Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 301 (всего у книги 311 страниц)

16. Догматы веры

Догматы веры – это представления о мире, которые транслировали вам ваши родители. Как и все догматы, они могут быть травматичными. Как и все догматы, они могут быть переписаны. Вами.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

Стоя в подвале перед спящим Борисом, мы с Сашей размышляли, что делать дальше. Дом был защищен. Никто не мог войти и выйти незамеченным. Об этом позаботились люди Вальтера. Конкретная опасность немедленной мести со стороны Бориса или его людей потеряла актуальность. Она отступала перед неясной угрозой, исходящей от незнакомца. По крайней мере, мы выиграли время. Которое я бы предпочел потратить на глубокое дыхание. Но не мог. Благодаря моей супруге.

Первым делом я должен был исполнить желание Катарины – присмотреть за Эмили, пока Катарина пойдет с кем-то там обедать. Чтобы у нее было время для себя – а не у меня для себя. Но по крайней мере, у меня будет Эмили.

По дороге к Катарине я смогу заодно купить новый замок для камеры Бориса. Пока сгодится и такая экстренная мера. Саша все равно будет часто заглядывать в подвал. Как только Борис очнется, кто-то должен быть при нем.

В двухкомнатных апартаментах Бориса мы расставили стол и стулья на свои места, заперли дверь камеры старым велосипедным замком и вместе пошли наверх.

На входе в детский сад нам встретился стекольщик, который, очевидно, собирался заменить разбитое стекло. В руке у него был конверт формата А5. Увидев нас, он подошел и спросил:

– Вы здесь живете?

– Мы управляем детским садом с разбитым окном. Прекрасно, что вы пришли, – ответил Саша.

– Ну тогда это письмо, наверно, вам.

Стекольщик протянул Саше конверт. Коричневый, старый, пухлый конверт формата А5. На лицевой стороне была наклейка с адресом и надпись, отпечатанная на машинке: «Жильцам дома». В правом верхнем углу наклеен обрывок иностранной почтовой марки, с левого края на ней можно было прочитать «eoс».

– Где вы его взяли? – спросил я.

– Лежал на тротуаре возле дома. Мне нужно еще кое-что принести, – сказал стекольщик и пошел обратно на улицу.

Мы с Сашей переглянулись. Анонимное письмо? Это не сулило ничего хорошего.

Без лишних слов мы вернулись в пустую игровую комнату группы «Немо». Саша разорвал конверт. Извлек содержимое и положил на столик для поделок.

Три поляроидные фотографии с изображением Бориса, спящего в садовом домике феи Лили, и лист бумаги с отпечатанным текстом. Текст гласил:

«Хорошо, что вы двое сразу же закрыли детский сад, после того как я немножко прибрался в подвале. У вас есть время до конца недели, чтобы убить вашего гостя. Либо в пятницу утром голова Бориса, упакованная в картонную коробку, лежит на ограде парка, либо в пятницу вечером следующая серия фотографий окажется в полиции».

Мы с Сашей весьма неловко опустились на слишком маленькие для нас детские стульчики. Первым обрел дар речи мой внутренний ребенок:

«Мы не убьем Тапси!»

Я машинально сунул руку в карман и погладил птичку-повторюшку. Это, по крайней мере, помогло мне вновь найти слова.

– Нас шантажируют… какой-то идиот, с точки зрения которого мы не стоим даже нового конверта.

– Одно то, что этот тип так открыто нам это показывает, уже говорит о многом, – откликнулся Саша.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Давай пока оставим в стороне больное содержание этого опуса и обратимся к его форме. Мы можем многое узнать из того, как написан текст.

Саша был прав. То, что нас шантажировали, было не изменить. Однако мы могли подойти к проблеме шантажа рационально.

– Тогда давай соберем воедино наши впечатления. Начинай.

– Итак, – начал Саша, – первое, что мне бросается в глаза: ни обращения, ни приветствия. И он с нами фамильярничает. Эрго[374], не умеет себя вести. Тип, который это написал, по своей сути неотесанный хам.

– Мне тоже так кажется. Второе: этот тип за нами наблюдает. Иначе он бы не знал, что детский сад сегодня закрыт.

Саша кивнул:

– Может быть, у него самого ребенок ходит сюда. Тогда сегодня утром он получил эту инфу по вотсапу, и ему нужно было только пройти мимо дома и бросить письмо.

