Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 136 (всего у книги 311 страниц)

Франческа покачала головой, а Джерри согласился:

– Выпью с вами за компанию, но только капельку. У вас есть джин?

– Есть ли у меня джин?! Сейчас я угощу вас выдержанным «Киото». – Танкред направился к мини-бару в другом конце кабинета.

– Как ты узнал, что джин – любимый напиток моего брата? – тихо спросила Франческа.

– По его дыханию.

Танкред вернулся с белой керамической бутылкой и парой холодных рюмок. Он налил им обоим.

– Кампай[326].

– Кампай, – повторил Джерри, сделав глоток из своей рюмки. – Великолепно. Но мне, похоже, такое не по карману…

– Иногда нужно позволять себе маленькие сумасбродства.

Танкред вытащил из альбома еще одну фотографию. Ее снял кто-то другой, потому что сам Танкред находился в кадре, притворяясь, что готовит что-то в большой сковороде на керосиновой плитке.

– Грязь послужила затычкой, так что кухня была как новенькая, хотя в метре от входной двери ничего не осталось. Сохранились даже несколько люксов.

– А что стало с вещами? – спросил Джерри.

– Все попало в хранилище муниципалитета, даже холодильная камера размером с эту комнату. Я подумывал купить ее и превратить в уличный кабинет, но, думаю, Сандей не согласилась бы.

– Вы не могли бы узнать, где сейчас эти вещи? Мне бы хотелось их осмотреть.

– Вы действительно уверены, что это как-то связано?..

– Все, что до сих пор оставалось без внимания, может оказаться важным.

– Я сделаю пару звонков.

– Можно мы пока посмотрим спальню Амалы?

– Конечно. Покажи ему комнату, Фран. Чуть позже я к вам присоединюсь.

Франческа, которая все это время молчала, погрузившись в размышления, провела Джерри на верхний этаж, где в ручке «Утюга» располагались телевизионный зал, маленькая библиотека и, в самом конце, угловая спальня Амалы с несколькими окнами, выходящими на парк и поля. Мебель была очень простой, почти вся из «Икеи», – Франческа помнила, как несколько лет назад ее выбирала сама Амала.

– Карабинеры уже обыскали весь особняк.

– Но они не знали, что искать.

– А ты знаешь?

Джерри ответил не сразу. Он открыл гардероб и начал перетряхивать одежду.

– Пока нет. Но по крайней мере, мы знаем, что он похитил Амалу не из-за тебя. Возможно, он приехал на стройплощадку за каким-нибудь сувениром и случайно столкнулся с ней.

У Франчески на мгновение закружилась голова.

– Ты уверен?

– Нет, но когда была снята фотография твоей племянницы, которую мы только что видели?

– Лет пять-шесть назад. – Франческа поняла. – По-твоему, это то самое событие, которое ты искал, которое послужило ему триггером?

– Возможно.

– Но почему он не похитил ее сразу? Она не подходила ему по возрасту?

– В том числе. Но если Амала спровоцировала что-то в его голове, причина может быть только одна. Это значит, что Джада, последняя из погибших девушек, была для него важна. Он был с ней знаком.

– И сам хотел ее убить? Но его кто-то опередил?

На лице Джерри снова появилось выражение, которое заставило выть Алеф, в данный момент дожидающуюся его в минивэне с остальной сворой.

– В чем дело? – спросила Франческа.

– Видишь, что твоя голова полна неточной информации? Тебе не удается выдвигать верные версии. Послушай… на какую публику играет подражатель?

– На всех, кто знает Окуня.

– Окунь – второразрядный серийный убийца, а значит, его знают в лучшем случае в Кремоне. Где шумиха на первых полосах газет, трубящих о возвращении Окуня? Ее нет. Значит, им движет не эксбиционистский нарциссизм. Существует лишь один человек, который, как уверен подражатель, поймет, что он делает: девушек, включая тех, о которых никому не должно быть известно, похищают в определенном порядке, причем совпадают как названия мест, так и даты.

– На ум приходит только Окунь. Но он мертв.

– Возможно, похититель твоей племянницы этого не знает.

