастасии Льву. И был потрясен. Он почувствовал, как его сердце сжалось от тревоги. Потом он прочел ее письмо Макеру и подумал, что надо срочно что‐то предпринять.

Он взял лупу, ножницы, тюбик клея и ловко вырезал первую строку обоих посланий. Затем, тихонько проскользнув в офис администрации, засунул их в цветной копировальный аппарат последней модели. Из аппарата вышли два совершенно новых письма – результат превзошел все ожидания.

Только в лупу можно было разглядеть, что текст, изначально написанный синей шариковой ручкой, был всего лишь копией оригинала.

Когда Сол вернулся на свой наблюдательный пост у входа, к отелю подъехал его сын.

– Лев, – сказал Сол, подойдя к нему в холле, – наконец‐то! Я так волновался.

Лев мрачно посмотрел на него:

– Я тут только для того, чтобы увидеть Анастасию. Мне нужно с ней поговорить.

– Подожди… нам надо кое‐что обсудить.

– Что именно? – сухо спросил Лев. – Может, объяснишь, какую ты затеял игру.

– Я очень болен, Лев.

– Болен? Чем?

– У меня рак. Мне недолго осталось.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что это правда.

Сол видел, что сын злится на него. При мысли, что он бросит его и уедет, ему становилось жутко. Кроме сына, у него никого не было. Он не хотел умирать вдали от родного человека. Не хотел доживать последние месяцы в одиночестве. Это страшнее всего. Всего‐то несколько недель – он о многом не просит. А потом у Льва будет еще вся жизнь впереди, чтобы найти себе другую Анастасию. Женщин полно, а сын у него один.

И Сол полез в карман, решив привести свой план в исполнение. Он чувствовал себя подлецом.

– Мне жаль еще больше тебя расстраивать, – сказал он, – но сегодня вечером я видел Анастасию под руку с другим мужчиной. Она смеялась и выглядела счастливой. Она выглядела влюбленной.

– Я не верю ни единому твоему слову! – растерянно отозвался Лев.

– Некто Макер, – добавил Сол. – Ты же о нем мне рассказывал, верно? Тот, с кем она ужинала вчера в “Золотом льве”, я не ошибаюсь? Я перехватил два письма, которые Анастасия оставила на стойке, – одно тебе, другое как раз этому Макеру.

Сол показал ему два конверта.

– Дай сюда! – потребовал Лев.

– Ну, учитывая, что я видел ее с тем молодым человеком, боюсь, тебя ждут плохие новости, – предупредил Сол.

– Давай! – потребовал Лев, выхватывая послания Анастасии из рук отца.

Он поспешно распечатал их, прочел и упал на стул. Потом в бешенстве скомкал и швырнул об стену. Сол подобрал поддельные письма и сделал вид, что читает их впервые.

Дорогой Макер,

Я люблю только тебя. Давай убежим вместе. Уедем подальше от Женевы.

Меня не волнует твоя великая карьера в банке, меня не волнуют деньги.

Я просто хочу быть с тобой.

Люблю тебя навсегда.

Анастасия

Лев, дорогой мой Лев,

Мне недостало смелости сказать тебе это в лицо, и потому приходится писать: я не хочу быть с тобой. Вот почему я не пришла вчера вечером. Ты должен был сам догадаться. Вопреки тому, что ты думаешь, у нас нет общего будущего. Не сердись. Ты же знаешь, я желаю тебе только добра.

Надеюсь, ты меня простишь.

С любовью,

Анастасия

– Ей нужен богатый мужик, – расстроенно сказал Сол. – А ты бедняк и бедняком останешься. Мне очень жаль, но ты всего-навсего Левович, сын мой.

Льва буквально шатало от боли. Он встал и нетвердым шагом, словно раненый, потащился обратно к выходу.

– Куда ты? – спросил его отец.

– Прогуляться.

– Постой!

– Мне надо побыть одному.

Он спустился с крыльца, Сол следовал за ним по пятам.

– Постой, Лев! – умолял он, опасаясь, как бы тот не наделал глупостей.