Мне пришла в голову одна мысль.

– Но он не мог знать, нашли мы уже Бориса или нет. Потому и прислал нам фотографии Бориса в домике феи Лили. Этот тип хочет быть уверенным на сто процентов, что мы найдем там Бориса. – И пока Саша молчал, задумавшись с отсутствующим видом, я добавил: – Третье: этот тип как-то связан с Испанией.

– С чего ты это взял?

– Слог «еос» на обрывке почтовой марки. «Корреос» – почта Испании. Этот тип сегодня обнаружил, что у него нет новых конвертов, и просто взял один из старых.

– Значит, мы ищем неорганизованного хама, как-то связанного с Испанией, который за нами наблюдает, – подытожил Саша.

Я кивнул:

– Перейдем к содержанию. Он хочет, чтобы мы убили Бориса и обезглавили его. Отсюда можно сделать три вывода. Первый: он знает, кто такой Борис.

– Второй, – подхватил Саша, – этот тип извращенец. Отрубить Борису голову и положить в каком-то пакете на ограду – это не имеет никакого смысла, разве что у кого-то реально сорвало крышу и он тащится от насилия.

Я смотрел на это иначе. Жизнь Бориса до подвала была полным-полна насилия. И в той жизни – на земной поверхности – отрубание головы играло не такую уж незначительную роль.

– Ты знаешь историю бывшей жены Бориса? – спросил я Сашу.

– Аннастáсии? У которой была интрижка с Драганом? Ясное дело.

Борис и Драган были друзьями детства и вместе начинали криминальную карьеру. Они были неразлучны. До того дня, когда Драган трахнул жену Бориса. Безумно привлекательную бывшую проститутку из их общего борделя. Борис узнал об этом, убил свою жену, отпилил ей голову и прибил ее торс к двери Драгана. Это стало началом вражды их кланов, которую с огромными усилиями закончили мы с Сашей, организовав исчезновение и Драгана, и Бориса.

– Если отрубленная голова Бориса – цитата из истории его бывшей жены, то в этом деле вполне может быть что-то личное, – заключил я.

– Значит, мы ищем неотесанного хама, имеющего какое-то отношение к детскому саду и к Борису, – продолжил Саша.

Кроме Саши и меня самого, мне никто не приходил в голову, кто имел бы какое-то отношение и к Борису, и к детскому саду, – но никто из нас не был неотесанным хамом. Я не выпускал Бориса на свободу. И Саша, я уверен, тоже.

– И третье – мы не должны упускать из виду, что неизвестный действительно хочет понаблюдать, как мы страдаем. Иначе он не устроил бы из этого игру. Выпустить Бориса, но спрятать его, рассчитать время, которое он проспит, прислать нам для верности фото его укрытия – все это элементы жестокой игры. Может, он приметил, что мы по своей сути слишком человеколюбивы, чтобы убить Бориса. Может, он думает, что у нас есть какая-то причина не убивать его. В любом случае он хочет, чтобы мы замочили Бориса против нашей воли.

Вот оно, опять. Давление на синяк, который мои родители оставили в душе моего внутреннего ребенка.

– А если мы просто это сделаем? – спросил Саша.

– Что?

– Ну, замочим его.

«Ты с ума сошел? Мы. Не. Убьем. Тапси!» – возопил детский голос из глубин моей души.

– Ты ведь это сейчас не серьезно?

– Ну так, игры разума. Что будет, если мы убьем Бориса и положим его голову в пакете на ограду?

Тогда мой внутренний ребенок опять почувствует себя изрядно одураченным – вот что я подумал.

– Мы решили, что с убийствами покончено, – вот что я сказал. – Это как с бросанием курить после Нового года. Такой зарок может быть нарушен – если вообще может – только добровольно. А не под давлением окружения. И уж точно не потому, что тебя принуждает к этому какой-то незнакомец. Кроме того, нас бы этим убийством потом шантажировали всю жизнь, уступи мы этому идиоту. У нас есть время до утра пятницы, чтобы выяснить, кто стоит за шантажом. Это время мы должны использовать.

– А если мы не успеем?

– Я живу в моменте. И не заморачиваюсь о том, до чего еще далеко.

Это не совсем убедило Сашу, но хотя бы пресекло на время дальнейшие игры разума на тему смерти Бориса.