66

Амала корчилась от боли в лопатке, жажды и желания сходить в туалет. В этом коридоре туалета не было.

Орест не показывался, он бросил ее, но Амала уже не могла держать себя в руках и начала выкрикивать его имя. На стене шевельнулась тень, силуэт обрисовался и тут же исчез. Амала огляделась. Коридор был пуст, и тень, казалось, отбрасывалась откуда-то слева. Потом из-за кирпичной стены послышался шепот.

– Прекрати, – произнес голос Ореста в миллиметре от ее уха.

– Я больше не могу. Мне нужно попить, и я сейчас описаюсь.

– Подойди к навесному замку и не оборачивайся. Не хочу, чтобы ты видела, откуда я вхожу.

– Но то, что написано в тех газетных вырезках под плакатами, – правда?

– Подойди к замку.

Амала повиновалась, насколько позволял трос. Через несколько секунд тени снова шевельнулись, и, обернувшись, она обнаружила, что в коридоре появились ведро и пластиковая бутылка воды.

– Где ты? – спросила она.

Ответа не последовало. Амала присела над ведром и сделала то, что должна была сделать, закрываясь от глаз Ореста рубашкой. От ее мочи пахло дезинфицирующим средством, как и в первый день.

Постепенно Амала приходила в себя. Воспоминания о вчерашнем вечере становились все ярче.

– Что мы здесь делаем?..

– Кое-кого ждем.

У Амалы замерло сердце.

– Кого?

– Я рассказывал тебе о людях, полных Зла. Мы ждем одного из них. Я хочу, чтобы в первую очередь он увидел тебя.

– Он знает это место?

– Нет, но все равно его найдет.

– А кто он такой?

– Убийца.

– Как и ты. Я видела фотографии девушек.

Голос Ореста стал резким.

– Я лучше его. Я разумный человек, а он одержимый убийца. Но я знаю, чего он хочет, что приносит ему наслаждение. – Его голос зазвучал отрешенно. – Ему нужна полная власть над жизнью и смертью. Его терзает неутолимая жажда, он может лишь ненадолго ее облегчить. Он вынужден убивать снова и снова. Но такие, как он, всегда сохраняют бдительность, и я помахал у него перед носом соблазнительной приманкой. Если ты еще не поняла, это ты.

– И ты хочешь посмотреть, как он убьет меня.

– Нет-нет. Я спасу тебя. На этот раз у меня получится. На этот раз умрет он.

67

Пару минут Франческа прокручивала в уме версию Джерри.

– Кое-что все-таки не сходится, – сказала она наконец. – Если подражатель не знает, что Окунь мертв, то не знает и того, что он погиб в «Квисисане». И не мог встретить там мою племянницу.

– Возможно, он выяснил, что там умерла Джада.

– Но каким образом? Этого не знал даже ты, хотя изучал всё два года. Даже если он был знаком с Джадой, то не мог находиться с ней, когда она погибла, если не был одним из охранников или санитаров.

– Это не они. Тот, кого мы ищем, начал убивать пять лет назад. Тогда он и узнал правду. Или то, что принимает за правду. А именно – что Джада умерла, а Окунь жив.

– Кто-то из подрядчиков?

– Возможно… Мы можем предпринять еще кое-что. Но нам понадобится помощь твоего друга-магистрата.

– Ты спятил.

– Ты знаешь кого-то еще, кто может быстро порыться в старых полицейских протоколах?

Никого другого Франческа не знала. Она на пару минут ушла в гостиную, чтобы побыть одна и воспользоваться стационарным телефоном. На звонки с неизвестных номеров прокурор никогда не отвечал.

– Наконец-то! – взорвался в ее ухе голос Металли, когда она представилась. – Я разыскиваю тебя со вчерашнего вечера. Что это за номер? Швейцарский?

Франческа морально подготовилась к звонку, но испытывала тревогу.

– Извини, я сломала мобильник. Что-то случилось?

– Я получил наводку о гражданине Израиля, с которым ты будто бы водишь знакомство. Некий Гершом Перетц. Я связался с израильским посольством, и мне сообщили, что он еще в Италии, но его нет по адресу, указанному в визе. Поскольку я за тебя волнуюсь, считай это звонком вежливости. Что ты затеяла? Наняла детектива?