Но Лев убежал в ночь. Он шел, утрамбовывая свежий снег, холодный ветер хлестал его по лицу. Он кричал, пока не задохнулся. Он кричал так, как будто потерял все. Он помчался вперед, куда глаза глядят, и вскоре оказался на главной улице Вербье.

Вокруг было темно. Он закурил, сделал еще несколько шагов наугад и наткнулся на бар, который почему‐то еще не закрылся. Через окно он увидел ее. В одиночестве, у стойки. С бьющимся сердцем он вошел внутрь, решив составить ей компанию. Она не сразу заметила его. Он сел рядом с ней, она резко повернулась и улыбнулась ему. Он улыбнулся ей в ответ.

– Добрый вечер, Петра, – сказал он.

– Добрый вечер, Лев, – ответила она.

Он заказал две рюмки водки и выпил первый, глядя в глаза молодой женщине, которая сгорала от желания. Анастасии нужен Макер, так пусть подавится! Он может заполучить любую. Он найдет ей замену в мгновенье ока. Он покажет ей, кто такой Лев Левович. Ему незачем стыдиться своего имени. Он наклонился к Петре и поцеловал ее. Она тут же пылко поцеловала его в ответ. И оторвалась от него, только чтобы прошептать: “Как давно я этого ждала!” Они снова поцеловались.

У них была впереди вся ночь.

Глава 44
Под покровом ночи

Воскресенье, 16 декабря, убийство

Была глубокая ночь. “Палас” спал.

В коридоре шестого этажа внезапно погас свет.

Чья‐то тень осторожно скользнула в темноту, замирая на мгновение перед всеми номерами по очереди, чтобы рассмотреть таблички. Вот он. Номер 622.

Рука в п ерчатке вынула пистолет из кармана пальто и тихонько постучала в дверь. Не громче, чем требовалось, чтобы разбудить спящего.

Внутри послышался шум. Из-под двери брызнул луч света. Обитатель номера 622 встал с постели. Послышались шаги.

Тень положила палец на спусковой крючок. Как только дверь откроется, надо будет сразу выстрелить. И не промазать.

Смерть готовилась нанести удар.

Глава 45
Прощальный привет

15 лет назад, Большой уикенд

Без чего‐то семь, в бальном зале “Паласа”.

Анастасия, в потрясающем темно-синем платье, стояла в толпе сотрудников банка. Она поджидала Льва, даже не зная, пришел ли он в конце концов в отель. Номер ему зарезервировали, но, по словам администратора, ключи он не забрал. Она подумала, что он, возможно, вернулся в Женеву. Вдруг кто‐то схватил ее за руку, и она радостно обернулась, но это оказался Макер.

– Я так счастлив, что ты приехала, – сказал он, истолковав ее присутствие как знак согласия, и лучезарно улыбнулся ей.

– Макер, я… Ты получил мое письмо?

– Твое письмо? Какое письмо?

Она пристально посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, прикидывается он или нет.

– Ты отправила мне открытку? – засмеялся он, радуясь встрече. – Зачем писать, когда мы можем поговорить друг с другом. Знаешь, здесь нет женщины прекраснее тебя, Анастасия.

– Спасибо, – глухо проговорила она.

– Ты обещаешь мне первый танец?

Она просто кивнула в ответ.

– Ладно, нам пора, – сказал Макер, – сейчас все начнется.

Он подвел ее к эстраде, пробираясь сквозь плотную толпу – тут все жаждали быть в первых рядах.

Наступила тишина, и из невидимой двери на сцену вышли члены совета банка во главе с Абелем Эвезнером.

Лев выполз наконец из номера Петры, где провел целый день.

– Давай быстрей, – нежно поторопила его она, стоя у лифта, – а то мы все пропустим.

Она улыбнулась ему. Он не отреагировал. Выглядел он подавленным и явно был не в своей тарелке. Она объясняла его состояние неимоверным количеством спиртного, которое они выпили за ночь. Что им, впрочем, не помешало заниматься любовью.

– Все в порядке? – спросила она его уже в лифте. – У тебя какой‐то несчастный вид.