Мы с Сашей решили, что попробуем ограничить круг подозреваемых, зайдя, так сказать, с двух сторон. Он проверит всех посетителей детского сада на наличие контактов с Борисом. Я пробью все контакты Бориса в отношении детского сада.

В любом случае мы откроем детский сад на следующий день. Непосредственной опасности уже нет. Мы не смогли бы объяснить родителям, почему сад закрыт.

Охрану Вальтера мы решили не снимать, пока он верил в мою историю о золотом младенце. Кто знает, может быть, наблюдатели приметят шантажиста.

На самом деле четыре дня, что оставались до пятницы, – довольно большой срок, чтобы справиться всего с одной проблемой. В недавнем прошлом я осознанно ликвидировал гораздо больше проблем за более короткое время.

Правда, было два момента, отличающих нынешнюю ситуацию от той, прежней. У моих прежних проблем были имена, и я их знал. И тогда я еще не отрекся от убийств.

Правда, тогда у меня еще не было контакта с моим внутренним ребенком.

17. Вооружение

Без вашей поддержки ваш внутренний ребенок действует так же, как когда-то вермахт. Либо он в одиночку нападает на врагов и при этом крушит все вокруг. Либо в одиночку отступает перед врагами. И при этом крушит все вокруг.

Гораздо лучше, если вы и ваш внутренний ребенок будете действовать совместно – как НАТО.

Не нападайте ни на кого. Но если кто-то нападет на одного из вас, он наживет сразу двух врагов.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

Попрощавшись с Сашей, я еще раз вспомнил тот сеанс у господина Брайтнера, когда я рассказал ему о педальном самокате.

Слезы принесли мне облегчение. Я чувствовал себя освобожденным. Сбросившим почти сорокалетнее бремя. Я понял, когда в первый раз родители сознательно подорвали мое базовое доверие. И перед глазами у меня стоял образ моего внутреннего ребенка: маленький, светловолосый, невинный мальчуган с расцарапанными коленками, в детских кожаных штанишках. Теперь мне было интересно, как можно применить эти знания на практике.

– Ну хорошо, теперь я знаю, что мой внутренний ребенок был травмирован. Что он имеет полное право никому не доверять. Я вполне могу понять, из-за чего он так легко раздражается. Но как мне это устранить? Как защитить моего внутреннего ребенка?

Господин Брайтнер «устранил» свою чашку с чаем:

– Не так быстро. Прежде всего, у вашего внутреннего ребенка уже есть две разные защитные стратегии, которые он использует, когда сталкивается с догматом «Твои желания не в счет».

– Сразу две? – скептически спросил я.

– Он использует, в зависимости от потребности, два разных вида вооружения. Как маленький храбрый рыцарь. Наступательное вооружение. И оборонительное вооружение. Оба вооружения должны воспрепятствовать тому, чтобы кто бы то ни было давил на его синяки. Если кто-то все же попытается, ваш внутренний ребенок либо нападет, либо отступит. Однако оба вида вооружения сильно ограничивают свободу маневра.

– Это для меня опять слишком абстрактно. Пожалуйста, нельзя ли поконкретнее?

– Хорошо. Если совсем конкретно: почему в Альпах вы не сбросили в ущелье вашу жену?

Я был ошарашен.

– Потому что… А я должен был?

– Ну, если я вас правильно понял, вашей жене абсолютно безразлично ваше желание близости.

– Да, правда. Но в этой жизни я все равно уже не смогу это изменить.

– Смотрите, это и есть оборонительное вооружение. Когда жена игнорирует ваши желания, вы покорно отступаете. Ваше желание близости, таким образом, не исполняется. Но вы не позволяете прикоснуться к вашей ране, так как отказываетесь от вашего желания.

Довольно понятное объяснение.

– А что с наступательным вооружением?

– Официанту ваши желания тоже были безразличны, и вы намеренно устроили ему пакость, а он потом свалился в ущелье. Тут ваш внутренний ребенок применил наступательное вооружение. И хотя это тоже не привело к исполнению вашего желания горной романтики, но удовлетворило эрзац-желание вашего внутреннего ребенка – желание мести.

Я понял и это весьма образное объяснение.

– Ладно. С оборонительным вооружением я не получаю секса. С наступательным вооружением – кайзершмаррн. И какие выводы из этого следуют?

– А вы как думаете?

– Вообще-то, мой внутренний ребенок может прямо сейчас снять свои доспехи.

– Верно.