– Консультанта. И при условии, что он не совершает ничего противозаконного, я в своем праве.

– Ты знаешь этого человека? Доверяешь ему?

– Клаудио, я волнуюсь за племянницу, но из ума пока не выжила. Я знаю, что делаю.

– Мне доложили, что твой детектив упоминал Окуня. Франческа, Окунь мертв, ты не должна…

– Я знаю, что он мертв и похоронен. И ни я, ни господин Перетц не мешаем тебе работать. Или ты злишься, потому что я, по-твоему, тебе не доверяю?

– Это не личная проблема. Я хочу встретиться с этим твоим консультантом. Позвони ему и скажи, чтобы приехал ко мне в офис.

– Сейчас это невозможно, но как только, так сразу.

Металли чертыхнулся по-неаполитански.

– Я приказал выяснить его подноготную. Клянусь, если всплывет хоть малейшее правонарушение, я объявлю его в розыск. И если ты не сообщишь мне, где его найти, обвиню тебя в сообщничестве.

– Ладно, Клаудио, но мне нужна услуга.

– Фра, ты что, издеваешься?

Франческа проверила, не находится ли брат в пределах слышимости, но тот объяснял Джерри, из какого материала сделан пол.

– Клаудио, ты один из немногих друзей, которые остались у меня в Италии. Но речь идет об Амале, и мне не до щепетильности. Мне это необходимо.

– Какая услуга тебе нужна?

– Протокол муниципалитета Конки пятилетней давности. Об извлечении нескольких автомобилей, уничтоженных наводнением.

– Зачем?

– Хочу узнать, кому они принадлежали.

– Зачем?

Франческа ограничилась полуправдой:

– Потому что пять лет назад мой брат там работал и приезжал туда с Амалой.

– Черт возьми, какое отношение это имеет к похищению?

– Не знаю, но пытаюсь понять. Для тебя это проблема? Если бы ты потрудился раздобыть тот же список, то, возможно, нашел бы в нем что-то полезное.

– Франческа, позволь нам делать нашу работу.

– Я отстану от тебя, когда Амала вернется домой.

– После этого ничего у меня не проси, – ледяным голосом процедил Металли. – Я переключу тебя на судебную полицию, поговори с ними сама, скажи, что я дал добро.

В трубке заиграла мелодия ожидания.

68

Джорджо Печиса, клерка из отдела регистрационного учета в местечке с тысячей жителей, знали все, кому приходилось регистрировать ребенка (немногим) или переделывать удостоверение личности (большинству). Обращаясь к проституткам, он всегда выбирал девушек из другой провинции, а когда воровал, избегал делать это в окрестностях.

Воровство… Джорджо считал это слово слишком громким для того, что он делал, – преступлений без жертв. Поскольку с терминала он видел все смерти в провинции, то отмечал загородные дома, которые могли остаться пустыми, и наведывался туда по ночам. Прелесть фермерских домов и коттеджей в том, что ближайший сосед, по крайней мере в долине, всегда находится в нескольких сотнях метров и можно без проблем взломать дверь или окно. В домах стариков, умерших в одиночестве, ценные вещи встречались редко, хотя иногда он находил за кафельной плиткой или в матрасе денежную заначку и почти всегда – модернариат[327] для продажи на eBay или качественный телевизор. А еще – многие предметы религиозного искусства, возможно переходившие из рук в руки между родственниками, которые не знали их ценности. А вот он, Джорджо, понимал в этом толк.

Он начал еще мальчишкой, когда после наводнения присоединился к команде добровольцев, которая разгребала грязь, смывшую пол-Конки. Выкапывая входную дверь засыпанного и непригодного для проживания дома, Джорджо решил, что никому не будет вреда, если он прогуляется по комнатам и набьет карманы.

«Квисисана» тоже была разрушена грязью, но находилась далеко от деревни и осталась заброшенной. По иронии судьбы пять лет назад все, что там было, практически доставили к нему на дом. Как один из четырех советников Конки, Джорджо имел полномочия управлять муниципальными складами – двумя помещениями, где до тех пор хранилось только имущество, выставленное на судебные торги (что происходило редко), и предметы, потерянные туристами. А когда «Квисисану» реконструировали и превратили в шикарный отель, все находки, имеющие минимальную ценность, были взяты на хранение, пока не выяснится, кому они принадлежат.