– Все в порядке, – заверил ее Лев.

Она снова улыбнулась и поцеловала его. Дверцы лифта открылись на втором этаже. Они пошли рука об руку в сторону бального зала.

Абель только что закончил свою первую торжественную речь на посту президента. Затем он пригласил на сцену нового вице-президента. Услышав свое имя, Макер почувствовал, как его захлестывает бесконечная гордость. Настал величайший момент его жизни. Макер поднялся к отцу, и тот возвел его на трон, вручив по традиции свои акции на предъявителя. Абель представил сотрудникам банка их нового вице-президента, и Макеру долго аплодировали.

Он был героем вечера. Окрыленный успехом, он спустился с эстрады, подошел к Анастасии, стоявшей в первом ряду, и, собравшись с духом, схватил ее в объятия, притянул к себе и поцеловал.

Она тут же высвободилась, ужасно смутившись. Оглянувшись, она увидела Льва. Он бросил на нее уничтожающий взгляд и, наклонившись к Петре, слился с ней в долгом поцелуе. Анастасия пришла в ужас, и Лев поцеловал Петру снова, довольный произведенным эффектом. Он обрадовался, что сумел задеть ее. Что хоть немного отомстил за ту боль, что она причинила ему.

До Макера, разумеется, не дошло, что происходит. Испугавшись собственной дерзости, он силился сообразить, оценила ли Анастасия его поцелуй (она не поцеловала его в ответ, но и не сбежала). Зато он испытал невероятное облегчение, увидев Льва в объятиях Петры.

– Видишь, – заметил он Анастасии, – я ж говорил, что у них роман.

Анастасия стояла ни жива ни мертва. Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться на глазах у всех. Пройдя сквозь толпу гостей, она бросилась прочь из бального зала. Рыдания захлестнули ее, и она поспешила подняться к себе. Она его потеряла.

Они потеряли друг друга.

Макер застыл на месте, пораженный реакцией Анастасии. Он стал совладельцем одного из крупнейших частных банков Швейцарии, но, честно говоря, ему от этого было ни горячо ни холодно. Он хотел только одного – чтобы Анастасия полюбила его. И решил подняться к ней.

Макер с трудом протиснулся к выходу. Все наперебой окликали его, поздравляли, поднимали бокалы шампанского за его здоровье. Он бы с радостью послал их всех подальше, но, будучи рабом своего хорошего воспитания, он выбрался из зала только минут через пятнадцать. Он помчался вверх по лестнице и тут как раз и столкнулся с Синиором Тарноголом, который, наоборот, спускался в бальный зал. Макер, не узнав его, вежливо поздоровался:

– Добрый вечер, месье.

Тарногол остановился и внимательно посмотрел на него:

– Вы чем‐то огорчены, мой юный друг?

– Любовные напасти, – ответил Макер, обрадовавшись, что хоть кто‐то понял, что ему плохо.

– Бывает, – сказал Тарногол.

Макер уставился на своего собеседника.

– Мы знакомы? – спросил он.

– Нет, не думаю, – ответил Тарногол.

– Ну как же, – вдруг осенило Макера, – вы приходили в Эвезнер-банк несколько недель назад!

– Вы бываете в этом банке? – полюбопытствовал Тарногол.

– Бываю ли я там? – переспросил Макер, которого позабавил этот вопрос. – Меня зовут Макер Эвезнер, – представился он, протягивая руку Тарноголу. – Я новый вице-президент банка.

Они тепло пожали друг другу руки.

– Меня зовут Синиор Тарногол. Очень рад с вами познакомиться. Как досадно, что такой красивый молодой человек пребывает в расстроенных чувствах. Могу ли я что‐нибудь для вас сделать?

Макер вздохнул:

– Ну, если вы можете заставить женщину, которую я люблю, ответить мне взаимностью, то да. Ее зовут Анастасия, и я бы отдал все, чтобы мы были вместе.

Глава 46
Наутро после убийства

В полседьмого утра “Палас Вербье” был погружен во тьму. Снаружи еще не рассвело и валом валил снег.