– И кто тогда его защитит?

– Может быть, вы?

– Как же я могу защитить моего внутреннего ребенка?

– Покажите ему, что исполнение его желаний не зависит от людей, которые препятствуют этому. И что вы, взрослый, независимо от этих людей, можете исполнить желания вашего внутреннего ребенка.

Господин Брайтнер увидел складку у меня на лбу, в которой выразилось непонимание. Тогда он объяснил свой подход несколько точнее:

– Вы хотите физической близости? Ваша жена – не единственная женщина на свете. Вы хотите кайзершмаррн? Этот официант и этот горный приют – не единственный официант и не единственный приют на свете.

– Я должен обманывать мою жену?

– Вы должны перестать обманывать самого себя. Вы и так уже достаточно давно верите, что ваши желания не в счет. Потому что это вложили в вас родители. Но ваши родители умерли. Так живите! Выходите из своих доспехов. Исполните ваши детские желания. Сделайте это если уже не для себя, то хотя бы для вашего внутреннего ребенка.

Я должен исполнить свои детские желания. Если уже не для себя, то хотя бы для моего внутреннего ребенка. Звучало как хорошая мантра.

– Как вам такое?

– Звучит… неплохо.

– Перепишите негативные догматы веры вашего прошлого. Создайте себе и своему внутреннему ребенку новые, позитивные переживания.

– Хорошо бы. Но как?

– Для начала – простое маленькое задание, выполните его, пожалуйста, к следующему занятию. Вступите в общение с вашим внутренним ребенком. Посмотрите, имеется ли какая-то детская мечта, которая для вашего внутреннего ребенка осталась неисполненной. Но которую вы, взрослый, теперь можете исполнить. И исполните это желание.

В результате уже к следующей сессии я был гордым владельцем «лендровера».

18. Детские желания

Исполните сами свои детские желания. Если уже не для себя, то хотя бы для своего внутреннего ребенка.

Йошка Брайтнер. Внутренний желанный ребенок

Теперь, зная, что нас с Сашей шантажируют, я мог слегка расслабиться и ехать к Катарине. Положение дел было таково, что ни Эмили, ни Катарина, ни я не подвергались непосредственной смертельной опасности. Ранним утром я еще думал, что сегодня жизнь моя закончится. Не прошло и четырех часов, как я уже исходил из того, что у меня есть время хотя бы до пятницы. Чтобы начать радоваться жизни, этого маловато, но, по крайней мере, я мог отодвинуть свой страх будущего – теперь до него было не несколько часов, а несколько дней. Я позвонил Катарине и подтвердил, что заберу Эмили незадолго до двенадцати, так что она сможет соблюсти свою договоренность насчет обеда. По дороге я еще собирался быстро заехать в строительный магазин, чтобы купить массивный железный замок. Такой замок, который нельзя было бы тихонько срезать болторезом, а пришлось бы взламывать как минимум громкой болгаркой. Я уведомил Вальтера, чтобы мои телохранители следовали за мной, а телохранители Катарины пусть незаметно остаются вблизи Эмили, пока я не окажусь рядом с ней.

На всякий случай.

Я вышел из дома и направился к своей тачке, припаркованной в нескольких метрах дальше по улице. Сел в нее и закрыл дверцу. Щелкнул замок, и мое настроение еще улучшилось. Моя проблема отодвинулась на расстояние, увеличивать которое больше не требовалось. Дверцы машины между мной и проблемой было уже достаточно. Моей дверцы. На моей тачке. Мечта детства, которую я исполнил по совету господина Брайтнера. Подержанный «лендровер». Одиннадцать литров дизельного топлива на сто километров, второй экологический класс[375] – не совсем тот автомобиль, чтобы ездить в городе с его экозонами[376]. Но зато без тяжелой аккумуляторной батареи, выбрасывающей в атмосферу семнадцать тонн углекислого газа[377].

Это был именно тот автомобиль, о котором мечтал маленький мальчик в кожаных штанишках.

И сейчас, будучи взрослым, я любил свой автомобиль. Я все еще смотрел на него с детским воодушевлением, как на истинное чудо техники. Эта машина подарила мне свободу и родину. Свободу преодолевать за небольшие время и деньги такие расстояния, которые показались бы моим прабабушке и прадедушке утопическими. При этом находясь в защищенном пространстве, которое воспринимается мною как родной дом. Совсем как когда-то в своей детской комнате я мог просто закрыть дверцу машины и оставить весь прочий мир снаружи. Кстати, моя детская комната по площади была меньше, чем мой «дефендер». И теперь, будучи взрослым, я мог в этой сверхгабаритной детской комнате свободно пересекать континент, не ведая границ. Гениальное изобретение!