Он уже собирался арендовать склад за счет муниципалитета, когда один знакомый вдруг объявился с предложением купить все скопом. Джорджо согласился, выручил кругленькую сумму, и за пять лет никто ни о чем его не спросил.

Спокойная жизнь продолжалась вплоть до этого утра, когда важный кремонский архитектор позвонил, чтобы осведомиться о судьбе этой груды рухляди. Джорджо отговорился бюрократическими процедурами и, не зная, перезвонит ли архитектор еще раз, на всякий случай озаботился прикрытием для своего маленького бизнеса.

Джорджо давно не видел своего покупателя, потому что в последние годы тот появлялся все реже и реже. Он пробил его имя через регистрационный терминал: клиент был еще жив и проживал в том же месте неподалеку от Конки. По словам знакомого, он купил все эти находки, чтобы открыть заведение в стиле ар-деко, но, насколько было известно Джорджо, так и не привел свой замысел в исполнение. Когда Медвежью тропу закрыли, семья клиента осталась на мели. Тот всегда перебивался случайными заработками и уж точно не скопил деньжат на открытие собственного заведения. Стало быть, по меньшей мере часть барахла наверняка до сих пор остается у него. Убедившись в этом, он, Джорджо, сможет сказать кремонскому архитектору, что добро находится там, и выйдет сухим из воды.

Он попытался дозвониться покупателю домой, но никто не взял трубку. Джорджо провел бейджем на выходе из муниципалитета, чтобы отправиться на его поиски, но обнаружил, что к двери его машины прислонился мужчина лет шестидесяти в костюме и галстуке.

– Извините, мне нужно сесть, – сказал Джорджо.

Незнакомец показал официального вида удостоверение, и анус Джорджо сжался.

– Моя фамилия Бенедетти, – представился мужчина. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.

69

Джерри и Франческа изучали на айпаде, подключенном к Интернету через новую сим-карту, имена владельцев автомобилей, извлеченных из-под развалин «Квисисаны». Их прислал в эсэмэс очень любезный инспектор судебной полиции, который сразу понял, что нужно Франческе, и пожелал ей удачи в поисках племянницы. Помимо прочего, в списке оказался автомобиль, зарегистрированный на имя некоего Амато – на тот момент восьмидесятилетнего деда-полицейского, которого Джерри несколько дней назад убил на мотоцикле. Версия, что Амато отвез Джаду в гостиницу «Квисисана», подтвердилась. Добрая половина остальных машин принадлежала частному охранному агентству, которое впоследствии получило название «Цапля». Лишь один автомобиль был зарегистрирован на жителя Конки, который умер задолго до начала работ.

Когда Джерри просматривал некрологи в поисках остальных членов его семьи, подоспел Танкред.

– По поводу сохранившейся обстановки гостиницы я позвонил в муниципалитет Конки, но, насколько я понял, никто толком не знает, куда она делась, – раздраженно сообщил он. – Как бы то ни было, я жду новостей. Если, конечно, этот гарант пошевелится; судя по голосу, он не слишком доволен своей работой.

– Спасибо, – сказал Джерри.

– Это я должен вас благодарить. Могу ли я сделать что-то еще?

– Можно на несколько часов доверить вам моих собак? Мы с Франческой собираемся посмотреть на «Эвкалипты», мы там никогда не были.

Франческа вздрогнула, но кивнула.

– Это поисковые собаки? – спросил Танкред.

– Нет, обыкновенные. Можете оставить их в саду, они не побеспокоят вас.

– Они очень воспитанные, – подтвердила Франческа, стараясь не думать о том, в каких случаях Джерри расставался со своей сворой.

– Без проблем, – сказал Танкред. – Хотите, я съезжу с вами? Я знаком с директором.

– Было бы замечательно, но вам лучше остаться здесь. Когда похищают члена семьи, кто-то всегда должен оставаться дома, – ответил Джерри, глядя ему в глаза. – Понимаю, нет ничего тяжелее ожидания.