На шестом этаже открылись дверцы служебного лифта. Оттуда вышел официант с завтраком на подносе и направился к люксу 622.

Подойдя, он заметил, что дверь приоткрыта. Сквозь щелку просачивался свет. Официант объявил о своем приходе, но никто не отозвался. В конце концов он решил войти, предполагая, что дверь открыли специально для него. Заглянув внутрь, он вскрикнул от ужаса. И тут же убежал – поднять тревогу и позвать на помощь.

По мере того как страшная новость распространялась по “Паласу”, на всех этажах зажигался свет.

В номере 622 на ковре лежал труп.

Часть третья
Через четыре месяца после убийства
Апрель

Глава 47
Новый президент

В первый вторник апреля, в 12.30, Макер вошел в кабинет доктора Казана. Его окна выходили на площадь Клапареда, засаженную высокими деревьями, на которых уже неторопливо пробивались листочки. Скоро Женева оживет и зазеленеет. Весна.

– Прошло четыре месяца с тех пор, как убили моего кузена, а у полиции до сих пор нет никаких версий, – пожаловался Макер, плюхнувшись в кресло перед психоаналитиком.

– Вас это тревожит? – спросил доктор Казан.

– Убийство моего кузена или тот факт, что расследование зашло в тупик?

– И то и то.

– Понимаете, – признался Макер, – полиции я не сказал, но у нас с ним испортились отношения.

– Да что вы? – удивился Казан. – По-моему, вы неплохо ладили.

– Незадолго до его смерти мы поцапались.

– То есть?

Макер не ответил. Он смотрел в окно. Казалось, мысли его витали далеко.

– С вами все в порядке, Макер?

– Да, да. Все прекрасно. Простите, на меня сейчас столько всего навалилось. Банк и все такое. Ведь у президента дел невпроворот. Встречи, коктейли, ужины всякие.

– Может, нам снова перейти на один сеанс в неделю? Вам этого будет достаточно?

– Более чем, – согласился Макер. – Хорошо, что мы виделись дважды в неделю после папиной смерти. Но теперь я чувствую, что и сам могу справиться.

– С чем? – спросил Казан.

– Со своим одиночеством. Мне ужасно не хватает Анастасии.

– Вы скучаете по ней?

– Все время. Я постоянно вспоминаю тот субботний день нашего корпоративного уикенда, когда она приехала ко мне в Вербье и я потерял ее навсегда. По своей собственной вине.

– Вы по‐прежнему считаете, что сами виноваты?

– Я же говорил вам, доктор, что заключил сделку с дьяволом! Анастасия в обмен на президентское кресло. Я потерял жену, но получил президентство.

Доктор Казан громко вздохнул, выражая таким образом свое неодобрение:

– Хватит, Макер, вам известно, что я слышать не могу ваши байки о сделке с дьяволом. Да вы и сами слишком разумный человек, чтобы в них поверить.

– Вот видите, – с сожалением возразил Макер, – поэтому все эти годы я и не рассказывал вам, по какой причине уступил Тарноголу свою долю в банке. Я не зря боялся, что вы не воспримете меня всерьез. Но ведь психоаналитик не должен судить своих пациентов.

– Ладно, – уступил Казан, решив не препираться. – Пятнадцать лет назад дьявол в обличье Тарногола предложил вам обмен – ваши акции на любовь Анастасии.

– Именно. И я согласился. Это произошло во время бала. Отец передал мне мою долю капитала, и Тарногол предложил мне за нее то, чего я жаждал больше всего на свете, – любовь Анастасии. И действительно, в ту ночь Анастасия буквально упала в мои объятия.

– А пятнадцать лет спустя, – подхватил Казан, которому не терпелось распутать эту историю, – Тарногол – то есть дьявол, фигурально выражаясь, – придумал новый пакт. Я правильно вас понял?

– Да, за два дня до выборов, в декабре прошлого года. Тарногол обещал, что сделает меня президентом, если я откажусь от Анастасии. Поначалу я отверг его идею, но потом согласился – в ту самую субботу, в “Паласе Вербье”. Теперь я президент, но остался в одиночестве. Как и предсказал Тарногол.