В строительном магазине я управился быстро. Вообще-то, после этого я мог бы приехать к Катарине суперпунктуально. По кольцевой дороге расстояние от строймаркета до нашего бывшего общего дома можно покрыть максимум за десять минут. К сожалению, на пути моем встала любовь. Чужая. На середине отрезка между строймаркетом и Эмили мне повстречались люди, которые хотели не только ознаменовать свадьбой свою радость от заключения пожизненного союза, но и укрепить эту радость автокортежем. На кольцевой дороге. Полностью заблокировав всех других участников дорожного движения, которые образовали гигантскую пробку, ставшую декорацией для свадебных фотографий.

Почему-то такое поведение сограждан успокоило мою совесть. Очевидно, не только я относился к автомобилям с душевной теплотой. «Мерседес» S-класса известной фирмы по аренде авто, который, сигналя и петляя, уже пятьсот метров ехал передо мной, окончательно встал посреди проезжей части, как и десяток других транспортных средств экстра-класса не менее известных фирм по аренде авто. Так что я имел счастье из первого ряда вынужденно наслаждаться последовавшим праздничным ритуалом в честь заключения брака и создания новой семьи.

Ни меня, ни моего внутреннего ребенка не беспокоило стояние в пробке. Наоборот. Здесь и сейчас игнорировалось не мое желание пунктуальности. А желание Катарины. Вместе с моим внутренним ребенком я любовался довольно забавным спектаклем, о котором мы обычно узнаем из возмущенных газетных сообщений: свадебный кортеж блокировал автобан.

Около двадцати господ вышли из арендованных автомобилей, стоявших перед нами. Костюмы на всех мужчинах были либо слишком тесные, либо слишком блестящие, либо всё сразу и, надеюсь, тоже арендованные. Женщины выглядели так, будто и их можно арендовать, но в отличие от лимузинов, из которых они повылазили, повреждения лакокрасочного покрытия у них были зашпаклеваны очень плохо, что, безусловно затруднило бы возврат.

Мне никогда не было до конца ясно, является демонстративный показ того, что ты можешь арендовать все, что угодно, признаком богатства или признаком бедности. Но в данном случае это не играло никакой роли. Жених и невеста расположились на капоте своей арендованной тачки. У невесты был повязан красный бант на бедре. Остальная свадебная компания устроилась на крышах других транспортных средств. После того как были сделаны групповое фото и десятки групповых селфи, два маленьких мальчика спрыгнули с крыш автомобилей и полностью заблокировали и без того уже стоявшую колонну, пока водитель жениха не сунул им в руки деньги. В то время как полицейские сирены сзади очень медленно прокладывали путь через пробку, свадебная компания преспокойно рассаживалась по машинам, чтобы отправиться праздновать то, что принято называть счастливейшим днем в жизни. Путь к моей собственной жене наконец был свободен.

Насколько романтика в отношениях между супругами убывает по мере отдаления для их свадьбы, мне очень скоро продемонстрировала Катарина. Опоздав из-за пробки, я оказался у дверей нашего бывшего общего дома не в половине двенадцатого, а на пять минут позже. Катарина открыла дверь с окаменевшей миной, отказалась от какого бы то ни было прикосновения и приветствовала меня словами:

– Один раз я на тебя понадеялась…

Катарина оделась для обеда с коллегой нарочито привлекательно. Туфли на высоком каблуке, короткая юбка, открывающая ее умопомрачительные ноги. Шелковая блузка прекрасно гармонировала с оттенком жемчужных серег. Вокруг нее витал аромат духов, такой же воздушный, как ее блейзер. При этом она почему-то заметно нервничала. Что, естественно, могло относиться к моему небольшому опозданию. Но мне надоело гадать о причинах капризов моей жены или позволять им влиять на мое настроение. Я радовался, что проведу время с Эмили.

Мне вручили мою очаровательную дочку. А также снабдили информацией, что Катарина заберет ее у меня примерно в шестнадцать часов. Какой длинный обед, даже странно. Впрочем, я был женат на странной женщине.