Несмотря на ситуацию, Франческе захотелось дать ему пинка под зад.

Когда они снова сели в минивэн и двинулись в направлении Конки, она так ему и сказала.

– Обязательно было так лебезить перед моим братом?

– Я всего лишь бармен, выбор коктейлей тебе лучше обсудить с самим клиентом.

– Думаешь, моему брату нравится, когда ему лижут задницу?

– Я не думаю. Я знаю.

Франческа заметила, что Джерри достает из сумки новый мобильник.

– Кому ты хочешь позвонить?

– Дону Филиппо, любителю детективов.

– Не забудь, что ты представился ему католическим журналистом.

– Хвала Иисусу…

Минуты две Джерри объяснял священнику, что хочет поделиться с ним некими очень закрытыми сведениями, но сомневается, стоит ли это делать, и это его мучит. Через две минуты дон Филиппо уже умолял Джерри исповедоваться ему.

– Речь идет по-прежнему о Марии; один из свидетелей умер, мне необходимо выяснить, кто его ближайшие родственники… Фамилия его семьи – Дзеннаро. Я продиктую вам по слогам.

70

Амала слышала, как за стеной расхаживает Орест. Теперь, когда солнце переместилось, она почти видела его. Местами то, что она принимала за цементный раствор между кирпичами, оказалось чем-то вроде папье-маше, которое светлело, когда с другой стороны на него падал свет. Когда Орест двигался, мнимый раствор менял цвет, обрисовывая его силуэт грубыми и неравномерными пятнами, похожими на пиксели в старых компьютерных играх. Вероятно, таким был и весь остальной подвал, хотя Амала никогда этого не замечала. После того как Орест рассказал ей эту ужасную историю, она уже не могла ни о чем спрашивать и каждые пять минут вскакивала от тревоги.

Когда она вернулась на свое место, ведро уже исчезло, а на его месте лежала пачка «Орео». Амала не ощущала голода, но взяла парочку печений и машинально их пожевала.

– Твои любимые, – сказал Орест из-за стены.

– Тебе-то какая разница? Ты монстр.

– Ты знаешь этимологию слова «монстр»?

– Оно означает «чудо», но я употребила его не в этом смысле.

– Чудеса – это еще и предостережение со стороны богов. Они служат для того, чтобы указать людям верный путь. Не удивляйся, я тоже учился в школе. Я даже поступил в литературный университет, но потом у моей семьи возникли проблемы, и пришлось продолжать обучение самостоятельно. Я самоучка.

– А что, если твой друг не приедет? Что ты будешь делать?

– Я уже говорил, что он мне не друг. Если бы ненависть могла убивать, он бы уже сдох. Поэтому я и велел тебе называть меня Орестом. Орест – воплощение мести из древнегреческой трагедии и появился, чтобы убить свою мать.

– Ты хочешь убить свою мать?

– Не будь дурочкой. Мой враг – хищник, который убивает девушек вроде тебя.

– Та девушка, о которой ты вчера рассказывал… Это он убил ее?

– Да.

– Почему ты не пошел в полицию?

– Я пошел туда, но я был всего лишь мальчишкой. Они притворились, что не верят мне, хотя знали, что все это правда. Амала, они все заодно.

– Кто «все»?

– Полицейские, важные шишки… – Тон Ореста поднялся на октаву, словно он освобождался от чего-то, что долгое время тяготило его, не давая покоя. – Они знают, что вокруг есть хищники, но делают вид, что ничего не происходит. Это политический заговор, способ всех нас контролировать. Хищники держат нас в узде. Всякий раз, когда я слушаю новости, из дома пропадает очередная девушка. Это они их похищают.

– Хищники.

– Их тысячи, но я мог сосредоточиться только на одном. Возможно, я стану образцом для других. Было бы здорово. Надеюсь, кто-то последует моему примеру, хотя это и трудный путь. С тобой начинают происходить страшные вещи, и в итоге ты умираешь. Как Джада.

– Она была твоей подругой? – спросила Амала, заразившись его безумием.