– Макер, – прервал его Казан, – я стараюсь помочь вам рационально смотреть на вещи. Для вашего же блага. Вы всерьез полагаете, что дьявол в образе Тарногола мог это совершить?

– Ну конечно, вы мне не верите! – рассердился Макер. – Но тогда объясните мне, почему в ту субботу, когда пост президента медленно, но верно ускользал от меня, Анастасия приехала в Вербье, чтобы оказать мне поддержку, побыть рядом в такой важный день. Она начертила помадой нежное послание на зеркале в моей ванной. По-моему, это поступок любящей женщины!

– Вы правы, – согласился Казан.

– В тот момент совет банка собирался проголосовать за Левовича. Официальному объявлению об его избрании помешало массовое отравление, и я, полагая, что у меня еще остается шанс на президентство, принял предложение Тарногола. Не прошло и нескольких часов, как Анастасия меня бросила и я стал президентом. А теперь объясните мне, доктор Казан, что это, как не козни дьявола!

Казан медлил с ответом, и Макер продолжал:

– То, что случилось той ночью, не укладывается у меня в голове. Больше я ничего не могу вам сказать. Вы все равно только посмеетесь.

– Вы про ночь убийства? – Казан внезапно насторожился. – Что случилось той ночью? Вы всегда говорили, что крепко спали, приняв снотворное.

– Я кое‐что знаю, доктор Казан. И этой информацией, видимо, не располагает даже полиция.

Помолчав, Казан мрачно спросил:

– Макер, зачем вы дали добро на эту сделку, если не хотели потерять жену?

– Я пошел на поводу у своих амбиций. Кроме того, мне тогда казалось, что я и так уже потерял ее.

– Почему?

– У меня создалось ощущение, что наша любовь угасла. Что у нас не осталось ничего общего. Я был поглощен работой в банке, она занималась непонятно чем. В последние годы мы ходили вместе только на официальные мероприятия. Всегда в толпе, всегда на виду. Только не наедине. Честно говоря, мы избегали друг друга. Мы возделывали порознь каждый свой тайный сад, но вырастить что‐нибудь вместе оказались не в состоянии.

– Красивый образ, – признал Казан.

– В тот год мне и в обществе жены было одиноко. И расставаясь, мы не тосковали.

– Вот это отсутствие тоски, так сказать, губительно для супружеских отношений.

Макер кивнул:

– Странное все же изобретение “супружеская пара”, оно неминуемо оборачивается одиночеством вдвоем… Так вот, в тот проклятый субботний вечер я вдруг спросил себя, какой смысл бороться за женщину, которая мне изменяет.

Казан выпучил глаза:

– У вашей жены был роман?

– Да, доктор.

– Откуда вы знаете?

Макер уклонился от ответа:

– Не проходит и дня, чтобы я не вспоминал снова и снова тот вечер, когда променял жену на пост президента. Интересно, что бы произошло, если бы я бился за Анастасию до конца. Ну не избрали бы меня президентом, и что такого? Мы бы наверняка уехали из Женевы вместе. Я бы вернул ее, восстановил наши отношения. Но я позволил ей уйти…

– С вашего позволения, Макер, – прервал его доктор Казан, – я сыграю роль адвоката дьявола, простите за дурацкий каламбур. С чего вы взяли, что ваша жена не оставила бы вас в любом случае, раз вы считаете, что у нее был любовник?

– Я этого не исключаю. Но, по крайней мере, я бы не сдался. Я бы показал ей, что готов пожертвовать всем ради нее. Мое отречение было проявлением слабости. Знаете, доктор, я мечтал стать президентом этого чертова банка, но теперь, когда я им являюсь, мне совершенно ясно, что я мечтал только о том, чтобы меня любили. А этой цели достичь гораздо труднее.

Выйдя от Казана, Макер вернулся в банк пешком. Он пребывал в унынии, и прогулка принесла ему облегчение. По улице Жана Сенебье он дошел до парка Бастионов и зашагал по главной аллее.