– Тридцать лет назад ее убили. Труп нашли в реке и сказали, что она утонула. Но это неправда, ее убил он.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел ее. Я дружил с сыном могильщика, и он впустил меня в комнату, где ее готовили к похоронам. Ее тело вскрыли, а затем зашили. Но у нее больше не было лица. Его обглодали осы. Насекомых нашли даже в ее горле.

Орест собирался что-то добавить, но снаружи донесся настойчивый автомобильный гудок.

71

По словам дона Филиппо, единственным Дзеннаро, все еще живущим в Конке, был Микеле. Его родители умерли: отец – от инфаркта сразу после краха семейного дела, мать – от рака. Микеле нечасто показывался в деревне и никогда – в церкви. Он жил на Пьяцца-дель-Оролоджо, где они встретились с Джорджо, другом Джады, во время своего первого приезда в Конку.

– Он немного нелюдимый, – сказал дон Филиппо. – Но в его жизни случилось много несчастий. Родители, разорение…

– Кем он работает?

– Кажется, сезонником… Его зовут, когда нужна помощь при сборе урожая. Он со всеми немного знаком.

На домофоне трехэтажного здания, где жил Дзеннаро, была указана его фамилия. Франческа позвонила, но никто не ответил. Когда она вернулась к Джерри, тот обматывал пальцы скотчем.

– Что это значит? – спросила она.

– Перчатки могут порваться, – ответил Джерри, затем навалился на дверь, постепенно увеличивая напор, пока все его тело не задрожало от напряжения.

Замок со щелчком открылся. Они подождали минуту, чтобы посмотреть, не спустится ли кто-то на шум. Этого не произошло. Они вошли как раз вовремя, чтобы не попасться на глаза проходившей мимо компании ребятни с мячом.

Бронированная дверь квартиры на третьем этаже, которую они узнали по табличке над звонком, представляла собой более сложную задачу.

– Тихо ее не взломаешь, – заметил Джерри. – К счастью, на каждом этаже тут всего по одной квартире. Сейчас приду.

Джерри сходил в минивэн и вернулся с пантографным домкратом, после чего исчез еще на пару минут и объявился со старыми кирпичами. Он положил кирпичи на косяк двери, затем принес еще несколько, пока не осталось минимальное пространство, где он мог вертикально установить домкрат, примерно на высоте замка.

– Посторожи, чтобы никто не пришел, – сказал он.

Франческа встала на лестнице, задаваясь вопросом, что она сделает, если кто-нибудь придет. Джерри начал вращать рычаг домкрата.

– Сломается либо он, либо стена, – сообщил он.

Оба сломались одновременно с немалым шумом, хотя и не таким громким, как опасалась Франческа. Косяк был полностью сорван, и дверь болталась только на петлях. Джерри приоткрыл ее достаточно, чтобы в проем можно было пройти.

– После тебя.

Франческа протиснулась внутрь. Джерри последовал за ней, затащив в квартиру домкрат, прежде чем снова притворить дверь. Он почувствовал привычный зуд в затылке. На первый взгляд дверь могла показаться закрытой.

– Давай поторопимся, – сказал он, включив свет, потому что в помещении царила полная темнота.

«Только бы не найти здесь тело Амалы», – мысленно взмолилась Франческа. Тела в квартире не оказалось – лишь грандиозные завалы всякого барахла, заполонившего все комнаты, кроме небольших свободных пятачков, где стояли раскладной диван, холодильник и телевизор. Воняло затхлостью, но не тухлятиной.

– Как называется мания собирательства?

– Диспозофобия. Это вид навязчивого поведения.

– Но мы еще не знаем, действительно ли он подражатель. Хоть что-нибудь здесь на это указывает?

Джерри не ответил. Он замер, глядя на маленький вотивный алтарь, висящий в шкафу, похоже сколоченном из оливкового дерева. В отверстии для свечи лежали сухие трупики дюжины ос.

– Черт, – сказал Джерри.

Затем он увидел, что верхняя часть тела белой пластиковой Богородицы обернута куском газеты, так что лицо, изображенное в газете, совпадало с лицом фигурки. Это было лицо Италы Карузо.

72

Джорджо снова надавил на гудок.

– Его там нет, – сказал он. – Иначе он бы уже открыл.

– Посмотрим, – с деланым спокойствием отозвался Бенедетти.

То, что он делал, могло навлечь недовольство сенатора Феррари, но он не мог так просто этого оставить. Когда они узнали о похищении Амалы Кавальканте, Феррари забеспокоился. «Это может быть связано с той старой историей, – сказал он тогда. – Кто-то о ней знает». Так что, хотя сам Бенедетти и считал это очень маловероятным, он позаботился о том, чтобы получать информацию о происходящем из первых рук, прослушивая звонки Кавальканте. Это было нетрудно, учитывая, что в данном вопросе «Цапля» сотрудничала с полицией. Теоретически операторы «Цапли» не могли напрямую прослушивать разговоры, которые попросту записывались на зашифрованные жесткие диски или перенаправлялись в полицию в режиме реального времени, но это было возможно, и в тот раз – далеко не впервые, поскольку Феррари имел многочисленные интересы, – они слушали все, что говорилось, в режиме реального времени. И хотя после встречи с этой сукой Кавальканте сенатор потребовал прекратить слежку, Бенедетти продолжал ее в одиночку. Он не мог смириться с тем, что Кавальканте выставила его на посмешище, отправив его и его людей в дом известного журналиста, пусть и на пенсии, который заявил на них в полицию за вторжение, несмотря на все оправдания, которые ему пришлось сочинить. На Амалу Бенедетти было наплевать, но он надеялся услышать что-нибудь компрометирующее об этой суке или ее семье, чтобы передать это прессе или своим друзьям в полиции. Вместо этого Бенедетти прослушал странный звонок от архитектора Кавальканте в муниципалитет Конки, а затем – столь же странный звонок этой суки магистрату. Что они ищут? Все, что могло повредить «Цапле» и семье Феррари в связи с Пьеро, было оперативно зачищено тридцать лет назад, когда он, Бенедетти, еще лежал в больнице под капельницей с кровью, но они, разумеется, не позаботились избавиться от автомобилей персонала и старой мебели. Что, если это была ошибка?

За забором из колючей проволоки простиралась заросшая лужайка, доходящая до старого здания, выстроенного в стиле рационализма фашистских времен, со множеством выбитых окон. А с другой стороны располагалась роща. Здание выглядело заброшенным, на траве тут и там громоздились груды ржавых обломков.

– Вернемся в другой раз?

– Нет. Если не хочешь, чтобы я заявил на тебя в полицию, мы войдем прямо сейчас.

Бенедетти уже сказал Джорджо, что знает, кто обчистил разрушенную гостиницу, и что до сих пор его это не волновало.

– Почему именно сегодня?

– Не твое дело.

– Если хотите перелезть, валяйте. Я подожду здесь.

– Твой друг меня не знает. Лучше, если мы войдем вместе.

Ворота были заперты на цепь и старый навесной замок, который Бенедетти сбил камнем.

– Теперь Микеле взбесится, – сказал Джорджо. – Нельзя же взламывать человеку дверь.

– Зато можно заявить на него в полицию за скупку краденого. А на тебя – за воровство.

– Ясно, – развел руками Джорджо. – Ворота были уже открыты.

Несмотря на скрежет металла, на огороженном участке не наблюдалось никакого движения. Они вошли пешком и направились к зданию по асфальтированной дорожке, сквозь которую прорастали корни и сорняки.

Главный вход был перегорожен. В щели в заколоченных окнах виднелись просторные внутренние помещения, до потолка заваленные мебелью и мусором.

Бенедетти уже собирался сдаться, когда услышал крик о помощи.

73

Франческа и Джерри быстро удалились из квартиры, не обернувшись на голос пожилой женщины, спрашивающей, кто они такие.

Подъехав к въезду в деревню, они припарковались на обочине. Джерри вертел в руках прихваченный с собой алтарь.

– Кумиром Дзеннаро был не Окунь, а моя мать, – сказал он. – Он считает себя не серийным убийцей, а вершителем правосудия.

– Зачем в таком случае он похищает девушек?

– Из-за Окуня. Представь, что ты серийный убийца и кто-то начал тебе подражать. Как бы ты поступила?