Сияло солнце. Воздух был восхитительно мягким. Птицы во весь голос приветствовали приход весны. На лужайках пестрели ковры крокусов и уже пробивались тюльпаны. Народ брал штурмом освободившиеся скамейки, осаждал террасу паркового ресторана, а перед высокими воротами, ведущими на площадь Нёв, сражались местные шахматисты.

Макер, наблюдая за этой нехитрой жизнью, думал об Анастасии – уже четыре месяца от нее не было никаких вестей.

Своим друзьям, родственникам и всем тем, кто приставал к нему с расспросами, он отвечал, что Анастасия бросила его и уехала. Как правило, его собеседники смущались. В течение некоторого времени после ее исчезновения Макер был вынужден скрепя сердце давать отчет знакомым, соседям, продавцам, почтальонам:

– Передавайте привет жене, месье Эвезнер!

– Она бросила меня.

Вскоре он пришел к выводу, что друзей у него не так уж и много, потому что никто, похоже, не беспокоился о его состоянии, никто не предлагал пойти поужинать, развеяться. Некоторые вообще не задавали никаких вопросов. Если не считать нескольких любопытствующих доброжелателей, вокруг него царило удручающее безразличие.

Макер пересек площадь Нёв и свернул на улицу Корратри, которая начиналась между музеем Рат и стенами Старого города, отсюда до Эвезнер-банка уже было рукой подать.

Там его встретили с привычным теперь почтением:

– Доброе утро, месье президент! – пробубнили клерки из службы приема.

Макер любезно кивнул им в ответ.

– Доброе утро, месье президент! – засуетились угодливые подхалимы, пересекаясь с ним в просторном холле.

– Доброе утро, месье президент! – кудахтали счастливцы, ехавшие с ним в одном лифте и взволнованные такой близостью.

На каждом этаже кто‐нибудь входил или выходил из лифта с неизменным “месье президент…”. Наконец‐то, уже в полном одиночестве, Макер доехал до верхнего этажа и направился к бывшему офису отца, который теперь перешел к нему.

В приемной сидела Кристина, она перебралась сюда вместе ним и охраняла его владения. Она радостно улыбнулась ему:

– Доброе утро, месье президент.

– Кристина, – пожурил ее Макер, – когда вы прекратите называть меня президентом?

– Никогда. Президент теперь вы!

Он подмигнул ей, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, показывая, что просит его не беспокоить.

Он сел в кресло. Что‐то он совсем растерялся. Перед его глазами стояла фотография Анастасии, которую у него так и не хватило духу убрать. Полиция не особенно заинтересовалась ее отъездом. Вскоре после убийства Жан-Бенедикта лейтенант Сагамор из женевской уголовной полиции приехал допрашивать Макера в Колоньи. Он пытался установить связь между убийством Жан-Бенедикта, повальным отравлением в “Паласе” и ограблением дома Эвезнеров.

– И какую вы тут усмотрели связь? – озадаченно спросил Макер.

– Кража, отравление и убийство произошли в течение суток, и все они так или иначе связаны с Эвезнер-банком, – ответил Сагамор. – Как поживает ваша жена?

– Не знаю, – ответил Макер. – У меня нет от нее вестей.

Полицейский нахмурился. Макер не рискнул рассказать ему о сделке с Тарноголом. Его жена пропала в ночь убийства, а он стал президентом банка. Он, разумеется, надеялся, что полиция найдет ее, хотя бы для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Он даже обратился в частное детективное агентство, но, несмотря на щедрые гонорары, сыщики не напали на след Анастасии. Полиция наверняка добилась бы большего.

– Анастасия бросила меня, – сообщил Макер Сагамору.

– Сочувствую, – сказал лейтенант.

Он не стал ни о чем его расспрашивать.

Макер предпочел не вовлекать полицию в эту историю, потому что следователи не знали, что в ночь убийства Анастасия находилась в Вербье. Он неотвязно думал о записке, которую она ему тогда оставила. Интересно, что она натворила?