– Ты мне скажи, ведь тебе лучше знать.

– Допустим, я попытался бы выяснить, кто он. На случай, если он представляет для меня опасность.

– Но ты не знал бы, где его найти.

– Разве что похититель оставил мне подсказки, указывающие путь. А поскольку я серийный убийца с тридцатилетним стажем, у меня высокий интеллект и только я один могу понять послание.

– А что дальше?

– Я нахожу своего почитателя, и он убивает меня.

– Прямо-таки торжество правосудия, – съязвила Франческа.

– Будь любезна, позвони своему брату и дай мне трубку. Воспользуйся чистой симкой.

Франческа выполнила просьбу.

– Можно задать вам вопрос, с которым к вам наверняка уже неоднократно обращались? – спросил Джерри у Танкреда, снова перевоплощаясь в кроткого и дотошного Росси. – Вы не замечали среди вещей Амалы такое, чего не видели раньше?

– Грамм травы. Когда она вернется, выслушает от нас с матерью пару ласковых. Но если не считать этого…

– Возможно, ваша жена…

– Она сказала бы мне. Амала уронила рюкзак, когда ее похитили, но карабинеры уже его обыскали. Забрали даже ее связку ключей, оставшуюся в замке калитки.

– Карабинеры сделали фотографии связки, прежде чем вытащить ее из замка? – спросил Джерри.

– Не только они, но и какой-то долбаный папарацци, – ответил Танкред. – Тот снимок напечатали в паре газет, видимо посчитав очень драматичным.

– Спасибо, господин Кавальканте, будем на связи. – Джерри дал отбой и взял айпад.

– Ничего не хочешь объяснить? – спросила Франческа.

– Связка ключей висела на самом виду. Если бы я хотел оставить последнее послание, то оставил бы его именно там – разумеется, позаботившись, чтобы его мог понять только адресат.

– Что это за послание?

– Место встречи.

– Не хватает даты.

– Отнюдь. Сегодня годовщина наводнения. Первого октября, ровно тридцать лет назад, погибла моя мать, и если Джада еще находилась в руках Окуня, то в тот же день погибла и она. Кроме того, сегодня последний день и для твоей племянницы.

– Боже…

– Это хорошая новость. Наводнение снесло «Квисисану» ночью. Значит, Амала еще жива. – Джерри нашел фотографию ключей сначала в интернет-газете, а затем и в соцсетях. – Ничего странного не замечаешь?

В связке было три ключа и десяток брелоков, почти все в форме животных.

– Честно говоря, нет, – ответила Франческа. – Ничего, что было бы не в ее характере. А что ты хочешь сказать?

– Похоже, все эти вещицы можно купить в магазине безделушек… Пластик…

– Кроме зеленого мишки… по-моему, он стеклянный. – Франческа вздрогнула и вырвала у Джерри планшет. – Впрочем, возможно, это и не стекло… Какой-то зеленый камень.

– Жадеит[328]. – Джерри добавил что-то на иврите, похожее на ругательство. – Медведь?

Поискав в Интернете слово «медведь» вместе с «Конкой» и «наводнением», они нашли в паре километров от деревни Медвежью тропу. Google предупреждал, что находившийся там мебельный рынок закрылся навсегда. Им не потребовалось много времени, чтобы узнать, что это был бизнес семьи Дзеннаро.

74

Амала кричала, пока не сорвала горло.

– Помогите! Я здесь!

– Достаточно, – прошептал Орест из-за стены. – Теперь посиди смирно.

Амала свернулась клубком у стены, все еще не зная, что и думать. Рассказ Ореста не мог быть правдой. И все же… На голубом фоне обрисовался силуэт. Вошел мужчина в костюме и галстуке, с пистолетом в руке.

– Кто ты такая? – спросил мужчина, опасливо подойдя. – Господи, ты же Амала Кавальканте? Не бойся, я вытащу тебя отсюда.

Свободной рукой он потянулся к мобильнику, но в этот момент секция стены за Амалой открылась, повернувшись на невидимых петлях. Из проема выпрыгнул Орест, сжимая в руках ружье с обрезанными стволами.